Текст книги "Бес и Шаман"

Автор книги: Ио Меркушин

– Не спи, а то тебя снорк поцелует, – усмехнулся Кобра, глядя на ошарашенного Карлоса.

– Хорошая у тебя реакция! – только и смог сказать сталкер, вытирая с противогаза бурую гнилую кровь мутанта.

– На том и стоим.

Наконец на экране ПДА появились две точки, подсвеченные зеленым, идентифицированные, как Бес и Вар. Сталкеры передвигались медленно, но Карлос и Кобра были довольны и тем, что их путь не был напрасен. Высовываться не торопились. Карлос помнил штуку с ПДА, пока не пытаешься выключить или напротив запустить чужой КПК, он будет подавать четкие сигналы твоего присутствия, а меж тем нести его может любая нежить.

Кобра еще на базе «Свободы» успел сообщить Карлосу пару назидательных историй о том, как мародеры охотились за сердобольными сталкерами, посылая SOS с украденных ПДА – ведь SOS всегда единственная команда, которую можно послать, не прибегая ко включению прибора. Это сейчас местные умельцы стали встраивать защиту от несанкционированного доступа, распознавание по голосу, а особо навороченные модели могли похвастаться распознаванием отпечатков пальцев, но где новичку достать денег на такие навороты? Вот и пропадали сталкеры, как говорится, штучно и пакетиками да еще и ни за что.

Вар и Бес приближались, и теперь их можно было рассмотреть в бинокль. Да, это были именно они, ни какие-нибудь чернобыльские псы, зомби или мародеры. Сердце Карлоса болезненно сжалось. Сомнений не оставалось. Бес был его братом. Как он мог не заметить этого на болоте? Впрочем, памятуя его тогдашнее состояние, это было вовсе не мудрено.

Глава 9

Мы проделали нелегкий путь до Янтаря. Такое ощущение, что все невзгоды, которые могли случиться, случились. Сперва главной преградой на пути к Янтарю был пухопад. Ума не приложу, каким ещё словом можно охарактеризовать облако жгучего пуха, которое обрушилось на нас. Комбезы не подвели, но это было только начало. Точно чертики из табакерки, не обнаруженные ПДА, появились военные. Нам удалось уйти от них ценой очень больших усилий. Один из автоматов Вара вышел из строя. Я-то дурак, не мог взять в толк, зачем он таскает с собой второй, видать, бывало такое и раньше. Но военсталы тоже, знаете ли, не лыком шиты – воспользовавшись нашей заминкой, накрыли нас таким огнем, которого я за все два года в Зоне, наверное, еще не встречал.

Одна из шальных пуль достала Вара. Но тот родился не то что в рубашке, наверное, в бронежилете десятого класса! Потенциальная смерть раскаленным кусочком металла застряла между двумя защитными пластинами – кевларовой и легкой бронированной, анахронизмом, подобранным Варом для смеха, да и таскал он ее на себе больше для понтов, чем для защиты, а вот гляди ж ты!

Эта досадная неудача вывела его из себя, и, против обыкновения, Вар был весьма жесток в этой разборке с военсталами. Костюм его был теперь не герметичен, и, кажется ребро-таки треснуло… перебинтовываться было решительно некогда, поэтому он вколол обезболивающее и залил дырку специальным герметиком. Теперь пуля намертво вцепилась в костюм и защитные пластинки.

– Бес, стукни меня по лбу, если все это простые совпадения!

Но, когда до Янтаря оставалось километра три, произошло событие, которое, несмотря ни на что, заставило нас существенно ускориться. На бег переходить мы не могли из-за Вара, но прошли довольно споро почти до самой лаборатории. А дело было в том, что от Волка пришел сигнал SOS и, если верить датчику, находился он аккурат на пути к ученым.

– Сдается мне, – сказал я, ускоряя шаг. – Что топаем мы прямиком в заботливо расставленные кем-то сети.

– Когда у нас по-другому было? – сцепив зубы, проворчал Вар. – Вспомни освобождение Макинтоша хотя бы или сделку с бандитами у депо. У нас всегда и всё не слава богу. Я настолько привык к этому, что удивился, если бы тут не было подставы.

На ПДА сообщений целесообразней было не скидывать, хотя мне очень хотелось предупредить ребят о готовящейся ловушке, но, думается, они и сами осознали это, поскольку из укрытия не высовывались, руками не размахивали и сообщений не отсылали. Адекватные ребята, и то ладно, а то с этими свободовцами часто не знаешь чего ожидать. Даже если исключить инцидент на болоте – хотя едва ли я когда-нибудь смогу его исключить – престранные это были ребята! Не такие, конечно, как монолитовцы, но о тех вообще мало кто что-то мог рассказать. Все они отчасти напоминали недохипповавших яппи, вышедших на пенсию раньше срока, при этом обзаведшиеся охотничьим ружьем, дабы стрелять по консервным банкам. Нет, я не спорю, встречались среди «Свободы» и целеустремленные личности, но со временем все больше их оседало либо в «Долге», либо в когорте одиночек.

Мы сбавили ход и медленно выдвинулись из-под защиты деревьев. Пусть потенциальный противник видит, что мы ничего не подозреваем и не торопимся. Правда, если где-то здесь залег снайпер, шансов у нас собственно нет.

Когда мы были приблизительно на середине пути, свободовцы так же начали движение навстречу. Все это напоминало мне кадры из какого-то нелепого боевика, но я сдержался, чтобы не прокомментировать ситуацию. До моста оставались считанные метры, «свободовцы» остановились, мы сделали то же самое. Мне сделалось совсем не до смеха, я нутром чуял, что нужно уходить. Мы стояли, вперив взгляды друг в друга, будто бы передавая информацию… мне кажется, такое возможно только в Зоне, по тому, каким был синхронным прыжок вниз, к небольшому болотцу. Пусть лучше снорки, чем взрыв кумулятивных снарядов и ударная волна, подгоняющая в спину.

Вар вполне профессионально выполнил перекат, я же, напротив, шмякнулся, распластавшись – подходи, голодный снорк или чернобыльская собачка, кушай! Блюдо «Сталкер-раздолбай» подано! Сверху на нас посыпалась бетонная крошка, комья земли и еще какой-то дряни. В полуметре от меня вонзился кусок арматуры. В голове звучали слова Вара: «И чего, так и будем тут лежать? Сваливать надо, пока цел!».

Сигнал Волка был здесь особенно четким. Какого? Кто-то пытался покончить таким образом с нами и с ним? Из-за того, что мы имели возможность пронаблюдать работу S-поля?

Однако Волк был жив и находился, скорее всего, под мостом в трубе, которую ученые обычно использовали для того, чтобы проводить какие-то измерения по двум берегам местного болотца, считая такой путь наиболее безопасным, в отличие от наземного.

Свободовцы были слегка контужены, но уже приходили в себя. Видимо, они тоже получили сигнал от Волка, посему практически синхронно с нами приступили к разбору небольшого завала, образовавшегося вследствие взрыва. Волк мог быть ранен, кто его знает, что там внутри? Зомби часто сюда заглядывали да и снорки в период гнездования не брезговали этим убежищем.

Мы работали слаженно и быстро. Вар прикрывал наши спины от возможных атак. Хорошо, что блоки были не такие большие, да и оползня грунта не случилось, иначе вовек бы нам не справиться, а с другой стороны мог приближаться противник.

Когда проход был свободен настолько, что можно было проползти на четвереньках, я крикнул, что я иду, за мной ломанулся один из свободовцев, врубив мощный фонарь, что было весьма кстати.

– Бес, ты ведь Бес, да? – на ходу спрашивал он, – мне надо с тобой поговорить.

– Потом, – бросил я, ускоряясь, насколько это было возможно.

Мы наддали и спустя несколько метров, выметнулись в гулкую бетонную трубу, которая когда-то предназначалась для слива воды. Здесь можно было не пригибаться, встать в полный рост; Волка не было видно, должно быть, за изгибом.

Кинув взгляд на детектор аномалий, я двинулся вперед. Стрелять тут – гиблое дело, нечаянный рикошет может стоить стрелку жизни, поэтому перед собою я выставил нож, а не автомат.

Картина, представшая нашим глазам, поразила меня. Волк точно коконом или пузырем был окутан непонятной субстанцией. Неподалеку от него стоял прибор, генерирующий светло-синее сияние, которое переходило в непонятного вида оболочку. Я не знал, как это работает, но порыв мой был прост и естественен, я направился к прибору, крикнув «свободовцу»:

– Прикрой!

Все дальнейшее произошло настолько стремительно, что я не успел толком вникнуть в то, что произошло.

– Не трогай! – крикнул Волк, – надо регулятор…

Что надо было сделать с регулятором, я так и не узнал, поскольку раздался хлопок, и все пространство заволокло сизым дымом. В воздухе чувствовался запах горелой проводки, каких-то химикатов и кислот. Я ничего не видел, едкий дым вызывал слезотечение. Я на ощупь надвинул противогаз, и только проведя цикл очистки воздуха в маске, смог трезво оценить обстановку.

Непонятным образом я очутился в темном помещении, которое абсолютно точно не было трубой на Янтаре, и вообще на все, виденное мною в Зоне, похоже не было. Я не был связан, и вся моя обмундировка была при мне, что наводило на весьма странные мысли о природе произошедшего. Было ли это влияние контролера или той странной штуковины, которую я видел перед тем, как очутился здесь?

ПДА вел себя крайне странно, выдав мне непонятную карту странного помещения. Но ведь раньше я не бывал здесь? Включив прибор ночного видения, я осторожно продвигался вперед, взяв автомат на изготовку и переведя его в режим стрельбы короткими очередями.

Здание было пустым и незнакомым, но у меня не оставалось сомнений в том, что оно вполне обитаемо. Я шел по длинным коридорам, убранным в стекло и пластик, где по стенам змеились провода коммуникаций, убранные опять же в эргономичные короба. Жизненных форм на детекторе обнаружено не было, а я продолжал движение, следуя загруженной схеме.

Недолго думая, я ввел координаты «100 рентген» для хоть какой-то идентификации моего места расположения. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что бар находится не более чем в двух километрах пути отсюда! Стало быть, я все еще находился на Янтаре! В голову лезла разная чушь вроде параллельного измерения и подземного бункера-лаборатории; спустившись еще на один этаж, я подумал, что вторая версия исключена, поскольку, судя по схеме, выход из здания был неподалеку, а ведь я спускался, а не поднимался.

В ПДА все знакомые контакты числились Off line, и отчего-то были удвоены. Кроме них, было множество людей, которых я никогда не встречал. Такое чувство, будто я схожу с ума, только полностью отдаю себе отчет в происходящем. Может быть, мне монолитовцы мозги промыли?

Наконец под одной из дверей я заметил свет. План родился молниеносно, я поспешил в ее направлении, намериваясь ворваться в помещение, где, как я предполагал, могу найти ответы на терзающие меня насущные вопросы. Хочешь рассмешить Черного сталкера – только подумай о своих планах. Дверь распахнулась точно перед моим носом, чуть не засветив мне в лобешник. На пороге стоял тщедушный лаборант в ленноновских очках и тупо ржал надо мной! Честное слово, хотелось расстрелять поганца на месте.

– Дядь сталкер, блин, я над тобой уже с полчаса угораю. Новенький что ли?

В этот момент я понял, что означает выражение Сидоровича «бывают дни, когда нужно лечь и не вставать». Наверное, это был один из таких дней. Даже не наверное, а абсолютно точно.

– Мальчик, а ты, собственно, кто?

– Не смешно уже… ты ствол-то убери, а то включу инверсионное поле, мало не покажется, и не факт, что обратно атомы твои встанут в том же порядке.

– Ты терминами-то не сыпь… говори лучше, где я.

– Приехали… пить надо меньше. Артефакты есть? Если да, давай показывай… ходят тут всякие…

– Не понял.

– Если нет артефактов, то давай-давай, выметывайся, нефиг тогда в лабораторию приходить, если товар не принес. Скажи еще спасибо, что я тревоги не поднял, когда тебя на камерах слежения заприметил…

– Спасибо, – на автомате произнес я. Я вообще вежливый, особенно когда меня отчаянно давят интеллектом и мне кажется, что еще немного, и мозг напишет мне записку: «уехал, вернусь не скоро».

– Вот, а теперь про товар, – на автомате я заглянул в контейнер, не забыв убрать оружие, отдал пареньку пару бенгальских огней, за что получил несколько сотен «убитых енотов». – Так бы сразу… а то шляются тут всякие с автоматами, чатиться мешают.

– Угу, – сказал я.

– Выход там, – показал парень в сторону двери. – Направо и еще раз направо… в следующий раз заходи через дверь, называй номер 112, и проходи прямо ко мне, герои они на передовой нужны, а нам нужны результаты, понял?

Я кивнул. На самом деле, я ничего не понял, но прошел в указанном направлении. Только что я совершил ряд непростительных ошибок. Наверное, мой ангел-хранитель бьется лбом о железобетонные конструкции. В последнее время, я подозреваю, такое поведение для него особенно характерно.

Мне доводилось слышать рассказы про сталкеров, которые зашли в дом, где их, скажем, выброс застал, а вышли в другом мире. И будто там и Зона другая, и люди все другие. Или похожие на тех, кого они знавали прежде, но все равно не те. И будто выход один – найти «звезду-полынь» и сигануть с ней, родимой, в аномалию «воронка».

Но что-то я не припомню столько народа, которые находили от 3 до 9 килограммов почти чистой платины и возвращались овеянные легендами и славой. Скорее, байки это все, не иначе.

На выходе из странной лаборатории я заприметил стенгазету, на которой был так называемый «Уголок сталкера», где на липких бумажках-стикерах воины Зоны оставляли послания друг другу или им оставляли послания местные ученые. В основном здесь были развешены заказы на те или иные артефакты. Несколько записок о поиске друзей и набор в группы, дабы, о, да, притча во языцех, идти к монолиту, куда же еще?

Но один стикер, полуистлевший желтый листок, держащийся на скотче, почему-то привлек мое внимание больше других. На нем были написаны стихотворные строки:

 
Мне сегодня так тесно стало
Средь берез и высоких сосен.
Заголяется лес усталый —
Это в Зону приходит осень.
Заставляет она стыдиться
Человека своих деяний,
Осень – время, когда не спится,
Осень – время для расставаний.
Я гляжу, мы здесь часто бывали,
Отбиваясь от мародеров.
Ночевали в канаве, дневали,
Ожидая, кто чьих укоров.
След от пули – последний выстрел,
Нашей жизни нелепая правда —
В янтарь смол сосны мною втиснут.
На меня еще будет управа.
Осень в Зоне – куда уж горше?
Осень здесь никогда не проходит,
А с годами не стало больше
Тех надежд, что приют находят.
Все как раньше; рука на прикладе,
Как вчера и как будет завтра.
Что-то в юном сталкера взгляде
Мне не нравится искра азарта. [4]4
  27.10.2009


[Закрыть]
 

После текста стихотворения стоял знак копирайта и мое имя. Недолго думая, я сорвал лист, и, положив его в нагрудный карман, вышел в сгущающиеся сумерки.

Карлос с трудом открыл глаза. Вокруг стояла гулкая тишина. Слышалось, как где-то вдалеке капает вода из неплотно завернутого крана. В воздухе витал запах лекарств и чего-то полузабытого, не то типографской краски, не то разведенных чернил.

Сталкер поднялся на ноги и осмотрелся вокруг. Из большого окна в конце длинного коридора пробивался неяркий свет. Сперва Карлос подумал, что попал в какую-нибудь плохо изученную аномалию и отсветы дает либо взошедшая луна, либо аномалия, но он ошибся. За окном обозначился фонарь. Самый обыкновенный, какой около его подъезда горел много лет и переживал многократные замены ламп…

Где были те беззаботные дни? Карлос будто очнулся, понимая, как далеко ушел от привычного уклада вещей. Его окружала постоянная борьба и смерть, и все это казалось ему совершенно нормальным. Правильно ли было его новое мировосприятие, или …?

Когда удивление пошло на убыль и мозг его худо-бедно, но адаптировался к новым обстоятельствам, сталкер подошел к окну.

Во дворе не было ничего интересного. Деревья, хозяйственные постройки, «Волга» старого образца и редкая растительность, торчащая из подобий клумб. Этаж был третий, не выше; теперь стоило найти выход из этого странного здания. Более всего оно походило на какой-то советский НИИ или на КБ, такие выводы Карлос сделал, исходя из того, что потолки были очень высокими, коридоры длинными и запутанными. В запутанности ходов сталкер убедился почти сразу, когда попытался разобраться в схеме эвакуации, висящей на двери. Он попытался сфотографировать ее с помощью камеры, встроенной в ПДА, но с первого раза не получилось, и тут его взгляд упал на странную надпись в углу схемы: 04.12.1985, подпись «Главный инженер Сиденко А.И.».

На мгновение Карлосу показалось, что пол уплыл из-под ног. Этого не может быть, потому что не может быть никогда! Зона не могла сыграть с ним такую злую шутку! Сталкер расстегнул ворот комбеза, чтобы вдохнуть побольше воздуха и прийти в себя. Может быть, произошел взрыв, а его бездыханное тело сейчас лежит на мокрой стылой земле в трубе при переходе на Янтаре, а астральная оболочка улетела черт-те куда… но в таком случае здесь должно отсутствовать одно из измерений нормального, так сказать, времени и пространства.

Звук был, цветность и резкость присутствовали. Карлос чувствовал запахи. «Значит, – рассудил он здраво, – я не должен понять вкуса». Чтобы немедленно убедиться в своей правоте, сталкер достал из кармана пачку галет, закинул одну в рот и выругался:

– Черт!

Эхо подхватило его голос и волной отразило от гулких сводов потолка. Карлос шел по нескончаемым переходам, временами заглядывая в незапертые комнаты и кабинеты. Сомнений не оставалось: он действительно попал в прошлое, более чем на двадцать лет назад. На столах у сотрудников все чаще стояли печатные машинки, лишь в одной комнате ему удалось найти электронное устройство с гордым названием «ЭВМ-521». Что значила эта аббревиатура, он, разумеется, так и не вспомнил. Как будто было что-то такое в армии, но точно судить он бы не решился.

Сейчас все телефонные аппараты молчали. Они не казались предметом декорации или анахронизмом лишь потому, что большинство были новыми, а их пластмассовые диски еще не тронул желтый никотиновый налет.

Когда Карлос миновал очередной пролет, он понял, что приближается к столовой. Здесь на больших растяжках замерли лозунги: «Слава труду!» и «Пятилетку в четыре года!». Все дышало социализмом, и в воздухе не чувствовалось безысходности первых лет перестройки. Красный цвет был красным, синий – синим, СССР еще не потускнел под волною глянцевого западного мироощущения. Сталкеру хотелось плакать и смеяться. Вспомнилось чье-то сообщение в аське, нелепый статус, поставленный за целую вечность до того, как он попал в Зону, за много дней и ночей до того, как он попал сюда. Один из его друзей написал: «Борешься против системы? Раковая клетка тоже борется…».

Свернув за угол, он увидел ряды умывальников, у каждого из них лежал кусочек обычного глицеринового мыла, тогда еще не знали, что допустимо только жидкое, что через обычное мыло можно заразиться вирусом птичьего гриппа, например.

Карлос прошел между рядами столов и стульев. Все было просто, но чисто – так, как он помнил из детства и юности. Он знал, что в столовой обязательно есть выход на улицу, и он, перемахнув через раздаточный столик, оказался на кухне. Ему пришлось немного побороться с соблазном, чтобы не заглянуть в огромный рефрижератор, но сталкер справился с собой, лишь прихватив с полки газету за 20 марта 1986 года.

Дверь, ведущая наружу, оказалась запертой. Однако он не растерялся: порывшись в разгрузке, отыскал отвертку и с помощью столь нехитрого инструмента проложил себе путь на волю.

На улице было по-весеннему свежо. До рассвета, судя по сгустившимся сумеркам, оставалось совсем недолго. «Ничего не бывает просто так, – подумал Карлос. – Наверное, я здесь зачем-то. Не затем ли, чтобы уберечь Игоря Юрьевича и его подопечных от печальной судьбы пионерской аномалии? Плохо это или хорошо – это в любом случае лучше, чем ничего не делать».

Карлос понимал, что сейчас, стоя на пороге другого времени, не должен дискредитировать себя в глазах его обитателей, поэтому, не размышляя более, снял комбинезон, убрал оружие в рюкзак, туда же отправилась разгрузка и бронежилет. На себя же он надел комплект одежды, в котором прибыл в Зону. И зачем столько времени таскал его с собой – непонятно. Конечно, джинсы могут вызвать не нужный интерес, однако все лучше, чем разгуливать в камуфляже, вооруженным тем, чего еще не изобрели.

Надежно припрятав рюкзак между сложенными во дворе бетонными плитами, сталкер обогнул здание и направился к воротам, но тут его внимание привлекла довольно странная деталь, никак не вписывающаяся в окружающее пространство.

Обширная производственная территория, с корпусом не то НИИ, не то КБ выглядела типично и вполне вписывалась в общие представления о СССР, но одни ворота, ведущие в глубь территории, выглядели ржавыми, изъеденными коррозией. Подойдя поближе, Карлос увидел знак, предупреждающий о радиационном заражении территории, и надпись «Запретная Зона. Без спецоборудования и сопровождения проход запрещен!». Сталкер был заинтригован и озадачен, безумная мысль озарила собою его сознание. «А что, если Зона – вовсе не следствие аварии на ЧАЭС? Что, если все это было много раньше?». Неясным оставалось одно – что же делать? Отправиться на поиски пионерского отряда и его вожатого или узнать, какое прошлое было у Зоны?

План был прост, как все гениальное. Если верить датам в газете, тогда он проходил службу в советской армии, стало быть, вполне мог быть направлен сюда для оказания посильной помощи. Беда с отсутствием документов может разрешиться сама собою! Карлос вернулся к рюкзаку и меньше чем через три минуты он был вновь экипирован. С легкостью распахнув ворота, он сделал первый шаг в Зону-1986.

Пейзаж за воротами был едва ли отличим от Зоны при ЧАЭС, только пространство просматривалось, как говориться, на все четыре стороны. Если бы ни хлам и разные проржавевшие и обветшавшие конструкции, то «слепых пятен» совсем не было бы в круговом обзоре. У Карлоса создалось впечатление, что все это он уже видел, все это он уже знает и все эти странные предметы, наваленные в кажущемся беспорядке…

В двадцати шагах посверкивала электра, где-то за остовами бочек слышался рык, судя по тембру – слепые псы. Сталкер сосредоточился. Окружающее пространство поплыло перед мысленным взором, разделилось на сектора и приняло рубиновый оттенок. Снова, как при беседе с Гуру на крыше, он видел потоки энергий. Зона откликалась на его вибрации, позволяла ему быть, обтекая его сознание, точно неспешная река. В Зоне чувствовалась молодость и решимость, по ощущениям она была похожа на подростка, только что закончившего школу и готовящегося выйти во взрослый мир. Она виделась Карлосу наивной и открытой для исследований. Стая слепых псов высыпала к его ногам. Рука сама по себе дернулась к автомату, но собаки вполне дружелюбно виляли хвостами.

Карлос не открывал глаз, чтобы не прогнать ощущение единение с окружающим миром, а когда все же решился взглянуть на то, как обстоят дела на самом деле, не поверил своим глазам. Над горизонтом уже вставало пыльное солнце. Вдалеке, на востоке, в его лучах виднелось очертание ЧАЭС, его сложно с чем-либо перепутать. От ЧАЭС Карлоса отделяла километровая Зона-1986, и трехметровый забор, забранный сверху колючей проволокой.

«Быть может, я должен предотвратить катастрофу? – раздумывал сталкер. – Имею ли я право вмешиваться в ход истории? Или же я здесь лишь для того, чтобы увидеть все своими собственными глазами?». Вопросов было гораздо больше, чем ответов.

Пока Карлос видел некую экосистему, отличную от земной, но не настроенной враждебно. Может быть это то, ради чего он здесь?

Пока гость из будущего исследовал Зону-1986, он и не заметил, как прошло около половины дня, солнце выпрыгнуло из-за горизонта и начало припекать. В Зоне обычно редко, но все же выдаются солнечные теплые дни, но и те похожи больше на сентябрьские или даже октябрьские – последние теплые денечки в запериметрье, а здесь дыхание Зоны еще не стало зловещим, оно непонятным образом дарило ощущение безопасности, насколько это вообще было возможно. Точно живое существо, с помощью своих отпрысков исследующее окружающий мир, любопытное и не предрасположенное к насилию, несмотря на многочисленные ловушки и опасности для человека.

Когда Карлос направился в обратный путь, обойдя практически всю Зону-1986, к его ногам вдруг выкатился странный предмет, предстающий собой спрессованные и причудливо изогнутые сильной гравитацией остатки растений и почвы. Это был артефакт «медуза», образующийся в аномалии «трамплин». Сталкер повертел его в руках, поблагодарил Зону за такой подарок и решительно зашагал к воротам, положив находку в контейнер на поясе.

Стоило мне выбраться из здания, как я оказался в весьма странном мире. Ощущение было знакомым и в то же время Зона, лежавшая впереди была непохожа на ту привычную, знакомую, что осталась где-то далеко у Янтаря.

Что же это такое? Где я очутился? Что меня ждет? Как всегда, ориентируемся по ситуации. Я ухмыльнулся самому себе. Нужно было двигаться. Ночевать в незнакомом месте не хотелось бы, но, так как усталости я не ощущал, продолжать движение было несложно. Прибор ночного видения отказал, ПДА показывал неизвестно что и постоянно вырубался. Датчик питания показывал, что батарея истощилась.

Я решил подзарядиться от первой же электры, которую встречу – эх, это была плохая идея. Отойдя от загадочной лаборатории на приличное расстояние, я достал небольшой моток проволоки, на самом деле, я ее ношу с собой на той случай, если придется срочно починить одежду, обувь или рюкзак. Как известно, зачастую весь мир держится на честном слове и скотче. Но теперь я решил использовать проволоку как зарядное устройство для аккумуляторной батарейки ПДА.

Какой был фейерверк! Ни пером описать, ни вслух произнести. Я думаю, о моем местонахождении не был оповещен в тот момент только ленивый. И вот не мог я себе на вопрос ответить, на хрена оно мне? В разгрузке ведь лежал запасной элемент питания! Вот он, пытливый ум. На всякий случай я схоронился за ближайшим кустиком, в глубине души надеясь, что ни ученые, ни какие-нибудь местные футурологи не слетятся посмотреть, что это так красиво сделало «бдыщ».

Убедившись в том, что продолжения фейерверка никто смотреть не пришел, я стал медленно отползать к другому, не менее чахлому кусту. Решил, что так отодвинусь от разряженной электры метров на двести, а потом сориентируюсь, что к чему. План мой, однако, провалился почти сразу: ПДА и детекторы я еще не включал, двигался почти вслепую, полагаясь на слух. Откуда было мне знать, что я не один такой «везучий» в эту безлунную ночь? Стоило мне скатиться, как подо мной неожиданно возникло нечто мягкое. И молвило человеческим голосом, жалобно так: «Бля…».