Текст книги "Хроники Алаварна (СИ)"
Автор книги: Инга Ольховская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Красота – это страшная сила, – не преминул заметить Леха. – Думаю, если отмыть тебя от грязи, ты будешь классной телочкой.
– Сам ты телочка, – обиделся я и показал ему язык.
– Ну вот, ведешь себя уже как девчонка, – ухмыльнулся Леха.
Я зарычал, а Гедеон между тем продолжил:
– У меня еще осталась пара капсул, так что можете высказать ваши предложения – чего бы вам еще подкинуть для облегчения жизни? Если капсул хватит – то я это сделаю.
– Ну, мне бы мечем махать получше, – сразу вклинился Леха.
– Это вряд ли, – Ответил Гедеон, – на это уйдут все капсулы и нашей девушке ничего не достанется, а поскольку ты еще маленький, то нормальный меч ты все равно не поднимешь.
– Лучше дайте нам хоть каких-то минимальных знаний об этом мире, – осуждающе посмотрел я на Леху, – как минимум язык нам нужно знать? А то что это за эльфы, которые по местному не шпрехают?
– Это разумный подход, – согласился Гедеон – вот ведь умница, а?
– Женщины всегда практичнее мужчин, – махнул я рукой – а вам, мужикам, только мечами махать.
Леха с Гедеоном уставились на меня удивленными глазами, а потом заржали как два коня.
– Чего? – не понял я – Чё вы ржете, сволочи?
– Ты слышала, что ты сказала? – ржал Леха – час как девкой стала, и на тебе, она уже практичнее мужиков. Ха-ха-ха.
До меня наконец-то дошло, и я начал смеяться.
«Господи, что за фигня вокруг творится? Стою тут весь такой красивый, девочка– эльфиечка блин, неведомо в каком мире и ржу как лошадь над тем, что я начинаю вести себя как девчонка. Афигеть».
– Кажется, кое-кто из моих оппонентов будет неприятно удивлен скоростью твоей адаптации, – сквозь слезы простонал Гедеон.
Еще минут пять повеселившись, мы трое успокоились.
– Хорошо, – сказал, отсмеявшись, Гедеон – сейчас я верну вам воспоминания тех эльфов, в телах которых вы находитесь. Но есть одно «но» – поскольку на каждого из вас по одной капсуле, то правильно рассортировать воспоминания я не смогу. Они, как бы сказать, перемешаются с вашими.
– Это у нас что, в голове каша будет что ли? – недовольно осведомился Леха.
– Или шиза? – заволновался я.
– Нет, каши не будет, – категорически сказал Гедеон, – и раздвоения личности тоже. Сейчас попробую объяснить. Представьте себе, что ваша память имеет два уровня. Первый уровень – это воспоминания, которые вы получали сами лично, своим опытом. Есть второй уровень – это воспоминания, полученные другим путем – которые вы услышали от кого-то или, например, посмотрели в кино, или прочитали в книге. Так вот, будь у меня хотя бы по паре капсул на каждого из вас, я бы мог разместить новые воспоминания на первом или втором уровне в вашем сознании; при этом ваши текущие воспоминания не пропали бы, а были бы вытеснены на первый или второй уровень соответственно, в зависимости от того уровня, где они находятся сейчас. В нашем случае новые воспоминания лягут в вашу память случайным образом, поэтому не удивляйтесь если вдруг вам покажется, что какие-то события из того мира для вас являются как бы рассказанными или подсмотренными, а события из этого мира наоборот будут вам настолько близки, как будто вы их действительно пережили. В любом случае благодаря абсолютной памяти эльфов любое воспоминание будет доступно вам во всех подробностях. Изменится только точка зрения на них.
– А что с ними случилось? – спросил я. – Я имею в виду эльфов.
– Они погибли. – Сказал Гедеон, – нападение орков.
Он сделал хитрый пасс руками и что-то прошептал на непонятном языке и у меня в голове вдруг стали всплывать воспоминания, которых у меня раньше не было. Накатила тошнота и меня качнуло. Так же быстро тошнота отступила.
«Странное ощущение» – подумал я.
А потом я подумал еще раз и еще. И не думайте, что я изображал из себя Штирлица из известного анекдота. Всем вам известен свой внутренний голос? Да– да, именно тот голос, который звучит у вас в мыслях. Он всегда похож на тот, на котором вы говорите вслух, и звучит на вашем родном языке. Так вот мой внутренний голос зазвучал голосом маленькой девочки на языке дроу. Теперь я знал этот язык и он стал моим родным. Челюсть моя, громко клацнув, упала и покатилась под бревно, на котором сидел Гедеон и офигевший Леха. Я попытался заговорить, но сперва неудачно, вернее удачно, но на наречии дроу. Потом напрягся и повторил попытку еще раз.
– Леха, ты на каком языке сейчас думаешь? – сказал я по-русски, но медленно и словно на иностранном языке.
– На русском, – не задумываясь, ответил Леха. – А чё, есть проблемы?
– Угу, – кивнул я головой. – Я думаю на языке дроу, – все также медленно проговорил я.
– Как так? – Искренне удивился Леха.
– Это нормально, – отозвался Гедеон, – это то, о чем я говорил, язык дроу в твоей памяти лег на первый слой, вытеснив русский на второй. Видимо мать учила вас не только светло-эльфийскому, в конце концов, благодаря своей памяти эльфы обычно знают все языки этого мира, но и наречию дроу.
– Но я теперь плохо говорю по-русски. – Возмутился я.
– Ерунда. Это вопрос практики, – отмахнулся Гедеон. – ты же его совсем не забыла?
Я утвердительно покачал головой.
– Как я и говорил, ничего страшного в этом нет, – продолжил Гедеон, – тем более внедренные воспоминания всего-то занимают 14 лет. Если бы вы попали в тела эльфов, которым несколько сотен лет, память которых в несколько раз превышает вашу собственную, вот это было бы интереснее.
– Да уж, – хмыкнул я и погрузился в беглый просмотр вех моей новой 14-тилетней жизни.
Меня звали Тинувиэль. Странная была у меня семья. Мать, отец, брат – светлые эльфы, а я дроу. Мои отец Эльроход и мать Анфирэль нашли меня младенцем, плывущей в корзинке по водной глади великой Эйне, берущей свои истоки где-то в глубине загадочных Великих болот, куда уже много тысяч лет не ступала нога ни одного жителя этого мира. Как ни странно они взяли меня, темную, в свою семью. И никто их за это не осудил, поскольку они были не похожи на остальных светлых Эльфов. Жили обособленно в лесу, который называли Диким, поскольку магия эльфийского леса не действовала в этом месте и эльфы здесь никогда не селились. Другие эльфы их считали чудаками. У моих приемных родителей был сын Филадил – мой названный брат и погодок. Росли мы с ним вместе как брат и сестра и не задумывались никогда кто темный, а кто светлый. Мы были просто детьми. И вот сегодня наше детство закончилось, хотя у практически бессмертных эльфов и 100-летние оболтусы считаются детьми.
Дикий лес – этот клочок великого леса, выступающий в степи – вотчину орков, но как я уже говорил, эльфы в этом лесу не селились и здесь жила только наша семья. Орки – эти дети степей тоже предпочитали не соваться в лес дальше, чем на две сотни шагов. Но вот сегодня, в этот совершенно не прекрасный и пасмурный день, к нашему домику в самом сердце Дикого Леса, пройдя по руслу местной речушки со странным названием Переплюйка, вышло несколько десятков орков. Что им понадобилось в глухой чаще осталось загадкой, но наш маленький домик оказался для них неожиданным призом за дерзость. Что могли противопоставить этой толпе дикарей пара взрослых эльфов и пара подростков, у которых и дар то магический еще не проснулся? Как ни странно – это последнее воспоминание юной эльфийки легло на первый слой моей памяти. И вот я стою и вспоминаю последние страшные минуты чужой жизни, а слезы катятся у меня по щекам и сердце сжимается, как будто я только что пережила это все сама.
«Ну, вот я уже и думать о себе начала в женском роде». – Я криво улыбнулась – «Наверное опять что-то не на тот слой легло. Хотя так может и правильно. Обратного пути нет, а заработать шизу, думая о себе в мужском роде, и при этом говорить с другими в женском мне как-то не улыбается. Да и проколоться так гораздо проще».
– Все нормально? – Спросил Гедеон по эльфийски.
– Да, – ответила я, улыбнувшись сквозь слезы, тоже по эльфийски.
– Не нужно плакать, – Стал гладить меня по голове Гедеон – все уже позади.
Леха стоял молча, и смотрел в одну точку. Наверное, тоже вспоминал, но реагировал он на это сдержано – по-мужски.
– Скоро сюда могут вернуться орки. Вам лучше уходить. – Заметил Гедеон. – Все вопросы мы утрясли и дальше вы должны действовать сами. Думаю, вам стоит начать называть друг друга вашими местными именами, под которыми вас могут знать. А тебе, девочка моя, лучше начать говорить и думать о себе как о женщине. Так будет легче.
– Я поняла, – улыбнулась я, и вытерла слезы ладошкой.
– Куда нам идти? – спросил Леха.
– Сами выбирайте. Ничем не могу вам более помочь, – грустно улыбаясь сказал Гедеон. – в конце концов, данную местность вы сейчас знаете лучше меня.
Гедеон отсалютовал Лехе… точнее Филадилу, и, помахав на прощание ручкой мне, растворился в воздухе, а за ним растаяло и зеркало, висевшее передо мной.
– И что ты обо всем этом думаешь? – задал мне вопрос Леха.
– Думаю, что валить нам надо отсюда, как завещал великий Ленин, – сказала я, а сама начала пробираться в сторону поляны с дымящимися развалинами нашего дома.
Видимо нас «убили» в стороне, так как судя по количеству орочьих трупов основная трагедия разыгралась именно вокруг дома. Повсюду валялись обломки мебели и различная домашняя утварь, которую грабители вытащили на улицу перед тем, как его сжечь. Тел родителей мы не нашли, но под высоким дубом, который рос за домом, обнаружились два свежих холмика из камней. Видимо Гедеон постарался.
Я решила проверить еще одно промелькнувшее в голове воспоминание и вошла в дымящиеся развалины.
– Стой, ты куда? – крикнул Леха.
– Я сейчас, – ответила я, засунув руку под каменную плиту возле печи.
– А вот и приз, – довольно улыбнулась я, показывая Лехе мешочек с деньгами, который, как я знала, мать девочки… точнее уже моя, прятала туда.
– Круто, – удивился Леха – откуда узнала?
– Подглядела как-то, – хихикнула я. – Го?
– Го. – Согласился Леха.
– Кстати, – предложила я – давай, чтобы не проколоться, когда доберемся до людей, я буду называть тебя Фил. Филадил очень длинно, пока выговоришь.
– Ну, тогда ты будешь Ти, – отплатил той же монетой Фил, – а то тоже долго выговаривать.
Порыскав по орочьим трупам нашли еще несколько медных монет, и отобрав пару более менее приличных кинжалов, (откровенно отстойных конечно, все более приличное уволокли выжившие орки) двинулись вниз по течению речки, протекавшей недалеко от дома. Как я уже говорила, называлась сия водная преграда Переплюйкой. Как ни сложно догадаться из названия ширина этой речки была такова, что ее спокойно можно было переплюнуть практически в любом месте. Хотя иногда по течению встречались и довольно глубокие и широкие омуты. И рыба в речке водилась не маленькая. Тучи наконец-то рассеялись, и на небо выглянуло ослепительно яркое солнце. И если по непонятной мне причине неестественно яркий свет мне и до этого резал глаза, то теперь я вообще ничего не видела перед собой. Сообщив об этом Филу, я решительно свернула с берега вглубь леса, чтобы идти параллельно реке под сенью деревьев, где свет был не таким ярким. В нашем мире была почти середина осени, а тут, похоже, еще было лето или климат был теплее.
Все-таки на то, что эльфы – магические существа, я обратила внимание сразу. Во-первых – зрение явно превосходило человеческое. Даже учитывая неестественно яркий, режущий глаза свет, я различала муравьев на деревьях, находившихся в нескольких десятках шагов от меня. Слух также был острее человечьего. Хотя я с неудовольствием отметила, что почему-то у Филадила слух был острее. Он раньше меня реагировал на шум бродящих вокруг животных, явно слыша их на большем расстоянии, да и со зрением у него все было в порядке, яркое солнце ему абсолютно не мешало.
Перемещались мы быстро и абсолютно бесшумно. Я пару раз даже специально наступала на сухие ветки, и они чудесным образом не ломались и даже не шевелились под моей маленькой ножкой. Я подумала, что, наверное, смогла бы пробежать по утреннему лугу, не стряхнув с травинок росу, или по глубокому снегу, не проваливаясь и, наверное, даже не оставляя следов. Чудеса.
Я рассмеялась своим мыслям, и мой смех колокольчиками разнесся по лесу.
Вокруг все мне казалось замечательным. Я слышала шум недалекой медленно текущей воды и ощущала ее запах, а также более близкий запах прелых листьев и древесной смолы и каких-то животных. Слышал тихие всплески рыбы и жужжание стрекоз над водой, далекие и близкие голоса птиц. Слышала, как гусеница хрустит пережевываемым листиком, мимо которого я только что прошла. Лес вокруг был наполнен звуками и запахами, и я все это видела, слышала и чувствовала. Удивительно, но я домосед и до мозга костей городской житель, наслаждалась этой прогулкой по лесу, как когда-то в своем сравнительно не далеком человеческом детстве. Более того – я чувствовала себя как дома.
– Я какая-то неправильная эльфийка, – между тем жаловалась я Филу, – слышу хуже тебя и вижу тоже хуже – глаза режет.
– Да не дрейфь, – Успокаивал меня Леха – Зато, если верит Гедеону, у тебя будут самые красивые в мире сиськи.
– Да пошел ты, – пнула я его ногой под зад.
Вскоре физиологические потребности юного организма взяли свое и нами, точнее мной лично, был разрушен главный фентезийный миф – что принцессы не ходят по нужде. Оказалось что ходят. Причем, как и положено принцессам, даже малую нужду приходится справлять сидя. И это весьма напрягает, особенно учитывая некоторые конструктивные особенности моих кожаных штанишек. В отличие от штанов Филадила, которые подвязывались кожаным шнурком, мои зашнуровывались сзади как на корсете, а в виду того, что они еще и надевались в обтяжку, то стянуть их с разгоряченного длительной ходьбой тела было довольно тяжело – они просто липли к ногам. С нижним бельем тоже все было грустно, его просто не было, а в том месте… ну вы поняли в каком, к штанам была приметана грубой ниткой (дабы не сползала при ходьбе, но при этом чтобы легко отрывалась для стирки) сложенная в два раза белая тряпочка, спасающая мою хм… промежность от натирания кожаными штанами. Хотя может это у нас, у «отшельников» такая конструкция, а в более цивилизованных местах прогресс в этой области шагнул дальше? Если не шагнул, придется мне его подтолкнуть. Вот не улыбается мне каждый раз пришивать себе гм… трусики к штанам, иначе ведь и до крови натереть можно там все. А потом ходить как обделанная. Если вообще смогу ходить. А если вдруг война и вокруг враги? Короче нафик. Ощущения от процесса тоже было абсолютно иным. Содержимое мочевого пузыря как-то необычно быстро покидало пределы тела. У Фила, как у всех мужиков во все времена, и во всех мирах, подобной проблемы не стояло. Хотя хз, судя по тому, как он на меня постоянно пялится, то возможно что-то у него периодически и стояло. Хотя вряд ли. Мал еще и стоялка не выросла. Да ну, у всех мужиков одно на уме. Хи-хи-хи. Блин, о чем это я? А у меня чё на уме? К-а-а-п-е-е-е-ц.
То, что мы были физически явно сильнее и выносливее, чем, будучи людьми, говорил тот факт, что после нескольких часов непрерывной быстрой ходьбы по лесу усталости особой мы не наблюдали. С голоду помирать мы тоже не собирались. Новая эльфийская память услужливо подкидывала нам информацию о том, чем может прокормить человека, точнее эльфа, лес. И мы собирали, и с удовольствием хрумкали, ягоды, фрукты, и даже каких-то гусениц. С гусеницами мне, правда, пришлось преодолеть некий психологический барьер. Приобретенный эльфийский опыт мне говорил – этот зелененький червячок-переросток съедобный, а старая человеческая брезгливость говорила – фееее. У Фила подобной проблемы не возникло, видимо его новые гастрономические пристрастия упали на первый слой памяти. Что сказать – повезло. Когда я смогла перебороть свое отвращение, хватило буквально первых пару гусениц, я начала щелкать их, прямо на ходу срывая с листиков, как семечки. Мое легкое беспокойство по поводу несварения тоже не оправдалось – организм был привыкший к подобному меню и абсолютно не возмущался. Права народная мудрость – человек такая скотина, что ко всему привыкает – Даже если он эльф.
Постепенно темнота опустилась на лес и Фил, идущий впереди, начал спотыкаться о встречающиеся на пути корни и ветки. Вот тут и выяснилось, что хотя эльфы в темноте и видят лучше людей, но совсем чуть-чуть. Зато я видела все четко и ясно. Теперь мне стало понятно, почему у меня днем так резало глаза, даже при облачности. Я оказывается существо ночное. С наступлением темноты видеть я стала лучше, чувствительность обоняния и осязания повысилась и мои сенсорные возможности превзошли возможности Фила днем. Это было классное ощущение. И хотя мы шли практически без остановок почти полдня, мне показалось, что наступление ночи наполнило меня новыми силами, и я чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Я убедила братишку ложиться спать, мотивируя тем, что он все равно сейчас ни фига не видит, а сама села его сторожить. Ночь принесла с собой новые звуки и запахи. Новые, ранее не испытываемые мной как человеком ощущения наполнили меня. Побродив вокруг я вышла к реке и, найдя место пошире и поглубже, разделась и полезла в воду. Течение было медленным, а вода тёплой как парное молоко. Наплескавшись вволю, я пробралась к более мелкому месту и застыла, вглядываясь в воду. Через пять минут мое ожидание было вознаграждено – крупная, с пол моей руки рыбина лениво подплыла ко мне, и тут же была выброшена на берег ловкими руками. Реакция у меня тоже была гораздо выше, чем в моем прежнем человеческом теле. Вскоре я оделась и вернулась к месту нашей стоянки. Братишка спал, а я, насобирав веток, развела небольшой костерок с помощью огнива, которое обнаружилось в мешочке, висящем у меня на поясе. Разделать при помощи орочьего ножа рыбу не составило труда. Воспоминания об этом процессе были как в моей человеческой, так и в эльфиской памяти. А вот как рыбу лучше приготовить в условиях отсутствия специй эльфийка знала лучше. Ближе к утру мы с Филом поменялись и я забылась крепким сном. Без палатки и спального мешка мне было вполне комфортно спать на укрытой прошлогодней листвой земле.
«Вот что значит дети леса», – засыпая с улыбкой на губах, подумала я.
Глава 2
Проспав всего три или четыре часа, я проснулась в отличнейшем настроении. Сладко потянувшись как кошка, я одним плавным, слитным движением поднялась с земли. Тело ничуточки не затекло от лежания на сырой земле. От реки между редкими кустиками подлеска робко ползли клочья тумана. Будучи человеком, я бы, наверное, решила, что сонный лес был абсолютно тих и неподвижен. Но мои новые острые чуткие ушки слышали тихие звуки нарождающегося дня. Вот совсем недалеко в норе зевнул просыпающийся барсук. А вот какая-то пичуга встряхнулась, распушая свои перышки. А вот капелька росы, сорвавшись с листочка, разбилась о ветку где-то у меня над головой. Шум нарастал, а я стояла, закрыв глаза, и слушала лес.
– Балдеешь? – нарушил эту сонную тишину Фил.
Он сидел, скрестив ноги у потухшего костра, и смотрел на меня снизу вверх.
– Имею право, – гордо вскинула я голову.
– Кормись, – приглашающим жестом он указал на кучку орехов, лежащих перед ним на листе лопуха. – Пока некоторые храпели, некоторые озаботились о хлебе насущном.
– Во-первых, я не храплю – отпарировала я и язвительно добавила, скосив на братишку глаза, – в отличие от некоторых. Да и о хлебе насущном еще ночью позаботилась.
На глазах у удивленного Филадила я раскидала сапогом потухший костер и откопала обмазанную речной глиной и завернутую в листья рыбину. Я торжественно расколола глиняный панцирь рукояткой ножа и по лесу поплыл одуряющий аромат запеченной рыбы.
– Да я гляжу у тебя слюнки потекли, братишка, – обратилась к выпучившему глаза Филу.
– Обожаю тебя, сестренка, – ответил на мое «братишка» Фил.
– Прошу к столу, – радушно пригласила я его и по братски, а вернее по сестровски разделила рыбу пополам.
Мы жадно набросились на еду.
– Где ты взяла рыбу? – с набитым ртом спросил братец.
– Ты чё, – я постучала себя рукой по лбу – вон речка, в ней рыба.
– А. Ну да. Это я с голодухи видимо туплю, – засмеялся Фил.
– Оно и видно, что тупишь, – согласилась я. – Какие у нас сегодня планы?
– Переберемся на тот берег и идем до впадения в Эйне. – серьезно сказал Фил. – Я помню, как с отцом туда ходил. Там пост Великого леса есть. Я видел…, вернее помню что видел, – поправился он.
Доев, мы быстро собрались и двинулись к реке. Найдя место поуже, мы с разбегу перепрыгнули на другой берег Переплюйки и продолжили путь вниз по течению. С короткими остановками мы шли целый день, и когда солнце начало клониться к закату, а вдалеке показался берег Эйне, нас остановил окрик на эльфийском:
– Остановитесь, кто бы вы ни были. Назовите себя и с какой целью идете в Великий лес?
Мы встали как вкопанные и заозирались. Видно никого не было. Но, как мы знали – эльфы в лесу могут быть совершенно невидимы.
– Мы дети отшельников Эльрохода и Анфирэль, – прокричал в ответ Филадил. – Меня зовут Филадил, а мою сестру Тинувиэль.
Из-за дерева в пяти метрах от нас вышел высокий эльф с луком.
– Я знаю тебя, – ответил он, разглядывая нас пристальным взглядом. На брата он смотрел с интересом, а на меня брезгливо, как на какого-то слизняка – Что ты здесь делаешь, дитя? – обратился он к Филадилу, проигнорировав меня. – И где твои родители?
– На наш дом напали орки, – понурив голову, ответил брат, – родители погибли, спасая нас и давая возможность сбежать.
Воспоминания снова пробудились в моей голове, а на глаза непроизвольно навернулись слезы. Неожиданно для самой себя я всхлипнула и заплакала навзрыд.
Эльф даже не взглянул на меня.
Пока я хлюпала носом, и размазывала по лицу слезы, страж снова обратился к Филадилу:
– Думаю твоя бабушка Оравиэль примет тебя в своем доме.
«Афигеть, у нас есть бабушка» – подумала я – «хотя не помню, чтобы родители что-нибудь рассказывали о ней».
– Бабушка? – как будто прочитав мои мысли, переспросил брат.
– Да, – подтвердил страж, – наверное родители не рассказывали тебе о ней, потому, что они были в ссоре из-за… из-за нее, – и он указал пальцем на меня.
У меня внутри все сжалось. Кажется, до меня начало доходить, почему Эльроход никогда не брал Тинувиэль… точнее меня с собой, когда ходил к этой заставе, и к чему приведет этот разговор.
– Твоя бабушка живет в селении у Хрустального ручья, – продолжал страж, – это всего лишь в трех лигах отсюда.
– А как насчет моей сестры? – нервно спросил Филадил.
– Боюсь я не смогу пропустить темную на наши земли, – спокойно ответил стражник.
Фил нервно посмотрел на меня, потом опять на стража.
– Но куда же ей идти, она же маленькая девочка? – спросил Фил.
– Туда, – указал стражник в сторону другого берега Эйне, являвшейся естественной границей между двумя эльфийскими государствами, – там живут такие, как она.
– Так, Ти, я пойду с тобой, – решительно сказал Фил, – как твой друг и брат я не могу тебя бросить. Мы должны держаться вместе.
– Я тоже не против держаться вместе, – грустно ответила я – но боюсь, что на той стороне ситуация повторится с точностью до наоборот.
– Нужно значит найти какой-то другой вариант, – замотал головой Фил.
– По-моему, этот – единственный разумный на данный момент, – заметила я. – Ну подумай логически, куда мы с тобой сейчас можем податься? Мы же ничего не знаем и не умеем. Кто нас примет кроме эльфов?
– Можем податься к людям, – не отступал Фил.
– Знаешь, – горячо ответила я – что ты знаешь о людях, живущих здесь? Я не собираюсь становиться сексуальной игрушкой какого-то человеческого богача. А я своей пятой точкой чувствую, что здесь именно так и поступают со смазливыми эльфиечками. Или ты решил меня в гареме пристроить?
– Нет, нет – замахал руками Фил, – прости, я не подумал. Наверное, ты права. Но тогда давай условимся, что будем стараться раз в месяц, считая с этого дня, встречаться на мосту через Эйне. Я знаю, что тут недалеко должен быть мост. Я помню.
– Имеет смысл, – кивнула я головой.
Я сняла с пояса кошелек с монетами и разделила их поровну. Три серебрушки достались мне, а три брату.
– Я провожу сестру до моста и потом вернусь, – сообщил стражу Филадил. И, не дожидаясь его ответа, мы пошли к реке.
От того места, где мы вышли на берег Эйне, мост находился чуть выше по течению. Река была метров двести или триста шириной. Но в этом месте было два небольших острова, через которые и был перекинут каменный мост. Мост был простой, без каких-либо изысков, из грубо обработанных блоков черного камня. Каким образом над водой держались пролеты, я не поняла, да и не до этого мне сейчас было.
Что меня удивило – это то, что мост не охранялся. По крайней мере видимой охраны не было, и нас никто не останавливал. Филадил довел меня до середины моста, и я предложила расстаться тут, так как неизвестно было, какая реакция будет на появление Фила на той стороне. За себя я не переживала, так как, исходя из моих скромных познаний этого мира, эльфы были наиболее цивилизованной из рас, и не допускали бессмысленного насилия над себе подобными.
Обнявшись на прощание, мы еще раз условились о времени встреч и о способе оставлять весточки друг другу, если один из нас вдруг не сможет прийти вовремя, мы разошлись каждый на свой берег.
С каждым шагом, приближающим меня к темно-эльфийскому берегу, решимость моя падала. Неизвестность откровенно пугала. Совершенно другой мир и совершенно неизвестные мне существа – дроу. Тинувиэль практически ничего не знала о расе, к которой принадлежала. И если у Фила есть некая, пусть и не известная ему бабушка, которая наверняка позаботится о нем, то у меня же единственным близким человеком в этом мире был только Фил.
Когда моя нога ступила на правый берег Эйне, темнота уже окутала землю. Я остановилась сразу за мостом, и, используя свои обострившиеся в темноте чувства, вгляделась в ближайшие деревья. Чернолесье – а именно так назывался лес Дроу, кардинально отличался от привычного мне Дикого леса и даже от Великого леса светлых. Деревья в нем действительно были черными и мертвыми. Ни единого листочка не было на них. Черные ветви как страшные скрюченные пальцы торчали под невообразимыми углами во все стороны, кустарник был таким же черным и безжизненным. Я понимала, что наверняка в этом месте должен скрываться темно-эльфийский секрет. Но сколько я не вглядывалась, не вслушивалась, я ничего не заметила. Обоняние тоже ничего не дало, поскольку ветерок тянул от воды в сторону леса.
Обреченно вздохнув, я сделала несколько шагов в сторону леса и тут же остановилась. Из за деревьев мягкой, текучей походкой в мою сторону выступило сразу три дроу, и молча уставились на меня. Высокие, стройные, все как один черноволосые, с прекрасными лицами, они молча изучали меня.
– Здравствуйте, дяденьки, – выдала я первое, что пришло мне в голову.
Хотя нет. Вру. Первое, что мне пришло в голову – это название маленького, беленького, полярного зверька. Но я разумно решила не произносить его вслух, тем более меня все равно бы не поняли.
– Кто ты, дитя? – спросил первый из стражей – и что ты делаешь здесь, в столь ранний час?
«Он чё, бредит?» – подумала я – «Ночь наступила, а он про ранний час».
Но тут же сообразила: дроу ведь ночные существа, естественно, для них сейчас раннее утро.
– Меня зовут Тинувиэль. Я приемная дочь отшельников Эльрохода и Анфирэль из дикого леса. Моих родителей позавчера убили орки, и мы с братом пошли в Великий лес, но меня туда не пустили, – затараторила я.
– Твой брат светлый? – удивленно поднял бровь один из Дроу.
– Он родной сын моих приемных родителей, а они светлые, – ответила я.
Стражники переглянулись.
– Мне больше некуда идти, – сказала я жалостливым голоском, состроив самую жалостливую гримаску.
– Это очень странная история, – заметил третий стражник. – Чтобы светлые удочерили темную? Думаю сейчас нужно отвести бедняжку к Черному гроту и отдать женщинам, они разберутся, а потом уже пусть старейшина решает, что с ней делать дальше.
– Шайленур, – бросил не глядя на остальных первый Дроу. Видимо он был у них за старшего, – проводишь девочку в поселок и сдашь на руки Иссеенэ, доложишь старейшине и потом возвращайся.
Эльф, которого назвали Щайленур, поклонился командиру, приложив правую руку к груди, и обратился ко мне:
– Прошу следовать за мной, лерра.
Мы с моим проводником двигались вглубь мертвого леса. Вокруг стояла мертвая тишина. Не слышалось привычного мне пения птиц и треска насекомых, на земле не было ковра из листьев, а только редкие пучки черной травы и клочья неизвестно откуда взявшегося густого тумана. Над головой слышался легкий стук, как будто стебли сухого бамбука ударялись друг о друга. Это сухие ветви мертвых деревьев качались на неслышимом мне ветру. Я обратила внимание, что нет никаких тропинок вокруг. Сначала я удивилась. Ведь наверняка патруль ходит этой дорогой постоянно и должен был уже давно протоптать тропинку, но потом я вспомнила свои эксперименты с сухими ветками, которые не ломались под моими эльфийскими ножками, и догадалась, что у эльфов в лесу вряд ли я найду тропинки, если их только не протоптал кто-то другой.
А оказывается мертвый лес дроу – это всего лишь «буферная зона», призванная отпугивать чужаков. Приблизительно через час ходьбы в компании моего молчаливого проводника мертвый лес вдруг закончился и перед моими глазами предстал совершенно другой лес. Этот лес действительно был волшебным. В кронах огромных деревьев, подмигивая, светились гирлянды огоньков желтого, зеленого и голубого цвета, отовсюду неслись звуки, похожие на легкое позвякивание крошечных колокольчиков, издаваемых какими-то насекомыми или птицами.
– Как красиво, – восхитилась я, крутя головой по сторонам, – как в сказке.
– Ты никогда не была в Чернолесье? – Улыбаясь, спросил мой провожатый.
Я замотала головой.
– Нет, я вообще кроме дикого леса нигде не была.
– Ну тогда добро пожаловать домой, – улыбнулся Шайленур.
Еще через пять минут мы вышли к поселку. Круглые домики, укрытые крышами из веток и листьев, прятались среди окружающих деревьев, а так же расположились полукругом на большой поляне у подножия огромной черной скалы, в центре которой угадывался еще более черный зев пещеры. Видимо это и был черный грот.
– Вот мы и пришли, – показал мне на поселок Шайленур, – думаю, это место станет твоим новым домом.
Население поселка у черного грота состояло приблизительно из двухсот дроу. Практически все они собрались на поляне перед входом в грот по случаю предстоящего общения старейшины со мной. Всем было интересно посмотреть на «подкидыша», как меня тут быстренько окрестили.
