Текст книги "Попасть в сказку и не выйти замуж?"

Автор книги: Инга Ветреная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Теперь понятно, почему тебе Малаша отказала, хлипок ты для нее! – зычный голос Яги раскатом прошелся по пафосному склепу.

Я от неожиданности даже подскочила на выбранном мною стульчике. Прохор же дернулся как от удара.

– А при чем тут Малаша? – прохрипел боярич. С него как ветром сдуло злую веселость, оставляя на лице только собранность и сосредоточенность.

А вот и твое слабое место дружок, будем брать тепленьким. Пока баба Яга ведет душевные беседы с красавчиком, я отозвала Янину за колонну для получения так сказать ценных указаний. После того как бабуся выслушала мое поручение, она изумленными глазами осмотрела меня с ног до головы и шепотом проговорила:

– А я думала, что мы с Ягой самые страшные и ужасные в тридесятом царстве?!

– Ну конечно вы самые страшные и ужасные и не будем нарушать эту официальную версию, – как могла, успокаивала я старушку, забеспокоившуюся за свою репутацию.

Та, быстро придя в себя, метнулась на выход, исполнять мое поручение. Я же подмигнула Елисею, все это время стоящему за дальней колонной, чтоб так сказать не тушевался, а присоединялся к нашему празднику жизни, или точнее празднику пыток.

– Ну чего застеснялся? – шепнула я царенку.

– Не стесняюсь я, опечалился, – тихонько прогундосил косенький. – Думал он мне друг, а вот что оказывается!

– Так ведь это только его беда, что он из ревности к тебе с дружбой лез, – успокаивала я расстроенного парня. – В итоге Прохор у разбитого корыта и остался, и без любимой и без друга.

– А почему только его беда? – засомневался царенок, причем бровки на его лице сошлись на переносице, собирая в кучку косенькие глазки.

– Он ведь мог, как друг, заранее дать понять хотя бы тебе, а в идеале всему честному народу, что имеет желание посвататься к Малаше, а этот трус все в тайне держал, боялся отказа, – растолковывала я кривенькому.

Елисей серьезно задумался над своими словами и закивал головой, соглашаясь.

– А с Марфой ты знаком? – продолжала допрос Яга.

– Это подружка дочерей боярина Ротмира Родановича, – ища потерянное равновесие, отвечал уже не такой спокойный красавчик. Вопрос о Малаше явно выбил его из колеи.

Нет, держался он молодцом, его немного выдавали незначительные детали. Глаза стали чуть напряженнее, отвечает чуть медленнее, мышцы плеч застыли. Боярич понял, что прокололся, причем фатально, и напряженно искал выход из ситуации. Главное не дать ему возможности собраться.

– А давно ты служишь в царских хоромах? – подключилась я к допросу.

Так как я сидела справа от Прохора, ему пришлось немного повернуть голову в мою сторону, что сделало его позу еще не удобнее. Умеют же создать седые затейницы обстановку для допроса!

– Я там не служу, отец посылал пару раз с поручениями, записки передать, – хрипло, давя на мою жалость ответил боярич.

Где это он только в моем чудном организме это качество разглядел? Вот у меня, например, это так до сих пор и не получилось! Ах, ты ж льстец!

– А не обидно тебе посыльным в царские палаты бегать? Уж не малец! Взрослый муж! – вот тебе мое алаверды на тему лести в совокупности со шпилькой.

– Нет ничего зазорного отцу по службе помочь, – с достоинством, на которое только был способен, учитывая его не удобную позу и обнаженный вид ответил подозреваемый.

Ага, значит, косим под примерного сына! Только вот выдает тебя взгляд полный ненависти, направленный на Елисея, хоть ты его и пытаешься скрыть.

– А как отнесся твой отец на твои ухаживания за Малашей? – опять я вернулась к слабому месту допрашиваемого. При этом я встала со стульчика и прошла по дуге за спиной касатика на левую сторону.

У Прохора сжались руки в кулаки, но он быстро взял себя в руки и опять расслабился. Чтобы потянуть время с ответом он начал медленно ко мне разворачиваться.

– Отец предупреждал меня, что родители Малаши будут против нашей свадьбы, – почти равнодушно ответил Прохор.

– Не уж то род ваш так плох? – пыталась я расшатать спокойствие парня, опять перейдя на правую сторону.

– Род мой не плох, но Ротмир Роданович боярин знатный, пользуется уважением государя, – ровно ответил юноша.

– Да родовит боярин Ротмир, не чета вашему! – сыпанула немного соли с приправами на гордость Прохора баба Яга.

– А Елисей мой твою Малаши у тебя отбил, – припечатала Яга.

Глаза у пацан зло сверкнули, руки от напряжения аж побелели, я уже напугалось, что этот культурист веревки порвет и нам всем придет большой и пушистый писец. Но веревки выдержали и боярич вновь принял вид скромника.

– Да у кого тут отбифать то было, – насмехаясь над бывшим другом, бахвалился царенок, – Я ее только пальцем поманил за оголоды, она и побезала.

Писанный красавец опять дернулся и яростно зарычал.

– Не могла она побежать, это ты ей обещаний щедрых посулил, а сам обманул, – оправдывал любимую девушку наш допрашиваемый.

– В том то и дело, что ничегошеньки я ей и не обесял, окломя плогулок за оголодами, да звездочек на небосводе! – продолжал топтать остатки гордости соперника наш косенький.

Разъяренный блондин вновь попытался освободиться от веревок, чем нас с Ягой сильно нервировал.

– Значит, согласился ты касатик ясноглазый с отцом своим Вокулой и Елисею свою Малашу отдашь? – продолжала давить на больную точку Яна.

А не плохо у нас бабы Яги с Елисейкой дуэтом допрос вести! Задорно так, с огоньком! Я прям чувствую себя лишней. Хотя в нашем нервозатратном деле, главное чтобы этот огонек веревки не подпалил и с крюка не сорвался!

– Так Елисей ее бросил! После Малаши царевич с ее сестрой, Варварой, гулял, потом с Марфой. А до Малаши, водил за огороды соседок их, – сдавал всю подноготную своего бывшего друга культурист.

– И откуда ты так осведомлен о встречах мово внучка? – допытывалась старушка.

– Так об этом многие знают, на базаре продавцы сказывали, и в царском тереме – прислуга, да и сам царевич особо не скрывал, – смотря прямо в глаза Елисея вещал касатик.

– Влешь ты фсе, никто о моих плогулках под зфездами не тлепался, – подскочив к Прохору, противно так закричал кривенький, обильно покрывая противника брызгами своей слюны.

Прошка, обрадованный тем, что ненавиденный объект находится в зоне досягаемости нанесения повреждений, отвесил царенку впечатляющий пинок туда, куда достал. Кривенький с писком отскочил от меткого соперника, неуклюже потирая копчик. Яга укоризненно посмотрела на Елисея, и тот тут же спрятался за колонну. Мол, нужно быть проворнее внучек.

– Это тебе в глаза говорить не будут, опасаясь государя нашего, а за глаза чего только не мелят, – с удовольствием пояснил для нашего кривенького Прохор.

– И за чем же по твоему водил Елисей Малашу за огороды тебе на базаре не сказывали? – продолжая «светскую беседу», спрашивала Яга.

– Так зачем я чужие сплетни рассказывать буду, вы лучше у Елисея своего и спросите, – хорохорился красавчик, косясь на колонну за которой скрылся оболтус.

– А ты мне не указывай что делать, молод ешо! Говори, что тебе на базаре сказывали! – шлепнув молодого боярича ремнем по попе вопрошала престарелая воительница.

Прохор громко ойкнул, но держался достойно.

– Говорили, что байки про звезды травит, короче в уши заливает разные глупости, – вывернув шею и косясь на кожаные ремень ответил юнец, – А эти дурехи уши то и развесили.

Ответил кстати правильно, только в конце промелькнула маленькая, едва заметная обида в голосе. Ну-ну, ты бы тоже с удовольствием Малаше какие-нибудь глупости в уши подул, да только она перед тобой свои ушки не развешивала. Вот ты тут у нас весь в обидах и висишь.

Со стороны входа донеслись топот ног и какая-то возня. Высокие двери открылись и Любомир с Тихоном под руководством бабы Янины внесли связанный большой куль и положили его на каменный пол. Куль ойкнул женским голосом.

– Что это? – спросила я у Янины.

– Так виновную в деле проклятия Елисея для допроса с пытками принесли, – деловита ответил Любомир, – куда прикажите ее привязать?

– А кто хоть это такая? – решила уточнить я.

Тихон подошел к шевелящемуся кулю и снял с его головы мешок. Виновной оказалась перепуганная и зареванная Малаша с кляпом во рту. Волосы ее были растрепаны, сарафан грязный, лицо перепачканное в земле напополам со слезами. Взгляд испуганный, можно сказать затравленный.

Прохор изменился в лице. От скромного паренька не осталась и следа. На Малашу смотрел взрослый мужчина, желающий убить всех ее обидчиков. Да, хороший мой, порассмотри ее повнимательней, это мы только начали.

– А почему она такая грязная? – немного растерялась я.

– Так в огороде между грядками с капустой и морковкой пряталась, а как мы ее заприметили, то бежать пыталась, с забора упала, чуть со страху шею не сломала, – вещал Тихон. – Еле успели спеленать, а то бы с обрыва в речку кинулась.

От его доклада боярич побледнел, на лбу выступил пот, он начал дергаться, пытаясь освободиться.

– Ну, если она у вас такая шустрая, положи ее на алтарь и привяжите к нему за руки и за ноги, – равнодушно командовала я, – Не забудьте застегнуть на ее лебединой шейке ошейник.

Прохор не сводил с меня убийственного взгляда, его уже трясло от злости и беспомощности.

–Да если ты ее хоть пальцем тронешь..! – Начал угрожать мне неразумный парнишка.

– Ну и что ты мне сейчас сможешь сделать? – тихим голосом и нарочито медленно спросила я, пристально глядя в глаза Прохору.

Он начал затравлено озираться, ища выход из сложившейся ситуации, понимая, что угрозами ничего не добьется.

– Отпусти ее, что она царевичу сделала? – срочно поменял тактику на жалостливую касатик. – Елисей, где же ты, царевич? Посмотри, что это ведьма с Малашей делает?

То есть своей вины мы никак не хотим признавать, максимум, что можешь себе позволить – это указать нам на несостоятельность наших обвинений? Ой, не видел ты наших сериалов про ментов или братков! Ща я тебе все доходчиво покажу, так сказать на личном примере. А за ведьму отдельное спасибо. Вот мой статус от девки приблудной до целой ведьмы дорос. Можно сказать этот симпатичный охальник поставил меня в один ряд с моими многоуважаемыми бабуськами, самыми могущественными колдуньями тридесятого царства, на минуточку!

Елисей же выглянул из-за колонны, равнодушно пожал плечами, мол «Эта ведьма здесь за старшую, ей и решать. А я тут просто мимо проходил.». И снова спрятался за колонну.

– Возможно, она и ничего не сделала. Да только Царь ваш, Ждан Годинович, назначил меня старшей по расследованию дела Елисея. И если я ему не предоставлю хоть одного обвиняемого, в нашем случае обвиняемую, то больно будет конкретно мне, – как бы извиняясь, я развела в стороны руки. – А как ты сам понимаешь, своя шкурка дороже. Да и сам посуди: Малаша за огороды ходила? Про звездочки байки слушала? Чем ни железный повод для наказания?

Баярыч взвыл на весь склеп, нарушая интимность обстановки. Баба Яга охолонула окаянного, чувствительно шлепнув по его молодой попе ремнем. От этого действия Прохор мгновенно пришел в себя и успокоился.

– Зачем вы ей кляп в рот пихнули? – продолжала я разбираться с Малашей.

– Так она орала как оглашенная на всю столицу, – жаловался на служебные трудности Любомир.

– Вытащите кляп, – менторским тоном приказала я.

– А может не надо? Она же опять голосить начнет, – равнодушно предупредил нас Любомир.

Я подошла к кроваво красному алтарю, который находился за спиной Прохора и нагнувшись над лицом Малаши, спокойно, почти ласково спросила:

– Ты же не будешь кричать?

Девушка замотала головой и жалобно замычала.

– Вот и хорошо, вот и молодец, – вытаскивая из-за рта боярышни чистый носовой платок с изящной вышивкой, продолжала угрожать, – А если ты перестанешь слушаться и начнешь орать, мы будем вынуждены сделать тебе больно, очень больно. Ты меня поняла?

Малаша преданно глядя мне в глаза быстро закивала головой и ответила тихим голосом: – Да, да, я все поняла. Я буду молчать.

Прохор смотрел на нас, неестественно выгнувшись дугой. Баба Яга будто только сейчас это заметив, вновь с явным удовольствием шлепнула его пониже пояса. А из бабульки выйдет очень даже способная госпожа. Ей только нужно колдонуть кожаный бюстгальтер с шортиками и обязательно плеточку. Тфу ты, куда это меня понесло!

От очередного шлепка боярич дернулся как ошпаренный: – Не трогайте ее, она тут не причем! – заорал доходящий до нужной кондиции касатик.

– А кто тогда причем? – ловя его на слове, спросила я.

– Я не знаю! Но не она! – орал как оглашенный наш крепкий орешек.

Любомир с Тихоном споро привязывали Малашу к гранитной плите. Ее заметно трясло от страха, и она чуток подвывала.

Баба Янина выбрала тонкий упругий прут и взмахнула им перед Прохором. Молодая хорошо вымоченная розга изогнулся дугой и вновь выпрямился с характерным свистом, старушка довольно улыбнулась своему выбору орудия труда, пардонте, пыток.

– Ну что ж Малаша, рассказывай, как прокляла царевича Елисея? – задала вопрос Янина и хлестнула девушку по ногам. Та взвыла тоненьким противным голосом, чуть подвывая.

– Не я это, не проклинала, он же мне как брат, – причитала боярышня.

– Ну вот, а обещала не кричать, – капризно дулу я губу, – нет тебе веры дочь боярина Ротмира Родановича.

Малаша почти до крови закусила нижнюю губу, подавляя рыдания. Прохор пытался развернуться к девушке лицом или хотя бы одним глазом, но госпожа Яга была на страже. И допрашиваемый красавец мог только догадываться, что твориться за его спиной. И судя по напряжённой спине и каплям пота, скатывающимся по вискам и в кровь истертым кистям рук, воображение упертого орешка работало на полную мощность.

И вновь послышался свист прута, Малаша жалобно и протяжно заскулила.

– Марфа твоя подруга, зачем ты познакомила ее с Елисеем? Чужими руками хотела проклятье навести? – продолжала допрос с пристрастием Янина, подкрепив свои вопросы новым ударом к молодым конечностям.

Сквозь собственный вой девушка ответила: – Елисей сам ее на базарной площади увидел и за огороды потащил. Не хотела я его проклинать! Зачем мне это!

– Это ты все из-за левности, не плостила, что я тебя на Малфу поменял, и хотела меня убить! – вступил в допрос Елисей.

Прохор увидел, выглянувшего из-за колоны царевича, и его прорвало. В нем как будто силы прибавилось от ярости. С утроенным усилием он рванул руки и веревки что держали тело боярича в подвешенном состоянии на крюке вбитом в потолок порвались. Прохор кулем повалился на пол, тело от неудобного положения затекло и не слушалось хозяина. Любомир и Тихон вовремя подскочили к разбушевавшемуся удальцу и по новой на полу его спеленали. Но и тогда боярич, ослепленный своей яростью не отказался от попытки добраться до царенка. Словно гусиница или червяк, он изгибался всем телом, но упрямо полз по направлению к Елисею, не смотря на практически сидевших на нем верхом старшего стрельца и конника.

– Это из-за тебя Малаша от меня отвернулась. Это из-за тебя она за огородами не со мной прогуливалась, а к тебе бегала. Это из-за тебя мне пришлось рискнуть честью рода. Это из-за тебя я связался с этой малахольной. – почти в бреду шептал Прохор.

В склепе стояла гробовая тишина, прошу прощения за тавтологию. Мы все, включая меня и бабу Янину склонились над красавчиком, боясь пропустить хоть одно слово. Я жестом попросила слезть с парня Тихона, сидевшего практически на его груди, перекрывая подачу кислорода в легкие юного ревнивца.

– И как честь вашего рода пострадала? – шепотом спросила я.

– Не достойно боярину обращаться к ведуньям за помощью, а вот я не побрезговал, и про достоинство свое забыл, – почти бредил задыхающийся Прохор. – Лишь бы Малаша ко мне вернулась. Он ведь с тобой две недели погулял и бросил. Да только ты на меня после тех прогулок и смотреть то не захотела. А я для тебя на все был готов.

Я вопросительно посмотрела на бабу Янину и Ягу. Те лишь пожали худенькими плечиками, мол «знать не знаем, ведать не ведаем никаких ведуний на вверенной нам территории». Я переадресовала тот же вопрос Любомиру и Тихону, контролирующих действия буйно помешенного на любви к Малаше боярича и получила тот же ответ.

– А как зовут ту ведунью, от которой род твой пострадал? – шептала я на ухо Прохору.

– Збара! – почти выл от безнадеги влюбленный юнец.

– Сам догадался к ней обратиться или кто надоумил? – продолжала я допрос.

Глаза у Прохора прояснились, и судя по бледности лица и выражению глаз, на него накатило осознание происходящего. А именно то, что он признался в содеянном и отпираться уже не было никого смысла.

– Как-то я пришел с отцовым поручением в царский терем и подслушал разговор, мол есть надежное средства для того чтобы приворожить любимую или любимого . Нужно только достать три иголки и приколоть их к одежде любимого. И иголки те можно достать у местной ведуньи Збары. Те шептались, что средство верное, проверенное. – Прохор покосился в сторону алтаря, к которому была пристегнута заплаканная Малаша. – Я хотел сначала те иголки к одежде Малаши прикрепить, чтобы приворожить ее к себе. Но она избегала любых встреч со мной, я не мог ее даже увидеть, не то что подойти, и потерял всякую надежду. И однажды я увидел заплаканную Марфу, выходящую их терема боярина Родмира. От Марфы то я и узнал, что Елисей ее тоже бросил, а она его очень любит и хочет за него замуж. Вот и решил наказать царевича. Пусть его Марфа приворожит и женит на себе. Чтоб больше он вокруг моей Малаши не крутился. И рассказал Марфе, где купить те иголочки. Кто ж знал, что оно так получиться и Елисей окосеет и окривеет? – тоскливо спросил Прохор не отводя глаз от бледной Малаши.

– А ты видел говорящих в царском тереме о тех иголках? – уточняла я.

– Нет, к сожалению, дверь была закрыта на запор, но не плотно. Я только голоса слышал, – обреченно признавался бывший друг царевича.

– А что это были за голоса? Вспоминай: мужские, женские, детские, молодые, старые? Может с дефектом речи, заикались, запинались, буквы не выговаривали?

Прохор надолго задумался, вспоминая. Мы затаили дыхание, ожидая ответа, казалось, даже забыли, как дышать.

– Один голос точно был женский, уверенный, властный. А второй сложно сказать, мужской был или женский, взрослый или детский, – ответил юноша.

– Это как? – растерялась я.

– Да его слышно было плохо, приходилось вслушиваться чтобы слова разобрать, – пояснил Прохор.

– А к Збаре ты ходил? – спросила баба Янина.

– Нет, мне без надобности было, как я теперь понимаю к счастью, – голос Прохора был полон раскаяния. Видимо, молодой влюбленный представил себе, как бы перекосило и скрючило красавицы Малашу от его швейный принадлежностей.

– А женский голос, тот что уверенный и властный не показался тебе знакомым? – спросила Янина.

– Да, – почти обрадовался Прохор и быстро затараторил, совсем как малаша, – действительно знакомый, я его уже где-то слышал, вот только где?

– Может в доме у Збары?

– Нет у Збары хриплый голос, заискивающий, а тут был звонкий, – Прохор понял что сболтнул лишнее и последние слова уже говорил почти шепотом.

– Значит к Збаре ты ходил сам, и иголочки те приобрел лично, но применить их к Малаше действительно не смог, – после моих слов со стороны алтаря послышался сдавленный вскрик.

– Ты Марфе проклятые иголки передал для Елисей? – в упор спросила я.

Видимо поняв, что отпираться бесполезно, боярич обреченно признался: – Да, я передал!

– Знал, что после применения иголок у царевича сильно изменится внешний вид?

– Не знал, он должен был влюбится в Марфу под действием наговоренной ворожбы, – уже почти плача признавался спелёнатый красавчик.

Я посмотрела на колдовских экспертов, Елисея и боевую поддержку и молча уточнила о наличие каких-либо еще вопросов. И получила отрицательные ответы. Посчитав, что допрос окончен, баба Яга махнула Любомиру и Тихону, и те без особых усилий подняли горемычного боярича с холодного пола и поволокли, куда-то за колонны.

– Это куда они его? – решила я для себя уточнить.

– Не волнуйся, тут у нас есть отдельные горницы для особо провинившихся, пусть в одиночестве посидит, подумает о содеянном. Можа совесть проснется.

Так у нас тут и своя мини-тюрьма имеется! Удобненоко!

Мы дружно подошли к Малаше. Девушка была бледна. Надежно пристегнутая кожаными ремнями к алтарю, боярышня выглядела хрупкой и напуганной. Волосы спутаны, глаза красные от слез, нос распух, губы дрожат. Хорошо над ней баб Янина поработала, аж дрожь берет. И этому человеку я доверяю своего ребенка! Дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, мы начали освобождать девчонку от ремней и от ошейника.

– Как у вас тут интересненько! – восторженно взвизгнула девчушка, спрыгивая с кроваво-красной гранитной плиты. Тут же у нее из-под подола вывалился большой кожаный фартук. Малаша вертела во все стороны головой, рассматривая интерьер склепа, слегка растирая запястья.

– Малаша, выношу тебе благодарность за помощь в государственном деле! Если бы не ты, мы бы долго кололи этого хитреца! – торжественно произнесла я.

Девушка засмущалась, но была крайне довольна моими словами.

– Ну что вы, я всегда рада помочь Елисею, он же мне как брат, – лепетала девчушка, – Только вот Прохора жалко.

– А неча его жалеть, – припечатала Яга, – если бы все по его задуманному пошло, это ты бы косая, кривая, да шепелявлющая аки старушка к смерти готовилась.

От этой информации Малаша покачнулась и привалилась к алтарю. Хорошо Елисей вовремя поддержал.

– Елисею что смерть грозит? – перепугалась девчушка.

– Грозит, но не так скоро. Куда ж мы от нее родимой денемся?!! – философствовала Янина. – Просто. Марфа решила полностью на колдовство не полагаться, и использовала только одну иголку. От нее у Елисея изменилась только внешность и речь. А вот твоему Прохору нужен стопроцентный результат. И на первой иголочке он бы не остановился.

Слова бабы Янины медленно доходили до сознания Малаши. Она сползла по стенке алтаря и уже сидела на полу обхватив руками колени.

– Никто даже бы не понял, что с тобой девонька случилась, и помочь бы не успели, – добывала боярышню Яга. – Да у нас сил не хватает чтобы снять проклятье одной иголки, что уж говорить про сразу три!

По щекам боярышни текли огромные слезы, но только сейчас она поняла, как близко смерть рядом прошла, и только случайно ее не задела.

Любомир и Тихон сопровождали Малашу наверх в горницу, где ее дожидался обеспокоенный отец. Увидев свое растрепанное и заплаканное чадо, Ротмир Роданович начал тихо звереть.

– Большое спасибо, что согласились отпустить к нам Малашу, – бодро благодарила я разгневанного боярина.

– Тогда потрудитесь объяснить, что с лицом и одеждой моей дочери? – пока еще только спрашивал встревоженный отец.

– Ой, да ничего с ней не случилось! – успокоила его Яга, – Просто, чтобы этот поганец Прошка правду заговорил, твоей Малаше пришлось пореветь, поголосить и на гранитной плите связанной полежать. Но ты не волнуйся, девонька у тебя выросла смышлёная, со всем справилась!

От таких откровений боярин аж растерялся, и хлопая глазами перевел свой взор на бабу Янину.

– Ну что ты нас глазищами сверлишь? – вмешалась баба Янина, – сейчас мы Малашу умоем, сарафан ее почистим, и можете домой отправляться. Время уже позднее, спать пора.

Бабульки довольно быстро выпроводили Малашу с отцом из своего терема, доходчиво объяснив, что не нужно распространяться о событиях сегодняшней ночи. Боярышня уже привычна покивала и ляпнула прямо при отце: «Если вам понадобится еще помощь при допросе, зовите, с удовольствием помогу». Боярин Ротмир от данного заявления начал заикаться как отец Акакий.

А вся наша честная компания уселась за стол совет держать. А так как ты предпочитала советоваться за чаем с наивкуснейшими пирогами, то беседа у нас вышла очень душевная.

– Что со знахаркой делать будем? Сейчас арестовывать или до утра подождем? – первым спросил Любомир. Прям с языка снял.

Старушки задумались. Решение действительно не простое. Ждать себе дороже, можем упустить преступницу. Уж она то в проклятьях поболе этих влюбленных оболтусов должна знать. Какой-никакой, а волшебный дар имеет. Конечно, возможно Збара была не осведомлена кому конкретно предназначались те иголочки, а вот что человек, к которому их прицепят должен был умереть, в этом сомневаться не приходилось.

– Думаю нужно брать, а то как Марфа пропадет и ниточка к злодею оборвется, – высказала свое мнение Яга. Я кивнула и повернулась к Янине, готовая выслушать ее экспертное мнение.

– Сомневаюсь что-то я, – медленно проговорила баба Янина. – А если с ней ключница Ирина связана и, узнав, что мы Збару на допрос уволокли, сбежит?

– Да куда от нас денется? – рассмеялся Тихон.– Сын ее, Святояр, в столице, да и баба же.

Тут мы с моими старушками переглянулись.

– А вот на этом месте, пожалуйста, поподробнее, – попросила я Тихона Игнатьевича.

– Ну, не уж то она решила Елисея сгубить? Она ж его с малолетства знает, – высказал свои сомнения Любомир.

– Елисей у ее единственного сына невесту увел, на все царство опозорил, да за такое можно и с землей сровнять, – пояснила свою точку зрения баба Яна.

– Да и больно хитро для бабы придумано, чужими руками Елисею иголки то подкинуть, -высказал свои сомнения Тихон.

– Но ведь один из голосов был женский и Прохору он кажется знаком, – аргументировала я.

– Да Прошка часто возле царского терема крутился, а уж в нем баб прислуживает видимо не видимо. Может чей-то голос и показался ему знаком, – убеждал нас Любомир.

– А я думаю это все замыслил ее сынок, Святояр. Уж больно он хитер, – высказал свои подозрения Тихон.

– Допрашивали мы Святояра, не он Елисею иголки те подложил, – парировала баба Яга.

– Конечно, иголки подложил через Марфу Прошка, а вот Прошку надоумить очень даже мог воевода. И от себя подозрения отвести и дело сделать, – согласился с Тихоном Любомир.

– Что-то я сомневаюсь, что это дело рук воеводы, – зевая, сказала я.

– Да хоть бы и так, ключница из царского терема никуда не денется, там охраны, что пчел в улье – разулыбался Тихон.

– А если денется? – передразнивала старшего стрельца баба Яга.

– Так мы за ней присмотрим, – шутя ответил Любомир.

Честно говоря, день у меня выдался очень долгим и богатым на события. Спать хотелось нещадно. Глаза закрывались, а туловище непроизвольно искало опору к которой можно бы было прислониться.

– Нужно знахарку срочно допрашивать, она и расскажет кто ей те иголочки дал, -подытожила наш диспут баба Янина.

– Вот вы этим красны молодцы и займетесь, – улыбаясь пропела баба Яга, – А ты Машенька иди ложись спать, а то совсем носом клюешь.

Меня не нужно было уговаривать. Пожелав всем спокойной ночи, я отправилась к Ванюшке чтобы хоть под утро немного поспать. Завтра будет еще один и подозреваю тоже очень насыщенный день.

Глава 12

Да чтоб вам всем пусто было! Зачем же так стучать? И почему это нужно делать в такую рань?

– Машенька, вставай! Солнышко уже высоко! Нам работать надо! – будила меня бесстрашная и вероятно бессмертная баба Яга.

Угу, работать! А орудия труда у нас кляп, веревка да розги?!! Зато не скучно!

Я еле отскребла себя с перинки, тщательно умылась, давая любимому организму возможность проснуться и поплелось в горницу завтракать. Там меня уже ожидала вся наша честная компания, радостная и до противного бодрая. Вот что за витаминки они принимают? Мне тоже пару-тройку рюмочек налейте! Не налили. Но зато предложили мой любимый пирог с грибами огромных размеров и ядреный квас. Вот эта ядрёность меня и разбудила.

Елисей с Ваняткой неспешно завтракали и играли в зоопарк, бабульки тоже занимались приемом пищи и не приставали ко мне с разговорами, давая возможность проснуться. А вот Любомир с Тихоном сидели за столом и улыбались, сияли как два новеньких железных пятака. Их счастливый вид меня почему-то очень раздражал.

– Рассказывайте, по какому поводу такое счастье и прямо с утра да в наш терем?– откровенно язвила я. Да-да, когда я не выспалась, я больше стерва, чем женщина.

Мужчины же умилились моему поведению и к стервозному настроению отнеслись с пониманием.

– Знахарку мы еще вчера арестовали, можно допрашивать, – радостно сообщил Тихон.

– Это хорошо, – протянула я хриплым ото сна голосом, – И как она восприняла арест? Сопротивление оказывала?

– Нет не сопротивлялась. Что она может против нас, баба слабая? – поддержал коллегу Любомир.

За слова «баба слабая» захотелось этим двум заносчивым индюкам дать деревянной ложной в лоб. Индюков спасла моя природная лень.

– Так она же знахарка, могла колдонуть, – предположила я.

– Ну мы же не лечиться к ней пришли! А причинить нам вред при помощи своей силы она не может! – как малому дитю объяснял мне Тихон.

– Может кричала или убежать хотела? – не унималась я.

– Да куда она убежит от двух отрядов конников да стрельцов? – пожал плечами Тихон, – Да и кричать уже было бесполезно.

Меня начало накрывать осознание того, что я совершила большую глупость, отправившись к своему Ванятке спать, а не проследив за арестом Збары. Или она им колданула, обнулила соображалку до подросткового уровня.

– Вы что же ее двумя отрядами через весь город вели? – боясь услышать ответ, задала я вопрос.

До мужиков начало доходить, что они сделали что-то не так.

– Да, а что? – опасливо задал вопрос Тихон, – Рано же еще было, на улице никого.

– То есть об аресте знахарки к обеду будет знать весь город.– печально сделала выводы баба Янина.

– А зачем было ее скрытно вести? Там дойти то два шага? – пытался исправить положение Любомир.

– Подожди милок, – вклинилась в разговор баба Яга, – Знахарка Збара же живет на другом конце города!

– Совершенно верно, не далеко от царских каземат! – подтвердил мои самые неприятные опасения Тихон.

Мы с бабульками откровенно взвыли. Это ж надо было додуматься привести знахарку прямо под нос ключницу и ее сыну. Интересно, а знахарка там вообще еще жива. Ведь убьют ее и концы в воду. Мы с бабусями быстро позвякивали из-за стола и заметались по горнице, собираясь в царский терем.

– Любомир, – уже не стесняясь отдавала я приказы, – Скачи со своим отрядом в тюрьму к знахарке и обеспечь ее сохранность.

– Да что вы так все всполошились? – пытался успокоить нас Любомир, – Она же в ЦАРСКИХ казематах!

– Она там, где главный наш подозреваемый Святояр – доверенное лицо царя– батюшки, а его мама свободно распоряжается ключами от всех дверей? – чуть ли не верещала я.

Любомир и Тихон оценили масштаб катастрофы и рванули из терема старушек, мы последовали за ними.

Конники ускакали далеко вперед, я же успев схватить Тихона за руку быстро тараторила указания:

– Нужно глаз не спускать с воеводы и ключницы. Если провороним, царь-батюшка нам это не простит.