Текст книги "Дочь Севера"

Автор книги: Инга Берристер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Какая-то часть ее понимала, что она в шоке, но расплывающиеся мысли мешали это осознать. Все же ей была приятна мысль, что именно шок, а не что-то другое, был причиной сильной дрожи во всем теле.

– Ты хоть понимаешь, что ситуация могла быть намного хуже, если бы менеджер не…

– Я пыталась уйти, – ответила Амели, едва шевеля губами. – Но они не пускали меня.

Они зашли в номер, и Лейн закрыл дверь. Тут ее стресс внезапно разрешился потоком слез, хлынувшим из глаз.

– Амели!

Весь его гнев моментально испарился.

– Амели!

Он повторил ее имя голосом, похожим на стон и рычание одновременно, и порывисто обнял ее.

Амели отважно пыталась унять слезы. Она чувствовала, как Лейн гладит ее волосы. Откинув голову назад, она посмотрела на него. И продолжала смотреть, погружаясь все глубже в расплавленную ртуть его глаз…

– Амели…

Он наклонил голову, и она почувствовала тепло его дыхания на своих дрожащих губах. А ведь я хотела этого, я хотела его с того самого момента, как вошла в номер и увидела его лежащим в моей кровати, потрясение подумала она, глубоко вздохнув и чувствуя на своих губах его жаркий поцелуй.

Страсть! Это просто слово, которое не может передать все, что скрывается за ним! Как можно описать ее чувства, ее переживания, каждый оттенок ее ощущений, когда его губы все настойчивее целовали ее, погружая все глубже и глубже в мир темного бархатного наслаждения?

Внутри нее не было ничего, чтобы остановить ее, потому что все защитные барьеры, с такой тщательностью возведенные ранее, упали в одно мгновение. Не было ничего, что могло бы предотвратить опьянение чувствами, которые охватили ее. Ее тело жаждало свободы, чтобы выразить все свои желания!

Она почувствовала, что его губы приблизились к ее уху, и он предупреждающе прошептал:

– Ты в шоке, Амели, и это не…

Но она не желала ничего слушать и зажала уши руками. А затем она потянулась губами к его губам. Она почувствовала, как он напрягся и задержал дыхание. Она тоже перестала дышать, ясно ощутив его нерешительность. Но когда она приникла к нему своим дрожащим телом, теперь уже от страха, что он может покинуть ее, и взглянула в его глаза, то увидела там неприкрытую жажду. Сладкое чувство женского триумфа наполнило ее сердце.

Она медленно поцеловала его, а потом отстранилась, и ее взгляд скользнул от его глаз к губам. Двигаясь медленно, как во сне, она протянула руку и провела кончиком пальцев по его носу, а потом губам. Она закусила свою нижнюю губу зубами и почувствовала судорожную дрожь, которая пробежала по его телу.

– Это плохая идея, – почти простонал он.

Теперь его взгляд был на ее лице, и не только на лице, поняла она, и ее сердце забилось сильнее, когда он опустил глаза ниже.

– Почему? – прошептала она ему в ответ.

– Потому что, – задыхаясь, ответил он, – если я прикоснусь к тебе сейчас, вот так… здесь…

Амели невольно изогнулась от наслаждения, когда его рука легонько провела по ее груди, а затем вернулась, чтобы прикоснуться к ней сильнее, и его большой палец медленно начал ласкать сквозь ткань упругий сосок.

– Тогда, – хрипло продолжил Лейн, – я захочу прикасаться к тебе снова и снова, и тогда мне придется…

Ее плоть таяла от его прикосновений, как мороженое тает, когда его покрывают горячим шоколадом. Она желала сейчас только одного, чтобы руки Лейна ласкали ее непрерывно до тех пор, пока их обнаженные тела не сольются воедино…

Из ее горла вырвался стон желания, порожденный его страстным поцелуем. Звуки их прерывающегося дыхания уже наполнили комнату, как вдруг раздался звонок телефона. Амели моментально напряглась, а Лейн выпустил ее из объятий и сделал шаг назад.

– Не стоило этого делать, – сказал он, скупо роняя слова, и повернулся к ней спиной. – Это не входило в нашу сделку.

Не входило в сделку! Боль, стыд и гнев от подобного заявления захлестнули Амели одной обжигающе холодной волной, быстро вернувшей ее к реальности.

Телефон продолжат звонить. На негнущихся ногах она подошла и подняла трубку. Это был управляющий итальянского ресторана, который позвонил с извинениями за произошедшее недоразумение. Пытаясь не заикаться, она выразила необходимую в этих случаях благодарность. Стоя спиной к Лейну, она страстно желала увидеть его лицо. Закончив разговор, она услышала, как дверь тихо открылась, а потом закрылась снова. Не было смысла оборачиваться, потому что Амели знала, что Лейна в комнате уже нет.

Может быть, когда-нибудь я буду рада, что все произошло именно так, подумала она. Я буду рада, что нас прервали, и он ушел! Когда-нибудь… Но не сейчас!

5

Амели грустно отодвинула нетронутый завтрак в сторону и попыталась сосредоточиться на освещенном солнцем садике, находящемся прямо перед обеденной комнатой отеля.

Этим утром она решила поесть здесь, потому что надеялась, что люди отвлекут ее от мыслей о событиях прошедшего вечера и о Лейке.

Лейн! Каждый раз, когда она о нем думала, а это происходило в последнее время слишком часто, ее захватывали противоположные чувства, начиная от тоски по нему, гнева и жалости к себе, и заканчивая растерянностью оттого, что она позволила себе очутиться в подобной ситуации. Как я вообще могу желать этого мужчину? – недоумевала она.

Амели потерла лицо руками, а потом выглянула в фойе, где в это утро было необычно много людей в униформе отеля. Все они выглядели слегка нервничающими.

Подошел официант и забрал так и не съеденный завтрак. Чтобы как-то заполнить время до встречи с тетей, Амели подошла посмотреть на доску объявлений с поездками, организуемыми отелем. Одна экскурсия заинтересовала ее, и она внимательно прочитала ее описание еще раз.

Поездка в пустыню с ночевкой в восхитительном оазисе давала возможность почувствовать чудеса и величие пустыни в полной мере. Пустыня… Быстро, боясь передумать, Амели зашла в офис и забронировала для себя одно место в этой поездке. Я проведу целый день и ночь вдали от Лейна, и это, надеюсь, позволит мне вернуться в нормальное состояние и перестать так бурно реагировать на его присутствие, подумала она.

Пока она медленно шагала по фойе, тихий голос внутри нее предлагал ей еще более опасный и безрассудный способ погасить снедающий ее пожар. То есть бороться с огнем при помощи огня. Но что для этого потребуется? Неужели, если она позволит своему желанию полностью Захватить себя, если она упадет в это преддверие ада, то это желание иссякнет, как сгоревший порох?

Амели в сомнении покачала головой и направилась в свой номер. У нее было мало времени перед приходом тети. Она улыбнулась нескольким мужчинам в униформе, которые группой стояли возле лифта, ведущего в пентхауз отеля.

– Сегодня все выглядят так торжественно, – прокомментировала она.

Один из группы выразительно закатил глаза и сообщил ей доверительным шепотом:

– Сегодня наверху проходит совет директоров.

То есть владельцев отеля! У Амели екнуло сердце. Значит ли это, что Джалиль уже вернулся? И если он вернулся, то сколько времени ему понадобится, чтобы разыскать меня?

– М-м-м. Пахнет превосходно, – с улыбкой сказала Амели, понюхав золотистый кусочек ладана, который ей протянула тетя. На рынке специй та чувствовала себя, как рыба в воде. Они уже приобрели несколько особых пряностей, и теперь Амели с любопытством рассматривала похожий на золотой самородок кусок ладана в своей руке. Было что-то волшебное в том, что сейчас в этом цивилизованном мире можно было встретить что-то, чем люди пользовались с незапамятных времен. Так эта страна незаметно очаровывает своих гостей, подумала Амели, отдавая ладан обратно продавцу и согласно кивая ему. Тетя тем временем купила для нее свежевыжатого сока.

– У меня есть для тебя хорошие новости. – Тетя просто сияла от радости. – Твой дедушка намного лучше себя чувствует, поэтому он попросил, чтобы я пригласила тебя к нему сегодня днем.

Амели чуть было не выронила стакан с соком. Вряд ли это приглашение случайно совпало с возвращением в Танжер Шейха Джалиля. Она упрямо сжала губы.

– Мне очень жаль, но боюсь, это невозможно. Я… у меня есть другие планы. – Амели была горда тем, что смогла произнести эту фразу спокойным и непринужденным тоном, хоть она и избегала встречаться с тетей глазами и продолжала беспокойно вертеть стакан в руках.

По наступившей тишине она поняла, что тетя ожидала совсем иного ответа, и сразу же почувствовала себя виноватой. Она совсем не хотела расстраивать тетю, ведь та была так добра к ней, но она знала, зачем дедушка хочет видеть ее, и ничего не могла с собой поделать.

Тетя улыбнулась, но Амели отметила, что улыбка вышла напряженной.

– Твой дедушка очень расстроится, Амели, – тихо сказала ей тетя. – Он так хотел встретиться с тобой, но… если ты занята…

– Завтра я отправляюсь в поездку по пустыне, – почти оправдываясь, начала объяснять Амели, – и мне надо собрать вещи…

Тетя серьезно кивнула головой в знак согласия. Она настояла на том, чтобы проводить Амели обратно в отель, но от чашечки кофе отказалась.

Она уже садилась в такси, которое вызвал для нее швейцар, когда, повинуясь внезапному инстинкту, Амели побежала за тетей и, задыхаясь, сказала:

– Я… Я передумала. Я поеду с вами, чтобы встретиться с дедушкой.

И закусила губу, раздосадованная собственной слабостью. А тетя сразу же просияла и тепло обняла ее.

– Я знаю, тебе нелегко, Амели, но твой дедушка вовсе не похож на людоеда. Он очень тебя любит и делает все в твоих же интересах.

От тетиных слов у Амели по спине пробежали мурашки, слишком уж они были похожи на зловещее пророчество. Но менять свое решение было поздно.

– Твой дедушка обычно отдыхает после обеда. Я пришлю за тобой машину, которая довезет тебя до виллы. Водитель будет ждать в холле в половине пятого, хорошо?

Амели ничего не оставалось, как только согласно кивнуть головой.

Она все еще не теряла надежды, что Лейн вскоре свяжется с ней, ведь она еще не расплатилась с ним за его услуги. Но на стойке никаких сообщений ей не оставляли, и самого Лейна нигде не было видно.

Амели убеждала себя в том, что пустота в груди и нетерпеливое желание его увидеть были вызваны лишь необходимостью обсудить с ним дальнейшее развитие событий, естественно, сугубо делового характера.

Конечно, я чувствую волнение и желание поскорее увидеть его именно теперь, когда вернулся Шейх Джалиль. А что касается прошлой ночи, так это был всего лишь поцелуй, ничего большего!

Но она была не такой наивной, чтобы не заметить, что Лейн испытывает к ней какие-то чувства, иначе с чего бы он стал целовать ее. Но куда же он запропастился? И как я не догадалась взять его номер телефона? – мучалась она.

Было уже два часа дня, и, хотя Амели ничего не съела на завтрак, она по-прежнему не была голодна. Ее желудок сводило от волнения при одной мысли о предстоящей встрече с дедушкой, и это состояние еще ухудшалось, когда она начинала думать о возвращении Джалиля и отсутствии каких-либо новостей от Лейна.

Уже было пора переодеваться и готовиться к встрече с дедушкой. Амели заколебалась, рассматривая содержимое гардероба. Можно надеть льняное платье или… Ее рука слегка задрожала, когда она достала из шкафа брючный костюм. Простого покроя, сшитый из матового черного полотна, этот костюм очень много значил для нее. Его подарила мама всего за несколько недель до смерти. Это был подарок, который должен был принести eй удачу на вступительных экзаменах в университете.

Вместо того, чтобы надеть костюм на экзамены, Амели надела его на похороны родителей. Но когда она прикасалась к мягкой ткани, то вспоминала не тот ужасный, полный одиночества и ошеломления день, а любовь в глазах матери, когда они вошли в магазин, и она заставила Амели перемерять огромное количество разных костюмов, прежде чем остановилась на этом. Амели помнила, какой любовью и гордостью светились тогда глаза ее матери.

Поэтому сейчас костюм был для нее символом этой любви, и иногда Амели даже казалось, что от него как-то особенно пахнет. Нет, не мамиными любимыми духами, но ею самой, ароматом ее души.

Горькие слезы появились на глазах Амели. Может быть, мамы сейчас и нет рядом, но этот костюм поможет ощутить связь с нею и придаст сил противостоять человеку, который принес маме так много боли.

Когда Амели была наконец готова, стрелки часов показывали половину пятого. Пора спускаться вниз.

Костюм придал ей деловой вид, и, пересекая фойе, она заметила несколько брошенных на нее заинтересованных взглядов. Перед выходом из отеля сегодня постелили красный ковер, который вел прямиком к нескольким сверкающим черным лимузинам.

Ожидая прибытия собственного транспорта, Амели с осторожным любопытством рассматривала их, но ее интерес к лимузинам и к их возможным пассажирам бесследно пропал, как только перед ней остановилась не менее шикарная машина, и оттуда вылез улыбающийся до ушей Ахмад.

Обнимая его, Амели увидела, как из дверей, ведущих в служебную часть отеля, вышла группа одетых в бурнусы мужчин. Ахмад вгляделся в толпу, а потом схватил Амели за руку и взволнованно зашептал:

– Вон Джалиль со своим двоюродным дядей.

– Где?

Ее сердце было готово выскочить из груди. Но Амели напрасно вытягивала шею, потому что последний из мужчин уже сел в ожидающий его лимузин.

– Ты уже с ним познакомилась? – спросил Ахмад, следя за тем, как машины выезжают на дорогу. – Он просто потрясный, правда?

Амели подавила желание нахмуриться. Было ясно, что ее юный кузен без ума от ее так называемого жениха.

– Нет еще, – ответила она, садясь в машину. Но, когда они уже выезжали со стоянки отеля, ей пришла в голову неожиданная мысль.

– А что, разве Джалиль носит бурнус?

– Ну да, – подтвердил Ахмад.

– Несмотря на свое западное воспитание? Ахмад казался сбитым с толку.

– А, я понял, – наконец сказал он и улыбнулся. – Отец Джалиля и его двоюродный брат, который принадлежит к королевской семье, очень дружили. Поэтому, когда самолет с отцом Джалиля на борту разбился где-то в пустыне, дядя стал его, как это сказать… А, да, спонсором. Я не очень хорошо знаю эту историю, потому что я тогда еще не родился, а Джалиль был совсем юным, но я слышал, как мой папа разговаривал об этом с дедушкой. Когда это случилось, Джалиль был в Англии, учился в школе, но его двоюродный дядя пригласил его в свою семью, будто тот был его родным сыном. Для нашей семьи большая честь, что дядя Джалиля одобряет его женитьбу на тебе. И очень здорово, что ты честная женщина, сестра, потому что Джалиль не одобряет поведения некоторых туристов, которые приезжают сюда, в Танжер – сказал ей Ахмад.

– О, правда? – спросила Амели обманчиво мягким тоном. – А что насчет его собственного поведения?

– Джалиль – очень честный человек, об этом все знают. У него очень высокие принципы. Альфия, мой друг и двоюродная сестра, говорит, что ей стыдно за свой пол, когда она видит, как женщины преследуют Джалиля. Знаешь, он очень богат, и когда эти женщины приходят в отель и видят его, они пытаются привлечь его внимание. Но он ими не интересуется. Альфия говорит, что это потому… – Тут он сделал паузу и бросил на Амели застенчивый взгляд, но та была слишком рассержена услышанным, чтобы обратить на его взгляд какое-нибудь внимание. – Джалиль очень гордый, и он никому не позволит позорить имя его семьи, – продолжил Ахмад с серьезной миной.

В другой ситуации юношеская преданность Ахмада вызвала бы у Амели улыбку, но сейчас его невинные суждения лишь больше настроили ее против мужчины, которого она еще в глаза не видела, и который милостиво соблаговолил считать ее подходящей кандидатурой на роль жены.

Ну, он скоро, очень скоро узнает, что я принадлежу к тому типу женщин, которых он презирает больше всего, подумала Амели. Чем больше я о нем узнаю, тем больше понимаю, что никогда и ни за что на свете не хотела бы стать его женой!

Пока она так раздумывала, машина подъехала к вилле и остановилась перед внушительными воротами, которые медленно открылись перед ними.

Когда-то давно дедушка настоял на том, чтобы семья жила в доме, построенном предками, хоть и пришлось пристроить к нему еще одно крыло. Можно было сразу отличить старую часть дома от новой по традиционным смотровым башенкам, возвышающимся над крышей.

Тетя встретила их у входа и, обняв Амели, стала торопливо объяснять, что, хотя в доме нет прежнего разделения на мужскую и женскую половину, о которой Амели рассказывала мама, дедушка все же предпочел жить в отдельной части дома. Она ввела девушку в элегантно обставленную гостиную.

– Умар – личный слуга твоего дедушки, он проводит тебя к нему, – сказала тетя, а затем, поколебавшись, продолжила: – Дедушка был очень болен, Амели, и я прошу тебя снисходительно отнестись к его поведению, даже если тебе оно не понравится. Он так любил твою мать, и ее смерть… – Тут тетя замолкла и горестно покачала головой.

Амели поняла, что нетерпеливые расспросы сейчас неуместны, но ей ужасно хотелось бы узнать, чего не договорила тетя.

Слуга принес Амели чашечку крепкого, ароматного кофе. Ее мать всегда любила этот напиток, и его запах снова напомнил Амели о ней.

Несколько минут спустя, неслышно ступая мягкими тапочками, прибыл пожилой слуга и, отвесив ей поклон, сделал знак следовать за ним.

С колотящимся сердцем Амели встала, стараясь выглядеть спокойной и уверенной в себе. Они долго кружили по лабиринту коридоров, прежде чем остановиться перед вычурно украшенными резьбой дверьми.

Амели вошла в прохладную комнату, в которой царил легкий полумрак. Узкие стрельчатые окна выходили во внутренний дворик, откуда доносилось мелодичное журчание фонтана. Воздух в комнате пах ладаном и сандалом, совсем как от той шкатулочки, в которой мама хранила самые дорогие для нее вещи, напоминающие о потерянном доме и семье, подумала Амели.

Поглощенная воспоминаниями, она не сразу разглядела мужчину, лежащего на диване в нескольких метрах от нее, но услышала его повелительный голос:

– Подойди ко мне ближе, чтобы я мог тебя видеть. Доктор запретил мне утомляться, поэтому я, как приклеенный, лежу на этом диване, будто боюсь его рассердить.

Амели услышала смешок, который последовал за жалобой, и протерла глаза рукой, чтобы лучше видеть.

Мать часто рассказывала ей о своем отце, и у Амели сложилось о нем мнение, как о жестоком и упрямом человеке, который стремился навязать свою волю всем вокруг. И теперь, когда ее зрение прояснилось, она ожидала увидеть все эти качества отраженными на его лице. Но мужчина, которого она увидела перед собой, был неожиданно хрупким. Его правая худая рука лежала поверх богато вышитого покрывала. Профиль говорил о гордости, совсем как в рассказах матери, но в темных глазах, которые сейчас жадно рассматривали ее лицо, не было и следа гнева или неприязни.

– Я не очень похожа на маму, – спокойно сказала Амели.

– А тебе и не нужно выглядеть так же, как она. Ты ее дочь, и этого достаточно. Дитя моего дитя! Кровь моей крови! Я так долго ждал твоего приезда, что уже начал бояться, что ты можешь не успеть. Но мое сердце всегда знало тебя. Нет, ты не права. – Его голос внезапно окреп. – Ты очень похожа на мою Амиру. Она была сокровищем моего сердца, моим самым младшим ребенком. Ее мать была моей третьей женой.

Амели с сердитым видом отвела взгляд.

– Ты это не одобряешь. Нет, не отрицай, я все вижу в твоих глазах. Они сверкают от сдерживаемых чувств, совсем как у твоей матери!

Ком в горле помешал Амели что-либо ответить ему.

Она была ошеломлена тем, каким хрупким он выглядел. Она знала, что он стар, ему было уже за сорок, когда родилась ее мама, но она привыкла думать о нем, как о сильном и горячем мужчине из маминого детства. Амели ожидала увидеть именно такого человека, а вовсе не белобородого старца, чьи темные глаза с таким участием и пониманием смотрели на нее.

Почему-то все горькие слова, которые она собиралась ему сказать, все объяснения, которые собиралась потребовать, вся высокомерная жалость и цинизм, приготовленные заранее, все это куда-то испарилось.

Вместо этого…

Когда она подняла руку, луч солнечного света, проникший в щелку между занавесями, заиграл на ее золотом браслете. Дедушка замер, внимательно глядя на руку Амели.

– Ты носишь браслет Амиры, – прошептал он. – Мой последний подарок ей. У меня есть ее фотография, когда она носила его.

К удивлению Амели, дедушка достал откуда-то из складок покрывала огромный альбом и пригласил ее присесть на диван, чтобы она могла получше рассмотреть фотографию.

Пока его слегка дрожащие руки перелистывали страницы альбома, Амели почувствовала, как ее сердце переворачивается в груди. На всех фотографиях была ее мать, и некоторые из них…

Она почувствовала, как ее глаза наполняются слезами, когда она разглядела одну из фотокарточек. На ней мама нежно обнимала свою новорожденную дочь. У папы в кабинете стояла точно такая же фотография!

Амели положила руку на страницу, чтобы дедушка не мог ее перелистнуть, и дрожащим голосом спросила:

– Откуда у вас эта…

– Твой отец прислал ее мне, – ответил он. – Он присылал мне много твоих фотографий, Амели, и много писем.

– Мой папа?

Амели совсем ничего не знала об этом, и несколько минут сидела молча, переваривая новости. Было сложно принять то, что папа писал дедушке письма, но еще удивительнее было то, что ей он об этом ничего не сказал. А маме? Говорил ли он об этом маме? – подумала Амели, и ей внезапно стало холодно. Конечно, нет. Но ведь папа знал, как сильно дедушка обидел маму, зачем же он так поступал?

Когда она встретилась с дедом взглядом, то поняла, что он догадывается об ее мыслях. Немного неловким движением он пригласил ее сесть поближе. Когда она заколебалась, он сказал:

– Вот там лежит шкатулка. Я хочу, чтобы ты принесла ее мне.

Шкатулка стояла на столике, украшенном замысловатой резьбой, ее поверхность была на ощупь гладкой и теплой, когда Амели взяла ее в руки.

– Эта шкатулка принадлежала еще отцу моего отца, – сказал дедушка, когда она принесла ее. – Он был торговцем и повсюду возил ее с собой. Мне он рассказывал, что первоначально эта шкатулка была сделана для одного из султанов великой Оттоманской Империи. – Дедушка слегка улыбнулся. – Он был великим рассказчиком, и много раз в детстве я убегал с уроков, чтобы посидеть на скамеечке у его ног и послушать его истории о нашей семье, которая сражалась с крестоносцами в Иерусалиме, о предке-алхимике, чье привидение до сих пор бродит по пустыне. Он рассказывал мне много историй, я так любил их, и мне было неважно, были ли они правдивыми или нет!

Говоря это, он перебирал большую связку ключей. Его пальцы, потерявшие гибкость с возрастом, с трудом вставили крошечный ключ в замок и повернули его. Когда он откинул крышку, Амели почувствовала запах сандала и древности, поднимавшийся из шкатулки. Она не могла видеть, что лежит внутри, и стала терпеливо наблюдать, как дедушка, тихо шепча что-то, перебирает содержимое коробки, пока он не нашел то, что ему нужно.

– Прочитай это, – повелительно сказал он, передавая ей потертый конверт. – Это письмо твоего отца, в котором он сообщает о твоем рождении.

Амели нерешительно взяла конверт. Она не была уверена, хочет ли читать это письмо. Всю свою жизнь она считала своего отца человеком твердых принципов и бесконечного сострадания, человеком, с которого она брала пример. И если то, что она прочитает, изменит это мнение…

– Читай, – нетерпеливо сказал дедушка.

Глубоко вздохнув, Амели вынула письмо из конверта и начала читать.

« Уважаемому Шихабу ад-дину, отцу моей возлюбленной жены Амиры!

Я рад сообщить Вам, что стал гордым отцом самой прекрасной дочери на свете. Когда Амира вошла в мою жизнь, я думал, что мое сердце навсегда занято любовью к ней одной, но я ошибался. Сейчас я пишу Вам, чтобы сказать, что рождение Амели было самым лучшим подарком для нас обоих. Я также хочу сказать Вам, что мы теперь оба отцы, и нам обоим Господь даровал дочерей.

И, как отец, я прошу вас передумать и не исключать более Амиру из семьи. Сделайте это не ради нас, а ради Вашего собственного блага. Я поклялся окружить Амиру всей заботой и любовью, на которые только способен, и намерен выполнить это обещание. Теперь у нас есть мы и наша прекрасная дочурка. А как же вы? Вы отвернулись от собственной дочери и лишили себя ее любви и любви Вашей новорожденной внучки.

Я молю Вас еще раз подумать о Вашем решении. Я знаю, что для Амиры Ваше мнение очень много значит, особенно сейчас.

Вне зависимости от результатов Вашего решения, я, стоя над колыбелью своей дочери, дал обещание, что и Вы, и вся остальная семья будете получать письма, в которых я буду сообщать Вам о ее жизни.

Искренне Ваш, Анри Лоррен».

В конце письма стояла папина подпись, которую Амели едва смогла разобрать, потому что тряслись ее руки, державшие письмо, и глаза застилали слезы. Ей было стыдно, что она хоть на секунду могла усомниться в своем отце.

Дедушка взял у нее письмо, бережно вложил его обратно в конверт и вернул в шкатулку. Потом он хрипло сказал:

– Твой отец был хорошим человеком, хоть и не тем, кого бы я выбрал для моей Амиры.

– Если бы мне пришлось выбирать отца, я выбрала бы только его! – с гордостью сказала Амели.

Знала ли мама о том, что папа писал письма дедушке? Если да, то почему она никогда не говорила об этом? Амели вдруг обрадовалась, что все-таки приехала в Зуран. Ее прошлое стало раскрываться с новых, совершенно неожиданных сторон.

– Он понимал мои отцовские чувства, – признал дедушка.

Амели пришлось закрыть глаза и перевести дыхание, чтобы не выдать обуревавших ее эмоций.

– Ты говоришь это слишком поздно! Ты сказал, что любил мою маму, но ты никогда не пытался связаться с ней и… – Слово «простить» Амели произносить не хотелось, потому что она была убеждена, что это ее матери следовало прощать деда, а не наоборот. – Ты не мог не знать, как она была бы рада примирению!

Она больше не могла сдерживать свои чувства, свою боль и знала, что дедушка слышит все это в ее голосе, но ничего не могла с собой поделать.

– Когда она уехала вместе с папой, ты распорядился, чтобы ее имя не произносилось в твоем присутствии. Ты сказал, что она мертва для тебя и для всей семьи, и что ты запрещаешь связываться с ней. Ты позволил ей умереть…

Амели начала всхлипывать, как маленький ребенок.

– Ты позволил ей умереть, так и не узнав, что ты по-прежнему любил ее! Как ты мог, дедушка?

Взглянув в его глаза, Амели увидела в них боль, ей показалось, что он вдруг как-то съежился, еще больше постарел и стал выглядеть очень усталым.

– Я не могу сказать ничего, что бы облегчило твою боль. Никакие слова не могут облегчить твою ношу или мою собственную, – печально сказал он. – Еще слишком рано. Может быть, через какое-то время. Но в моем возрасте время перестает быть другом или врагом. Мне очень жаль, что нам не удалось сразу поселить тебя здесь, в доме твоей матери, но теперь, когда этот старый дурак, который зовется моим доктором, прекратил суетиться вокруг меня, я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили комнату. Нам так много надо обсудить!

Например, твои планы выдать меня замуж за человека, которого ты выбрал сам, без моего участия, подумала Амели, и старые подозрения с новой силой ожили в ее уме. Может быть, он и выглядит хрупким и уязвимым, но я не должна забывать те коварство и обман, с какими он действовал до сих пор.

А если я соглашусь жить здесь, под этой крышей, я фактически стану его пленницей, с ужасом подумала она. Без паспорта я не смогу покинуть страну! Мне нужно как можно скорее выполнить свой план, тем самым заставив Джалиля отказаться от мысли жениться на мне! – решила она. Значит ли это, что мне придется снова увидеться с Лейном и опять подвергнуть себя риску от этой встречи?

На этот вопрос ответа у Амели не было. Вместо этого она сказала дедушке холодным тоном, ясно дающим понять, что она и впредь намерена оставаться независимой:

– Завтра я собираюсь поехать на экскурсию в пустыню, с ночевкой в оазисе, поэтому…

– В пустыню?! – К ее удивлению глаза дедушки загорелись радостью и одобрением. – Хорошо, что ты желаешь увидеть землю, которая является частью твоего наследия. Хотел бы я быть вместе с тобой! Но ведь ты расскажешь мне о своей поездке? Я дам знать в отеле, что Умар заберет тебя и твои вещи, как только ты вернешься с экскурсии.

Дедушка уже явно устал, но Амели знала, что его гордость не позволит ему признать это. Теперь она видела, что он действительно очень болен. Его кожа была серого оттенка и слишком сильно обтягивала скулы. Она вдруг ясно почувствовала близость и кровное родство, объединяющее их. Она была совсем не готова к этому чувству и не могла с этим справиться. Он был ее дедушкой, человеком, который дал жизнь ее дорого маме. Проглотив комок в горле, Амели встала и, когда дедушка протянул к ней руки, мягко пожала их.

– Возлюбленное дитя моей возлюбленной дочери, – произнес он прерывающимся голосом.

В этот момент дверь открылась, и вошел Умар, чтобы отвезти ее обратно в отель.

Только вернувшись в отель, Амели смогла трезво оценить ситуацию и задаться следующими вопросами: почему она не сказала дедушке о том, что знает о его планах на ее счет? Были ли его чувства действительно такими, какими он их показывал, или он всего лишь манипулировал ею в своих собственных целях?

Конечно же, я не настолько глупа, чтобы на меня можно было подействовать старым папиным письмом, болезнью дедушки и несколькими ласковыми словами!

Но Амели вдруг поняла, что встреча с дедушкой в доме, в котором когда-то росла ее мать, вызвала из глубин ее души чувства, о существовании которых она и не подозревала.

Из-за гибели родителей Амели пришлось очень рано повзрослеть. Она обрела необычную в ее возрасте самостоятельность. Крестная была очень добра к ней, но она была одинокой женщиной, поглощенной своей карьерой, и понятия не имела, как обращаться с семнадцатилетними девушками. Амели понимала сейчас, что если бы не воспитание ее родителей, она быстро сбилась бы с пути. Крестная была постоянно занята, так что большую часть времени Амели была предоставлена сама себе. Поэтому ей самой приходилось решать все вопросы, с которыми она сталкивалась на жизненном пути. И в результате она научилась отвечать за себя и за свои поступки.

Но сегодня, в комнате дедушки, она внезапно почувствовала, каким тяжелым бременем была для нее эта ответственность, и как она нуждается в том, чтобы кто-то делил с ней это бремя, давал ей советы, защищал и любил ее! Как она нуждалась в семье, которой у нее прежде не было!

В этом и состоит опасность, поняла Амели. Она настолько хотела одобрения и приятия семьи, что рисковала попасть в ловушку и утратить свою свободу!