Текст книги "Срок давности любви (СИ)"
Автор книги: Ирина Литвинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
Срок давности любви
Ирина Литвинова
Пролог
История эта началась в южных степях, на живописных берегах Кубани, в казачьей станице Малиновке. Именно отсюда лет 70 назад, в начале царствования Петра Великого, ушли кочевать четыре молодых парня и девушка. Они выбрали для себя разбойничью долю, отказались от спокойной законопослушной жизни, зато обрели свободу – величайшую ценность, которой были лишены практически все в Российской империи, да и во всем остальном мире конца 17 века. Молодые люди увидели весь Северный Кавказ, прошли вдоль всего Терека, побывали в Турции. Но самую большую славу они сыскали на Волге. Вскоре от величественных кавказских гор до бескрайних рязанских полей, от Азовского моря до Урала русские люди слагали и передавали из уст в уста легенды об этих молодых искателях приключений. Спустя годы четыре парня, что покинули Малиновку, женились; к ним стали присоединяться другие странники и охотники до вольной жизни. Так и появилась банда разбойников. За три четверти века она увеличилась в десять раз, и к правлению Екатерины Второй уже около полусотни человек разгуливали по большим дорогам юго-запада России и Ближнего Востока и промышляли разбоем. Сложилось так, что банда была неразрывно связана с теми краями, где побывала: разбойники либо находили себе жен из местных жителей, либо, устав от дороги и полной риска жизни, сами оставались в городах и селах мирно возделывать поля, разводить скот или заниматься каким-то ремеслом. Поэтому банда всегда ходила по одному и тому же маршруту и не забывала тех, кто некогда тоже был счастлив жить под открытым небом, греясь у костра и без гроша в кармане, но с ножом за поясом или в голенище сапога. Постепенно Малиновка стала родным домом для всех разбойников, а атамана банды станичники чествовали, как героя...
Глава 1
Дело было в 1730 году. Когда Россию потряс очередной дворцовый переворот и на престол взошла Анна Иоановна, стало понятно, что не избежать войны с Турцией. После смерти Петра Первого и до сего момента у власти находились люди, не способные решать важные внешнеполитические задачи. Но теперь на троне восседала сильная и решительная императрица, и русско-турецкая война была лишь вопросом времени.
Предчувствуя, что скоро им предстоит встретиться на поле брани с извечными врагами-турками, казаки усиленно готовились к войне: чаще проходили военные учения, удвоили дозорные отряды на границах.
В связи со сложившейся обстановкой банда пришла в Малиновку и на несколько лет осела в станице. Практически все разбойники-мужчины были выходцами из здешних казаков и тоже хотели принять участие в войне. Исключение не составлял и юный атаман разбойников. Правда, восемнадцатилетний красавец Гордей находил удовольствие не только в ратной службе. Он, как и любой казак, был готов вскочить в седло и сразиться с врагом один на один в честном бою, но мирная жизнь привлекала его гораздо больше, в основном из-за того, что он мог ухаживать за девушками. Мда, Гордей был известный охотник да молодых красавиц... был до того памятного жаркого летнего дня, до приезда в Малиновку.
Станичники дружной толпой встречали разбойников. Гордей, как и положено атаману, ехал верхом на коне впереди банды. Все махали друг другу руками, галдели, свистели. Вдруг веселая шумная толпа всколыхнулась, и из первых рядов вытолкнули девушку. Она упала прямо под ноги лошади Гордея. К счастью, опытный наездник не задавил ее. Юноша спрыгнул со своего вороного друга и помог ей подняться. Прекрасная незнакомка одним взглядом, словно ножом в сердце, сразила атамана. Фигура античной богини, едва прикрывающие пышную обольстительную грудь кружева на глубоком вырезе приталенной блузки, золотой водопад волос, лицо Венеры, ясные небесно-голубые очи, улыбка Джоконды, стать княжны... Все это Гордей уловил в одночасье. Она уже поблагодарила его, развернулась и исчезла в возбужденной толпе, а у него перед глазами все еще стоял образ этой нимфы. В тот же день парень узнал, что эту златовласку зовут Акулиной. Она слыла первой красавицей всей округи. Многие сватались к ней и пытались добиться ее любви, но гордая казачка никому не отвечала взаимностью. Только услышав это, Гордей загорелся желанием покорить сердце Акулины. И – невероятно! – все девушки, кроме нее, перестали для него существовать. В Малиновке толпы незамужних казачек буквально бредили этим молодым красавцем-атаманом и взволнованно ахали каждый раз, когда он вальяжно проходил под их окнами, но Гордей даже не смотрел в их сторону. Только Акулина манила его, притягивала неведанной силой. Что это было за чувство? Любовь? Страсть? Желание завоевать неприступную крепость? Гордей не знал, да и не думал об этом.
Акулина долго не принимала знаки внимания атамана. Стоило ей завидеть Гордея где-то неподалеку, она начинала задорно напевать:
На вечерней заре шла одна я к дому.
Слышу топот копыт, мне давно знакомый.
Поравнявшись со мной, на меня ты глянул.
Вздрогнул конь вороной. Вздрогнул и отпрянул.
Атаман молодой, не играй ты шашкой
И на косы мои не смотри украдкой.
Я тебя, атаман, целовать не буду,
Но твоих карих глаз век я не забуду!
Однако Гордей даже не думал сдаваться. В свободное от военных учений время он играл на гитаре под ее окном и пел ей красивые душевные песни о большой и чистой любви, каждый оставлял цветы на пороге дома возлюбленной. В конце концов Акулина сдалась, не в силах отвергать его любовь более. На самом деле Гордей очень понравился девушке еще при первой встрече, но она долго сама себе не хотела признаваться, что нашелся-таки человек, покоривший ее гордое и неприступное сердце.
Акулина была сиротой: ее отец геройски погиб на поле боя в Северную войну, а мать ушла из жизни три года назад. Больше у девушки не было родственников, она жила одна на краю станицы. Вообще в Малиновке, да и у всех казаков, не приветствовались слишком близкие отношения между парнем и девушкой, особенно если они не прятались от бдительных глаз соседей и не стыдились своих чувств, а открыто любили друг друга, не опасаясь людской молвы. Гордей и Акулина поступили именно так, как не было принято, то есть молодой человек просто поселился у возлюбленной и преспокойно жил вместе с ней, абсолютно не стесняясь косых взглядов и пересудов станичников. Долго им перемывали косточки: говорили, что молодые совсем стыд потеряли, что Бога не боятся и законов предков не чтут. А Акулине с Гордеем было все равно. Наверно, это были самые легкие и беззаботные дни их жизни, не испорченные ни муками совести, ни недопониманием. Они просто наслаждались друг другом и были счастливы.
Жаль только, что счастье длится так недолго. Война омрачила безмятежное небо над головами Акулины и Гордея. Да, пришла война, та самая русско-турецкая война, которую все так ждали, и казаки стали собираться в поход. Акулина и Гордей прощались долго, нежно. Он просил ее не плакать, но слезы все равно ручьями текли из ее больших лазурных глаз. Предчувствие, что ее любимый вернется с войны совсем другим, сжимало сердце Акулины. Оно не обманывало девушку: никогда больше не повторятся те светлые и радостные дни, когда во всем свете они были одни, счастливые и беззаботные, и их вешняя любовь цвела, подобно прекрасному цветку. Когда Гордей вскочил на коня и умчался вдаль, встречу пылающему горизонту, Акулина долго смотрела ему вслед. Он уже скрылся из виду, а она все стояла на том же месте, потом медленно опустилась на траву и тихо запела сквозь слезы:
Никто нас в церкви не венчал,
А вся душа горит в огне.
Зачем, казак, ты в степь умчал
На вороном своем коне?
Зачем мы встретились с тобой?
Зачем меня ты полюбил?
Зачем ты статью и красой
Казачке сердце покорил?
Зачем бросал сирень-цветы
В мое полночное окно?
Зачем всех в мире лучше ты,
Как солнца свет, когда темно?
Зачем желанный ты такой,
Как синеглазый вешний Дон?
Зачем в станице за тобой
Казачки ходят табуном?
Зачем взлетел ты на коня,
Умчал в лазоревый рассвет?
Ни у тебя, ни у меня,
Ни у судьбы ответа нет...
Глава 2
Длилась русско-турецкая война с 1735 по 1739 год. Действия русских войск были удачными. Под предводительством талантливых полководцев Миниха и Ласси русские взяли крепости Очаков и Кибсбург, сожгли дотла столицу крымских татар – Бахчисарай.
Что же касается наших героев, то их жизнь состояла из сплошных приключений, одно опаснее другого. Гордей с Порфирием, самым старым разбойником банды и мудрым наставникам молодого атамана, попали в плен под Очаковом, причем сотник, командующий их отрядом, был уверен, что они погибли, так что помощи нашим героям неоткуда было ждать. Им удалось сбежать из плена, но они не могли добраться до родной земли. Гордей с Порфирием умудрились угодить в рабство скачала на каменоломни, а потом – одному знатному и богатому турецкому бею. Неизвестно, смогли бы они когда-нибудь выбраться из Турции и снова увидеть Россию, если бы не Ферида.
Ее история не менее захватывающа и необычна. Черкешенка по национальности, она принадлежала к одному княжескому роду. По обычаям черкесского народа, княжна не имела права выходить из отчего дома до свадьбы, пока ее не увезет муж. Фериде было тоскливо в дому, даже в таком большом и богатом. Девушка могла часами смотреть на живописную реку Кубань и мечтать о том, чтобы спуститься с горы и уплыть на синих бегущих волнах в далекие чудесные края. И вот однажды она украла одежду у служанки и, скинув бархат и шелка, облачилась в грубые тряпки. Старательно пряча лицо под хиджабом, княжна выбралась из дома через задний двор и направилась к Кубани. Острые камушка на витиеватой горной дороге ранили ее босые ступни, но Ферида продолжала быстро и уверенно спускаться все дальше и дальше от аула. Путь был неблизкий, так что девушка дошла до великой реки, только когда солнце уже было в зените. Кубань и ее окрестности превзошли все ожидания Фериды! Она пленилась их красой и не замечала, как текли часы.
Девушка прогуливалась вдоль реки, как вдруг услышала веселые песни, выводимые нестройным хором голосов, и звонкий смех. Впереди Ферида увидела шумную кампанию, держащую путь к переправе: мужчины скакали верхом, а женщины и дети сидели в телегах вместе с вещами. Невероятно пестрым и колоритным было это сборище: здесь были и казаки, и цыгане, и армяне, и евреи, и другие национальности, которые девушка не знала.
Один парень отстал от остальных и подвел коня ближе к реке, чтобы напоить. Ферида спряталась за древом и наблюдала за ним. Он был похож на горца: угольно-черные волосы, небольшие карие глаза, соболиные брови, смуглая кожа, нос с горбинкой. Конечно, черкешенка и раньше видела много красивых и статных джигитов в ауле, но этот парень в одночасье забрал ее сердце. С первого взгляда она поняла, что он – ее судьба.
– Гордей! – вдруг раздался громкий мужской голос, и к парню подскакал пожилой человек, можно сказать старик, который, однако, браво держался в седле. – Поехали быстрее! До Малиновки не близко, а нам еще через Кубань перебираться.
– О, Порфирий! А тебе не терпится поскорее попасть на военные учения! – с усмешкой сказал парень. – Или, может, сразу на войну?
– Да не до шуток, Гордей. Из наших многие хотят на войну поехать смелость и удаль свою показать, да только они никогда не сходились лицом к лицу с неприятелем. Ты, кстати, тоже: ни разу шашкой не сразил ни одного врага да пороху не нюхал. А еще атаман разбойников!
– Ладно, не ворчи. Все, конь уже напился. Поехали уже! – махнул рукой Гордей и легко запрыгнул в седло. Оба пришпорили коней, и через секунду только столб пыли напоминал, что только что здесь были всадники.
Ферида брела обратно в гору, не задумываясь о том, куда идет. Все ее мысли были заняты этой случайной встречей и тем молодым человеком, всего лишь на мгновение озарившим прекрасным светлым чувством ее тусклую и однообразную жизнь, как яркая молния грозовое небо, и исчезнувшим. Девушка даже не могла сказать, что именно так привлекло ее в этом незнакомом мужчине. Внешность? Стать? Взгляд? Да, наверное, взгляд. Очень сильный взгляд. Взгляд гордого и смелого человека. «Гордей... Какое словное имя! Как раз для бравого, удалого парня... Атаман разбойников... Так, значит, это была одна из кочующих разбойничьих банд... Как же я хочу попасть к разбойникам!» Ее желание исполнилось: по пути домой она встретилась с разбойниками, да не просто с разбойниками, а с работорговцами. Они скрутили девушку, посадили в сырой корабельный трюм, с красами и другим живым товаром, и отплыли к берегам Турции. По дороге они обсуждали, кого, кому и на каком рынке лучше продать, чтоб выручить побольше денег. Молодые и сильные рабы-мужчины были востребованы всегда и везде, у всех же остальных невольников был только один путь – в гарем: у красавиц – в наложницы, у мальчиков и стариков – в евнухи. Однако с Феридой все было не так просто: она была не очень красива (ее худое тело было совсем неженственно и казалось, принадлежало девочке; ее черные волосы, стянутые в косы, были длинны и шелковисты, но не очень густы; в лице ее, как и у всех черкесов, сквозило что-то звериное), так что ее вряд ли бы купили для гарема какого-нибудь состоятельного вельможи. Но у девушки, кроме красоты, есть еще много достоинств. Вот и у нашей героини они были: во-первых, Ферида умела замечательно готовить (всех черкешенок, вне зависимости от знатности их рода, с детства учили готовить); во-вторых, она превосходно пела и танцевала; в-третьих, девушка умела ткать, шить и вышивать золотом и бисером. В итоге разбойникам удалось продать такую работницу по баснословной для простой служанки цене.
Характерной особенностью рабовладельческой Турции было то, что тяжелая участь доставалась только рабам, выполняющим тяжелый физический труд, например, рабочим на каменоломнях. Что же касается слуг, то их жизнь была вполне терпимой. Конечно, хозяин имел полную власть над ними и мог с легкостью продать или обменять, женить или наказать. Но обычно хозяевам не было абсолютно никакого дела до личной жизни своих слуг, и они были вполне свободны в выборе друзей и возлюбленных (естественно, и первые, и вторые были из рабов). Слуги жили за счет господина и даже получали деньги за хорошо выполненную работу. Более того, некоторые рабы становились доверенными лицами и даже друзьями своих хозяев.
Так, Ферида попала в услужение дочки богатого турецкого бея Умара-паши, по имени Айгуль. Девушки были очень похожи: обе происходили из знатных родов, обе были смелые и мечтательные, обеим запрещалось даже на шаг выходить из отчего дома. Так что Ферида очень хорошо понимала свою госпожу и стала ей верной соратницей во всем. Она помогла Айгуль по ночам выбираться из дома, и они вместе гуляли до рассвета по Смирне и ее окрестностям. Умар-паша даже не подозревал, что его дочь общается со всяким сбродом за пределами дома. А Айгуль не просто общалась, она влюбилась. Благородная дева отдала свое сердце не богатому бею, не знатному паше, не власть имущему вельможе, а простому парню, рыбаку Мустафе. Он был беден деньгами, но обладал самым дорогим сокровищем мира: он любил и был любим той самой единственной, предназначенной только для него, милой его сердцу Айгуль. Обычно все подобные истории оканчивались печально: разбивались сердца, ломались судьбы, горючие слезы оплакивали любовь. Сильные мира подыскивали своим детям выгодную партию и играли пышную свадьбу, а несчастные возлюбленные навсегда были разлучены друг с другом. Вот и Умар-паша уже выбрал судьбу Айгуль: он нашел ей завидного жениха – племянника турецкого султана. Рифат-паша был знаменит на всю Турцию, но не своим мужеством или мудростью, а своим уродством. Все от бедняка до приближенного к правителю державы придворного знали о том, что племянник султана на редкость безобразен. Даже при дворе его шепотом называли Рифат-урод.
Вот такого мужа выбрал Умар-паша для своей дочери и, зная ее характер, предвидел ее попытку сбежать из-под венца и нанял охрану. Он справедливо решил, что надо выкупить двух рабов из каменоломен: во-первых, там практически все рабочие были иностранцы и не знали турецкого языка; а во-вторых, эти рабы жили в поистине ужасных условиях и ни в коем случае не ослушались бы нового хозяина, боясь опять вернуться в шахты. По воле случая, Умару-паше приглянулись именно наши герои. Гордея он выбрал, потому что тот был ловок и силен, Порфирия – потому что старик явно имел большое влияние на своего молодого друга и смог бы его вразумить, если бы Айгуль попробовала подкупить парня или попросила Фериду соблазнить его.
Глава 3
Вот так и встретились Гордей и Ферида. Девушка узнала его с первого взгляда и поздоровалась на турецком, назвав его по имени. Молодой человек из всей ее короткой фразы понял только свое имя и с удивлением рассматривал знакомую с ним незнакомку. «Может, мы встречались когда-то? – думал озадаченный парень. – Жалко, что хиджаб закрывает все ее лицо. Только глаза видно... А какие глаза!» Пожалуй, самым красивым во внешности Фериды были ее огромные, в пол лица, глубокие, словно два омута, карие глаза. Только взглянув в них, парень понял, что никогда их не забудет.
По службе он встречались очень часто, иногда даже оставались наедине.
– Сними хиджаб, – говорил в такие минуты Гордей, но Ферида не понимала его (за восемь лет, проведенных в рабстве, она выучила турецкий; казак же говорил только на русском). Тогда Гордей протягивал руку и аккуратно тянул за платок, закрывающий ее лицо, но черкешенка отстранялась от него и отрицательно мотала головой. Честно говоря, Ферида отказывалась снять хиджаб не столько из-за того, что так было непринято в мусульманских странах, сколько из-за того, что она боялась, что Гордей, увидев ее некрасивое лицо, охладеет к ней.
Однажды казак услышал, как пела Ферида. Гордей не понимал слов, но был полностью уверен, что песня черкесская. Не зря же он, в самом деле, обошел всю Кубань с обеих сторон. Так молодой человек догадался, что Ферида – черкешенка. А еще он понял, что влюбился. Он чувствовал, что не может с ней расстаться, что готов провести рядом с ней всю жизнь, даже если ради этого ему придется отказаться от всего: от родной земли, от свободы, от всего того, что было ему дорого. Об Акулине он даже не вспомнил. Не вспомнил ни разу с того дня, как увидел Фериду. Раньше казачка грезилась ему в сладких снах, а мысли о ней согревали его даже в темных и сырых каменоломных. Но со временем ее портрет постепенно стерся из его памяти, а на горизонте забрезжил рассвет новой любви.
Пока Гордей любовался глазами Фериды и уговаривал ее показать ему лицо, Порфирий зря времени не терял. В отличие от своего молодого друга, старик прекрасно знал турецкий, сумел втереться в доверие к самому Умару-паше и разузнал все о готовящейся свадьбе. Также Порфирий однажды ночью увидел, как хозяйская дочка, в одежде служанки, выскользнула через маленькую садовую калитку, скрытую от посторонних глаз кустами жасмина, на улицу. Как же старый разбойник узнал Айгуль в хиджабе? Да очень просто: в доме и служанок ила только Ферида, а госпожа была намного выше своей верной подруги. Порфирий проследил за Айгуль, и та привела его к дому Мустафы. Старый разбойник быстро разобрался во всех любовных интригах, царивших в доме турецкого бея, и придумал план побега для себя, Гордея, Айгуль и Фериды. Сначала надо было всем четверым сбежать из дома Умара-паши. Но Порфирию с Гордеем было не так-то просто улизнуть: город каждую ночь патрулировали дозорные и проверяли всех, кто им казался подозрительным. Беглых рабов тут же бросали за решетку, а потом его участь решал хозяин. Чаще всего несчастных заковывали в кандалы на всю жизнь и отправляли работать на каменоломни. Было принято решение всем бежать, облачившись в женскую одежду. Ферида за одну ночь сшила Гордею и Порфирию простые платья, по росту мужчинам, и достала для них хиджабы. Затем нашим героям предстояло выбраться из Смирны, чтобы оторваться от погони. Здесь им потребовалась помощь Мустафы. При условии, что они с Гордеем будут работать в полную силу, беглецам удастся оплыть на его старой рыбацкой лодке до Измира, где Порфирий, казак и Ферида смогут сесть на корабль одного его друга и бесплатно доплыть до берегов Черного моря через Босфорский пролив. Там до России рукой подать. Сам рыбак давно хотел увезти возлюбленную и поселиться с ней в Измире, но ему едва хватало денег себе на еду. В этом вопросе парню помог Порфирий: он нашел место, где Умар-паша хранил некоторую часть своих средств и ограбил господина (ключ от «сейфа» незаметно стащила Айгуль, заявив, что если ее на этом поймают, то ничего страшного не произойдет, а если кого-то из ее друзей, то им несдобровать). Итак, Мустафе и Айгуль открывались ворота в счастливую совместную жизнь, разбойникам – на родину, а Фериде – в странный чудной мир, где ей не раз придется столкнуться со сложным выбором и пойти на жертвы ради любви.
Прочитав записку от возлюбленного, в которой был в подробностях изложен этот план, Айгуль даже заплакала от счастья. Ее ничуть не пугали бедность и потеря высокого положения. С Мустафой она была готова отправиться хоть на край света.
Если кто-то и был тогда счастливее Айгуль, так это Гордей. Его окрыляли мысли о том, что скоро он снова станет свободным и наконец вернется в Россию, да не один, а с Феридой. Только ради общения с возлюбленной Гордей под чутким руководством Порфирия выучил черкесский язык. Теперь он мог часами рассказывать девушке о своей любви, хотя она, наверное, поняла бы его даже без слов. Сердечко Фериды начинало бешено колотиться каждый раз, когда выразительные глаза казака вглядывались в ее очи, как будто заглядывая в самые сокровенные уголки ее души. Горячие признания и пылкие слова обжигали влюбленную девушку, но привитое ей с детства строгое горское воспитание не позволяло ей скинуть маску холодного равнодушия и признаться ему в своих чувствах.
– Ну почему же ты все время молчишь? – в тысячный раз спросил ее Гордей в день перед побегом. – Я же вижу, ты тоже любишь меня. Ну хотя бы скажи просто «да».
Однако из уст гордой дочери Кавказа, как всегда, не вырвалось ни одного слова, а ее отстраненный взгляд был устремлен в сторону, как будто она не видела и не слышала его.
– Милая, я готов на любой подвиг ради тебя! Хочешь, я увезу тебя далеко-далеко, в Россию? Я возьму тебя в жены, и мы будем самыми счастливыми людьми на земле... – задыхаясь от переполнявших его чувств и волнения, Гордей придвинулся ближе к девушке и дрожащей рукой обнял ее.
– Не надо, – вздрогнув и против воли бросая взгляд на лицо парня, тихо прошептала Ферида и отстранилась от него.
– Ты не хочешь ехать со мной?
– Я хочу уехать, – отвечала черкешенка, – но не в Россию. Отвези меня домой, в Черкессию.
– Зачем в Черкессию? – вопросительно выгнул соболиную бровь Гордей.
– А зачем ты возвращаешься в Россию?
– Это моя родина.
– Вот и Черкессия – моя родина. Я должна вернуться в отчий дом.
– Послушай, дорогая моя, любимая...
– Не надо, – снова прервала его Ферида.
– Что «не надо»? – уже начиная выходить из себя от ее невозмутимости, раздраженно спросил казак.
– Говорить так не надо, – все так же спокойно пояснила девушка.
– Нет, надо! Надо, потому что я люблю тебя и готов кричать об этом на весь мир! Я могу вечность смотреть на тебя, говорить слова любви, обнимать...
– Не надо, – в третий раз повторила Ферида. – Обнимать не надо. Смотреть можно, говорить можно, но немного.
– А трогать, значит, нельзя?
– Нельзя, – твердо сказала гордая черкешенка, снова отводя взгляд в сторону, как и приличествует истинной дочери адыгов (адыги – общее название племен Северного Кавказа, т.е. черкесы и кабардинцы вместе).
– Ферида, я ведь не как брат тебя люблю. Хотя, по-моему, даже брат может приобнять за плечи.
– Гордей, я... Я не могу любить тебя.
– Почему?
– Я – черкешенка. Для меня честь дороже жизни.
– А разве в нашей любви есть что-то низкое? Я же сказал, что собираюсь жениться на тебе.
– Мы не можем пожениться, – продолжала стоять на своем Ферида.
– Да почему? – окончательно выйдя из себя, практически в полный голос выкрикнул Гордей так, что его даже услыхала Айгуль, прогуливающаяся по саду и как раз проходящая под раскрытым окном, у которого разговаривали влюбленные.
– Потому, что ты христианин, а я мусульманка.
Такое объяснение уж никак не могло бы само прийти в голову молодого человека. Ему почему-то ни разу не довелось задуматься о том, что они разного вероисповедания.
– Ферида... Но ведь... ведь мы все равно любим друг друга. Так может, не стоит придавать такое уж большое значение этому обряду. Это же, по сути, просто-напросто дань традициям и способ заткнуть глотки всяким сплетникам. Считай, что Господь Бог... или, там, Аллах уже соеднил нас на небесах.
– Нет, Гордей, – отрицательно покачала головой Ферида. – Для тебя это, может быть, и простая дань традициям, а для меня это – долг.
– Хорошо... – наконец сдался казак. – Но ведь ты согласна просто уехать со мной?
– Я согласна, чтоб ты довез меня до моей родины, – уточнила черкешенка.
– Но если ты вернешься в отчий дом, то мы больше никогда не увидимся.
Ферида горестно вздохнула и кивнула. Она по-прежнему, отвернув лицо от возлюбленного, смотрела в окно, и молодой человек не увидел, что у нее в глазах стояли слезы. Несколько жемчужин, оставляя блестящие дорожки на ее смуглой коже, выкатились из-под ее длинных ресниц и спрятались под покровом хиджаба.
В ту же ночь Гордей, вместо того чтобы спать перед побегом, во всех подробностях пересказал этот разговор Порфирию.
– Мда, попал ты, парень, – качая головой, сказал старый разбойник. – Но тут как ни крути, а Ферида права.
– Порфирий, а может... А может, силой ее увезти. Я имею в виду в Россию. Не пускать ее в Черкессию. Рано или поздно она будет моей.
– Не дело ты задумал, парень, – нахмурившись, покачал головой старый разбойник.
– Да почему не дело? Она при мне, и оба счастливы.
– Нет, не счастливы. Ты сказал: «она будет моей». Ты можешь только силой заставить ее, а она девушка гордая, не простит тебя никогда. Да и по отношению к любой девушке это не годится.
– Я ж не собираюсь ее силком в постель тащить, – продолжал стоять на своем молодой человек, чувствуя, однако, что Порфирий прав. – Я трогать ее не буду... пока она сама не захочет.
– А сама она не захочет, Гордей. Для нее это вопрос чести.
– Порфирий, что мне делать? – прозвучал из темноты голос человека, находящегося на грани отчаяния.
– Мда, проходят десятилетия, а в этом мире ничего не меняется, – как будто специально затягивая с ответом, начал издалека старый разбойник. – Я был лучшим другом твоего деда, а потом – отца. Они вот так же спрашивали меня: «Порфирий, что мне делать?». И твой сын однажды задаст мне этот вопрос.
– А что, мой отец или мой дед тоже не могли связать свою судьбу с любимыми женщинами из-за религиозных вопросов? – недоверчиво спросил Гордей.
– Ну, не совсем... – уклончиво отвечал старый разбойник и поспешил увести разговор в более безопасное русло. – Знаешь, что я думаю: надо отвезти Фериду к ее отцу, а потом с ним поговорить.
– О чем?
– Понимаешь, я думаю, то Фериду после рабства не захочет взять в жены ни один джигит. А если ты докажешь ее отцу, что ты достойный человек и любишь ее, то он разрешит тебе украсть дочь.
– Разрешит украсть?!
– Да. Поверь моему опыту. Я жил среди народов Кавказа и изучил их очень хорошо. К тому же ты кубанский казак, а наши народы друг другу соседи и практически родственники. А самое главное: Ферида должна чувствовать, что ты ее нежно любишь и готов считаться с ее принципами. Так что будь любезен, уйми свою страсть и хотя бы сделай вид, что готов ее ждать.
– Так чего ждать?! Момчи нету ждать! – несмотря на то что в доме все давно уже десятый сон видели, измученный прихотями возлюбленной Гордей практически в полный голос выражал свои мысли и бурлящие эмоции.
– А я сказал, что будешь ждать, – невозмутимо сказал старый разбойник. – И прекрати вопить на весь дом. Подумай сам: если ты силой увезешь ее сейчас в Россию, ты же сделаешь ей очень больно. Что она будет чувствовать, когда поймет, что дорогой ее сердцу человек обманул ее и растоптал ее доверие?
– Ладно, Порфирий... Наверно, ты дело говоришь, – со вздохом признал свою неправоту Гордей. – Что ж, едем в Черкессию.
Глава 4
На самом деле у Порфирия был свой хитрый замысел. Шел 1738 год, а значит, война еще не закончилась, и наши герои должны были вернуться в свой полк. Так что прямиком направиться в Черкессию они не могли, но и Фериду, естественно, бросать н собирались. Девушке пришлось переодеться в мужскую одежду и поехать на фронт вместе с Порфирием и Гордеем. Опасения Фериды не оправдались: увидев лицо возлюбленной, Гордей не только не охладел к ней, а, казалось, еще больше привязался к ней. Он никогда не оставлял ее и ежеминутно морально поддерживал. Черкешенке было очень тяжело надеть мужскую одежду и жить среди мужчин, частенько отпускающих грубые и пошлые солдатские шуточки, и смертоносных пуль, свистящих над головой. Тяжелее всего Фериде был расстаться со своими шикарными, длинными, шелковистыми волосами. Девушка любила свои косы и бережно ухаживала за ними с детства. У нее так и е хватило духу самой взять в руки ножницы и отрезать их. Гордею пришлось лично подстричь возлюбленную. Чтобы успокоить рыдающую над своими косами девушку, молодой человек взял ее за руку и стал тихо нашептывать ей:
– Не плачь... Не плачь, это всего лишь волосы. Новые вырастут, еще краше этих... Ты у меня и с короткими волосами красивая. И в мужской одежде тоже красивая... Нет, ты не красива, ты прекрасна! Прекрасна всегда, вне зависимости от волос, одежды... Твоя красота у тебя внутри, ее нельзя у тебя отнять. Я буду обожать тебя любую и никогда не оставлю.
Ферида слушала его, и ей становилось как-то легче. Может, Гордей и прав. С возлюбленным девушка чувствовала себя в безопасности и не отходила о него ни на шаг. Этого и добивался Порфирий. «Прирастут друг к другу, если все время будут рядом, – довольно потирая старые жилистые руки, думал старый разбойник. – Гордей уже намертво присох к ней, и она тоже скоро без него жить не сможет. Останется с нами, никуда не денется, даже в Черкессию».
Еще больше сблизил Фериду и Гордея случай, произошедший во время одной из последних военных операций. При взятии крепости Хотин казак получил пулевое ранение в плечо. Обошлось без серьезных последствий, но рана долго заживала. Казак провел в постели около двух недель. Несмотря ни на что, Гордей фактически благодарил эту пулю-дуру за то, что она попала в него. Если бы не это ранение, не было бы тех восхитительных двух недель, когда Ферида ухаживала за ним. Девушка кормила его, делала перевязки и развлекала, как умела. Она не могла отказать ни одной просьбе больного. Гордей очень скоро понял это и с успехом пользовался ситуацией: на третий день после памятного сражения парень попросил ее поцеловать его. Если бы молодой человек не был ранен, Ферида, скорее всего, с ужасом оттолкнула бы его и с возмущением отказалась. А так – согласилась. Ее длинные и нежные поцелуи в волшебные минуты, когда они оставались наедине, были настоящим лекарством для Гордея. Ферида не отходила от больного круглосуточно, боясь, что ему может стать хуже ночью. Когда утомленная девушка против воли все-тки погружалась в сон, едва не падая с жесткого деревянного табурета, молодой человек очень осторожно, чтобы ненароком не спугнуть легкий сон возлюбленной, одной рукой затаскивал ее к себе на постель и бережно укладывал рядом с собой. Вскоре Ферида привыкла даже просыпаться рядом с ним.
