Текст книги "Мы с Костиком"

Автор книги: Инга Петкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Друзей в детстве обычно бывает много. Но, наверно, надо, чтобы их было ещё больше и они были ещё лучше. Потому что сколько бы ни было у человека друзей, их почему-то всегда не хватает. Мне хотелось, чтобы у моего героя были настоящие друзья: друг – отец Костик и друг – брат Ромка.

В детстве мне не разрешали иметь собаку, потому что держать её было негде. А собака была мне просто необходима… Так пусть же она будет у героя моей повести.

Мне бы очень хотелось, чтобы у тех, кто читает эту книгу, было вдоволь друзей – друзей-отцов, друзей-приятелей, друзей-собак, друзей-деревьев, друзей-птиц, друзей-книг, друзей-самолётов. Потому что, если человек успеет многое полюбить в своей жизни сам, не ожидая, пока его полюбят первого, ему никогда не будет скучно.

Автор

мы с Костиком

кто мы такие

Сегодня выпал новый снег. Костик сказал:

– Приготовься и жди.

Он посмотрел в зеркало, поправил волосы, галстук, сделал нужное лицо и скрылся в маминой комнате. Я достал из ванной санки, осторожно открыл дверь на лестницу и, на всякий случай, выставил туда санки. Потом я надел рейтузы, пальто, шарф и сел на сундук ждать.

Сначала всё было тихо, потом стали слышны голоса.

– А в канализацию вы ещё не лазили? – сказал довольно громко мамин голос.

Ага, это она про Неву. Наша мама не любит, когда мы ходим по льду. Она прямо не переносит этого. Она убеждена, что мы провалимся под лёд. И нечего ей говорить, что теперь все ходят, что там даже тропинка вытоптана. Она всё равно не понимает, зачем ходить по льду. И ей этого не объяснишь. Вот Костик – это мой папа – ему и объяснять не надо, он сам с удовольствием ходит.

– Даша, ну при чём тут канализация?.. – слышу я его голос.

«Да, при чём тут канализация?» – думаю я. А вообще-то туда лазят. Сам видел. Недавно к нам на двор приехала машина. Так дядька с этой машины лазил. Он открыл люк и полез прямо в эту самую канализацию. Я попросился вместе с ним, но он сказал: «Мал ещё, вот подрастёшь – везде побываешь». А интересно, что там? Надо Костика спросить…

Из маминой комнаты вышел Костик. Не вышел, а выскочил. Не выскочил, а вылетел.

– Хватай санки! – прокричал он на лету и скатился с лестницы.

Я схватил санки и скатился за ним. На дворе я сел в санки. У наших санок такая длинная верёвка, что между нами однажды проехала машина. Вот Костик надел верёвку через плечо, и мы тронулись. Сначала мы двигались очень быстро. Пронеслись мимо дворничихи, мимо соседской девчонки Ирки. Промелькнули мимо милиционера, табачного ларька, газированной воды… И затормозили у пивного ларька. Костик задумался.

«Начинается… – подумал я. – Сейчас играть будем».

– Знаешь, я придумал игру, – сказал Костик очень весёлым тоном.

«Знаем мы эти игры».

– Ну, давай, – сказал я, – играть так играть.

– Ты сейчас спрячешься, – сказал Костик, – а я буду тебя искать.

Я даже возмутился: за полгода не придумать ничего новенького! И как он только музыку придумывает?..

– Хорошо, – сказал я, – считай до ста. Играть так играть.

Костик начал считать, а я пошёл в парадную, вскарабкался на окно и стал наблюдать. Конечно же, он и не подумал меня искать, а прямо – к пивному ларьку. Я слез с подоконника. Увидав меня, Костик очень удивился.

– Ты почему не прячешься? – сказал он.

– А ты почему не ищешь? – сказал я.

– Странный ты мальчик, – сказал Костик и дал мне конфету.

От ларька отъехали уже спокойнее. Я лежал, запрокинув голову. Перед глазами было небо, дома, деревья, люди вверх ногами. Люблю санки. Правда, очень зевать не приходится. Костик ходит, как во сне. Он так и норовит попасть под машину, свалиться в какую-нибудь яму или просто потерять меня. «Следите друг за другом», – говорит мама.

Я слежу. Вот Костик засмотрелся на какую-то витрину. Сам он на панели, а я как раз на трамвайных рельсах. Дёргаю за верёвку – Костик вздрагивает и начинает сматывать верёвку. Или вот. Влезли мы в какую-то очередь. Верёвка закрутилась вокруг чьей-то ноги. Я дёрнул. Кто-то взвизгнул. Костик испугался и потянул изо всех сил. Ну и крику было! Уже у самой Невы мы врезались в какого-то важного дяденьку и опрокинули его в сугроб.

– Это ты, Зайцев? – спросил он из сугроба.

Костик ужасно покраснел. Он хотел освободиться от верёвки – оторвал себе все пуговицы, но не освободился. Пришлось мне вылезать из санок и поднимать дяденьку. Костик сначала очень стеснялся. Но потом они разговорились и обо всём забыли. Потом мы встретили ещё много дяденек, которые тоже очень разговорились. Обо мне совсем забыли. Я вылез из санок и пошёл пешком. А они заняли пол-улицы, размахивали руками и так шумели, что прохожие ругались и переходили на другую сторону.

– Что это за мальчик? – говорил иногда один из них.

– Не знаю, – говорил другой, – какой-то посторонний мальчик.

Когда мы вступили на лёд, они почему-то пошли не по тропинке к другому берегу, а вдоль Невы. Лёд хрустел и трещал под ногами, а они ничего не замечали и всё разговаривали, разговаривали. Так продолжалось, пока Костик не увидал пустые санки.

– Мальчик потерялся, – сказал он грустно.

– Какой мальчик? – спросил один.

– Сын мой, – сказал Костик.

– У тебя есть сын? – удивился тот.

– Я видел тут одного мальчика, такой хороший был мальчик, – сказал другой. А Костик сел на пустые санки и начал думать.

– У ларька? Был…

– В очереди с верёвкой? Был…

– Когда встретили Захарова? Был…

– На Неве?.. – Костик задумался.

– Был! – сказали все хором.

– Нет, он не провалился, – сказал Костик и очень расстроился. Он стал метаться по льду, хвататься за голову, он чуть не плакал.

Мне стало его жалко.

– Тут я, неужели не видишь?

Костик увидел и ужасно обрадовался.

– Домой, скорей домой! – заторопился он и схватил меня на руки. Лёд затрещал и начал медленно опускаться. Все закричали и бросились к берегу.

Домой пришли с мокрыми ногами.

помогли

У нашей мамы экзамены. Чтобы помогать ей по хозяйству, папа взял отпуск. Встали мы очень рано. Для начала сходили на рынок и кое-что купили. Мы с Костиком очень любим ходить на рынок, только посылают нас туда редко. Мама говорит, что мы всегда не то купим. На этот раз мы купили самое что ни на есть то. Сушёный урюк, что может быть вкуснее урюка! Потом Костик вспомнил про антресоли и решил сделать там библиотеку. Мы взяли у соседей стремянку и полезли. Сколько там было незнакомых вещей! Мы даже растерялись, так их было много. Туфли, книги, ёлочные игрушки, самовар, ширма, велосипедная рама, стол и стулья.

– Надо рассортировать, – сказал Костик, – а ненужное выбросить.

И он стал подавать мне всякие предметы, а я складывал их в кучи. Книги – в одну, туфли – в другую, всякое железо – в третью. Скоро весь коридор был завален, а Костик всё подавал и подавал. Наконец и у него кончилось. Он слез с антресолей и огляделся.

– Вот это да, – сказал он, – куда же мы всё это денем?

– Надо подумать, – сказал я.

И мы сели на сундук думать.

– Кое-что придётся выбросить, – наконец решил я.

– Что, например? – спросил он.

– Самовар, например, – сказал я.

– Самовар нельзя, – сказал он, – во-первых, это металлолом, во-вторых, его ещё ставить можно.

– Давай поставим, – обрадовался я, – мама придёт, а у нас самовар горячий.

– Можно попробовать, – согласился он, – только сначала надо прибраться. Давай-ка запихнём пока всё это обратно]

Мы опять полезли на антресоли и втащили туда велосипедную раму. Это рама заняла почти всё пространство, и, как мы ни старались, нам не удалось втащить туда и половины всех вещей.

– Как же они раньше помещались? – удивился я.

– Не знаю, – сказал он, – наверное, утряслись.

– Тогда посидим и подождём, пока они снова утрясутся.

И мы сели на сундук и стали ждать. И дождались! Пришла наша мама. Она не сказала ни слова, она даже не удивилась, по-моему, она даже не заметила нас. Не раздеваясь, она прошла в комнату и села за книги. Вечером был совет. Постановили: нам с Костиком, пока мама сдаёт экзамены, убраться из города куда-нибудь подальше.

– В Кавголово? – робко сказал Костик.

– Слишком много гор, – отрезала мама. – Поедете в Сестрорецк. Город всё-таки.

едем

Ничего интересного по дороге не произошло. В электричке было пусто. Напротив меня сидела очень рыжая девчонка. Точно такая же рыжая девчонка сидела с другой стороны вагона. Всю дорогу они смотрели в окно и переговаривались.

– У меня – речка, – говорила одна.

– У меня – тоже речка, – говорила другая.

– А у меня – лес, – говорила первая.

– А у меня – тоже лес, – говорила вторая.

– А у меня – деревня.

– А у меня – тоже деревня.

– А у меня – коза, – сказала первая.

У второй козы не было. Она подбежала к первой, посмотрела на козу, задумалась.

– А у тебя не было козы, – опять сказала первая.

– Ну и что? – сказала вторая.

Теперь задумалась первая.

– Если бы у тебя была коза, а у меня нет, то мне тоже было бы «ну и что», – наконец сказала она.

Мы с Костиком даже рты открыли от удивления. Какие хитрые эти девчонки!

В Сестрорецке (какой же это город!) мы долго шли куда-то.

И наконец добрались до маленького домика с огромными, почти без перегородок, окнами.

– Здесь будете жить, – сказала мама.

Мы вошли в домик. Ничего такого я в жизни не видел. Пол был устлан разноцветными плетёнками, на стенах висели картины, на картинах – звери, на полках стояли книги и разные глиняные игрушки, полкомнаты занимала белоснежная печка, в углу сверкало огромное зеркало.

– Саша! – крикнула мама.

Откуда-то сверху прямо на нас спрыгнула тётенька в синих брюках и очень красном свитере.

– Вот, Сашка, привезла тебе моих оболтусов, – сказала мама.

Тётенька почему-то подпрыгнула, расхохоталась и сказала:

– Вот и прекрасно! Меня зовут Сашка, а вас как?

Костик молчал.

– Его – Костик, меня – Стрючок, – сказал я.

Тётенька расхохоталась.

– Рано радуешься, – сказала ей мама. – Посмотрим, что ты скажешь через месяц.

первый день

Мама уехала. Я побежал осматривать домик. Внизу было две комнаты и кухня. Я полез наверх. Там была большая холодная комната. На тоненьких ножках стояли большие картины. На полу валялись кисточки. Одна картина мне очень понравилась. На ней была нарисована большая нарядная рыба и больше ничего. Я хотел рассмотреть её поближе, нагнул, а она упала и повалила ещё несколько. На шум прибежала тётенька, подхватила меня, как маленького, под мышку и принесла на кухню. Я обиделся, позвал Костика, и мы с ним заперлись в нашей комнате.

На следующее утро мы надели лыжные костюмы и вышли на улицу. Тётеньки нигде не было. Мы стали прикручивать лыжи, когда на нас налетело что-то снежное, лохматое, весёлое. Это была наша тётенька. Её свитер и щёки были одного цвета, в волосах был снег, на ногах – лыжи. Она сделала вокруг нас круг, быстро влезла на гору, с которой только что съехала, замахала нам руками.

– Смотрите, как полечу! – и она опять полетела на нас, а мы испугались и упали в снег.

Костик снял лыжи.

– Сначала надо осмотреться, – сказал он строго и, не глядя на меня, пошагал по дороге. Я снял лыжи и поплёлся за ним. Мне было скучно. Снег сверкал, переливался, он был похож на нафталин. Я делал снежки и кидал их в Костика, но тот, видимо, здорово задумался и всё шёл да шёл. Так дошли мы до большой горы, забрались на неё.

– Со стороны мы похожи на медведей, – сказал Костик.

– И правда, мы похожи на медведей, – обрадовался я.

– Чего радуешься? – обозлился Костик. – Нечему тут радоваться.

Таким мрачным я его давно не видел.

А на горе стояла толпа лыжников. Красные, жёлтые, зелёные, они наперебой говорили что-то нашей тётеньке. А она смеялась и всё говорила: «Нет, нет. Боюсь, боюсь». Наконец все съехали, забрались обратно и опять принялись объяснять нашей тётеньке. А она всё смеялась. Заметив нас, она даже присела от смеха.

– Медведи! – крикнула она нам. – Куда собрались?

И вдруг оттолкнулась палками и понеслась, и не прямо, как остальные, а зигзагами. Все так и ахнули.

– Вот это да, – сказал зелёный лыжник, – а мы-то её учили!

– Пошли, – сказал Костик, – нечего нам тут делать.

И мы пошли и шли очень долго. Костик всё думал.

Солнце уже садилось, когда мы вспомнили, что весь день ничего не ели. А пока дошли до дома, солнце совсем село, и магазины закрыли. Так и легли спать голодные.

– Далась мне эта самодеятельность!.. – сказал Костик, засыпая.

Я стал думать про зайцев и заснул. Я всегда перед сном думаю про зайцев. Проснулся я от какого-то шума. Была ночь, Костика в комнате не было. «Куда это он пропал?» – подумал я, засыпая.

как я был медведем

С утра я долго будил Костика. Он мычал, прятался под подушку, ругался – словом, ни за что не хотел просыпаться. В Ленинграде он не был таким соней. Мне пришлось взять пёрышко и пощекотать у него в носу.

– Ещё что?! – закричал он и вскочил с кровати.

Весь глаз у него был чёрный. Я послюнил палец и потёр пятно, оно не отмывалось. Это был синяк.

– Ну и ну! – сказал Костик, рассматривая синяк в зеркало.

Я оделся и вышел на улицу. Костик вышел за мной. Мы прикрутили лыжи и только хотели тронуться, как опять появилась наша тётенька. Увидав синяк, она даже присела от смеха. Костик снял лыжи, и мы опять пошли пешком. Сегодня идти было веселее. Я люблю знакомые места, а мы шли той же дорогой, и я узнавал дома, деревья и всякие другие предметы. Вот и гора. Мы влезли наверх. Костик что-то долго высматривал вокруг.

– Ага, вот эта, – наконец сказал он, рассматривая здоровенную сосну. А мне вдруг показалось, что заяц пробежал. Я пошёл за ним и вдруг провалился в глубокую яму. Я хотел вылезти и не смог. Тогда я устроился поудобнее и стал думать, что я медведь. Занесёт меня снегом – и будет только дымок идти, как в одной книжке. Проснусь – а уже лето…

Проснулся я оттого, что кто-то размазывал мне по лицу снег. Я страшно обозлился и хотел стукнуть, но вдруг заметил, что у всех вокруг очень испуганные лица. Я тоже очень испугался.

– Костик! – заорал я. – Куда делся мой Костик?!

Но Костик был тут рядом, это я его впопыхах не заметил, и я успокоился и спросил: «Что случилось?»

Костик мрачно фыркнул.

– Что ты делал в яме? – спросил он.

– Я был медведем, – ответил я.

– Ты мог замёрзнуть, – сказал он.

– Медведи не замерзают, – ответил я.

– Но ты не медведь, – сказал он.

– Я одет не хуже медведя, – ответил я, – вот если бы был голый, то бы мог, а так – нет.

– Ну, тебя не переспоришь, – сказал Костик.

И он повёл меня домой и уложил в кровать. Когда мы проснулись, было уже темно. И мы поняли, что проснулись от страшного голода и что магазин уже закрыт.

– Так и подохнем, – сказал Костик мрачно.

– Так и подохнем, – согласился я.

– Пойди к тётке, попроси чего-нибудь, – сказал он.

– Какой хитрый! Сам и пойди, – сказал я.

Так мы немного поспорили и пошли вместе. В тёткиной комнате было пусто. Мы полезли наверх. Тётка возилась с картинами.

– Чего вам? – спросила она строго.

Мы молчали.

– Ну, чего вам? – спросила она опять.

– Ребёнок умирает с голоду, – выпалил Костик.

– Мы два дня ничего не ели, – пояснил я.

Тётка опять присела на корточки и принялась хохотать.

– Оболтусы, настоящие оболтусы!

Наконец она спустилась вниз и разожгла печку. Очень быстро начистила картошки и поставила варить. Она поставила на стол: хлеб, огурцы, селёдку, лук… Зелёный лук. Про него она сказала, что выращивает его сама там наверху, в мастерской.

Наконец, всё было готово. Вот это была еда! В своей жизни не ел ничего вкуснее. А потом мы пели песни. Какие-то новые хорошие песни:

 
Прошла зима ненастная,
Растаяла как дым.
Бегут трамваи красные
По рельсам голубым…
 

… Ночью Костик опять исчез.

«Это дело надо проследить», – подумал я и уснул.

Как он сюда попал?

Наутро у Костика распухла губа. Я прямо спросил у него, в чём дело.

– Нет, я сплю, тебе показалось, – буркнул он.

Увидав губу, Сашка даже не удивилась.

– Завтра он потеряет ухо, – сказала она. – А пока не потерял, надо ехать на рынок за провизией.

Мы полезли в сарай и вытащили оттуда большие финские санки.

– Ещё мой дед на них ездил, – сказала она.

– Дед? – удивился я.

– Он был финн, – сказала она, посадила меня в санки и понеслась. Костик трусил сзади. А на Сашке сегодня был зелёный свитер. Бежала она очень быстро и при этом ещё пела и смеялась. Было очень здорово ехать с ней на санках. Это не то что Костик, ходит, как во сне; вспомнил я о нём и оглянулся. Костик совсем отстал. Он шёл по дороге совсем один и вдруг показался мне очень одиноким. Я спрыгнул с санок и побежал к нему.

На рынке Сашка стала серьёзной. Она важно ходила между рядами. Трогала картошку, пробовала огурцы, торговалась, отбирала. Мы с санками таскались за ней, и санки всё тяжелели и тяжелели.

– Постойте где-нибудь в сторонке, – наконец сказала она.

Мы отошли и встали у ларька с баранками. Какой-то человек с чёрной повязкой на глазу подошёл и встал рядом. Одним глазом он следил за нами.

Я насторожился.

– Шпион, – шепнул я Костику.

– Где? – Костик завертел головой, увидел и тоже насторожился.

– Пират, – сказал он, – живой пират.

У человека в руках было что-то круглое, завёрнутое в носовой платок. Он держал это круглое очень осторожно: он явно боялся его.

– Бомба! – шепнул я Костику.

– Точно, – сказал он.

А человек вдруг пошёл на нас. Мы попятились. Человек подошёл вплотную.

– Купите, – сказал он грозно и протянул нам пакет.

– Что? – испугался я.

– Ёж, – сказал он и развернул тряпку.

А там действительно лежал круглый игольчатый комок. Я потрогал – колется.

– Купим, – попросил я Костика.

– Конечно, купим, – сразу же согласился тот.

– Сколько?

– Пять рублей.

– Что? – удивился Костик.

– Ну, два, – сказал человек.

Ёж перешёл к нам.

– Ты только ей не говори, – сказал Костик.

– Учи, – протянул я, отправляя ежа в картошку. – Но, по-моему, он дохлый. Совсем не шевелится.

– Зимой он спит, – сказал Костик.

Я даже обозлился.

– Что же ты раньше молчал? Зачем мне спящий ёж!

– Ничего, не расстраивайся, – сказал Костик, – ведь летом он проснётся.

Дома Сашка принялась готовить обед. А мы заперлись в нашей комнате. Из шапки Костика мы сделали гнездо, посадили туда ежа и всё вместе отправили в тумбочку. А в тумбочке проковыряли дырки – для воздуха.

Потом мы ели, потом гуляли. День прошёл весело и спокойно. Впервые на новом месте я спал так сладко. Разбудил нас страшный визг.

В соседней комнате творилось что-то страшное. Мы очень испугались и только собирались пойти посмотреть, что происходит, как Сашка сама ворвалась в комнату.

«Не люблю женщин в ночных рубашках», – только успел подумать я, а Сашка уже висела у Костика на шее. Она болтала голыми ногами и дико визжала. Костик посадил её на мою кровать. Тут она немного успокоилась.

– В доме кто-то есть, – сказала она шёпотом.

– Ну да! – обрадовался я.

– Кто? – сказал Костик.

– Слышите, кто-то ходит.

Мы прислушались. В доме действительно кто-то был. Шуршала бумага, падали предметы, стучали шаги. Мы прислушивались очень долго. Наконец Костик встал.

– Пошли, – сказал он и взял кочергу.

Я взял утюг. Сашка – цветочный горшок с землёй. На цыпочках прокрались мы на кухню. Прислушались. Тихо. Костик рывком открыл дверь, Сашка бросила туда горшок, он разорвался, как бомба.

В комнате никого не было. Повсюду валялась рваная бумага – и больше ничего.

– Будильник украли, – сказала Сашка.

– В бумагу завернули, – догадался я.

– Что же они, всю ночь будильник в бумагу заворачивали? – проворчал Костик.

Сашка заглянула под кровать, взвизгнула:

– Там ёж!

Мы с Костиком переглянулись.

– Интересно, как он сюда попал? – удивился я.

– Они подложили, – сказал Костик.

Сашка внимательно осмотрела наши лица, всё поняла. И стала, по своему обыкновению, хохотать.

С тех пор каждую ночь ёж бегал по дому и рвал бумагу. Где он её находил, я просто удивляюсь, но находил он её каждую ночь. Потом мы решили, что он её ест, и стали давать ему сколько угодно. Запивал он её молоком.

что Костик делал по ночам

Прошло много дней. Жилось нам очень хорошо. Мы очень подружились с Сашкой. Я уже здорово ходил на лыжах. Ёж рвал свою бумагу.

Беспокоило меня только одно: куда Костик ходит по ночам? Я решил проследить его и лёг спать одетый. Конечно же, я сразу уснул, а когда проснулся, Костика в комнате не было. Из соседней комнаты слышался смех. Я встал и пошёл туда. Осторожно открыл дверь.

– Не зажигай свет, – услышал я Сашкин голос, – иди сюда.

Я пошёл на голос. Сашка сидела на столе и смотрела в окно.

– Влезай, – она подвинулась.

Я влез.

– Делай окошечко.

Я подышал на замёрзшее стекло и увидел Костика. Он надевал лыжи.

– Так вот куда он ходит по ночам, – понял я.

– Каждую ночь помираю со смеху, – сказала Сашка, – одевайся, проследим.

Мы быстро оделись, вышли на улицу, прикрепили лыжи и пошли за Костиком. Луна светила вовсю. Снег был голубой, ёлки серебряные. Было тихо и таинственно. Мы шли по следу. Идти приходилось быстро: Костик уже порядком научился. Наконец пришли к нашей горе. Костик был уже на вершине. Вот он оттолкнулся палками и понёсся.

– Здорово насобачился, – сказала Сашка.

– Мда, – сказал я, – хитрюга! Мы спим, а он себе на лыжах катается.

– Лезем на гору, – приказала она. – Сейчас мы ему покажем.

Мы влезли. Костик медленно поднимался с другой стороны. Иногда он падал. Мы так и прыскали со смеху.

– Ну, пора, – сказал я.

Но Сашка почему-то задумалась, помрачнела.

– Ну, пора же, – тормошил я её.

– Катись один. Я-то тут при чём!.. – вдруг обозлилась она и побежала в другую сторону.

Я посмотрел ей вслед, потом оттолкнулся палками и понёсся на Костика. Я сбил его с ног и очень напугал. Так ему и надо, будет знать, как кататься по ночам. Сашку мы нашли под горой, она сидела на кривом дереве, смотрела на небо и болтала ногами.

– Что с ней? – удивился Костик.

– Отвяжитесь! – огрызнулась она.

– Белены объелась, – сказал я и дёрнул Сашку за ногу. Она взвизгнула и свалилась с дерева.

– Ах, так! – сказала она и припустила за мной, но я убежал. Тогда она набросилась на Костика и стала закапывать его в снег. Я подкрался сзади и прыгнул на неё. Образовалась куча мала… Целую ночь мы веселились как сумасшедшие. Мы катались с горы, играли в снежки, стучали в чужие окна, отплясывали весёлые танцы. Замечательная была ночь, и зачем это люди спят по ночам?