Текст книги "Радуга(СИ)"
Автор книги: Ирина Гетманская
Жанр:
Рассказ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Первый поцелуй... Она тогда собирала цветы, а потом сидела на повалившемся стволе березы и плела венок. Белые цветы в золотых густых волосах , дрожание легких лепестков рядом с длинными ресницами, отбрасывающих тень на нежно-розовые щеки.
– Здорово, здесь, правда?
Кажется, и сейчас он еще слышит ее голос и видит поднятые руки к облакам и покачивание ими в такт только одной ею слышимой музыки.
Он просто не мог ее не поцеловать. Это получилось так естественно...
Она ответила. А когда он отпустил ее, прижалась к нему головой и еле слышно вздохнула.
Тогда-то он и узнал от нее, что по индийскому поверью бабочки передают желания небесам, и они непременно сбываются.
В последний день перед самым отъездом он пришел туда уже один. Упал в густую траву и долго лежал, смотря на большие облака, медленно проплывающие над его головой. Небо в тот день было особенным – как голубая эмаль, чистоту которой нарушали облака и бабочки.
Легкие взмахи крыльями и его мечты и желания уносились ввысь...
После того лета он много писал облака. Его кумиром был Федор Васильев. В его картинах он видел то самое лето , луг и небо с облаками...
А она уехала. Ее отца перевели служить в другой город, кажется, куда-то в Среднюю Азию...
Он тогда был похож на сумасшедшего : высокий, худющий с больными горящими глазами, ходил по улицам и искал ее или закрывался в своей комнате и долго сидел с карандашом в руках, уставившись в одну точку, потом оцепенение проходило и он схватив бумагу начинал рисовать...
Всегда одно и тоже: ромашковый луг, небо с высокими облаками и девушку с венком в волосах, над головой которой кружилась маленькая бабочка.
Он не знал, как выжил и почему не сошел с ума.
Только однажды проснувшись утром, долго лежал под одеялом, слушая дождь за окном, а потом неожиданно обнаружил, что боль притихла. Свернулась маленьким комочком где-то в глубине души и затихла.
И он начал жить снова.
Ходить на занятия, готовиться к выпускным экзаменам, слушать мамины нотации и исправно посещать бассейн. Только в художественную школу он теперь приходил реже. Приходил, что бы нарисовать облака и выплеснуть на белый лист то, что в душе. ..
Часто он рвал свою работу или комкал ее и выбрасывал прежде, чем кто-нибудь мог увидеть рисунок.
А потом ему стало казаться, что это все никому не нужно. Может быть поэтому, когда родители сообщили ему, что он должен продолжить семейную традицию и стать юристом, он не стал сильно сопротивляться. К тому моменту ему было уже все равно.
Вспоминал ли он о ней? Да, особенно вначале, стоило увидеть похожую хоть чем-то на нее девушку, как сердце вдруг останавливалось, а потом с силой начинало бухать в груди и пронзало болью, когда он понимал, что это не она.
Потом это стало случаться все реже.
Хотя может он просто заставил себя не думать о ней? Может быть...
Дмитрий открыл глаза и недоуменно уставился на чашку в руке. Вместо чая там была остывшая вода. Он встал и пошел на кухню. Вылил воду из чашки и достал коробку с чаем и глиняный чайник с бамбуковой ручкой. Заварил чай по всем правилам и налил себе крепкого и ароматного напитка в фарфоровую старую синею чашку с едва заметной позолотой по краю. А свою привычную белую кружку убрал в шкаф.
– Больше ничего белого. – сказал он сам себе и с наслаждением отпил глоток.
После чая он прошел в комнату, посмотрел на желтое солнце с кривоватыми лучами, улыбнулся и лег спать.
Утром он начал с чашки кофе и двух больших имбирных пряников. А потом стал планировать перестановку в комнате и когда все было распределено, тут же занялся осуществлением своего плана.. Цель была одна: передвинуть шкафы с бумагами так, что бы свет от окна полностью заливал белую стенку на которой красовалось Пашкино солнце. На это занятие у него ушло пара часов, но к обеду, он уже облачился в старые джинсы и футболку, расставил на пленке коробки и банки с красками и кистями и преступил к работе.
Наташа позвонила в его дверь спустя неделю. Вначале она ждала от него звонка с предложением поужинать или сходить в кино, но его так и не последовало. Потом она с интересом прислушивалась к звукам передвигаемой мебели в его квартире и стуку, а иногда в раскрытое окно ветер приносил из соседней квартиры запахи краски. Не иначе, как ее сосед занялся ремонтом, так почему бы ему не помочь? Тем более, что она сама ему предложила. Да и ожидание стало к концу недели уже совсем невыносимым .
Она тосковала по нему. Все это время, что они не виделись, все эти годы она запрещала себе думать о нем, вспоминать, а значит и чувствовать. Боялась даже себе признаться, как сильно ей хотелось увидеть его и услышать его голос..
У двери она в нерешительности замерла и только, протянув руку, к звонку обнаружила, что ее пальцы холодны как лед и слегка дрожат... Она постаралась унять волнение и вдруг вспомнила, как Димка брал в холодной студии ее замерзшие пальцы и согревал свои дыханием, а потом прижимал к груди и смотрел на нее теплыми глазами. Она тогда не знала от чего вдруг ей согревалась: от тепла, которое шло от его сердца или от его глаз...
На нее больше так никто не смотрел.
Наташа тряхнула головой и нажала на кнопку звонка, заметив, что руки у нее дрожат уже совсем чуть-чуть.
Дмитрий открыл дверь, зажав в зубах кисть с которой капала зеленая краска, в руке он держал платок, которым пытался оттереть руки.
– Ого! Претворяешь свой план по ремонту в жизнь? – поздоровавшись, весело спросила она.
– Почти. С небольшими изменениями.
– Посмотреть можно? Вдруг помощь нужна?
– Да, пожалуйста. Проходи. Не разувайся только, можешь испачкаться.
Он посторонился, пропуская ее в комнату.
– Аффреско! Ну, ты даешь! – воскликнула Наташа, с восхищением рассматривая его стену, на котором был изображен средиземноморский пейзаж.
Во всю стену было изображено распахнутое огромное окно, и в комнату, казалось, проникал запах соленого моря, водорослей, солнца. С высоты окна была видна узкая полоска песчаного берега, Зеленовато-желтые легкие волны набегают на берег и омывают серо-голубые камешки и ракушки. Высокой стеной вздымаются скала в которой грубо прорублены ступеньки, ведущие верх и тонущие в невообразимо прекрасным золотистым облакам, пронизанных солнечными лучами и разноцветной радугой, отбрасывающей на морские волны разноцветные сверкающие блики.
– Я еще не закончил. По мокрой штукатурке рисовать отвык. Нравится?
– Господи, Димка, да ты просто молодец. Это же трудно! Так расписать стену и за такое короткое время!
– Главное, рисунок нанести и все разметить точно. Я полночи не спал, все думал, на что хочу смотреть в ближайшее время. И вот что получилось. Доделать еще многое предстоит, но основное уже выполнил.
– Я работала в технике " а секко", но по сырой штукатурке не пробовала.
– Ты писала темперой?
– Да. – рассеянно ответила она, не в силах отвести взгляд от стены.
– Как-то давно, лет, наверное, двадцать назад я был в Италии, там впервые и увидел что такое "буон фреска" или чистая фреска. И познакомился с одним старым мастером, Пьетро. Он был настоящий волшебник. Мог часами рассказывать о фресках, о технике нанесения, красках, лессировке... Я, когда его слушал, как в другой мир переносился... Приезжал к нему при первой же возможности. Он умер пять лет назад, я не смог приехать на похороны, вел сложный процесс... А когда выбрался, оказалось, что внук продал его мастерскую и на этом месте теперь магазин... Это вид из его дома, он всегда, когда я приезжал, отводил мне эту комнату с видом на облака. – он помолчал и добавил. – Вообщем, это не так уж и сложно, только много практиковаться нужно. Даже не думал, что у меня получится, боялся, что потерял навык, я же лет пять уже ничего не писал, но получилось. Что-то точно.
– Не скромничай. Работа по "слепому раствору", требует сноровки и опыта. Ведь через десять минут кисть начинает "боронить" основание. Димка, а ты не боишься, что цвета высветлятся?
– Не думаю, но стена высохнет окончательно через 7– 10 дней, тогда и будет окончательно ясно. Но краски хорошие. Я вначале проработал все и нанес краски на рыхлую бумагу и пока все в порядке.
– Тебе помощник не требуется?– глаза у Наташи блестели задорным блеском, а взгляд был таким просящим, что Дмитрий рассмеялся.
– Я справляюсь вообще-то – и, видя как на лице ее проступает разочарование, тут же добавил. – Но некоторые места мне кажется вышли не совсем удачно и потребуется сбить штукатурку в правой части и повторить ... Еще мне хотелось бы сегодня заняться лессировкой, углубить тени и нанести световые акценты ...
– Я согласна.– тут же откликнулась она.
– Подожди. Этим я сам займусь, а тебе доверю левую часть, здесь осталось не много. Только наносить нужно цвета быстро. Но сегодня мы вряд ли все успеем.
Наташа только махнула на него рукой.
– У меня полно времени и сил тоже. Только домой сбегаю и переоденусь.
Они расписывали стену до самой ночи. Прерывались только однажды, когда Дмитрий опрокинул на себя баночку с баритовыми белилами.
Они закончили под утро. Уставшие, но довольные собой сидели на балконе и смотрели как на небе одна за другой гаснут звезды .
Молчали. Слишком много было у обоих внутри такого, чего не скажешь словами. Того, что можно только чувствовать и ощущать, того что передается легким почти незаметным жестом, взглядом, полуулыбкой...
Потом Наташа потянулась к нему и провела по щеке кончиками пальцев.
– Шершавая.
– Я побреюсь. – пообещал он. – Ты молодец и я рад, что ты сейчас со мной.
– Я тоже. – просто ответила она. – тоже рада. И знаешь, с тобой мне легко. Я не о работе. Легко как-то на душе и спокойно. Надежно. – подумав, прислушиваясь к своим ощущениям, после паузы добавила она.
Он кивнул, а потом спросил:
– Я ведь больше не потеряю тебя?
И улыбнулся мягкой и какой-то беззащитной улыбкой, от которой у нее вдруг защемило сердце...
Они поженились через месяц. За неделю до свадьбы Дмитрий ушел из юридической конторы, продал свою дачу, а на вырученные деньги снял помещение, где открыл мастерскую.