Текст книги "Мы с Костиком"

Автор книги: Инга Петкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

буи, буера и бугорки

На следующее утро Костик встал очень рано. Сашки дома не было. Мы поели хлеба с молоком и вышли на улицу. Встали на лыжи и только хотели отъехать, как появилась Сашка. Вокруг неё было очень много лыжников. Все они пронеслись мимо нас, будто мимо пустого места.

– Сашка! – крикнул я. Но она даже не обернулась.

«И что это она так развоображалась?» – подумал я.

– Поворачивай лыжи, – сказал Костик мрачно.

Мы развернулись и пошли в противоположную сторону.

Погода была хуже, чем вчера. В лицо дул холодный ветер.

Костик молчал, я шёл за ним, и мне было скучно. Я думал о Сашке.

– Воображала, – ворчал я.

– Настоящая воображала, – поддакивал Костик.

И вдруг деревья кончились, и мы оказались на краю бесконечного белого поля – совсем ровного снежного поля, с редкими чёрными бугорками.

– Что это? – спросил я.

– Море, – сказал Костик.

– Разве море замерзает? – удивился я.

– За ним Финляндия, – сказал Костик.

– А что это за бугорки? – спросил я.

– Не знаю, – сказал Костик, – наверное, буи.

А я вдруг увидал парус.

– Смотри, Костик! – закричал я. – Парусный ледокол!

– Это буер, – сказал Костик.

«Что такое буер?» – хотел спросить я, но не спросил, потому что буер нёсся на нас так быстро, что всё равно я бы не успел спросить. Когда он проносился мимо нас, со мной что-то произошло. Я почему-то вдруг закричал, замахал руками и со всех ног припустился за ним. Буер сделал круг и встал. Какой-то меховой человек выскочил на лёд и подбежал ко мне.

– Хочешь прокатиться? – спросил он. Я испугался, но сказал: «Да, хочу». Меховой человек подхватил меня на руки и посадил в буер на колени к другому меховому человеку. Тот дёрнул какую-то верёвку, и мы понеслись так быстро, что у меня дух перехватило. Когда мы проносились мимо чёрного бугорка, он вдруг зашевелился, вскочил и замахал руками. Это был человек.

– Кто такой? – прокричал я, но из-за ветра меня не услышали, а больше кричать мне не захотелось, мне стало не до этого, мне стало так холодно, что я чуть не заревел. Никогда не думал, что бывает так холодно. Мне показалось, что я совсем голый, будто нет на мне ни шарфа, ни рейтуз, ни шапки. Будто ветер сорвал с меня всё это и гуляет теперь по голому телу. Я уже собрался умирать, так мне было холодно. Я даже не заметил, как мы остановились. Просто кто-то взял меня под мышки и протянул Костику. Он подбежал и взял меня на руки.

– Ну как? – спрашивал он, но я ничего не соображал.

– Что с тобой? – в конце концов забеспокоился он.

– Нужен тулуп, – только и сумел сказать я.

Костик побросал на меня все свои куртки – я начал согреваться. Костик бегал вокруг в одном свитере.

– Бугорки – это люди, – сказал я, когда он пробегал мимо.

– Люди? – Костик остановился. – А что они там делают?

– Не знаю, не рассмотрел.

Костик задумался.

– Знаешь, – сказал он, – надо посмотреть, что они там делают.

– Конечно, надо, – согласился я, – но уж больно далеко, замёрз что-то.

– Ну хорошо, завтра посмотрим, – сказал Костик. Сашка была дома, она чистила картошку и что-то пела.

Мы прошли в свою комнату и сели у печки почитать и погреться. Я рассказал Костику про буер. Он мне про Финляндию. Покормили ежа.

– Идите есть, оболтусы! – крикнула из кухни Сашка. За ужином все молчали. Мне это скоро надоело, и я сказал:

– Катался на буе.

– Что? – удивилась Сашка.

– На буере, – мрачно поправил Костик.

Сашка посмотрела на него, уголки губ у неё запрыгали.

– Ты один катался? – спросила она.

– Один. Костика не взяли.

– Ну, держись, – сказала Сашка серьёзно, – теперь по ночам он будет учиться водить буер.

Я представил себе Костика на буере и фыркнул. Костик помрачнел ещё больше.

– Тоже идея! – проворчал он и вылез из-за стола.

сливы в январе

Всю ночь мне снились зайцы. Белые, пушистые, они играли в чехарду. Я проснулся и, как всегда, посмотрел в окно. Ну и погодка! Яркое солнце, голубое небо, пушистые белые ёлки, и снег такой белый, что глазам больно. А там, далеко на горе, мелькают лыжники, красные, жёлтые, зелёные.

Вон красный налетел на ёлку, и с неё посыпался снег. А красный застрял и встать не может, палки у него унесло, опереться не на что. Так и сидит и обнимает ёлку.

Мне вдруг показалось, что все праздники – и Новый год, и день рождения, и даже Первое мая – надо праздновать сегодня.

– Ку-ка-реку! – закричал я и вскочил с кровати.

«Ку-ка-ре-ку! Вставай, Костик», – хотел крикнуть я и вдруг остолбенел. На столе в сверкающей белой вазе лежали сливы, тёмно-синие живые сливы.

Как ему не холодно?

Сашка ждала нас на улице. Она была очень нарядная и очень сияла.

– Сливы? Какие сливы? Не знаю никаких слив.

Она подхватила меня на руки, закружила, запела.

– Я пойду с вами, я хочу всегда ходить с вами, я хочу везде быть с вами.

– Вот и хорошо, – обрадовался я.

– Только не сегодня, – сказал Костик, – сегодня у нас дело.

– Тайна?

– Да, тайна, – сказал Костик и побежал по дороге. Я побежал за ним.

Шли долго. На лыжах ходить по ровному месту скучно. Пошёл снег. Бугорки стали еле заметные.

– Ты ошибся, – сказал Костик, когда мы почти подошли к одному из них, – ты ошибся, это не человек.

– Да, это, пожалуй, не человек, – согласился я, – но тот был человек.

– Ладно, посмотрим, – сказал Костик.

Мы подошли к бугорку. Это был человек. Его почти занесло. Он сидел на деревянном ящичке, и в руках у него была удочка.

«Сумасшедший», – подумал я.

– Подлёдный лов, – сказал Костик.

Человек не шевелился. Мы стояли уже довольно долго – человек не шевелился.

– Пошли, – сказал я.

– Подождём, – сказал Костик, – а вдруг он заснул и провалится под лёд?

– Тогда мы его вытащим, – согласился я.

Так мы стояли и ждали, когда наконец он провалится. Но человек не шевелился.

– Может быть, он замёрз? – сказал Костик и дотронулся до человека. Тот не шевелился.

– Замёрз, – сказал Костик. – Что же теперь делать?

– Снегом тереть, – я взял снег и потёр человеку лицо. Человек чихнул.

– Ожил, – обрадовался я.

– Ш-ш-ш, – сказал человек, – рыбу распугаете. Ш-ш-ш!

Часа два мы ждали этой рыбы. Человека совсем занесло. Мы замёрзли и решили возвращаться.

– До свиданья, – сказал я человеку. Тот не ответил.

– Счастливого лова, – пожелал Костик. Человек не шевелился.

– Он всё-таки замёрз, – сказал Костик.

– Или заснул, – сказал я и потрогал удочку. Человек открыл глаза. И приложил палец к губам.

Больше он ничего не сказал.

мы – художники

Этот день был мокрый. Сашка закрылась наверху. Костик болтался под ногами, что-то напевал. Я ходил по дому и думал, чем бы заняться. Наконец я придумал. Пол-кухни занимала большая белая печка. Наши комнаты были за ней, так что в комнате вместо одной стены была тоже печка. Я пошёл наверх и попросил у Сашки краску и кисть, потом влез на стул и нарисовал на печке зайца.

– Будет на что смотреть перед сном, – сказал я.

– Что ты говоришь? – сказал Костик и заметил мой рисунок. Он очень заинтересовался и тоже сходил наверх и взял краски и кисть. Он развёл краску и нарисовал на печке слона.

В это время я нарисовал ещё зайца.

Потом Костик нарисовал птичку.

А я – ещё зайца.

Костик – таракана.

Я – зайца.

Костик – кошку.

Я – зайца.

Костик – жирафа.

Я – зайца.

Я уже начинал жалеть, что умею рисовать только зайцев, когда пришла Сашка.

– Гении! – сказала она. – Как я раньше не догадалась… – И предложила идти на кухню и разрисовать печку там.

– Начать надо сверху. – Она влезла на табурет и начала сверху. Рисовала она очень странно. Ей прямо ничего не стоило пририсовать таракану хвост, рыбе ноги, лягушке крылья. Потом она нарисовала меня в виде горохового стручка, Костика с лыжами на руках и ногах. Мы так и покатывались со смеху.

Мама приехала совсем не вовремя. Костик, стоя на плите, рисовал на трубе кита, мы с Сашкой рисовали друг другу усы. Мама ни капли не удивилась.

– Так, сумасшедший дом, – сказала она.

– Как умели, – обиделся я.

Костик застыл на печке и не знал, что делать.

– Может быть, ты опустишься на землю? – сказала ему мама.

Костик покраснел и только хотел ответить, как мама заметила синяк.

– А это ещё что? – удивилась она.

– Где? – спросил Костик.

– У тебя под глазом.

– У меня? – не понял Костик.

– Да, да, у тебя, – строго сказала мама и стала ждать ответа. И долго бы ей пришлось ждать, если бы не Сашка.

– Понимаешь, Даша, – сказала она серьёзно. – Костик у тебя герой, он защищал нашу честь.

Я так и фыркнул.

– Ты простужен, – сказала мама, – тебе надо в кровать. – И, не слушая никаких возражений, она загнала меня в кровать. Костика послали за градусником.

В это время из тумбочки вывалился ёж. Мама взвизгнула. ёж испугался и свернулся в клубок.

– Так, – сказала мама. – Это ещё что?

– ёж, – сказал я.

– Вижу. Откуда он взялся?

– Нашли, – соврал я.

Пришёл Костик с градусником.

– Это что такое? – спросила его мама.

– Ёж, – сказал он.

– Откуда он взялся?

– Купили, – сказал Костик.

Я похолодел. Будет мне за враньё.

– Купили! – последовала долгая пауза.

Нас опять спасла Сашка.

– Я ежа купила, – сказала она, входя в комнату.

– Ты? – мама задумалась. – Я им ежей не покупаю, – сказала она и опять задумалась.

Мы переглянулись.

– Ругаются, ругаются! – сказала Сашка. – Гулять надо, а не ругаться.

Температура была нормальной, и мы вышли на улицу. Встали на лыжи и пришли к нашей горе. Здесь мы чувствовали себя увереннее. Здесь мы были хозяевами. Мама совсем притихла, она стояла в стороне, а мы демонстрировали ей все наши достижения. Мы ездили и зигзагом, и с поворотом, и все вместе, и отдельно. А мама всё смотрела на нас и молчала. Да и сказать ей было нечего: на лыжах мы ходили неплохо.

– Мы ей ещё покажем! – сказал я и прыгнул с трамплина.

– Мы ещё покажем! – сказал Костик и тоже прыгнул.

Гордые и счастливые мы шли домой. Мы чувствовали себя победителями. Мама нам явно завидовала.

– Раньше я тоже умела, – сказала она Сашке, – а теперь… – И она махнула рукой. Лицо у неё стало грустное, и махнула она так, что мне стало её жалко.

– Ты приезжай почаще, мы тебя вмиг научим, – сказал я.

– Вмиг научим, – хором подхватили Костик и Сашка. Мама внимательно посмотрела на нас и ничего не сказала. Мы провожали нашу маму на поезд. По дороге все молчали, и я просто не знал, куда деться от их молчания. Когда поезд скрылся, я вспомнил про ежа и расхохотался.

– Ты что? – спросил Костик.

– Я про ежа.

– Ты плохо относишься к маме, – вдруг обозлился он.

– При чём тут мама? – фыркнул я и посмотрел на Сашку.

– А ну вас! – сказала она и пошла в другую сторону.

– Вот, вечно так, – обиделся я, – всё на меня свалят, будто я один печку разрисовывал.

А мама к нам больше не приехала ни разу.

вот и всё

И вот мы уезжаем. Костику пора работать. Сашка очень грустная.

– Замечательный был месяц, – всё говорит она, – просто замечательный.

Я считаю, что грустить не надо, ведь мы ещё приедем. Костик молчит.

– Правда же, мы ещё приедем? – пристаю я к нему.

Костик молчит.

И мне тоже делается грустно, – наверное, больше не приедем.

пусть попрячется

– Константин, – сказала за завтраком мама.

Костик как раз намазывал на хлеб варенье.

Если мама говорит Константин, то обязательно после этого скажет что-нибудь неприятное. Поэтому, услыхав такое, Костик тотчас уставился на маму, и варенье сразу же закапало на скатерть.

Я подставил ложку.

– Константин, – сказала мама, – я опять не вижу твоих перчаток.

– Перчаток? – переспросил Костик.

– Да, перчаток, – повторила мама. – Ты их опять потерял?

– Нет, – сказал Костик, – я их не потерял.

– Тогда где они? – спросила мама.

Костик задумчиво облизал пальцы.

– Понимаешь, Даша, – сказал он, – с перчатками произошла очень странная история.

– Их съела собака? – спросила мама.

– Нет, что ты, – совсем другое.

– Тогда что же?

– Нет, ты сначала послушай. Если я расскажу, ты даже не поверишь.

– Расскажи, – попросил я.

Костик вздохнул, задумчиво посмотрел в окно.

– Представьте себе тёмную-тёмную ночь, – сказал он.

– Представил, – сказал я.

– Когда это было? – спросила мама. – Ты всегда ночуешь дома.

– Не верите? – обиделся Костик. – Не буду рассказывать.

– Верим. Верим! – испугался я.

– Рассказывай, – сказала мама.

– Ну так вот, – начал Костик. – Иду это я поздно ночью по улице. Дождь, ветер, снег. И вдруг бежит девушка, перебегает улицу – и прямо ко мне. «Помогите!» – говорит, а сама вся трясётся. Красивая такая, косы длинные, до колен. «Помогите! – говорит, – домой попасть. Там во дворе хулиганы не пропускают». – «Пошли», – сказал я и взял её за руку. А там во дворе и правда полным-полно хулиганов. Двор тёмный, и только в углу сигаретки светятся. Увидали меня, зашевелились, но из угла не вылезли. Проводил я девушку до дверей, иду обратно, а хулиганы уже на пути стоят. Окружили меня и фонариками освещают. «Ну, что с тобой сделать?» – говорят.

Тут Костик замолчал. Он задумчиво съел яйцо и задумчиво посмотрел в окно. Мы ждали. Первой не выдержала мама.

– Ты хочешь сказать, что эти хулиганы отняли у тебя перчатки? – спросила она.

Костик вздрогнул, посмотрел на маму.

– Так на чём мы остановились? – спросил он.

– Ну что с тобой сделать? – сказал я.

– Со мной?

– На этом ты остановился, – сказал я.

– Ага, – сказал Костик. – Так вот. Окружили они меня и фонариками освещают. «Что с тобой сделать, очкарик?» – говорят. А я стою и соображаю: их ведь много, а я один. А кругом, как на зло, ни души, хоть бы милиционер какой. А самый главный, этакий детина, так он и говорит: «Да что с ним церемониться, пришить, и дело с концом».

– Пришить? – не понял я.

– То есть убить, – пояснил Костик.

«Не люблю мокрых дел», – говорит другой, тоже главный. Тут они немного посовещались и говорят мне: «Раздевайся, да побыстрей». Ну что мне было делать, их много ведь… Снял я пальто, пиджак. Стою в одних сапогах, дрожу. А детина и говорит…

– Это который? – спросил я.

– Тот самый, – сказал Костик, – не перебивай. Так вот, детина и говорит: «Что же ты сапог не снимаешь?»

– «Нет, – говорю я, – сапог вы от меня не получите. Куда это я без сапог денусь? Сапоги мне самому нужны». – Тут Костик снова задумался, да так сильно, что встал из-за стола и пошёл к двери.

– Куда же ты? – закричал я. – А что же дальше?

– Фу, – сказал Костик. – Что ты орёшь? Подожди до завтра, сегодня некогда.

– А как же насчёт перчаток? – спросила мама.

– Насчёт перчаток? – удивился Костик.

– Да, перчаток, твоих перчаток, – сказала мама.

– Ну хорошо, – и он заговорил быстро-быстро. – Стоим, значит, мы, переругиваемся. Они говорят «Снимай сапоги». Я говорю «Не сниму». Они: «Снимай». Я: «Не сниму!» И вдруг откуда ни возьмись – милиция, целая машина милиции. Все врассыпную. А я приметил того, что с моей одеждой, и за ним. Он бежит, и я бегу. «Отдай одежду!» – кричу. Ну, тот испугался и кинул мне одежду. Я оделся и пошёл своей дорогой. Вот только перчаток не хватило. Совсем забыл про перчатки. А то бы я ему показал.

Костик замолчал и вопросительно посмотрел на маму и на меня.

– Всё? – спросила мама.

– Всё, – сказал Костик. – Только мне потом ещё милиционер руку жал, благодарил за девушку. Это она их по телефону вызвала.

– Теперь всё? – спросила мама.

– Теперь всё, – сказал Костик.

Мама с шумом встала из-за стола.

– И не стыдно тебе, – сказала мама, – и не стыдно тебе при ребёнке такую околесицу нести.

– Так и знал, что не поверишь, – совсем расстроился Костик.

– Да за кого ты меня принимаешь, что я, дурочка какая? – сказала мама.

– Нет, ты не дурочка, – сказал Костик, – ты очень даже умная.

– Ну вот что, – сказала мама, – я вам больше перчаток покупать не буду. Ходите по магазинам сами.

– Хорошо, – сказал Костик, – мы пойдём по магазинам.

И мы с Костиком пошли по магазинам. Ходили мы очень долго, но магазины всё попадались нам не те. И чего только там не было: и фрукты, и часы, и фотоаппараты, и лыжи, и духи, и швейные машины, и вино, и всяческие принадлежности, но перчаток там не было. Мы очень устали и зашли в мороженое и заказали по двести граммов.

– Да, – сказал Костик. – Очень умная у нас мама. Физик.

– Да, – согласился я. – А что такое физик?

– Физик? – Костик задумался. – Ну как тебе сказать? Вот я композитор. Понятно?

– Понятно.

– Так физик – это совсем наоборот.

– Что наоборот?

– Наоборот, чем музыкант.

Я ничего не понял.

– А историю с перчатками наврал? – спросил я.

– Наврал, – вздохнул Костик.

– А на самом деле?

– На самом деле, – сказал Костик, – приехал к нам в город очень знаменитый американский композитор. Раньше он был русский, вернее поляк, а потом стал американский. Очень известный композитор. И пригласили меня на встречу с этим композитором. И вот, иду я туда, поднимаюсь по лестнице, а перчатки на тесёмочках болтаются. И подумал я: неудобно, засмеёт меня композитор. Ну, снял я перчатки и спрятал на лестнице за батарею. Поговорил с композитором, иду обратно, а перчаток и нет, украли перчатки.

– Да, – сказал я, – тоже странная история.

Вышли мы на улицу. Костик что-то обдумывал. Около доски с цирковыми объявлениями я немного задержался.

– Что едят моржи? – спросил я.

Никто не отозвался. Костика не было. Я не испугался, я сразу сообразил, что он где-нибудь поблизости. И точно, он выглядывал из-за ближайшего угла. Он любит так: спрячется и ждёт, что я буду делать. А что мне делать? Ведь он не любит, когда его сразу находят. Ну, я и решил подождать, пусть попрячется. Но не тут-то было, через пять минут со мной рядом остановилась такая сморщенная старушка, она искоса наблюдала за мной.

– Мальчик, – наконец сказала она таким ласковым-ласковым голосом, – мальчик, а ты с кем?

– Ни с кем, – ответил я.

– Один, значит? – прошамкала она.

– Один.

Старушка подошла поближе.

– Мальчик, – сказала она жалобно, – мальчик, а ты не потерялся? – Ей до зарезу хотелось, чтобы я потерялся. Её хлебом не корми, но дай мальчика, который потерялся. По-моему, она по улицам специально ходит, ищет таких мальчиков.

– Нет, – сказал я хмуро, – я не потерялся.

– Как же не потерялся? – хихикнула она. – Если ты один – значит, ты потерялся.

Вот ведь привязалась.

– Я один, но это ничего не значит, – сказал я. – Может быть, мой папа пива пошёл выпить.

Это её немного озадачило. Может быть, она бы и ушла, если бы не все эти женщины, их собралось уже видимо-невидимо. Они спрашивали друг у друга, в чём дело, и объясняли друг другу, и спрашивали у меня, где мой папа.

Я молчал, а Костик всё не появлялся. Наконец появился милиционер.

– Где тут мальчик, который потерялся? – говорил он, расталкивая толпу.

– Это ты потерялся? – сказал он мне.

– Я не потерялся, – ответил я.

– А как же? – спросил он.

– А так, – сказал я.

– Ты мне голову не морочь, – сказал он. – Как тебя зовут и где ты живёшь?

– А я не знаю, – сказал я.

– Так, – сказал он, – совсем глупый мальчик. Сейчас мы его доставим.

– Вот ещё, – сказал я, – мой папа тут за углом.

Я повёл его за угол, но Костика там не оказалось.

– Так, – сказал милиционер. – Всё-таки потерялся. Сейчас мы тебя доставим.

– Вот ещё, папа меня сам найдёт, – сказал я, – он не любит, когда я теряюсь.

– Да, – сказал милиционер, – ситуация. А не хочешь ли ты прокатиться на мотоцикле?

– Ещё бы, я всю жизнь мечтал прокатиться на мотоцикле.

– Тогда давай адрес, – сказал он.

Я подумал и назвал адрес моей бабушки, папиной мамы. У них в квартире девчонка одна живёт, у неё двухколёсный велосипед, пусть посмотрит. Мотоцикл – это не какая-то там детская коляска.

Когда мы подъезжали к бабушкиному дому, около садика я остановил мотоцикл. Я сказал, что, может быть, мой папа там меня ищет. Я пошёл в садик и поискал девчонку, она там всегда вокруг фонтана кружит. Но девчонки не было.

– Где ты пропадал? – закричал милиционер, когда я вернулся обратно. Он взял меня за руку и повёл к бабушкиному дому, но мне вовсе не надо было к бабушке.

– А я не тут живу, – сказал я.

– Как! – закричал милиционер. – Что ты ещё придумал?

– Ничего страшного, – сказал я, – просто немного перепутал. – И я назвал свой правильный адрес.

– Ситуация, – сказал милиционер. – Отвезу-ка я тебя в милицию.

Я очень испугался и стал просить не возить меня в милицию: мне-то что, мне даже интересно, но мама будет волноваться.

Милиционер долго не соглашался. Он говорил, что с такими детьми лучше не связываться, что с ними никогда не распутаешься, что легче поймать шпиона.

– Это смотря какого, – сказал я.

– Что какого? – спросил милиционер.

– Шпионы всякие бывают, – сказал я. – Вот Костик рассказывал, что у нас в булочной продавщица заметила, что один человек всегда берёт батон и пол-круглого. Проверили, оказался шпион.

– Дурак твой Костик, – сказал милиционер. – Врёт он всё.

– Вот ещё, – обиделся я. – Вот шпион – он дурак. Что он – не мог иногда слойку какую добавить? Такого шпиона и поймать нетрудно.

– Пошли, пошли, – милиционер схватил меня за руку.

– А как же мотоцикл? – удивился я.

– Фу, – сказал милиционер, – с тобой и голову потеряешь.

И он посадил меня на мотоцикл и привёз домой.

Мы важно въехали во двор, и все, кто был там, прямо рты открыли от удивления. А милиционер подозвал Петьку рыжего и спросил, знает ли он меня. Петька узнал, и милиционер отпустил меня.

– Будто кирпичи таскал, – сказал он на прощанье.

Петька сбегал к нам домой и узнал, что Костик ещё не приходил. И тогда я сел на батарею в парадной и стал ждать Костика.

Проснулся я оттого, что меня брали на руки. На улице была ночь.

– Вечно ты теряешься, – сказал Костик.

– Это кто теряется! – сказал я.

– Спи уж, – сказал он и понёс меня домой.

Сквозь сон я слышал, как мама ругала Костика.

– Понимаешь, мама, – сказал я, – с нами произошла очень странная история.

– Спи уж! – сказала мама. – Знаем мы ваши истории.