Текст книги "Сны Листопада (СИ)"

Автор книги: Ирэн Блейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

   Листопад прибыл на кладбище лишь после полудня. Он ужасно устал, был обеспокоен, потому что волновался, получит ли Яна его записку. А ещё сердце в груди щемило оттого, что ему удалось вчера узнать, в мире людей: болезнь Яны была неизлечима. А как ей помочь – мужчина не знал. Действительно не знал.

   Небо было затянуто тучами, он чувствовал, что скоро начнётся дождь. Яркий зелёный шарфик был привязан к поручню лавочки. Листопад увидел шарф издали и, приземлившись, тут же его отвязал. «Ищи!» – наказал он своему крылатому ветру, и ветер снова подхватил Листопада с земли, унося в небо. Листопад летел и летел, минуя центр города, мост и парк. Сверху люди казались букашками. Наконец, через пару часов, ветер доставил его за высокую ограду, где разросся старый яблоневый сад, дальше же дорожка вела к двухэтажному коттеджу.

   Невидимый для людей Листопад вновь слился с собственным ветром и очутился на карнизе, прыгая от одного окошка к другому, пока не обнаружил в одной из комнат Яну.

   Она сидела в халате на кровати, ещё не отойдя от капельниц и процедур. Голова девушки кружилась. Внутри Яны росло чувство, будто бы вот-вот взлетишь или уснёшь. Шорох, скребок по стеклу привлекли внимание девушки к окну, на которое прилипли несколько разноцветных листьев. Она моргнула, а потом внимательнее посмотрела на стекло и увидела лицо Листопада, у самого стекла. Его руки цеплялись за карниз. Она удивилась и очень сильно обрадовалась, бросилась к окну и впустила его в комнату.

   – Привет!– сказал мужчина, расхаживая по комнате и осматриваясь. – Вот, оказывается, как ты живёшь.

   – Ага, – сказала Яна и предложила ему чая. К чаю были маленькие пирожные с кокосом.

   – Не бойся, меня никто не увидит,– напомнил ей Листопад.

   – Тогда давай говорить тихо, а то на меня медсестра и так странно поглядывала, когда увидела, что я взяла две чашки и гору сладостей из буфета.

   – Прогуляемся? – зевнул Листопад и сказал, что покажет ей городские достопримечательности на свой вкус. Яна кивнула, ощущая себя оживлённой: предвкушение грядущего приключения в тайне ото всех буквально окрыляли её.

   – Одевайся, я подожду тебя в саду, – произнёс Листопад и исчез. Только заскрипело раскрытое окно. Она выбралась через чёрный ход, втихаря и, к огромной удаче, незамеченной, заранее прикрепив записку к двери своей спальни, что, мол, спит и просит её не беспокоить.

   До вечера Листопад показал Яне все художественные мастерские, которые знал, познакомил со старым торговцем, проводил по аллеям и узким переулкам, становясь невидимым. И часто согревал тёплым ветром, пахнувшим сухими листьями. Она же дико устала, но от радости практически не чувствовала боли, часто молчала, но чаще всё же рассказывала о себе, о своей жизни и о мечтах. Он взял её за руку и посмотрел прямо в глаза. Затем сказал:

   – Я благодарен провиденью, что встретил тебя, Яна.

   Она кивнула. В глазах девушки блестели слёзы.

   – Спасибо за этот чудесный день, Листопад. Ты скрасил моё одиночество! Сколько мне ведь ещё осталось...

   – Я проведу тебя до дома, Яна, и завтра заскочу на пару часов, чтобы... – он промолчал. – Пусть это будет сюрприз. Только никуда не уходи. Жди меня, – сказал дух осени и обнял девушку на прощанье.

   – Спокойной ночи, Листопад, – прошептала Яна, открывая чёрный ход позади коттеджа, а когда оглянулась, то мужчина уже исчез.

   В замке он выпил чаю. Есть не хотелось. Листопад перебрал все свои накопленные богатства, понимая, что этого всё равно не достаточно, чтобы поторговаться. Он вздохнул, посмотрел на висящую в шкафу роскошную парадную одежду, выбранную для него королевой, и вскоре лёг в постель. Не спалось. Всё думал о Яне, всё думал о собственной жизни, в которой для него не было предназначения, кроме рутинной работы, думал о том, что жизнь людей так скоротечна, и часто задавался вопросом: почему всё устроено именно так, почему всё в мире несправедливо? И, как ни размышлял Листопад, не находил на свои вопросы ответа.

   Дух осени проснулся, подавляя рвущийся из горла крик, как всегда на рассвете, а в голове вертелась мысль, от которой бешено стучало в груди сердце: она должна жить. Он ополоснул лицо холодной водой из таза и посмотрел на портрет Сони, висящий подле зеркала. Вздохнул, ощущая во рту горький вкус и всё же понимая, что так, по-видимому, нужно. «Это будет моим искуплением. Как бы там ни было, это будет моим искуплением». Мужчине сразу полегчало, и не было больше страха, исчезли сомнения.

   Вскоре Листопад принялся за дела, чтобы оставшееся время посвятить встрече с Яной.

   – Ты просто светишься, дочка, – сказала Антонина Павловна. – Тебе лучше?

   Во взгляде матери было столько надежды!.. Но Яна ведь на самом деле чувствовала себя лучше. Поэтому девушка кивнула, размазывая на пшеничном тосте масло.

   – Аппетит вернулся, да, милая? Это так здорово!

   Антонина Павловна вздохнула, поцеловала дочку в лоб, сказав, что отъедет ненадолго. Яна помахала ей рукой, прожёвывая кусочек тоста и запивая его какао.

   Сегодня снова придёт Листопад. Мужчина обещал ей сюрприз. Она хотела быть готовой к его приходу. Намеревалась сделать все лечебные процедуры, затем принять ванну и накраситься, чтобы её ужасный вид не так бросался в глаза.

   Девушка быстро сумела расправиться с тостом и чаем, и впервые после еды её не тошнило. На душе Стрельцовой от собственных мыслей и планов воцарилась лёгкость.

   Когда пришла медсестра, то девушка уже была готова к капельнице, а в её мыслях вертелись детали ещё не написанной пьесы.

   Листопад постучался в окно, словно чувствовал, что Яна уже готова. Дверь в спальню была заперта изнутри, а девушка заранее предупредила медсестру, что сегодня останется дома отдыхать. Принарядившись: в белом пальто, белой шапочке, чёрных брюках и белых же сапожках, – девушка выглядела просто очаровательно.

   – Ты доверяешь мне?– спросил Листопад. Она посмотрела в его ореховые глаза и кивнула.

   – Тогда полетаем? – игриво шепнул мужчина, и ветер подхватил её вместе с ним, поднял ввысь и шаловливо закружил по комнате, а затем вынес парочку в сад через открытое окно.

   Сердце Яны понеслось галопом от восторга, от лёгкого испуга, от эйфории. Она летает! Неужели такое возможно наяву?

   Девушка крепко вцепилась в плечи Листопада. Мужчина, точно чувствуя её смятение, прижал девушку к груди и прошептал: «Не бойся...» Вскоре её страх отступил.

   Яна наслаждалась полётом и прохладным воздухом. Синевой неба. Они кружили над городом, точно птицы. Нахлынувшие на девушку ощущения были просто неописуемы. Все казалось Стрельцовой волшебным сном. Но нет, это было реально. Оттого здорово! Это действительно наяву происходило с ней, с Яной Стрельцовой.

   Она рассмеялась, когда они пролетели и закружились в сильном порыве ветра, перевернулись вниз головой и затем снова взлетели к небесам.

   К вечеру они приземлились в парке, где Листопад кормил вместе с девушкой голубей. Они смеялись над общими шутками, обсуждали книги и пьесы. Пили кофе со сдобными булочками, разделили на двоих плитку шоколада. Внезапно, Яна осмелилась и рассказала ему о своей пьесе, о том, что, благодаря ему, Листопаду, решила всё же написать ее. Он задумался и на несколько минут замолчал, и девушка уже подумала, что зря рассказала, что это было просто глупо.

   – Обещай, что напишешь её, свою пьесу, ради меня, Яна.

   От его неожиданных слов Стрельцова потеряла дар речи, а Листопад улыбнулся и сказал, что ровно в полночь сегодня ему стукнет тысяча лет.

   – Ух, ты, – сказала она и взяла мужчину за руку. – Значит, я посвящу свою пьесу тебе, – и замерла, её подбородок задрожал, она вздохнула и тихо произнесла: – Если я не умру.

   Листопад взял её за руку и снова долго молчал, а потом стал говорить о балах, о нравах, что царят в королевстве. Рассказал, какой там уклад жизни.

   -Вот бы мне побывать на балу, – мечтательно сказала Яна. Темнело – и сизые облака заволокли всё небо вокруг.

   – Мне нужно уходить, – нахмурился Листопад. – Ты готова к полёту, моя принцесса?

   – Да, а мы уже взлетаем, мой прекрасный принц? Как же быстро пролетело время.

   Он крепко обнял Яну и прижал к груди, а тёплый порыв ветра оторвал их от земли.

   – Ты ведь придёшь ко мне на день рождения? Ты ведь не забыл, да, Листопад?

   – Нет. Не забыл и сделаю все, чтобы прийти на твой праздник.

   – Я буду ждать.

   – Не сдавайся, Яна, борись с болезнью, ты ведь очень сильная, я верю в тебя, – шепнул ей на ушко мужчина, и ветер поставил девушку на подоконник.

   То, как он сказал, в этих словах было что-то такое, что затронуло её сердце, – и девушка всхлипнула, спускаясь на пол. Листопад исчез. В дверь спальни настойчиво стучали. Она услышала взволнованный голос медсестры и бас охранников, говоривших что-то в ответ.

   – Сейчас открою, – как можно спокойнее ответила Яна и стремительно стала раздеваться и прятать вещи в шкаф.

   Листопад успел принять ванну, обсохнуть и попить крепкий сладкий чай. Затем он достал из шкафа парадную одежду, заплёл волосы в тугую французскую косу и начал собираться на бал.

   Тронный зал был превращён в бальный с помощью колдовства. По волшебству раздвинулись в сторону стены и потолки, превратив зал в по-настоящему необъятное помещение, вмещающее тысячи приглашённых. Вся придворная знать собрались сегодня на Самхейн. Зачарованный и нестареющий оркестр, собранный из похищенных в мире людей музыкантов, играл нежную мелодию. Слуги и служанки не успевали разносить пунш, шампанское и более крепкие напитки. Все диванчики и кресла были заняты. Гости болтали и шумели, точно пчёлы. Все ожидали прихода королевы и её прекрасного миньона Листопада. Наконец, часы пробили без пятнадцати двенадцать – и огромные двери распахнулись, под громкие фанфары восторженные гости приветствовали королеву и её создание.

   Его наряд венчали выбранные королевой цвета. Оранжевая рубашка, чёрный фрак и брюки, сидевшие на мужчины как влитые. Платье же королевы было ярким, как зрелая тыква, а корсаж обнажал плечи и выставлял напоказ упругие полушария грудей.

   Гости расступились, и они прошли, как подобает, по длинной ковровой дорожке, совершенно не отличимой от настоящих осенних листьев.

   Пробило двенадцать – и приглашённые стали подносить подарки и раскладывать их на специальном постаменте, возведённом возле стены. Каждый подарок был редкостью и диковинкой из диковинок, потому что каждый пришедший старался перещеголять другого и расположить королевское внимание к собственной персоне.

   Вскоре начались танцы, и не было им конца – и вот наконец, королева чуток притомилась и села на трон, Листопад стоял рядом, он ждал, когда она произнесёт заветные слова: одни и те же из года в год. Раньше её слова для мужчины ничего не значили, сейчас же...

   – Моё любимейшее и прекраснейшее из созданий, чем я могу в этот великий день порадовать тебя?

   Он замер, разглядывая её прелестное лицо и румянец, выступивший на щеках. Леди Осень будто бы и не сомневалась, что скажет её создание в ответ. Листопад вздохнул, чувствуя огромную слабость в коленях и в то же время бурлящую в крови эйфорию.

   – Моя госпожа, у меня есть единственное желание...

   Когда он озвучил его до конца, то понял, что в зале стоит мертвая тишина.

   – Я проклинаю тебя, Листопад. Ты разбил сердце своей госпожи. Ты унизил меня. Как я могла не распознать, что в тебе есть червоточина? Как я могла это допустить и позволить тебе прожить тысячу лет? Я ведь любила тебя больше чем всех остальных!

   Она замахнулась, намереваясь ударить его, но рука её замерла. Леди Осень сняла с пальца кольцо и бросила ему в лицо. Он стоял и смотрел прямо ей в глаза, чувствуя лишь безразличие к своей дальнейшей судьбе и одновременно огромнейшее облегчение.

   – Будь ты проклят, щенок, перехитривший меня. Даже если бы ты выбрал свободу, я бы смогла простить тебя, но это... Ты посмел выбрать безродную девчонку. Снова ты посмел отринуть свою природу, суть и меня ради смертной суки! Но сегодня, именно сегодня, исполнить любое твоё желание я должна. Ступай, Листопад. Прочь с моих глаз. Моя холодная сестра окажет тебе услугу взамен на это кольцо. Но... – она рассмеялась. Гости вокруг казались застывшими манекенами. – Кое-что я заберу у тебя! То, что моё навсегда.

   Она встала с трона, гневная и прекрасная, и схватила его за руку, притянула к себе и поцеловала, затем отпустила. Перед глазами Листопада промелькнул хоровод чёрных точек, пол ушёл из-под ног, но мужчина устоял на ногах.

   – Наслаждайся своей смертностью, Листопад. Ты теперь недостойный и жалкий червь, как и все презренные людишки!!!

   Ее смех больно звенел в его ушах. Резкий порыв ветра, вызванный королевой, унёс Листопада из тронного зала и бросил на каменный пол, а двери за его спиной с грохотом закрылись.

   – Спасибо, – прошептал мужчина.

   Он поднялся с пола, приводя в порядок одежду. За дверями вновь играла музыка. Листопад спустился по лестнице и направился прямиком по самому тёмному и холодному коридору к арке, отделяющей чертоги Леди Зимы от всех её теплокровных сестёр. В руке мужчина крепко сжимал кольцо.

   В покоях Леди Зимы было холодно, и резной трон, стоящий возле окна, покрывал серебристый иней. Ее прислужница, черно-бурая лисица, встретила Листопада у порога и услужливо провела к своей госпоже. Красавица леди Зима стояла напротив окна, покрытого морозным узором, и смотрела вдаль. Листопад готовился начать разговор и мысленно подбирал нужные слова, как внезапно женщина обернулась и прямо спросила:

   – Рассказывай, зачем так поздно пришёл?

   Он рассказал ей всё, как оно есть, и что ему нужно, затем отдал перстень.

   – Так ты смертен, – то ли хмыкнула, то ли просто сказала Леди Зима, отметив этот факт для себя. Ее слова были холодны и бесстрастны, такие же, как она сама. Листопад кивнул, а королевская сестра молчала, разглядывая его лицо, будто что-то искала. Затем она сказала, что может помочь ему, но у всего есть цена, и если Листопад отправится в путешествие в царство лютого мороза, то может погибнуть и остаться там навсегда.

   – Итак: ты согласен на такой расклад? – задала леди Зима свой вопрос. Под порывом холодного ветра распущенные волосы женщины взметнулись верх и рассыпались, окутав серебристыми прядями её плечи.

   – Я согласен, – сказал Листопад, и леди Зима приказала лисице принести карту.

   Поверхность карты накрыла собой весь пол возле трона. Леди Зима пальцами начертила в воздухе затейливую фигуру, и карта заискрилась, точно оживая: на ней в миниатюре проступили все изображения и символы, обретая плотность и объём. Листопад увидел белое плато, покрытое снегом. Снег же, не прекращаясь, в едином ритме сыпал с тёмных небес, а дальше на высокой, скошенной левой стороне хребта, точно колченогой горе, возвышалась мрачная, в несколько этажей башня. Инстинктивно мужчина понял, что эта башня и есть его цель.

   – Ты должен разыскать флакон с зельем в одном из сундуков. Ты должен схватить флакон и бежать как можно быстрее, чтобы разбуженный старик-лютовик, охранник-ветер, не успел заморозить тебя своим холодным дыханием и выпить тепло и жизнь. Беги как можно быстрее, смельчак Листопад, и пусть твоя звезда не оставит тебя, – напутствовала леди Зима и, дунув на него, уменьшила мужчину до размеров иголки, а затем взяла в ладошки и лёгким дуновением отправила его на белоснежную равнину.

   ... За всю свою жизнь Листопаду ещё не было так холодно, как сейчас. Вот что значит быть смертным – это стать гораздо более слабым, чувствовать всё острее, но о своём выборе мужчина не жалел.

   Ветер дул ему в лицо. Медленно падал снег, очень холодный и злобный; колючий, он царапал лицо. Чтобы не замерзнуть, Листопад побежал, то и дело останавливаясь и переводя дыхание, а потом долго карабкался, опасаясь упасть, цепляясь пальцами за кромку льда, сковавшего края скальной породы. Наконец он достиг вершины и вытащил своё тело на узкий пятачок скалы – в паре метров от которого находилась башня. Снег всё так же падал, как и в начале пути, небо тоже оставалось таким же неизменно серым и угрюмым. Все вокруг и неказистая мрачная башня точно замерли в полусне. Входя в скрипучую деревянную дверь, болтавшуюся на одной петле, Листопад подумал, что сюда никто не приходил целую вечность.

   Внутри было пусто, сыро, сумрачно и пустынно. Никакой мебели, лишь зев гигантской пасти камина угрожающе нависал, точно король в своих апартаментах. В углах, куда ни погляди, лежали тени, а сквозь пыльные окна едва пробивался мутный свет, которого едва хватало на то, чтобы различить ступени. Узкая лестница была скользкой, а на перилах серебрился иней. Листопад вздохнул и собрался с мыслями, затем осторожно стал подниматься наверх.

   Он очень устал и проголодался, когда добрался до последнего этажа. Сколько их было всего – Листопад не считал, но, если верить своим ощущениям, – сотня. Башня будто бы подчинялась собственным законам, играла с ним, растягивая лестничные пролёты, делая их бесконечными.

   Всё же на последнем этаже, в глухой каменной стене имелась дверь, такая же крепкая и скрипучая, как и входная, а в комнате, словно в шутку, кто-то разместил многочисленные сундуки и ларцы, уставив их один на один с пола до потолка, да так сплочённо, что внутрь комнаты едва можно было протиснуться

   Энтузиазм Листопада быстро иссяк, и он устал так сильно, что пот пропитал одежду и катился со лба, а волосы слиплись. Он чувствовал, что вот-вот рухнет и лишится сил, но боялся, что заснёт и тогда точно замёрзнет – не проснётся уже никогда. Сотни сундуков и ларцов он вынес в коридор. Они были пусты. А судя по оставшемуся в комнате добру, работа будто бы и не начиналась. Но он не сдавался – и вот почти все сундуки и ларцы вынесены за порог комнаты и расставлены в коридоре. Все они, к его сожалению, снова оказались пусты.

   Листопад вздыхал и почти что стонал, заставляя себя снова идти. Ещё один шаг и он снова прислонился к стене. Блаженно закрыл глаза. Силы оставили его. Ноги мужчины отказывались подчиняться командам разума. «Всё, больше не могу, не выдержу!» – обессиленно кричало всё изнутри, но Листопад полз по полу, точно немощный червь, в его мыслях были лишь образы Яны и Сони. Образы девушек вдруг предстали в его голове яркими, точно взаправду – живыми. Их голоса, взгляды поддерживали, придавали ему сил, так что от нахлынувших слёз невыносимо защипали глаза.

   Он стиснул зубы и заполз в комнату, встал на покачнувшихся ногах и открыл последние сундуки у стены, чтобы в самом трухлявом из них обнаружить искомое. Маленький флакон лежал на дне. Листопад достал его, и в мужской ладони стекло флакона потемнело и заиграло, переливаясь всеми цветами радуги. Мужчина улыбнулся, засмотревшись на сокровище, забывая обо всём, – и, когда холод предчувствия пополз по позвоночному столбу, он вспомнил, о чём предупреждала его, напутствуя, Леди Зима.

   Листопад стремительно бросился прочь от двери, спрятав флакон в карман пиджака. Злобный смех раздался позади него, холодный ветер коснулся плеч мужчины. Писклявый, внушающий ужас голос прошептал: «Поиграем, ух поиграем с тобой, разбудивший меня».

   Листопаду хотелось оглянуться, хотелось увидеть своего противника в лицо, но инстинкт вопил, чтобы он бежал без оглядки, иначе неминуемо потеряет драгоценные секунды.

   На лестнице мужчина часто поскальзывался, дыхание сбивалось, и его горло саднило. Пальцы, что касались перил, практически потеряли чувствительность и неестественно побледнели.

   Мужчина бежал, держа на периферии сознания лицо Яны, её голос, читающий ему сонеты, её мечты жили в нем, и они умоляли его бежать.

   Ноги мужчины подкашивались, Листопад часто падал и снова поднимался, ощущая, как на лице болезненно пощипывает кожу мороз.

   За маленькими окошками-бойницами всё так же неизменно падал снег. Сердце в груди мужчины бухало, неожиданно тяжёлое. Листопад задыхался, а лестница всё никак не оканчивалась. Кто-то был рядом. За спиной. В паре шагов. Кто-то, кто вызывал в мужчине неописуемо жуткий страх.

   Он хотел оглянуться и до дрожи боялся это сделать. Бег превратился в пытку. Листопад чувствовал, что попал в западню и его просто испытывают на прочность, загоняют и ведут в капкан. С насмешкой и истинным злорадством того, кто знает, что мужчине просто некуда от преследователя деваться.

   Наконец лестница кончилась – и вот впереди снова маячит зев камина: там – дальше, скрипит на ветру входная дверь. Листопад выдохнул с облегчением и упал от толчка в спину, тотчас что-то холодное сковало его плечи льдом, и голос, страшный писклявый голос прошептал: «Вот и добегался, вот и доигрался...»

   Он пытался ползти, но тело отказывалось подчиняться. На ресницах Листопада замерзали слёзы злости и сожаления. Неужели ему никогда не искупить вины? Неужели Яна так и не получит своё лекарство – и его жертва будет напрасной?

   Он медленно полз и полз вперёд, а зубы стучали и выбивали дробь. Глаза Листопада от усталости и изнеможения закрывались. Тело одеревенело – и изо рта мужчины уже не поднимался пар от дыхания. «Все, ты мой, сдайся»,– шепнул кто-то злорадно. Краем глаза Листопад увидел черную, безобразно исковерканную тень горбуна со сморщенным, точно пересушенная тыква, лицом и острыми зубами. Когти, блестящие ледяной синевой, потянулись к лицу мужчины.

   Он закрыл глаза, приготовившись к неотвратимому исходу. С грохотом распахнулись двери, и башня наполнилась громким пронзительным клёкотом, в котором заключалась эссенция силы жизни и природы. Первозданная магия птиц. Их общая воля была сильнее злобной воли обитателя башни.

   И вот – воздух наполнился яростным воем поверженного лютовика: «НННЕЕЕТ!» И холод, морозящий лицо мужчины, сковавший ледяными цепями боли его тело, исчез. Всё же закрывая глаза, Листопад успел разглядеть, как на него сверху упала тугая и прочная сеть, затем глаза мужчины заволокла чёрная пелена беспамятства.

   – Я не могу спасти его жизнь, только отсрочить конец.

   – Согласен, – каркнул ворон.

   Листопад открыл глаза. Он лежал на полу, мокрый, дрожащий, но живой. Леди Зима склонилась над ним, погладила по голове с невиданной доселе лаской и улыбнулась.

   – Выпей, – сказала она.

   Листопад отпил глоток тёплого и пряного питья из прозрачной, как хрусталь, чаши.

   – Своими поступками ты доказал, что достоин исполнения своего желания. Ты удивил меня своей смелостью и непреклонностью, Листопад, поэтому я помогу тебе, просто так. Спасеньем же ты обязан своим друзьям из рода пернатых.

   – Спасибо, – сказал Листопад, обращаясь к леди Зиме и чёрному ворону, сидящему на прозрачном столе в окружении голубей и нахохлившихся воробьёв, давнишних приятелей.

   Мужчина медленно встал с пола, чувствуя, что глоток чудесного питья вернул тепло и силы в его тело.

   – Поторопись! – предупредила леди Зима и махнула рукой. Листопада закружило и приподняло в воздух, а когда он был на ногах, то понял, что находится в яблоневом саду. Вокруг лежал снег.

   Сегодня у Яны был день рождения. Она лежала в постели не в силах подняться уже целую неделю. Ее тонкие руки едва могли держать ложку, кожа была сухой и шершавой. Глотать было трудно, всё внутри болело, несмотря на лекарства. Она знала, что это конец, но не могла найти в себе смелости и сил, чтобы со всеми попрощаться.

   Кусок торта сиротливо лежал на тарелке, на прикроватной тумбочке. Тускло сиял маленький светильник, очерчивая жёлтое пятно света вокруг себя и падая на спинку кровати. В комнате было тепло, но Яна всё равно мёрзла. «Это конец», – думала она, совершенно устав бороться и, несмотря на боль и подступающие на глаза слёзы, – улыбаться.

   Встречая своё день рождения, в одиночестве она никого не ждала, и её покой, по личной просьбе Яны, никто не тревожил. За окном медленно кружился снег, убаюкивая её. Она отчаянно боролась со сном и проигрывала. В последнее время Яна только спала и спала. Всё же она помимо воли заснула. Сон в часы близкой смерти – всегда тёмное и беспросветное забытье, но только во сне для Яны не было боли.

   В доме горел свет, но было очень тихо. Он постучал в дверь, затем догадался позвонить.

   – Что вам нужно? – с настороженностью в тёмных глазах сказал высокий мужчина, оглядывая фигуру Листопада, в такой холод стоявшего на пороге в своём парадном, но заметно потрёпанном костюме.

   – Яна пригласила меня на свой день рождения,– сказал Листопад, чувствуя, что снова замерзает, а слова с трудом срываются с губ.

   – Это шутка? – спросил мужчина, нахмурившись.

   – Нет, – ответил Листопад. – Она действительно пригласила меня.

   – Хорошо, подождите, я узнаю, не спит ли она. Как ваше имя? – спросил мужчина.

   – Передайте ей, что пришёл Листопад, – устало сказал дух осени.

   – Если это розыгрыш, молодой человек, то у вас буду серьёзные проблемы, – пригрозил мужчина и захлопнул дверь.

   Он ждал, переминаясь с ноги на ногу. Было холодно. Зубы выбивали дробь. Листопад чувствовал, что умирает, знал, что ему осталось недолго. «Успеть бы. Успеть бы!» – молился он высшим силам.

   – Она спит, – с порога сказал мужчина. – Но вы можете подождать. Если моя дочь через пару часов не проснётся, то поздравите её утром, – добавил и пригласил зайти.

   Внутри дома было тепло. В гостиной горел камин. Ему указали на кресло и предложили чай. Листопад улыбнулся и кивнул. Чай – это было бы здорово.

   Дух осени сидел в одиночестве у камина, но, несмотря на потрескивающие от жара поленья, Листопада знобило, руки ныли и едва удерживали на весу чашку.

   Он чувствовал, что исчезает, блекнет и, наверное, умрёт, рассыпавшись горстью листьев. За окном потемнело. «Проснись же, Яна, проснись же», – шептали его губы.

   ... Во сне снова к Яне наведывались кошмары, в которых болезнь оказывалась существом с морщинистым лицом. Оно неуклонно преследовало девушку, настигая и душа. Она всегда просыпалась с чувством безысходности. А в этот раз Яна проснулась в слезах и встала с кровати, предчувствуя беду. Яркой вспышкой в памяти вспомнился Листопад. Его смех, его улыбка, его лицо. Воспоминания вызвали у девушки грусть, сердце сжалось от недоброго предчувствия. «С ним беда», – подумала Яна и заставила свои ноги встать, чтобы выйти из комнаты, чтобы сделать что-то...

   Листопад открыл глаза, почувствовал её появление. Он встал с кресла, чашка с чаем выпала из руки и покатилась по ковру, расплёскивая остатки жидкости.

   – Листопад, – прошептала она и двинулась к лестнице.

   Он видел бледное подобие той Яны, которую знал, и сожалел, что не пришёл раньше.

   – Ты пришёл, – сказала она и ухватилась за перила.

   – Яна, я сейчас, – сказал Листопад и бросился к ней.

   – Молодой человек, вы куда это собрались!

   В гостиной появился охранник.

   – Яна, немедленно вернитесь в постель. Вам же прогулки категорически запрещены. Сейчас я позову Казимира Ульяновича и медсестру.

   Рука охранника коснулась плеча Листопада, но, несмотря на слабость, мужчина вырвался и побежал к лестнице, чувствуя, что задыхается, что падает куда-то в бездну и теряет себя. «Не успею, не успею. Пожалуйста, пожалуйста, умоляю...»

   Листопад коснулся флакона, лежащего в кармане. Нога потеряла опору, подвернулась. Тихий крик Яны – а затем вдруг ему полегчало. Тело мужчины поднялось в воздух – и вмиг оказалось возле Яны. «Думал, я оставлю тебя? Ошибаешься. Мы ведь едины, брат. Куда ты – туда и я», – игриво зашелестел в его мыслях вернувшийся крылатый ветер. Листопад улыбнулся, протянул руку и коснулся пальцев Яны. Ветер приближал их друг к другу, пока Листопад не прижал девушку к себе крепко-крепко, а затем ветер плавно перенес обоих в комнату девушки и захлопнул дверь, для надёжности припечатав её шкафом.

   Внизу слышался топот ног. Возня. Беготня. Ругань. Но им было всё равно, что происходит внизу. Листопад сидел на кровати вместе Яной, то держал её за руку, то с нежностью гладил по лысой макушке.

   – Ты доверяешь мне, Яна? – спросил он.

   «Ты ещё спрашиваешь?» – вопросом на вопрос отвечали её запавшие, но такие удивительные глаза.

   – Вот мой подарок.

   Он протянул ей флакон, который замерцал, переливаясь всеми цветами радуги.

   – Ух, ты! Что это?

   – Лекарство. Веришь?

   Она кивнула.

   – Выпей и живи, милая Яна.

   Она открыла флакон и доверчиво сделала глоток, затем второй, пока не выпила всё.

   – Вкусное, – улыбнулась она, чувствуя, что не может сопротивляться накатившему сну. – Не уходи, пожалуйста, прошу тебя, – с паникой в голосе произнесла девушка, когда он встал и отпустил её руку. Ее губы дрожали.

   – Живи и осуществи все свои мечты ради меня, Яна. – Листопад поцеловал её в лоб и направился к окну.

   – Я никогда тебя не забуду, дух осени! Никогда, слышишь? Скажи, я ещё увижу тебя, Листопад? – громко, из последних сил крикнула Яна, ощущая на глазах слёзы, и обессилено опустила голову на подушку. Окно распахнулось. Листопад поднялся в воздух.

   – Часть меня навечно будет напоминать о себе ветром в шуршащей осенней листве, в дымке костра, в пряном, стылом воздухе октября. И слушай щебетанье птиц. Если захочешь, то ты услышишь ответ на свой вопрос! – мягко сказал Листопад и вдруг исчез, полностью растворившись в ветре, лишь на подоконник приземлились, кружась, несколько красных и жёлтых листьев.

   Флакон исчез, горький комок в горле сам собой рассосался, девушка впервые заснула здоровым сном. Когда охранники сумели открыть дверь в её комнату, отодвинув тяжёлый шкаф, то первым делом прикрыли окно. Родители же Яны поправили ей одеяло и подивились лёгкому румянцу, появившемуся на щёчках дочери.

   «Однако уж не привиделся ли нам всем одновременно таинственный незнакомец?»– часто задавались вопросом охранник и отец Яны.

   Стремительно, удивительным образом Яна шла на поправку, на любые расспросы лишь загадочно улыбалась.

   Она часто ходила в парк и кормила птиц. Читала им отрывки из сонетов, слушала их звонкое чириканье и щебетанье и чувствовала себя абсолютно счастливой. А через год, когда девушка снова пошла в школу, то утром обнаружила за своим окном ворона, который стучал по стеклу и ничуть её не боялся. Ворон долго смотрел на неё своим чёрным кругляшом-глазом, точно оценивал, а затем прокаркал что-то и улетел. «Подожди!» – хотела сказать ему девушка, предчувствуя, что ворон прилетел сообщить ей, что-то важное.

   Но не сказала. Почувствовав внезапную слабость, девушка резко прислонилась к стене, а затем села на кровать и глубоко вздохнула. В голове у Яны сама собой возникла фраза: «На краю земли, в пещере, обители всех ветров, все от мала до велика: дети воздушной стихии веют и летают по необъятным просторам мира вечно. Ибо так заведено отныне и до скончания века. Не грусти обо мне, милая Яна. Не грусти». От долгожданной весточки о судьбе Листопада девушка заплакала, но то были слёзы счастья. Яна встала с постели и, смеясь, закружилась по комнате в танце.