Текст книги "Мы счастливы вместе"

Автор книги: Ирен Беллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Все зависит от того, с кем вы общаетесь.

Дамочка посмотрела на Фэй, как бы изучая выражение ее лица.

– Вы ведь миссис Стил, не так ли? Джеральд рассказывал мне о вас.

Ага, вот что, – огорченно подумала Фэй. – Что же именно он ей рассказывал? Противна сама мысль о том, что Джеральд болтает о ней с кем попало. Преодолевая неприятное чувство, она пожала протянутую руку и выдавила из себя улыбку.

– Ну что же, будем знакомы.

Фэй говорила вежливо, но холодно, на что немедленно отреагировали, как она заметила, странные, желтоватые глаза дамы. Фэй приходилось видеть такие глаза у тигров в зоопарке, и она всегда радовалась, что ее отделяют от их обладателей стальные прутья. Однако дама продолжала преспокойно улыбаться, хотя в улыбке поубавилось лучезарности.

– Я – Клер Левинсон. Вы, наверное, были знакомы с моим дядей Гидеоном Левинсоном? Я унаследовала его бизнес, так что, видимо, мы будем встречаться время от времени. Я, вероятно, начну вскоре посещать аукционы, чтобы пополнять свой ассортимент.

Фэй смотрела на рыжеволосую даму, не находя никакого сходства с Гидеоном Левинсоном, довольно неприятным на вид человечком карликового роста с седой козлиной бородкой. У него был магазин недалеко от церкви – старинное здание с черепичной крышей и высокими каминными трубами, которые, казалось, были готовы упасть от первого же порыва ветра.

Гидеон Левинсон торговал старинными часами и ремонтировал их. Ему уже было за семьдесят, а он, со своими тонкими, нежными пальцами и близорукими глазами за толстыми стеклами очков, разбирался в часах лучше всех, кого знала Фэй. Ее очень огорчила весть о смерти старого мастера.

– Я любила мистера Левинсона, – сказала она. – И многое узнала от него о часах. Его смерть меня несказанно огорчила. Мне его будет недоставать.

Клер Левинсон снова взглянула на нее изучающим взглядом.

– Вы очень добры. Уверена, он обрадовался бы вашим словам, если бы мог нас услышать.

Фразы были любезны, но произнесла их Клер холодным тоном с металлическим отзвуком, какой бывает у часов с боем. Она была склонна к жестикуляции, Фэй обратила внимание, что пальцы у женщины похожи на пальцы старого Левинсона. Этим и ограничивалось, пожалуй, семейное сходство. Но от маленьких хрупких деталей порой зависит вся работа сложного механизма. Фэй продолжила свои наблюдения. Бросилось в глаза, что Клер покрыла ногти прозрачным светлым лаком, а кончики их – белым, на французский манер.

– Да, меня он тоже многому научил. Еще когда я была школьницей, мы часто приезжали к дяде в гости, задерживаясь на несколько недель летом. Я часами крутилась у него в магазине, любила слушать его рассказы. Вероятно, он и завещал мне свое дело по этой причине. Впрочем, я – единственная наследница. Дядя Гидеон никогда не был женат. Помимо меня, близких родственников у него не осталось. С моим отцом они были сводными братьями, и отец умер значительно раньше, хотя дядя был старше. Друзей у него тоже почти не оставалось. Знакомых было множество, особенно в деловых кругах, но с дружескими визитами к нему приезжали крайне редко.

– Он всегда выглядел очень одиноким, – согласилась Фэй, с симпатией вспомнив старого Левинсона.

– Да, его по-настоящему интересовали только часы. Они заменяли ему семью, – пожала плечами Клер. – Но я такой ошибки не совершу.

– Вы прошли где-нибудь специальную подготовку, помимо обучения у дяди в дни школьных каникул? – Фэй с сомнением относилась к людям, занимающимся предметами старины без солидной предварительной подготовки.

– Да, конечно. Я три года работала в реставрационной мастерской в Лондоне, а затем в музее Виктории и Альберта.

Это произвело впечатление на Фэй. Она часто посещала этот музей, чтобы взглянуть на великолепную коллекцию керамики, и знала, что попасть туда на работу очень трудно.

– Дядя, должно быть, гордился вами, – пробормотала Фэй, и Клер впервые улыбнулась ей искренне, блеснув отливающими желтизной глазами.

– Думаю, да. – Клер взглянула на строгий профиль Джеральда и замигала, только сейчас заметив, что тот в весьма мрачном настроении. – Пожалуй, нам пора обедать. Было приятно познакомиться, – сказала она, обращаясь к Фэй. Затем повернулась к Джеральду. – Извините, что задержала. Пошли?

Тот кивнул и зашагал дальше. Клер засеменила рядом в туфлях на высоченных каблуках. Он даже не оглянулся на Фэй, которая повернулась, ничего не видя, к дверям в школьный зал, и услышала голос Дениса:

– Я, наверное, поеду. Можно позвонить вам через денек-другой? Раз вы не хотите отужинать со мной, не согласитесь ли поехать на рыбалку на уик-энд?

– На рыбалку? – переспросила она рассеянно.

– Да, я заядлый рыбак. Люблю тихо-мирно провести день. Мы можем устроить пикник на берегу реки.

– Вы одержимы гастрономической идеей.

Денис засмеялся и снова спросил:

– Так поедете? В воскресенье? Я возьму все для пикника.

– Вам не кажется, что жаль убивать воскресенье таким способом? – проворчала Фэй. – И кроме того, я не очень люблю рыбную ловлю.

– Но мы бы поехали на реку, где водится форель, а вы говорили, что эту рыбу любите.

– Разве говорила? Когда?

– В ресторанчике.

– Надо же…

Он мягко сказал:

– Прошу вас, поедемте, Фэй. Вам понравится, уверен, понравится. Душой отдыхаешь, сидя на берегу реки поутру, когда слышишь шум воды и птичьи голоса.

Предложение Дениса выглядело соблазнительно. Правда, Фэй не покидали сомнения. Ведь вылазка может оказаться весьма неудачной, особенно если пойдет дождь, а этого нельзя исключать. Март не относится к самым теплым и сухим месяцам года. Но, с другой стороны, если отношения с Джеральдом зашли в тупик, то у нее появляется масса свободного времени.

– Хорошо, – сказала Фэй. – Во сколько отъезд?

– Если в восемь?

– Утра?!

Он пришел в восторг от перепуганной физиономии Фэй.

– Кто хочет ловить рыбу, должен подняться пораньше.

– Я думала, только птицы охотятся так рано на червяков.

– Рыба тоже, – заверил ее Денис. – Очень многие приедут на реку еще раньше. Некоторые даже до рассвета. Все дело в освещении. Понимаете, чем незаметнее ваша тень на воде, тем лучше.

– Ну что ж, согласна. Однако я не собираюсь заниматься ловлей, а лишь посмотрю, как делаете это вы.

– Отлично. Я зайду за вами в воскресенье в восемь.

Он наклонился и, прежде чем Фэй поняла его намерение, слегка коснулся губами ее щеки. От его рта исходило тепло, и глаза женщины широко раскрылись от изумления.

В следующую секунду Денис повернулся и торопливо зашагал к своей машине, стоявшей невдалеке. Фэй смотрела вслед, все еще ощущая прикосновение его губ. Странное чувство овладело ею, словно она была подростком и испытала первый поцелуй, невинный и сладостный. Это ощущение еще долго ее преследовало.

Когда с обеда возвратился Джеральд, она, тихонько напевая, упаковывала по просьбе заказчика футляр с набором столовых приборов и комплект посеребренных ножей и вилок для рыбы. За покупкой обещали зайти через полчаса.

Джеральд пронзил партнершу острым взглядом холодных прищуренных глаз.

– Распеваешь за работой? Судя по твоему виду, ты очень довольна собой.

Ядовитый тон заставил Фэй умолкнуть, но она спокойно выдержала взгляд мужчины.

– Почему бы мне не быть довольной собой?

На губах Джеральда появилась усмешка.

– О, разумеется, для недовольства нет оснований. Если ты не против того, чтобы над тобой все смеялись. Но тут решать тебе. Все видели тебя с Сильвером и теперь перемывают тебе косточки. Я тебя предупреждал, что люди не поймут, если ты свяжешься с мужчиной на десять лет моложе себя.

Вскипая негодованием, Фэй бросила ему в лицо:

– Пусть не суют нос в чужие дела! К тебе это тоже относится.

– Для меня это не чужие дела, – резко возразил Джеральд. – Ты мой партнер. Я не желаю скандала, который задел бы репутацию моей фирмы.

– Скандала? О чем ты болтаешь? Все это курам на смех. Денис Сильвер не женат, я тоже ничем не связана.

Глаза споривших встретились. Фэй прочитала во взгляде Джеральда нарастающее неистовство и вся напряглась. Пульс стучал как барабан. Ей никогда не приходилось видеть партнера в таком гневе. Она ждала его слова, его возражения. Вот он заявит; «Нет, ты не свободна. Ты принадлежишь, мне, Фэй. Не уходи, я не хочу тебя терять». Но молчание затягивалось, и женщина поняла, что ничего подобного не услышит. Он не станет ее уговаривать. По всей видимости, совсем потерял голову от злости, потому что она нашла себе другого.

Сердце сбавило темп и теперь билось уныло и тяжело. Фэй готова была разразиться рыданиями. Затем в душе начал подниматься гнев. Чего добивается Джеральд? Хочет, чтобы она согласилась продолжать их отношения на его условиях, ничего не ставя под вопрос? Чтобы она хранила верность, тогда как сам он не готов хоть что-нибудь изменить ради нее в своей жизни?

Но ведь Джеральд при этом вовсе не собирается хранить ей верность: разве не он, в конце концов, приглашал на ужин девицу Левинсон? И это случилось до того, как он увидел ее, Фэй, с Денисом Сильвером!

Да оставался ли Джеральд вообще ей верен? Не было ли у него других женщин полтора последних года их близких отношений? Ей никогда и в голову не приходило об этом задуматься. Если бы несколько месяцев назад кто-либо намекнул на нечто подобное, она даже не стала бы слушать, высмеяла бы такую дикую мысль.

Но так случилось бы до того, как наступило просветление, когда она увидела, насколько односторонни преимущества, которые приносит их союз, как эгоистичен Джеральд. Он хотел ее для постели, но сам не пожертвовал бы ради нее ничем, ничем заветным не поделился бы. Даже не желал, чтобы другие видели, что они принадлежат друг другу.

Джеральд ценил свою независимость, но не ее, Фэй, свободу. О, нет! Ему вовсе не по вкусу мысль, что и она имеет право на свое «я».

Ну что ж, пора дать Джеральду понять, что желающих плясать под его дудку нет.

– Я свободна, как птица, дорогой, – печально произнесла Фэй.

Он повернулся и ушел, не сказав больше ни слова.

4

В течение нескольких следующих дней отчуждение между близкими еще недавно людьми становилось все заметнее. Фэй чувствовала себя так, словно находится на одной плывущей льдине, а Джеральд – на другой, и они неумолимо несутся в противоположных направлениях. Он обращался к ней лишь изредка. Если необходимо было заговорить, прибегал к лаконичному, грубоватому тону, от которого Фэй мутило. Лицо Джеральда все время оставалось угрюмым, его серые глаза стали безжизненными, как кремни. Только иногда они высекали искры, если были устремлены на Фэй.

Она избегала Джеральда насколько возможно, но это не так уж легко для партнеров, работающих в одной фирме. Даже находясь в кабинете наедине с Джеральдом, она заставляла себя оставаться спокойной и невозмутимой. Однако темперамент у партнера, как и у самой Фэй, не отличался сдержанностью. При посторонних они еще умудрялись соблюдать вежливость. Но стоило им остаться наедине, как сразу же возникали яростные стычки: они спорили, кричали друг на друга. Или же Джеральд разворачивался и мрачнее тучи выскакивал, хлопнув дверью.

Милдред с Томом ходили обеспокоенные, а отношения между партнерами ухудшались с каждым днем. Нередко было видно, что Милдред собирается что-то сказать, но едва она открывала рот, как Фэй останавливала ее предупреждающим взглядом и та со вздохом погружалась в молчание.

Говорить о том, что происходит, Фэй не хотела. В любом случае, что тут скажешь? Когда вы порвали с человеком, никто другой не поможет. Обсуждать здесь нечего, разве что излить душу, чтобы успокоиться, но Фэй ни от кого не ждала утешения. Она напоминала пациента с ожогами: тело стало настолько чувствительным, что не выносило прикосновения даже самых нежных пальцев.

От внимания Фэй не ускользнуло, что Джеральд встречается с Клер Левинсон, которая напоминала о себе по телефону в течение недели несколько раз. Однажды трубку сняла Фэй. В тот момент она вместе с Джеральдом составляла каталог предстоящего аукциона. На проводе была Клер, и в ее голосе звенел металл:

– Будьте добры, попросите Джеральда.

– Да, минуточку. Он здесь. – Фэй протянула трубку, стараясь не смотреть ему в глаза. – Тебя спрашивает Левинсон.

– Привет, Клер, – заговорил Джеральд теплым, приветливым тоном, и Фэй сжали железные тиски ревности.

Она налила себе чашечку кофе из кофейника, только что принесенного Милдред. Глотая горячий напиток, Фэй стояла у окна и безучастно глядела на панораму городских крыш, дымовых труб, церковных шпилей. Вдали виднелись зеленеющие рощи и поля. По подоконнику расхаживали голуби, сизые, как и небо в этот студеный мартовский день.

Фэй попыталась думать о посторонних вещах, хотела заставить себя не слушать, что говорит Джеральд, как он смеется, но сделать ничего не могла. Разговор по телефону велся вполголоса, однако слышалось каждое слово.

– Я рад, что вам понравилось. Да, там прекрасно, не так ли? Я ведь говорил, утку у них жарят превосходно. То же самое относится и к палтусу, которого заказывал я.

Понятно, где они ужинали. Фэй частенько бывала в том ресторане с Джеральдом и лакомилась уткой, фаршированной вишнями, – одним из фирменных блюд заведения. А теперь Джеральд водит туда Клер. Как он может? Это же наш с ним уголок, думала Фэй, наблюдая за взлетевшими в небо голубями.

– Я очень хотел бы поужинать у вас, – услышала она слова Джеральда у себя за спиной.

Море крыш через дорогу поплыло у нее перед глазами. Ага, значит, та его потчует уже на дому! – отметила Фэй. – Готова биться об заклад: дамочка умеет готовить. Высшие курсы кулинарного искусства не пустяк. Если такие, как рыжекудрая, не достигают в чем-то совершенства, то они просто избегают неподдающегося им вида деятельности. Такие не соглашаются на средний уровень. Они должны быть лучшими, блистать, вызывать восхищение. Фэй вспомнились желтые тигриные глаза. Клер Левинсон – хищница; она может быть милой, но у нее острые когти и смертоносные клыки.

– Когда мне надо быть у вас? В семь? Вы позволите мне прихватить бутылочку вина? Нас ждет рыбное меню? Тогда я привезу белого. Найду что-нибудь из рейнских виноградников.

Джеральд положил трубку. Фэй обернулась и, пройдя через всю комнату, приблизилась к столу, за которым они трудились. Она присела, держа в руке кофе.

– На чем мы остановились? Ах, да. Страница девять. Гарнитур кресел викторианской эпохи для столовой…

В ту субботу они работали до обеда. К концу рабочего дня Джеральд зашел в небольшое помещение, где сидела Фэй.

– Я уезжаю. Ты запрешь, да?

Она кивнула, едва удостоив его беглым взглядом. Джеральд заставил ее оторваться от книги, по которой Фэй наводила справку. Ей надо было проверить подлинность фарфоровой фигурки из Мейсена, выставленной владельцем на продажу через фирму «Харди».

– Желаю хорошо провести воскресенье, – бросил Джеральд отрывисто и равнодушно.

– Взаимно, – в том же тоне ответила Фэй.

Про себя она попутно выразила пожелание, чтобы он подавился той рыбкой, которую ему приготовит Клер Левинсон на ужин сегодня вечером.

Джеральд удалился, громко хлопнув дверью. Женщина уставилась на нее. Сердце переполнилось болью, обидой, ненавистью.

Обычно по воскресеньям она подолгу валялась в постели, не спеша завтракала, затем – так бывало в течение последних лет – проводила день с Джеральдом. Порой они могли отправиться на машине в Лондон, чтобы пообедать в любимом ресторане, потом сходить в музей или картинную галерею. К вечеру возвращались в Мэйфорд.

Если выезд в столицу не намечался, Фэй иногда готовила дома. После обеда они вдвоем уютно устраивались на диване у камина со свежими газетами или с книгами. Слушали любимые пластинки, смотрели телевизор, просто разговаривали.

Блаженные дни! Без Джеральда мир стал холодным и бесцветным. Шагая домой после полудня в ту субботу, Фэй испытывала страшное одиночество. Она знала, что не увидит Джеральда до понедельника.

Квартира навевала множество воспоминаний о временах, проведенных вдвоем. Фэй всюду натыкалась на вещи, напоминавшие о Джеральде: то бутылочка лосьона, которым он пользовался после бритья, то короткий черный пляжный халат, висящий за дверью в ванной, то мужская пижама в спальне. Попадались все время – то на столах, то на мраморной полочке камина – фотографии, запечатлевшие их вдвоем; кассеты с записями, купленные ими совместно, лежали у музыкального комбайна; его книги стояли на книжных полках.

В ту субботу в упадочном настроении она решила собрать все, что принадлежало Джеральду или напоминало о нем. Заполнив целую картонную коробку, Фэй убрала ее подальше от глаз, в угол стенного шкафа. Однако после изъятия привычных вещей квартира показалась ужасно пустой и голой. Настроение омрачилось еще больше.

Оказалось, что даже заснуть не удается. Она никак не могла отделаться от мысли о том, что Клер Левинсон сидит сейчас с Джеральдом за ужином. Ограничилось ли дело только этим? Ушел ли он домой или остался до утра?

Лишь глубокой ночью Фэй смогла заснуть, поэтому, когда затрещал будильник, просыпаться было невыносимо тяжело. Фэй даже грешным делом подумала: не остаться ли в постели, вместо того чтобы вставать и спешить на встречу с Денисом Сильвером. Утро было серым, холодным, а в постели так тепло и уютно. Зевая, Фэй устроилась под пледом. Чего ради вскакивать чуть свет? Только для того, чтобы сидеть в сырости на берегу реки и смотреть, как Денис ловит рыбу? Гораздо приятнее здесь в своем уютном теплом гнездышке.

Единственная проблема в том, что она уже полностью проснулась, и ее неугомонный мозг немедленно принялся выдавать на-гора бесконечные сцены с Джеральдом: он и Клер Левинсон, он и она, Фэй. Воспоминания захлестывали: они, словно острый нож, который поворачивают в ране. Ее охватила дрожь. Подступали рыдания.

Прекрати! Забудь его! – приказала она себе. Откинув в сторону плед, Фэй быстро встала и поспешила в ванную и через десять минут была готова. Надела старые синие джинсы, клетчатую рубашку, теплый свитер из шотландской шерсти. Фэй сама связала его несколько лет назад для мужа, а Эмери, покидая семью, не взял дар с собой. Велел снести его вещи на распродажу при церковной общине. Однако Фэй все было недосуг. Носила она его свитер редко, зато толстая шерсть очень хорошо грела в холодные дни. Если, конечно, не обращать внимания на такую мелочь, как то, что ее могут увидеть в мужском одеянии огромного размера.

Фэй убрала с лица пепельные волосы, перехватив их на затылке тугой лентой из черного бархата, слегка тронула лицо косметикой. Собравшись, она наспех позавтракала: свежевыжатый апельсиновый сок, кусочек хлеба с отрубями, джем, кофе. За едой просмотрела первую страницу воскресной газеты, которую неизменно находила в почтовом ящике.

Сильвер появился точно, как и обещал. Фэй как раз доела завтрак. Можно было догадаться, что Денис – человек пунктуальный.

– Зайдите и выпейте кофе, – пригласила его Фэй, надеясь насладиться еще одной чашечкой заодно с гостем.

– Мы пропустим самое лучшее время. Пора бы двинуться в путь, если вы готовы.

Фэй заметила, что голубые глаза Дениса скользнули по ее свитеру и джинсам, и неуверенно спросила:

– Как моя одежда – подходит для рыбалки?

Она не знала точно, что ей следовало надеть.

– Замечательно, – закивал головой Денис, улыбаясь. – И мне нравится ваша прическа. Вы смотритесь лет на пятнадцать!

Фэй слегка покраснела:

– Хотелось бы.

– А мне нет, – рассмеялся он. – Будь вам пятнадцать лет, меня посадили бы под арест за мысли, которые вы навеваете, а в данной ситуации они безопасны для моей свободы.

– Денис!

Она покрылась густым румянцем, и Сильвер поспешил оставить игривый тон:

– Так или иначе, я не поклонник юных девушек и никогда не был им. Меня всегда привлекали женщины во цвете лет.

– Фу, какой льстец, – сморщившись, бросила Фэй. – К тому же у вас эдипов комплекс.

– Печально, да? – с лукавинкой в глазах вздохнул Денис и перешел к делу: – Должен заметить, что ваши туфли не годятся – на берегу сыро и грязно. Вам нужны резиновые сапоги. И еще, если у вас есть теплая куртка с капюшоном, наденьте ее. На случай дождя.

– Есть ватная куртка и с капюшоном. Ливня явно не ожидается. Но дайте мне еще пять минут на сборы. Я успела только позавтракать.

– Хорошо, – согласился Сильвер. – Машину я уже вывел из гаража. Она стоит у подъезда. Спускайтесь, как только будете готовы. Только поторопитесь, пожалуйста.

– Я мигом, – пообещала она.

Фэй налила кофе в термос, взяла две маленькие чашки и положила их в сумку вместе со свежей газетой и любовным романом. Затем натянула темно-зеленые сапоги, зеленую куртку, нашла маленький зонтик. Теперь – взгляд в зеркало на стене, и можно выходить.

Сильвер осмотрел ее, пока она шла к машине, и, открыв перед дамой дверцу, сказал:

– Чудные сапоги – они сохранят ваши ножки сухими, даже если разверзнутся небеса.

– В случае дождя я не стану торчать там до тех пор, пока не промокну, – заверила его Фэй, усаживаясь на переднее сиденье.

– Вы чересчур цивилизованны, – он покачал головой. – Пора уже свыкнуться со своим естеством. Ведь человек – это животное. Он создан, чтобы выживать при любых погодных условиях, а не прятаться под крышей, избегая контакта с природой. Как, по-вашему, вел себя человек каменного века?

– Забивался в дальний угол своей пещеры при дожде или снегопаде, если у него было хоть немного соображения.

– Вы хотите сказать: если рядом находилась женщина вроде вас. Значит, если пойдет дождь, вы меня покинете, не так ли? Тогда я съем все, что взял для пикника на вашу долю.

К счастью, дождь так и не собрался, хотя время от времени в светло-голубом небе проплывали тяжелые мрачные тучи. Солнца было мало, лишь иногда сквозь облака пробивались его лучи. Стояла безветренная, но холодная погода. Рыбаки усеяли берег реки. Некоторые забирались в высокие камыши, чтобы забросить подальше свою снасть в покрытую легкой рябью воду.

– Идеальная погода для рыбалки, – радостно сказал Денис, отведав кофе, принесенного Фэй. – А вам нравится здесь?

Она сидела, свободно откинувшись, в полотняном кресле, которое Сильвер откопал во вместительном багажнике своей машины вместе с зонтом, что крепился к спинке кресла. Фэй, одетой в джинсы и стеганую куртку, было тепло, как у камина. На открытом воздухе чашка кофе доставляла ей больше удовольствия, чем обычно. Она не спеша просматривала газету, прислушиваясь к всплескам воды у берега, птичьим голосам и шороху сухой травы.

– Да, мне здесь нравится, – задумчиво произнесла Фэй, вызвав улыбку у Сильвера.

– Но почему вы этому удивляетесь?

– Я думала, что привыкла к другой обстановке.

И в самом деле, она всегда предпочитала провести свободную минуту не на природе, а в помещении.

– Знаю, – заметил Денис, – но я же обещал, что вам понравится.

Его голубые глаза торжествующе сверкнули, вызвав кривую усмешку на лице Фэй.

– Не будьте таким самодовольным! На свете нет ничего, что я ненавидела бы сильнее, чем надутого как индюк мужчину.

Сильвер улыбнулся. Он споласкивал свою кофейную чашку минеральной водой из бутылки. Вытерев посуду бумажным полотенцем, сунул его в пакет для мусора.

– Самодовольством не страдаю. Просто рад, что не ошибся относительно вас. Это означает, что я действительно начинаю понимать ваши запросы.

Фэй не знала, что ответить на это.

Подсев к ней, Сильвер продолжил разговор:

– Интересно, иметь внуков приятно? Вот чего мне не дано знать: у меня ведь нет детей. А хотелось бы, и внуков тоже.

Фэй посмотрела сочувственно, улыбнулась:

– Еще не поздно, Денис. Вам всего сорок два. Женщины, как правило, утрачивают способность к деторождению к середине жизни, но мужчины нет. Даже старые люди могут иметь детей, если жена моложе. Найдите спутницу жизни соответствующего возраста и создайте семью.

– Это слишком упрощенно. Я бы не женился лишь из желания завести детей. Если женюсь, то только по любви, и возраст тут не будет иметь значения. Вообще скорее предпочту жить без семьи, чем без настоящей любви.

– Да вы романтик!

– Я думал, вы уже давно поняли меня. Чего ради, по-вашему, я оказался тогда на сеансе, где крутили «Даму с камелиями»?

Сильвер потянулся и зевнул, глядя в небо, которое стало бледно-лиловым с золотистыми прожилками.

– Пожалуй, к полудню прояснится. Люблю английские небеса: они постоянно меняются, свет такой мягкий и нежный. Кто жил подолгу в странах с жарким климатом, где от ярких красок глаза готовы вылезти из орбит, тот начинает тосковать по промытой дождями зелени и серым далям Британских островов.

Фэй повернулась, задумчиво глядя на Сильвера.

– Могу побиться об заклад, что вам в ваших путешествиях досталось как следует?

Денис ответил, скривив губы:

– Верно подмечено. Вы правы. Нельзя подолгу жить в странах, где процветают коррупция и страсть к наживе, а жизнь ничего не стоит: в конце концов начинает казаться, будто все продажно, ничему и никому не веришь. В этом, между прочим, одна из причин моего отказа от жизни, которую я прежде вел. Я устал от нее. Поймите меня правильно: я не ожидаю найти идеальный мир в небольшом английском городке. Я знаю, продажность встречается повсюду. Я просто ищу… – Сильвер замолк, пожал плечами. – Сам не знаю чего.

– Может, свое прошлое? – несмело подсказала Фэй. – Вы говорили, что приезжали сюда в детстве. Не исключено, что те дни представляются вам как времена душевной чистоты, и вы надеетесь вернуть их вновь.

– Какая проницательность, просто поразительно! Надо опасаться ваших всевидящих глаз, – усмехнулся Денис, не отрывая взгляда от лица Фэй. – Но подозреваю, что вы правы, хотя я сам еще не до конца разобрался с этим. Я бежал от мира, который постепенно уничтожал меня, отравляя мое сознание. Не мог больше выдержать. Мне стал отвратителен тип, каким я чуть не стал, не менее, чем мир, окружавший меня. Я хочу снова верить в простые истины – чистоту души, благородство и доброту. Хочу верить в человека. Больше всего мне хочется любить людей и доверять им, не боясь попасть в смешное положение. Хочу просыпаться по утрам, не опасаясь, что многие из близких мне людей не доживут до вечера, так как их разорвут в клочья бомбы или они погибнут в долгих мучениях.

Фэй замерла. Она не представляла себе жизни с таким грузом на душе. Медленно, словно заклинание, женщина произнесла:

– Молю Господа Бога, чтобы мне никогда не выпадали подобные испытания.

С торжественным выражением на лице Сильвер подхватил:

– Я тоже молю Бога об этом.

Внезапно он дернулся, вскочил на ноги. Катушка спиннинга бешено крутилась, а где-то на середине реки раздался громкий всплеск.

– Что-то есть!

Фэй тоже вскочила. Затаив дыхание, она смотрела, как Сильвер вытягивает добычу. Вскоре с торжествующим видом он показал крупную форель, переливающуюся серебром и всеми цветами радуги в бледном свете дня.

Следуя традиции, Денис взвесил рыбину на безмене.

Другие сидевшие на берегу рыбаки с интересом наблюдали за этими манипуляциями. Затем Сильвер сунул форель в садок. Рыба, не предназначавшаяся для стола, сохранялась живой и могла быть выпущена назад в реку.

– Пора обедать, – заметил Денис, вымыв руки после возни с уловом. – Есть хочется?

– Вроде да, – призналась Фэй, удивляясь появившемуся аппетиту.

– Это все свежий воздух. Я быка бы проглотил.

– Надеюсь, вы его не прихватили с собой! Я лучше умру с голоду, но не стану разделывать рогатого.

Сильвер заулыбался во весь рот.

– Тоже верно. Однако не беспокойтесь, быка я не привез. Зато припас кое-что поприятнее. Думаю, вам понравится. Послушайте, оставайтесь здесь. Я мигом.

Сильвер исчез в направлении автостоянки у реки, где оставил свою машину. Вернулся он с плетеной корзиной для пикников и складным столиком, который тут же был поставлен на ровной площадке у берега. Вместо скатерти Денис накрыл столешницу клетчатым шотландским платком, разложил тарелки, ножи и вилки, поставил стаканы. Затем наступил черед корзины. Сильвер извлек из нее неимоверное количество еды – кусок французского паштета из крольчатины с грушами, куриные ножки, пирог с дичью, сыр, коробку со свежайшим салатом, бутылочку французского соуса, баночку клубники, которая в это время года стоила целое состояние.

Фэй застыла с раскрытым ртом.

– Это уже не пикник, а настоящее пиршество!

Все это изобилие Сильвер дополнил шампанским. Он раскупорил бутылку и неспешно разлил в стаканы.

Последовал тост.

– За нас двоих, чтобы наша жизнь была мирной и счастливой!

– За всех нас, – поправила с улыбкой Фэй и чокнулась с ним.

Он кивнул, соглашаясь.

– Аминь. – Сильвер пригубил шампанское. – Ммм… Неплохо. – Он поставил стакан, взял нож, подцепил паштет. – Вам положить?

– Немного. Выглядит аппетитно. Люблю эти французские паштеты, особенно из крольчатины.

Ели, наслаждаясь, неторопливо. Затем выпили кофе из термоса Фэй. Убирали со стола вместе. Остатки еды возвратились в корзину. Мусор сложили в пакет.

Когда допили шампанское, бутылку отправили к опустевшему термосу. Сильвер отнес корзину и столик в машину, а Фэй откинулась на спинку раскладного кресла.

Отдых получился замечательный, как и весь день на природе. Все было лучше, чем Фэй ожидала. Она даже почувствовала сожаление, когда Сильвер сказал, что пора уезжать. Делать нечего: близился вечер.

Над рекой постепенно сгущались весенние сумерки. Птицы устраивались на ночлег, перекликаясь среди деревьев. Рыбаки рассаживались по машинам и уезжали. Вскоре стемнеет, и берег утихнет. Будут возиться лишь мелкие юркие зверьки – обитатели этих мест. На них начнут охотиться совы, бросаясь вниз с криками, от которых стынет кровь.

– Вы рады, что поехали? – поинтересовался Денис.

– Очень. У меня такое чувство, будто я совершила большое путешествие.

Странное ощущение: она отдохнула душой и телом, набралась энергии, но в то же время ее одолевал сон, двигаться не хотелось.

Домой добрались уже затемно и, как это ни странно, Фэй снова почувствовала голод.

– Вы не хотели бы закусить? – спросила она.

– С огромным удовольствием. Я надеялся, что приглашение последует. Как раз собирался намекнуть.

Они поднялись на второй этаж, вошли в квартиру Фэй.

Ей стало смешно, она состроила игривую гримасу.

– Ручаюсь, что вас бы ничто не остановило!

– Да уж, поверьте. Должна же быть справедливость на земле. Кто как не я обеспечил обед? Я – сторонник равенства: все пополам.

– Я тоже, – сказала Фэй.

Внезапно ей стало не до шуток. Она подумала о Джеральде: если бы он тоже верил в равенство между людьми! Оглядываясь на совместно прожитые полтора года, Фэй вспомнила, что никогда не имела доступа к его заветным мыслям. Джеральд никогда не доверялся ей, не позволял даже заглядывать в свой внутренний мир.

– О чем вы задумались? – непринужденно спросил Денис.