Текст книги "Творения, том 5, книга 2"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

3. Посмотри, как старательно было коварство их, с какой тщательностью строились козни их. Они скрывали и расширяли сети, и притом "на пути", чтобы и протяжением их, и скрытностью, и близостью, уловить и захватить в свои руки. Они были художниками зла, везде расставляли сети, считая единственным своим делом погубить его. Хочешь ли знать, как и диавол расставляет подобные сети? Посмотри опять на случившееся с Иовом. Что шире, что длиннее, что ближе сетей, которые расставил он не только в ближних, в друзьях, в жене, но и в самом теле его? "Я сказал Господу: Ты – Бог мой, услышь, Господи, голос моления моего. Господи, Господи, сила, спасающая меня! Ты осенил главу мою в день брани" (ст. 7, 8). Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): держава спасения моего (κράτος). Сказав о войне и замыслах и указав на невыносимые бедствия, пророк прибегает к непреоборимой помощи, призывая с неба Помощника, Который может уничтожить их.

Вот признак благородной души, вот свойство любо-мудрого ума – при таких обстоятельствах, окружающих со всех сторон, не прибегать к человеческой помощи и не искать ее в смертных суждениях, но обращать взоры к небу, призывать вездесущего Бога и не предаваться унынию, смущению и беспокойству. Смотри, с каким достоинством он излагает речь свою. Не сказал: я хорошо исполнил то и то, справедливо поступил в том и в том, но что? "Ты – Бог", говорит, "мой", представляя важнейшее право на помощь в том, что он прибегает к своему Владыке, Творцу и Царю. "Услышь, Господи, голос моления моего. Господи, Господи, сила, спасающая меня". Говорит: "сила спасающая", выражая, что есть и сила мучения и наказания; мне, говорит, Ты подавал силу спасения; Ты можешь и карать и умерщвлять, – но всегда употреблял силу Свою к моему спасению. Посмотри на любовь говорящего: повторением слова: "Господи" и прибавлением слов: "спасающая меня" он выражает великую привязанность. "Ты осенил главу мою в день брани". Видишь ли благородную душу? Он припоминает и прежнее, как Бог доставил ему безопасность, – потому что таков смысл слова: "осенил". Посмотри, как он показывает и легкость этого дела для Бога. Не сказал просто: прежде; но в сам тот "день", когда угрожали бедствия, когда была борьба, когда я находился в крайней опасности, тогда Ты и поставил меня в безопасности. Не имеет нужды в приготовлении или в предуведомлении Бог, видящий все, и настоящее, и будущее, и прошедшее, могущий сделать все и всегда присущий с готовою помощью. Далее, желая выразить превосходство победы и безопасности, он не сказал: спас меня, но что? – "осенил главу мою", т.е. Ты не допустил мне потерпеть и малейшей скорби, даже такой, какая происходит от зноя, но поставил меня в такой безопасности и вместе с безопасностью доставил мне такое удовольствие и спокойствие, что я не чувствовал даже никакого неприятного жара, но наслаждался тенью, т.е. избавлением и свободою от бедствий. Вот почему он и прибавил: "осенил", показывая это самое, и вместе означая легкость помощи для Бога названием тени, как бы так выражаясь: Тебе достаточно только присутствовать, и все совершается. "Не предай меня,

Господи, грешнику (удалив) от желания моего: они замыслили против меня, не оставь меня, да не превознесутся" (ст. 9). Другой (Симмах и Феодотион): не дай, Господи, по желаниям беззаконного (τας επιθυμίας του̃ παρανόμου). Смысл слов его следующий: не дай по желанию против меня, т.е. чего желает он против меня, того не дай ему исполнить. Не сказал: чего желает, но: "от желания моего", выражая как бы следующее: не дай исполниться ни малейшей части того, чего он желает. Таковы люди нечестивые; они с великим старанием строят козни ближним, подобно диаволу, о котором говорится: ходит "как рыкающий лев, ища, кого поглотить" (1Петр.5:8). Так старательно он напал на Иова; так хотел низложить Петра, почему и сказал Господь: "се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу" (Лк.22:31). Видишь ли, какое имел он желание? Есть и люди, которые по зависти и ненависти соревнуют ему в злобе, радуясь бедствиям других. Таких людей Писание называет несчастными: увы, говорит оно, "которые радуются, делая зло, восхищаются злым развратом" (Притч.2:14); в весьма справедливо, потому что это – знак развращенной души. Если о погибающих должно скорбеть, сетовать и плакать, то какое прощение, какое оправдание могут иметь те, которые не только не сострадают, но еще радуются? Не видишь ли, как и Сам Христос, приступая к казни, плачет о погибели Иерусалима? Не видишь ли, как и Павел скорбит, сетует и плачет о погибели других? Но есть люди столь развратные, что чужие несчастья считают для себя утешением в своих бедствиях. "Они замыслили против меня, не оставь меня, да не превознесутся": это значит: διάψαλμα. Другой (Симмах и неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): чтобы они никогда не возносились (μὴ αποβαίης).

Вот знак нечестивой и развратной души, – когда прилагают старание, совещание и усилия к совершению зла. Для тебя недостаточно того, что случается нечаянно, недостаточно губить нас по неосторожности, но нужно еще совещание, время и раз-мышление для совершения зла.

4. Какое же оправдание можешь иметь ты, обращающий коварство в занятие, делающий совещания для совершения зла и призывающий сообщников? Но посмотри на смирение пророка. Он не сказал: не оставь меня, потому что я достоин того, не оставь меня за добродетели моей жизни; но что? – "да не превознесутся", чтобы они не сделались более надменными и не предались большей гордости от моей беспомощности. "Главный предмет совещания их, обсуждаемый устами их, постигнет их" (ст. 10). Другой (Симмах): горечь окружающих меня, зараза уст их да обратится на них (ό πικρασμός τω̃ν κυκλούντων με, ό μόχθος τω̃ν χειλέων αύτω̃ν πωμασάτω αύτούς). Окружением он называет здесь собрание, синедрион, нечестивое общество, развратные советы. Смысл слов его следующий: сами советы нечестивые, сама совокупность коварных и развратных намерений пусть сокрушит и погубит их. Предметом "совещания их" он называет здесь коварство. Таково коварство: оно обращается в погибель тому, кто предается ему, и ввергает его в пропасть. Так было с Давидом. Враги надеялись подвергнуть его бесчисленным бедствиям, но он сделался более славным. Так, скажешь, но я не этого желаю; покажи, как замышлявшие зло поражались собственными своими замыслами и погибали; скажи, где это случалось? С братьями Иосифа; они, желая сделать его рабом и погубить, сами подверглись крайней опасности, хотя он, насколько это зависело от них, подвергся и рабству и смерти. И Авессалом, желая насилием погубить отца, погиб сам от насилия. "Падут на них угли огненные, низложишь их страданиями, и они не устоят" (ст. 11). Смысл слов его следующий: достаточно и самого порока, чтобы погубить упражняющихся в нем, но вместе с тем они подвергнутся и наказанию от Бога. Здесь "углями огненными" он называет наказание, посылаемое свыше. Часто оно совершалось и посредством самого огня, как наприм. над Дафаном, Кореем и Авироном и над окружавшими пещь вавилонскую. "Низложишь их страданиями, и они не устоят". Другой (неизвестный по имени переводчик): впадут в пропасти, чтобы не восстали (πεσου̃νται εις βοθύνους μήποτε ανστω̃σιν). Третий (неизвестный, см. Ор. Экз.): скоро и не восстанут (εσπευσμένως). По одному переводчику эти слова значат: погуби их так, чтобы они уже не восстали; по другому: с великою скоростью, таково значение слова: εσπευσμένως.

"Человек злоязычный не исправится на земле, мужа неправедного зло уловит в погибель" (ст. 12). Сказав о гневе Божием, он опять показывает, что порок и сам по себе достаточен, чтобы погубить имеющих его. Немаловажен и этот вид нечестия – быть дерзким и не удерживать языка своего. "Злоязычным" здесь он называет поносителя, болтливого, злословящего, постоянно лающего и поступающего нисколько не лучше пса. Какие же, скажи, последствия этого? "Не исправится", говорит, "на земле". Другой (неизвестный, см. Ор. Экз.): не укрепится (ουκ εδρασθήσεται), т.е. низвергнется, низвратится, погибнет. Таков плод злословия; такой человек всем враждебен, всем неприятен, для всех отвратителен и несносен. Как человек долготерпеливый, скромный и умеющий молчать безопасен, постоянен и всем приятен, так этот человек ведет жизнь опасную, навлекая на себя бесчисленных врагов со всех сторон, а прежде всего возмущая собственную душу и не попуская ей быть в покое, но и тогда, когда никто посторонний не беспокоит, возбуждая внутри ее бесчисленные войны и смятения. "Мужа неправедного зло уловит в погибель". Так и другой мудрый говорит (Симмах): беззакония уловляют мужа (παρανομίαι αγρεύουσιν). Смотри опять, как достаточно порока для погубления того, кто предается ему. Но для чего он употребил выражение: уловят? Для того, чтобы ты видел неизбежность наказания, чтобы ты, поступая несправедливо и не тотчас подвергаясь наказанию, не слишком надеялся. Такова ловитва; она удается не всегда, и не тотчас; однако уловляемые дикие звери, хотя не пойманы, и еще не попали в сети, не находятся в безопасности. Так и душа, поступая несправедливо, не должна слишком надеяться, хотя она еще и не уловлена, потому что когда-нибудь она будет уловлена. Поэтому, если хочешь быть в безопасности, перестань делать зло, и будешь наслаждаться великим спокойствием. Почему он сказал: "в погибель"? Потому, что многие уловлялись и во спасение, как напр. через апостолов, через святых мужей. Но неправедные, уловляемые пороком, не так, а – в погибель и истление. Почему же за пороком не тотчас следует наказание? По человеколюбию Господа; если бы Он захотел каждого из грешников тотчас подвергать наказанию, то большая часть рода человеческого давно была бы истреблена. "Познал я, что сотворит Господь суд нищим и воздаяние убогим. Посему праведные будут исповедовать имя Твое, и правые вселятся пред лицем Твоим" (ст. 13,14). Другой (Симмах): пред лицом твоим (παρὰ). Вместо: "вселятся", другой (Симмах) говорит: останутся (διαμενου̃σιν); третий (Акила): будут сидеть (καθεδου̃νται), а вместо (неизвестный переводчик): "познал" – знаю (οι̃δα). Так как он сказал, что они уловятся и погибнут, и выразил, что наказание не тотчас следует за преступлением, то, чтобы кто-нибудь из людей грубых не сделался от этого более беспечным, он прибавляет: "познал", внушая, что это непременно будет; обижаемые не останутся не отомщенными. "Нищими" он здесь называет не просто бедных, но самых смиренных, сокрушенных; а, говоря это, он и обижаемых утешает, и обижающих вразумляет; чтобы одни от ожидания не отчаялись, а другие от замедления не сделались более беспечными. Замедление ведет к покаянию, а упорных Бог наказывает строже, и весьма справедливо. Почему? Потому, что они, пользуясь такою благостью, не сделались лучшими. Представь же, каково человеколюбие Божие, когда и преданным Ему Он попускает терпеть зло и не мстит за них, желая исправить тебя чрез покаяние. "Посему праведные будут исповедовать имя Твое". Что говорит Он? Что бы ни случилось, говорит, они будут благодарить; хотя они будут видеть смиренных притесняемыми, а неправедных возвышающимися, они не станут требовать отчета в событиях. Это особенно свойственно праведным – всегда и за все благодарить. "И правые вселятся пред лицем Твоим", т.е. получив помощь Твою, помышляя о Тебе, всегда пребывая с Тобою, они никогда не отступят от Тебя; что бы ни случилось, они никогда не будут огорчаться, никогда не станут роптать на совершающееся. Душе твердой и уму непреклонному свойственно – не спрашивать отчета у Господа. Поэтому и Павел говорил: "а ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" (Рим.9:20)? Будем же и мы постоянно соблюдать эту признательность и за все благодарить Бога, Которому слава и благодарение и поклонение, ныне и присно, и в нескончаемые веки веков. Аминь.

[1] сел или села (διάψαλμα) собственно значит: перемена тона. В славянском переводе нет этого слова.

БЕСЕДА НА ПСАЛОМ 140

1 Псалом давиду. Господи, воззвах к тебe, услыши мя: вонми гласу моления моего, внегда воззвати ми к тебe.	1 Псалом Давида. Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня, вонми гласу моления моего, когда я взываю к Тебе.
2 Да исправится молитва моя яко кадило пред тобою: воздeяние руку моею, жертва вечерняя.	2 Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою, поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя.
3 Положи, Господи, хранение устом моим и дверь ограждения о устнах моих.	3 Положи, Господи, хранение устам моим и дверь в ограждение уст моих.
4 Не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины о грeсeх с человeки дeлающими беззаконие: и не сочтуся со избранными их.	4 Не уклони сердце мое к словам лукавым, для измышления извинения во грехах вместе с людьми, совершающими беззаконие, и да не соединюсь с избранниками их.
5 Накажет мя праведник милостию и обличит мя, елей же грeшнаго да не намастит главы моея: яко еще и молитва моя во благоволениих их.	5 Наставит меня праведник милостиво и обличит меня, елей же грешника да не помажет главы моей, но и молитва моя (да не будет) в благоволении у них.
6 Пожерты быша при камени судии их: услышатся глаголи мои, яко возмогоша (усладишася).	6 Пожраны были близ камня судии их, услышаны были слова мои, ибо они могущественны.
7 Яко толща земли просeдеся на земли, расточишася кости их при адe.	7 Как глыба земли распадается на земле, так кости их рассыпались при аде.
8 Яко к тебe, Господи, Господи, очи мои: на тя уповах, не отими душу мою:	8 Но к Тебе, Господи, Господи, очи мои (обращены), на Тебя я уповал: не отними душу мою.
9 сохрани мя от сeти, юже составиша ми, и от соблазн дeлающих беззаконие.	9 Сохрани меня от сети, которую расставили для меня, и от соблазнов (со стороны) делающих беззаконие.
10 Падут во мрежу свою грeшницы: един есм аз, дондеже прейду.	10 Падут в сеть свою грешники, а я один останусь, пока не перейду (ее).

1. Слова этого псалма, можно сказать, все знают и во всяком возрасте постоянно поют, но смысла их не разумеют. Это не малого заслуживает осуждения – каждый день петь и устами произносить слова, а не стараться вникнуть в силу мыслей, заключающихся в словах. Кто видит чистую и прозрачную воду, тот не может удержаться, чтобы не приблизиться, не взять и не испить ее, и кто часто ходит на луг, тот не может уходить оттуда, не собравши несколько цветов; а вы, с раннего возраста до глубокой старости продолжая повторять этот псалом, знаете только слова его, сидите у закрытого сокровища, носите с собою замкнутый кошелек, и даже из любопытства никто из вас не старался узнать, что значат эти слова, никто не исследовал, не вникал. Между тем нельзя сказать и того, чтобы этот псалом был ясен и всех клонил ко сну, чтобы в нем не оставалось исследовать ничего, так как все находится на виду. Нет, он неясен, и в состоянии разбудить того, кто засыпает, и даже того, кто уже крепко спит. Что значит, например: "не уклони сердце мое к словам лукавым"? Что значит: "наставит меня праведник милостиво и обличит меня"? А следующее затем, скажи мне, не темнее ли всякого мрака? "Но и молитва моя (да не будет) в благоволении у них. Пожраны были близ камня судии их, услышаны были слова мои, ибо они могущественны" (ст. 4-6). Но не смотря на то, что в этом псалме столько неясного, многие пробегают его без внимания, как бы какую-нибудь песню. Впрочем, чтобы, слишком распространяясь в укоризнах, не сделать слова своего тяжким, приступим к объяснению сказанного. Слушайте со вниманием, потому что, я думаю, отцы установили читать этот псалом каждый вечер не напрасно и не для одного, находящегося в нем, выражения: "поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя". Тоже самое выражение встречается и в других псалмах, как например: "вечером и утром и в полдень поведаю, и возвещу, и Он услышит голос мой" (Пс.54:18); и еще: "Твой – день и Твоя – ночь" (Пс.73:16); и еще: "вечером водворится плач, а утром – радость" (Пс.29:6); и много можно найти псалмов, приличествующих вечернему времени. Следовательно, не поэтому отцы избрали этот псалом, но заповедали читать его, как некоторое спасительное врачество и средство для очищения грехов, чтобы все, чем бы ни осквернились мы в продолжение дня, находясь на площади, или дома, или в другом каком-нибудь месте, мы очистили при наступлении вечера посредством этой духовной песни. Она есть врачество, которое истребляет все подобное. Таков и утренний псалом, – ничто не препятствует нам кратко упомянуть и об нем, – он воспламеняет любовь к Богу, возбуждает душу и, сильно воспламенив ее и исполнив великой благости и любви, в таком расположении позволяет приступать к делу. Посмотрим же, чем он начинается и чему научает нас. "Боже, Боже мой! К Тебе с утра обращаюсь, возжаждала Тебя душа моя" (Пс.62:2). Видишь ли, как он высказывает слова воспламененной души? А где любовь к Богу, оттуда убегает всякое зло; где память о Боге, там забвение грехов и прекращение зла. "Так бы и явился к Тебе во святилище,

чтобы видеть силу Твою и славу Твою!" (ст. 3). Что значит: "так"? С такой, говорит, преданностью, с такою любовью, чтобы видеть славу Твою, которую можно видеть везде на земле. Но чтобы нам, оставив находящееся под руками, не заняться посторонним, отсылаем слушателя к тому, что сказано об этом псалме, а сами обратимся к предложенному теперь.

Что же говорит пророк? "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня". Что, скажи мне, говоришь ты? Потому ли, что ты воззвал, требуешь быть услышанным, и представляешь эту причину, как достаточную, чтобы тебе быть услышанным? Следовательно, теперь нужны люди с громким и сильным голосом? Но это было бы неосновательно. Чем согрешил тот, у кого голос слабый и тихий и язык медленный? Не таков ли был Моисей, и однако он был услышан скорее всех? Не больше ли всех взывали иудеи, и однако Бог не внял молитвам их? Сильный и слабый голос – это совершенство и недостаток природы; но это не служит основанием ни быть услышанным, ни быть неуслышанным, потому что не заслуживает ни похвалы, ни порицания. Бывает много природных совершенств и у порочных людей. Не был ли благообразен и прекрасен Авессалом, и даже до кудрей волос не простиралась ли красота тела его? И что же? Не был ли плешив Елиссей, так что дети смеялись над ним? Но ни первому красота не принесла никакой пользы, ни последнему неблагообразие не причинило вреда. Что я говорю о слабом голосе, или медленном языке, когда и молчавший Моисей и не говорившая Анна были услышаны? А обращаясь к иудеям, Бог сказал: "когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу" (Ис.1:15). Что же выражает Псалмопевец словами: "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня"? Он разумеет здесь внутреннее воззвание, которое произносит сердце воспламененное и дух сокрушенный, которое произнося и Моисей был услышан. Как человек, взывающий голосом, напрягает всю свою силу, так и взывающий сердцем напрягает весь ум свой.

2. Такого воззвания требует Бог, воззвания, которое происходит от сердца и не дозволяет поющему зевать и развлекаться. Впрочем, не только Он требует такого воззвания, но и молитвы к Нему. Есть много людей, которые стоят и не взывают к Богу; уста их взывают к Богу и произносят имя Божие, а ум не разумеет ни одного слова. Такой человек не взывает, хотя и громко произносит слова, и не молится Богу, хотя и кажется молящимся Ему. Не так – Моисей; он взывал, и был услышан; потому и Бог сказал ему: "что ты вопиешь ко Мне?" (Исх.14:15)? И не только когда взывал, но и когда молчал, он получал желаемое, потому что оказывался достойным того, чтобы быть услышанным. Если хочешь видеть и грешников, усердно молившихся, громко взывавших и получавших просимое, то посмотри на блудницу, молившуюся молча; посмотри на мытаря, получившего оправдание одною молитвою. Так взывает и Псалмопевец, почему и говорит: "Господи, я воззвал к Тебе, услышь меня"; поэтому и просит быть услышанным.

"Когда я взываю к Тебе". Посмотри и на другое достоинство его молитвы. Не потому он просит быть услышанным, что молится усердно, но и потому, что приносит молитву, достойную недремлющих очей Божиих. Какая же это молитва? Та, когда кто молится не против врагов, не о богатстве и прибытке, не о власти и славе, и ни о чем-нибудь из благ тленных, но о благах нетленных и вечных. "Ищите же", говорит Господь, "прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам" (Мф.6:33). "Когда я взываю к Тебе". Видишь ли, как он желает, чтобы и мы взывали с усердием, с ревностью? Ведь в это особенно время диавол строит нам козни. Он знает, что молитва есть величайшее оружие, и что, хотя бы мы были грешниками и достойными осуждения, мы можем совершить многое, если молимся с ревностью и согласно с законами Божиими; потому он тогда и старается вселить в нас беспечность и внушить порочные помыслы, чтобы сделать для нас молитву бесплодною.

Зная это, мы должны охранять от него наше усердие и никогда не молиться против врагов, но подражать апостолам. Они, претерпевши тысячи бедствий, находясь в узах, подвергаясь крайней опасности, прибегали к молитве и говорили: "воззри на угрозы их". А затем что? Не говорили: сокруши или умертви их, как многие часто говорят с проклятиями; нет, а что? "Дай рабам Твоим со всею смелостью говорить слово Твое". Как и каким образом? Не умерщвлением ли противников? Не уничтожением ли и погублением их? Нет, а как? "Как Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес именем Святаго Сына Твоего Иисуса" (Деян.4:29,30). Видишь ли молитву, исполненную любомудрия, в которой и после таких бедствий не испрашивается никакого наказания врагам? Но так молились они, находясь еще в живых и имея дыхание; а Стефан, уже оставляя настоящую жизнь, не только не просил зла врагам, но и старался бросавших в него камни и убивавших его спасти молитвою своею от гнева Божия за такое их беззаконие и взывал: "Господи! не вмени им греха сего" (Деян.7:60). Какое же может быть прощение, какое оправдание тем, которые молятся против врагов?

Как может быть услышана такая молитва, когда она возносится вопреки заповедям Божиим? Не будем же говорить ничего подобного. Нам не только не должно молиться против врагов, но даже должно истреблять в себе гнев против них; потому и говорит апостол: "желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения" (1Тим.2:8); т.е. если ты имеешь врага, то истреби гнев, и таким образом приступай к Господу, и не только устами не говори ничего против него, но и душу очисти от этого яда. Если такова будет молитва твоя, и если ты будешь усердно призывать Бога, то прежде, нежели окончишь молитву, будешь услышан. Этого и просит Псалмопевец, когда говорит: "вонми гласу моления моего, когда я взываю к Тебе". И сам Бог обещал это: "ты воззовешь", говорит, "и Он скажет: "вот Я!" (Ис.58:9). "Да возносится молитва моя, как фимиам, пред Тобою". Другой (неизвестный переводчик, см. Ориг. Экз.): да поставится молитва моя, как кадило пред тобою (ταχθήτω). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): да уготовится (έτοιμασθήτω). "Поднятие рук моих – да будет (как) жертва вечерняя". Другой (неизвестный, см. Ориг. Экз.): дар вечерний (δω̃ρον). Третий (неизвестный, см. Ориг. Экз.): приношение вечернее (προσφρὰ).

Чему хочет научить нас пророк, говоря о жертве вечерней? В древности было два жертвенника: один сделанный из меди, другой – золотой; первый был всенародный, назначенный почти для всех жертв народа; а последний находился в святилище, за завесою. Но, чтобы сказанное нами было яснее, постараемся изложить этот предмет с начала. У иудеев в древности был храм, длиною в сорок локтей, а шириною в двадцать. Десять локтей этой длины отделялись внутри завесою, и отделенная часть называлась: святое святых; а находившаяся вне завесы – просто: святое. И все сияло золотом.

3. Некоторые говорят, что и верхняя доска (того жертвенника) была скована из золота. Туда один первосвященник входил однажды в год; там находился и кивот, и херувимы; там и стоял золотой жертвенник, на котором приносился фимиам, и который не для чего иного был устроен, как только для фимиама. Это происходило однажды в год. Во внешнем же храме находился жертвенник медный; на нем каждый вечер был приносим и сожигаем агнец. Это называлось жертвою вечернею, потому что была и утренняя жертва, и дважды в день надлежало зажигать жертвенник в храме, кроме других жертв, приносимых от народа. Священникам было повелено и постановлено законом, когда никто не приносил, собственно от себя приносить и сожигать одного агнца утром и одного вечером; первая жертва называлась утреннею, а последняя вечернею. Так делать было заповедано Богом, Который этим внушал, что должно служить Ему непрестанно, и при начале и при конце дня.

Такая жертва и такой фимиам были всегда благоприятны Богу; а жертва за грехи была иногда благоприятна, иногда и не– благоприятна, смотря потому, к добродетели или к пороку расположены были приносившие ее; напротив, то, что приносилось не за грехи других, но как узаконенное священнодействие и обычное служение, всегда было благоприятно. Итак Псалмопевец просит, чтобы молитва его была такова, как эта жертва, не оскверняемая никакою нечистотою приносящего, как этот фимиам чистый и святой. Таким прошением он научает и нас приносить молитвы чистые и благовонные. Такова правда; напротив, грех зловонен. Вот почему, показывая зловоние греха, он же говорит: "ибо беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне" (Пс.37:5).

Как фимиам и сам по себе хорош и благовонен, но особенно издает благоухание тогда, когда бывает положен на огонь, так и молитва и сама по себе хороша, но бывает лучше и благовоннее тогда, когда приносится от души пламенеющей ревностью, когда душа становится кадильницею и возжигает в себе сильный огонь, фимиам не был полагаем прежде, нежели был разложен огонь или разгорались угли; тоже и ты делай с душою: сначала воспламеняй ее ревностью, и тогда полагай в нее молитву. Пророк просит, чтобы молитва его была как кадило, а воздеяние рук как жертва вечерняя, потому что, то и другое благоприятно Богу. Как? Если то и другое будет чисто, если то и другое будет непорочно, – и язык и руки, – эти чисты от любостяжания и хищения, а тот свободен от злословия. Как в кадильнице не должно быть ничего нечистого, а только огонь и фимиам, так и уста не должны произносить ни одного скверного слова, но слова исполненные святости и хвалы; также и руки должны быть кадильницей. Пусть же будут уста твои кадильницей, и смотри, чтобы не наполнять их навозом. Так поступают те, которые произносят срамные и нечистые слова. Почему же Псалмопевец не сказал: жертва утренняя, но: вечерняя? Мне кажется, это сказано безразлично. Если бы он сказал: утренняя, то любопытный спросил бы: почему он не сказал: вечерняя? Если же кто хочет слышать не из одного любопытства, то скажу, что утренняя жертва еще ожидает вечерней, а вечерняя довершает собою священнодействие, и по совершении ее дневное служение не остается как бы незаконченным, но уже совершилось и получило конец. А что значит воздеяние рук во время молитвы? Так как руки служат орудием при совершении многих злых дел, как-то: побоев, убийств, хищения, любостяжания, поэтому самому нам и повелевается воздевать их, чтобы служение в молитве было для них препятствием ко злу и воздержанием от порока, чтобы ты, намереваясь похитить или присвоить что-нибудь, или убить другого, и вспомнив, что ты будешь простирать свои руки, как бы ходатаев пред Богом, и ими приносить духовную жертву, не посрамлял их и не делал их безответными от служения порочным делам. Итак, очищай их милостыней, человеколюбием, помощью нуждающимся, и потом простирай их на молитву. Если ты не позволяешь себе приступать к молитве с неумытыми руками, то тем более не должен осквернять их грехами. Если ты боишься меньшего, то тем более страшись большего. Молиться с неумытыми руками не так непристойно; а простирать руки, оскверненные множеством грехов, – это навлекает великий гнев Божий.

4. Так же мы должны рассуждать и касательно уст и языка, и их должны соблюдать недоступными для порока и такими употреблять на молитву. Если тот, кто имеет золотой сосуд, не решится обратить его на низкое употребление по причине драгоценности вещества его, то тем более мы, имея уста драгоценнее золота и жемчуга, не должны осквернять их бесстыдными, гнусными, поносительными и бранными словами. Не на медном и не на золотом жертвеннике ты приносишь фимиам, но на гораздо драгоценнейшем, – в храме духовном. Там бездушное вещество; а в тебе обитает Бог, ты – член и тело Христа. "Положи, Господи, хранение устам моим и дверь в ограждение уст моих" (ст. 3). Испросив у Господа, чтобы молитва его была услышана и благоприятна, посмотри, какое первое приносит пророк прошение, какое моление. Он не сказал: дай мне богатство, дай мне почести от людей, дай мне победу над врагами, дай мне детей; ничего такого он не просит, но, оставив все это лежать на земле, просит того, чего должно просить у Бога. Как, скажешь, разве не нужно просить благ телесных? Нужно, но умеренно, как говорил Иаков: "если [Господь] Бог даст мне хлеб есть и одежду одеться" (Быт.28:20), и как Христос заповедал нам молиться: "хлеб наш насущный дай нам на сей день" (Мф.6:11). А, прежде всего, должно просить благ духовных. Так поступает Псалмопевец: "положи", говорит, "Господи, хранение устам моим". Видишь ли его мудрость? Видишь ли его любомудрие? С чего он начинает прошение? С величайшего из добрых дел, которое, будучи пренебрегаемо, становится причиною всех зол, а будучи ревностно исполняемо – причиною благ. Действительно, много зла причиняет болтливость языка, и напротив, воздержание его – много добра. Как нет никакой пользы от дома, города, стен, дверей, ворот, если нет при них стражей и людей знающих, когда надобно запирать их и когда отворять, так не будет пользы и от языка и уст, если разум не будет приставлен открывать и закрывать их с точностью и великою осмотрительностью, и знать, что нужно произносить и что держать внутри. Не столь многие, говорит Премудрый, "пали от острия меча, сколько павших от языка" (Сир.28:21); и Христос говорит: "не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст, оскверняет человека" (Мф.15:11); и еще другой: "для слов твоих сделай вес и меру, и для уст твоих – дверь и запор" (Сир.28:29). Псалмопевец же, зная, что это дело весьма трудное, присовокупляет молитву и призывает Бога на помощь. Впрочем, и Премудрый выражает тоже самое, когда говорит: "кто даст мне печать благоразумия на уста мои" (Сир.22:31)? И нам надобно исполнять должное с своей стороны; потому он и говорит об этом в виде заповеди: "сделай для уст твоих – дверь и запор"; надобно просить и помощи Божией, чтобы наше усердие исполнилось на деле. Будем же постоянно хранить свои уста, приставив разум, как запор, не с тем, чтобы они были заключены постоянно, но чтобы открывались в надлежащее время. Иногда молчание полезнее слов, а иногда слова лучше молчания. Поэтому Премудрый и говорит: "время молчать, и время говорить" (Еккл.3:7). Если бы устам надлежало постоянно быть открытыми, то не нужно было бы для них двери; а если бы им надлежало быть постоянно закрытыми, то не нужно было бы хранения. Для чего хранить то, что заперто? Для того дверь и хранение, чтобы мы делали все в надлежащее время. А другой говорит: "для слов твоих сделай вес и меру" (Сир.28:29), требуя еще большей точности, – чтобы мы не только произносили слова, какие должно, но с надлежащей тщательностью, так сказать, взвешивали и обсуживали их. Если мы поступаем так с золотом и веществом тленным, то тем более надобно делать это с словами, так чтобы в них не было ни недостатка, ни излишества. Вот почему и говорит Премудрый: "не удерживай слова, когда оно может помочь" (Сир.4:27). Видишь ли время произнесения слов? А в другом месте, указывая на время молчания, говорит: "если имеешь знание, то отвечай ближнему, а если нет, то рука твоя да будет на устах твоих" (Сир.5:14). Еще: "многоречивый опротивеет" (20:8). "Лучше человек, скрывающий свою глупость, нежели человек, скрывающий свою мудрость" (20:31). "Выслушал ты слово, пусть умрет оно с тобою: не бойся, не расторгнет оно тебя" (19:10). Еще: "глупый от слова терпит такую же муку, как рождающая – от младенца" (19:11). Далее и о мере слов говорит: "говори, юноша, если нужно тебе, едва слова два, когда будешь спрошен, говори главное, многое в немногих словах. Будь как знающий и, вместе, как умеющий молчать" (32:9,10). Подлинно, много нужно осмотрительности, чтобы, владея языком, употреблять его совершенно безопасно. Потому он и говорит еще: "бывает обличение, но не вовремя, и бывает, что иной молчит, – и он благоразумен; иной молчит – и оказывается мудрым" (Сир.19:28;20:5). Нужно не только молчать и говорить благовременно, но и с великой благодатью, почему Павел и говорит: "слово ваше да будет всегда с благодатию, приправлено солью, дабы вы знали, как отвечать каждому" (Кол.4:6).