Текст книги "Творения, том 6, книга 1"

Автор книги: Иоанн Златоуст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 38 страниц)

4. Такие поступки можно видеть и ныне у людей, худо пользующихся богатством, которые делают притязание на соседние земли не для своей безопасности, но в обиду ближним, подобно распространяющемуся огню грабя всех соседей. "Как будто вы одни поселены на земле.

В уши мои [сказал] Господь Саваоф" (Еда вселитеся едины на земли? Услышашся бо в ушесах Господа Саваофа сия. У св. И. Зл. стоит только ст. 9) (ст. 8, 9). Пророк показывает, что они страдают неисцельной болезнью тщетно и напрасно. Так как подобных людей не столько удерживают наказания и мучения, сколько точное знание, что они не воспользуются похищенным, то он угрожает им этим и говорит, что они будут трудиться, мучиться и пользоваться плодами греха, но наслаждения иметь не будут. Недремлющее, говорит, Око не смотри спокойно на такие дела. Словами: "услышашася бо" он выражает не то, будто эти дела теперь только стали известны Богу, но то, что теперь приближается суд и уже наступает воздаяние. "Многочисленные домы эти будут пусты, большие и красивые – без жителей."

Таково любостяжание! Доставляя предающимся ему большие богатства, оно лишает их прежнего. Это выражает он и здесь, говоря: когда вы устроите великолепные жилища, когда присвоите себе имущества всех, тогда лишитесь и прежнего. Дома будут стоять без владельцев и громче всякой трубы вещать против тех, которые сначала приобрели их грабительством, тогда как увеличившееся запустение будет представляться как бы некоторым трофеем. "Идеже бо возорют десять супруг волов, сотворит корчаг един, и сеяй артавас шесть, сотворит меры три" (ст. 10). От города пророк обращает речь к запустению страны, чтобы со всех сторон поразить слушателя. И дома, говорит, не будут иметь жителей, и земля не будет оказывать своей силы. Так и в начале за грех Адама она произрастила терние и волчицы; и после него за преступление Каина она приносила плоды гораздо меньшие трудов его и собственной силы. И во многих других местах можно видеть, что она наказывается за грехи людей. И удивительно ли, что нечестие людей уменьшает производительность и плодородие земли, если она через нас сделалась тленною и опять через нас делается нетленною? Так как самое бытие свое она получила для нас и для служения нам, то и состояние ее такое или иное берет начало и корень здесь же. Так было и при Ное. Когда человеческая природа низошла до крайней порочности, то смешались все вещи, и семена, и растения, и роды бессловесных, и земля, и море, и воздух, и горы, и рощи, и холмы, и города, и стены, и дома, и башни, и все вообще покрылось тогда страшным потопом. А когда опять нужно было размножаться человеческому роду, то земля получила свой порядок и опять пришла в прежнее благоустройство. То же происходило, как всякий может видеть, и в частных случаях в честь людей. Так море отступало и опять вступало на свое место, солнце с луной задерживалось и останавливало свое течение, огонь оказывал свойства воды, земля – свойства моря, а море – свойство земли: все, сказать кратко, обращается в пользу людей. Так как человек почетнее всего и для него существует все сотворенное, то теперь, когда народ иудейский согрешил, Бог останавливает плодородие земли и не дозволяет ее недрам приносить обычные плоды после многих трудов и усилий людей, чтобы они познали отсюда, что не искусство земледельческих рук, не волы и плуг, не свойство земли и не что-нибудь другое подобное, но именно – Господь всего этого есть Тот, Кто изливает все щедрою рукою, и опять, когда хочет, останавливает все. "Горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры и до позднего вечера разгорячают себя вином; и цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их; а на дела Господа они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют" (ст. 11, 12). Обличив великое их любостяжание, он полагает и корень зла. Этим корнем было пьянство, которое бывает причиной бесчисленного множества зол, особенно когда предаются ему с такой безмерностью.

5. Посмотри, как метко он осмеивает их. Весь день, говорит, они употребляют на это. Не тогда, когда нужно обедать, они поступают так, говорит он, но всякое время делают временем пьянства, и с самого начала дня, когда особенно нужно было бы им быть внимательными, они предаются великому опьянению, и потом уже невольно до вечера остаются в этой болезни. Если же они однажды поспешат погрузиться в бездну невоздержания, лишатся естественного смысла и отдадут свою душу в плен гибельной власти пьянства, то, подобно тому, как корабль, не снабженный балластом и не имеющий кормчего и корабельщиков, носится туда и сюда, увлекаемый повсюду беспорядочным стремлением вод, так точно и они носятся, увлекаясь в глубину опьянением. Потому пророк и говорит: "горе тем, которые с раннего утра ищут сикеры" (горе востающим заутра, и сикер гонящым). Они не нужду удовлетворяли, и не ожидали пробуждения потребности, чтобы удовлетворить ее, но тем и занимались и о том заботились, чтобы – постоянно пьянствовать. Потому он говорит: "которые … ищут сикеры" (и сикер гонящым). Сикером здесь называется сок пальм, который они приготовляли, перетирая и выжимая пальмовые плоды, чтобы обратить его в вино. Он имеет одуряющее свойство и производит опьянение; он они не обращали на это внимания, ища во всем удовольствия. "До позднего вечера разгорячают себя вином." (Ждущым вечера: вино бо сожжет я). Таково свойство пьянства: с течением времени оно усиливается и возбуждает мучительную жажду. Далее пророк указывает и на другую вину, не меньшую первой: "и цитра и гусли, тимпан и свирель и вино на пиршествах их" (с гуслями бо и певницами, и тимпаны, и свирельми вино пиют). Это осуждает и другой пророк, когда говорит: "пиющи процеженое вино, и первыми вонями мажущиися, плещущии ко гласу пищалей, аки стояща мнеша, а не яко бежаща" (Амос. 6:6, 5). Действительно, это знак крайнего нечестия и душевного развращения – обращать свой дом в зрелище и предаваться таким песням. Что производит помрачающее пьянство, то производит и музыка, ослабляя крепость ума, сокрушая бодрость души и располагая к большему сладострастию. "А на дела" Божьи[5] "они не взирают и о деяниях рук Его не помышляют"; он говорит или о чудесах Его, или о созерцании природы. Как они могут созерцать ее, когда обращают день в ночь, а ночью бывают нисколько не лучше мертвых? Как они могут видеть восходящее солнце, блистательную красоту неба, разнообразный вечерний хор звезд и порядок и деятельность всех прочих тварей, когда они лишены и внешних и внутренних очей? Таким образом они немалый вред причиняли сами себе, если отходили из настоящей жизни без созерцания чудес Божьих, будучи погружены все время в мрак пьянства. "Убо пленени быша людие мои, за еже не ведети им Господа" (ст. 13). Опять пророк возвещает будущее, как уже совершившееся, и определяет наказание за такой порок. Пьянство и само по себе может служить вместо всякого наказания, наполняя души смятением, исполняя ум мраком, делая его пленником, подвергая людей бесчисленным болезням внутренним и внешним. И Павел знал это, – что нечестие само по себе служит наказанием, потому и сказал: "и возмездие, еже подобаше прелести их, в себе восприемлюще" (Рим. 1:27). Но так как бесчувственность их была такова, что они, получая наказание, не чувствовали его, находясь в болезни, не сознавали, что больны, то он возвещает и внешнее наказание: "за то народ мой пойдет в плен непредвиденно, и вельможи его будут голодать, и богачи его будут томиться жаждою." (Убо пленени быша, говорит, людие мои, за еже не ведети им Господа, и множество бысть мертвых глада ради и жажди водныя). Заметь, как в самом наказании предлагается великое вразумление, а не вдруг посылается тягчайшее мучение. Бог не вдруг послал плен, но наперед голод и зной, чтобы они, оставаясь дома, сделались лучшими и своею неисцельной болезнью не привлекли войска иноплеменников. Но так как они не послушались и не получили отсюда пользы, то наконец Он посылает на них крайнее наказание. Впрочем, прежде этого пророк возвышенно и сильно изображает бедствие голода, говоря: "преисподняя расширилась" (и разшири ад душу свою) (ст. 14), – говорит так не потому, чтобы ад имел душу, но олицетворяет угрозу, желая сделать свои слова более разительными и произвести живой страх в душе слушателей. Потому и продолжает так: "и без меры раскрыла пасть свою", – говоря как бы о каком-нибудь звере и приближая к ним образ вещей; и всего ужаснее то, что ад не только открыл уста свои, но и остается открывшим их, не насыщаясь погружающимися в него. "И сойдет [туда][6] слава их и богатство их, и шум их и [всё], что веселит их" (и снидут в он славни, и велицыи, и богатии, и губители их). Далее, чтобы ты знал, что это происходило не по естественному порядку вещей, но было ударом Божьим и определением, нисшедшим с небес, он говорит, что туда будут низвергнуты люди знатные и облеченные властью, которые расстраивали все и приводили в беспорядок дела иудеев.

6. "Губителями" пророк справедливо называет их, как людей, которые не оставляют нечестия в себе самих, но передают эту болезнь другим. Таково свойство заразы: начинаясь в одном теле, она, распространяясь, заражает и остальных. "И веселяйся в нем", т.е. наслаждающийся удовольствиями, восхищающийся, считающий себя обладателем постоянных благ, и тот падет и погибнет. "И преклонится человек, и смирится муж, и глаза гордых поникнут; а Господь Саваоф превознесется в суде" (ст. 15,16). (И смирится человек, и обезчестится муж, и очи высокоглядящи смирятся, и вознесется един[7] Господь Саваоф в суде) (у св. И. Злат. только ст. 15). Посмотри опять на попечение Божье. Он не производит совершенной погибели, не истребляет всего народа из их среды (живых), но оставляет некоторых, чтобы они от наказания погибших сделались лучшими. Это Он выражает словом: "преклонится" (смирятся), т.е. те, которые останутся, оставленные. "И Господь Саваоф превознесется в суде, и Бог Святый явит святость Свою в правде" (И вознесется Господь Саваоф в суде, и Бог святый прославится в правде) (ст. 16). Указывает на два блага: на то, что они избавятся от надменности и сделаются лучшими, и на то, что Бог будет предметом удивления для всех; это означают слова: "превознесется и явит святость" (вознесется и прославится), через самое наказание, через поражение их. Что значит: "в суде" Через воздаяние. "И упасутся расхищеннии яко юнцы, и пустыни плененных агнцы поядат" (ст. 17) (русс – И будут пастись овцы по своей воле, и чужие будут питаться оставленными жирными пажитями богатых). Указывает здесь на малочисленность оставшихся и на чрезвычайное запустение страны. "Горе тем, которые влекут на себя беззаконие вервями суетности, и грех – как бы ремнями колесничными;

которые говорят: `пусть Он поспешит и ускорит дело Свое, чтобы мы видели, и пусть приблизится и придет в исполнение совет Святаго Израилева, чтобы мы узнали!'" (Горе привлачающым грехи своя[8] яко ужем долгим, и яко ига юнична ременем беззакония своя, глаголющым: скоро да приближатся, яже сотворит Бог[9], да видим, и да придет совет Святаго Исраилева, да разумеем) (ст. 18, 19). Тогда как пророки постоянно угрожали и предсказывали бедствия, лжепророки, проповедуя угодное народу и расслабляя его, уверяли, что слова тех ложны, а их слова истинны. Таким образом многие, будучи обольщаемы, не верили и самым речам. Так как пророчества исполнялись не вдруг после того, как были изрекаемы, – потому что природой пророчества служило предсказание имеющего исполниться спустя долгое время, – так как пророки постоянно говорили о голоде, заразах и войнах, а на самом деле этого еще не было, то многие из обольщенных, находя в самом замедлении бедствий повод к неверию, говорили: пусть исполнится сказанное; если вы говорите правду, то пусть наступят такие события; покажите нам на деле определение Божье. Потому, так как они делали для себя долготерпение Божье поводом к неверию, и через то умножали грехи свои, как неверием, так и большею беспечностью от неверия, – пророк справедливо оплакивает их, говоря: вы как бы длинной веревкой привлекаете к себе гнев Божий, и увеличиваете свою порочность; если вы не верите сказанному, то теперь остается вам испытать это на самом деле; таким образом, вы сами навлекаете на себя бедствия, не веруя сказанному. Потому он говорит: "горе тем, которые влекут на себя беззаконие" (горе привлачающым грехи своя), т.е. воздаяние за грехи. "Яко ужем долгим", говорит, вы издалека привлекаете к себе определенное за ваши грехи наказание, и "яко ига ремнем" юницы сущей под игом, – выражая этим их усилие, старание. Как если бы кто крепкой веревкой привлекал к себе что-нибудь, так и вы своим неверием привлекаете на себя гнев Божий. Далее говорит и о том, каким образом они привлекали: "пусть Он поспешит и ускорит дело Свое, чтобы мы видели" (глаголющым: скоро да приближатся, яже сотворит Бог, да видим). В этом укоряет их и другой пророк: "горе желающим дня Господня! для чего вам этот день Господень? он тьма, а не свет, он тьма, и нет в нем сияния" (Амос. 5:18, 20). Так и эти неверующие говорили: когда придет день наказания и мучения? "Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким!" (ст. 20). Опять он говорит о том же. Так как они оскорбляли пророков и называли обманщиками, а лжепророков почитали, и таким образом извращали порядок вещей, то он возвещает им "горе" за превратное суждение. "Горе," говорит, "которые зло называют добром", т.е. лжепророчество, "и добро – злом", т.е. пророчество, "почитают светом, и свет – тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое – горьким". Хотя и тяжки, говорит, слова пророков, но нет ничего слаще их, так как они словесными угрозами избавляют от испытания (бедствий) на деле; и хотя сладки слова лжепророков, но нет ничего горче их, так как они прелестью слов навлекают действительную угрозу.

7. Вот так мудро пророк перетолковал их суждение. Так как они словам одним не внимали, как изрекающим весьма горькое, а словам других внимали, как весьма благосклонным и заключающим в себе великую сладость, то он сказал, что, напротив, великая сладость – у пророков, а великая горечь – у лжепророков. В том же смысле нужно нам понимать и слова о свете и тьме. Одни вели к заблуждению, а другие руководили к истине; одни, почти связав руки, передавали мраку плена, а другие принимали все меры, чтобы привести к свету свободы. Потому, так как слушатели имели об этом превратные и ненадлежащие понятия, пророк справедливо вразумляет их, говоря: "Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою!" (ст. 21) (у св. И. Зл. – тьму почитают светом, и свет – тьмою, Горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою! (ст. 21)). Не мал и этот недостаток, когда кто считает себя мудрым и во всем полагается на свои суждения: отсюда и происходит вышесказанное, т.е. что называют доброе злым, а злое добрым и проч. За это и Павел осуждал языческих философов, когда говорил: "называя себя мудрыми, обезумели" (Рим. 1:22). И писатель Притчей также говорит: "видал ли ты человека, мудрого в глазах его? На глупого больше надежды, нежели на него" (Притч. 26:12). И в другом месте Павел осуждает это, когда говорит: "не мечтайте о себе" (Рим. 12:16); и еще: "если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым" (1 Кор. 3:18). Пусть не надеется, говорит, на собственную мудрость и на свои собственные суждения, но, смирив их, пусть передаст свою душу наставлению Духа. Так как и между иудеями были такие люди, которые презирали пророков, как пастухов и приставников стада, желая считать мудрыми самих себя, что было основанием гордости их и пренебрежения возвещаемого им, то пророк справедливо оплакивает их, говоря: "горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток" (ст. 22) (горе, иже мудри в себе самих и перед собою разумны. Горе крепким вашым, вино пиющым, и вельможам растворяющим сикер) (У св. И. Зл. – горе тем, которые мудры в своих глазах и разумны пред самими собою! горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток (ст. 22)). Не удивляйся, что он, сказав недавно так много против пьянства, опять повторяет ту же речь; так как эта рана тяжела и неудобоизлечима, то нужно было часть омывать ее. Она тяжела и неудобоизлечима потому, что многим не кажется грехом, тогда как есть тягчайший из всех грехов и производит бесчисленное множество болезней. Потому он и говорит: "которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток" (вино пиющым, и вельможам растворяющим сикер). Двоякая опасность: от силы опьянения и от избытка власти. Действительно, всем людям нужно благоразумие, но особенно облеченным почестями и властью, чтобы, увлекаясь бременем власти, как бы каким-нибудь стремлением беспорядочных вод, не свергнуться в пропасть. "Которые за подарки оправдывают виновного и правых лишают законного!" (ст. 23). Опять двоякая вина: оправдание виновного и осуждение невинного. А корень того и другого греха – принятие подарков. "Сего ради якоже сгорит трость от углия огненнаго, и сожжется от пламене разгоревшагося" (ст. 24). Он указывает на быстроту воздаяния, на скорость наказания, изображая таким подобием совершенную погибель их.

8. Все это выразил он словами: "пламень, углие, трость" и последующими. "Так истлеет корень их, и цвет их разнесется, как прах." Прочное и крепкое разрушится, великолепное рассеется, светлое пройдет и исчезнет. "Не восхотиша бо закона Господа Саваофа творити[10], но слово Святаго[11] раздражиша." "Словом" пророк называет закон. "За то возгорится гнев Господа на народ Его, и прострет Он руку Свою на него и поразит его, так что содрогнутся горы[12], и трупы их будут как помет на улицах. И при всем этом гнев Его не отвратится, и рука Его еще будет простерта" (ст. 25). Здесь он указывает на жестокую войну, во время которой невозможно будет даже предавать тела погребению, не с тем, чтобы наказаны были мертвые, но чтобы живые примером чужих несчастий сколько-нибудь удержались от собственного порока. И смотри, как он сильно выразился. Не сказал, что умершие не погребены, но брошены презреннее всякого помета, что для живых кажется страшнее всего и ужаснее самой смерти. Но, что хуже всего, они и после этого, говорит, не исправились, но остаются в том же состоянии. А так как они не исправлялись, то он опять угрожает им тягчайшим ударом, – от иноплеменников. Потому и продолжает говоря: "и поднимет знамя народам дальним" (воздвигнет убо знамение во языцех сущих далече) (ст. 26). Чтобы отдаленность пути не повергли их в беспечность, он говорит, что для Бога так легко привести их, как для поднявшего знамя – вывести на сражение вооруженных и готовых воинов, или как бывает это с конями, приготовленными к бою: как скоро подается знак выхода, они тотчас выскакивают из-за ограды. Таким образом пророк указывает здесь на два обстоятельства: на то, что они (сущие во языцех) легко придут по призванию Божьему, и на то, что они давно пришли бы, если бы великое долготерпение Его не удерживало их. В дальнейших словах он еще более показывает легкость этого, говоря: "и позвиждет я[13] от конец земли." Не удивляйся, что он, говоря о Боге, употребляет такие чувственные выражения; он приспособляет слова к неразумию слушателей, желая показать всем этим только то, что это и для Бога легко, и непременно сбудется; потому и присовокупляет: "и се скоро легце грядут: не взалчут, ни утрудятся, ни воздремлют[14]" (ст. 27). Это сказано преувеличенно. Возможно ли в самом деле, чтобы они не алкали и не спали, будучи людьми и подлежа общим условиям жизни? Всем этим, как я сказал, он изображает быстроту войска, легкость, скорость. "И не снимется пояс с чресл его, и не разорвется ремень у обуви его; стрелы его заострены, и все луки его натянуты; копыта коней его подобны кремню, и колеса его – как вихрь; рев его – как рев львицы; он рыкает подобно скимнам, и заревет, и схватит добычу и унесет, и никто не отнимет. И заревет на него в тот день как бы рев [разъяренного] моря; и взглянет он на землю, и вот – тьма, горе, и свет померк в облаках[15]" (…и возопиет их ради в той день, яко шум моря, волнующася: и воззрят на небо горе, и на землю низу, и се тма жестока, тма в нужде их) (ст. 27–30). Всем этим пророк распространил речь и усилил страх, описав порознь каждое обстоятельство, сказав относительно свойства врагов, их силы, оружия, коней, колесниц, чтобы обилием сказанного привести слушателей в великое сокрущение и ясностью изображений приблизить к ним эти обстоятельства. Потому он сравнивает врагов со львами, и не останавливается на этом сравнении, но изображает и голос и нападение зверя, и, продолжая переносную речь, употребляет много образных выражений. Затем он упоминает о море, говоря, что будет такой шум, такое смятение, какое бывает тогда, когда сильно бушует и волнуется море; и вообще употребляет все меры усилить страх, чтобы они не имели нужды испытать (эти бедствия) на самом деле. И, что еще более ужасно, тогда не будет, говорит, защитника ни от земли, ни с неба, но, лишенные и горней защиты и земной помощи, они будут переданы врагам. "Тьмой" же он называет здесь помрачение, происшедшее в них от несчастия, не в том смысле, будто исчезнут лучи солнца, но в том, что страждущие, по своему расположению, будут видеть среди полудня вместо света мрак, как обыкновенно бывает с людьми, пораженными скорбью и унынием. А чтобы ты знал, что эта тьма происходила не от свойства воздуха, но от их расположения, он прибавил: тма жестока в нужде их.

[1] В ц.-сл.: столп посреди его (ср. алекс. и ват. код. перев LXX: πύργον έν μέσφ αύτοΰ).

[2] В ц.-сл.: в нем (ср. алекс. и ват код. έν αύτφ).

[3] След. сл.: чего я не сделал ему (и не сотворих ему) (хαί ούх έποίησα αύτφ) здесь не читаются у св. И. Зл., а читаются ниже.

[4] Вместо: σοι ίδία=в ц.-сл.: тебе твой, ср. алекс. и ват. код. пер. LXX, св. И. Зл. читал: σοι μόνφ.

[5] Св. И. Зл. читает здесь: τοΰ θεοΰ, тогда как в известн. греч. сп. т. LXX читается: Κυρίου, почему в ц.-сл.: Господня.

[6] Согласно некот. греч. сп. пер. LXX, св. И. Зл. здесь после хαταβήσονται=снидут, читает: είς αύτόν= в он.

[7] Слово μόνος=един, читаемое здесь св. И. Зл., в друг. греч. сп. не чит.

[8] Согласно некот. греч. сп. пер. LXX, св. И. Зл. здесь, после слова: τάς άμαρτίας – грехи, читал αύτών=своя.

[9] После слова: ποιήσεν=сотворит, св. И. Зл., согласно некот. греч. сп. пер. LXX, читает: ό θεος=Бог.

[10] После слова: Σαβαώθ=Саваоф, св. И. Зл., согласно некот. гр. сп. пер. LXX, читал: ποιείν=творити.

[11] Следующего после άγίου=святого, слова 'Ισραήλ=Израилев (ср. ал., ват. код., а потому и ц.-сл.), св. И. Зл. не читал.

[12] Вместо: καί παρωξύνθη τά όρη=в ц.-сл.: и раздражишася горы, как чит. в ал. и ват. код., св. И. Зл., согласно некот. греч. сп. пер. LXX, читал: καί παρωξύνθη έπί τά όρη.

[13] Вместо: αύτοίς=им, как чит. в. ал. код. т. LXX (ср. ц.-сл.), св. И. Зл. читал αύτούς.

[14] Последнего слова όυδέ κοιμηθήσονται=в ц.-сл. ни поспят св. И. Зл. не читал.

[15] Согласно некот. греч. сп. пер. LXX, св. И. Зл. конец 30 ст. читал: хαί έμβλέψονται είς τόν ούρανόν άνω, хαί είς τήν γήν хάτω. хαί ίδού σхότος σхληρόν, σхότος έν τή απορ΄α αιέτών.

ГЛАВА 6

"В год смерти царя Озии видел я Господа" (и бысть в лето, в неже умре Озиа царь) (Ис. 6:1).

1. Почему пророк в других случаях означает время (пророчества) жизнью царей, а здесь – смертью? Он не сказал: было в дни Озии, или в царствование Озии, но: было тогда, когда умер. Для чего же он делает это? Не просто и не случайно, но здесь он внушает нам нечто таинственное. Что же именно? Этот Озия, опьяненный успехом своих дел и возгордившись благоденствием, стал превозноситься выше своего достоинства. Будучи царем, он подумал, что ему позволительно священнодействовать, вторгся в храм, вошел во святое святых, и, когда священник препятствовал и запрещал ему входить туда, он не остановился, но продолжал безумствовать, пренебрегая словами священника. За такое бесстыдство Бог поразил его проказой на челе, так что он, пожелав чести больше надлежащей, потерял и ту, какую имел; не только не получил священства, но, сделавшись нечистым, лишился царства, и со стыда все время проживал тайно в некотором доме (2 Парал. 26). Вместе с ним и весь народ испытал гнев Божий за то, что презирал законы Божьи и не защищал оскорбляемого священства. А в чем он испытал этот гнев? В том, что сократились пророчества; разгневанный Бог не давал им ни о чем никакого ответа. Впрочем, Он сделал это не навсегда, но продолжением жизни царя ограничил и продолжение наказания. Когда этот царь окончил жизнь, тогда и Бог прекратил Свой гнев, и опять отверз врата пророчества. Указывая на это, пророк напомнил нам о времени смерти царя.

Потому и начинает пророчество так: "в год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего" (и бысть в лето, в неже умре Озия царь, видех Господа седяща). Между тем, Христос говорит: "Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил" (Иоан. 1:18); и еще: "это не то, чтобы кто видел Отца, кроме Того, Кто есть от Бога; Он видел Отца" (Иоанн. 6:46); и Моисею сам Бог сказал: "не может увидеть Меня и остаться в живых" (Исх. 33:20). Как же пророк говорит, что он видел Господа? "Видел", говорит, "Господа". Он говорит не противное словам Христовым, но весьма согласное с ними. Христос говорит о точном богопознании, которого никто не имеет; сущего Божества и чистого существа Его никто не видел кроме Единородного; а пророк повествует о видении, возможном для него. Он не мог видеть того, что есть Бог, но видел Его явившимся в образе и нисшедшем настолько, насколько могла возвыситься немощь созерцающего. А что действительно ни он и никто другой не видел чистого Божества, это очевидно из самого повествования. "Видел", говорит, "Господа сидящего"; но Бог не сидит; это телесное положение. Притом говорит не просто "сидящего", а: "на престоле"; но Бог не поддерживается чем-нибудь; как можно сказать это о Том, Кто существует везде и наполняет все, "в Его руке глубины земли" (Пс. 94:4)? Очевидно, что это видение было снисхождением Божьим. Выражая то же самое, и другой пророк сказал от лица Божьего: "Я … умножал видения" (Осия 12:10), т.е. являлся различным образом. Но если бы являлось само чистое существо Божье, то оно не являлось бы различным образом; а так как по снисхождению Бог являл Себя пророкам, то таким, то другим образом, принимая виды, соответственные различным временам, то он и говорит: «видения умножих и в руках пророческих уподобихся», т.е. являлся не так, как есть, но принимал такой образ, какой могли видеть созерцавшие. Так, ты видишь Его то сидящим, то вооруженным, что имеющим седые волосы, то в тихом ветре, то в огне, то показывающим задняя свои, то на херувимах и в образе, подобном веществам металлическим, светло блестящим. Впрочем, почему Он является то вооруженным и окровавленным, то в огне, то показывающим задняя, то не небе, то на престоле, то на херувимах, – об этом говорить теперь не время, чтобы второстепенный предмет не занял нас больше главного. Теперь же необходимо сказать о настоящем видении. Для чего Бог является здесь сидящим на престоле и притом окруженным серафимами? Он приспособляется к обычаю человеческому, так как и речь Его обращена к людям; Он намеревается изречь определение о делах великих и о всей вселенной, равно как и об Иерусалиме, и произносит двоякий приговор, и приносящий наказание городу и всему народу, и возвещающий благодеяние вселенной, великие надежды и бессмертные почести.

2. Судьи имеют обычай – делать это не тайно, а восседая на возвышенном месте, в присутствии всех, при поднятых покрывалах. Подобно им Бог повелевает предстоять пред Ним серафимам, восседает на высоком престоле и таким образом произносить определение. А дабы ты убедился, что это не догадка, а таков обыкновенно образ Его действий, я постараюсь объяснить это и из другого пророка. Так у Даниила, когда также надлежало произнести великое определение о бедствиях и наказаниях иудеев и о благах, уготованных вселенной, также является престол светлый и славный, и предстоящее множество ангелов и сонмы архангелов, и сидящий вместе (с Всевышним) Единородный, и открываются книги, и протекают огненные реки, и вообще представляется подобие судилища (Дан. гл. 7). Все это сходно с тем, о чем говорится здесь, или даже пророк (Даниил) еще яснее возвещает, так как времена его были ближе и пророчество уже достигало самых дверей (исполнения). Впрочем, оставив трудолюбивым сличать и сравнивать это и изучать общность того и другого пророчества, мы старательно займемся, как я сказал, предложенным пророчеством, объясняя по возможности каждое слово. Тогда сказанное будет и для нас и для вас более ясным. Что же говорит пророк? "Видел Господа сидящего". Сидение на престоле всегда служит знаком суда, как говорит Давид: "ты воссел на престоле, Судия праведный" (сел еси на престоле, судяй правду) (Пс. 9:5); и Даниил: "поставлены были престолы…судьи сели" (Дан. 7:9, 10). А простое сидение, по выражению пророка, служит знаком другого. Чего же именно? Твердости, постоянства, крепости, неизменяемости, бессмертия, бесконечной жизни. Потому он и говорит: Ты сидящий во век, а мы погибающие во век.[1] Ты, говорит, пребываешь, существуешь, живешь, остаешься всегда одинаковым. А что он сказал это не о сидении на престоле, ясно видно из противоположения; он не сказал: мы стоящие, но: погибающие. Сидеть же на престоле значит судить. Потому пророк и видел Его сидящим на престоле высоце и превознесенне; или тем означается одно, а этим – другое. Престол Его был «высок», т.е. велик и чрезвычайно обширен, при «превознесен», т.е. казался на невыразимой высоте и выше его. «И исполнь дом славы Его.» Какой, скажи мне, "дом"? Храм; так как оттуда началась вражда, то справедливо и в этом чудном видении Бог является сидящим там. "Славой" же пророк называет здесь блеск, неприступный свет, которого он не мог выразить словом, и потому назвал его славой, и не просто славой, но славой Божью. "Вокруг Него стояли Серафимы" (ст. 2). Кого он называет серафимами? Бесплотные силы горных существ, которых добродетель и блаженство можно видеть из самого их названия; в еврейском языке "серафим" значит: "огненные уста".