Текст книги "Двенадцать писем в пустоту (СИ)"
Автор книги: Инна Габриэль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
========== Письмо первое. Май. ==========
Дорогой Северус,
я долго не решалась написать тебе, но сегодня я достигла дна.
Я знаю, что ты не прочт…
Прошло ровно три года с того дня, который все зовут «Великая победа над Волан-де-Мортом».
Я же зову этот день днем нашей с тобой смерти.
Сегодня второе мая.
Меня сегодня повысили в должности, теперь я являюсь официальным помощником Министра магии. Я – самая молодая волшебница, достигшая таких высот в двадцать один год, однако в момент, когда я находилась на официальном вечере, я поняла, что это – мой личный конец. Хуже для меня уже не будет. Я совсем не чувствую радости от успеха, счастья от новостей и эмоций в моменты тех побед, которым наверняка бы радовалась, будь бы всё иначе. Сейчас я просто существую. Я три года старалась жить дальше, пытаясь найти в себе силы и подавить плохие воспоминания. В тот вечер… три года назад… когда всё закончилось… когда гремели салюты и чествовали победителей… когда провожали мёртвых и праздновали день живых…
…я умерла вместе с тобой.
Я должна была остаться, я обязана была помочь тебе там. Мне было так глубоко плевать на исход битвы, мне нужен был только ты.
Живой.
Единственный.
Но они меня остановили, они не позволили мне вмешаться и спасти тебя или умереть рядом. Они остановили меня заклинанием, чтобы моё самопожертвование не выдало нас их, скрывающихся за стеной хижины.
Пожалуйста…прости меня.
Это единственное, о чём я молю тебя каждый вечер перед бессонной ночью.
Мне показали твои воспоминания, которые ты успел подарить Гарри. Большей частью ты уже поделился со мной до смерти. Ты дал Поттеру стимул сражаться, и я действительно понимаю, что ты уже давно разлюбил Лили и помнил ее только лишь, как старый хворост на потухших закоулках разума… помнил ее как девушку, которая не оставила тебя одного в детстве. Ты поступил правильно, что показал Гарри именно это. Это помогло ему пожертвовать собой, чтобы победить.
Но не вернуло тебя.
Я помню каждую нашу встречу. Я помню твои руки, будто ты и сейчас прижимаешь меня к себе по ночам. Я помню все наши ссоры и примирения. Я помню наш с тобой первый раз… тот самый, когда всё завертелось так, что невозможно было остановиться. Да и не хотелось, если честно.
Ты подарил мне лучший год за все мои двадцать один. Ты подарил мне любовь, тепло, заботу и главное – возможность узнать тебя. Ты подарил мне надежду, что у нас есть будущее, что мы сможем пройти эту войну рука об руку… что мы сможем больше не скрываться и быть счастливыми. Ты – впервые за все свои тридцать семь, а я – в свои семнадцать.
Я пишу это письмо, а в голове сразу невольно всплывает тот вечер, когда ты намеренно оставил меня на дополнительные, а я специально испортила элементарное зелье. Как мне все тогда сочувствовали… как сопереживали… ведь провести вечер в компании Мастера Зельеварения – было самым суровым из всех существующих наказаний.
Но не для меня…
…особенно после того, как я узнала, что твоя спальня граничит с кабинетом. Вспоминаю этот вечер и начинаю улыбаться. Боже, если бы ученики знали, что мы делали за той партой в конце кабинета, когда ты закрывал дверь заклинанием, а я уже шла навстречу к тебе. Я не видела тебя почти три дня из-за загруженности заданиями… Я как сейчас помню это томительное ожидание на твоем уроке и то, как я намеренно раздвигала ноги, сидя за первой партой… как в тот день я намеренно не надела белье. Я понимала, почему ты запахивал мантию во время урока. И о боги, как же я возбуждалась, зная, что именно ты скрываешь.
Даже сейчас… прошло столько лет, а я до сих пор краснею от того, что мы вели себя как одержимые друг другом безумцы. И тогда это казалось таким правильным, мне это было так сильно нужно, ровно как и тебе…
Я так никого и не встретила за эти годы, но я не хотела и не хочу до сих пор. Я не могу представить, что там, где были твои длинные пальцы – будут чужие, а там, где ты меня целовал, будут целовать чужие губы. Не твои. Я не хочу. Я не готова. Ты стал моим первым мужчиной, любовником и партнером. Ты стал первым, кого я полюбила… хоть ни разу мы так и не сказали этого вслух.
За всей твоей холодной суровостью, за всей твоей жестокостью и равнодушием скрывалось то, что ты дарил только мне, ведь именно со мной ты был самым нежным. Самым заботливым. Самым любимым.
Я хочу пережить каждый наш совместный день еще миллионы раз… каждый разговор, каждое наше дежурство, когда я будучи старостой патрулировала коридоры, а ты был рядом просто потому, что хотел.
Тогда… в кабинете на последней парте… это был единственный раз, когда мы неосознанно набросились друг на друга. Когда ты не ласкал мое тело, а я не расстёгивала медленно пуговицы твоей мантии. В тот раз на том самом столе было так хорошо и так правильно.
Если бы я могла только представить, что смогу испытывать такие чувства к своему преподавателю… к человеку, которого всегда остерегалась.
А ты знаешь, что на первом курсе это именно я подожгла полы твоей мантии?
Конечно нет, я не успела тебе сказать.
Ты лишён возможности узнать.
А еще… как-то раз я выкрала у тебя ингредиенты для оборотного зелья.
Это я тоже не успела тебе рассказать.
И уже не расскажу.
Когда мы шли навстречу друг к другу, ты оказался рядом практически сразу и, не церемонясь, быстро посадил меня на парту, а потом задрал мою юбку… я даже не услышала пряжку ремня. Я почувствовала, как резко ты входишь в меня, и в этот момент я уже была готова. Готова ещё с момента, как увидела тебя в тот день. Я почувствовала каждую венку, выступающую на твоем члене, каждый горячий поцелуй, каждое волшебное прикосновение, и я хочу переживать этот момент с тобой снова и снова… Когда ты находился во мне, когда мы становимся единым целым, ибо мы и есть целое… мы должны им быть… Это лучше запаха свежей скошенной травы, лучше запаха свежего пергамента…
Ты лучше моей амортенции.
То, как ты прижимал меня там на парте, как оттягивал волосы на затылке, чтобы жадно впиться в мою кожу на шее… как твои пальцы разрывали пуговицы на моей рубашке, позволяя им сыпаться на темный каменный пол.
Пожалуйста… забери меня к себе.
Мне тут больше нечего делать.
С любовью и надеждой на скорую встречу там, в лучшем мире… Навеки твоя, Гермиона.
Комментарий к Письмо первое. Май.
After all this time?
Эстетика: https://www.instagram.com/p/CNwsI0sJf75/
========== Письмо второе. Июнь. ==========
Дорогой Северус!
Прошлое письмо я оставила на твоей могиле в Годриковой впадине. Да, я знаю, что там нет тебя, но чувство, которое я испытываю от того, что могу хоть изредка бывать рядом хотя бы с твоей пустотой, кажется мне невероятным подарком. Редким подарком. Я не часто переношусь туда. Мне слишком больно видеть даты на могильном камне…
Сегодня теплый вечер июня. Я сняла себе небольшую квартирку в магловском районе Лондона. Сейчас я стою на балконе и смотрю на засыпающий город. Тут так тихо…
Тишина кроется в шелесте листьев и дуновении тёплого летнего ветра.
Лишь рядом с тобой я любила тишину. Теперь, когда я остаюсь с ней один на один, она меня разрушает. Она давит на меня и душит, сковывая своим отвратительным коконом одиночества. Потому что в этой тишине нет тебя. Нет тихого перелистывания страниц, нет еле уловимого урчания Живоглота, который устроился на твоих коленях.
Помнишь, как по началу ты вечно его скидывал? Ты ругался, говорил, что после встречи с ним ни одно заклинание не могло очистить твою черную мантию от его рыжей шерсти.
Но потом ты сдался и даже принял его. Как однажды принял и меня… Невероятную всезнайку, которая отрабатывала с тобой наказания, проверяя свитки начальных курсов.
Я так восхищаюсь восхищалась твоим умом, я сама даже не представляла, что для меня это станет таким важным в выборе мужчины.
Может именно из-за этого теперь я не могу ни на кого смотреть? Они ведь никогда не сравнятся с тобой… не смогут.
Наши первые разговоры были такими резкими. Ты определенно никогда не старался быть мягче даже в моменты, когда оставался наедине со мной.
Сколько таких вечеров мы провели вдвоём? Я – отбывая наказание и медленно начиная смотреть на тебя не так, как смотрят на простых преподавателей. Ты – принимая и изучая мой внутренний мир, задавая деликатные вопросы, невзначай поддерживая разговор и наблюдая за мной исподлобья…
Я так люблю с тобой обсуж…
Я так любила, прости. Я совершенно не могу представить и назвать тебя своим прошлым… которое закончилось. Будто я больше не увижу твои черные горящие глаза.
Будто. Не увижу.
Я…так и не успела поблагодарить тебя за тот случай в лесу, когда ты вернул Гарри меч, но прекрасно помню тот момент, когда ты пришёл ко мне, пока он преследовал лань.
Это была наша последняя встреча, наш последний разговор… В ту ночь ты сказал мне, что мне нужен кто-то моего возраста. Меня это так возмутило тогда!
Меня и сейчас это возмущает.
У нас было мало времени, слишком мало… Отвратительно мало, чёрт возьми.
Мне всего существующего времени мира мало рядом с тобой.
В ту ночь я не успела сказать, что люблю тебя, не успела сказать, что именно ты достоин любви. Не другой, не моложе, а только ты.
В ту ночь, несмотря на все твои слова, ты так жадно поцеловал меня.
Это было сродни волшебству, сродни последнему ускользающему лучу света, ведь…
…ты как будто знал, что этот поцелуй будет последним для нас…
Я так и не успела тебе сказать тогда, но я категорически не согласна с тобой. Первый раз я не поддерживаю твою идею. И поверь, не поддерживала и в тот момент.
Но сказать не успела…
Ты так жадно целовал мои губы, ты так властно сминал их, что я забыла в тот день, как дышать…что вообще такое дыхание…
Я знаю, нет Я уверена, что ты тоже не верил своим словам.
Невозможно с такой страстью целовать человека, о котором не думаешь.
Я тебе необходима.
Я была тебе необходима.
Мои письма для тебя самые неоформленные из всех моих записей. Тут так много исправлений. Но я знаю, что ты все равно это не про…
Я помню не только наш последний поцелуй.
Хотя самым сладким был именно первый.
В тот вечер я так долго просидела у тебя в кабинете, отбывая очередное наказание за то, что помогла Рону с зельем. Тебя всегда очень выводили из себя моменты, когда я ему помогала… и когда я поняла почему, я стала такой счастливой.
Абсолютно неприлично быть такой счастливой… Так бы сказали все, кто меня знал.
Ты меня ревновал.
Но ты же не знал, что я смотрю смотрела только на одного мужчину.
Не знал… пока я первая не поцеловала тебя. И ты ответил! Ты сомкнул свои пальцы на моей талии, нежно поглаживая абсолютно ненужную ткань лишней мантии, а я не говорила тебе, как чертовски возбудилась только лишь от этого легкого прикосновения.
А потом ты очнулся от этого безумия, которое завладело нами…когда я бесцеремонно обнимала тебя за шею, а все мое тело дрожало в твоих руках.
Ты очнулся первый, а я, кажется, совсем не планировала приходить в себя.
И ты выставил меня из кабинета! Ты помнишь?
Конечно нет…
Я так и не сказала тебе, что я совсем не обиделась. Меня определённо нужно было остановить.
Прости, что так много не сказала тебе.
Прости, что так много хранила в себе. Особенно свои чувства. Особенно свою любовь.
Я не знаю, в какой момент я осознала это для себя.
Но даже сейчас, когда прошло три года, я не растеряла этого чувства.
А помнишь, как ты избегал соприкосновения наших взглядов после нашего первого поцелуя?
Я тоже старалась не смотреть, но это было невозможно.
Когда ты ходил по классу и проверял наши зелья, ты наклонился, слегка прижимаясь к моей спине своей грудью. Почти невесомо, почти неосознанно, но так баснословно. Твое дыхание опаляло мою шею, и предательский румянец вспыхивал на моих щеках, безбожно окрашивая их в цвет заката при уходящем багряном солнце.
Я до сих пор не понимаю, почему этого никто не замечал… То, как менялся мой голос, когда ты был рядом, а я была единственной студенткой, которую ты хвалил… и так часто назначал дополнительные.
В ту ночь, когда ты целовал меня в последний раз, словно прощаясь… я увидела это в твоих глазах. Знал ли ты, что мы больше не встретимся в этой жизни? Как будто знал…
Тот поцелуй последний для нас. Навечно.
Он стал последним и для меня. Хоть ты и говорил, что мне нужно найти себе другого, потому что нас никогда бы не приняло магическое сообщество, но…
…Северус! Мне плевать!
Мне все равно.
Ты говорил, что мне нужно быть ближе к друзьям… я не могу их простить, ведь это именно они не дали мне спасти тебя или уйти вместе с тобой в Иной мир.
Я до сих пор не знаю, зачем пишу это, ведь получателя просто нет… Но мне кажется, что именно так я соприкасаюсь с твоей душой. Только в моменты, когда я пишу эти письма, мне чуть легче обычного… я хотя бы могу дышать… Спасибо. Ты до сих пор помогаешь мне. Незримо… Невесомо…
Это письмо я оставлю там же.
И ты его не прочтешь.
Никогда.
Навеки твоя, невыносимая всезнайка.
Комментарий к Письмо второе. Июнь.
Эстетика к главе: https://www.instagram.com/p/CNxumV6p0Ho/
Спасибо за комментарий и “ждуна”
========== Письмо третье. Июль. ==========
Дорогой Северус!
На дворе невероятно жаркий июль. Духота постоянно проникает в лёгкие неприятным, сдавливающим комом, отбирая и без того отсутствующее дыхание. Я до ужаса не люблю это время года. Мне, как и раньше, ближе пасмурная погода. Дождь всегда привлекал меня намного больше, чем солнце, а тихие удары небесных слёз по стеклу до сих пор успокаивают меня по ночам…
Но пора вернуться к причине моего письма, ведь обсуждение погоды – всего лишь лирическое вступление.
Сегодня я была у своих родителей в Австралии. Так, к огромному сожалению, и не смогла вернуть им воспоминания обо мне…
Я не стала им показываться, ведь при виде меня они начинают нервничать. Я перепробовала всё. Я обращалась в больницу Святого Мунго, но даже там мне не смогли помочь…
В момент, когда я находилась там…под раскидистой кроной большого дерева, я смотрела на пожилую пару, которая пила чай в жару. Всё же эта привычка осталась с ними и там. Без меня.
Мне так хотелось их обнять, заглянуть в их грустные глаза и рассказать, как сильно я по ним скучала. Рассказать, как я существую, как живу…
Рассказать, что в моей жизни есть был ты. Пусть всего лишь один год, но ты был со мной.
Я наблюдала за ними…видела, как люди живут дальше, как они встречают других людей, начинают всё заново. Вот только я смотрю на этот мир потухшими глазами и с полным безразличием.
Одна.
Так, словно у меня отняли все эмоции.
Словно запечатали их за семью печатями и отдали замок тебе.
В конце месяца у Гарри и Джинни будет свадьба. Уизли недавно сказала мне, что у них будет ребенок…
Я прекрасно понимаю, что они мои друзья, понимаю, что ближе них у меня сейчас, возможно, никого нет, поэтому я действительно за них рада… рада, что они смогли пережить эту войну вместе, реабилитировались, встали на ноги и наладили свою жизнь… Но я совершенно не знаю, удастся ли мне прийти к ним и улыбаться. Не знаю, смогу ли делать вид, что я счастлива… на свадьбах же не принято грустить.
Я бы хотела пойти туда с тобой.
Я думала об этом. Думала о том, что надела бы изумрудное платье в пол и высокие каблуки, а ты надел бы тот костюм, который я так быстро с тебя снимала после рождественского бала. Хорошо, что мы вернули ему пуговицы. Последние я так и не смогла расстегнуть нормально. До сир пор не понимаю, зачем тебе такое обилие мелких пуговиц?
А помнишь те каникулы после бала? Они точно были лучшими…
И единственными.
В тот год я впервые не посетила Нору на праздниках, в тот год я осталась. Ты просил меня остаться, а я и не собиралась уезжать от тебя. Я понимала, что впереди у нас не так много времени из-за войны, которая была неизбежна. Но та неделя после бала… я готова переживать ее снова и снова.
Помнишь, как я пролила кофе на белые простыни утром?
Конечно нет…
Ты поставил завтрак на поднос, а я, ощутив, что тебя нет рядом, начала искать твое тепло, не открывая глаз. Как же мы смеялись в то утро, когда моя футболка, украденная из твоего шкафа, пропиталась кофе и невкусной яичницей.
В то январское утро я впервые увидела, как ты смеешься смеялся…
Ты поднял меня на руки как пушинку, совершенно не прикладывая усилий, ты не побоялся испачкаться, а после на руках отнес меня в душ…
Он еле вмещал нас обоих, я до сих пор помню, как кран упирался мне в поясницу, пока ты не развернул меня спиной к себе и не прижал к стене с белым холодным кафелем.
Как еще не согревшаяся вода стекала холодными струями, как твоя моя футболка прилипла к телу, будто вторая кожа. Как ты шептал нежности мне на ухо, как твои пальцы медленно поднимали края мокрой ткани вверх, освобождая меня от её оков. Как твои губы проводили дорожки из поцелуев по моей шее, как твои пальцы крепко сжимали мою талию, крепко прижимая к себе.
Мои первые два письма так и лежат в нише за камнем. Ты не подумай, я понимаю, что ты их не прочитаешь…
Но когда я думаю об этом…
Мне так хочется поговорить с тобой, мне хочется вернуться в то утро, когда мы были счастливы, когда у нас была целая неделя для нас двоих. За ту неделю я полюбила не только тебя, но и твой хмурый дом в Паучьем тупике. Мы не выходили ровно семь дней, лучшая неделя…
А помнишь, как ты испек утром мне блинчики? Кому бы рассказала, не поверили бы. Северус в фартуке.
Почему все воспоминания о тебе такие невыносимо прекрасные и столь болезненные?
Семь дней. Семь произнесённых тобой: «Доброе утро». Шесть раз ты пытался меня накормить. Как хорошо, что на седьмой день мы поняли, что зелья и кофе – разные вещи. И кофе варишь варил ты просто ужасно.
Блинчики – тоже не твое, Северус, поверь мне.
Зато в последний день ты наконец-то допустил меня до плиты и мы поели приличной пищи, которой удалось не подгореть, и ты даже назвал её вкусной, слегка хмурясь из-за того, что тебе не удалось превзойти мой «кулинарный талант».
А потом мы танцевали.
Я даже не подозревала, что ты так чудесно двигаешься двигался в танце.
За тобой было так легко следовать.
Не только танцуя.
У меня до сих пор лежит ключ от твоего дома. От места, где было слишком хорошо, чтобы это было правдой.
Спасибо тебе…
За всё спасибо.
Особенно за наш танец, в нем я обрела крылья…
Навеки твоя…
Комментарий к Письмо третье. Июль.
Эстетика к главе: https://www.instagram.com/p/CN1qscqpWdL/?igshid=1nk8f277b51e4
========== Письмо четвертое. Август. ==========
Дорогой Северус, конец лета подкрался почти незаметно.
Погода стала менее душной, на улице всё реже слепит солнце, но я все еще мечтаю о дожде.
Я рассказывала писала тебе, что в июле у Гарри и Джинни была свадьба. Я так редко вижусь с ними, что была очень удивлена новостям о том, что их ребенок должен появиться на свет в сентябре.
По идее, я должна радоваться тому, что всё же пошла на свадьбу, нашла в себе силы вновь оказаться в кругу старых друзей, однако улыбаться я себя так и не заставила…
Как я и говорила писала тебе в прошлом письме, на торжество я надела изумрудное платье, ты бы точно оценил его положительно. Нежнейшая ткань приятно окутывала тело, ложась поверх словно вторая кожа, а преимущество платья было в закрытой от чужих глаз груди и длинных рукавах, однако одну часть я всё же оставила обнажённой. Спину.
Я наложила на платье чары, благодаря им оно до конца торжества переливалось мелкими блестками, которые дарили наряду множество оценивающих взглядов и одобрительных возгласов. Представь себе, а я ведь даже надела каблуки!
Ты прекрасно знаешь знал, насколько сильно я их не люблю. Однако выбирая их, я почему-то думала, что смогу быть выше. Мне бы не приходилось вставать на носочки в трепетном ожидании поцелуя, который я смогла бы получить от тебя.
Я знаю, что это бесконечно глупо…
… писать, зная, что ты не прочитаешь.
Прости мне это. Прости за то, что «невыносимая всезнайка», которая, казалось бы, способна на всё, так долго не может справиться с болью… так долго не знает, как именно справиться с этим. С самой собой. С мыслями. Воспоминаниями. Неугасшей любовью…
Но в те моменты, когда я говорю пишу тебе, мне становится так легко на душе… так спокойно и легко, будто бы вот он ты. Сидишь в изумрудном кресле – своем любимом из Паучьего тупика – а я просто рассказываю тебе, как прошел мой день. Ты подставляешь ладонь под щеку, а локоть твой упирается в мягкий подлокотник… ты внимательно слушаешь мой рассказ, улыбаешься, иногда киваешь, а твои черные глаза в этот момент сияют неподдельной радостью и заинтересованностью, такие родные… такие любимые.
Да, знаю…мы ни разу не признались открыто в своих чувствах. Не успели. Но я знаю, что ты чувствовал ко мне. Поверь, я видела это в глубине твоих глаз, ты любишь любил меня не меньше.
То, с какой нежностью ты заправлял прядь моих волос, выбившихся из небрежного пучка на голове, за ухо. Как гладил костяшками пальцев мою щеку. Как укрывал меня одеялом, если вставал раньше, чтобы я не мерзла без тепла твоих рук. Как целовал. Как волновался. Как трепетно касался…
Я хочу, что бы это длилось бесконечно.
На свадьбе ко мне очень настойчиво приставал Рон. Он в очередной раз расстался с Парвати. Это было ужасно: каждое его приглашение на танец, каждый бокал с шампанским, которым он хотел меня напоить.
Было невероятно противно от всего. Я была готова воспользоваться заклинанием «Остолбеней» и закрыть его в кладовке, дабы больше не видеть тем, и без того неприятным, вечером.
Но лишь из-за того, что это была свадьба его сестры, чтобы не расстраивать невесту – причем глубоко беременную невесту – я терпела его весь вечер. Целый отвратительный вечер!
Оказывается… Рон был влюблен в меня еще с третьего курса. Я всегда смеялась, когда ты ревновал к Уизли, но, представляешь, оказывается, ты был прав. Он настойчиво доказывал мне весь вечер, что мы с ним идеальная пара из золотого трио. Ты знал, что он догадывался, что у меня кто-то есть? Я вот нет.
Я согласилась потанцевать с ним всего один раз. В самом начале.
Кто же мог подумать, что этот остолоп будет распускать руки потом на протяжении всей свадьбы?! В тот момент я безумно пожалела, что платье совершенно не закрывало спину…
А помнишь?
Никак не могу сказать это сразу.
Когда был день всех влюбленных, я настолько сильно простудилась, что даже пришлось обратиться к мадам Помфри, но и ее зелья не смогли исцелить меня сразу, пришлось остаться в больничном крыле до утра.
Но…
Именно ты не оставил меня одну там. «Грозный профессор Снейп» пришел ко мне, когда весь замок уснул. Ты бросил свою мантию на соседнюю кровать и аккуратно залез ко мне под одеяло. Я так долго не могла уснуть в тот вечер… Я хотела, провести его с тобой… я купила для тебя подарок. Запонки так и остались лежать в моем чемодане в тот день.
Тогда ты пришел с книгой. Я так удобно пригрелась на твоем плече, а ты целовал меня в лохматую макушку. Я вдыхала запах свежей белой рубашки и до сих пор помню, что она пахла корицей с яблоками. Все еще этот запах приходит ко мне по ночам. Даже сейчас он окутывает меня и заставляет дыхание замирать каждый раз, когда я делаю вдох.
Я сошла с ума?
Я абсолютно не вникала в чтение, ведь твой голос отвлекал меня. Он всегда завладевал моим сознанием целиком и полностью. Я тону в нем. Тонула.
Той ночью, в больничном крыле ты думал, что я уснула. Если уж сейчас приходится быть откровенно честной, то больше нет смысла скрывать, что я просто прикрыла глаза и слушала умеренный стук твоего сердца, наслаждаясь ритмом. Каждый раз, когда ты гладил мою спину или касался губами моих волос, оно ускорялось, а я лежала и наслаждалась твоим теплом, твоей заботой и дурманящим запахом, который сводил меня с ума с тех самых пор, когда я впервые его вдохнула.
Ты читал мне «Красавица и Чудовище» в тот вечер. Из-за того, что сравнивал нас с героями этой сказки. Я всегда смеялась из-за этого и никогда не воспринимала всерьёз твои шутки. Ты никогда не был для меня монстром, я никогда тебя не боялась. Я уважала тебя и восхищалась. Твоей силой, стойкостью, твоей верностью, тобой целиком…
Ты не испугался сблизиться со мной, ты не побоялся открыться мне, ты читал мне и заботился обо мне.
Мерлин, как же мне этого не хватает. Уж прости за капли слёз на этом листе…
Мы с тобой так и уснули в ту ночь… Я – прижимаясь к тебе, а ты – кутая меня в своих объятиях, умеренно шевеля мои кудри своим горячим дыханием. А теперь вспомни наши лица утром, когда зашла мадам Помфри… Я никогда так не краснела, Северус, я хотела провалиться сквозь землю. Мне было так стыдно! Но ты не подумай… не из-за того, что меня поймали с тобой, нет. Из-за того… что я все ещё была твоей ученицей. Хоть маховик и сделал меня старше на целый год, я не перестала быть твоей ученицей. Однако ты повёл себя достойно и очень неожиданно: ты поцеловал меня в макушку и вышел, сказав напоследок, что придёшь проведать меня после уроков. А медсестра выбежала за тобой, не знаю, о чем вы говорили, но с того утра, когда она увидела нас, спящих в обнимку, она стала определенно добрее ко мне.
Ах да, в ту ночь…последнюю ночь в замке…когда тебя не стало, она сказала мне, что никогда не видела тебя таким счастливым со времён, как ты только начал своё обучение. Она помнила тебя совсем маленьким. Мадам Помфри никогда не видела, чтобы ты о ком-то заботился так же сильно, как и обо мне. Она так и осталась единственным живым существом, которая знала, что были не только ты и я, а что были мы. Вместе.
Я хочу вместе навсегда. Я хочу, чтобы ты опять почитал мне, я хочу засыпать на твоем плече, я хочу, чтобы ты целовал мою макушку, я так хочу к тебе.
Навеки твоя, Белль.
А ты навеки только мое чудовище…
Комментарий к Письмо четвертое. Август.
⚡️Эстетика к главе: https://www.instagram.com/p/CN8FUNJpqN-/?igshid=we20nkode3cn
⚡️Спасибо за комментарий и “жду продолжения”.
⚡️Целуем вас в обе щеки.
========== Письмо пятое. Сентябрь. ==========
Дорогой Северус, сегодня девятнадцатое сентября…
Сегодня я получила множество писем…. Сегодня мою маленькую квартирку в Лондоне заполняет запах множества цветов… Но никто кроме тебя не знает, что мне противен аромат роз, пионов и лилий. Эти запахи сдавливают мои легкие, мешая дышать и полностью перекрывая кислород. Смотрю на все это великолепие бутонов, что стоит на балконе, и сразу же вспоминаю, как ты в первый раз подарил мне цветы. Я почти уверена, что большинство пар и не думают о таких мелочах, как первые цветы или первое соприкосновение рук. Все запоминают скорее первый секс, а может иногда и поцелуй. Но точно не такие мелочи…. Когда ты впервые посмотрел прямиком в мои глаза, коснулся моего плеча, когда в первый раз назвал меня по имени, подарил первые цветы. Просто так и без повода.
Почему люди живут так, будто они бесконечны? Будто они уверены, что смогут обнять любимого ещё тысячи раз. Северус, почему так происходит?
Ты угадал. Не знаю как, ведь я не спросила в прошлый раз. И уже не спрошу.
Как ты узнал, что я люблю полевые цветы? Я знаю, что ты никогда не читал меня, но ты всегда угадывал, как я хочу, как мне нравится и что я люблю. Это удивительно… Это отложилось в глубине моей души и до сих пор заставляет обдумывать варианты по ночам.
Твоя возможность к трансгрессии в стенах школы очень облегчала нам жизнь, помнишь? И, определенно, скрашивала наши будни… Тогда у меня точно не было времени на ночные раздумья.
Сегодня множество сов принесли мне подарки. Угадай, что там было? Конечно же книги. Будто бы я кроме чтения ничем и не занимаюсь. Совершенно никто не знает, что я рисую. Как-то не предоставлялось возможности рассказать и тем более показать. Казалось это ненужным и слишком личным.
Но ты знаешь.
Знал.
Те кисти, которые ты подарил мне, были самыми нежными, с лёгким держателем и невесомым, словно перо, кончиком. Я до сих пор ими рисую. И даже когда пройдёт слишком много лет, когда они износятся, я не перестану их любить. Потому что это ты… Я буду беречь их, как и книгу, которую ты читал мне в лазарете.
А помнишь, как ты переместил нас в маленькую деревушку в Исландии?
Там было безумно холодно и, кажется, шёл снег, но тот вечер стоил тысячи таких же без тебя и в тепле. Мы шли по заснеженной дороге, то был практически канун Рождества. Маленькие домики были украшены разноцветными огнями, а в воздухе пахло имбирным печеньем…тот запах до сих пор мерещится мне в зимний период. Ты крепко прижимал меня к себе, потирая рукой мое плечо, стараясь хоть немного согреть. Это были невероятно приятные прикосновения.
Я не знаю, почему ты не перенёс нас прямо к дому, куда мы шли. Я так и не спросила.
Теперь я знаю, что оставлять вопросы «на потом» нельзя. Это самая большая ошибка в мире людей. Это была самая большая моя ошибка.
Мы остановились у небольшого одноэтажного домика из коричневого кирпича, почти с плоской крышей, а я ещё подумала, как с неё не скатывается снег. Ты открыл дверь, пропуская меня вперёд, и я замерла.
Я до сих пор помню то чувство…
Этот дом был совсем не в твоём стиле, ничего изумрудного и чёрного, все светлое. Необычайно. Бежевые стены, и в тон им мягкая мебель. Я не помню, как мы оказались на кухне, где ты хотел, вроде бы, сделать нам кофе после мороза. Я не помню, кто первый поцеловал… Да и важно ли это?
Мои холодные руки уже гладили твою горячую спину, очерчивая рельефные мышцы. А твоя рука приятно сжимала талию, властно прижимая к тебе. Так, как я и хотела. Ещё ближе.
Навсегда.
Это же глупо…вспоминать сейчас подобное. Но я так хочу опять ощутить твои губы, что были немного прохладнее мороза, на своих. Хочу почувствовать твой горячий язык, который ласкал мой. Твои руки, тебя всего… Целиком. Как раньше.
Ты аккуратно поднимал меня на руки и относил на диван, я всегда восхищалась твоей силой, будто я пушинка для тебя. Мне нравился твой ответ на мои возмущения, что я тяжёлая.
«Я готов носить тебя на руках вечность».
Почему же наша вечность была столь коротка?
В тот вечер я абсолютно не хотела тебе подчиняться, сама не знаю почему, но мне так захотелось направлять нас самой.
Я быстро выскользнула из-под тебя и уселась на твои колени, и даже одежда не мешала чувствовать, как сильно ты хотел меня. Как сильно хотел почувствовать мою близость… Это чувство обоюдного желания сводило с ума. А ты так удивился моей неожиданной решительности, ведь до этого дня я была скромнее. Но мне так захотелось…захотелось именно с тобой быть самой собой, а не той, кем меня видели остальные…скромницей. Я знала, что ты меня не осудишь и поддержишь. Что ты будешь рядом. Я видела эти искры в твоих чёрных глазах, я почувствовала, насколько сильно тебе нравилась моя инициатива. Насколько сильно и уверенно ты сжимал мои ягодицы, а я все сильнее терлась о выступающий член, все ещё скрытый за тканью чёрных брюк.
