Текст книги "Я помню... (СИ)"

Автор книги: Инна Полежаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Но как говорится, рано радовались. Теперь Анасу нужно было бороться со вторым победителем, то есть со смазливым блондином. Я и так волновалась, а тут еще Петька на ухо бухтел:

– Давай, давай родной, покажи этому ослу расфуфыренному...

Я фыркнула, но также напряженно стала наблюдать за поединком. В какой-то момент на меня накатило, так бывает, что хочется запечатлеть момент. Не сфотографировать или снять видео, что сейчас делала вся школа, а зарисовать. Я быстро выдрала лист из тетради по русскому и стала делать наброски. Как он склонил голову, обхватил противника, его ноги, его мускулы, его влажные курчавые волосы.

– Боже, да ты прям создатель обложек романов о любви, – пробухтел в ухо Петька, – только вместо этого лощеного в трусах нарисуй тут девицу с декольте.

– Пошел ты, – буркнула я и продолжила рисовать.

Девчонки тоже склонились над рисунком:

– Вау, круть! – высказалась Наташка.

Другие прокомментировать не успели, рев толпы, и унылые физиономии ребят в красном сообщили о том, что мы победили. Он победил. Я продолжала лихорадочно зарисовывать его. Как же он был крут!

Представители сто шестой школы как-то быстро скрылись с горизонта. Все вокруг смеялись, болтали, визжали и пытались пробиться к победителю. На этом испытания для него только начинались. Теперь нужно будет бороться с представителем первой гимназии, насколько я поняла.

Когда Анас ушел в сторону раздевалок с душем, мы стали собираться домой. Я торопливо шла к раздевалке, прижимая к груди тетрадку с рисунком и одергивая свою юбку, к тому же пытаясь прикрыть дыру на ляжке.

– Вот спасибо тебе, Наташа, – бубнила я. В это время дверь мужской раздевалки резко открылась и оттуда с хохотом вылетела Оля. Последнее что я увидела, перед тем, как меня сшибло с ног дверью, Анаса в джинсах и с влажной головой. А дальше я уже разглядывала пол и стены, причем в полете. Как я умудрилась так упасть – непонятно. Ну, что могу сказать. Всегда хотела ощутить себя героиней кино, когда они столкнулись, тетради рассыпались и так далее. Было почти также, только вместо прекрасного принца мои тетради собирала Ольга-мамонт.

– Ой, как ми-и-и-ило, – проблеяла она, поднимая мой рисунок.

Ко мне подскочили девчонки, от которых я отстала, видимо заметили пропажу, оглянулись, а тут я – лежу во всей красе дыркой на колготках кверху.

– Ты как? – спросила Аня. Из раздевалки вышел Анас и подошел ко мне:

– Не ушиблась? – сказал он, ощупывая меня.

О, ну что ты, я готова еще раз пять так зашибиться об дверь, лишь бы спросил!

Ну а вслух сказала:

– Да все хорошо!

– Анас, посмотри! – Оля протянула ему мой рисунок, и я начала покрываться красными пятнами. Причем, если бы эта же сцена происходила, например, с Петькой Молодько или с Гнатюком нашим, мне было бы плевать. Я бы даже объяснила, как люблю добавлять в рисунки светотени, чтобы изображение получалось более объемным и живым. Но в данный момент я реально стала покрываться красными пятнами.

Он взял рисунок. Оля улыбалась уголком рта и смотрела на меня глазами окуня. И даже не моргала, как мне показалось. Кажется, пауза затянулась. Я посмотрела на Анаса, он поднял взгляд от рисунка и, глядя на меня с абсолютным восхищением, сказал:

– Круто!

Мне кажется, Наташка за моим плечом выдохнула. Мы все на полном серьезе думали, что меня сейчас опустят ниже плинтуса. Уголок рта Ольги стек вниз.

В это время Анютка судорожно рылась в своем мешке-сумке, и как она там что-то находит? Она извлекла из недр своего картофельного мешка шариковую ручку с покусанным колпачком, подошла к Анасу, выдернула из его рук рисунок. Мы все в недоумении уставились на происходящее. Она что-то быстро накорябала на листке и отдала Анасу. Затем повернулась к нам и гаркнула:

– Все! По домам! Есть хочу.

Я чуть не умерла от любопытства, что же только что произошло. Ольга вообще готова была покрутить у виска пальцем, как мне кажется. Анас прочитал Анюткины каракули, засмеялся и, глядя на нее, сказал:

– Спасибо! Очень кстати!

– Ну, хотелось бы, – невозмутимо ответила она и стала толкать нас к двери.

Я ужасно хотела обернуться и посмотреть, что там происходит, но не посмела. В отличие от Наташки, та чуть шею не свернула, еще и комментировала все время:

– Читает..улыбается, складывает рисунок, убирает в карман... а что там? – наконец спросила она у Ани.

– Да, что там? – кивнула я, обогнав подругу, и шла теперь задом наперед к ней лицом.

– Твой телефон, – равнодушно ответила она.

– ЧТО ТАМ? – взвизгнула я.

– Номер твоего телефона, – по слогам как дурочке объяснила она. Я резко остановилась, затем выдохнула:

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы он звонил, ну или писал, – также спокойно продолжала она.

Мы продолжили шествие по коридору, теперь я плелась в шоке рядом с Аней, а Наташка хохотала:

– Ань, слушай, да ты же этот, как его...

– Кто? – уточнила Аня.

– Ну, голопопый ангел со стрелами!

– Это ты голопопая, а я просто ангел, – кивнула Анютка.

На нас налетела Алина.

– Вы где пропали-то? Шла-шла, оглянулась – никого нет.

– А мы вершили человеческие судьбы, – завыла гулким голосом Наташа.

– Что это было? – спросила у меня Алинка, пока Наташа затерялась в раздевалке в поисках своего зеленого пальто.

– Не обращай внимания, – ответила я.

Еле дотерпела, когда девчонки скроются за углом, чтобы остаться с Анюткой наедине. До моего дома оставалась пара шагов. Как и до ее.

– А теперь говори, что ты написала! – решительно сказала я и схватила ее за стоявшую колом дубленку.

– Твой номер!

– Не ври! Чему там улыбаться-то? Цифрам что ли? – не успокаивалась я.

– Хорошо, хорошо, – Анютка вздохнула, – я написала, что это номер его будущей девушки.

– Что ты сделала?

– Ну, извини меня! Вас пока не пнешь под зад, сами ничего не сделаете!

Я бы, наверное, убила Аню в этот момент, но мой мобильник разорался на всю улицу.

– О! Уже?! – у Анютки округлились глаза. После ее слов я действительно поверила, что может звонить он и стала трясущимися руками ловить телефон в сумке.

– Да успокойся ты! – крикнула Анютка, наблюдая за моим мандражом, – Будто тебе Сталин перед расстрелом звонит.

Вместо Сталина звонила Алина, спрашивала, не пойдем ли мы завтра в кино на очередной "Форсаж", то ли пятый, то ли сдьмой, я уже лично в них запуталась. Черт, такое разочарование я испытывала последний раз в детстве, когда мне вместо собаки подарили лыжи.

После краткого совещания мы с Аней решили забить на "Форсаж" и никуда не ходить.

Он не позвонил. Ни на выходных, ни в течение следующей недели. Его не было в школе. Шпионы в зеленом пальто докладывали, что он вроде бы болеет, но не точно. Уж очень высоко по социальной лестнице стояли те, кто с ним дружил по сравнению с нами. В начале марта он должен ехать на соревнования по борьбе в первую Гимназию и я задавалась вопросом – неужели он так и не появится?

Как-то вечером мама сообщила мне, что на мартовские праздники приезжает мой брат Дима. Я воспряла духом. За что любила брата, за то, что он дружил со всеми мальчишками в нашей школе, независимо от их положения, интересов, вероисповедания и так далее. И в те дни, когда он приезжал, у нас были просто толпы гостей. Приходили ребята совсем взрослые, те, кто уже учится и работает, и школьники, даже мои одноклассники захаживали. В такие дни я наводила марафет дома, на своем лице, в своей одежде, накрывала стол, готовила и встречала гостей. Ну, меня никто всерьез не воспринимал, конечно, но это уже другой вопрос.

Я как муха довольно потирала руки, ожидая в начале марта нашествия особей мужского пола в нашу квартиру, и продолжала жить в обычном режиме.

Однажды, в последних числах февраля проспала я конкретно. Мама уехал к бабушке. Так как она приболела, папа ушел на работу рано. В тот момент, когда Анютка зашла за мной я спала. Я выслушала целую петицию, что я засоня, копошня, что мне нужно не будильник заводить, а класть под кровать пендель волшебный и так далее. Ну, если коротко, Анютка не дождалась меня. Распсиховалась и пошла сама. Я судорожно бегала по квартире, пытаясь собраться в школу, и проклиная свою лень и нежелание хотя бы сумку приготовить с вечера.

Когда я почти добежала до пункта назанчения, хватая ртом холодный воздух, то увидела его. Он шел не в школу и не из нее, а откуда со стороны остановки общественного транспорта. Вид у него был ужасный: помятый, нездоровый, какое-то желтое лицо. Я непроизвольно пошла ему навстречу.

– Анас! – крикнула я. Он оглянулся и остановился. Я ожидала, что он начнет судорожно вспоминать, кто я и что от него хочу, либо повернется и уйдет. Этого не произошло. Он устало прикрыл глаза и сделал шаг мне навстречу.

– Привет, – хрипло сказал он. От него шел запах перегара, что меня повергло просто в шок. В моей семье никто не пил. А если бы Димка попробовал в десятом классе вот в таком виде заявиться домой... Не знаю, папа ему ноги выдернул бы наверное.

– Привет, – я оглядела его с головы до ног, – тебе плохо?

– Ужасно, – кивнул он.

В голове всплывали десятки вопросов: где ты был, почему в таком состоянии, что такого произошло и так далее. Но я как-то не осмеливалась начать допрос с пристрастием.

– Я так понимаю, тебя в школе сегодня не ждать? – уточнила я.

– А ты все это время ждала? – мне показалось, что его глаза, карие, почти черные, немного потеплели.

– Ждала, – кивнула я и почувствовала, что щеки горят.

Он молчал. Я тоже. Потом я спросила:

– Ты поедешь на соревнования в Первую Гимназию?

– Если ты скажешь, что хочешь этого – поеду, – просто сказал он. Будто мы знакомы тысячу лет.

– Я хочу, чтобы у тебя было состояние и настроение жизнерадостного и офигенного парня... для начала.

– А сейчас я не очень офигенный, – улыбнулся он.

– Я бы даже сказала совсем не айс! – я улыбнулась.

– Тань, ты хоть раз сбегала с уроков? – спросил он, о чем-то задумавшись.

– Ты что! Нет, конечно! – я искренне удивилась такому вопросу. Я и правда никогда не сбегала.

– Пошли со мной. Прямо сейчас. Пожалуйста.

– Куда? – у меня просто глаза на лоб полезли.

– Ко мне домой.

– Зачем?!

– В гости, – просто сказал он.

Как он потом сам мне сказал, этот момент был переломным или решающим, называйте, как хотите. Я отказалась идти, хотя очень, очень хотела. Я обзывала себя последними словами, когда развернулась и пошла к школе. А не пошла не потому что боялась того, что начнет приставать или еще что-то, я боялась получить "по шапке" от родителей, а я бы получила. Мне было бы стыдно перед классным руководителем. Может я отсталая, "чеснок", "ботан", но факт есть факт, я не пошла с ним, потому что это было неправильно!

– Тань! – теперь уже он позвал меня и догонял.

– Да! – я оглянулась. Хорошо хоть не успела разревеветься.

– А после школы ты зайдешь ко мне?

Я выдохнула, сердце колотилось просто ужасно.

– Зайду. Только не знаю куда идти.

– Тут недалеко, я тебя встречу. Во сколько у тебя заканчиваются уроки?

Договорились, что он к двум подойдет к школе.

– Анас, я ненадолго. Мне потом еще на гитару нужно...

– На гитару? – удивился он.

– Ну да, я же беру уроки игры на гитаре...

– Тань, знаешь, я ощущаю себя Сашей Белым... Хорошо хоть не на скрипке играешь.

Я сначала вообще не въехала о чем он, это уже позже вспомнила, что был такой сериал "Бригада".

На первый урок я опоздала полностью почти, хорошо по геометрии не было контрольной. Галина Моисеевна отчитала меня строго, но особо не наседала, я ж не всегда так делаю. По сути, настолько я опоздала впервые в жизни. На перемене я лихорадочно писала Анютке в "Вибере" о своей встрече. Рядом Петька с Гнатюком спорили о Ренате Ильдияровне. Очень уж она любила Гнатюка, и оценки ему ставила незаслуженно высокие, и замечаний делала меньше. Молодько промолчать не мог, поэтому доводил Гнатюка тем, что предлагал жениться на учительнице. Повторялось это неоднократно, каждый урок русского языка, Гнатюк орал, бесился, но ничего изменить не мог. И снова Петька бесил его своими шуточками, Наташка списывала домашку у Алинки, Ольга красила ресницы, Денис вытирал доску, так как был дежурным, короче все были при деле.

Вместе со звонком в класс вошла учительница, и Молодько затянул во всю глотку свадебный марш:

– Тададада-а-ам, тададада-ам...

– Молодько, прекрати! – прикрикнула Рената Ильдияровна. Я судорожно выключала звук на телефоне, так как от Анютки сыпались комментарии и советы, типа "иди, только напиши, по какому адресу он тебя увел и отписывайся каждые пять минут".

Когда хохот стих и нам было сказано, что первые пятнадцать минут урока мы будем писать самостоятельную работу, всем стало не до смеха. Мне в том числе. Я не была ярой поклонницей русского языка, алгебра давалась мне проще, в отличие от Ани.

Весь день, я могла думать только о том придет или не придет, идти или не идти. Под конец я уже убедила себя в том, что он явно лег спать, когда пришел домой, и думать обо мне забыл. Какой же я испытала шок, а со мной и оба десятых класса, когда мы дружно одеваясь в холле, увидели Анаса.

Он уверенно зашел в школу, от помятости не осталось почти никаких следов. Он явно поспал, принял душ. Лицо было чуть уставшим, но пах он обалденно и выглядел тоже. Вокруг него тут же собралась шайка из пацанов и гламурных девиц. А проходящая мимо Надежда Николаевна, которая являлась завучем нашей школы, поманила его к себе пальцем. Он протиснулся к ней сквозь окружавшую его толпу, все время, пробегая глазами по холлу. Он увидел меня, быстро подошел и сказал: "Не уходи". Пока я, открыв рот, с Наташей и Аней смотрела, как он уходит с Надеждой Николаевной в боковой коридор, к нам подошла Ольга:

– Ну, если ты думаешь, что своими художественными штучками удержишь его – не надейся. Он тебе не пара.

– А тебе что ли пара? – подала голос Наташа, застегивая зеленое пальто. – Слон и Моська.

– Что ты сказала? – она выпучила и без того выпученные глаза, как к ней подошла Кира, одноклассница Ани, тоже видная девочка, эдакая кокэтка, но простая в общении с челядью, то бишь с нами.

– Оль, пошли, а то не успеем!

Куда они спешили, я не знаю, но это было хорошо. А то я ждала, что случится-таки первая драка в нашей школе на радость зрителям ютуба. Девчонки помахали мне, Аня еще раз дала ЦУ о пятиминутной отчетности ей, Наташка охала и вздыхала, всплескивала руками, как бабушка.

Я не знала, как долго придется ждать, поэтому села на лавку и достала ноты. Скоро нужно будет покупать гитару. Дома я училась на раздолбаной, которая досталась мне в наследство от брата. Мне кажется, настроить ее уже было невозможно. Вот папа будет "рад". Для моего папы покупки, не относящиеся к классу одежда-еда, считаются никчемными. Особенно когда дома напряг с деньгами в связи с платным обучением Димки. Конечно, он подрабатывает, обеспечивает себя едой и жильем, а вот за учебу платят родители.

Вокруг постепенно стихал шум, все расходилиcь по домам, у малочисленной второй смены малышей шли уроки.

– Готова? – я от неожиданности аж подпрыгнула. Надо мной, чуть склонившись, стоял Анас, – во сколько тебе на занятия?

– Примерно через час выезжать... Тут недалеко, – ответила я, глядя ему в глаза снизу вверх.

– Тогда пошли быстрее.

Он взял меня под локоть и повел в сторону тропинки, той самой, где я его увидела впервые.

– Я живу рядом, успеем пообедать.

– Пообедать? – я в шоке от происходящего совсем забыла, что есть хочу. На самом деле, как так? Еще недавно я стояла на крыльце в толпе неудачниц, а сегодня с одним из самых офигенных парней иду к нему в гости.

Но когда мы подошли к его дому... Мама дорогая, Анютка когда узнает-умрет. Дело в том, что мы с ней недавно ходили в гости к знакомой девчонке, и шли по этой дороге, она огибает школу. И рассматривали дома. На этой улице живут, скажем, не очень бедные люди. Дома тут все новые, по два и три этажа, но этот дом... Я даже сфоткала его, чтобы потом нарисовать новогоднюю тематику. Весь дом на уровне второго этажа опоясывала терраса, дом был деревянный. Это было очень необычно, он не был обшит пластиком или обложен кирпичом. Повсюду было дерево. И еще его окружали сосны.

– Ты живешь в этом доме? – видимо у меня начал дергаться глаз.

– Да, а что? Ну, пока в этом, если снова не переедем.

– Твой отец его купил?

– Да.

– Твой отец не военный, – констатировала я.

– Нет, – он улыбнулся, – бывший.

Мы вошли во двор. Там было круче, чем я представляла – под соснами мелькала очищенная от снега тропинка, повсюду стояли фонари, которые вечером думаю, создавали сказочный вид, между соснами я увидела деревянную беседку.

– Хорошо. Давай сначала, – я восхищенно вертела головой, – у твоего отца есть деньги. Много.

– Да.

– В связи со своим э-э-э бизнесом, – сказала я, призадумавшись, – он должен часто переезжать.

– Ну, да.

– Я одного не понимаю – зачем тебя таскать за собой? Почему бы не отдать в какую-нибудь супер-школу, где учатся детки богатых пап?

– Мы уже это проходили, – он открыл входную дверь.

– И? – не унималась я.

– Может, войдем в дом? – рассмеялся он.

Лучше бы я осталась на улице. Это не дом, это дворец. Я сразу вспомнила какую-то юмористическую передачу, где о позолоте в квартире сказали – словно попал в рот цыгана. Тут ощущение было примерно такое же, только внутренняя вычурность не вязалась с внешней деревянной добротностью.

– Н-да, конечно, круто, но как-то черезчур, – скривила я рот.

– Ты первая кто так сказала, – улыбнулся он, – я так и знал.

– Что ты знал?

– Что ты такая.

– Какая?

– Не как все.

– Потому что мне не нравится позолоченная лепнина повсюду?

Он бросил свою куртку на диванчик в...прихожей размером с зал в нашей квартире. Потом разулся, небрежно, отбросив ботинки в сторону. И сказа глядя на меня.

– Потому что со мной все стремятся общаться из-за папиных денег, связей, из-за моей фигуры, внешности, не знаю, всем плевать на меня. А ты не пошла ко мне в гости просто потому что нельзя прогуливать школу. Все мне льстят, что я живу во дворце, что тут все обставлено со вкусом, – тут я фыркнула, – а ты пришла и сказала что фу, как-то уж слишком!

– Ну, в гости я все-таки пришла, – начала я возражать.

– Закрыли тему, – он взял меня за руку, – пошли, буду тебя кормить.

– Чем?

– Сейчас узнаешь, я сам готовил!

– Да ладно! И когда?

– Когда ты пообещала зайти после уроков в гости!

Вот тут я совсем одурела. Он готовил для меня? Но мой внутренний голос подсказывал, что передо мной совершенно одинокий парень, у которого нет настоящих друзей, наверняка до него нет дела отцу. Про маму я пока не отважилась спросить. Судя по всему, он избалован деньгами, но совсем не знал родительской любви. Во мне он видит друга, тем более для него, видите ли, диво дивное честные ботанички.

На кухне я вообще потерялась. Вся наша квартира была размером с нее.

– Вот это кухня...Тут можно палатку поставить у холодильника и ходить в него на охоту за сосисками, – сказала я.

Он рассмеялся и достал из какой-то печи, или духовки, не знаю, кажется, мясо. Пахло просто офигенно.

– Боже, вот это запах! Название можешь не говорить, я все равно не запомню, наверняка что-то вроде сальтимбокка!

Он расхохотался:

– Откуда ты знаешь название итальянских блюд? Пробовала?

Тут уже я хохотала:

– Конечно! Каждый день ем! Спагетти называется! Просто читала где-то.

Мы сели за стол, который стоял посередине кухни, ну, я бы сказала, как показывают в кино.

– Если хочешь, можем в столовой поесть, – предложил он, но глаза смеялись.

– О, Боже, тут еще и столовая есть?

Он расхохотался.

– Нет, не надо, – ответила я, наматывая на вилку какие-то макароны что ли, – а то там мы точно потеряемся.

Пока мы ели, а потом пили чай с вкусными пирожными, то болтали ни о чем. О школе, о том, что он пообещал Надежде Николаевне больше не пропадать и принять участие в соревнованиях по борьбе. Она, конечно, требует от него справку или явку отца, чтобы поговорить о прогулах.

Когда он стал убирать со стола, я хотела помочь, но получила решительный отказ.

– Анас, а можно спросить? – я нервно сжимала и разжимала пальцы.

– Давай.

– А где твоя мама?

– Я ее не знаю, она умерла, когда я был маленький. Все рассказывают разные версии, – он убрал тарелки в посудомоечную машину, – кто-то говорит, болела, кто-то пила...

– Прости.

– Ничего, я ее не помню совсем. У меня есть мачеха, нормальная, кстати, тетка, просто я достаю ее.

Мне безумно хотелось с ним поговорить, но нужно было идти.

– Слушай, я уже опаздываю..., -начала я.

– Я провожу, – тут же сказал он.

– Правда? Супер! – я искренне обрадовалась. В это время хлопнула входная дверь, и раздался грозный окрик:

– Анас! Явился!

Похоже, не только руководство школы потеряло ученика, тут видимо и папа не в курсе, где сын ошивался. Но когда папа вошел в комнату, я вообще втянула голову в плечи, мечтая иметь панцирь, как черепаха. Я бы не сказала, что он был высоким, нет, рост средний. Но его взгляд – просто горящие огнем черные глаза под всклокоченными бровями, это нечто. Я не знаю, чем бы закончилась эта сцена, видно было, что Анас напрягся. Но тут Папа Грозный увидел меня:

– Барышня! – кивнул он в приветствии. Я испугалась и пискнула:

– Папа! – и присела в реверансе. Это уже потом, когда я рассказывала обо всем Анютке, мы чуть не умерли от смеха, но в тот момент смешно не было.

У папы сразу лицо разгладилось, глаза весело заблестели.

– И давно вы знаете моего сына?

– Пап, хватит, – встрял Анас. И папа снова стал меняться в лице, оборотень, блин.

– Вы знаете, я с вами с удовольствием поболтаю в другой раз, – начала я быстро говорить, бочком продвигаясь к выходу, – а то опаздываю в музыкальную школу, и еще уроки учить нужно.

– Вы ходите еще и в музыкальную школу?

Я сунула ноги в сапоги, в моей сумке надрывался мобильник. Анас тоже молча одевался.

– Да, еще хожу в художественную школу, учусь хорошо, почти все пятерки. Папа водитель, мама бухгалтер, – тараторила я, застегивая крючки на шубейке.

Уж не знаю, что так впечатлило папу, то ли мои дополнительные занятия, то ли "редкие" профессии моих родителей, но он расцвел, как майская роза.

– А звать-то тебя как? – спросил он, улыбаясь во весь рот. Оказывается симпатичный дядька, понятно на кого похож сын.

– Таня, а вас? – осмелилась спросить я.

– Даурен Максатович, – представился он. Я прямо ждала, что он каблуками щелкнет. Не щелкнул.

– Пап, я провожу Таню и приду.

Мне кажется папа нам еще в след махал своей медвежьей лапой.

– Нда, папа у тебя строгий, – выдала я.

– Это кажется, видишь он меня не может приструнить, – он как-то грустно улыбнулся.

– Ну, давай, рассказывай, почему ты не в элитной школе?

– Потому что я неуправляемый, потому что пропускаю уроки, потому что пью, гуляю, пробую то, что не нужно, ввязываюсь, куда не нужно. Папа таскает меня за собой, чтобы присматривать и контролировать.

Я просто не могла поверить, что этот человек, которого я, по сути, не знаю, и еще вчера просто мечтала его увидеть хотя бы, изливал мне душу. И было так легко и просто, как со старым другом, как если бы рядом шла Анютка.

– Ну, судя по всему, у него не очень выходит тебя контролировать.

– Да...

– Где ты пропадал все эти дни?

– Даже говорить не хочу, да и не помню половину мест.

– Зачем ты это делаешь?– удивилась я, – У тебя столько возможностей не знаю, видеть то о чем пишут в книгах, пойти на любой фильм, есть, что ты захочешь, заниматься любым видом спорта и не бояться, что нет денег на коньки, или лыжи!

– Ты не понимаешь! – крикнул он, реально крикнул, – Когда у тебя есть все и сразу, ты не ценишь этого! Я много где бывал, я занимался борьбой, подавал надежды, но все приелось, все надоело! Хочется чего-то нового, хочется других ощущений!

– То, что ты говоришь – страшно! Так можно докатиться до самого дна, – разозлилась я.

– Можно, – кивнул он, – я и качусь.

Я толкнула его в плечо:

– Заткнись! Не говори так!

– Но это так! Я порчу все, что рядом со мной! Вот увидишь, я и тебя испорчу, сначала начнешь школу прогуливать, потом со мной на вечеринки ходить...

– Ха!– вот тут я развеселилась реально, – Скорее это ты начнешь посещать все уроки и учиться на "отлично"!

Он покачал головой и грустно рассмеялся.

– Нет, а давай поспорим? – предложила я, – Будем считать, что мы как во времена СССР, я буду ответственная за то, чтобы подтянуть тебя по учебе! А если не получится – тебя исключат из комсомола!

Он хохотал на всю улицу, мы уже подходили к остановке и вдалеке ехал автобус.

– А где твоя гитара?– спросил он, явно чтобы сменить тему.

– Учебная – в музыкалке, а личная – дома. Только не проси меня сыграть на той, что дома, она ужасна!

– Ладно, – я сделала шаг к приближающемуся автобусу, – пока?

Он провел большим пальцем по моей щеке:

– Пока. Я позвоню.

В этот вечер я сидела в кресле у Анютки и рассказывала всю историю. Я ответила на ее звонок уже только в автобусе, это она раскалила мой телефон, так как я не отзванивалась каждые пять минут как обещала. Сначала я послушала, как она орет на меня, а затем сказала, что все хорошо и вечером будет отчет. Вот, отчитывалась.

Я зевнула и сказала:

– Ладно, надо идти домой, я еще уроки не доделала.

– Меня больше всего поражает твое спокойствие! Будто это не новый парень в школе, будто он не самый крутой, клевый, с офигенной фигурой и так далее! Ты мне рассказываешь, что ты с ним ела лагман, будто с Молодько в столовке котлету жевала!

– Мы не ели лагман! – вставила я.

– Да какая разница! Ты же поняла, что я имею в виду.

– Девочки, – в комнату заглянула мама Анютки, – пошлите чай с блинами пить!

– О, нет, теть Валя! – я тяжело вздохнула, – Я не могу уже! Мы же вот только чай пили!

– Ма, мы тут сплетничаем! – махнула Анютка рукой, давая понять, что аудиенция окончена.

Когда тетя Валя вышла, Анютка продолжила допрос:

– Ну и?

– Да я не могу тебе это объяснить! Не знаю, почему так, но это так, мне легко с ним, вернее не то, чтобы было легко общаться, а понять его легко. Ему даже говорить ничего особо не нужно, я понимаю, что у него за проблемы, как он пытается забыться, ну...это не описать.

– И что это? Вы друзья?

– Да откуда я знаю? – я распсиховалась, – Я просто знаю, что я его понимаю, знаю, что я для него нечто новое, знаешь, как мартышка в зоопарке...

– Не болтай фигню!

– Но это так! Ему дико и интересно, что кто-то общается с ним не из-за денег или статуса. Я сомневаюсь, что он видит во мне девушку...

– Ага, а как же поглаживание щечки на прощание? – Аня сощурила глаза.

– Да ладно тебе! Это для меня этот жест что-то значит, а он, наверное, сделал это на автопилоте.

Мы поспорили еще минут двадцать, и я пошла домой. Было темно, идти было жутковато, и я бежала. Неожиданно мой мобильник завопил на всю улицу так, что я вздрогнула и чуть не разоралась. Кто-то звонил с неизвестного номера, но я так испугалась, что даже не подумал о том, что это может быть Анас.

А это был он, голос я узнала сразу.

– Привет, – просто сказал он.

– Привет! – задыхаясь, ответила я.

– Бежишь?

– Бегу!

– Почему?

– Страшно! – я перешла на быстрый шаг.

– В смысле? Ты где?

– Иду домой от подруги, тут темно и страшно.

– Далеко тебе идти?

– Нет, между нашими домами всего три дома.

Он расхохотался:

– О, да! Ну, это очень страшно! Давай я буду с тобой разговаривать, – судя по голосу, он улыбался.

– Давай, – согласилась я, – как дела?

– Нормально. Послезавтра еду в Гимназию, ты там будешь?

– Не-е-ет, – заныла я, причем впервые в жизни жалела, что не смогу болеть за нашу школу, вернее за него, – у меня "художка", и "Зима" не готова.

– Чего?

– Ну, скульптура зимы, осталось чуть-чуть, нужно сдавать уже.

– Вы там еще и скульптуры лепите?

Я расхохоталась:

– А ты думал, мы там только рисуем, причем с натурщиков?

– А как ты догадалась про натурщиков?– смеялся он.

Я уже подошла к подъезду.

– Ну, это же ты, немного испорченный, не совеем правильный...мальчик! И я уже пришла.

– Немного испорченный, – он улыбался, потом тяжело вздохнул, – надеюсь, что немного...

– Немного-немного, мне можешь верить! Ладно, я пошла домой и спасибо, что проводил!

– Не за что! Обращайся! Спокойной ночи!

Анас выиграл. Мне кажется, если бы в школе официально разрешили шампанское, то директор бы проставился. Причем угостил бы всех и за свой счет! Таким довольным я его не видела ни разу, видимо статус школы теперь возрастет до небес. Печально только то, что это не заслуга тренера школьного, а заслуга ученика, который с детства занимался этим видом спорта.

Я сдала скульптуру, получила пятерку, и шла довольная на остановку. В это время мой телефон сошел с ума, мне девчонки писали, что он победил, скидывали фото, а спустя минут десять, когда я уже села на кресло в конце автобуса, позвонил Анас:

– Уже знаешь? – просто спросил он.

– Знаю! – ответила я.

– Ты пойдешь со мной отмечать?

– Куда это? – тут уже я напряглась.

– Мы с ребятам идем в гости к Лёхе.

– Это который боксер? – спросила я, и меня аж перекосило, я терпеть не могла этого Лешу. Пуп земли, считал всегда себя самым лучшим, вел себя нагло, унижал учителей. Если папа занимает не последнее место в городской Думе, то он значит ему все можно.

– Нет, спасибо, – грубо ответила я. На том конце линии повисла пауза.

– Анас? – мой голос дрогнул. В ответ тишина.

– Мне кажется, – начал он вкрадчиво, – или меня только что отшили? Кто-то только что не пошел на вечеринку к одному из самых, типа, крутых парней в школе?

– Вот именно, что типа, – выдохнула я с облегчением, думала бросил трубку, – он мне не нравится и я не хочу , чтобы ты туда ходил.

– Что ты сказала? – у него даже голос осип на этом вопросе.

– Я не хочу, чтобы ты туда ходил, – твердо повторила я.

– То есть, у меня не должно быть друзей? – кажется, он злился.

– Я не говорила, что у тебя не должно быть друзей! Ну, вот скажи, там будут Валерка Дударев, высокий такой, баскетболист?

– Нет.

– Андрей Почаев?

– Нет.

– Сергей Березин?

– Нет, и что? К чему эти фамилии?

– К тому, что они нормальные ребята, и никогда не пойдут к этому Леше придурку, потому что это не вечеринка, это притон какой-то, где пьют и вообще...не удивлюсь, если у них помимо травки еще что-то есть...

– Есть. Можешь мне поверить.

У меня даже дыхание от злости перехватило:

– Значит, ты туда не идешь!

– И кто мне запретит?! – он даже крикнул, слышно было, что разозлился ужасно.

– Я! Я тебе запрещаю, понятно? Раз так хочется отметить – позови прямо сейчас нормальных ребят, пока все не разъехались, в пиццерию какую-нибудь! И вообще, смысл заниматься борьбой, быть лучшим, а потом идти и заливать все это алкоголем до беспамятства, будто ты никчемный, никому ненужный...

– Да так и есть! – заорал он.

– Дурак! Ты своему отцу нужен, он тебя любит, хоть и по-своему, по-уродски немного! – я так орала, что на меня оглядывался уже весь автобус. Одна бабушка так внимательно слушала, что я ощутила себя на съемках программы "Пусть говорят", – И ты мне нужен! Нашел с кем общаться...