Текст книги "Свет моей души (СИ)"
Автор книги: Ирина Овсянникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
Свет моей души
Эшли
1
Одиночество... У этого слова много определений. Я каждый день придумываю новые. Например, сегодня, мне представляется, что одиночество – это такое состояние, когда абсолютно все равно, что за окном отвратительная погода. Осень уже вступила в свои права, и улицами завладела промозглый ветер, моросящий дождь. Но меня это почти не трогало. Разве что беспокоило отсутствие нормальной теплой одежды. Мой родной город, Морфолк – столица Окраиной Империи, погружался в осеннюю серость, скуку и слякоть. В такое время обычно торопишь зиму. Хочется, чтобы снег быстрее скрыл эту серость и грязь.
Я возвращалась домой быстрым шагом, стараясь обходить лужи, потому что сапоги оставляли желать лучшего. Если ступить в воду, непременно промочу. Старый заношенный плащ совсем не грел. Его когда-то носила мама. Он был красивым, теплым, с большим меховым воротником. Сейчас же плащ выцвел, протерся в нескольких местах. А меховой воротник пришлось и вовсе отпороть за жалкий тусклый вид. Наверное, я легко бы смогла сойти за простую бродяжку, если бы не роскошный ярко-синий палантин, которым я постоянно укрывала голову, плечи, и даже лицо. Мягкая ткань согревала в холодные дни и дарила приятную прохладу в жару. Подарок знахарки приносил мне много приятных сюрпризов, да и жизнь делал намного легче.
Я шла, сжимая корзину с овощами озябшими пальцами. В это время на улицах было много прохожих, поэтому приходилось опускать край палантина так, чтобы не было видно моих глаз, а то не оберешься косых взглядов... Как бы упросить хозяйку хоть немного повысить жалование? На те гроши, что я получаю, уж точно не одеться на предстоящую зиму. Но леди Клаус такие глупости не волновали. Она считала себя благодетельницей, раз уж оставила несчастную сиротку в доме, да еще и обеспечивает. По ее мнению... Как я дожила до такой жизни? совершенно бесполезные двадцать два года. Что я помню? Только одиночество и грусть.
Особняк Клаусов был одной из достопримечательностей Морфолка. Старинный, внушительный, увитый зеленью, цветущей разноцветными бутонами... Впрочем, осенью особняк неизменно утрачивал привлекательность. Зелень пропадала, бутоны сохли. Почерневшие вьющиеся стебли становились похожи на щупальца неизвестного подземного монстра, овивающие каменные стены. Казалось, еще чуть-чуть, и дом скроется в темных недрах... Иногда мне даже представлялась эта картина. Признаюсь, я бы не очень расстроилась, случись такое наяву.
Я вошла через неприметную калитку на заднем дворе и прошмыгнула в дом через ход для слуг. Леди Мартина Клаус терпеть не могла, когда обслуга попадается на глаза. Она жила в твердой уверенности, что слуги должны быть незаметными и ненавязчивыми, потому как полноценными людьми их не считала. А уж себя-то вместе с ненаглядным сыночком возносила до небес. Неудивительно, что муж очень быстро сбежал от такого сокровища. Да и остальные мужчины не задерживались.
Зайдя на кухню, поставила корзину с овощами на стол и наконец-то сняла надоевший промокший плащ. Со вздохом осмотрела вещь, подсчитывая прорехи, затем осмотрела сапоги, которые, конечно же, промочила. Еще раз вздохнула и разложила мокрую одежду у разожженного очага. Сама присела рядом, грея руки, зябко кутаясь в палантин, с которым никогда не расставалась. В кухню вошла кухарка Лэйси, высокая моложавая женщина, которая никогда не грустила, даже если хозяйка разносила в пух и прах ее готовку. Улыбнувшись мне, она принялась доставать овощи из корзинки. Лэйси всегда была добра со мной, вежлива, но все же некоторую настороженность по отношению к себе я чувствовала. Впрочем, к другому отношению и не привыкла.
– Ну как обстановка? – спросила я.
Мне пора было заняться уборкой, поэтому сперва неплохо было выяснить, в каком настроении хозяйка, и в какой комнате предается отдыху после тяжелых ежевечерних балов.
– Кричат опять, – ответила Лэйси. – Как обычно. Похоже, Джозеф опять что-то стащил.
Ну вот, это надолго. Джозеф Клаус – семнадцатилетний сын хозяйки, ее главная любовь и гордость. Грубиян, разгильдяй и вообще отвратительный тип. Целыми днями пропадает в игорном доме со своими дружками. Мамашины деньги спускает на выпивку и продажных женщин. Леди Клаус слишком поздно поняла, что упустила сына. Решила бороться с ситуаций, лишив Джозефа денег. Но тот не растерялся и принялся таскать из дома все, что можно было выгодно продать. Ужасная семейка...
Погревшись еще немного, достала свои принадлежности для уборки. А было их немало. Хозяйка вдобавок к прочим прелестям характера обладала маниакальной страстью к чистоте. Палантин я снять не могла, чтобы не раздражать окружающих видом своих волос, поэтому обернула ткань вокруг головы и закрепила шпильками, чтобы не мешала при уборке.
Крики стояли на весь дом. Леди Мартина со свойственной ей преувеличенно-актерской манерой отсчитывала сына за очередной проступок. Отлично, буду подальше от ее комнаты, а то еще попадусь под горячую руку. Но уйти я не успела, потому что ругающиеся родственники выскочили в коридор, хлопнув дверью так, что весь дом, кажется, содрогнулся.
– Отдай сейчас же! Ты не понимаешь, что наделал! Этот гарнитур достался мне от прабабки! Это фамильная ценность! Я все терпела, Джозеф, но это переходит всякие границы! Рубины, бриллианты... Бешенные деньги! Отдай, прошу тебя... Приказываю! Отдай драгоценности, и я сама оплачу твои долги, обещаю! – кричала леди Клаус.
Признаться, я всегда восхищалась эффектной внешностью этой женщины. Высокая, черноволосая, с великолепной фигурой. Выглядела она лучше многих моих ровесниц. Роскошные наряды и драгоценности украшали ее еще больше, придавали царственный вид. Она и при дворе Императора выглядела бы абсолютно органично. К несчастью для нее, род Клаусов не был настолько знатен, чтобы быть вхожим ко двору.
– Ты сумасшедшая! – закричал Джозеф, тряся кудрявой головой. – Ничего я не брал! Не смей на меня кричать!
Последний раз я видела этого мальчика трезвым, кажется, еще в детстве. Безвкусно одетый, в блестящем кафтане и высоких красных ботфортах, выглядел он комично. Впрочем, Джозефа такие мелочи не волновали. Он считал себя хозяином жизни, а потому мог выглядеть и вести себя, как ему вздумается.
– Тогда где драгоценности? Где этот гарнитур, ответь!
– Наверняка, служанка стащила! Сама напустила в дом кучу отребья, а меня обвиняешь! Это Сильвия, я уверен! Она же бездушная, проклятая!
Услышав собственное имя, вздрогнула. Вот змей кудрявый! Постоянно портит мне жизнь с тех пор, как я ему отказала. Наглец приставал ко мне, в очередной раз напившись, как скотина. Все хотел посмотреть, что там, под палантином. К счастью, он щуплый и невысокий, даже ниже меня. Поэтому справиться с ним мне не составило труда. Теперь он мне постоянно мстит.
Я бросилась в свою комнату, так как была уверена, что у подлеца Джозефа хватит наглости что-нибудь подбросить мне. Оказавшись в своей каморке, принялась судорожно осматривать постель, но не успела ничего проверить, потому что леди Клаус ворвалась ко мне разъяренной фурией. Джозеф маячил тут же, бросая на меня злорадные взгляды. Теперь меня точно ничего не спасет. Как обычно в таких ситуациях, на меня накатило безразличие. Я равнодушно смотрела, как хозяйка выкидывает из ящиков комода мои вещи, перетрясает постельное белье. В такой крошечной каморке, которую и комнатой-то можно назвать с трудом, не сложно отыскать что угодно. Даже то, чего там быть не должно. Леди Мартина сдернула простынь, и на пол упал широкий золотой браслет с красными и белыми камнями. Я даже не испугалась. Знала, что так будет...
Хозяйка больно вцепилась в мои плечи и встряхнула.
– Где остальное, мерзавка, отвечай! – прошипела она. – Еще серьги и колье! Где они?
– Я ничего не брала, – прошептала, осознавая бессмысленность оправданий.
Джозеф подскочил и воскликнул:
– Не слушай ее! Она ведь бездушная, на все способна! Таким нельзя верить!
Бездушная... Так меня называют люди, когда видят мои глаза и волосы. Я не хочу верить, но иногда мне кажется, что у меня и правда нет души. В тот день, двенадцать лет назад, что-то во мне умерло, перестало существовать. Какая-та важная часть меня... В тот день я встретила змеевика.
Не знаю, как эти существа называют себя, но прозвище "змеевики" закрепилось за ними сразу, как они появились на материке. Это произошло очень давно, десятки лет назад. змеевики обладают двумя ипостасями. Они могут выглядеть, как люди, что нипочем не отличить. А могут превращаться в подобие ящериц на двух ногах. Кажется, именно эта ипостась для них главная, ведь так они могут жить под водой. Изначально так и было. У них были большие города в океане, омывающем берега Окраинной Империи. Змеевики обладали недоступной людям магической силой. У них были удивительные и непонятные устройства, которые называют энергетическими кристаллами. Эти устройства поддерживали жизнь под водой, черпали энергию прямо из недр планеты, питали самих змеевиков. Эти существа были почти всемогущими и не считали нужным общаться с людьми. Океан давал им все, что нужно для жизни.
Но однажды произошла катастрофа. Кажется, энергетические кристаллы по какой-то причине вышли из строя. Города змеевиков были разрушены, могущественные технологии утрачены. Даже магия покинула их, оставив жалкие крохи. Говорят, после катастрофы небо светилось несколько недель, а многие людские города на побережье оказались затоплены и разрушены.
Выжившие змеевики вышли на сушу. Им пришлось учиться жить рядом с людьми, теперь всегда пребывая во второй ипостаси. Сначала люди прониклись несчастьем и приняли новых жителей в своих городах, дали им кров. Но вскоре обнаружилась новая напасть. Некоторые змеевики стали нападать на людей. Привыкшие тянуть бесконечно энергию из окружающего мира, они не могли жить по-другому. Энергия людей оказалась лакомой для них. Среди людей тут же разошлось поверье, что змеевики подобно мифическим демонам забирают душу. Выжившие после такого люди считались бездушными, проклятыми, помеченными змеевиками. Отношение к ним было соответствующим.
Змеевиков тогда чуть не истребили. Большая часть их общины разбрелась дальше по материку, а оставшиеся заперты в резервациях. Им запрещено посещать людские города. Единственной пользой от них оказалось производство магических амулетов. Знахарки, целители, гадалки и прочие подобных профессий люди с большой охотой покупали у змеевиков магические вещицы. Даже городские стражники снабжены специальными амулетами, распознающими сущность змеевиков, чтобы ни один из них не проник в столицу. Говорят, что магическими штучками активно пользуется сам Император, например, для омоложения. Это объясняет, почему змеевиков все же окончательно не выгнали из Империи или не перебили.
Так и стали сосуществовать две расы. Сейчас уже более-менее мирно. А у меня, видно, судьба такая. Мои родители всю жизнь работали в доме Клаусов. Мы с братом Луисом родились и выросли тут. Прежний хозяин, господин Альберт Клаус, был очень добрым и душевным человеком. Даже странно, что у него такие неприятные дочь с внуком.
В детстве мы с братом любили выбираться за городскую стену тайными ходами, про которые не знают стражники, такими узкими, что только ребенок и пролезет. Мы представляли себя хитрыми разбойниками, под покровом ночи проникающими в императорскую сокровищницу... В очередной раз выбравшись за стену, обнаружили в нашем секретном месте гостя. Мальчик, совершенно обычный, чуть помладше нас. Мы с братом были погодками. Мне как раз исполнилось десять. Я решила, что мальчик, как и мы, обнаружил секретный ход за стену. Познакомившись, стали вместе играть. Он был веселым и активным, как и все дети. Наверняка, он не желал мне зла, уверена. Кажется, это происходит у змеевиков инстинктивно, неконтролируемо...
Мы с мальчиком зачем-то взялись за руки, и я почувствовала... Холод. Будто из меня разом вытянули все тепло. Меня будто сковало так, что я не могла пошевелиться. Взглянув на ребенка, увидела желтые глаза с узкими зрачками, как у кошки. Ручки его покрылись желтой блестящей чешуей, а вместо волос появились непонятные коричневые отростки. Я хотела закричать, но не смогла. Он продолжал держать меня за руку, он улыбался, обнажив острые клыки. Это было невероятно страшно.... Луис, испугавшись, сбежал, даже не попытавшись мне помочь. Последнее, что я запомнила – жуткая клыкастая улыбка на лице ребенка.
Луис привел родителей. Я лежала на камнях без сознания. Так я провела больше недели. Как говорила мама, между жизнью и смертью. Родные не надеялись, что я поправлюсь. господин Альберт, который всегда был добр к нам, привез в дом какую-то очень сильную знахарку из соседнего города. Она провела в моей комнате двое суток, выгнав всех прочь. Я выжила, но осталась меченной. Красные глаза и белоснежные седые волосы... Знахарка подарила мне тот самый синий палантин, который с тех пор стал моим постоянным спутником. А то не очень приятно, когда все показывают пальцем и называют бездушной.
Не знаю, что именно забрал у меня змеевик... Может быть, и правда душу. А может быть, все хорошее, что было со мной... Приятные воспоминания, радость, удовольствие. Я помню только мрачное, плохое, неприятное. Хорошие воспоминания потускнели, почти стерлись. Я разучилась радоваться, улыбаться, превратилась в мрачное существо.
И пришло одиночество. Родители вскоре умерли один за другим, а брат уехал в другой город. Он теперь совсем не общается со мной, и я даже не знаю, чем его обидела. Неужели тоже считает меня бездушной, проклятой? Думать об этом горько. Старый господин Клаус тоже скончался, и домом полностью завладела леди Мартина. меня она всегда ненавидела, но все же не выгнала. А всем друзьям до сих пор рассказывает, какая она благородная, приютила несчастную сиротку...
– Что ты молчишь? – взвизгнула хозяйка. – Почему ты всегда молчишь?
Вынырнув из воспоминаний, подняла глаза на нее. Женщина вздрогнула, как бывало обычно со всеми, кто видел мои необычные ярко-красные глаза.
– Да она продала уже все! – крикнул Джозеф. – Только браслет и остался!
Я чуть не рассмеялась от этих слов. Продала? Конечно, продала, выручила кучу денег и продолжаю ходить в обносках.
– Джозеф! Отправляйся в Магистрат за инспектором! – приказала хозяйка, толкая меня на кровать. – А с тобой, мерзавка, я еще разберусь!
И почему я думала, что хуже моя жизнь уже не станет?
2
Что такое одиночество? Наверное, это такое состояние, когда наплевать на любые неприятности. Хотя, конечно, преувеличиваю. Я не сумасшедшая, и меня вовсе не радовала перспектива остаться без крыши над головой. Но именно сейчас я бы согласилась пойти куда угодно, даже в тюрьму, лишь бы подальше от леди Клаус и ее мерзкого сыночка.
Хозяйка чинно восседала за столом и уже полчаса описывала на листе бумаги все мои прегрешения. При этом вид у нее был такой довольный, что я с трудом сдерживала желание вцепиться ей в волосы. Что она там пишет, интересно? Какие мои проступки придумывает? До чего же подлая женщина... Ладно, хоть Джозеф не притащился сюда. Наблюдать еще и его довольную физиономию было бы выше моих сил.
Старший инспектор восточного отделения Магистрата сидел напротив леди Мартины и взирал на нее скучающим взглядом. Еще бы, он прекрасно знаком с этой семейкой. Джозеф – частый гость Магистрата. То пьянки, то драки, то дебоши... Впрочем, сегодняшнее происшествие внесло некоторое разнообразие.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей о расправе с Мартиной, принялась разглядывать мужчину. Короткие темно-русые волосы, серые глаза, полные, четко-очерченные губы. Отросшая челка спадает на глаза, поэтому ему время от времени приходится откидывать ее. Довольно молодой для такой должности, наверное, не больше тридцати лет. Темные круги под глазами придают усталый вид симпатичному лицу. Одет, как и все служащие Магистрата в темно-бордовую форму: кафтан с золотистой вязью по воротнику и прямые брюки, заправленные в кожаные сапоги. Довольно приятный мужчина... Если бы только встретиться с ним при других обстоятельствах.
Моя уже бывшая хозяйка размашистым движением поставила подпись в конце листа и протянула его инспектору. Как же его фамилия? Стайс, кажется... Мужчина пробежался глазами по писанине, бросил хмурый взгляд на леди Клаус, сочувствующий – на меня.
– Леди Клаус, а не могли бы вы написать коротко и ясно, без лишних отступлений? Вы обвиняете Сильвию Элери в краже драгоценностей. То, что она плохо делает уборку и недостаточно почтительна с вами, тут совершенно не причем, – произнес инспектор Стайс, возвращая лист.
На лице леди Мартины отразилось недовольство, плавно переходящее в бешенство.
– Да как вы смеете! Я поймала воровку в собственном доме, а вы заставляете меня бесполезной писаниной заниматься? И вообще, почему я должна разговаривать с простым инспектором? Требую, чтобы меня принял начальник!
Началось... Я вздохнула и откинулась на спинку скрипучей и жутко неудобной лавки. Вообще-то арестованным положено сидеть в темной каморке под охраной, но для меня сделали исключение. Кажется, инспектор Стайс даже пожалел меня.
Выслушав пламенную речь, мужчина закатил глаза, потом встал и жестом показал леди Клаус следовать за ним. Я осталась одна в кабинете. Да уж, до чего дошла. Сижу арестованная в Магистрате. Что же мне делать дальше? Если Мартине поверят, что наиболее вероятно, меня отправят в городскую тюрьму до суда. А если не поверят, тогда я окажусь на улице. Даже не знаю, какая участь хуже. Я с грустью посмотрела на два листка бумаги, лежащие на столе. Один исписанный сверху донизу моими ужасными прегрешениями, а другой – мой, где в нескольких строчках объяснялось, что я не брала никаких драгоценностей. Кому поверят? Знатной даме или безродной служанке? Ответ очевиден...
Я прикрыла глаза и представила на секунду, что все это всего лишь страшный сон... А когда открыла, обнаружила, что в кабинете уже не одна. Передо мной стояла девочка лет шести-семи в голубом платьице в горошек. В руках она держала кудрявую куклу с фарфоровым личиком, одетую в пышное бальное платье. темно-русые волосы девочки, убранные в хвост, совсем растрепались, а бант развязался. Ее появление здесь показалось мне настолько странным, что я даже подумала, что мне привиделось.
Девочка смотрела на меня молча, а потом вдруг улыбнулась. Я невольно улыбнулась в ответ.
– Здравствуй, тебя как зовут? – спросила я.
Вместо ответа девочка залезла на скамейку и протянула мне свою куклу.
– Какая красивая у тебя кукла. А у нее есть имя?
В ответ снова молчание. Ребенок продолжал разглядывать меня и улыбаться. Она вдруг протянула ручку и попыталась стащить мой палантин.
– Не трогай, милая, не надо, – мягко попросила я. – Давай я лучше тебе косичку заплету?
Девочка кивнула, отложила куклу и умостилась на моих коленях, все также не произнося ни слова. Я аккуратно заплела ей волосы в длину. Косу, вплела голубую шелковую ленточку. Девочка спрыгнула с моих колен и подбежала к зеркалу, весящему на стене. Покрутилась так и эдак.
– Нравится? – спросила я.
Она улыбнулась мне и кивнула. В этот момент в кабинет вернулся инспектор Стайс. Девочка тут же подбежала к нему. Мужчина подхватил ребенка на руки, поцеловал в щечку.
– Ты что здесь делаешь, Лиззи? – укоризненно спросил он. – Я же просил тебя тихонько поиграть в соседней комнате.
Лиззи ничего не ответила, а только обняла мужчину. Он погладил ее косичку и с благодарностью кивнул мне.
– Нужно поработать, возвращайся к себе.
Лиззи кивнула, и мужчина опустил ее на пол. Она тут же подбежала ко мне и крепко обняла. Я очень удивилась такому детскому порыву, да и инспектор взирал на эту картину потрясенно. Отстранившись, Лиззи помахала мне ручкой и скрылась за дверью. А я почувствовала, что пока рядом находился этот милый ребенок, все мои мрачные мысли куда-то исчезли, уступив место чему-то светлому и приятному. Наверное, это его дочь. Как же хорошо, когда есть семью. Счастливый человек...
– Мисс Элери, сожалею, но вам придется отправиться в городскую тюрьму, – произнес инспектор, пристально глядя на меня.
Я вздохнула, стала и подошла к нему.
– Вы ведь знаете, что я не виновна? – тихо спросила.
– Знаю, но у вашей хозяйки большие связи.
– Бывшей хозяйки, – машинально поправила я.
Мужчина вдруг прикоснулся к моей руке и тихо сказал:
– Я что-нибудь придумаю, Сильвия... Обещаю, вам подберут приличных соседей.
Хорошо бы... Находиться в одной камере с убийцами и разбойниками не очень-то хотелось. Попробуем найти плюсы в этой ситуации. По крайней мере, хотя бы в ближайшее время мне не придется ночевать на улице. Уверена, леди Клаус непременно позаботится о том, чтобы меня больше не приняли служанкой ни в один дом Морфолка. Да и кому нужна бездушная?
Инспектор Стайс провожал меня до самого экипажа. В карете уже находился сопровождающий из Магистрата. В последний раз взглянув на сероглазого мужчину, потуже запахнула плащ и села в карету. Инспектор Стайс смотрел с сожалением. Мне даже почудилось на секунду, что он чувствует вину за произошедшее со мной.
Ладно, тюрьма так тюрьма. Я как никто другой умела смиряться с плохим. А плохого в моей жизни было очень много. А еще сколько будет... Морфолская тюрьма выделялась в элитном городском квартале серым неопрятным пятном. Каменные обшарпанные стены и окна с частыми решетками навевали исключительно мысли о тщетности бытия. Внутри все выглядело еще плачевнее, чем снаружи. Хмурые лица охранников в черной форме, снующих между камерами, добавляли мрачности атмосфере. Видимо, делалась ставка на то, что люди перестанут совершать преступления, чтобы не оказаться в этом жутком месте. По городу даже ходили слухи, что коридоры тюрьмы наполнены призраками арестантов, приговоренных к смертной казни. Они вечно заперты здесь, обречены вечно скитаться по серым холодным камерам в поисках выхода.
Хмурый здоровенный охранник что-то долго писал, а потом повел меня по совершенно одинаковым серым коридорам. Как они запоминают здесь дорогу, даже представить не могу. Сплошные коридоры с цепочкой одинаковых ржавых железных дверей с окошком для принятия пищи. Наконец мы остановились около одной из них. Охранник зазвенел ключами, и дверь вскоре отворилась с громким лязгом.
Камера оказалась холодной и сырой. Около стены прямо на полу на грязном матрасе лежала женщина, закутанная в старое дырявое покрывало. Я в растерянности встала посреди камеры, размышляя, как же смогу жить в таком ужасном месте.
– Наконец-то компания, – произнесла соседка хриплым голосом и громко прокашлялась.
– Здравствуйте, – тихо сказала я, разглядывая женщину.
На вид лет сорок, невысокая, полноватая, смуглая. Черные спутанные волосы подвязаны шелковым платком, украшенным блестящими монетками. Длинная цветастая юбка и светлая блузка наверняка когда-то были красивым нарядом. Но сейчас одежда была мятая и грязная.
– Здравствуй, здравствуй. Садись, не стесняйся.
Я с сомнением покосилась на матрас у противоположной стены. Застеленный таким же дырявым покрывалом. Вздохнув, опустилась на него, укрывшись. Стало потеплее, но я все еще продолжала дрожать. Но это, видимо, от стресса.
– Меня Кайза зовут, – доброжелательно произнесла женщина.
– А я – Сильвия, очень приятно, – вежливо ответила я.
– Очень интересно, – протянула Кайза. – Глаза какие... А волосы что прячешь? Понятно все...
Я отвернулась.
– Из дома выгнали, да? – сочувственно спросила она.
Я рассказала свою печальную историю, а Кайза внимательно слушала, время от времени цокая и всплескивая руками.
– Не удивительно, – заключила она. – К таким, как ты всегда плохо относились. Хотя если разобраться, ни в чем ты не виновата.
– Конечно! – воскликнула я. – Разве виновата, что я такая? За что меня все ненавидят?
Кайза встала и приблизилась ко мне. Пристально посмотрела в глаза.
– Света в тебе нет, девочка. Все высосал, змей...
Я вздрогнула от ее слов. Казалось, будто женщина в подробностях знает, что случилось со мной в детстве.
– А говорят, души нет... – прошептала я.
Кайза вздохнула и села рядом со мной.
– Чушь это. Нельзя у человека душу забрать, невозможно. Знаю я змеевиков этих, сама видела их, амулеты покупала... За то и сижу здесь. Лицензии нет, видите ли... Чертовы законники! Я так тебе скажу. Думаешь, чего змеевики до нас охочи?
– И чего же?
– Людской сущности им не хватает, вот, – заявила Кайза с таким видом, будто сообщила невероятно умную вещь. – Не хотят они быть змеями, вот и тянут из нас свет, чтобы настоящими людьми стать. Завидуют...
– Чему же завидовать? – усмехнулась я.
– А кто ж их знает, нелюдей, – отмахнулась Кайза. – А амулеты у них отличные. Я знаешь ли и раньше даром обделена не была, и лечить могла, и пророчить. А с амулетом так вообще пошло дело! Если б не законники...
– А что, вы и мое будущее видите? – заинтересовалась я.
– А чем ты хуже других? Не слушай, что говорят, нет на тебе никакого проклятья. Но одно скажу: остерегайся ребенка!
– Так это вы прошлое увидели, а не будущее, – возразила я, чувствуя, как снова начинаю дрожать.
Перед глазами вновь встало страшное лицо того мальчика с желтыми глазами и клыками...
– Я знаю, что говорю, девочка, – загадочно проговорила Кайза.
А я почему-то вспомнила миленькую дочурку инспектора Стайса.
Кайза еще что-то рассказывала, а меня сморил сон. Я опустилась на жесткий сырой матрас, не обращая внимания на холод, обиды и страх перед будущим. Мне хотелось отключиться от всего, забыться. И желательно больше не просыпаться...
Снилось мне что-то теплое, приятное, будто весеннее солнышко... Меня разбудила соседка и сказала, что за дверью ждет охранник. Меня почему-то выпускают. Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. Куда же я пойду теперь? Что буду делать?
– Еще увидимся, девочка, – сказала Кайза на прощанье и подмигнула.
3
Наверное, одиночество – это то, что преследует бесконечно, омрачая любые события в жизни. Казалось бы, нужно радоваться, что не придется больше сидеть в холодной камере, лелея обиды и горечи. Тем более зная, что абсолютно ни в чем не виновата. Но что мне делать сейчас? Единственный родной человек для меня в этом мире – брат Луис. Я могла бы поехать в его город, тем более от Морфолка каких-то полдня езды в экипаже. Даже могла бы найти брата там, благо городок не большой. Но где взять денег на поездку? Придется походить по тавернам, по игорным домам, попробовать наняться хоть прачкой, хоть посудомойкой, чтобы заработать хотя бы немного денег.
Процедура моего освобождения не заняла много времени. Личных вещей при мне не было, лишней одежды тоже. Все на мне. Охранник сунул мне прошение Магистрата о моем освобождении, потом попросил поставить роспись в его документах. И я наконец-то оказалась на свежем воздухе. Сегодня похолодало, и все вокруг покрылось белым инеем. Серое обшарпанное здание тюрьмы, покрытое инеем, даже казалось красивым. И не верилось, что там заперты худшие люди города.
Я стояла в растерянности, не могла определиться, куда же мне пойти. Неподалеку остановился экипаж. Если бы было хоть немного денег... Не знаю, долго ли я протяну в ветхой одежде на морозе, обходя город пешком в поисках работы. Из кареты тем временем вышел инспектор Стайс. На нем был теплый черный плащ с богатой меховой отделкой и широкополая шляпа. Мне вдруг стало неловко за свой несчастный вид, поэтому я отвернулась и не спеша пошла по улице, надеясь, что мужчина меня не заметит. Но надежды мои не оправдались.
– Сильвия!
Нет, это мне кажется...
– Сильвия, подождите!
Я остановилась и несмело оглянулась, чуть приподнимая край палантина, чтобы было лучше видно. Кожу на лице тут же защипало от мороза.
Инспектор Стайс быстрым шагом направлялся ко мне. Его решительный вид настораживал. Даже мысль возникла, что с моим освобождением произошла какая-то ошибка, и сейчас меня вновь вернут в камеру. Признаться, я бы не расстроилась. Хоть там и мерзко, но все же теплее, чем на улице.
– Хорошо, что успел, – сказал мужчина, поравнявшись со мной. – Здравствуйте, Сильвия.
Он тяжело дышал, и вокруг его лица витали облачка пара.
– Здравствуйте, – чуть слышно ответила я.
Губы совсем замерзли и плохо двигались.
– Думал, вдруг уйдете, и я потом вас не отыщу. Сильвия, мне нужно поговорить с вами, это очень важно... Да вы замерзли совсем! Идемте.
Он вдруг обнял меня за плечи и повел к карете. Мне сейчас хотелось только согреться, поэтому я бы пошла с ним куда угодно. Я сжалась в уголке, растирая озябшие руки. Инспектор Стайс расположился рядом и сделал знак вознице трогаться.
Мужчина смотрел на меня обеспокоенно. Я же старательно прятала глаза. Сказывалась выработанная годами привычка. Однако он не шарахался от меня, как большинство людей, не смотрел с презрением или нездоровым интересом. Он обращался со мной, будто с обычным человеком.
Инспектор вдруг взял мои руки в свои и согрел своим дыханием. Я замерла, совершенно не понимая, что происходит. Верно, я замерзла насмерть прямо у тюрьмы и попала в странный мир. Рукам сразу стало горячо. Мужчина потер их ладонями, потом отпустил, все также продолжая внимательно смотреть на меня.
– Куда мы едем? – нарушила я молчание.
Окно кареты покрывали белые морозные узоры, поэтому проследить путь я не могла.
– В Магистрат, – ответил инспектор. – Сильвия, скажите, у вас ведь нет родственников в городе?
– Нет, – согласилась я, не понимая, к чему он клонит.
– И наверняка вам некуда идти.
Я отвернулась, ничего не ответив. Сейчас, когда он был так близко, я еще больше осознавала свою ущербность, жалкий вид, одиночество... Почему он такой внимательный ко мне?
– Ясно, – протянул мужчина. – Так и думал. Пожалуй, я могу решить вашу проблему.
Неужели не ослышалась? Я даже приподняла палантин, чтобы получше разглядеть его лицо, чтобы понять, о чем он думает.
– Вы серьезно? – спросила я.
– Абсолютно. Лиззи нужна няня, и я хочу предложить вам поселиться в моем доме.
– Почему именно я? – спросила удивленно.
– Просто Лиззи – очень непростой ребенок. Она не приняла ни одну из женщин, которых я нанимал. Категорически отказывается надолго оставаться без меня, плачет, устраивает истерики. Сейчас поехал за вами, оставил ее под присмотром коллег, еле-еле уговорил потерпеть немножко. А вчера увидел, как Лиззи тянется к вам, как обнимает. Понял, что, возможно, вы – мой последний шанс.
