Текст книги "История Семилетней войны"

Автор книги: Иоганн Вильгельм фон Архенгольц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Сражение длилось с утра и до самого вечера, причем обе стороны обнаружили необыкновенное мужество. Однако союзникам не удалось прогнать французов из леса, все их попытки были напрасны. Сам наследный принц не щадил себя; он опять был ранен, а под ним убита лошадь. Наконец союзники отступили в величайшем порядке, не будучи преследуемы врагом, хотя отступление происходило по полуразрушенному паводком рейнскому мосту. Они взяли в плен знатного генерала, барона Врангеля, и несколько сот французских солдат; кроме того, еще несколько орудий, но зато и сами понесли значительный урон. Сражение было кровопролитно: союзники насчитывали 1600 человек убитыми, ранеными и пропавшими, а французы – 2600[255]255
  При Кампене французы дали чисто оборонительное сражение, подобное Кунерсдорфу или Коллину. Оно не закончилось разгромом англо-германской армии только потому, что наследный принц вовремя остановил свои атаки.


[Закрыть]. Однако последним легко было воспользоваться тем обстоятельством, что мост через Рейн был разрушен. Наследный принц видел всю опасность своего положения и, чтобы скрыть ее, выстроился в боевой порядок и сделал вид, будто хочет атаковать неприятеля, чем выиграл необходимое для переправы время. Тогда осада Везеля была снята и наследный принц расположился лагерем у Брюинена.

Битва при монастыре Кампен, уступающая по кровопролитию большим сражениям и сопровождавшаяся в стратегическом отношении незначительными последствиями, остается достопамятной для человечества, благодаря одному необыкновенному случаю. Случай этот будет в памяти у потомства даже тогда, когда битвы и вожди будут забыты. Это был величайший, благороднейший и самый интересный единичный поступок во всей войне. Кавалер Ассас, молодой французский офицер из овернского полка, командовавший отрядом, составлявшим авангард, был атакован союзниками в вышеупомянутом лесу. Было темно, и он находился в некотором отдалении от своего отряда. Вдруг его одного окружило целое войско. Сто штыков, готовых пронзить его, были направлены ему в грудь и грозили мгновенной смертью при малейшем возгласе. Великий Конде говорил: «Покажите мне такую опасность, от которой нет спасения, и я содрогнусь». Спасения не было для этого кавалера, если он позовет своих солдат в присутствии неприятеля; даже их спасение не было обеспечено его смертью. Напрасно! Ассас думал лишь о своем долге и закричал: «Овернцы, здесь неприятель». Мгновенно штыки пронзили его. Если Деции добровольно жертвовали своей жизнью на войне, то их побуждала к этому мысль о благе отечества в критическую минуту; они рассчитывали на восторги Рима, статуи, храмы и бессмертие[256]256
  Имеются в виду подвиги римских полководцев, отца и сына, носивших одинаковое имя Публия Деция и принесших себя в жертву ради победы римской армии. Наиболее известно «самозаклание» сына. В 295 г. до н. э. римское войско под командованием консулов Квинта Фабия и Публия Деция близ Сентины столкнулись с самнитско-галльской армией. Фабий командовал правым флангом и, отбив атаки неприятеля, легко одолел того, измотанного многочасовым натиском. На левом же фланге Деций сразу пустил в наступление все свои наличные силы. И когда он ворвался с отборным отрядом в самую гущу врагов, его части оказались приведены в беспорядок атакой галльских колесниц. Именно тогда Деций посвятил себя богам и, бросившись на галльские копья, погиб – после чего римская армия одержала победу и на этом крыле.


[Закрыть]. Ассас, состоя в низком чине, не мог рассчитывать на это и пожертвовал собой в цвете лет на верную смерть.

Этот великий подвиг оставался неизвестным в продолжение 17 лет. Только в 1777 году военный министр, принц Монбарей, доложил о нем французскому королю и просил о назначении пенсии для нуждавшейся семьи героя, на что монарх согласился. Тогда весь народ выразил участие к этому подвигу, великие художники старались увековечить его кистью и резцом. Он не был забыт и в 1790 году, когда французское народное собрание причислило эту пенсию к весьма немногим исключениям, считая ее национальным долгом, и решило выплачивать ее неизменно.

Зима наступала. Был ноябрь; но еще не прекращались военные операции со стороны союзников. Наоборот, Брольи обнаруживал совсем не свойственную ему бездеятельность; он стоял неподвижно в сильном лагере у Эймбека и послал много отрядов для прикрытия различных направлений. Это ослабление его армии и отдаление армии принца Субизского побудило Фердинанда испытать счастье в битве. Он употребил все средства, чтобы вызвать на нее Брольи; но все было напрасно. Атаковать французов в крепком лагере казалось слишком рискованным делом. Поэтому Фердинанд удовольствовался маневрами, имеющими целью отрезать сообщение Брольи с Геттингеном. Он действительно блокировал этот необыкновенно важный для французов город, защищаемый гарнизоном из 5000 отборных grenadiers de France. Предводителем их был генерал Во, старик, который присутствовал уже при 18 осадах и имел искалеченные руки и ноги. Он сделал превосходные распоряжения. Жителям заблаговременно был отдан приказ запастись на пять месяцев съестными припасами, все дома подверглись осмотру и зарегистрованы были все съедобные продукты. Так как начались морозы, то кузнецам велено было изготовить крюки для взламывания льда и накосные быки, чтобы они препятствовали замерзанию воды во рве. Кроме того, он велел закрыть отверстия шлюзов и свод малого моста, вследствие чего произошло сильное наводнение. 12 октября он совершил отчаянную вылазку. Позднее время года пришло ему в помощь: все реки вздулись, а эпидемические заболевания уносили в союзных войсках людей и лошадей. Даже транспорты не могли передвигаться из-за большой смертности среди лошадей, трупы которых покрывали дороги. Союзники отказались тогда от надежды овладеть городом, который к тому же был снабжен провиантом на столько месяцев. Но попытка этой блокады, продолжавшейся 20 дней, все же дала возможность Фердинанду достигнуть своей цели. Французский полководец ушел назад и расположился на зиму в Касселе. Субиз пошел со своей армией к Нижнему Рейну и расквартировал ее вдоль этой реки. Союзники, не встречая более врагов в Вестфалии, также расположились на зиму в этой области.

Фердинанд употребил теперь все свои старания на то, чтобы вновь наполнить магазины, опустошенные французами в Вестфалии и восточной Фрисландии. Закупки делались частью в Голландии и Англии, частью в гаванях Балтийского моря, где заблаговременно сделали большие запасы жизненных продуктов и зернового хлеба как для армий, так и для опустошенных областей. Меры эти были возможны благодаря всегда имевшимся в наличности гинеям, без которых в истощенных провинциях вскоре распространился бы сильнейший голод.

Теперь кампания считалась законченной. Но Фердинанд составил много отважных проектов, которые собирался привести в исполнение среди зимы. Французы овладели Гессеном и имели тут большие магазины; причем армии их занимали позицию в форме полумесяца, простиравшегося от Геттингена до Везеля.

11 февраля 1761 года Фердинанд выступил четырьмя колоннами и со всех сторон атаковал зимние квартиры французов, которые совершенно растерялись и бежали, не сопротивляясь даже, оставив Кассель, Геттинген, Марбург – словом, все пункты, бывшие самыми сильными оплотами цепи их войск. Кассель остался с гарнизоном в 10 000 человек, а Геттинген – с 7500. Плохо укрепленные позиции французов сдались одна за другой; они уничтожали магазины, а сами бежали. Но союзники так быстро преследовали их, что спасли еще пять больших магазинов от разрушения. В одном из них они нашли 80 000 мешков с мукой, 50 000 – с овсом и 1 000 000 порций сена. Чтобы расширить приобретенные выгоды, ганноверский генерал Шперкен подошел со своим корпусом к саксонским границам, намереваясь здесь соединиться с одним прусским корпусом. Саксонские войска, в соединении с имперцами, всеми силами старались помешать этому. Вследствие этого 15 февраля при Лангензальце произошла кровавая битва, в которой саксонцы были разбиты и лишились 5000 человек. Последствием ее было то, что многие еще занятые французами пункты также были покинуты ими, а перебежчики стали являться целыми толпами. Но все это мало имело значения, пока Кассель оставался еще в руках у французов. Осада этого города представляла величайшие затруднения. Пункт этот был в изобилии снабжен всем необходимым. А тут еще мешало суровое время года, очень многочисленный гарнизон и мужественный и честолюбивый командир, граф Брольи, брат французского фельдмаршала. Он приготовился к долгой осаде и велел на случай нужды приготовить большое количество соленого конского мяса. Красивые сады перед городом были уничтожены, и не пощадили ничего, что могло сколько-нибудь способствовать удержанию этого пункта. Фердинанд расположил свою армию таким образом, что мог блокировать Марбург и Цигенгайн и защищать осаждающих Кассель от всяких атак. 1 марта, среди зимы, траншеи были открыты, причем стреляли не по городу, а лишь по укреплениям. Граф Липпе-Бюкебургский, величайший, должно быть, артиллерист своего времени в Европе, командовал корпусом осаждающих, состоявшим из 15 000 ганноверцев. Но он ничего не мог сделать из-за недостатка снарядов, подвоз которых сильно затрудняли дурные дороги. А тут еще маршал Брольи, желая во что бы то ни стало удержать этот город, собрал все свои войска на Нижнем Рейне и атаковал наследного принца при Грюнберге. Местность была очень выгодна для французов, а необыкновенное превосходство их сил принесло им победу. Союзники лишились, кроме большого числа убитыми, еще 2000 пленных, 121 орудия и 18 знамен[257]257
  Причиной тяжелого поражения союзников было то, что корпус наследного принца принял сражение на открытой местности, к тому же скверно подготовленной для обороны.


[Закрыть]. За этой неудачей последовали многие другие. Так, отряды, блокировавшие Марбург и Цигенгайн, были превращены в полнокровные осадные корпуса. В этот последний пункт в течение 18 дней было брошено 1500 бомб. Город сгорел, но французы храбро защищались; а так как беспрестанные дожди мешали открытию траншей, то обе осады были сняты. То же случилось и с осадой Касселя, продолжавшейся 4 недели; при этом были покинуты все пункты, которыми союзники недавно овладели. Фердинанд пошел со своей армией в Падерборн. Тогда французы снова захватили весь Гессен и имели свободный доступ в Ганноверское курфюршество. Ничто не сдерживало их дальнейшие операции, кроме недостатка в магазинах, потеря которых была для французов чрезвычайно чувствительна. Обе стороны удовольствовались тем, что спокойно оставались в местах своего расквартирования.

Эта принужденная бездеятельность длилась до конца июня. Фердинанд выступил первым и, решив атаковать французов, пошел на армию принца Субизского. Но тот избег сражения и поспешно отступил к Зоесту, причем лишился 6 орудий и 400 возов с хлебом. И Брольи ушел от Касселя. По пути у Димеля он встретил корпус ганноверского генерала Шперкена. Хотя тот был удобно расположен, однако его предводитель не рискнул сражаться со столь большой армией. Он отступил, сражаясь, и оставил французам 800 пленных, 19 орудий и 170 повозок.

Между тем Фердинанд постоянно беспокоил французов своими легкими отрядами, разрушал их вновь созданные магазины и перехватывал транспорты. По дороге в Марбург немцы захватили 800 повозок с мукой и 4000 лошадей. Эти постоянно повторявшиеся неудачи побудили Брольи соединиться с Субизом и, пользуясь превосходством своих сил, сразиться с союзниками. Лишь только Фердинанд заметил их намерение, он расположился в сильном лагере у Ганновера. Брольи атаковал его здесь 15 июля, открыв сильную канонаду. Битва длилась до вечера; французы были отбиты и отступили в леса у Зацбаха. Битва возобновилась на следующий день с рассветом. Обе французские армии подошли вместе в боевом порядке. Брольи командовал правым крылом, а Субиз – левым. Огонь тяжелой артиллерии и ружейная пальба были ужасны и длились 5 часов. Это была, собственно говоря, большая битва из-за укреплений, причем разрозненные корпуса союзников поддерживали друг друга насколько благоразумием, настолько и мужеством, хотя им пришлось столкнуться с большими трудностями. Разнообразные приказания немецкого фельдмаршала, касавшиеся маневрирования, были точно исполняемы. Французам не удалось приобрести ни одной пяди земли. Наконец союзники овладели высотой, привели неприятеля в замешательство и отбили его[258]258
  Речь идет о высоте, господствовавшей над правым сектором поля сражения. По сути битва при Вилленсгаузене стала одним из примеров тяготения обеих сторон к принятию боя на заранее укрепленных линиях, к позиционной, закрытой форме ведения войны. Несмотря на тот факт, что в этом сражении принимали участие самые большие армии за всю историю Семилетней войны (более 155 000 человек с обеих сторон), они действовали крайне осторожно.


[Закрыть]. Оставив своих убитых, раненых и орудия, французы бежали. Было взято много пленных, между которыми находился также весь французский полк «Руж»[259]259
  «Красный» – один из элитных полков французской армии.


[Закрыть]. Левое крыло французов, завязавшее между тем рукопашный бой с наследным принцем, тоже уступило и подалось назад. Характер местности не дозволил коннице преследовать бегущих и тем сделать победу еще более блестящей. Потери французов в этой битве, которая, по имени находившейся поблизости деревни, названа была Вилленсгаузенской, состояла из 5000 человек убитыми, ранеными и пленными; союзники насчитывали 300 убитых и 1000 раненых.

Никогда еще полководец не был более благодарен за мужество; никто так великодушно не вознаграждал за храбрость в совершенно для него постороннем деле, как Фердинанд, и никто из государей, современных ему, не был столь благороден в поступках и не владел в такой степени искусством награждать. Полководцы всех наций, даже обладающие сами несчетными богатствами, одержав победу, довольствуются тем, что предоставляют монархам выразить свою благодарность за подвиги действовавшим при этом вождям; Фердинанд же, хотя пользовался скудными доходами, по-своему распоряжался ими, руководимый своим великодушным сердцем. Он не ждал медленных и сомнительных последствий своих рапортов, а отдавал свои деньги и считал, что нельзя более целесообразно употребить финансы, пожалованные ему благодарным британским монархом и английским народом. Подарки его всегда были царскими. И теперь известное число офицеров получило от него значительную сумму; между ними находились генералы Вутгенау и Гильзе, получившие каждый по 4000 рейхсталеров.

Через несколько дней после битвы принц Альберт Генрих Брауншвейгский, недавно лишь прибывший в армию, чтобы делить успехи своего великого дяди и своего брата, наследного принца, имел несчастье получить смертельную рану в случайной схватке. Сам Субиз послал в лагерь союзников двух своих самых опытных хирургов, которым, однако, не удалось спасти этого благородного юношу. Эта характерная для нашей эпохи учтивость среди войны не помешала, однако, Лукнеру взять большой магазин в Гекстере, заключавший 5780 мешков с зерном и мукой и много других запасов продовольствия. Далее, сторонник союзников, Фрейтаг, сжег французские магазины в Витценгаузене, Эшвеге и Ванфриде, пробил и затопил близ Ротенбурга и Мельзунгена 33 судна, нагруженных снарядами, а у Фрицлара захватил военную кассу, содержавшую 25 000 рейхсталеров.

Несмотря на эти преимущества и победу, одержанную Фердинандом в последней битве, ничего не было выиграно. Ввиду большого превосходства неприятеля и их источников помощи, потери их были незначительны; они, наверное, пытались бы снова довести до крайности истощенную союзную армию соединенными своими силами, если бы французские полководцы не поссорились. Между ними продолжалась старая вражда, а Вилленсгаузенская битва, за дурной исход которой никто из них не хотел брать ответственности на себя, послужила для нее новой пищей, и между обоими произошел большой спор. Брольи обвинял Субиза в том, что он произвел атаку слишком поздно; Субиз же, напротив, уверял, что Брольи начал ее слишком рано, еще до условленного времени, чтобы победить без его, Субиза, содействия, и что он же приказал отступать именно тогда, когда армия принца Субиза надеялась вновь одержать верх. Раздор этот принял такие размеры, что его пришлось решать трибуналу маршалов Франции.

Несогласия эти были причиной того, что обе армии расстались после сражения. Обе они отступили. Брольи пошел в Кассель, а Субиз переправился через Рер. Первый во время рекогносцировки чуть было не попал в плен. Один прусский черный гусар уже схватил его за ворот, когда тот собирался перескочить через плетень, но лошадь гусара спокнулась, и Брольи удалось спастись. Но 10 его адъютантов и 200 всадников из его эскорта были захвачены. Наследный принц Брауншвейгский тоже чуть не подвергся той же судьбе за несколько дней до этого, рекогносцируя французов при Унне. Они внезапно окружили его, но принцу удалось со своим эскортом пробиться сквозь толпу неприятелей. Во время одного из таких походов произошел странный случай. Был густой туман, и обе враждебные армии шли на небольшом расстоянии одна от другой. В этой дневной тьме один французский драгун, отделившийся от своего полка, попал в колонну маршировавшей союзной армии. Он скоро заметил свою опасную ошибку, и спасти его могла лишь большая и мгновенная решительность. Одаренный ею от природы, он скоро составил план действий. Схватив одного английского офицера, беспечно ехавшего перед ним, он приставил к нему пистолет, говоря: «Смерть или плен». Ошеломленный офицер сдался, вообразив тоже, что заблудился и попал во французскую армию. Но он тотчас же был выведен из заблуждения и спросил драгуна, как тот смеет здесь брать его в плен. Всадник отвечал: «Я сознаю опасность и хочу попытаться избегнуть ее; если я счастливо выйду из ваших рядов, то вы будете моим пленником; если же моя попытка не удастся, тогда я буду вашим». Напрасно англичанин, считавший постыдным такого рода плен, предлагал ему часы и кошелек за свое освобождение; драгун был непоколебим. Дерзость его увенчалась успехом, и он благополучно прибыл во французский лагерь.

Позиции враждебных армий в эту кампанию были теми же, которые 1800 лет тому назад занимали римляне и германцы. Здесь, в окрестностях Детмольда, лежал древний Тевтобург, о чем свидетельствуют часто находимые здесь римские монеты и оружие. В областях Липпе, Равенсбург, Оснабрюк и Мюнстер было сборище этих победителей мира, захотевших подчинить себе и германцев, но тут они нашли назначенную судьбой северную границу своих подвигов. Часто проходили теперь армии через Тевтобургский лес, еще и теперь называемый своим древним знаменитым именем, в окрестностях которого германцы под предводительством Арминия разбили наголову Вара с его легионами, наводившими ужас на все народы всех стран; здесь-то они взяли в добычу и выставили в качестве трофеев римских орлов, пользовавшихся божественными почестями, охраняемых подобно величайшим святыням и весьма редко попадавших в руки врагов Рима. Это были победные трофеи, которых еще никто не видел в качестве добычи по сю сторону Альп. Полунагие, еле вышедшие из состояния дикости и снабженные плохим оружием варвары, воспламененные жаждой свободы, добытой для защиты своих домашних очагов, {выступили} против покрытых панцирем и латами, искусно вооруженных и посвященных во все тайны военного дела римлян, сражавшихся за власть над миром[260]260
  События эти произошли в 9 г. н. э., когда оккупационная римская армия Вара была предательски заманена германцами в болотистый Тевтобургский лес и подверглась удару коалиции племен, возглавляемых херусками и их вождем Арминием. В течение трех дней римляне с боями двигались по направлению к Алезии, ближайшему укрепленному пункту, однако в нескольких переходах от последнего были окончательно остановлены и капитулировали.


[Закрыть].

Фердинанд оказался перед необходимостью разделить свои войска, чтобы наблюдать за обеими неприятельскими армиями, которые наконец выступили. Брольи решил непременно проникнуть глубже в Ганноверскую область, а Субиз угрожал взятием Мюнстера, который и блокировал; но у него имелся бдительный противник в лице наследного принца. Под предводительством последнего союзники захватили город Дорстен на Липпе. Пункт этот был укреплен французами и предназначен для склада оружия; теперь там делались приготовления для осады Мюнстера, и тут же находилась пекарня армии принца Субиза. Союзники взяли более 100 печей, 4000 мешков муки и более 100 000 порций сена. Все это было уничтожено, печи разрушены, а гарнизон из 650 человек попал в плен. Тогда Субиз оказался вынужден отступить за Липпе.

Брольи был слишком силен, чтобы опасаться Ганноверского лагеря. Фердинанд же старался застигнуть его битвой на невыгодной позиции и потому держался постоянно поблизости от него. Но французский вождь тщательно избегал столкновения. Так как силой нельзя было остановить его наступления, то Фердинанд прибег к хитрости. Он совершил марш-бросок в Гессен и отрезал французской армии подвоз. Этот мастерский военный маневр удался, так как Брольи тотчас же вернулся в Гессен. Тогда Фердинанд пошел в Падерборн, чтобы наблюдать там за французами, если они захотят снова посягнуть на Ганновер. Наследный принц, не имевший теперь повода опасаться за Мюнстер, присоединился к главной армии и уничтожил по пути французские магазины в неукрепленных пунктах.

Между тем Субиз опять переправился через Липпе, выслав вперед отряды, совершавшие набеги на Вестфалию и жестоко опустошавшие ее. Брольи отправил отряды в Гарцвальде и наложил там на жителей тяжелые контрибуции. Принц Ксаверий Саксонский осадил Вольфенбюттель, сдавшийся после пятидневной бомбардировки. Город этот должен был уплатить 200 000 рейхсталеров контрибуции, 28 000 рейхсталеров в подарок вождям и еще 14 000 рейхсталеров за сохранение колоколов, так как неприятель пощадил его колокольни. Платеж был сделан большей частью наличными деньгами. За оставшуюся сумму были взяты под залог товары, векселя и заложники. Владетельный герцог Брауншвейгский уехал со своей семьей в Целле, чтобы не смотреть на эти бедствия своей страны.

Затем Ксаверий обратился на город Брауншвейг, который был им даже осажден, но в ту ночь, когда уже собирались открыть по столице огонь, 20-летний принц Фридрих пришел на помощь своему родному городу; он соединился с генералом Лукнером, и оба безотлагательно атаковали осаждающих, не ожидавших нападения. Последние, после жаркой битвы,были отогнаны, потеряв более 1000 человек и несколько орудий, так что им пришлось не только снять осаду, но и оставить Вольфенбюттель.

Отряд армии Субиза взял Оснабрюк и варварски поступил с жителями этого города, потому что они не могли тотчас же внести громадной контрибуции. Другой отряд появился перед Эмденом, где гарнизон состоял из двух взводов английских инвалидов; обещания французов и просьбы испуганных жителей побудили последних сдать город[261]261
  Потеря Эмдена, служившего пунктом, через который союзники получали английские подкрепления, была результатом явной ошибки Фердинанда, не снабдившего этот город необходимым гарнизоном.


[Закрыть]. Несмотря на собственные заверения, французы обложили всю восточную Фрисландию контрибуциями, составлявшими наличными деньгами 1 000 000 рейхсталеров, причем Эмден должен был внести 200 000, а Аурих – 150 000 рейхсталеров. Часть этой суммы была уплачена. Но огромные платежи, совершенно превосходившие силы жителей, и жестокости неприятелей для получения их привели народ в отчаяние. Крестьяне собрались, вооружившись кто чем мог, напали на бесчеловечных своих врагов и на время выгнали их из страны. Однако многие из повстанцев погибли на виселице за свою храбрую самозащиту, когда пришел другой французский отряд.

Французы не теряли из вида имперского города Бремена. Выгодное местоположение этого пункта на Везере, обширность и богатства его, соседство с морем – все было тут заманчиво и побуждало их возобновить свои многократные и безуспешные попытки овладеть данным местом.

К тому же город этот именно теперь оказался снабжен многочисленными магазинами для союзников; их весьма легко было пополнять со стороны моря и поддерживать постоянные сношения со Штаде. Французы уже показали в отношении к Франкфурту-на-Майне, что при случае можно враждебно поступать с имперскими городами. Жалобы на это, обращенные к главе Германии, оставались без последствий. Поэтому французы снова решили взять Бремен и, если возможно, удержаться в нем. Но молва об их жестокости и примеры ее во всех соседних странах побудили жителей к энергичному решению скорее защищаться до последнего человека, чем отдать город во власть такого неприятеля. Последний при приближении своем к стенам был отбит с большим уроном и быстро отступил назад. Фердинанд усилил гарнизон несколькими британскими батальонами.

Неудовлетворительная деятельность французов вполне заменялась у них всевозможными распоряжениями относительно мер предосторожности и вооружения. Часть стен и валов Дудерштадта была разрушена, для чего использованы были 800 крестьян и рудокопов из Гарца, которых местные жители должны были кормить и поить. Даже женщин заставили работать. 300 женщин носили на носилках пушечные ядра из чугуноплавильного завода Лаутерберга в Геттинген, куда Дудерштадт должен был также поставить 600 пар башмаков. От княжества Геттингенского потребовали 13 000 кусков холста для постелей и 18 000 рубах. Но главная их забота касалась наполнения магазинов, и тут французы не снижали свои требования, будь то в дружеской или во вражьей стране. По этому поводу франконский округ написал от 10 ноября 1761 года жалобную грамоту императору, оценивая уже сделанные доставки и претерпенные на войне убытки в 23 миллиона гульденов; просили заступничества короля французского, чтобы впредь щадили этот округ, так как иначе он не в состоянии будет платить свои государственные повинности. Но на эти жалобы не было обращено никакого внимания; требования предъявлялись прежние, а угроза имперских чинов не была приведена в исполнение.

Замечательное письмо, которое Антон Ульрих, герцог Саксен-Мейнингенский, вскоре послал во франконский военный совет по поводу этих притеснений, энергично представляет их характер. Он говорил: «Все народы Европы, кроме одних португальцев, уже в течение 2000 лет проносили свои знамена в Германии. Все они либо опустошали проходимые ими страны, либо повергали их в бедственное состояние своими походами. Но ни один из них не пренебрегал должным уважением по отношению к окружным собраниям; только в наш просвещенный век Франция одна непочтительно обращается с этими собраниями, состоящими из владетельных князей и чинов, ее союзников в войне, и проявляет деспотизм, который не решились бы применить в реквизиционной камере Гренобля. Служба королю – достаточная причина для французов, оправдывающая всякий несправедливый поступок и всякое вымогательство».

Эти жалобы германского князя сочли в Версале преступлением, и герцог строжайшими угрозами был вынужден взять их обратно. Но деспотизм этим не ограничился. Во Франции было необходимо решение Высшего суда[262]262
  Имеется в виду суд короля, выступавший в качестве высшей кассационной инстанции.


[Закрыть], чтобы отменялись резолюции судебных инстанций. В Германии же французский двор считал всякие формальности лишними. Обыкновенный гонец привез франконскому военному собранию в Нюрнберге приказ Людовика XV под угрозой самой тяжелой кары совершенно вычеркнуть из своих протоколов и актов жалобы герцога Саксен-Мейнингенского и резолюцию, принятую относительно этого вопроса. Приказание это было внушительно, благодаря близости французских армий, и потому тотчас было исполнено.

Употребляя принудительные меры, французы пользовались всевозможными средствами, чтобы обеспечить свои нужды. Ганноверцы должны были доставить большое количество кошек, так как во французских магазинах завелось множество мышей. Но кошки не выносили жизни взаперти, тогда стали требовать доставки ежей и лисиц. В ганноверских областях, по примеру Фридриха в Саксонии, было набрано множество рекрутов в возрасте от 15 до 40 лет, которых заставляли сражаться против своего отечества. Если же они хотели тайно оставить эту принудительную службу, то их, подобно прирожденным французским подданным, наказывали за это смертью. Из ганноверских лесов велено было доставить 50 000 изгородей для лучшего укрепления Геттингена. В этом городе французы приняли на себя должность полицейских. Башмачники, работа которых оказывалась плохой, были наказываемы палочными ударами на публичном рынке, причем вся гильдия башмачников должна была присутствовать при наказании. Постоянно возобновлявшиеся беспокойные сцены стали причиной того, что большое число студентов высшей школы вместе с различными профессорами уехали в Клаусталь. Но Гессен подвергся еще худшей участи, чем Ганновер. И здесь французы набирали рекрутов для службы своему королю. Коли такой солдат, принуждаемый силою сражаться против своего отечества, своих братьев, против всего того, что ему было дорого, убегал от ненавистных для него знамен, то его ждала беспощадная смерть на виселице. Все годные для военной службы люди были взяты на заметку, а эмиграция была воспрещена под угрозой ссылки на галеры. При этом французские войска должны были ежедневно делать военные упражнения в Касселе, так как старались, следуя указаниям перебежчиков, подражать прусским приемам упражнений.