Текст книги "Мы счастливы вместе"

Автор книги: Ирен Беллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Предложение Джеральда растрогало Фэй.

– Ты очень добр, но в этом нет нужды. Я завтра отправлюсь туда поездом.

На лице Джеральда появились признаки нетерпения.

– Ты не хочешь понять ситуацию. Из Олтенроя тебе надо будет везти с собою целую кучу вещей: весь багаж из машины Джона, включая переносную кроватку для маленькой Фэй. Поездом ты не можешь ехать, а твоя машина недостаточно вместительна. Если мы двинемся на моем джипе, там хватит места и для кроватки, и для детской одежды и игрушек.

Она все еще упрямилась.

– Ты очень добр, но я могу купить складную кроватку здесь, когда вернусь домой. Все, что нужно детям в действительности, поместится в один чемодан.

Джеральд смотрел так, как будто хотел схватить Фэй и встряхнуть. Его серые глаза грозно сверкали.

– Пойми наконец: дети пережили шок. Может, физически они и не пострадали, но пережили стресс. Что сейчас больше всего нужно, так это вселить в них уверенность, что их любят, окружить теплом и заботой. Дети должны видеть вокруг привычные для них вещи. Игрушки, одежда и даже складная кроватка могут серьезно помочь их возвращению в нормальное состояние. А теперь собирайся. Хватит спорить. Просто прихвати, что нужно, и в путь!

– Но зачем выезжать в данный момент? Мы не можем заявиться в Олтенрой среди ночи и забрать детей.

– Конечно, не можем. И ты захочешь прежде увидеть Джона и Элен. – Джеральд помолчал: – Допустим, ты ляжешь сейчас в постель, неужели заснешь с такой тяжестью на душе?

Фэй прикусила губу. Безусловно, он прав. Она не сомкнула бы глаз от беспокойства о Джоне, Элен, о детях.

– Тебе полегчает, когда ты увидишься с ними, – продолжал Харди. – Мы остановимся, чтобы отдохнуть и перекусить в ресторане у автострады где-нибудь на середине пути. Потеряем час, но это необходимо. Поездка ночью больше выматывает.

– Ты уже все обдумал, не так ли?

Фэй не знала, возмущаться ей или быть признательной. Но Джеральд распоряжался ею, отдавал приказы, словно она сама лишь несмышленое дитя. У нее не оставалось выбора, никакой возможности принять самостоятельное решение.

– Я провел много часов, занимаясь только тем, что обдумывал, как нам быть, – резко сказал он. – Ты в это время прохлаждалась на реке с Сильвером.

Она с трудом сделала вдох.

– Ну, хорошо. Каюсь, что меня не оказалось дома, когда я была нужна. Но ты не должен сыпать соль на рану.

Его лицо сохраняло недоброе, безжалостное выражение.

– Надеюсь, игра стоила свеч.

Она задрожала от возмущения.

– Ты мне не судья! Нет у тебя такого права. Все мое преступление состоит в том, что я поехала на реку на целый день. Что тут плохого? Несчастье в Олтенрое означает только, что нам не повезло.

– Собирайся, Фэй, – пробормотал Джеральд. – Мы пробудем там несколько дней. Не можем же мы просто схватить детей и умчаться назад. Ты захочешь удостовериться до отъезда, что с Джоном все в порядке. Поэтому я забронировал нам места в мотеле с семейными домиками. Будем всего за пару миль от Дорин. Я сообщил, что мы приедем часа в четыре. Первым за руль сяду я, так как мне удалось вздремнуть в полдень: спал около двух часов. Ты меня сменишь, когда я устану.

– А как же офис? Мы не должны исчезать оба, никого не предупредив.

– Я договорился с Милдред. Сказал ей, что нас не будет, и попросил дать знать об этом тем, кому уже назначена встреча. Она же и присмотрит за делами до нашего возвращения. Очень толковая эта Милдред.

– Да, действительно. Но…

– Фэй, ты когда-нибудь перестанешь спорить? Собирай самое необходимое, мы выезжаем.

Сопротивляться было бессмысленно. Если уж Джеральд принял решение, не остается никакой надежды на то, что его удастся отвлечь или разубедить. С таким же успехом можно пытаться остановить танк, прущий на полном ходу в атаку.

– Ладно, – покорилась она. – А кто-нибудь сообщил Эмери?

– Эмери? – в недоумении спросил Джеральд. – Ах, да! Твой бывший муж… Конечно, следовало поставить его в известность. Я совершенно забыл о нем.

– Я позвоню ему. Ясно, он захочет приехать, если дела Джона плохи. – Фэй подошла к аппарату и сняла трубку. – Страшно неприятная штука – сообщать по телефону дурные вести.

7

Они были в пути уже почти два часа. Фэй полулежала на сиденье, откинувшись назад. Она укрылась пледом и закрыла глаза, стараясь уснуть. Однако расслабиться не удавалось. Невозможно было избавиться от тревоги, овладевшей всем ее существом. Скорее бы увидеть Джона! Почему они тащатся так медленно? Машина, кажется, ползет, как улитка.

Фэй открыла глаза.

Они ехали в сплошной завесе дождя. На дороге поблескивали грязные лужи. Туманно поблескивали расплывчатые придорожные огни и свет фар, и задних фонарей автомобилей. Все убедительно свидетельствовало о том, что увеличивать скорость опасно.

Джеральд – идеальный водитель, абсолютно надежен. Его руки в черных кожаных перчатках уверенно держат рулевое колесо. Все внимание сосредоточено на дороге.

Наблюдая за ним, Фэй почувствовала боль в сердце. Он неожиданно повернул голову в ее сторону, очевидно, заметив, что она не спит.

Фэй покраснела и непроизвольно спросила:

– Где мы?

– Подъезжаем к Ноттингему. Не спится?

Голос Джеральда звучал хрипло. Конечно, он понимал, о чем ее тревожные мысли.

– Да. Не хочешь, чтобы я села за руль?

– Нет. Я в порядке. Попробуй заснуть, Фэй. Я не устал, а вот ты, наверное, извелась.

Она снова сомкнула веки, но мозг не знал покоя. Снова и снова перебирала Фэй недавно услышанные подробности несчастного случая: что с Джоном, как дела у Элен?.. Без всякой связи всплыли в сознании слова Джеральда о забронированном на двоих помещении в мотеле.

Домик на семью. Глаза Фэй широко раскрылись.

– Семейный домик? – произнесла она громко и сердито.

Джеральд мельком глянул на нее и нахмурился.

– Что ты сказала?

– Ты упомянул о семейном домике, который забронирован для нас в мотеле.

– Верно. Так и есть.

– Что это собственно значит? Сколько там комнат?

– Мне объяснили, что там гостиная с прилегающей кухней, ванная и спальня с несколькими кроватями.

– Спальня одна? – покраснев от гнева, переспросила Фэй. – Только одна?

Его губы сложились в сардоническую улыбку.

– У них нет домиков с несколькими спальнями. Это не отель «Ритц».

Издевка еще более обозлила Фэй.

– Если ты надеешься спать в той же комнате, что и я, можешь позабыть о своей мечте!

– Не беспокойся, – холодно возразил он. – Я буду спать на диване в гостиной. Он раскладной и превращается в кровать.

– Мне наплевать, во что он там превращается! Ты не будешь спать в гостиной на диване. Когда приедем, можешь заказать себе другой домик!

Харди пришел в бешенство, глаза его вспыхнули.

– А-а-а. Спи-ка ты лучше!

Она закрыла глаза, считая, что злость не позволит ей уснуть, однако в следующий раз очнулась, только когда машина начала подскакивать на ухабах. Харди съехал с автострады, сбавляя ход. Фэй поняла, что они на стоянке у бензозаправочной станции. Должно быть, ей удалось поспать. Во сне она сдвинулась в сторону, голова покоилась на плече Джеральда. Фэй быстро выпрямилась, задыхаясь и краснея.

– Где мы?

– Недалеко от Лестера, до Олтенроя теперь рукой подать. Надо немного размяться, а то я уже не могу сосредоточиться. Не хватало нам еще одного происшествия на автостраде!

Джеральд вышел из машины. Фэй откинула плед и тоже выбралась наружу. Она забрала сумочку, и тогда Харди запер дверцу.

– Надо было разбудить меня. Я бы тебя подменила.

– Ты крепко спала. Рука не поднялась будить. – По глазам было видно, что он подсмеивается над ней. – И ты так удобно устроилась.

Фэй поспешила отвернуться, бессознательно избегая насмешливого взгляда. Она все еще не могла стряхнуть с себя сонливость. Холодный мартовский ветер пронизывал до костей, ее охватила дрожь. Они приехали с юга и почувствовали, что здесь значительно холоднее. Фэй взглянула на часы: два ночи. Разве удивительно, что холодно и хочется спать! Надо получше застегнуть толстую куртку, поднять капюшон.

Они молча направились в ресторанный комплекс, разошлись в туалетные комнаты. Перед тем, как вернуться к Джеральду, Фэй посмотрелась в зеркало и невольно застонала. На что она похожа? Волосы растрепаны, лицо серое.

Умыться холодной водой – верный способ, чтобы окончательно проснуться. Фэй осушила кожу бумажным полотенцем, немного подкрасилась, зачесала волосы назад. Теперь она почувствовала себя увереннее.

Джеральд окинул ее внимательным взглядом, когда они вновь встретились. Вздернутыми бровями и насмешливым движением губ он отреагировал на изменения во внешности Фэй.

– Тебе лучше?

– Во всяком случае, я проснулась, – с вызовом ответила она и первой вошла в дверь кафетерия. Взяв поднос, встала к стойке самообслуживания за кофе и апельсиновым соком.

– Только что получили. Еще горячие, – сказала женщина за кассой, указывая на горку поджаренных, ароматно пахнущих булочек.

Фэй они не соблазнили, но Джеральд потянулся за ними и взял себе две сдобы, добавив несколько кусочков масла и небольшую баночку с джемом.

Народу было мало, лишь пять-шесть столиков не пустовали. Фэй выбрала место у окна с видом на автостраду. За окном с грохотом проносились грузовики, но легковых машин пока еще почти не было видно.

Джеральд отпил немного кофе, намазал булочку маслом и джемом и впился в нее зубами.

– Ммм. Очень здорово! Люблю горячий хлеб. От одного запаха разгорается аппетит. Съешь булочку, Фэй. Тебе нужен сахар в крови. Может, из-за его недостатка ты такая вспыльчивая, – съязвил он.

– Вовсе я не вспыльчивая, – возразила она, подняв стакан с апельсиновым соком. Сделав несколько глотков, отставила напиток и вздохнула. – Вот что мне нужно больше всего. Теперь я почти почувствовала себя человеком.

– Ну, слава богу! – с иронией сказал Джеральд, а она состроила неприступную мину.

Откинувшись в кресле, Фэй рассматривала странное желтоватое сияние в небе – это был неяркий отсвет огней автострады. Луны и звезд из-за этого не было видно. Фэй порадовалась, что ее родной город не знает такого неестественного свечения.

Глядя в лицо своему спутнику, она произнесла:

– Я все думаю… как устроиться с работой? Если буду сидеть с детьми, то вряд ли смогу брать их с собой в офис. А если они останутся со мной на несколько недель или даже месяцев, то это станет проблемой для тебя.

Джеральд не проявил озабоченности. Лицо его оставалось спокойным.

– Само собой, тебе потребуется помощница для ухода за детьми. Я имел это в виду. – Разумеется, Фэй могла предположить, насколько он предусмотрителен! – Надо будет также подыскать приличный детский сад. Я слышал очень хорошие отзывы о таком заведении при церкви в начале нашей улицы. Если что, дети всегда будут лишь в паре минут ходьбы от тебя. Надо устроить их туда, и все будет в порядке. Ты можешь отвозить детей в садик по дороге на работу и забирать их на обратном пути на обед.

– А как вторая половина дня?

– Наверное, малыши и не выдержат дольше вне дома. В их возрасте энергии и внимания не хватает на весь день. Поэтому, пока дети будут дома, тебе придется работать только полдня.

Фэй не была убеждена, что все так просто.

– Таким образом, вся тяжесть текущих деловых забот ляжет на тебя?

– Управимся. – Его голос звучал беззаботно. Съев одну булочку, он пил кофе и, нахмурив брови, следил за лучами фар несущихся мимо машин. – Я думаю взять кого-нибудь в офис на вторую половину дня, пока ты будешь занята дома.

Небрежный тон настораживал.

– Кого-нибудь конкретно? – так же беззаботно спросила Фэй, отломив кусочек булочки и отправляя его в рот.

Джеральд не смотрел ей в глаза. Медленно, негромко он высказал то, что, очевидно, уже продумал:

– Ну, Клер вполне могла бы подойти. Конечно, она – специалист лишь по часам, но я обнаружил, что весьма неплохо разбирается и в мебели.

Значит, Клер Левинсон. Ясно, он наметил рыжекудрую. Кого же еще!

– Понятно, – сказала Фэй.

Женщина заставила себя съесть половину горячей булочки, хотя во рту пересохло, и ей казалось, будто она глотает битое стекло.

– Клер, естественно, может не согласиться. Она очень занята: пытается снова привлечь широкую клиентуру своего дяди. Многие из его традиционных покупателей нашли себе новых поставщиков после смерти Гидеона. Нужно вернуть их, если удастся. Правда, она говорила мне, что с деньгами у нее туговато, поэтому, надеюсь, мое предложение будет принято.

– О, не сомневаюсь, – с сарказмом заявила Фэй.

Неужели Джеральд прикидывается? Да Клер Левинсон руками и ногами ухватится за такой шанс. Она получит возможность больше времени проводить с Харди.

А тот, прищурившись, всматривался в лицо Фэй.

– Откуда столько яду? Что с тобой? Тебе не нравится Клер?

– Я ее почти не знаю. Тебе с ней работать, а не мне. – Она допила кофе и посмотрела на часы. – Мы здесь уже целых полчаса! Поехали? Остаток пути за рулем буду я, чтобы ты отдохнул.

– Но я чувствую себя отлично. Не беспокойся обо мне.

Тем не менее Фэй подошла к машине со стороны места водителя.

– Мы ведь договорились, что будем вести попеременно. – Она протянула руку. – Дай ключи, пожалуйста.

Дождь снова припустил. Капли воды стекали по ее лицу, словно слезы, и Джеральд видел это.

– Мне совсем не нравится, что ты поведешь машину в такую погоду. Дороги превращаются в реки, а с этой машиной надо очень умело обращаться. Она большая, мощный мотор. – Он отпер дверцу водителя. – Садись с той стороны, Фэй.

– О господи! – воскликнула она. – Не будь ты таким нудным! Я вожу машину ничуть не хуже тебя.

– Но это моя машина, и я лучше знаю ее поведение при такой погоде.

Харди раскрыл дверцу. Фэй не успела шевельнуться, как он уже уселся за руль. Стоять и мокнуть под дождем не имело никакого смысла. Хотелось затопать ногами, но это было бы слишком по-детски. Она обошла машину и села рядом с Джеральдом.

– В один прекрасный день…

– Да. Что же произойдет в один прекрасный день?.. – засмеялся Джеральд.

– Кто-нибудь прибьет тебя, – проворчала она, дрожа от холода в промокшей куртке.

– Ты имеешь в виду себя?

Он наклонился к ней, и Фэй замерла с широко раскрытыми глазами.

– Не смей меня касаться!

– Захочу – коснусь! – заявил он и протянул к женщине руку.

Сердце у Фэй, казалось, выскочит из груди. Однако Джеральд лишь взял ремень безопасности.

– Я не тронусь с места, пока ты не пристегнешься!

Он вставил замок в гнездо, выпрямился и медленно, едва шевеля губами, проговорил:

– Не надо мне угрожать, Фэй. Не пришлось бы пожалеть об этом.

Слова прозвучали едва слышно. Когда Джеральд становится чересчур тихим, от него можно ожидать всего.

– Где плед?

Он повернулся назад, и Фэй бессознательно отметила, как могуч разворот его плеч. Пульс у нее всегда безнадежно сбивался, когда она видела грациозную линию спины и сильные руки Джеральда. Вот и сейчас то же самое. Не обращай внимания! – гневно приказала она себе и стала прислушиваться к шуму дождя. Водяные струи барабанили по крыше машины, заглушая все остальные звуки.

За стеклами кабины ничего не видно, в ушах звон. Поток воды заливает ветровое стекло, и оно выглядит волнистым, словно уменьшается в размерах. Фэй испытывала волнение, оказавшись с близким ей человеком с глазу на глаз под проливным дождем, в темноте. Это все равно, что попасть в другой, необитаемый мир.

Джеральд выпрямился, держа клетчатый плед. Фэй поспешила взять его, чтобы мужчина не вздумал укутывать ее как ребенка.

– Спасибо, – пробормотала она.

Фэй знала, что Джеральд следит за ней, и не поднимала глаз, чтобы не встретиться с ним взглядом. Если бы она умела скрывать, что творится у нее в душе! Но он знал ее слишком хорошо. Он понимал не хуже самой Фэй, как реагируют на окружающий мир ее мозг и тело.

Для Джеральда не секрет, почему дрожали ее руки, потянувшиеся за пледом. Он знает, почему ускорилось ее дыхание, почему она бледна и глаза горят. Фэй беззащитна в обстановке тесноты, замкнутости автомобильной кабины, и он осознает это так же, как она сама.

Фэй мучительно ждала, что он потянется к ней снова, коснется ее, поцелует. Женщина знала: если он сделает это, она растает, словно нежное воздушное пирожное. В этот глухой час ночи, в интимной обстановке Фэй чувствовала, что не в силах сказать «нет». Она до смерти жаждала его.

Внезапно Джеральд завел двигатель, и это подействовало на нее, словно шок. Она ощутила, как напряглись нервы, будто коснулась оголенного провода под током.

Я для него неинтересна, – уныло подумала она, – и больше ему не нужна. Он увлечен другой. Я – прочитанная книга. У него на примете новая жертва: Клер Левинсон. Она намного моложе его, да и меня, и представляет собою вызов мужскому самолюбию Джеральда. Ему требуются труднодостижимые цели, чтобы доказывать себе, будто молодость еще не ушла.

Не в этом ли корень всего? Не потому ли Джеральд отказывается снова вступать в брак? Ведь если бы он женился, ему пришлось бы ограничиться одной-единственной женщиной, согласиться на монотонную, бесцветную жизнь, тогда как отчаянно хочется скакать молодым жеребцом, иметь любую молодку, которая ему приглянется. Сама мысль о переходе в преклонный возраст претит Джеральду. Он боится прекратить бег из страха, что время догонит.

Фэй искоса посмотрела на него, и сердце защемило. Ведь время-то неумолимо. Оно всегда успевает настигнуть нас – от него не уйти.

Всему свой срок, Джеральд, – хотелось сказать ей вслух. – Люди в свой час рождаются, растут и мужают, влюбляются, заводят семью и детей, стареют. Это естественная эволюция в круговерти жизни. Мы начинаем и заканчиваем свой путь, а в промежутке стараемся изо всех сил воспользоваться тем, что нам отпущено, или совершить то, чего еще не успели сделать. И все время опаздываем, а опоздав, никак не хотим поверить, что наш поезд – последний. Вот-вот уйдет!

Нельзя снова стать восемнадцатилетним, когда стукнуло пятьдесят. Мы научились гримироваться, мимикрировать. Исхитрясь, можем солидно сбавить себе возраст. Мы способны нарядиться по последней моде. Но под косметикой и под одеждой уже не те безоглядные чувства, не та гибкая, упругая плоть, что прежде.

Джеральд, конечно же, возразил бы. Перестань, дескать, Фэй. Все женщины хотят сохранить молодость и много делают ради того, чтобы лучше выглядеть. Это, разумеется, правильно. Однако слабый пол редко подвержен мании цепляться за свою принадлежность к молодому поколению путем все новых завоеваний, в отличие от мужчин. Такая агрессивность противоречит в корне женской природе.

В центре мироздания женщины – душа, сердце, а не тело, давно пришла к выводу Фэй. Женщина дает жизнь новому поколению, растит и охраняет ребенка, и, прежде всего, она окружает дитя любовью. Ребенку нужна любовь, как материнское молоко. И благодаря своему инстинкту мать дает ему эту любовь. Вот почему женщиной движут не эмоции, а инстинкты. Прекрасному полу ближе, чем мужчинам, истинный смысл жизни, все наиболее существенное, земное. Женщина неизменно ощущает потребность любить и быть любимой, так как понимает неизбывную власть любви.

– О чем ты задумалась? – прервал ее раздумья Джеральд.

Фэй тряхнула головой, внезапно очнувшись. Что же ему ответить? Отопитель работал во всю силу, и в кабине стало тепло. Веки налились свинцом, и женщина погрузилась в сон.

Когда она проснулась, машина стояла. Фэй была в кабине одна. Ее на миг охватила паника: где же водитель? Дождь по-прежнему лил вовсю. Она села прямо и увидела, что Джеральд бежит по лужам от машины к ярко освещенному фойе здания. Над входом вспыхивала и мигала красная неоновая вывеска. Они добрались до мотеля. Часы на щитке машины показывали полчетвертого ночи.

Над стойкой склонился, разговаривая с Джеральдом, человек в синей, похожей на флотскую, куртке, широкоплечий и высокий, с поседевшей головой – очевидно, ночной дежурный.

Как заметила Фэй, он смотрел на ее спутника настороженно. Действительно, ну кто приезжает в отель в такое неудобное время! Конечно, служащий встречает подобных гостей с подозрением, и никто его за это не осудит. Фэй видела: Джеральд сделал жест в сторону машины, на что служащий покачал головой и пожал плечами.

Вероятно, Джеральд узнавал, можно ли заказать отдельный домик для себя? Фэй огляделась и увидела по обе стороны проезда простые одноэтажные строения, окрашенные в белый цвет. Их было не очень много. Она насчитала до двух дюжин домиков, размещенных среди деревьев, и с окнами, закрытыми жалюзи. Над ярко-желтыми дверями у каждого коттеджа – ярко горящий фонарь. Возле домиков стояли автомобили.

Похоже, всюду занято. Сердце Фэй упало. Что делать, если свободных мест нет?

Прибежал Джеральд и поскорее спрятался в кабину. Дождевые капли стекали у него по лицу.

– Ты заказал себе домик?

Он ответил глухим голосом, не глядя на нее:

– Все занято.

– Но ты хоть все объяснил, я надеюсь?

На этот раз он соизволил взглянуть на Фэй. В глазах пылало бешенство.

– Я хоть раз тебе соврал? Иди и спрашивай сама, если не веришь мне.

Рассерженный тон заставил ее покраснеть. Нельзя обижаться, если человек обозлен, когда ему не верят.

– Я сожалею, прости.

– Еще бы ты не сожалела!

– Просто я… Ты мне кажешься каким-то странным.

– Может быть, потому, что ночной дежурный нашел очень смешным твое нежелание пребывать со мной под одной крышей и стал давать советы о том, как надо обращаться с женщинами. – Джеральд посмотрел на Фэй безжалостным взглядом. – Мне не нравится, когда из меня делают идиота, ясно?

Он завел машину и медленно поехал к группе домиков справа. У последнего строения, единственного, где не было машины у крыльца, Джеральд остановился, выключил зажигание и стал рассматривать приземистый коттедж. По крыше кабины неутомимо барабанил дождь.

– Ну так что, будем сидеть в машине весь остаток ночи?

Он распахнул дверцу и выскочил, пригибаясь под дождем. Джеральд отпер номер, включил свет в комнатах. Оставив дверь открытой настежь, побежал назад к машине, полез в багажник и начал вытаскивать вещи. Не говоря ни слова, Фэй взяла свой чемодан и поспешила в дом.

Одноэтажное строение не отличалось сложностью архитектурного замысла. Входная дверь вела в небольшой коридор, соединявший три комнаты. Одна из них – спальня с бледно-зелеными стенами – была открыта. Слева от нее находилась ванная. Напротив – узкая длинная гостиная, в торце которой стоял огромной диван. С другой стороны к ней примыкала крохотная кухня.

Фэй вошла в спальню и, поставив чемодан на пол, осмотрелась. В одном углу двуспальная кровать, по бокам самые простецкие тумбочки. У стены – комод, над которым висело зеркало. Тут же телефон. Комнату делил на две части большой шкаф с выдвижными ящиками. За ним в нише виднелись две детские кроватки.

Очень чисто и приятно. Окраска стен, занавеси, покрывало на кровати, абажуры, – все выдержано в мягких тонах, бежевых и зеленоватых. Деревянные детали отливали неброской желтизной сосны.

Джеральд стоял за спиной Фэй и тоже осматривался.

– Потрясающе! – объявил он, скорчив брезгливую гримасу.

Харди терпеть не мог современную мебель подобного типа – безликую, как он говорил, массивную дешевку с конвейера.

Фэй вздохнула.

– Ну, хоть чисто.

Она прошла в гостиную, обставленную с такой же утилитарной простотой и аскетичностью. Там стояла пара узких кресел и диван с однотипной обивкой, о котором и упоминал Джеральд.

Он последовал за Фэй. Вместе они уставились на странное сооружение с деревянными подлокотниками и зеленой в полоску декоративной тканью, украшающей раздвижное ложе.

– Похоже, эта штука комфортабельна, как доска с гвоздями для йога, – заметил Джеральд, подходя ближе к дивану. – Видимо, раскладывается вот так. – Он коснулся полосато-зеленой спинки и едва успел отскочить, вскрикнув от неожиданности. Массивная конструкция нежданно-негаданно вздрогнула и распахнулась как гигантский гроссбух, грозя смести с лица земли дерзкого пришельца.

– Это больше напоминает катапульту, – вне себя прорычал Джеральд, и, спору нет, вывод был очень близок к истине. Он смотрел на ужасный агрегат для восстановления сил далеко не в восхищении. – О, на этом чуде двадцатого века я замечательно отдохну!

– Я буду спать на нем, – заявила Фэй.

– Нет, не будешь, – отрезал он. – С завтрашнего дня дети будут жить в одной комнате с тобой. Мне придется обосноваться здесь.

– Может, завтра тебе удастся снять комнату в каком-нибудь отеле в Олтенрое? Возможностей должно быть в избытке. Это же один из туристических центров. Подожди, я схожу, поищу одеяла и подушки.

Фэй вернулась в спальню. Запаса постельного белья она не обнаружила, поэтому сняла что нужно с одной из узких коек и пришла с наволочкой и простыней в гостиную, прихватив тоненькое одеяло. Все это она вывалила на диван.

– Ты не замерзнешь? Можешь взять еще плед. Утром мы попросим настоящие одеяла. Ты, наверное, совершенно без сил. Тебе нужно поспать. Давай я постелю тебе.

Джеральд помогал молча, с мрачным выражением лица, и Фэй чувствовала себя кругом виноватой. Бедняжка Джеральд всю дорогу сидел за рулем, а она в это время преспокойно спала рядом и теперь укладывает мужчину отдыхать в эту мышеловку.

Стараясь умаслить его, Фэй предложила:

– Хочешь, я сделаю тебе что-нибудь горячее попить?

Джеральд пожал плечами.

– Как же – найдешь тут что-нибудь! Сомневаюсь, чтобы в этом мотеле заботились о приезжающих.

Фэй тем не менее поспешила в кухню и пошарила в симпатичных сосновых шкафчиках. Она сразу обнаружила поднос с чайником и кофейником, электрокипятильник, чашки с блюдечками, большой набор пакетиков с чаем, баночки растворимого кофе и шоколада, долго сохраняющееся молоко в картонной упаковке и несколько пачек печенья.

– Ты ошибся: администрация мотеля о нас позаботилась, – сообщила Фэй, – предлагая большой выбор продуктов.

– Мне сейчас надо горячего шоколаду! – решил тот. – Пока ты его приготовишь, я воспользуюсь ванной и буду готов залечь. К восьми нам надо собраться, позавтракать и ехать за детьми.

Джеральд скрылся в ванной, и тут же зашумела вода в душе.

Близкая к домашней обстановка еще более обострила чувства Фэй. Она без промедления сполоснула посуду, сварила шоколад, поставила порцию для Джеральда на столике в центре гостиной, а со своей чашкой ушла в спальню и заперлась.

Распаковав вещи, она разложила их по полкам. Нашла будильник, перевела стрелки на восемь. Затем разделась, облачилась в халат и села на кровати со своим напитком. На нее напала зевота. Джеральд привел себя в порядок быстро. Она слышала звук льющейся воды, открываемой двери ванной.

Затем Фэй услышала спокойный голос у своей двери:

– Ванна в твоем распоряжении. Я позвоню в главное здание, попрошу, чтобы нас разбудили.

– У меня с собой будильник. Я уже поставила на восемь.

– Отлично. Тогда разбуди меня, как зазвонит, Спокойной ночи, Фэй.

– Спокойной ночи, – ответила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и безмятежно, хотя ее обуревали совсем иные чувства.

Дверь в гостиную затворилась. Фэй сомкнула веки. Дыхание у нее было неровное.

Она не представляла, как выдержит эту навязанную обстоятельствами семейную обстановку даже день-два. Правда, станет гораздо легче, когда она привезет детей.

В ванной было тепло, стоял густой пар. Зеркала запотели. Ей так хотелось принять душ. Она сняла халат, шагнула в тесную кабинку и тут вдруг обнаружила, что горячей воды практически не осталось. Джеральд израсходовал почти всю, теперь шла чуть теплая. Пришлось лишь наскоро ополоснуться. Фэй выбралась из кабинки, дрожа.

Типичная деталь гостиничного быта, – грустно подумала Фэй. Она почистила зубы и поспешила в спальню. Свет под дверью в комнату Джеральда погас: очевидно, он уже спит. Фэй надела теплую розовую ночную рубашку и скользнула под одеяло. Через несколько минут она заснула.

Будильник зазвонил, видимо, раньше времени. Продирая глаза, Фэй не смогла сразу сориентироваться, долго нащупывала часы в темноте, пока не отключила звонок. Потом легла на спину в благословенной тишине и обвела глазами комнату. Холодный утренний свет был неумолим. Фэй медленно осознала, где находится, и вспомнила минувшую ночь.

Она поднялась, накинула халат, прошлась щеткой по всклокоченным волосам и на цыпочках пошла в ванную. Джеральд не подавал никаких признаков жизни.

Фэй приняла душ, потом постучала в гостиную. Ответа не было. Она еще раз постучала, уже громче.

– Джеральд!

Снова ни звука. Она предприняла третью попытку. Застучала еще сильнее.

– Джеральд, проснись. Уже восемь.

Он не отвечал. Из гостиной не донеслось ни звука. Фэй начала беспокоиться. Она тронула ручку двери, и та поддалась. Фэй осторожно раскрыла дверь пошире и заглянула в комнату. На диване высилась гора. Фэй узнала свою куртку, брошенную вместе с пальто Джеральда поверх одеяла, которое она принесла из спальни.

Под этой горой одежды просматривались очертания длинной фигуры с взлохмаченной головой.

– Джеральд! – закричала Фэй, но лежавший не шевельнулся.

Она прислушалась. Дыхания не слышно. Ее сердце внезапно провалилось в пучину ужаса. Он не дышит. Ночью переутомился, сидя за рулем и не позволяя ей вести машину. Но Джеральд уже не юноша, как бы ему ни хотелось доказать обратное. Зачем он вел себя как упрямый осел!

Конечно, у него невероятное самомнение. Он всегда старается что-то доказать.

Фэй подошла к постели, опустилась на колени и отвела покрывало; ей предстало лицо Джеральда: веки сомкнуты, щеки порозовели, губы слегка раскрываются от спокойного равномерного дыхания.

Внезапно обессилев от облегчения, Фэй зажмурилась. Постепенно страх проходил, на его место пришел гнев. Схватив соню за плечо, она решительно встряхнула его.

– Джеральд, вставай же! Просыпайся, черт возьми!

Его веки задрожали, он открыл глаза и бессмысленно уставился на Фэй.

– Что? Это ты, Фэй? Да что за дьявольщина…

– Уже девятый час, и я уже не знаю, как тебя разбудить. Я думала, ты умер. Ты будешь вставать, наконец?

Фэй начала подниматься с колен. Однако Джеральд схватил ее за руку и потянул вниз. Потеряв равновесие, она упала на него, вскрикнув от неожиданности.

– Ты что делаешь! Не смей! – стала сопротивляться Фэй.

У нее захватило дух. Она попыталась снова выпрямиться, но добилась только того, что Джеральд толкнул женщину набок, затем сильными руками прижал ее плечи к постели. Потрясенная и ошеломленная, Фэй закричала:

– Пусти меня, будь ты неладен!

В этот момент она обнаружила, что Джеральд спал нагим. Вид его стройного, подтянутого тела подействовал, как неожиданный удар. Фэй задрожала и не смогла отвести взгляд. Она продолжала, не отрываясь, смотреть на эти широкие, сильные плечи, мощную грудную клетку, плоский живот и тонкую талию, на темные, жесткие завитки волос у бедер.

Джеральд видел взгляд Фэй. Он задышал чаще, лицо покрылось темным румянцем. Хриплым голосом он шепнул: