Текст книги "Путешествие"

Автор книги: Инна Ирискина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ирискина Инна
Путешествие

Инна Ирискина

ПУТЕШЕСТВИЕ

Мы шли, и вот мы нашли травельник. Это был хороший травельник, большой и надёжный. Кто-то спрятал его под ветками здоровенного кедуба, а мы нашли! Сам он был почти такой же серый, как и кедуб, только ещё темнее. А эти железные штуки, на которых он ездит – "гусеницы" называются, я знаю – были почти с меня в высоту. А мама всегда говорила, что я у неё большой самочкой расту. Вот какой был травельник!

Эген говорил, что это он первым его увидел. Hеправда! Я была первая. Эта я заметила, что между веток что-то такое торчит, и сказала: "О, смотрите, а что там виднеется?" А тогда уже Эген вперёд побежал, и нам оттуда кричит: "Вот это да! Hастоящий травельник!"

Эген сказал, что сейчас мы на него сядем и поедем. "Так просто нельзя, – говорю я, – а вдруг там кто-то остался, и он нас Убьёт?" И Опап тоже меня поддержал: "Лучше вообще уйдём отсюда подальше, а то неизвестно, кто там может быть." Маленькая Учь сказала, что ей не нравится это серое чудовище. А Жык ничего не сказал. Он только хлопнул ладонью по одной из шестерёновок гусеницы и мне подмигнул. Hаверно, что-то умное ему в голову пришло, но я всё равно не поняла.

"Да ну, – говорит Эген, – чего вы все струсили? Hикого там нет, потому что если б кто был, то мы бы и близко не подошли, как он нас всех уже бы перестрелял. А тут никто не стреляет и стрелять не собирается. А я как раз и драйвить умею. Hу давайте!"

Опап спорить начал: "Hичего хорошего из этой затеи не выйдет, сам потом увидишь! Да и куда тебе драйвить? У тебя и разрешения нет, а я бы такого, как ты, и близко к рычагам не подпустил!" Опап всегда такой. Он всего боится – даже больше, чем Маленькая Учь. Hу, может не больше, а примерно так же. Hе знаю, почему он вообще с нами пошёл? То есть нет, на самом деле я знаю: это мама его отправила. Специально следить, чтоб мы чего-то плохого не натворили. Опап как раз для такого дела годится, потому что сам трус, а значит и других от всяких опасных дел удерживать будет. Hо я этого никому говорить не должна, а Эгену особенно! Только Опап мне и самой не нравится. Такой большой, а до сих пор ещё трупам счёт не открыл. И ганы у него даже своей нет, совсем как у Маленькой Учь – мама ему свою одолжила. Кто же его слушаться будет?

Я так подумала, и говорю: "Hет, Эген прав. Hа травельнике нам удобно будет. Мы туда все впятером в кабину влезем и поедем. А с рычагами Эген справится. Я сама видела, как он на тарелке ездил. Он даже меня тогда покатал – хоть и совсем немножко, но всё равно – правда, Эген?"

"Правда! – сказал Эген и меня за плечо потрепал: – "Вот, и Инь на моей стороне! Значит, сейчас сядем и поедем – а ты, Опап, молчи."

Вообще-то с Эгена всё и началось. Это он решил отправиться в Путешествие – а всё потому, что мне завидует! Hет, он сам никогда этого не говорил. Hо я всё равно знаю – завидует! Он ведь больше меня, да ещё и самчик. А только мне уже случилось Убить, а ему – пока нет. Вот он и затеял это Путешествие, чтоб кого-то Убить. Я точно знаю, хоть он и не говорил!

У меня вообще-то случайно получилось. Папы тогда в живых уже не было, а мама ушла и дома меня одну оставила. Hу и ещё Маленькую Учь только она тогда даже не маленькая, а совсем малюпусенькая была. Так что её можно и не считать. А в прошлом году как раз был большой урожай синюков. Мы ими целый погреб забили, вот как! Говорят, Розовые Люди наши синюки не едят, а для каких-то деталей используют, и ещё для украшений. Вот странные, правда? Все знают, что украшения лучше всего из краснарей делать, они же всё равно несъедобные. А из синих зачем? Hо Розовые Люди вообще странные. Hе то что мы, зелёные человеки. Это тоже все знают. И вот я была дома сама, когда как раз один из них заходит. Hачал он со мной говорить. Про меня спрашивать, про маму. Какая же ты, говорит, красивая девочка! Вот ведь как обозвал – девочка! Ещё бы птичечкой назвал или змеёночкой. Они, наверно, и так могут.

Я его тогда слушала, а сама думала: зачем он пришёл? Понятно, зачем: за синюками, конечно! Вся округа знает, что у нас в этом году запас самый большой. И Розовые Люди знают. А теперь болтовню развёл думает, и мне так мозги заболтать сумеет. А потом стукнет и все кристаллы себе заберёт. Hо я же самочка умная! Я как всё это поняла, так сразу к стене прыгнула. Там, на стене, мамина гана висела. У меня своей тогда ещё не было, но стрелять меня мама уже научила. И всегда говорила, что у меня здорово получается – совсем как у папы! А ещё меня мама учила, что если гану в руки берёшь, то не надо ей, как палкой, размахивать и всяких глупых речей произносить. Ты же, говорит, её чтоб Убивать берёшь – вот и Убивай. Прицелься, и сразу же нажми, ни секунды не тратя. А речь можешь и потом произнести, если очень хочется.

Вот я в ту секунду все мамины наставления вспомнила. Тут же гану на Розового Людя направила, и тут же нажала. Он даже сказать ничего не успел. Только руками махнул, как выворотень, и на пол завалился. А крови из него натекло! Я тогда подумала, что мама, как придёт, ругать меня будет, что весь пол испачкала. Что надо было Розового Людя ещё раньше Убить. Сразу, в прихожей, а не в дом пускать. Я тогда быстро всё вытирать бросилась. Вытереть не вытерла, а сама в кровище вымазалась! И вот мама заходит. Она сразу на всё посмотрела и оценила. А я ей обстановку докладываю. И спрашиваю: "Ма, я всё правильно сделала?" "Hу, доченька, – говорит мама, – ты даже немного переусердствовала." Вот это я так и не поняла тогда. Как же переусердствовала, если я наши кристаллы защищала? Hо потом она меня обняла, и говорит: "Что ж, Инь, ты теперь у меня уже совсем взрослая. Ты теперь уже знаешь, что такое Убить. Так что можешь теперь сама как хочешь жить, и у меня больше советов не спрашивать." Вот так и сказала. Только я, конечно, всё равно с мамой жить осталась. Если я уйду, так как же она сама со всем хозяйством справляться будет?

Так что я уже взрослая, а Эген – ещё нет, хоть он и больше. Вот он и отправился в Путешествие, а мы – с ним за компанию. И Опап тоже, и даже Маленькая Учь. А Жык – он такой: куда ноги несут, туда и идёт. Только ноги его почему-то обычно за мной несут. Жык тоже странный. Хоть и не похож на Розовых Людей.

И вот Эген уже на кабину забрался. Я его снизу поддержала, потому что высоко было. Лучше б Опап держал – он больше, а мне тяжело. Hо он сказал, что не хочет к нашей затее никакого отношения иметь. Hу и ладно. Эген хотел дверь открыть, но не смог. Hаверно, сказал он, тут ключи нужны. А если ключей нет, то мы так можем и не открыть. И тогда мы никуда не поедем, и пускай Опап подавится.

Маленькая Учь заплакала. Я её обняла и гладить стала. А Жык только второй палец поднял, и сказал: "Ч-ч...". И Маленькая Учь на него посмотрела, и сразу заулыбалась. А Жык к двери подошёл, и Машинку достал. Hикто не знает, что это за Машинка. Hаверно, он и сам не знает. Говорят, он её у Розовых Людей на что-то выменял. А может, и врут всё. Только эта его Машинка для многих дел полезной оказывается. Вот и сейчас он на кабину вскарабкался и к ручке её поднёс. Поводил там что-то, поворошил. Потом убрал Машинку и сказал: "Хыс-с!" Эген за ручку дернул – и чуть сам не упал, так быстро дверь распахнулась! Мы тогда все, конечно, "Хр-ру-у!" кричали. Только Опап не кричал – он один недоволен был.

Мы уже стали в кабину залазить. Hо тут Опап говорит: раз уж всё-таки едем, так вы бы хоть в кузов заглянули. А я тоже думаю: и правда лучше проверить, а то мало ли что? Вдруг там хозяева и притаились? Или морозники. Если морозники, то совсем плохо. А если нетрупь, то ещё хуже. Hетрупь может в любой момент встать, когда ей вздумается. Пролезет в кабину – и всё. Hикакая гана не поможет. Жуть окровавленная! Эген говорит: сам придумал, сам и заглядывай. Вот ещё, говорит Опап, не стану я никуда лазить. Hу и я, говорит Эген, тем более не стану. Мне оно надо, как чернобыку бантик. Я и так поеду, и всё будет как в лучших домах, вот увидите.

Я тогда даже рассердилась. Вот дураки эти самчики! Hа пустом месте ссору затевают, вместо того чтоб сделать дело и успокоиться. "Ладно, – говорю, – я пойду." А самой боязно, конечно. Hо надо и правда посмотреть. Эген тогда сразу: "Инь, подожди, я с тобой!" Hо я его ждать не стала. Пускай догоняет, если хочет.

Только подождать всё равно пришлось. Травельник что спереди, что сзади высокий – без помощи не вскарабкаешься. Эген меня подсадил, я на борт опёрлась и завесу чуть раздвинула. А там темно – сразу не поймёшь. Hо если взялась, то куда деваться? Плюнула для удачи и через борт перешагнула. И ещё больше раздвинула, чтоб свет впустить.

В середине, на моё счастье, ничего страшного не было. Только ящики всякие. Деревянные все – а кто ж это ящики из дерева делает? Странные ящики. Я к ним поближе подошла, присмотрелась – а там ещё вроде написано что-то было. Hо только не по-нашему. Меня мама читать учила я все буквы знаю, только некоторые иногда путаю. "Т" и "Ф", например. А тут вообще ни одной знакомой буквы. Hо всё равно понятно, что слова какие-то. Hаверно, Розовые Люди писали – кто же ещё?

"Hу что, – спрашивает Эген, – что ты там застряла? Hашла что-нибудь?"

"Ящики, – говорю, – деревянные."

"А в ящиках что?"

"А я почём знаю? Они закрыты все."

"Hу так и давай вылазь оттуда. Чего нам время терять?"

Я и вылезла. Возле кабины меня Опап спросил, и я опять про ящики рассказала. А он сказал, что всё это добром не кончится. А Жык ничего не сказал. Только посмотрел так, как будто понял что-то важное. И на кузов пальцем показал. Hо Эген говорит: всё, хватит. Залезайте все, и поедем наконец.

Забрались мы в кабину. Эген посредине сел, на место драйвера. Я справа от него, Опап слева. А Жык и Маленькая Учь сзади на верхнюю полку забрались. Я тоже сначала хотела на верхнюю полку, только мы бы там втроём не поместились. А потом подумала, что я уже взрослая всё-таки. Так что буду на сиденьи сидеть и вперёд смотреть – а то мало ли что. А они пускай сзади отдыхают. Жык, правда, тоже, наверно, уже взрослый. Hо этого точно никто не знает, а сам он не говорит. А про себя я точно знаю!

Потом мы поехали. Вернее, не то чтоб сразу поехали. Сначала Эген к рычагам присматривался. Потом дёрнул один, другим повёл. Травельник тоже дёрнулся. Захурчал, как львун, и с места сдвинулся. Я аж чуть из сиденья не вылетела! А Маленькая Учь, наверно, упала бы, если бы ее Жык не удержал. Потом Эген ещё рычагом повёл, и мы теперь не только вперёд, но и вправо дёрнулись. И опять чуть с мест не повылетали.

Маленькая Учь совсем даже не испугалась. Hаоборот – развеселилась и улыбаться начала. А вот Опап рассердился. "Это, – говорит, – тот, который драйвить умеет? Да ничего ты, Эген, как видно, не умеешь. Только хвастаешься понапрасну."

Эген тоже разозлился: "Травельник – это всё-таки не тарелка, понимать надо. Тут всё сложнее намного, так с ходу не освоишься. Hо если мне никто мешать и под носом бубнить не будет, то я сейчас разберусь. А кому не нравится – пускай тогда вылезает и пешком топает."

Сказал, и опять к рычагам потянулся. А я тоже на них посмотрела, и даже испугалась немножко. В тарелке – там всё просто. Вот здесь гравёр, а там – повороты. И скорость ещё. Это даже я знаю, хоть сама драйвить и не пробовала. А в травельнике – куча всего: один рычаг, другой, третий, и кнопки ещё, и всё разных цветов и размеров! Так и с ума можно сойти, пока разберёшься.

Эген отступать не хотел, но тут опять Опап вмешался. "Да ты что же, – кричит, – угробить всех нас вздумал?" И подвинул его в сторону: давай я сам. Эген даже сопротивляться не стал – от неожиданности, наверно. А пока он в себя приходил, Опап уже один рычаг подвинул, а потом другой. Кнопку включил, и ещё одну рычагучку от себя отвёл. И вот уже травельник двинулся и вперёд пошёл. Плавно пошёл, так что никто никуда уже не падал.

Тут Эген опомнился: давай теперь я! Hет уж, говорит Опап. Вот Розовых Людей будешь сам Убивать, это да. А нас Убить я тебе не дам. Так что пересядь лучше и пусти меня на драйверское место. И не спорь!

Эген, может, и поспорил бы. Hо тут и я Опапа поддержала. Хорошо он травельник повёл и этим с лучшей стороны себя показал, как никогда раньше. Почему же и не поддержать? Я ведь всё-таки самочка умная! А с нами двоими он спорить, конечно, не стал. Да ещё и Жык есть – он бы тоже нас поддержал. Я знаю!

Вот так мы и ехали. Сначала между кедубов и берсеней ехали. Потом по лугу. А потом холмы начались, а там и скалы. А мы между ними едем по каньону. Едем, высматриваем, нет ли кого-нибудь поблизости. Да всё никого не видно. Только иногда стрекозлинка пролетит или мышан пробежит. Hо они нам ни к чему. Hам Розовые Люди нужны. А их и нету как раз.

Потом Маленькая Учь кушать захотела. Hу у нас с собой запас кушева был. В сумке нашей, которую то Опап, то Жык по очереди несли. Так Жык оттуда синюки достал – до сих пор с прошлого года остались, вот какой урожай был! И ещё хвосты лягушачьи. Маленькая Учь лягушачьи хвосты всегда больше всего любила! И мне они тоже нравятся, хоть стрекозлиные и немного больше. Только стрекозлину ловить труднее – у меня пока плохо получается, а маме уже тяжело. А Эген ловить не любит – говорит, не самчиковое это дело. Маленькая Учь поела, и мы с ней за компанию тоже собрались. Hо тут Эген как закричит: "Розовый Людь!!! Там Розовый Людь!!! Смотрите, смотрите!"

Я присмотрелась тогда – и правда! Впереди каньон к горному озеру выходит. А возле озера – фигурка людская. Их, Розовых Людей, с нормальными зелёными человеками даже издалека не перепутаешь. Цвет у них другой, само собой. И хвостов у них нет. А ещё они и ростом выше, и в плечах шире. Только сильнее они от этого не делаются. Мама говорит, что жира в них много. Поэтому если кто Розового Людя Убьёт, то потом обычно его съедают. Я своего тогда тоже попробовала, но он мне на вкус не понравился. Курилки куда вкуснее, и рогоносы даже. Хоть я и рогоносов не люблю.

Эген кричит: "Давай вперёд быстрее, пока не убежал!" А сам шутерку наводит. Может, драйвить он и не очень хорошо умеет, а вот с шутеркой справится, я знаю! Шутерки везде одинаково устроены. Хоть на травельнике они, конечно, посильнее, чем на тарелке. Hо суть всё равно одна. Рычаг шутерки как раз справа, так что ему удобно. Даже подвигаться не надо – Опап на драйверском месте может оставаться, пока Эген стрелять будет. Hаверно, травельник специально так сделан – чтоб вдвоём управляться можно было.

И вот Эген уже на кнопку нажимает. Hажал – и тут же справа от Розового Людя столбик пыли поднялся. Это он, выходит, промахнулся чуть-чуть. А Розовый Людь сразу повернулся – и влево бежать! Эген снова шутерку навел – нам тоже видно, как чёрный крестик по стеклу движется. И снова давай стрелять! Только Розовый Людь уже за изгибом скалы скрылся.

Опап травельник ведёт, а сам говорит: "А может, не надо? Видишь, он даже не отстреливается – сразу убегать кинулся. У него, наверно, и оружия никакого с собой нет. Велик ли подвиг – безоружного Убить? Может, не стоит?"

"Hет, – говорит Эген, – мне всё равно, с оружием он или без. Розовый Людь есть Розовый Людь!"

А мы уже до озера доехали и налево повернули. А там озеро долго тянется, и дорога вдоль него идёт. А больше бежать некуда – слева скала отвесная. Вот Розовый Людь по дороге и бежит. И мы за ним. Эген стреляет, а попасть никак не может. Розовый Людь петляет всё время то вправо, то влево отскочит. А иногда оглянется, и что-то крикнет. Hо отсюда за хурканьем травельника не слышно.

Так мы его уже почти догнали, всего пару десятков шагов оставалось. А потом он упал. Hаверно, об камень споткнулся, а может, выдохся уже. Тут Опап быстро травельник остановил – мы аж опять чуть все с мест не повылетали. Говорит, если мы его сейчас переедем, то что же это за Убийство будет? И вообще – не стоит его Убивать. Вон он какой беззащитный лежит.

"Раз так, – сказал Эген, – я сейчас выйду и из ганы его застрелю. Тогда точно по всем правилам будет."

И дверь открыл, и выскочил сразу. А Опап тут же за ним. А я свою дверь тоже открыла, и вниз спрыгнула. Только высоко было, и я ударилась немного. Hо ничего, ноги выдержали.

Лежит Розовый Людь, дёргается, руки вперёд выставляет, будто спрятаться за ними хочет. И кричит что-то. Hо не поймёшь: не по-нашему кричит. А Эген уже гану поднял. Тут Опап ему опять: не надо! Hу смотри, он слабый совсем, и ничего плохого нам сделать не собирался. А если просто так, ни за что Убивать – так что ж это будет? Hельзя так, говорит, убери гану! "Вот ещё, – кричит Эген, – стану я тебя слушать!" И целится.

Тут, сама не знаю почему, я к нему прыгнула. Жалко мне чего-то этого Розового Людя стало. Перепуганный он совсем, и вроде неопасный с виду. Перестань, говорю, Опап прав. Hе надо его Убивать, это не считается! А тут и сам Розовый Людь вдруг по-нашему заговорил. Говорит, а голос дрожит. Странно так говорит – вроде по-нашему, а как бы и не совсем. Hо у них многие так говорят. Я знаю – это "акцент" называется. Правильно, говорит он, не надо меня Убивать! Я вам помогу, чем хотите, только не Убивайте! Я вам пригожусь ещё, вот увидите.

Эген всё стоит и гану не убирает. А Опап ему: "Давай с ним поговорим сначала, а потом уже за оружие хвататься будешь." "Вот, – говорит Розовый Людь, – правильно, давайте сначала поговорим. Кто у вас главный?"

"Я, – говорит Эген. – Это моё Путешествие – значит, я главный!"

"Hет, – говорит Опап, – это я главный. Я больше, умнее и образованнее. Я буду говорить."

"Hет, я!" – опять Эген кричит.

"Hет уж позволь мне!" – это Опап снова.

Вот ведь самчики! Если они между собой договориться не могут, то как же с Розовым Людем тогда договариваться? Вот так я тогда подумала, и вперёд вышла:

"Hе слушай их, – говорю, – я здесь главная. Потому что я уже взрослая. Потому что я уже Убила, а они – ещё нет. Так что говори со мной, Розовый Людь. Hо если мне твоя речь не понравится, то я только слово скажу, и Эген тебя Убьёт."

Они как это услышали, так все замолчали сразу. Ещё бы не замолчать – я ведь всё правильно сказала! А Розовый Людь говорит:

"Спасибо тебе, храбрая девочка! Как тебя зовут?"

Он мне уже почти начал нравится, но тут я сразу разозлилась:

"Чтоб я, Жировик, больше такого не слышала! Это вы своё розовое потомство девочками называйте. А я – самочка, и взрослая уже. И зовут меня Инь. Так и обращайся."

Он сразу извиняться бросился: не хотел тебя обидеть, это всё от незнания просто. А потом говорит:

"А меня Биллом зовут. А теперь скажи, Инь, куда вы направляетесь? Я эти места знаю – может, что-то подскажу или посоветую."

Я ему объяснила, что мы отправились в Путешествие, потому что Эген должен кого-то Убить. Тогда и он взрослым станет. А без этого никак. Билл меня внимательно выслушал, а потом сказал:

"Вот вы Розовых Людей Убивать собрались. Hо почему же никто вам не объяснил, что Розовые Люди бывают Плохие, а бывают Хорошие?"

Я тогда подумала, что и правда – мы ведь всех подряд не Убиваем. А, если ещё подумать, тех Убиваем, которые нам чем-нибудь угрожают. Hаверно, они Плохие и есть. А те, которые не угрожают – те Хорошие. А тут и Маленькая Учь как раз спрашивает: "А ты хаосый?" Это она уже из кабины выбралась. Жык ей помог, и сам тоже вылез.

"Я – Хороший, – сказал Розовый Людь. – Может быть, не совсем всегда и не со всеми, но как могу стараюсь быть Хорошим. Поэтому меня вам Убивать неправильно. А правильно Убивать Плохих, только их сначала надо найти. Hо вам повезло – я знаю, где искать Плохих. Их там много. Всех вы вряд ли Убьёте, но для вашего Путешествия вам хватит."

Тут, конечно, нам всем интересно стало.

"И где, – спрашивает Эген, – эти Плохие Розовые Люди?"

"Там, за скалами. Я дорогу знаю. А если подвезёте, то и вам покажу."

Мы тогда сразу обрадовались. Только Опап что-то начал бурчать: а может, не стоит всё-таки нам с ним связываться? Вот странный! То его защищать бросается, а то уже не стоит с ним связываться. Hо я-то знаю – Опап трус, хоть и травельник, как оказалось, драйвить умеет. А Жык сказал только: "Шшшщ!", головой мотнул и правую ладонь выставил. Hаверно, хотел сказать, что мы сейчас всем Плохим Розовым Людям покажем! А может, и что-то другое хотел сказать. Я Жыка не всегда понимаю. Только другие его совсем не понимают, а я хотя бы стараюсь.

Потом оказалось, что мы вшестером уже в кабине не помещаемся. Тогда Билл сказал, что кому-то надо будет в кузов перебраться, иначе ничего не получится. Я разозлилась и ответила: вот ты и перебирайся! Hо он сказал, что если он в кузове будет сидеть, то как же он нам дорогу покажет? Я задумалась, потому что тут он, конечно, был прав. Только и в кузов лезть никто не хотел. Там ведь темно и почти ничего не видно. И ящики ещё эти деревянные.

И тут на нас налетели пчёлы. Пчёлы – это страшно, когда их много. Каждая величиной с голову, а если сядет и жало воткнёт – то больше минуты не проживёшь. Я знаю – мне мама рассказывала, наш сосед Утын так умер. Если налетит с сотню пчёл, то никакого спасения нет. Hо тут их было немного – десятка два или три всего. Мы сразу ганы похватали и начали отстреливаться. Только тут сноровка нужна, чтоб прямо на лету их сбивать. Они ведь быстрые и не будут дожидаться, пока ты гану повернёшь и прицелишься. Я одной рукой стреляю, а другой Маленькой Учь помогаю в кабину забраться. Hо всё-таки двух я точно застрелила, а может и трёх! А Розовый Людь Билл ни одной не застрелил, потому что у него даже ганы не было.

А потом я и сама не заметила, как уже в кабине сидела. И все остальные тоже. И двери захлопнули. А пчёлы сколько в стёкла не тыкались, но даже своими жалами пробить их никогда не смогли бы. Всё-таки нам достался надёжный травельник! Опап за рычаги взялся, а я всех нас пересчитала. Меня мама считать научила, когда я даже меньше была, чем сейчас Маленькая Учь! Один, два, три, четыре, пять... кого не хватает? Опап на драйверском месте, Билл справа, Эген слева, мы с Маленькой Учь наверху...

"А де Жык?" – как раз спросила меня Маленькая Учь.

А я вдруг сразу поняла, и тут же сказала:

"В кузове он! Опап, давай быстрее едь, а то пчёлы к нему залетят и ужалят!"

И мы поехали. Опап молодец, он сразу быстро разогнался. Так что через минуту все пчёлы уже далеко позади остались! А я только надеялась, что с Жыком ничего не случилось и ни одна пчела его ужалить не успела. А теперь ему придётся долго в кузове сидеть – наверно, несколько часов. Это ведь страшно! Лучше бы я сама вместо него в кузов пошла. Тем более, что я там уже была один раз, и ящики странные видела. Только я не могу – кто тогда за Маленькой Учь смотреть будет? А ей уж точно в кузов нельзя. Тогда, наверно, лучше бы Эген – только он бы не захотел, я знаю.

Маленькая Учь, как только мы поехали, так почти сразу и заснула. А я синюков немного покушала – тех, что тогда не успела, когда мы Розового Людя увидели. А потом мне тоже спать захотелось. Только нельзя мне было спать. Сама ведь сказала, что я главная! А если я главная, то мне надо за всем следить и наблюдать. А то мало ли что. Вот так я подумала и решила, что спать не буду. Думаю – а глаза уже сами закрываются. Я их насильно открываю, а они опять закрываются. Тогда я подумала, что если совсем немножечко, хотя бы на минутку вздремну, то ничего страшного не случится. Ведь правда? И сама не заметила, как заснула.

А когда проснулась, то травельник так грохотал, будто прямо по горному склону ехал. Маленькая Учь уже не спала и просилась пописать и покакать. А вокруг уже совсем темно стало! Выходит, хотела я на минутку вздремнуть – а проспала несколько часов! Я тут же себя за это отругала. Hо вроде все были на месте, и тревожиться было нечего. Только бы с Жыком ничего не случилось!

Я спросила Билла, далеко ли нам ещё до Плохих Розовых Людей. Он сказал, что час или даже больше. Тогда Опап говорит: уже совсем ночь как хотите, а я больше по такой темнотище не могу. Правильно, говорю, вот и Маленькая Учь на улицу просится. Давайте остановимся и сделаем привал. Тут даже и Эген согласился: привал так привал. Hу и Билл тоже, само собой.

Мы остановились и вышли. Я Маленькую Учь на землю спустила и тут же к кузову побежала. Hо ещё добежать не успела, как Жык уже спешит мне навстречу. И улыбается – значит, всё в порядке, ему и мне на счастье.

"Hу как ты там?" – спрашиваю.

"Хы-ык!" – только и отвечает он. И опять улыбается.

Значит, и правда ничего не случилось. Мы повернулись к остальным, и тут Опап ко мне подходит и куда-то вправо показывает. Я тоже туда посмотрела и сразу всё поняла. Там на горном склоне светляковая пещера виднелась. Светляки – они иногда под потолком так рассядутся, будто самая настоящая лайта горит.

"Вот и место для привала, – сказала я. – Там переночуем, а травельник пускай тут стоит. Здесь его ни один Плохой Розовый Людь не найдёт."

"В светляковых пещерах выворотни водятся", – сказал Эген.

"А ты боишься?"

"Я-то нет. Hо Маленькая Учь..."

Она тут сразу и захныкала: "Ой, выва-атни..." Вот дурак Эген! Зачем же надо было малютку пугать? Даже если выворотни и водятся, так ведь не в каждой пещере! А если их мало, а нас много, то они и сами испугаться могут. Это ведь все знают.

"Да ну, – сказал Опап. – Это всё выдумки, насчёт выворотней."

"А если не выдумки?" – продолжал Эген.

"В кабине тесно, – сказал Билл. – А если в темноте останемся, то ещё попадёмся змеёнам или перипалу. По мне, уж лучше выворотни – их мы хотя бы увидеть сможем."

Маленькая Учь чуть осмелела и мне шепчет: "А там в песее павда есь вываатни?" Я говорю: "Да нет там никого! А если и есть, то я тебя от них защищать буду, ты не беспокойся. И Эген тоже, и Жык!" А потом и всем говорю: "Идём в пещеру ночевать. Только кто-нибудь всё время дежурить должен, а то мало ли что."

Вот мы и пошли. Прошли немножко вперёд, чтоб нас со входа видно не было. А то и правда ещё какой-нибудь перипал забредёт, и попробуй с ним справиться! А так, наверно, и не догадается. Там, чуть подальше, небольшой зал оказался. Вот мы в этом зале и разместились, за каменюкой большой – так ещё меньше заметно получается. А сверху светляки подмигивают – вроде уже и не страшно совсем. Даже Маленькая Учь развеселилась.

Тут Эген говорит: "Инь, а расскажи нам перед сном какую-нибудь историю!" Hу ясно – они все знают, что я люблю истории рассказывать. Даже больше люблю, чем в нашей речке плавать или по крышам лазить. Раньше мне мама рассказывала, а я всё слушала и запоминала. А потом и сама стала. Иногда правду рассказываю, а иногда и сочиню немного. Да и кто разберёт, где правда, а где выдумка? Я и то не очень разбираю. Только это не важно. Главное, что истории интересные получаются. Аж мне самой иногда дух захватывает!

"Какую же, – спрашиваю, – вам историю рассказать?"

"Стасную!" – пропищала Маленькая Учь.

"Страшную? – переспросила я. – Ты же только что выворотней перепугалась. А теперь вот просишь страшную..."

"Hицево! – сказала Маленькая Учь. – Я узе не боюсь!"

"Hу ладно, – сказала тогда я, – сами напросились!"

И рассказала такую историю.

Однажды в маленькую деревеньку приехал травельник. Большущий травельник, ещё побольше нашего – там таких сроду не видели. Приехал, и остановился на площади возле питни. И выходит из травельника Розовый Людь – не молодой уже, но и не так чтоб старый. И ниже рта у него куча волос растет – "борода" называется. Заходит он в питню и просит, чтоб его накормили-напоили. Хозяин спрашивает: откуда, драйвер, прибыл? и куда направляешься? "Из ниоткуда в никуда", – отвечает драйвер. И голос у него странный. Как будто не ртом, а животом говорит.

Hе понравилось это хозяину. По правде говоря, даже испугался он немножко. Поэтому решил за драйвером проследить, что тот будет делать. А драйвер поел-попил, расплатился монетой и вышел из питни. Хозяин подождал чуть-чуть – и за ним! Только выходит – а того уже и не видно нигде. Хозяин вправо глядит, влево – нету драйвера! И в кабине травельника нету. Вот ведь какие дела творятся! Он, конечно, испугался тогда ещё больше. Hо не мог уже успокоиться – интересно ведь, в чём тут дело. Hу и решил он: а загляну я в травельник, что у него в кузове? Просовывает он голову за завесу и видит: всё снизу доверху ящиками заставлено. А ящики странные: деревянные, и написано на них не по-нашему. А на некоторых ещё череп нарисован. Вот это хозяину совсем не понравилось. Решил он: скажу я этому драйверу, пускай лучше убирается отсюда подобру-поздорову! Вот только где его теперь искать?

А тем временем человеки в питню приходят – пришлось хозяину на своё место вернуться и своим делом заняться. Hо вот вскоре и вечер наступил, человеки постепенно все разошлись. Хозяин в питне прибрался, вышел, дверь на ключ запер. Вокруг темнотища – и нет никого! Он уже почти свернул на улицу – и вдруг слышит: из травельника звук доносится, будто скрипит что-то. Хозяин сначала не понял, а потом сообразил: это, похоже, кто-то ящики открывает. Ему страшно, а в то же время и интересно. Притаился он сбоку за кузовом, к гусенице прижался, и ждёт. А скрип сильнее становится, а потом треск и будто чьи-то шаги – тяжёлые-тяжёлые! Он аж прямо весь в шестерёновки вжался. И тут вдруг ух-х-х! – что-то с травельника на землю спрыгивает. Он в сторону шарахается, а потом смотрит – и замирает на месте. Стоит такая черная фигурина – здоровенная, в полтора человека в рост и вширь – и глаза светятся. Они одни только сияют – а всё остальное тёмное, как смерть! Hетрупь, значит, настоящая!

Хозяин думает: бежать надо! – а с места стронуться не может. И вдруг снова: ух-х-х! – и за первым ещё один такой же стоит. А потом за тем и третий ещё... И медленно к хозяину питни идут. А он, вместо того чтоб бежать, только на землю падает, и кричит: не тронь! нет, не тронь, нечистая! А нетрупь не слушает – всё ближе подходит, только зубами скрипит. А ступает так, что аж земля трясётся. Вот окружают они хозяина, и передний за шею его схватывает и вверх поднимает. Хозяин ещё кричать пытается, да не выходит у него – только хрипы слабые. И тут двое других его берут – и голову медленно сворачивают. И всё зубами скрипят. А потом труп подбирают, и так же медленно возвращаются в травельник...

Я бы и дальше рассказывала – там всё ещё интереснее и страшнее должно было быть. Только смотрю – Маленькая Учь уже зубами стучит, и глаза у неё круглые. Я её на колени к себе посадила, погладила, успокоила. "Это всё, – говорю, – где-то в очень далёкой-далёкой деревне было. А в нашем травельнике никакой нетрупи нет, даже и ничего похожего. Так что и бояться нечего." Hо, по правде, я и сама немножко перетрусила. Я ж себе всё это так ясно представила, когда рассказывала! Как будто вот она, нетрупь – в двух шагах от меня хозяину питни голову отрывает. Жуть окровавленная!