Текст книги "Пасторальные мифы"

Автор книги: Ирина Андрианова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Для измученных обитателей мегаполиса деревенская жизнь представляется синонимом всего самого хорошего: там и самый чистый воздух, и самые чистые нравы, и все живут по сто лет безо всяких лекарств. Лишь проклятая инертность и вредная привычка к комфорту мешает им немедленно бросить все и сменить городской ад на деревенский рай – так, очевидно, ответят эти влюбленные в деревню горожане, если мы укажем на противоречие их идеалов и насущного бытия.

Но речь пойдет не о противоречивости людских желаний, а о том, насколько соответствуют реальности деревенские мифы. Насколько полезным будет питание, которые получат сельсколюбивые горожане, если все-таки решатся воплотить свою пасторальную мечту? Насколько «экологически чистая» среда их ждет? А главное, следует ли рассчитывать на главный бонус – т.н. деревенское супер-здоровье? Я имею в виду именно среднего горожанина. Понятно, что богатый человек получит «экологически чистые» продукты в любом месте, где пожелает, и ему не нужно для этого переезжать в деревню. Он сможет обеспечить своей семье и необходимую для здоровья дозу «чистой среды», даже имея основную резиденцию в городе. Поговорим о возможностях людей, которые переезжают в деревню на все сто процентов, то есть без городской зарплаты и иной финансовой подпитки: ни в виде процентов с городского бизнеса, ни виде пенсий или иных рентных платежей. Иными словами, насколько «здоровой» и «экологически чистой» будет жизнь в условиях тех крайне ограниченных ресурсов, который может дать исключительно сельский заработок?

Подчеркиваю: я не собираюсь дискредитировать сельскую жизнь в целом. Наоборот, я сама в настоящий момент сознательно выбрала именно ее: я живу и работаю в деревне. Однако причины моего выбора – не гастрономические, а социально-психологические. Но так как для большинства деревня ценна именно едой и водой, считаю важным развенчать этот миф. Задолго до меня это сделала Симона де Бовуар в повести «Красивые картинки» (1960-е): героиня-парижанка, желавшая приобщиться к сельскому раю в Греции, с удивлением обнаруживает, что на афинском базаре крайне трудно найти хоть одно свежее яйцо. Греция в те годы была крайне бедной страной, и местные крестьяне реализовывали (и в пищу, и на продажу) продукты вплоть до крайнего предела их пригодности, стараясь ничего не выбрасывать. Про культ свежести, возникший в обществе избытка, в Греции ничего не слышали. Оказалось, что в суетном и удушенном выхлопными газами Париже героиня имела доступ к гораздо более здоровой и свежей еде, чем в Греции!

Конечно, свежие яйца у нас есть; все не так плохо. Но в целом тенденция схожая. Зарплата в российской сельской местности крайне редко превышает 10-12 тысяч. Часто, особенно в удаленных регионах, она еще меньше. При этом продукты завезти в деревню дороже, чем в город; из-за этого, а также из-за меньших объемов продаж цена возрастает. Поэтому люди, получающие деревенскую зарплату, вынуждены покупать менее качественные продукты, чем горожане за те же деньги. Исключение составляет сезон урожая в огородах; тогда, как правило, много свежих овощей перепадает даже тем, кто ничего не выращивает: у соседей избыток, и все со всеми делятся. Но благодатный период продолжается недолго. Что касается внесезонных домашних продуктов (молоко и яйца), то их индивидуальное производство по определению дороже, чем на больших фермах. Содержание коров и коз в подсобном хозяйстве очень накладно из-за необходимости обязательного ветеринарного обслуживания, плюс – затраты на корма. Чтобы при этом еще и получить прибыль, нужно предлагать свое молоко по космической цене. Поэтому коров держат не для заработка, а только для нужд своей семьи. Излишек молока пытаются продать городским дачникам по цене в два раза выше магазинной: это позволяет хотя бы выйти в «ноль». Но для сельских покупателей и такая цена – невиданное расточительство. Поэтому домашняя сельхозпродукция для них – еще больший деликатес, чем для дачников. Если и можно говорить о здоровом деревенском питании, то только в части отсутствия вредных городских излишеств. Имея зарплату в 10 тысяч, ты скорее всего будешь есть ровно столько, чтобы насытиться, и не больше. На завтрак ты сваришь себе дешевую здоровую кашу, обойдясь без кофе, булочек, соков и сладких творожных лакомств. Имея сезонный избыток овощей, ты временно перейдешь на чисто вегетарианскую диету, чтобы сэкономить побольше денег на будущее. То есть здоровое питание в лучшем случае будет продиктовано суровой необходимостью, а не праздными идеями. Но реальность заключается в том, что один из самых популярных продуктов в нашем сельмаге (помимо спиртного, конечно) – это растворимые макароны, пюре и супы-концентраты. Ведь кроме низких зарплат, у людей присутствует еще и лень. Трехминутное приготовление, плюс будоражащий вкусовые рецепторы глутамат натрия заставляют предпочесть «Доширак» столь же дешевым, сколь и здоровым постным щам.

Еще один миф – о кристально чистой колодезной воде, которой-де упиваются деревенские. Теоретически она существует, но, чтобы приобщиться к ней, нужно прежде выкопать колодец. Такие вложения при зарплате 10 тысяч рублей слишком обременительны, тем более что и помимо колодца найдутся более насущные траты. Поэтому колодцы обычно делают люди с городскими зарплатами. Селяне довольствуются деревенским водопроводом, когда вода из водонапорной башни поступает в уличные колонки. После пребывания в старой ржавой бочке и путешествия по столь же ржавым трубам вода становится такой, что на нее лучше не смотреть. Хлопья рыжего осадка (после кипячения – белого) остаются даже после фильтрации. Обычно у новичков кишечные расстройства от такой воды не прекращаются первые месяц-полтора после начала употребления. Лишь потом наступает привыкание (что не означает, что вредное воздействие на организм прекратилось). Наоборот, в больших городах бюджет позволяет применять централизованную высокотехнологичную систему очистки. Конечно, из-под крана в Петербурге течет не бутилированная артезианская вода, но она намного лучше, чем пьем мы в деревне Тверской области.

Теперь – насчет деревенского долголетия. Это типичная ошибка, когда частные случаи принимаются за общее правило. Даже в кавказских и азиатских селах, которые у нас обычно ассоциируются с древними аксакалами, отдыхающими в тени чинар, до 80 лет доживает отнюдь не каждый второй. Более того, я сама не раз наблюдала в Средней Азии изрытых морщинами старцев, которым на поверку оказывалось 73-75 лет – возраст, в котором розовощекие пенсионеры из европейских и американских «каменных джунглей» бодро путешествуют по миру. Отчего же такое несоответствие? Все очень просто: европейских городских пенсионерок молодит качественное разнообразное питание и хорошее медобслуживание, которого в российской деревне нет как класса. Выжить здесь могут только самые здоровые от природы. С зубной болью или иным неотложным случаем у нас приходится ехать 40 километров до ближайшего города. Но, например, от нашей деревни до райцентра (в котором проживают целых 19 тысяч человек) маршрутка ходит только два раза в неделю (!), а вызов такси (1600 рублей в оба конца) при здешних зарплатах малореален. Так что остается лишь надеяться, что зуб не заболит. В связи с этим глубоких стариков в глубинке очень мало, зато много – беззубых, что делает их внешне намного старше. Не стоит забывать (это корректировка еще одного мифа), что постоянное пребывание на свежем воздухе, особенно в южных регионах, сопряжено с избыточной дозой ультрафиолета. Морщинистая, выдубленная кожа ранних стариков из Средней Азии – показательный пример. Старит раньше времени и тяжелый сельский труд. Поэтому представители миддл-класса из мегаполисов (при условии, конечно, что ведут здоровый образ жизни, не курят, не пьют и умеренно занимаются спортом) демонстрируют статистически более высокий уровень продолжительности жизни, чем в сельской глубинке. Даже единственно бесспорный здоровый фактор в деревне – чистота атмосферного воздуха – оказывается не в силах преодолеть совокупность негативных факторов.

Кстати, о воздухе. Не хочется говорить, но придется: примерно раз в два месяца воздух у нас пахнет примерно так, как в окрестностях большой городской свалки. Это значит, что учреждение, которое является «градообразующим» в нашей деревне, сжигает неподалеку наш мусор. Те из нас, кто принципиально против мусоросжигания, могут бросить мусор в муниципальные бачки. Тогда его увезут на свалку. Вонь этой свалки до нас, к счастью, не дойдет: она далеко. Но те поселки и города, которым не посчастливилось иметь таковую под боком, уже протестуют и митингуют. В результате т.н. «мусорной реформы» в Тверской области должны появится 5 «мусорных кластеров», и на центральную свалку в каждом из них повезут мусор с пяти-шести соседних районов. Но дело не в размерах свалок, а в том, что несмотря на малое население и низкий уровень потребления, количество одноразовой упаковки в деревне все равно растет! А значит, растет и общий объем образуемых ТБО, с которым нужно что-то делать. В мегаполисах есть хотя бы в зачаточных формах раздельный сбор и переработка. В деревне это – лишь мечта. Поройтесь в интернете: природные территории в странах третьего мира – Индия, Таиланд, Африка – больше завалены мусором, чем в США, где уровень потребления в десятки раз выше. В Тверской глубинке нам тоже не спрятаться от мусора, не только от гипотетического московского (хотя на митингах звучат и подобные опасения), но даже от своего собственного.

…Ну вот, кажется, мусоросжигательная сессия закончилась. Теперь на два месяца наш воздух снова станет самым чистым в Европе…

А теперь я расскажу вам об истинных, а не мнимых, деревенских радостях. То главное, что вкупе с воздухом и лесом является для меня определяющими – это тишина и очень низкая концентрация двуногих собратьев (одно обуславливает другое). Душевное здоровье, которое они дают, для меня во сто крат ценнее спорной ценности т.н. здорового питания. Но для других, как я заметила, это отнюдь не приоритет. Несмотря на дежурные сетования на «городскую суету», большинство горожан вполне отдыхают от нее во время выходных поездок на дачу. При том, что ни тишины, ни чистого воздуха там нет и в помине: во время уик-эндов дачные поселки превращаются в огромные дымные шашлычные, оглашаемые какофонией звуков из множества автомагнитол и газонокосилок. Впрочем, я-то должна этому радоваться. Если бы все были такими же социофобами, как я, мне негде было бы укрыться: все захолустные уголки заполонили бы другие страждущие покоя. К частью, большинству людей сочетание городская зарплата + дача дает все необходимое для счастья. Вплоть до пресловутого здорового питания. И они правы, потому что самая здоровая в мире еда водится на дорогих городских рынках и в фермерских магазинах. В деревне вы такой не найдете. (Вопрос только, зачем она нужна).

Зато вы найдете здесь необычайно высокую ценность человека, что невозможно в миллионном городе. Каждая личность в деревне из ста душ – будь то ребенок или старушка, честный труженик или опустившийся алкоголик – заметна, выпукла и действительна уникальна (и это не просто слова). Здесь люди в прямом смысле слова ценят друг друга, потому что знают – замены не будет. Только в этом узком кругу тебе жить, общаться, только от него ждать помощи. Крупные ссоры здесь редки, а уж уличное хамство в целях самоутверждения (нормальное в большом городе, где участники конфликта уверены, что видятся в первый и последний раз) – вообще нереально. (Деревенские, переехавшие в город – это уже другой типаж. «Дорвавшись», наконец, до городской безнаказанности, они могут вести себя даже более развязно, чем коренные горожане. Но сейчас речь не об этом). Когда круг сверстников, с которыми ты можешь поиграть в футбол, сужается до шести человек, и выпадение хотя бы одного ставит под угрозу саму возможность игры – ты невольно начинаешь их беречь. Очень многие коммуникативные проблемы связаны с обесцениванием людей в мегаполисах; мы ошибочно думаем, что впереди у нас еще бессчетное число новых встреч. Вообще, вся современная социально-психологическая проблематика требует в качестве условия город. Это и проблема ускорения ритма жизни, когда у человека включается соревновательный инстинкт с несколькими миллионами окружающих особей и он выматывается от иллюзии конкурентной борьбы. Это и судорожный поиск эрзаца смысла жизни, когда витальные и сверхвитальные потребности давно удовлетворены, а жить ради чего-то надо. Отсюда – шопоголизм и целый сонм выдуманных задач, от которых изнемогают горожане. Большая концентрация себе подобных в ограниченном пространстве – неестественное состояние для человека, которое действует угнетающе на психику даже тех, кто этого не замечает. Мы же не муравьи. Вот от этого всего действительно стоит сбежать в деревню. Впрочем, надеюсь, что первая часть моей статьи отобьет у читателей охоту последовать моему примеру (а до конца дочитает мало кто), и мое оздоровительное уединение не будет нарушено.

В оформлении обложки использована авторская фоторабота Ирины Андриановой