Текст книги "Агенты будущего"

Автор книги: Индра Незатейкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Индра Незатейкина
Агенты будущего

Учитель колебался. То, что он собирался сделать, было в общем дурно. Вмешивать мальчишек в такое дело – значит многим рисковать. Они слишком горячи и могут все испортить.

А. и Б. Стругацкие. «Полдень, XXII век»

Но потом я хочу поехать в мою Вологду. И тут оказывается, что там не живут. Там, видите ли, музей.

Там же.

Лето ненормально затянулось. Заканчивалась вторая неделя сентября, а лес за железнодорожной линией еще и не думал желтеть и опадать. И хоть ночи стали длиннее и прохладнее, днем солнце продолжало светить по-летнему ярко. Давно созрели мелкие яблочки-крымки и грушки-дички на участках окрестных дачников, полыхала рябина, цвели астры и гладиолусы, а буйная трава на пустырях возле новостроек высохла и пропылилась, как на юге. То, что на дворе все-таки осень, угадывалось по холодным росам и туманам, особенно гулкому эху электричек ранним утром и хрустально-прозрачному воздуху днём, горьковатому запаху бархатцев и исчезновению комаров, сильно досаждавших еще месяц назад.

Асфальт и бетон еще совсем нового, не благоустроенного, не озелененного поселка без названия к полудню раскалялись, над дорогами колыхалось марево, а по геометрически правильным теням домов, поворачивающимся вслед за солнцем, можно было с легкостью определять время.

Славик лежал животом на подоконнике и примеривался запустить бумажный самолетик. Интересно, удастся ли его посадить на балкон дома напротив. На пятом этаже в квартире модницы и воображалы Маринки из шестого «А» окна были распахнуты, волны ветра гуляли по тяжелым шторам и трепали невесомые тюлевые занавески, а над двором разносилась музыка – кажется, группы «Абба» – в таких тонкостях Славик не разбирался. Он любил выводить Марину – за то, что она была ябедой и задавакой. Семечки шиповника за шиворот кидать или тараканов в спичечном коробке в почтовый ящик подкладывать, или пластмассовых рыболовных мух, купленных в «Спорттоварах» – в компот в школьной столовке. Вот и сама Марина появилась на балконе, небрежным отработанным движением откинула со лба светлую челку, бросила на Славика презрительный взгляд, развесила на веревке кухонное полотенце. Славик спрятал самолетик за спину и показал ей язык. Марина, снова мельком взглянув на него, в ответ покрутила пальцем у виска. Вот и пообщались.

В пустом, залитом асфальтом дворе без газонов и клумб, только что с дорожкой из бетонных плит по центру, обсаженной чахлыми тоненькими березками, крутился на велике Колька из тридцать девятой квартиры. Ему было ужасно скучно кататься вокруг своего дома, но уезжать со двора родители не разрешали.

Истошно сигналя, рассыпая вокруг себя радужные брызги и разгоняя голубей, через двор проехала оранжевая поливальная машина. Колька резво соскочил с велика и спрятался в ближайшем подъезде, оставив дверь приоткрытой и выглядывая в щелку. Как только поливалка прошла, он вылетел из подъезда, вскочил на велик и с восторгом пронесся по свежим лужам, бросив педали и расставив ноги, как будто бы для того, чтобы не замочить новые адидасовские кроссовки. Из-под колес велосипеда лихо разлетались фонтаны брызг, почти как от поливальной машины.

Славик свистнул, чтобы привлечь его внимание.

– А! Выходи, дам прокатиться! – крикнул Колька, заметив в окне Славика. И для убедительности звонко тренькнул блестящим звонком.

– Я и свой починил, – сообщил Славик с плохо скрываемой гордостью. – Колесо перебрал, подумаешь.

У Славика тоже был «Орленок», вот он, стоит на балконе комнаты родителей – можно протянуть руку и позвонить в звонок. Не такой, конечно, новенький и сияющий, как у Кольки, а довольно-таки потрепанный, перешедший от двоюродного брата. Зато он постоянно ломался, и можно было расспрашивать папу и старших ребят, а потом самому стараться исправить поломки, приобретая полезный опыт.

Из соседнего двора послышались шум мотора грузовика и автомобильные сигналы, многократно отраженные эхом в бетонном лабиринте. Это приехала из соседнего совхоза цистерна с молоком.

– Славик, молоко! – крикнула из кухни мама. – И хлеба купи, не забудь!

– Знаю, – пробормотал себе под нос Славик, слезая с подоконника.

Он зашел на кухню, взял с буфета приготовленные мамой деньги и трехлитровую банку в сетке и, сунув ноги в спортивные тапочки, выскочил из квартиры.

Гулко хлопнула дверь, закрывшись от ветра, когда он уже успел слететь по лестнице на два этажа, и мама крикнула вдогонку:

– Надень куртку! Осень на улице!

Но Славик был уже внизу. Он выскочил из подъезда на мокрую бетонную площадку и на секунду остановился, зажмурившись от бившего в глаза солнца. Сидевшие на лавочке пенсионерки, без умолку болтавшие обо всем на свете, сразу притихли при его появлении. Славик дождался, пока глаза немного привыкнут к яркому свету, перескочил через лужу, оставленную на тротуаре поливалкой, и побежал в соседний двор.

– Вот сорванец-то, – прокомментировали вслед бабульки.

У желтой цистерны с крупными синими буквами «Молоко» уже собралась очередь – в основном, из детей и пенсионеров. Тренькая звонком, подкатил Колька на своем велике с двухлитровым бидончиком на руле. Ехидно улыбаясь, он прислонил велосипед к столбу и бегом кинулся к бочке, чтобы успеть занять очередь перед Славиком. Славик, против обыкновения, не стал с ним соревноваться, – какая, в сущности, разница.

– В «Союзпечати» значки продают, «Союз-Аполлон», – со вздохом сообщил Колька. – Двадцать две копейки. Прямо как «Ленинградское» мороженое. Я бы купил, но у меня только пятьдесят копеек на молоко.

Колька коллекционировал космические значки.

Славик достал из кармана мятый бумажный рубль и прикинул – три литра молока по двадцать четыре копейки, да еще буханка хлеба за двадцать, остается восемь копеек. Тоже не хватит.

– О, идея! – сказал он. – Знаю, где достать.

– Ну?! – загорелся Колька.

Они купили молока и отошли от машины.

– Сейчас, – сказал Славик. – Занесу молоко, выкачу велик, и съездим. Через пять минут во дворе, давай.

Он на одном дыхании взлетел на свой четвертый этаж, сунул банку с молоком в холодильник, прихлопнул дверцу, метнулся на балкон и вытащил велосипед.

– Славик, а хлеб?! Куда ты опять? – мама не успевала уследить за перемещениями сына.

– За хлебом! – сообщил Славик уже с лестничной площадки.

– К обеду не опаздывай! – без особой надежды крикнула мама вслед.

Колька уже ждал у подъезда.

– А далеко ехать? – поинтересовался он как бы между прочим. – Мне родители со двора уходить не разрешают.

– Близко, – успокоил его Славик. – Они и не заметят. Скажешь, что со мной за хлебом ездил.

Они выехали со двора и помчались по недавно заасфальтированной, прокаленной солнцем улице вдоль железной дороги. Над асфальтом дрожало горячее марево, шелестели пыльной листвой молодые липки, возле более старых домов ближе к железнодорожной станции цвели пестрые космеи с кружевными листочками, из лепестков которых девчонки делали накладнее ногти. Проскочили мимо продуктового магазина на первом этаже одного из домов, почты и ларька «Союзпечати» рядом, мимо школьной хоккейной коробки, где взрослые ребята играли в «картошку», выехали к платформе «Сорок первый километр». Славик положил свой велосипед на щебенку и, согнувшись, нырнул под платформу. Колька последовал за ним.

– Смотри внимательно, тут много мелочи роняют, – Славик показал вверх, где в щелях старого дощатого настила ярко синело небо.

С полчаса они бродили под платформой, и, раскидывая щебенку, искали среди окурков, бутылочных пробок, конфетных фантиков и прочего мусора оброненные вечно спешащими пассажирами монетки. Набрали сорок три копейки – Славик нашел пятнадцать копеек и три монетки по копейке, а Колька – разную мелочь, зато много.

С грохотом, не останавливаясь, прошла электричка от Москвы.

Славик и Колька выбрались на рельсы и смотрели вслед.

– О, идея! Сейчас встречная пойдет, 13–32! – воскликнул Славик, покопался в кучке найденной мелочи и выбрал копейку. – Хочешь, фокус покажу?

Он отошел метров на двадцать от платформы и, оглянувшись – не смотрит ли кто? – положил копейку на рельсы.

– А теперь ждем, – сообщил он Кольке.

Электрички все не было.

– А откуда ты время знаешь? – с подозрением спросил Колька. – Может, еще не скоро.

Славику не захотелось объяснять, что на этой электричке он по средам ездит в Москву, в кружок космонавтики. Он опустился на колени и приложил ухо к рельсу.

– Идет, – сказал он. – Опаздывает…

Красная «мордочка» электрички показалась из-за поворота, машинист дал протяжный сигнал, и мальчишки отскочили от насыпи. Мимо промелькнули вагоны, поезд остановился, зашли и вышли несколько пассажиров. Электричка снова свистнула и отошла от перрона.

– А теперь идем смотреть, – сказал Славик.

Они отыскали в гравии расплющенную копейку, плоскую, как лист бумаги, с размазанным, потерявшим рельеф рисунком герба.

– Ого, – сказал Колька, с интересом рассматривая то, во что превратилась монетка.

– Возьми на память, – сказал Славик, довольный тем, что удивил товарища. – А еще можно гвоздь положить. Получится игрушечный меч. Довольно острый, кстати, можно палец порезать.

– А я слышал, что на рельсы ничего подкладывать нельзя, – заметил благоразумный Колька. – От этого поезда с рельс сходят. И вообще, пойдем скорее значок купим – и во двор, а то меня родители хватятся, всыпят…

– А давай лучше в Звездный съездим! – вдруг предложил Славик. – Тут на великах – минут пятнадцать! Ты же хотел Звездный городок посмотреть?

Колька тяжело вздохнул. Он месяц назад переехал сюда из Чехова, точнее, его отца перевели на расположенный здесь аэродром Чкаловский. Колька уже знал, что Звездный городок где-то рядом, но посетить его еще не успел. А Славик с родителями два года прожили в Звездном – в общежитии для семей военных, а в начале лета им дали квартиру в этом недавно отстроенном поселке по соседству. Славик учился в звездненской школе и вообще излазил весь городок, не исключая и служебную территорию ЦПК.

– Вообще-то да, – с сомнением посопев, подтвердил Колька. – Но надо родителям сказать.

– Родители тебя не отпустят, – категорично констатировал Славик. – Так что решайся.

– Не, не могу, – вздохнул Колька. – Хуже будет.

Славик пожал плечами – мол, наше дело предложить, и они поехали к киоску «Союзпечати». Они долго и с удовольствием изучали обычный ассортимент ларька – газеты, журналы, настенные календари, наборы открыток с видами городов, блоки коллекционных марок, значки, шариковые авторучки, плакат «Космос в мирных целях» во всё стекло боковой витрины. Наконец продавщица, не выдержав, высунулась из окошка и спросила:

– Вы что-то хотели купить, ребята? Выбирайте побыстрее, я закрываюсь на обед.

Славик вспомнил про хлеб, ойкнул и сломя голову бросился к продуктовому магазину. В дверях стояла уборщица, которая не хотела его пускать: «Закрываемся, закрываемся, два часа, обед!» но Славик быстро уговорил ее: «Мне только хлеб и спички, без сдачи!»

Он мельком глянул на полки, убедился, что хлеб есть, прошмыгнул к кассе и, выбив чек на двадцать одну копейку, отдал его продавщице, а взамен получил теплую буханку и коробок спичек.

Спички – вещь нужная. Хоть серы с головок настрогать и дымовуху сделать. Или газеты в Маринкином почтовом ящике поджечь. Или вечером можно будет разжечь на пустыре костер, стянуть на огородах у дачников несколько картошин и испечь их в золе. Славик отломил душистую хрустящую горбушку и, жуя, неторопливо вернулся к киоску. Колька тем временем купил свой вожделенный значок и пересчитывал мелочь у лотка с мороженым.

– По молочному за девять копеек? – спросил он Славика. – Как раз хватает.

Славик кивнул. Они устроились на краешке бетонного вазона в тени чахлых, еще не прижившихся как следует, лип.

– А ты по космонавтике только значки собираешь? – спросил Славик

– Да я по космонавтике всё собираю – значки, марки, открытки, газетные вырезки, всё! – с воодушевлением воскликнул Колька.

– Эх, я бы в Звездном у ребят кучу всего мог выменять, – сказал Славик. – Один мой одноклассник аж конверт со штампом станции «Салют-4» где-то достал. А я символикой не увлекаюсь, меня это всё не интересовало. Ну, вот как-нибудь съездим туда, я тебя со всеми познакомлю.

– Хорошо бы, – вздохнул Колька.

Доев мороженое, они взяли велосипеды и вернулись в свой двор. Колькина мать, заметив появление сына, сейчас же вышла на балкон и крикнула:

– Явился! А ну марш домой! Ну, я сейчас тебе устрою!

Колька, оглянувшись на Славика и виновато пожав плечами, пошел к своему подъезду. Славик оставил хлеб на лавочке у входа и прокатился еще пару кругов по двору. Это оказалось скучным занятием – и как Колька здесь часами катается? Тогда он взвалил велик на плечо, зажал буханку под мышкой и с двумя передышками дотащил это все до четвертого этажа. На площадке между третьим и четвертым этажами он заглянул в почтовый ящик – не виднеется ли, случайно, в прорезях свежий номер «Юного техника»? Но в ящике было пусто, даже «Вечерку» забрали.

Дверь в квартиру не была закрыта, а на кухне играло радио и звякали столовые приборы. Славик вкатил велосипед в прихожую, тихо прикрыл входную дверь, скинул обувь и осторожно заглянул в кухню. Родители обедали – мама раскладывала гречку с котлетами, а пришедший на обеденный перерыв папа доедал суп и краем глаза просматривал разложенную на табуретке газету. Из кухни очень вкусно пахло мясной подливой и компотом из слив. На уголке обеденного стола скромно приткнулась тарелка с ярко-красным только что разрезанным арбузом.

– Привет. А я хлеб принес, – сказал Славик.

– Ну, здрасьте, – сказала мама. – Ты бы еще к завтрашнему утру его принес. Мой руки и за стол.

– А чего это вы арбуз без меня разрезали? – обиделся Славик.

– Ну так тебя же вовремя к обеду не дождешься, – передернула плечами мама.

– Пап, а ты когда газету брал, «Юного техника» не было? – спросил Славик.

– Был, вон, на холодильнике, – не отрываясь от газеты, мотнул головой папа.

– О-о-о! – Славик радостно бросился к холодильнику, схватил журнал с ракетой на обложке и быстро пролистал. – А, ерундовый номер какой-то. Про космическую еду аж пять страниц забабахали, а в приложении – модель планера для малышни.

– Мой руки сейчас же! – мама начала сердиться.

Славик хмыкнул и пошел в ванную, радуясь, что на этот раз, кажется, ругать за опоздание его не станут. Ему, вообще-то, попались нормальные спокойные родители, но иногда и на них нападало воспитательное рвение – с кем не бывает.

Славик вымыл руки, потом подышал на зеркало и нарисовал схематичный спутник – кружок и четыре лучика-антеннки, скорчил рожу своему отражению и вернулся на кухню.

– Ну, и где ты болтался? – спросила мама, ставя перед ним тарелку супа.

– За хлебом ходил, – сообщил Славик, размешивая в борще сметану.

– А щека у тебя в чем? Это ты умылся, называется? И футболку в какой-то грязи вымазал! А ну-ка иди переоденься!

– Это не грязь, это отработка, – скользнув по лицу Славика профессиональным взглядом, поправил папа, перевернув газету. – Опять, наверное, с великом возился.

Славик молча подчинился – сходил в свою комнату и надел чистую футболку. А грязную масляную полосу от рельса на щеке смазал маминым «ланолиновым» кремом и стер салфеткой.

На этом, по его мнению, инцидент был исчерпан, но мама, вероятно, думала по-другому.

– Нет, я так больше не могу, – неожиданно заявила она, как только Славик снова появился в кухне, и переключилась на папу: – Виктор, хоть ты ему что-то скажи! Он уходит, когда хочет, приходит, когда хочет, дома практически не бывает!

– Ну мам! Не надо сейчас, а? – попросил Славик.

– Что – мам? Ты по хозяйству не помогаешь, где болтаешься, не рассказываешь!

– Как это не помогаю? – удивился Славик. – Я хлеб купил и молоко. И мусор всегда выношу, когда ты попросишь, и посуду мою. А не рассказываю, потому что вам не интересно.

– Хлеб он купил, молодец какой, вы на него посмотрите… Ну, а сдача, интересно, где? – осведомилась мама.

Славик пожал плечами, полез в карман шортов и стал выгребать мелочь. Ее набралось явно больше, чем было положено сдачи с выданного ему рубля. А тут еще из мятого сломанного коробка посыпались спички. Родители взирали на все это с легким обалдением.

Папа потер ладонью висок и принялся с ожесточением кромсать котлету, потом отложил вилку и нож и повторил мамин вопрос:

– Ну, и где ты сейчас был?

– Ну, до станции мы с Колькой смотались, а что такого-то? – пожал плечами Славик.

– И что вам надо было на этой станции?

– Ну, мелочь под платформой собирали, – неохотно сообщил Славик. Он предпочитал не врать без крайней необходимости.

– О господи! – мама театральным жестом закрыла ладонью глаза. – Хулиган дворовый! Зачем тебе деньги?!

– И еще хотели в Звездный на великах смотаться, но Колька спасовал, – сообщил Славик, отхлебнув борща и проигнорировав мамины вопросы.

– На великах?! По шоссе?! В Звездный?! Что вам там понадобилось?! – мама набросилась на него с новой силой.

Славик молча хлебал суп.

– А может, мне в этой школе не нравится, – сказал он после некоторой паузы. – А там у меня все друзья остались, бывает такое?

– Друзья?! А в Москву ты в этот кружок космонавтики каждый вечер тоже к друзьям мотаешься?! – возмутилась мама. – А двойки с тройками свои ты думаешь исправлять?!

– Успокойся, мать, – примирительно сказал папа. – Ну, что плохого в том, что Славка увлекся космонавтикой? Ну, проявил самостоятельность, записался в этот свой космический кружок. Ну, пусть поездит, раз есть интерес.

– Ну вот сегодня же я не поехал, – вставил Славик. – Хотя там сейчас итоги конкурса, наверное, подводят.

– Нет уж, ты мне ответь, что у тебя за друзья такие? – не сдавалась мама. – И что это за помешательство на космонавтике такое – два года ты в звездненской школе учился, и тебе сто лет она не нужна была, а тут вдруг нате вам! И почему учебный год только начался, а на тебя уже жалуются за прогулы, отметки и плохое поведение? И зачем ты эти деньги собираешь, и на что тратишь? Ты куришь, что ли, хулиган?

Папа нервно взглянул на часы – у него заканчивался обеденный перерыв, – налил себе компоту и выпил стоя, быстрыми глотками.

– Я побегу, – сказал он. – Вечером договорим, ладно?

Мама сердито отмахнулась от него – мол, не отвлекай, – и продолжала пристально глядеть на Славика.

Наконец Славик поднял на нее глаза и спросил:

– Ну мам, ты чего? Все у меня нормально. Я не курю, а спички для дымовух.

– Час от часу не легче! А с космонавтикой этой что у тебя за помешательство?

– Долго объяснять, – уклончиво ответил Славик, надкусил помидор и принялся меланхолично жевать.

– Начинай, – строго велела мама.

– Ну, в общем, я в лагере с очень интересными ребятами познакомился. Это же только папе дали путевку для меня в «Орленок», потому что он на Чкаловском работает, а некоторые ребята туда каждый год ездят. И я попал в дружину «Звездная», где как раз все космонавтикой увлекаются. Вот, в нашем отряде были Сергей и Саша из Москвы, из клуба юных космонавтов во дворце пионеров. Саша ракетомоделизмом увлекается, а Сережка – радиолюбитель. И я помогал Саше строить ракету, а с Сережкой мы связывались по радио с ребятами из Польши и Чехословакии… А вообще Сережка хочет собрать радиостанцию для любительского спутника, но это, конечно, пока звучит как фантастика. А еще в «Орленке» в этом году как раз открыли свою настоящую обсерваторию, и целый отряд юных астрономов набрали. И я туда тоже попал. Мне там книжка в библиотеке очень интересная подвернулась про звездное небо – не оторваться. И в обсерватории, конечно, здорово было звезды в телескоп наблюдать. Там настоящий радиотелескоп, и я с ним учился работать, представляешь? И я вспомнил, как Димка из нашего класса… ну, то есть из бывшего нашего класса… Ну, короче, он трепался, как его отец – он в планетарии в Звездном работает – космонавтам рассказывает про созвездия. Какие там есть приемы запоминания расположения звезд, навигационные звезды, необычные объекты, видимые невооруженным глазом… Меня даже в астрономическом кружке попросили лекцию провести для всех по этим приемам запоминания… Ну не смейся, мам! Мне и самому смешно, но так всё и было, честно! И вообще, там очень интересные ребята и какая-то совсем другая жизнь. Я никогда не думал, что во все эти «Зарницы» можно так играть – по-настоящему, и чтобы захватывало. И увлекаться чем-то серьезно, и чтобы взрослые не шпыняли, а наоборот помогали во всем. Ну, в общем, здорово у них там. Когда смена закончилась, и мы разъезжались, так грустно было расставаться, что некоторые девчонки даже плакали. Все поменялись адресами, собирались переписываться. А Сережа и Саша предложили мне осенью прийти в их кружок. Ну, я и пришел.

Закончив свою длинную тираду, Славик вздохнул.

– Вот, как интересно, оказывается, – всплеснула руками мама. – И из-за этого ты теперь будешь пропускать уроки в школе и каждый день мотаться в Москву?

– Ну, не каждый, а только два раза в неделю, – сказал Славик. – По средам и воскресеньям. Подумаешь, один раз с биологии слинял…

– Да ж, – сказала мама. – Ракеты, конечно, интересней биологии. Вы там ничего не взорвали и не сожгли с этим Сашей?

– Мам, – грустно сказал Славик, болтая в стакане компот. – Саша – это девочка.

– И ракетомоделизмом увлекается?! – поразилась мама. – Час от часу не легче!

– Да, и очень серьезно. Сейчас многие ракеты строят, но Сашины летают выше всех. А еще у них было летнее задание от своего кружка, типа конкурса проектов. Там надо было придумать, как развить космонавтику в отсталой стране: как руководить этой страной, какие области народного хозяйства развивать, какие научные достижения использовать. Мне так эта идея понравилось, что я даже несколько книг по экономике прочитал и тоже написал такой проект. Но у меня, конечно, не очень-то получилось. Это у Сережи не голова, а дом советов – он мне давал свою работу почитать, так ее хоть сейчас принимай как перспективный план развития какой-нибудь там Танзании на десять лет вперед. А сейчас у них… у нас в секции проводят конкурс этих летних работ, и победителей наградят ценными призами. Так что ты за меня не волнуйся, у меня все в порядке, – подытожил Славик

– Ох. Легко сказать – не волнуйся, – вздохнула мама. – Слава, ты хоть по другим-то предметам учись более-менее ровно – и увлекайся на здоровье тем, чем хочется. Или ты думаешь, что космонавтам биология не нужна?

– Не думаю, – со вздохом ответил Славик. – Я постараюсь.

Вечером Славик выбрался на крышу своего дома – посмотреть на звезды и подумать. Над поселком уже сгустились сумерки, на слоистых полосках облаков в стороне Москвы, куда уходила железная дорога, остались розовые закатные отсветы. Мерцали зеленые огни железнодорожных светофоров. Единственную улицу обозначила светящаяся цепочка фонарей. Окна квартир ровно светились теплым желтым, оранжевым, зеленоватым или мерцали голубым там, где смотрели телевизор.

Внизу, во дворе стало уже почти совсем темно, только под козырьками подъездов зажглись лампочки, освещая возле домов небольшие площадки со скамейками, где днем сидели бабульки, а вечером собиралась молодежь. Что-то знакомое наигрывали на гитаре, изредка смеялись и подпевали: «Один говорил – нам открыта дорога на много, на много лет…» За столом возле детской площадки пенсионеры все никак не могли закончить свой чемпионат двора по домино, азартно стуча костяшками и выкрикивая какие-то одним им понятные термины. На аэродроме прогревало двигатели что-то тяжелое.

Славик спрятался от ветра и присел на нагретый за день и еще не успевший до конца остыть толь, прислонился спиной к теплому бетону, расстелил звездную карту, и, закинув руки за голову, стал смотреть в быстро темнеющее небо, подернутое высокой перистой облачностью.

Вот проступили почти над головой, наклоненные в сторону аэродрома, звезды Летнего Треугольника: самая яркая в северном полушарии Лира близко к зениту, Денеб – хвост Лебедя, альфа Орла Альтаир. С востока, из-за крыш, показалась Луна, живописно изрезанная антеннами и проводами. В западной части неба, где еще тлели закатные отсветы, проступили приметный ковш Большой Медведицы, «парашютик» Волопаса с ярким красноватым «парашютистом»-Арктуром и компактная дуга Северной Короны. Млечный Путь еще не был виден, но уже показалась вся крестовина Лебедя, приметные очертания Кассиопеи и Персея, обозначившие его положение…

С лестницы послышался шорох, на крышу упало пятно света от карманного фонарика, в дверном проеме показался темный силуэт, и Колькин голос позвал немного испуганно:

– Славка! Ты здесь?

– Ну! – отозвался Славик. – Что случилось?

Колька суматошно зашарил лучом фонаря, нашел Славика, недовольно заслонявшего предплечьем глаза, и радостно сообщил:

– На стройку карбид привезли! Пошли завтра перед уроками, пока там смена не началась?

– Давай, – согласился Славик.

– Зайдешь тогда за мной в полвосьмого? Нет, лучше в пятнадцать минут!

– Ага.

– А ты чего здесь сидишь?

– Так… На звезды смотрю.

Колька вздохнул и сел рядом.

– А ты же в «Орленке» тоже какую-то работу про космонавтику писал?

– Ну, да… И в обсерватории занимался… Интересно у них там…

– И как, занял какое-нибудь место?

– Не знаю пока… Сегодня итоги должны были объявить, но я не поехал, – сказал Славик, в задумчивости ковыряя битум. – Колька, слушай, дело есть. Мне надо будет в среду опять с биологии слинять с последней. Прикроешь?

– А как я тебя прикрою? – удивился Колька.

– Ну, соврешь что-нибудь. Скажи, например, что у меня номерок к зубному.

– Я-то скажу, – пожал плечами Колька. – Только вряд ли мне поверят.

Они помолчали. В поселке было тихо. Приглушенно бормотало радио из чьей-то раскрытой форточки верхних этажей да шумели деревья внизу. В сторону Чкаловского один за другим низко пронеслись четыре «МиГа», от рева их двигателей заложило уши. Ребята проводили глазами темные стреловидные силуэты с габаритными огнями на крыльях.

– У них ночные полеты по четвергам и воскресеньям, – пояснил Колька.

– Ага, – согласился Славик. – Я знаю.

– А в Звездный мне родители не разрешили с тобой ехать, – помявшись, сообщил Колька. – Говорят, что папа как-нибудь на выходных меня свозит. Но то когда еще будет…

– А хочешь – сейчас Звездный увидеть? – вдруг спросил Славик, хитро улыбаясь.

– Как это? – не понял Колька. – Хочу, конечно, но…

– Смотри, – Славик вскочил, рывком потянул за собой Кольку и показал на северо-запад, где за домами, за железной дорогой, за темной полосой леса светились далекие огоньки окон. – Да погаси ты свой дурацкий фонарик!

– Ой, – сказал Колька. – Это уже Звездный?

– Ага, – подтвердил довольный произведенным эффектом Славик. – Вот там, видишь, справа огоньки в высоких домах? Это космические дома – второй и четвертый, они самые первые в городке, там живут почти все космонавты со своими семьями. Еще правее, за забором, – служебная территория Центра подготовки космонавтов – много зданий с разными тренажерами. Только его сейчас не видно, там ночью ничего не светится, наверное. Вот те огоньки разве что красные – это на трубе котельной, чтобы самолет не врезался. А левее, ближе к нам, аллея Космонавтов – ведет к дому офицеров, ее еще Бродвеем называют. Проходит мимо памятника Гагарину рядом с космическими домами. Туда все экипажи обязательно после полета приходят цветы возлагать. А потом идут в дом офицеров на послеполетную конференцию. Рядом две пятиэтажки, точно как наша, их отсюда не видно, и магазин. А вот те огоньки поближе – это два длинных девятиэтажных дома. Огромные, там по тысяче человек живет, наверное. И большая половина моих бывших одноклассников. И еще там парк с озером. А на берегу озера профилакторий, там космонавты отдыхают после полета.

– Вот это да-а-а, – протянул Колька. – Класс. Целая экскурсия. Я и не знал, что с нашей крыши Звездный видно… А ты где жил, твой дом виден?

– Не, – сказал Славик. – Он в лесу, на самой окраине городка, и невысокий. Там все время строят новые дома, почти что прямо в лесу. И раньше Звездный городок назывался Зелёным. Он и вправду очень зелёный…

В среду вечером после занятий Славик со своими новыми друзьями, Сережей и Сашей, вышли из стеклянно-бетонной модерновой коробки дворца пионеров. Сережка солидно выступал, стараясь не размахивать по привычке ультрамодным чемоданчиком-«дипломатом», Саша несла на ремешке через плечо картонный футляр для чертежей, где помещались детали ее новой ракеты, а Славик шел налегке, болтая сумкой со сменной обувью.

Оживленно переговариваясь, они шли к метро по улице такого же новенького, недавно отстроенного серверного микрорайона Москвы. Здесь все было современное, минималистичное, по последней архитектурной моде. Одинаковые чистенькие панельные девятиэтажки улучшенной планировки еще не успели обрасти зеленью, жильцы еще не остеклили свои балконы и не выставили туда всевозможные ненужные вещи. Архитектурное однообразие разбавляли натыканные в кажущемся беспорядке стройные одноподъездные высотки-«свечки» с белыми лоджиями и нарядные прозрачные пристройки к первым этажам – магазины, столовые, ателье, парикмахерские, аптеки, отделения почты и сберкассы.

– Все-таки, в «Орленке» люди сильно меняются, – продолжая начатый разговор, сказал Сережка, нескладный белобрысый подросток, неоднократный победитель районных олимпиад по математике и чемпион школы по шахматам. Внешне он вполне мог бы сойти за зубрилу-очкарика, если бы ко всему прочему не имел первый юношеский разряд по самбо. – Я орлятских где хочешь отличу.

– Ага, – согласился Славик. – Я прямо как в другой мир попал. Как в кино показывают, только все по-настоящему. Тут скучные уроки, учителя придираются, девчонки ябедничают, а там – обсерватория, вычислительный центр, море, пограничная застава! И все взаправдашнее, и военные игры всерьез, и ребята по-настоящему дружат и работают вместе, а не только нудные сборы проводят. Я бы и в следующем году с удовольствием туда поехал. Только вряд ли папе снова путевку для меня дадут.

– Да уж, это как повезет, – подтвердила Саша, голубоглазая девочка со смешными русыми кудряшками, вундеркинд, в свои двенадцать лет учившаяся в восьмом классе. – Обычно такими путевками за какие-то особые достижения награждают. Многие ребята всю жизнь мечтают поехать и не могут…

– А космические проекты там каждый год бывают? – поинтересовался Славик.

– Скажешь – космические! – фыркнул Сережка. – В каждой дружине свои проекты. Но в «Звездной», конечно, интереснее всего. Хотя я после пятого класса был в «Стремительной», мне тоже понравилось.

– А почему итоги конкурса до сих пор не подводят? – спросил Славик, пиная подвернувшийся под ногу кусок известки. – Я думал, уже в воскресенье все известно будет. А сегодня вообще с последней биологии слинял, чтобы узнать, что у вас тут творится.