Текст книги "Попасть в сказку и не выйти замуж? Книга 3"

Автор книги: Инга Ветреная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

– Случалось, но крайне редко, – Бессмертный был на удивление терпелив.

– А в какой форме гадалки делали предсказания? – не унималась я.

– Устной, – ну вот и сарказм проснулся, а то сидит тут вялым одуванчиком, весь белый да пушистый. Подозрительный!

– Я имею в виду: содержание, – пояснила свой вопрос. – Смысл был однозначен или у тебя возникли сомнения в трактовке?

Кощей увлекся мыслительным процессом, а я подкладывала детям вкусняшки на тарелки. Для нормального развития дети должны полноценно питаться, а для нормальной талии их мамы должны голодать! Бедная я, бедная!

– Что, конкретно, тебя смутило в предсказании моей погибели? – Бессмертный решил пойти коротким путем и задал интересующий меня вопрос.

Клиент созрел! Будем брать! Или это мне только кажется? Играет со мной?

– Смутило то, что там и слова нет о твоей погибели, – озвучила я приманку.

Кощей неспешно отпил вина из своего бокала, на его лице появилась сдержанная полуулыбка. Все-таки добрый он, заботится о моем психическом здоровье.  А мог бы оскалиться в тридцать два зуба, и у меня память и зрение отказали бы.

– Хотелось бы услышать аргументы, – в его голосе не было угроз, складывалось впечатление, что мы ведем увлекательную светскую беседу, а не обсуждаем сомнительную вероятность его гибели.

– В предсказании лишь две строчки имеют для тебя негативный оттенок. Это…, – я вытащила из рукава листочек с аккуратно выписанным на нем текстом (да-да, я готовилась) и процитировала: – С ней встречи миг лишит тебя покоя, на муки и терзания обречет. Все остальное лично тебя не касается.

– А кого касается? – Кощей тоже умел быть дотошным.

– Касается изменяющейся ситуации вокруг тебя, твоего отношения к происходящему. Самое главное – в пророчестве ничего не говорится о способах твоего умерщвления, месте погребения, похоронах и поминках, – как можно равнодушнее вещала я.

– Способах умерщвления, говоришь? Занятно, занятно! – на безжизненном лице злыдня не дрогнула ни одна мышца, но его глаза смеялись.

СМЕЯЛИСЬ! У меня бред! Заколдовали! Я лихорадочно достала из кармана заветный русалочий флакончик, капнула из него в бокал с водой зельица и махом выпила все содержимое, зажмурилась и стала ждать последствий.

– Мария!  – услышала я чуть обеспокоенный голос Кощея.

Ну вот, теперь к визуальным галлюцинациям присоединились и слуховые!

– Не налегайте на зелье! Передозировка – вещь неприятная, – проинформировал меня Бессмертный.

– Хвост вырастет или чешуей покроюсь? – поинтересовалась я, приоткрыв один глаз.

– Стервозность увеличится! – ответил шуткой бледненький.

– Тогда не страшно, она у меня и так на максимальном показателе, в потолок упирается, – отмахнулась я от шутки.

Присмотрелась к оппоненту: серьезен, холоден, безразличен. Красавчик! Таким он мне больше нравится! Кощей некоторое время сидел молча, я не вмешивалась в его мыслительный процесс, вновь занялась питанием детей.

– Знаешь, Мария, возможно, ты и права: о прямой угрозе в предсказании не говорится, – задумчиво произнес злыдень.

Внутри у меня все возликовало. Да-да-да, дорогой ты мой! И всего-то сорок минут реверансы разводил!

– Но общий посыл текста вызывает у меня некоторую обеспокоенность, – холодно проговорил дохлик.

В переводе на великий и могучий: «Иди ты, Маша, в баню со своими дилетантскими рассуждениями. Правительство выбрало курс, ему и будем следовать, а чтобы его изменить, у тебя, красавица, аргументы слабоваты!» Что ж, зайдем с другой стороны.

– А как твои специалисты интерпретировали строчку «И крохотный росточек прорастет»?  – пошла я ва-банк, неотрывно смотря на бледненького.

По его лицу пробежала тень. Или мне это показалось?

– Согласен, это место вызывает у самых сведущих моих прорицательниц противоречия в толковании предсказания, – Кощей впился в меня ледяным взглядом.

– А ты не хотел бы допустить, что  «крохотный росточек» – это что-то хорошее. А если род бабы Яги пресечется, то этого хорошего уже не случится? – серьезно спросила я.

Только бы не сорвалось! Только бы не сорвалось! – молила я про себя.

Бессмертный не сводил с меня глаз и молчал. Это продолжалось довольно долго. Я решила не мешать злыдню думать и снова занялась детьми. Те уже давно поели и покинули стол, предпочитая ходить, бегать, лазать и создавать хаос. После похищения я пересмотрела свои взгляды на воспитание своего ребенка. Вот он живой, здоровый, радостный бегает рядом, что-то роняет, над чем-то смеется. Какое счастье!

– Мария, а по-твоему, что именно говорит пророчество о моем счастье? – нарушил мои невеселые мысли дохлик.

Его вопрос был со скрытым подвохом. Так я и поверила, что сам Кощей Бессмертный – самый страшный и ужасный будет со мной о чем-то советоваться. Не по статусу мне!

– Мне кажется, что слова пророчества можно понять как послание о твоей встрече с суженой и вашем будущем семейном счастье, – как можно доброжелательней вещала я.

У Кощея полезли вверх брови, а потом он банально расхохотался над моими словами.

– И кем является моя суженая, которую ты разглядела в пророчестве? – веселился бледненький.

Ну вот, мы и подобрались к самой волнующей теме, главное, чтобы поклевка не сорвалась.

– Если судить по словам, описывающим «деву», то существует большая вероятность, что это будущая младшая дочь царевича Елисея, – демонстрируя листочек с текстом, продолжала я втирать свою версию пророчества дохлику.

– То есть ты считаешь, что она не убить меня должна, а замуж за меня выйти? – провоцировал меня на рисковый ответ Бессмертный.

Решайся, Маша, а не дрожи, как осиновый лист. В конце концов, попытка – не пытка.

– Да, – выдохнула я.

Кощей хмыкнул и вновь покинул меня, уйдя в свои мысли, дети бегали по залу, сея разрушения.

– Ты считаешь, что нужно рискнуть и дать шанс Елисею стать отцом?! – чуть улыбаясь, свысока пошутил дохлик.

– Я считаю, что ТЕБЕ нужно дать шанс стать отцом? – серьезно, неотрывно глядя  в его холодные, прозрачные глаза, ответила я.

Улыбка тут же сползла с лица Кощея. Ну, все, Маша, доигралась! Сейчас тебя убивать будут! Убивать не стали:

– Может, и права ты, Мария, – задумчиво сказал Бессмертный. – Убить-то я всегда его успею.

Бедный Елисей, в этой фразе ценность его жизни упала до уровня червяка.

– В связи с новой трактовкой предсказания, сними, пожалуйста, с него проклятие твоих иголочек, – у меня внутри аж все задрожало от надежды скорой возможности попадания домой.

Все бы так удачно получилось: уговор со старушками был – расколдовать Елисея, а если Кощей мне его преобразует, то можно расследование не заканчивать, вместо этого прижать старых перечниц к стенке и взыскивать должок. Мол, позвоночник оговоренного объекта выпрямился, глазоньки сошлись в районе переносицы, гнусавость пропала, тогда вертай нас домой! Поджилки тряслись, ладошки взмокли, сердце малой пташкой рвалось из груди.

– Мария, конечно, я бы мог хоть сейчас расколдовать младшего царевича, – в морозном спокойствии развеял все мои надежды дохлик. – Но ты забыла тему нашего вчерашнего с тобой разговора, – я навострила ушки. – Скука – это самая большая беда в моей жизни, – обрыдаться, как мне тебя жалко! – А поиск виновного в злоключениях Елисея в твоем исполнении и в сопровождении яркой команды впечатляющих личностей обещает изничтожить мою проблему.

Другими словами, развлекай меня, Мария, пока не надоешь. Нужно хотя бы поторговаться, у меня нет ни желания, ни сил, ни времени быть аниматором у этого ходячего трупа.

– А что произойдет в том случае, если мы найдем злодея? – выспрашивала я.

– А что бы ты хотела, Мария? – в его исполнении мое имя приобретало рычащие нотки и звучало угрожающе. – Получишь все, что захочешь, только не торопись сейчас говорить свое желание, вдруг оно у тебя со временем изменится? Потом жалеть будешь!

И говорил он это так игриво, будто с двойным смыслом. Все ясно, угрожать опять будут и сыном шантажировать. Знаем, плавали.

После осознания услышанного, моя игривость с меня тут же слетела. К горлу подступил страх, плечи опустились, в носу защипало, к глазам подступили слезы. Все, сил моих нет! Если с бабками, силовиками и даже с царем  я могла ругаться, скандалить, одним словом, бороться, то этот же страшный до жути. Если захочет получить желаемое, то обязательно добьется своего, не чураясь самых болезненных способов.

– Мария, ты чего себе такого напридумывала, что так громко носом сопишь? – недоумевал злыдень.

– Шантаж, угрозы, пытки, увечья, … – равнодушно перечисляла я, но меня бесцеремонно перебили.

– Я ей говорю, что мне скучно, хочу развеяться, а она мне рутину моей жизни описывает, – Бессмертный явно надо мной насмехался.

Но вот мне смеяться совсем не хотелось, чувство юмора начало отказывать, а это плохо, так и до депрессии можно докатиться. Кто потом меня из нее вытаскивать будет? Нет в этой сказке таких умельцев.

– Да, что ж ты так опечалилась? – заволновался Кощей.

Я сидела с опущенной головой, ссутуленными плечами и совершенно выпала из беседы, увлеченная развитием темы жалости к себе.

– Вот найдешь мне виновного в злодействах против рода бабы Яги, то я тут же сделаю все, что ты пожелаешь, – твердо проговорил Бессмертный.

– И домой отправишь? – задала я самый интересующий меня вопрос.

Кощей тут же изменился в лице, стал строже:

– Отправлю!

И сказал это он так решительно, что я ему поверила, но решила не сдаваться так быстро. Актриса из меня так себе, третьесортная, но я, поднатужившись, применила весь свой талант и изобразила сомнения. Бледненький меня понял, зло прищурился и, наклонившись ко мне, произнес:

– Сомневаешься? – набатом прозвучало в моей голове.

Но ничто так не делает нас стойкими к чужим запугиваниям, как правота наших действий, вдохновленная жалостью к себе любимой.

– Сомневаюсь, – искренность моего ответа зашкаливала, слезы висели гроздьями на ресницах, как немой укор дохлику.

Я сидела, съежившись, на стуле, теребя руками подол платья и смотрела в упор на Бессмертного. Вот ведь страшен! У него даже на ушах смертельно-бледная кожа! Брови почти белые, их совершенно не видно на лице, но надбровные дуги такие резкие, что создается впечатление, что у него на бровях костные наросты. Нос острый, прямой, длинный. В детстве Кощей наверняка был деревянный, и звали его Буратино, а под старую лавочку, он пересадил себе белую кожу и стал Кощеем. Теперь понятно, почему он так редко улыбается, наверняка многие мышцы на лице потеряли свою чувствительность. Вот так вот, уставившись в лицо главного злыдня своей сказки, я гоняла в голове всякий бред.

– Чем тебе доказать, что я сдержу свое слово? – гневался бледненький.

Я лишь равнодушно пожала плечами. Уж если усугублять, то делать это эффектно. От того, что я пошевелилась, одна слезинка сорвалась с ресницы и покатилась по моей щеке. Я продолжала рассматривать бледнолицего: цвет глаз у него какой-то неестественный, прозрачный, как стекло, и, в тоже время, бледно-голубой. Наверняка, такие глаза были у Снежной Королевы.  Может, она Кощея в детстве поцеловала и напрочь эмоции заморозила? Ага, а до поцелуя его звали Кай!

– Желание назови! – уже гораздо сдержанней, я бы даже сказала, с опаской, попросил у меня бледненький. – Любое! Все сделаю!

Ну, если у мужчины такая острая потребность доказать свою состоятельность в колдовстве, то не будем препятствовать. Что у нас по списку первостепенных дел? Первое – вернуться домой – отказали. Второе – расколдовать Елисея, а потом вернуться домой – отказали. Мой взгляд отстраненно блуждал по залу и вновь задержался на детях, для плена они очень весело и непринужденно играли. Плен! Иста! Третий пункт списка – вернуть Источку матери! Я вновь в крайней степени сомнения посмотрела на Бессмертного, он уже не скрывал того, что я его здорово разозлила. Как я посмела сомневаться в его колдовской мощи и нерушимости мужского слова! Думал, что он у меня – первый глава государства, блюдущий исключительно собственные интересы, а не бедной матери с ребенком? Наученные мы!

– Верни Исту домой к матери – лекарке Збаре в столицу тридесятого царства, – дотошно перечисляла я все параметры своего желания.

– Неужто до такой степени не доверяешь? – шипел на меня дохлик.

Он что, обиду мне высказывает? Еще бы губы надул свои бледные и тонкие, как маленькая девочка, а я бы посмеялась!

– Докажи, что ты достоин моего доверия, – вставила я шпильку и вновь перевела взгляд на детей.

Они бегали по залу, играя в догонялки, при этом громко смеялись. Ванятка бежал за подружкой вокруг большого стула и пытался ее «осалить». Со стороны Кощея послышался хлопок, и, когда я вновь повернулась к малышам, то увидела, что сынишка стоит один с растерянным видом, а Источки уже нигде не было.

– А где Иста? – напугался Ванятка.

– Дома, с мамой, – ответил нам Бессмертный.

– А как это можно проверить? – не унималась бесстрашная я, давая затрещины кощееву самолюбию.

Тут двери в зал открылись, и в залу вошел слуга, неся на золотом подносе местное средство связи – тарелочку с голубой каемочкой и наливным яблоком. Аппарат поставили прямо передо мной, и Кощей лично крутанул фрукт.

Поначалу яблоко крутилось по белому дну тарелки, потом оно подернулось дымкой, и вот нам уже показалась комната в простеньком деревянном доме, на полу которого на коленях стояла лекарка Збара и обнимала счастливую Исту. Вот и замечательно! Одним заложником в кощеевом плену меньше! Один пункт списка намеченных дел выполнили. Осталось всего ничего! С такими мыслями, сославшись на усталость, мы с Ваняткой в сопровождении охраны и Серого Волка отправились в свои комнаты спать. Чувствую, силы мне еще здесь понадобятся. Бледненький затейник приготовил для нас обширную развлекательную программу. Как бы еще в нее вписать расследование, пока ума не приложу, но это только пока.

Глава 9

Так жить нельзя! – бурча переливами, настаивал мой желудок. – Я у тебя в комплекте внутренних органов наличествую, поэтому будь любезна обеспечь меня работой!

Да и перегрузки в нервной системе напоминали только об одном: ЭНЕРГИЯ! Мне нужна энергия! Вот с такими мыслями я и стала собираться на охоту.

– Мария Васильевна, голубушка, это уже стала пагубной привычкой – блуждать в темное время суток по замку, – выговаривал мне пушистик, укладываясь на кровать, рядом с расстроенным Ваняткой.

– Что не запрещено, то разрешено! – философствовала я. – Патрон озвучил запрет на мои экскурсии?

– Нет.

– Ну вот и нянчись, а я пойду пройдусь до холодильника. Может, чего интересного найду или кого.., – грустно протянула я.

Вот где он блондится? Я скучаю, а его нигде нет! Безобразие! Пойду холодильнику выскажу все претензии! Этот метод всегда мне помогал успокоиться. Вот и не буду отвергать помощь старых друзей! Плюс еще, вылазка показалась мне оптимальной возможностью прояснить некоторые вопросы. Найти все ответы я даже не надеялась, но обнаружить хотя бы ниточку, ведущую к разгадке, было бы очень хорошо. Выйдя в коридор, вновь обнаружила почетный караул у своих дверей. Это очень радовало и, честно говоря, успокаивало. Такая трепетная забота о безопасности моего сына и моего душевного состояния подкупала.

Тварюшки вопросительно на меня посмотрели, на что я лишь потрепала их за каменными ушками, махнула рукой и отправилась на поиски новых приключений.

Сказочный замок в вечернее время суток завораживал. Сегодня казалось, что волшебных светлячков стало гораздо больше, а вот прислуги, наоборот, меньше. Интересно, это специально для меня расчищают дорогу или это первые признаки паранойи? Вновь с любопытством блуждала по просторным коридорам замка, разглядывая музейные экспонаты и предметы искусства. В этот раз я явно свернула в другую сторону, потому что оказалась не в хозяйственном крыле, а где-то рядом с покоями Бессмертного, если судить по увеличивающемуся со всех сторон накалу роскоши. Золотая роспись и мозаика из полудрагоценных и драгоценных камней давила на психику, не давая расслабиться. Вертя головой во все стороны, свернула в картинную галерею. Свет здесь был приглушенный, и лица на портретах я могла разглядеть с трудом. На самом большом и помпезном красовался хозяин замка, дохлик был величественен и страшен. Художник  смог талантливо передать и наводящий ужас взгляд, и надменность, и парализующую ауру злыдня. Интересно, живописец после завершения работы над портретом выжил или его скосил инфаркт? Остальные картины были выполнены не менее талантливо и достоверно. Здесь висели портреты и Радзимиша Уриковича, и Вацлава Чеславовича, и Миежко Збигневича, и Бенедикта Яцековича, а еще немало незнакомых мне лиц и морд. Змей Горыныч был прекрасен, он живописно палил огнем какую-то деревеньку сразу из трех голов, при этом умудряясь делать горделивый вид, явно работая на зрителя. На соседнем портрете Соловей-Разбойник энергично сдувал какое-то поселение при помощи своего свиста. На третьей картине немалое войско во главе с Кощеем брали штурмом неприступную крепость. Видимо, для того, чтобы оформить эту выставку военных достижений, бледненький изрядно проредил поселения своих соседей. В самом конце галереи я нашла портрет Кости. Парень на нем был изображен серьезным с задумчиво-грустным взглядом, устремленным куда-то вдаль, за зрителя.

– Нравится? – внезапно раздался голос за моей спиной.

От неожиданности я вскрикнула и подпрыгнула на месте.

– Ты чего пугаешься? – удивился Костя, нежно обнимая меня.

– Ты чего пугаешь?! – негодовала я.

– Увидел тебя, рассматривающую мой портрет, вот и решил поинтересоваться, – улыбнулся парень.

– Нравится, – честно ответила я. – Только ты тут о чем-то грустишь или о ком-то.

Собственная догадка мне не понравилась, и я отвернулась от секретаря.

За спиной послышался вздох, и Костя спросил:

– Ты что-то ищешь или просто гуляешь?

Я вспомнила цель своего похода и ответила:

– Ищу! Холодильник!

Парень вопросительно выгнул бровь, не поняв моего ответа, но тут ему на помощь поспешил мой живот, громко заурчав.

– Ты сегодня что-нибудь ела? – в голосе парня слышалось искреннее беспокойство.

– Не случилось, – усмехнулась я. – На каждом приеме пищи рядом находился Кощей, а в его присутствии мой чудесный организм поглощать пищу категорически отказывается.

– Пойдем! – взяв меня за руку, скомандовал парень.

– Куда? – в принципе я не против пройтись с ним по темным коридорам этого сказочного замка, но хотелось бы чуть больше ясности, чтобы в итоге не расстраиваться, если мои мечтания не совпадут с реальностью.

– Кормить тебя буду! – улыбнулся мне Костя.

Какие ямочки на щечках и глаза теплые карие! Горячая рука крепко держала мою ладонь, и Константин уверенно вел меня по коридорам замка.

Мы шли куда-то вверх, поднимаясь по лестницам, пересекая пролеты. Мне было очень любопытно, куда ведет меня парень. Вскоре мы оказались на открытой площадке под  звездным небом. От нее отходили каменные мосты, которые соединяли с этим чудесным местом башни замка, его стены и оборонительные укрепления. Интересно, по каким законам физики велись расчеты этих невиданных мною до сегодняшнего вечера сооружений? Казалось, будто эти мосты парили в воздухе, при этом их размеры были глобальны, впрочем, как и все в этом замке. По парящим каменным мостам спокойно могли разъехаться две фуры. На площадке, куда привел меня Костя, уже стоял накрытый стол, свечи. Ночное небо с яркими звездами навевало романтику. Ситуация напоминала классическое свидание. Было очень трогательно, у меня от восхищения защемило сердце. Как это прекрасно! Костя подвел меня к столу и усадил на стул:

– С какого блюда желаешь начать наш ужин?

Хотелось язвительно ответить «с бараньей ноги», но сумела сдержаться, припомнив воспитание:

– С куриного крылышка, – чуть потупившись, тихо ответила я.

Мою просьбу тут же выполнили, попутно положив в тарелку еще какие-то овощи. Костя заботливо пододвинул ко мне блюдо с пирожками и другим вкусностями, образуя вокруг меня гастрономический полукруг. Я от такой заботы тут же подобрела. Неспешно жуя и любуясь звездным небом, я наслаждалась моментом. Погода была теплая, ночь темная, на столе горели свечи. Константин сидел рядом со мной и не сводил с меня сияющих глаз.

– Как прошел твой день? – засмущавшись, отвлекала я парня от лицезрения процесса моего питания.

– Скучал по тебе, но прости, так и не смог перед тобой появиться, – сокрушался кареглазый, да так искренне, что мое сердце пело и плясало.

Он тоже скучал! Он тоже по мне скучал!

В ночи его глаза казались абсолютно черными и мистическими, я утонула в их глубине, теряя себя. Костя придвинулся ближе ко мне и взял за руку. Его ладонь показалась обжигающе горячей, и этот огонь побежал по моим венам. Его губы пахли спелой вишней, и их нестерпимо хотелось попробовать.

– Ну, щнаконец-то, Щмария Щвасильевна! Щгде же вы щвесь щдень от щнас щкрывались? – Соловей-Разбойник был весел и ретив.

Чтоб ему подавиться своим приподнятым настроением! Не убыло бы от него, если бы он появился минуть на двадцать – шестьдесят попозже. По мне, между прочим, скучали! Мне за это срочно нужно спасибо сказать, а лучше показать!

Костя с большой неохотой выпустил мою руку и поприветствовал друга:

– И тебе добрый вечер, Соловей!

– Щдравствуй, щдравствуй ЩКОСТЬЯ! – растягивая переиначенное мною имя парня, поздоровался Разбойник. – И щкак щтолько наш щпатрон щтебя ощтпустил, щнезаменимый ты нащ? Ты же щвечно щвесь в щделах и щзаботах.

– Утомился он, отдыхать изволит, – отбил нападки Соловья кареглазый.

– Добрый вечер, уважаемый Соловей-Разбойник, – перевела я на себя внимание. – Как у тебя дела? Как день прошел?

– На щлужбе, щлюбезная Щмария Щвасильевна! – не спросив ни у кого разрешения, Разбойник нагло уселся на стул рядом со мной и стал себе накладывать яства. – Щвесь щдень в щделах и щзаботах, щпообедать щнекогда.

– Отчего же в столь защищенном царстве, столько забот появилось, что у тебя даже времени отдохнуть не было? – видимо практика ведения допросов начала перерастать в неосознанную привычку, сама не замечаю, как начинаю задавать ненужные вопросы. Или нужные?

– Щмного щвремени щпонадобилось, щчтобы ущтрясти все щвопросы по щприсоединению щпорных щземель, – хвастался своей значимостью Соловей.

– И как ты оцениваешь мой заплыв с Елисеем? Смог ли он повлиять на сговорчивость царя-батюшки при решении данной проблемы? – как можно безразличнее задала я вопрос.

За столом наступила гробовая тишина, Соловей замер с вилкой в руках, на которую была наколота маленькая помидорка. Костя как будто окаменел, лишь его пронзительные глаза сверлили нахального Разбойника.

– Какой еще Машин заплыв с Елисеем? – злющий парень задал этот вопрос перепуганному Соловью, но тот положил помидорку в рот и начал долго и тщательно жевать, прикидываясь очень занятым.

– Сегодня  в озере изволили царевича Елисея топить, как котенка, – пояснила я ситуацию Косте.

Хотя, если быть честной с самой собой, то я откровенно жаловалась. Тот, не оборачиваясь на меня, а продолжая препарировать друга взглядом, изрек слышанный мной уже не в первый раз сегодня аргумент:

– Так он же непотопляемый! Зачем ты за ним полезла в воду?

Я меланхолично жевала наивкуснейшее мясо. А чего мне торопиться вступать в диалог по поводу глупого и, совершенно очевидного для всех, кроме меня, ненужного моего участия в спасении оболтуса. Я уже сегодня отвечала  на подобные вопросы, можно было и не спешить, наслаждаясь едой. Меня терпеливо ждали.

– Нашлись умельцы и измыслили способ упокоить кривенького. Смекалистые ребята! У Елисея были все шансы нахлебаться чудодейственной водицы и больше не всплыть. Но самое замечательное в этой истории то, что чудо-переговорщики решили для большей покладистости представителей тридесятого царства и, особенно его государя, Ждана Годиновича, продемонстрировать утопление собственного сына во всей красе, – жаловалась я Косте, отпивая что-то рубиновое из высокого бокальчика.

Видимо, напряжение дня постепенно меня отпускало и в отсутствии детей мне, банально, была нужна жилетка, в которую я могла бы поплакаться. Костя, как никто, подходил на эту роль.

– Так, – в голосе Константина послышались металлические интонации. – Показали папаше, как его младшее недоразумение тонет, чтобы гонор свой спрятал, а ты тут, Маша, при чем?

– Ты прав, я действительно ни при чем, мимо проплывала, хотела косенькому помочь, коли остальные спасатели решили на бережку позагорать, – меланхолично рассказывала, потирая больное горло. – А кривенький в панике меня на дно потащил. Как тебе, Соловушка, зрелище? Впечатлило? Мы с Елисеем достаточно достоверно тонули? – зло цедила я, уставившись на весельчака.

С лица Разбойника смыло всю краску, сидел белый, как мел. Судя по моему менторскому тону, в бокальчике у меня определенно не морс. Я вновь отпила жидкость и покатала ее во рту. Вино! Горынычевское! Беда!

Перевела взгляд на Костю: злого, грозного, пыхтящего, нависающего над Соловьем. Может, если парень набьет Разбойнику лицо, мне полегчает? Не так обидно будет за свое утопление.

Эх, общение с вертлявыми интриганками пагубно на мне сказывается, кровожадная я стала! Чисто из миролюбивых соображений хлебнула еще из своего бокальчика и протянула емкость «мальчикам» за добавкой. Меня не обидели и подлили нектарчика для дальнейшего злоупотребления.

– Как ты допустил, что она тоже полезла в воду? – шипел на Соловья Костя.

– Я щдопустил? Да щменя щвообще на ощзере не щбыло! Я со Щжданом по щповоду щземли щбодался, – оправдывался Разбойник.

– Тогда, кто допустил, что Маша чуть не утонула? – злился парень.

– Кощей! – любезно подсказала я. – Стоял и смотрел, как мое несчастное тельце скрывается в пучине озера. Он у вас кремень, выдержке обзавидоваться можно. Ни один мускул на лице не дрогнул. Злыдень!

Меня несло! А конкретнее, вино выносило из меня все накопившиеся за день обиды. В носу защипало, к горлу подкатил комок, и пострадавший орган дал сбой: я отчаянно закашлялась, хватаясь за шею.

– Маша, что с тобой? – подскочив ко мне, спросил Костя.

Я не стала ничего объяснять, а просто расстегнула пару пуговиц и отогнула воротник, демонстрируя свои синяки. Парни ужаснулись, прониклись, нахмурились.

– А чего ты сразу не сказала, что тебе больно? – обиженно спросил Костя, протягивая руку, чтобы дотронуться до шеи.

Я дернулась, опасаясь боли, и пояснила:

– Меня из озера никто не спешил доставать, сама выплыла, и тут из-за парочки кровоподтеков не помру. Дождусь своего пернатого лекаря, он мне первую помощь и окажет.

– Щкакой щпернатый? Щто за щлекарь? – удивился Соловей, косясь на Костю.

– Неважно, главное не спугните, – попросила я.

Костя на мое недоверие, кажется, обиделся и сидел насупленный. Ну, ничего, не девица красная, чтобы я его утешала. В конце концов, это я с синяками сижу, а не он. Тут в голове промелькнула разумная мысль, и чтобы ее не упустить, я вновь отпила Горынычевского вина.

– Соловей, подскажи, а нас с Елисеем вы Ждану Годиновичу по тарелке с голубой каемочкой показывали?

– Щда, – настороженно ответил весельчак.

Костя тоже пытался понять, куда я клоню.

– А по этой посудине можно снова посмотреть, как мы купались? – тарелка, конечно, не телефон, но чем черт не шутит, вдруг тоже есть интересные функции?

– Можно, – ответил за друга Константин.

– Тогда неси тарелку, смотреть будем! – задорно потребовала я.

– Щмаша, щможет не щтоит? Щвдруг ущвидишь щвое ущтопление и щрасстроишься? – насторожился Соловей.

– Мысль у меня появилась интересная, надо проверить! – пояснила я.

– Щтогда щладно, – согласился Разбойник, подозрительно на меня косясь, а затем залихватски свистнул.

Глава10

После этого оглушительного произвола меня накрыла абсолютная тишина, уши не просто заложило, их замуровало. Ну вот, если не ослепну от добродушного оскала Кощея, то оглохну от  веселого свиста Соловья. Видимо, без повреждений покинуть эту сказку мне никак не удастся. Ладно, куплю себе слуховой аппарат и буду жить долго и счастливо.

Я равнодушно смотрела на свечи. В ночи они очень ярко горели и напоминали маленькие костры. Их пламя освещало стол мягким теплым светом. Странно, почему свечи не гаснут? Мы находимся высоко над землей, примерно, на крыше пятиэтажного дома. По логике вещей, здесь должно быть холодно и ветрено, но здесь тепло, огоньки свечей горят ровно, не колышутся.

– Костя, а почему нет ветра? – ну вот и первая хорошая новость: незаметно для меня слух восстановился.

Ответом на мой вопрос послужил звук удара, идущий откуда-то сверху. Я посмотрела вверх и увидела, как тело Змея Горыныча распласталось на невидимой крыше и теперь скользит по ней вниз, норовит упасть.

– Костэк, убери защитный купол! – орал динозаврик в три горла.

Костя тут же махнул рукой, и нас накрыла какофония звуков: крики перепуганных птиц, людей, завывание ветра. Свечи на столе погасли, и стало неуютно. Я тут же замерзла, прохладная погода и сильный ветер не располагали к вечерним посиделкам на открытом воздухе. Но как только рептилия приземлилась на площадку, вокруг нас вновь образовался уютный вакуум: порывистый ветер пропал, на столе загорелись свечи. Костя, как опытный фокусник, взмахнул рукой, и в ней появилась красивая белая шаль, в которую он укутал мои озябшие плечи.