Текст книги "Оверсайз. Приятки с моллионером (СИ)"

Автор книги: Инна Максимовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Да черт его знает, чего он орал, я его пальцем не тронула. Не вылезла даже из кустов.  Это он обещал трусы с меня снять, гад. Снималка не доросла, – пробухтела я, натягивая на голову, протянутый мне шлем и судорожно затягивая ремешок под подбородком. Сегодня явно не мой день. Ехать на мотоцикле с чокнутой бабой даже страшнее, чем лететь до города на чертовом реактивном ранце. Я взвыла, когда железный конь, ревя как раненый верблюд, сорвался с места и постаралась не сдохнуть от инфаркта.

Когда-нибудь я остепенюсь. Наверное. Осяду дома, обзаведусь потомством, буду вязать носки и печь беляши. У меня будет муж. Такой же, как у подавляющего большинства женщин – пузатенький, слегка плешивый и всегда и все знающий, эдакий криворуки рукодельник. Мы будем ездить раз в год к морю. Планировать бюджет и копить на новую машину. Может быть у меня все это будет, если я останусь в живых после поездки на мотоцикле. Нет, с беляшами мужу придется обломаться, потому что скрюченными судорогой ручонками приготовить я их вряд ли смогу. С носками тоже попадос. А в остальном...

– Эй, ты чего затихла? – поинтересовалась мотогонщица и я только тогда поняла, что адский грохот стих, и перед глазами больше не сливается свет фонарей и фар встречных машин. Огляделась по сторонам. Тихий, знакомый двор, кошки в песочнице роющиеся и зыркающие в нашу сторону светящимися глазюками. Идиллия. Я слезла с железного коня, стараясь удержаться на дрожащих копытцах и молча пошла к покосившемуся козырьком подъезду.

Зря я думала, что покатушки на мотоцикле  – квинтэссенция кошмара. Нет, девочки, это просто милая экскурсионная прогулка по райским кущам.

Ба сидела за столом, по купечески накрытым к чаю. Даже самовар присутствовал. Кошмарус нагло возлежал посреди конфетно – бараночного великолепия, обожрато ходя распухшими от нагулянного жира боками. Даже не встретил меня бесстыдник усатый, только вяло махнул хвостом и потерся предательской мордой о бабулину руку.

– Хороший кот. Основательный,– задумчиво пробормотала Ба, проведя рукой по облезлому кошачьему боку. Чего это с ней?  Она же ненавидит зверье. – Такой же, как дед твой – облезлый. В него ты вся, внуча. И красотка такая же. Бланш под глазом – ваша фамильная особенность. Ты садись, садись. Телевизор вон включи. Там уже часа полтора такие новости интересные транслируют. И вот что интересно мне, внученька, – улыбнулась ба, и мне показалось, что у нее из оскаленной пасти сейчас полезут клыки, как у драконихи. Улыбка бабули леденила кровь и рвала в тряпки ушедшую в пятки душу. – Как ты умудрилась дожить до своих лет со своим врожденным идиотизмом,– проорал божий одуван так, что мне представилось что я лечу в пропасть вместе с вагонеткой оторвавшейся от аттракциона «Американские горки».

– Даже мне интересно стало,– хмыкнула Вангели я и повернула тумблер на доисторическом телевизоре.

Ба бесстрастно отпила глоток чая из ведерного бокала и снова погладила, мурчащего словно трактор, Марика.

Иногда, чтобы понять, что у тебя все прекрасно, надо создать себе миллион проблем, героически их преодолеть и глубокомысленно изречь – а все не так уж и плохо.

– Надо срочно найти фургон и скарабея, – прошептала я, рассматривая свою фотографию, транслируемую во весь выпуклый экран.– Ба, это не я. Ну честно.

Герман

Встреча с вашим тотемным животным не сулит ничего хорошего. Сегодня следите за своим здоровьем, особенно это касается мужчин по имени Герман, Григорий, Виктор. Вероятны всякого рода травмы, мигрени и обострения геморроя ( не обязательно физического. Ментальный тоже штука неприятная)

На любовном фронте намечаются перемены. Постарайтесь принять их правильно.

 Всегда ваша. Вангелия Светлая.

Конопатая – точно  ведьма. Летает на реактивной тяге – это раз, смотрит своими глазюками так, что хочется приворожиться к ней навсегда – два, ну и вишенка на торте...

– Эй, я же говорил, что найду тебя,– ухмыльнулся я гадко, подходя к шелестящим очень активно кустам. Девка хрюкнула, но промолчала.– Найду, и знаешь что сделаю? – поинтересовался вкрадчиво, раздвигая руками колючие ветки. Интересно, она не поранилась об шипы? Мысль о царапинах на белой коже меня совсем опустошила, и возбудила до кровавых мух в глазах. Черт, да какое мне до этого дело?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ей богу, она ведьма, я в этом уверился еще больше,  увидев два горящих красным огнем глаза. Девка снова хрюкнула и у меня по спине пробежал холодок. Два красных уголька сместились в мою сторону, и я почувствовал запах, совсем непохожий на тонкий аромат конопатой бестии. Воздух вонял зверем. Разъяренным зверем, если быть абсолютно точным. Что – то выкатилось мне под ноги. Я посмотрел вниз и увидел маленького симпатичного поросенка с полосатой спинкой.

– Привет, – глупо вякнул я.

Махина, выдвинувшаяся на меня из кустов заорала, как Чужой из всем известного фильма, выглядела эта тварь даже страшнее. Вонь стала нестерпимой и капли слюны на моем лице совсем не вдохновили к подвигам.

 Самым быстрым человеком на земле был признан Усейн Болт, кажется. Он развивал скорость среднестатистической лошади, и бегал как бог.

Биологический предел человеческой скорости примерно шестьдесят пять километров в час.

 Я побил этот предел, уделал красавчика Болта на два корпуса, и сломал все представления о скорости. И это при условии, что бежал я спиной вперед, стараясь не выпустить из поля зрения рычащую тварь, несущуюся на меня, как паровоз на Анну Каренину – неотвратимо и безжалостно. Сам Гиннес бы удавился, узнай он, что не зафиксировал такой рекорд – смесь человеческой скорости и глупости. Адский коктейль.

Чертов вепрь оказался быстрее моих ног и мыслей. Удар, чуть пониже поясницы подбросил меня на добрых полметра вверх. Я заорал, сгруппировался в воздухе, кувыркаясь, как манежный и свалился на спину ревущей машины для убийств. Кабан взревел и ускорился. Я вцепился в вонючую шерсть, плотно обхватив бока дикой свиньи ногами. Слава богу и папеньке, который заставлял меня проводить на ипподроме лучшие годы моего несчастного детства. Озверевшее животное ломанулось напролом, сквозь бурелом. И все бы могло обойтись, но...

 Тварь вылетела на шоссе, я взвыл увидев надвигающуюся на нас махину огромного грузовика. Расцепил пальцы, грохнулся об асфальт и борясь с надвигающимся беспамятством откатился в сторону, слушая яростный клаксон иностранного длинномера. Кабан оказался не столь расторопным. Послышался удар, яростный вопль зверя и только после этого я позволил себе смежить веки.

 Я убью эту бестию. Найду ее и черт с ними с деньгами отца. И вообще с сокровищами всего мира. Я ее убью, но сначала заставлю пережить такую же бешеную скачку. Она будет умолять о пощаде.

Очнулся я не скоро, судя по тому, что уже успели приехать службы полиции, скорая и спасатели. Поерзал на неудобной каталке. Слушая бубнеж.

– Да не пил я. Клянусь. Могу в трубочку дыхнуть. И запрещенных препаратов не принимал, я ж не идиот,– злился кто – то рядом.

– Ага. Конечно,– хмыкнул мужской голос.– Так я тебе и поверил, что мужик выскочил тебе под колеса верхом на кабане.

– Век свободы не видать, начальник, так и было. Он еще вопил что-то про грушу, и что он ее уроет. Садовод может, черт его знает.

– Груша, – простонал я, вспомнив последние события.

– Спокойно, вы помните свое имя? – склонилась надо мной симпатичная медичка.

– Груша,– промычал я, чувствуя себя разобранным на части.– Найдите мне Грушу. И Огурцу позвоните. Пусть землю роет, как кабан, но из – под земли достанет мне горячую киску. Дайте мне телефон, мать вашу.

 Девчонка поджала губы и исчезла из поля видимости. Наверное пошла за мобильником.

 С тех пор как это чертово исчадье появилось на пороге моего дома, моя жизнь превратилась в театр абсурда.

Глава 14

Аграфена

– Терпеть не могу абстракционистов и эксгибиционистов. Я их не понимаю,– проныла Туська, помешивая пальцем с длиннющим гелевым ногтем кофе в толстостенной чашке. Ложек она не признает. Считает, что так выглядит экстравагантно. Хотя, как по мне это отвратительно. Господи, я приперлась в эту галерею рискуя головой, меня ищут, явно не для того, чтобы угостить козинаками, а я сижу в арт – кафе и пью отвратительный смузи, похожий на жидкую грязь, и слушаю стенания о том, как наш бизнес летит псу под хвост. И виновата в этом со всех сторон я.

– Ну что это за баба, если у нее титька в ухе нарисована, да еще и маститная?  Фу. Экспрессионисты тоже конечно не фонтан, но там хоть ясно что откуда растет,– продолжила фонтан красноречия моя подруга и оттопырив мизинчик, поднесла к губам кусок фарфора.

Я не люблю такую посуду. Чашка должна быть тоненькой, с эмалью, а не похожей на орудие убийства. А в руках Туськи она выглядит еще более устрашающе. Смотрю на посудину, а думаю совсем о другом.

–И приоделась ты сегодня адски как чучело. Я тебя еле узнала.  Возможно в этих своих балахонах ты и выглядишь куртуазно и даже, может быть, своей в тусовке этого облезлого, хм...бомонда, но поверь, ни один мужчина не посмотрит в сторону дамы, одетой словно с чужого плеча,– продолжила делать мне мозг любимая подружка.– Кстати, тот мужик, который тебя объявил в розыск, он как? Лапочка? Или опять какой-нибудь Бармалей с чахлым подсолнухом в лапе? Зря ты конечно его уделала. Говорят он в больнице, и разумом помутился. Тебя с кабанихой сравнивает, это мне Катька сказала, она у Вальки узнала. Ну у той, которая медсестрой в больничке работает.  Он всем рассказывает, как скакал на лесной хрюшке, прикинь. Прям, я поэт, зовусь я Светик. или как там по тексту?  Пистолетик, ми...

–Хватит, я поняла, не продолжай бога ради.  Тебя только мой модный лук волнует? – хмыкнула я, одергивая ультра – модное худи цвета графит, поправила паричок из нефти, купленный мною у цыганки в переходе, и накладки за щеками проверила языком. Дура Туська какая, сплетни собирает, как бабка базарная.  В одном подруга права, смотрюсь я сейчас бомбически. Даже Ба промолчала, увидев меня сегодня. А если у этой язвы слов не нашлось, значит я превзошла себя. Но кабаниха – это конечно слишком. – Да я пальцем его не трогала. И, кстати, Пикассо один из самых дорогих художников мира. А прославился он именно своими произведениями, написанными в стиле...

–  Оооо, ты пришла поговорить со мной о веяниях в живописи? Или расскажешь мне, почему о тебе орут из каждого утюга, у меня на голове постоянно сидят какие – то придурки, ожидающие твою облезлую персону? Всех клиентов разогнали. Я убытки считать устала. Слава богу эти бандерлоги не смогли себя пересилить и не увязались за мной сюда. Хотя был еще вариант с библиотекой. Туда бы эти ведроголовые точно не сунулись,–  закатила глаза подруга, залпом опустошив чашку. – И кстати, твой любимы Пабло был извращенцем и бабником. А еще он мертвым родился. В общем, не забивай мне голову. В следующий раз только реалисты. Еще одну шедевру под названием «УЗИ груди любимой женщины» я не переживу. То ли дело Гоген с «Подсолнухами» своим.

– Ван Гог,– вздохнула я.

– Чего?

– Подсолнухи был и у Ван Гога. Слушай. Тусь,

– Правильно, у него были. А у тебя мозга как не было, так и нет. Козлевич, между прочим, неустойку с нас требует. Ты прячешься. И фургон...

– Вот, кстати, о фургоне,– икнула я, пытаясь вставить хоть слово в бубнеж Наташки.

– Вот кстати, да. Кто новый купит? Я приехала в поселок. А там нет нашей коняшки. Больше тебе скажу, на следующий день магазин твой вскрыли цветочный. Переломали все, а убытки кто будет возмещать? Я между прочим, тоже вкладывалась, – выпучила глаза подруга, мне аж страшно стало, что они у нее вывалятся, как у пекинеса.– Груня, корабль тонет – воды хватит всем. Кстати, смотри ка, мои конвоиры все же пересилили себя. Один из них просто лапочка. У нас даже был романтик один раз. Ну ладно. Пару раз. Но ничего серьезного. Без прониконовения в мою душу.

Я оглянулась, и увидела замерших в дверях, уже знакомых мне мордоворотов. Интересно, кто из этих «красавцев» лапочка по версии Туськи? Тот что на бородавочника похож, или дерганый, которого маньячила зовет Огурцом?

– Мне пора,– сдавленно вздохнула я, вскакивая с места.– Тусь, фургон очень мне нужен, слышишь?

– Ну, я в общем, давно уже, год назад, поставила на него маячок. Ты не подумай, не от того, что тебе не доверяю, просто...– замела хвостом подружейка. Надо же, во врать. Нет, ну ты подумай, это ведь именно та причина. Она мне не доверяет. – А сама виновата,– пошла в наступление паразитка. – Сколько раз ты его на парковках теряла? И у тебя тачку угоняли, вместе с чихуа –хуа клиента, между прочим. Так что нечего тут обиженную добродетель из себя строить, или благодетель, не помню  как правильно.

–Короче,– рявкнула я, наблюдая, как к нам приближаются медленным шагом два «лапочки, зайчика»

– Скину координаты на телефон,– расцвела в улыбке Туська.– Вали давай, я отвлеку мальчиков.

Долго уговаривать меня не пришлось. Я подскочила на пыточном стуле, и с места взяла в бодрый галоп.

– Ой, пупсичка,– донесся до меня голос Туськи. Поборов желание оглянуться и посмотреть, кто же все таки из этих двоих «пупсичка», я ввинтилась в толпу любителей абстракционизма и постаралась слиться с волнующимся бомондом. Пахнущим как свора бомжей на автовокзале в городке со славным названием Гниды. Доводилось нам с бабулей там ночевать однажды.

– Мадам, пардон за любопытство,  вы ищете черный выход? – заговорщически спросил патлатый парень посмотрев на шкафоподобных пупсиков, сканирующих пространство галереи рассеянными взглядами. Картины, кстати, и вправду вызывали оторопь. Уж на что я искушена, но мне кажется, даже у Огурца шедевры вызвали отрыжку и изжогу, потому что на зверской морде появилось растерянное выражение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Вы меня очень обяжете,– в тон художнику и судя по рубашечке, украшенной растительным принтом, заядлому растаману, ответила я.

– Давеча и меня вот так же ловили двое не очень приятных молодых людей,– хмыкнул парень и потащил меня в какой – то закоулок, как тот старичок – паучок. – Пришлось винта нарезать по этой же схеме. Сенека еще говорил, что деньги – это лишь проводники к желаемому. Ими надо управлять, а не служить им. Тоже торчишь этим бабки?

Я кивнула. Не рассказывать же бедняге. Что его проблемы, в сравнении с моими просто игры в песочнице.

– Вот продам картину и верну долг,– вздохнул мой провожатый,  толкнув маленькую дверцу, похожую на сказочную дверь в каморку старого шарманщика, тоже прикрытую холстом. Правда на картине не очаг был нарисован, а нога, почему – то растущая из уха странного мужика, похожего на цветастого петуха.

А на улице меня уже ждали. Я выползла из воняющего пылью подвала и взвыла. Первое, что бросилось мне в глаза, когда я вывалилась через щель в стене, размером с почтовую марку – шикарные лаковые ботинки, сверкающие так, что я чуть не ослепла.

– Ты же в психушке,– вякнула я куда – то в район дорогущих шнурков. Кабаниху я ему так и не простила, кстати. –Неужели сегодня день открытых дверей в богадельне?

– Затрудняюсь ответить на твой вопрос, но по всей вероятности да. Ты же ползаешь по подвалам, вместо того, чтобы пить вкусные таблетки. Кстати,  ты, как всегда, прекрасна,– прозвучал сверху нахальный, смеющийся бас. – А Огурец сказал, что это не ты. Не признал тебя, долго жить будешь, горячая киска.

– Лучше пусть я буду богатой,– фыркнула, тряхнув головой, как пони. Паричок свалился к ногам маньяка. –Я ж сбегу все равно, ты знаешь.

– Предложение у меня к тебе есть, оно кстати соответствует твоему последнему пожеланию про богатство,– хмыкнул Герман, как котенка подняв меня за шкирку. Ничего себе, это что – то новенькое.

– Порвешь мне худи, твоё последнее желание не случится,– рыкнула я, пытаясь понять, что за игру он затеял.

– Я куплю тебе миллион таких,– прошептал мерзавец. И его лицо вдруг оказалось так близко к моему, что я почувствовала пахнущий мятой жар дыхания, и аромат лосьона после бритья и еще черт знает что, от чего голова закружилась, как в детстве на карусели. Так и захотелось лизнуть этого чертяку в щеку, покрытую чуть поджившими ссадинами, или вцепиться зубами в треснувшую губу. Или...

 Его хватка вдруг ослабла, и глаза стали странно стеклянными и удивленными.

Я свалилась на землю, и почувствовала, как на меня сверху упал небоскреб, не меньше. Заерзала, пытаясь выползти из – под каменно тяжелого чего – то.

Маньяк не шевелясь лежал на мне, и весь воздух из моих легких кажется вышел и нечем стало дышать.

Посмотрела на небо, мысленно спросив всевышнего «За что мне все это?». Ответа не дождалась.

– Ты жива? Успел. Не зря пошел за тобой,– услышала я голос чертова растамана, который склонился надо мной, перекрыв возможность любоваться похожими на сладкую вату, облаками.

– Какого черта ты творишь?– прошипела, когда этот патлатый придурок скинул с меня бездвижного маньяка. Я чуть не взвыла от обиды, почувствовав легкость. – Чем ты его?

– Штативом от мольберта,– хмыкнул дурак. – Меня кстати Ходесом зовут, но ты можешь Адиком звать.

– Ооооо,– простонала я. Имечко, кстати, вполне подходящее, так кажется пса – цербера в древней мифологии звали. Прэлэстно. И как я умудряюсь собирать вокруг себя одних придурков? И что делать, если возле твоих ног валяется шикарный маньяк в лаковых ботинках, над тобой нависает Адик с треногой, а на хвосте висят две «лапочки» с физиономиями убийц?

Глава 15

Герман

В ваших делах намечаются подвижки-это определенно очень хороший знак. Возможно, уже сегодня вы сможете договориться с оппонентом. Если сумеете поймать. Не забывайте почаще оглядываться, во избежание травм и разочарований. А вот на любовном фронте намечаются проблемы. Невесть откуда взявшийся соперник, скорее всего порушит все ваши планы. Совет дня: не сдавайтесь, счастье само вас настигнет. Ваша Вангелия Светлая.

Ага, настигнет, собьет с ног. Не спрятаться, не скрыться, короче говоря.

– Шеф, вы как? – встревоженный голос Огурца показался мне хором райских херувимов. Что – то часто я стал по голове получать. Ну да, с тех самых пор, как эта киска ворвалась в мою жизнь, почти каждый день. Эдак я до наследства не доживу. Врежу дуба, так и не отловив эту конопатую нахалку.

– Каком об косяк,– пробухтел я, – вот скажи мне, Федя, ты кто?

– Я – человек,– гордо выпятил грудь дурак.

– Так, а еще?

– Еще – гражданин великой страны, член общества,– так и не поняв куда я веду, вякнул Федор.

– Ты начальник моей охраны, бодигард, чертов ты член...общества, – взревел я, вскакивая на ноги. – Объясни мне, почему я в который раз получаю по голове. Где ты бродишь в это время?

– Ну... Мы… Это...

– Что ты мычишь как корова? – взъярился я еще больше. – Девка где? Почему я не вижу ее сейчас? Где она? Ах, да. Она же свалила с тем, кто вырубил твоего босса, пока ты там строил глазки подружке моей горячей киски. Так ведь, а член...общества? Федя, я тебя уволю. Вот клянусь, еще один косяк, и ты станешь безработным.

– Ловят девку,– спрятав глаза пробубнил Огурец, явно я попал в яблочко в своих догадках о том, что этот придурок распускал павлиний хвост перед бабой, пока меня тут валяли в пыли.– И мужика этого...

– Мужика? – я аж задохнулся. Я то думал, что меня вырубила адская старушка, или кожаная ведьма. А тут еще мужик какой – то появился. Черт, мужик то откуда? И почему этот факт вызывает во мне такую жгучую ярость, смешанную с чем – то давно забытым, очень похожим на гребаную ревность, мать ее...

– Шеф, вы в порядке? – взволнованно спросил Огурец.– Шеф, может скорую? У вас так лицо перекосило от злости или от инсульта? Шеф?

Я не ответив зашагал по улице. Осознание сбило меня с толку. Ну как я могу ревновать эту идиотку к какому – то придурку? Кто она такая, вообще. Обычная, маленькая, конопатая нахалка, пахнущая конфетами. И эти ее маленькие ступни косолапые дурацкие, и ладошки, которыми она упиралась в мою грудь, такие трогательные, с розовыми, коротко остриженными ноготками. Да еще в придачу к ней чокнутая бабка. Не нужна она мне. Точнее – нужна, но только для того, чтобы найти флешку. А потом пусть валит на все четыре стороны. Мне никто не нужен. Не нужен. Снова совать голову в петлю я не намерен. Но выяснить, что за мужик был с глупой Грушей не мешает. И имя у нее дурацкое. Нежное, вкусное, идиотское.

– Шеф, мы отследили бабу,– заорал мне в ухо жизнерадостный бас моего начальника охраны.

– Еще раз назовешь ее бабой, я тебе ноздри вырву,– хмыкнул я, чем очень озадачил члена общества, блин. – Не спугните. Я хочу сам ее взять. Ну, то есть не взять, а сделать ей предложение. Тьфу ты черт, запутал ты меня совсем. Иди ты в пень,– рявкнул я, и зашагал к машине. Точно, удары по голове мне противопоказаны, так же как и скачки на диких кабанах, и общение с горячими кисками.

И ничего они ее не отследили. Эта хитрая лиса снова обвела вокруг тоненького пальчика, натасканных бультерьеров., которые сейчас рыли носом землю в каком – то задрипанном пригороде, где ей абсолютно не место.

– Я подгоню машину,– сказал Федя, проверив кофейню, в которой я расположился на предмет всевозможных опасностей для моей персоны.– Босс, не покидайте объект без меня. Я скоро буду.

Черт, Федя, сто раз говорил не называть меня боссом – недовольно проворчал я, делая глоток обжигающего лунго. В голове начало проясняться.  Откинулся на спинку удобного диванчика и уставился в окно. Она была там,  за мутным стеклом, в этой своей дурацкой растянутой кофте и с такими наглючими зелеными глазами. Пока ребята Огурца мчались к черту на рога, пытаясь загнать Груню, как дичь, она улыбалась какому – то придурку, и он ее приобнял за плечи, по – хозяйски, словно права заявляя. Господи, что она нашла в этом хиппи? Я вскочил с места, как ужаленный, забыв все наказы Феди и ломанулся к выходу.

– Убью, еще раз пальцем меня тронешь, и я насажу тебя на штатив, клянусь,– рявкнула моя горячая киска, как раз тогда, когда я появился на крыльце кофейни, и запустила в хиппи какую – то странную конструкцию, похожую на пыточный инструмент. Я пригнулся, оружие киски с грохотом врезалось в стекло, которое взорвалось миллионом осколков.– Адик, гадик, хиляем. Сволочь ты, цербер. Теперь еще и хулиганку нам припишут. От вас, мужиков одни проблемы. Ну чего ты руки распускать начал?

– Эй. Стой. Он что к тебе приставал? – взвыл я, и мне показалось что я сейчас взорвусь от злости. Груня замерла на месте, посмотрела на меня и закатила свои невозможные глаза.

– Беда не приходит одна,– изрекла нахалка.– Слабо у тебя удар поставлен, Адик.

– Я спросил, он приставал к тебе? – черт, да какое мне дело до чувственных игр этих людей?

– Я сама в состоянии справиться с этой проблемой. Эй, ты чего, маньяк? Не надо. Он же дурак просто, – хмыкнула малышка, встав прямо передо мной.– Герман, ты хотел мне что – то предложить?

Не сейчас, – рявкнул я. Сейчас мне жутко хотелось поймать позарившегося на мою киску козла и набить ему морду. Хиппи явно понял мои намерения, молча ломанулся во дворы.

– Слушай, а чего это ты так взъярился? – спокойно поинтересовалась наглая мерзавка.

– Потому что,– прорычал я, сграбастал ее в свои объятия и ...

Аграфена

– Что ты сделала? – загоготала поганка Вангелия, выслушав мой душещипательный месседж.– Знаешь, я думала, что Филлип Контос носит звание самого глупого человека планеты, но ты его переплюнула. Ты Грушка – человек косяк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я надулась как мышь на крупу и посмотрела на невозмутимую Ба, которая так энергично почесывала Кошмаруса, что у того волосы встали дыбом и начали потрескивать от статического электричества. На лице кудрявого кардинала блуждала людоедская улыбочка, от которой мне страшно захотелось свалить подальше, может быть даже за рубеж. Баб сейчас была похожа на мелкого курчавого дона Карлеоне. И даже кот у нее на коленях прочувствовал момент, клянусь.

А что уж я такого сделала то? Подумаешь. Когда маньяк меня схватил, я даже испугаться не успела. Точнее не так, я не испугалась, я почему – то расслабилась и поплыла. Ну да, мне так хорошо стало и как –то безопасно, что ли. А потом... Его губы вдруг оказались на моих. И я почувствовала вкус жвачки и соли морской. И испугалась, а точнее протрезвела вдруг. Короче, я его укусила. От неожиданности Герман вскрикнул и разжал тиски своих лап. Я почувствовала, что падаю. Черт. Лучше бы я свалилась и разбилась насмерть, ей-богу. Нет, я вцепилась пальцами в бедра ошалевшего маньячилы. Только вот падение не замедлилось, я упала на колени, стащив с этого придурка штаны вместе с трусами.

– Оуэыыы,– да, вот дословно то, что сказал чертов мерзавец.

А дальше? А дальше я вскочила на ноги, скуля и подвывая от позора и боли в ободранных коленях и пытаясь выдавить из памяти то, что мне довелось очень близко рассмотреть, вскочила и ломанулась куда глаза глядят.

– Стой, сумасшедшая, у нас так все хорошо складываться начало,– проорал мне в спину Герман, и дернулся в погоню. Я оглянулась, как раз тогда, когда он запутавшись в штанах начал заваливаться на землю. Черт.

– Фиг тебе.– пробубнила под нос и прибавила газу. Щеки горели, дыхание сбивалось. В общем, я никогда так быстро не бегала. Пришла в себя уже в вагоне метро, и только тогда дала волю горючим слезам.

Права шарлатанка, я позорница и человек косяк.

– Ну и как он? – ехидно поинтересовалась Ба.

– В смысле? – я икнула. Что эта старая извращенка себе позволяет? Совсем с катушек съехала. Надо бы бабулю проверить на деменцию, что ли?

– Ну, достойный противник, или так, морячок со шхуны? – вот старая шельма. Я снова почувствовала, как щеки заливает огненная краснота.– Достойный, значит. Ты бы хоть выслушала, что он тебе предложить хотел, прежде чем к своим экзерсисам переходить извечным. Может стоящее что. Ударение в слове стоящее на первый слог, а не то о чем ты подумала,– хихикнула старушка – язва.

– Да глупость какую нибудь,– вот честно, из моего горла донеслось позорное блеяние,  вместо нормального твердого голоса. От подкола любимой бабули стало дурно.– Поди, как герой дешевого боевика бы сказал: «Давай так, детка. Ты мне штучку, я тебе жизнь»

– Ааааа, щас сдохну, штучку? Теперь это так называется? – простонала Вангелия, вытирая со смеющейся  физиономии слезы.– Бедный миллионер, простите за оксюморон. Такие потрясения.

– Погоди, это ты всегда успеешь, сдохнуть то. Зубоскалить над внучей моей завязывай, только мне можно, – рявкнула Ба. Надо же, меня защищает, это что-то новенькое. – Я даже тебе помогу с удовольствием, но позже. А ты, Груня, завтра позвонишь своему ненаглядному.

– Он не мой,– всхлипнула я.

– Да, а как по мне, очень даже болтливый,– хмыкнула бабуля, и так активно начала гладить кота, что тот взвыл и сделал попытку слинять. Бедный Кошмарус. Все, кого начинает любить Ба обречены.

– Ни за какие коврижки не буду ему звонить,– упрямо выставила я вперед подбородок.– Он подумает, что я легкодоступная и дура еще.

– Ну, со вторым утверждением не поспоришь. Он это и так думает, скорее всего с самого вашего первого знакомства. Как там у вас в слоганах, «Ваша любимая киска» выполнит любое пожелание клиента? – разразился хохотом божий одуванчик, явно одержимый демонами. – Позвонишь, я сказала. Надо выслушать предложение морячка. А потом решим, как дальше жить.

– Эй, вы же не передумали с него требовать выкуп? – подала голос астрологиня.– Я тут только ради денег, учтите. Вы же не думаете, что мне нравится пасти ваши приключенческие задницы задаром? Особенно старую и вредную.

 Я замерла на месте, ожидая цунами и торнадо. Бабуля медленно поднялась со стула. Кошмарус зашипел и выгнул спину. Ну все, начинается.

Глава 16

Герман

Сегодняшний прекрасный день ознаменуется неожиданными встречами, приятными беседами и общением с нашими прекрасными «братьями меньшими».  Пушистики сегодня рулят. Деловые и романтические отношения сегодня в ретроградном меркурии, говоря языком обывателя в ж...Ну, вы поняли. Желаю всем восхитительного дня. Всегда ваша, Вангелия Светлая.

Она такая вкусная. Черт бы побрал эту конопатую мерзавку. И губки эти надутые, похожие на соблазнительные леденцовые конфеты со вкусом малины. И она не отстранилась, когда я попробовал их на вкус. Замерла в моих руках, засопела, а потом вцепилась зубками в мою губу. И меня просто унесло, словно выстрелом в самое сердце вырубило. Навылет, без возможности выжить.

– Хрен с ней с флешкой,– простонал я в маленькое розовое ухо. Увидел панику в глазах цвета охры, смешанной с невероятной зеленью Удивительные глаза, сейчас они были почти желтые, кошачьи. Груня вдруг поползла куда-то вниз, а у меня по швам поползли штаны. Черт, что она творит? Какого фига происходит? Это она так меня решила приворожить? Чертова девка на коленях передо мной бесштанным. Мудрено не офонареть. По крайней мере, сейчас казалось, что я схожу с ума.

– Ооооо,– выдохнуло конопатое исчадье, опалив дыханьем... Черт, показалось, что в моем воспаленном мозгу лопнула аневризма. Мир вдруг стал голубым и прекрасным.

Есть выражение «Бог разума лишил». Не знаю, божий ли был промысел. Сомневаюсь, такие паскудные выкрутасы скорее уж  прерогатива его любимого сына, свалившегося в подземные свои чертоги. Но у меня просто сорвало крышу вместе с костюмными брюками. Эта конопатая катастрофа видимо поставила себе целью сделать меня умственным инвалидом.

– Не уходи, – простонал, не сводя глаз с этой цветноглазой ведьмы, которая всхлипнув, поползла по асфальту, встав на четвереньки. Тихо поскуливая и всхлипывая. Черт, ее попка, обтянутая дешевой джинсой, будет сниться мне теперь. И я понял, что мы заходим на новый виток нашей игры. Она снова сейчас сбежит, а я как дурак буду «вадой», тупо считать до пяти.

– Ну уж нет, детка,– прорычал я и рванул вперед.– Не уйдешь. Ты мне нужна.

– А ты мне нет, -пропищала Груша.– Мне было очень хорошо, пока я не ошиблась адресом. Мне не нужен никто. А ты особенно. Думаешь все тебе дозволено? Нифига.

– Груша, я ведь все равно найду тебя. Эти прятки не могут быть вечными. У меня предложение есть к тебе. Да послушай ты, чертова кукла. Я ...

 Она ушла. Точнее, просто слиняла, пока я барахтался запутавшись в собственных портках. И слушать не стала, коварная ведьма.

*****

– Шеф,– выдернул меня из воспоминаний голос Феди,– мы нашли объекты. Бабку, «ворону» и эту Грушу. Они в спальном районе скрываются, на окраине. Брать живыми?