Текст книги "Сенестопатии"

Автор книги: Имант Эглитис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

В преморбиде больной без какой-либо личностной патологии. Больному свойственны аккуратность, добросовестность, принципиальность и некоторая ригидность.

Процесс начался в 36-летнем возрасте с сенестопатических расстройств, интенсивность которых менялась, но на протяжении 15 лет до настоящего времени они постоянно беспокоят больного. В первые 8 лет заболевания (с 36 до 44 лет) можно говорить о сенестопатиях как моносимптоме: в эти годы сенестопатии, видимо, были единственным проявлением психической болезни.

Процесс обострился в 44-летнем возрасте – сенестопатии становятся более интенсивными, расширяется (хотя и незначительно) их локализация, а, главное, в клинической картине появляются новые психопатологические явления (страхи).

Несмотря на то что начало сенестопатий совпало с заболеванием гриппом, можно провести дифференциальный диагноз между шизофренией, органическим заболеванием ЦНС и симптоматическим психозом. В данном случае при диагностике следует учитывать отсутствие динамики болезни по органическому типу, каких-либо реакций экзогенного характера, соматических и неврологических органических изменений при одновременном постоянном присутствии сенестопатий, которые прослеживаются в динамике.

В пользу диагноза непрерывно текущей шизофрении (с вялым течением и обострением в пресенильном периоде) говорят изменения личности по шизофреническому типу (нарастание эмоциональной холодности, монотонности, однообразности), хотя и нерезкие, но прогрессирующие.

Следует обратить внимание на отсутствие параллелизма между соматическими и психическими расстройствами, наличие эпизодов немотивированных страхов смерти. Приступы скорее психического, чем органического (диэнцефального) происхождения. Эти особенности могут быть существенными при ранней диагностике психического заболевания.

В период, когда сенестопатии являются моносимптомом (на начальном этапе развития процесса), имеет место диспропорция в симптоматике – наличие расстройств восприятия без какой-либо на то соматической причины. Чрезвычайная стойкость болезненных ощущений – на протяжении 8 лет до обострения (соматическое лечение или внешние условия не оказывали никакого влияния) – также свидетельствует в пользу шизофрении.

Важно отметить, что сенестопатии как моносимптом могут протекать относительно благоприятно: ощущения, которые почти на протяжении года не удалось ликвидировать с помощью активной психофармакотерапии, ослабевали спонтанно после прекращения активного лечения.

Добавим, что подобная динамика ни в коем случае не противоречит диагнозу шизофрении – возможность благоприятного течения шизофрении в инволюционном и старческом возрасте является общепризнанной [76, 155, 158].

Остановимся на некоторых существенных проявлениях сенестопатий в рамках данной формы болезни.

Сенестопатии, как правило, являются составной частью синдрома при обострениях, напоминающих по клинической картине диэнцефальные кризы. Практика показывает, что в ряде случаев в основе страдания больных на протяжении длительного времени усматривают органические (неврологические) причины, но со временем накапливаются данные, позволяющие пересмотреть ошибочную точку зрения.

Приступы у таких больных, как правило, сложные, многообразные, течение их неодинаковое. Они не могут быть сведены к простым вегетативным пароксизмам, в клинической картине всегда значительное место занимают психические расстройства, которые с развитием процесса нарастают и с каждым последующим приступом углубляются: выявляются аффективные расстройства (депрессия с оттенком тревоги), страх (отличающийся как от типичного страха умереть, так и от типичного страха сойти с ума), эпизодические расстройства восприятия другого рода (возможны галлюцинации и псевдогаллюцинации), а также кратковременные и рудиментарные бредовые идеи и др.

Больной Г. (24 года) в 18-летнем возрасте внезапно почувствовал слабость и головокружение. В страхе выбежал на улицу, но вскоре все прошло. Со временем подобные приступы стали частыми, слабость и головокружение стали возникать даже в постели. Настроение было пониженным, сон и аппетит расстроились, время тянулось медленно.

В 19-летнем возрасте присоединились новые пароксизмы – возникло чувство напряжения, казалось, что-то должно случиться, больной испытывал беспричинный страх. Настроение оставалось пониженным. По ночам, даже во сне, преследовало чувство страха, снились кошмары (причем только в положении лежа на спине), после которых просыпался в холодном поту. Появлялись кратковременные ощущения, что левый кулак увеличивается в размерах: когда смотрел на руку, такое ощущение проходило. Иногда «волна подкатывалась к горлу», в голове «мутило», появлялся звон в ушах. Иногда неприятные ощущения внезапно исчезали, наступало чувство «ясности», полной пустоты и отсутствия мыслей, в других же случаях, наоборот, наплыв мыслей – мысли собственно «ни о чем», но «прогнать» их невозможно. Иногда происходит мысленный диалог, прервать который также невозможно. Бывает чувство легкости, невесомости тела, чувство полета, поднимания вверх или «падения в глубокую шахту».

В динамике болезнь принимает все более эндогенный характер, вместо протекания пароксизмами течение становится фазным и более тяжелым, причем «психическая симптоматика», в отличие от предполагаемой вначале органической (неврологической), начинает играть все большую роль.

У всех больных данной группы, как правило, к сенестопатиям присоединяются аффективные колебания, чаще в сторону депрессии. Депрессия сначала имеет налет «реактивности», потом все более «эндогенизируется» и приближается к заторможенной меланхолии, причем с углублением депрессии сенестопатии могут редуцироваться. Этот клинический факт, характерный для эндогенных психических заболеваний, имеет место и в данном случае.

В рамках вяло протекающей шизофрении сенестопатии могут проявляться как моносимптом, однако со временем симптоматика расширяется и сенестопатоз скорее всего является лишь этапом болезненного процесса. Обращает на себя внимание то, что даже в случаях сенестопатии как моносимптома возможна обратная динамика процесса.

С течением болезни изменения личности по шизофреническому типу приобретают некоторые особенности. Кроме эмоциональных изменений и аутизации у больных нередко наблюдаются медлительность, тугоподвижность (больше психически, чем физически), чрезмерная аккуратность, педантичность, «прилипчивость». Они недостаточно критично относятся к своему состоянию.

Больной Г. при входе в кабинет врача всегда говорил: «Я всего на несколько минут», но рассказывал в течение нескольких часов, не давая себя перебить, и обижался, если его внимательно не выслушивали.

У больных данной группы, так же как у больных приступообразно-прогредиентной шизофренией, во время ослабления симптоматики наступают «сенестопатическая» и «ипохондрическая готовность», стремление себя щадить.

Следует отметить, что когда сенестопатии сочетаются с навязчивостями (что характерно для вяло протекающей шизофрении), возникают своеобразные состояния, при которых они так тесно переплетаются, что иногда больной даже не может определить, что его больше беспокоит: ощущения или навязчивости; опасается, что ощущения могут появиться снова, старается себя ограничить и ведет себя так же, как больные с навязчивостями.

Больного М. заботят только неприятные ощущения, никаких других интересов он не проявляет. Жалуется на неприятные ощущения в затылочной области и боится умереть от инсульта. Испытывает страх, тревогу, боится оставаться дома один. Понимает, что ощущения эти «на нервной почве», инсульт ему не грозит, но не может себя перебороть.

Сенестопатии при параноидной форме шизофрении

Заболевание параноидной шизофренией в типичных случаях начинается исподволь. Инициальный этап заболевания характеризуется отдельными навязчивыми явлениями, сверхценной ипохондрией, нестойкими, эпизодическими или более систематизированными бредовыми идеями (отношения, ревности и др.). Иногда возникают кратковременные эпизоды тревоги, беспокойства. Уже в начальном периоде наступают изменения личности по шизофреническому типу.

В дальнейшем болезнь протекает с преобладанием в клинической картине галлюцинаторно-параноидных явлений (синдрома Кандинского–Клерамбо), причем в одних случаях ведущее место занимает галлюциноз, в других – бредовые расстройства [84].

Подобная динамика болезни наблюдается и у исследованных нами больных параноидной шизофренией с сенестопатиями.

Основную группу наблюдений (1-я подгруппа) составляют 12 (из 18) больных, для которых характерно следующее развитие процесса.

Болезнь начинается с бредовых расстройств (бред преследования, отравления, но не ипохондрический). Сенестопатии всегда наступают на более отдаленных этапах болезни, с самого начала имеют бредовую трактовку и входят составной частью в общий синдром. Никогда не проявляются в виде моносимптома. Сенестопатии не связаны с такими невротическими явлениями, как навязчивости, что было отмечено как характерный признак при анализе вяло протекающей шизофрении с сенестопатиями.

У больных данной группы сенестопатии протекают как бы на более идеаторном уровне и по клинической картине приближаются к производным расстройств мышления, таким, как бред ревности, преследования, отравления, воздействия и др., а не к тягостным, острым, чувственным, «актуальным» расстройствам восприятия.

Больные в этом случае к сенестопатиям относятся иначе, чем к расстройствам восприятия, иногда их вообще не расценивают как заболевание и не идут к врачу, а при наличии «криминальной тематики» бреда активно обращаются в милицию, прокуратуру, общественные организации.

Больная Ж. в возрасте 42 лет «поняла», что ее свекровь способна гипнотизировать. От взгляда свекрови ей становилось жутко, у нее путались мысли и появлялись неприятные ощущения в теле – боль, как будто зуд, дрожь или чувство холода. Это вызывало плохое настроение, раздражительность, вспыльчивость. Больная неоднократно угрожала свекрови, бегала по квартире с топором. Ухудшились отношения с дочерью, которая заступалась за свекровь: считала, что дочку тоже обучают колдовству.

Последние полгода перед поступлением в больницу (46 лет) совсем не могла находиться дома. После работы уходила к сестре, домой возвращалась ночью, но заснуть не могла, так как ночью свекровь «колдовала за стеной», вместе с дочерью они «выли», потом затихали и начинали стонать. По телу больной бегали мурашки, появлялся зуд. Больная обратилась к прокурору, откуда ее направили в Министерство здравоохранения, затем в больницу.

Бредовые больные по сравнению с депрессивными «более оптимистичны». Это проявляется в том, что если сенестопатии и снижают общую трудоспособность, то мало отражаются на бредовой активности.

У больных параноидной шизофренией удается проследить переход сенестопатий в тактильные галлюцинации, что свидетельствует об углублении болезненного процесса.

Больная Г., 37 лет, с 30 лет испытывает сильные боли в животе, которые со временем стали необычными, по-особому тянущими, казалось, что сердце соединилось с маткой, матка «закрыта», живот увеличен, менструации «не настоящие». Со временем боли и ощущения в животе усилились.

Однажды (31 год) после наклона вниз больная почувствовала толчок в животе, как будто кишка внизу живота через правый бок поднялась вверх и остановилась под диафрагмой. Под ребрами чувство тяжести, стягивания, как будто внутри что-то такое, что мешает дышать.

В том же году она поступила на лечение в гинекологическое отделение. В стационаре почувствовала, что образование стало определенным, величиной е мышь и находится под диафрагмой. Ощупывала его. Однажды, обхватив образование, «поняла», что это сурок, услышала, как он пищит. Жаловалась врачам, просила оперировать. Были назначены лечебные процедуры. Однажды после прогревания почувствовала, что в животе что-то обрывается, половина образования вцепилась когтями в диафрагму, вторая половина осталась в середине живота, была соединена с маткой и пульсировала, как сердце.

Шизофренические изменения личности у больных данной подгруппы более грубые, наступают раньше, чем у больных ранее описанных групп. Критического отношения к своему состоянию у больных нет.

Сенестопатии у наблюдаемых больных по сравнению с сенестопатиями в рамках депрессии являются более стойкими и плохо поддаются фармакотерапевтическому и психотерапевтическому воздействию.

Сравнительную 2-ю подгруппу больных параноидной шизофренией составляют 6 больных «ипохондрической шизофренией», по Г. А. Ротштейну [110]. Динамика процесса у этих больных на начальных этапах болезни имеет следующие особенности.

Болезнь начинается с невротических расстройств (сенестопатии), к ним присоединяется сверхценная ипохондрия, вскоре сменяющаяся бредовой. Ипохондрическая симптоматика по тематике соответствует сенестопатиям. В дальнейшем течение болезни такое же, как у больных 1-й подгруппы: могут иметь место как галлюцинаторный, так и бредовый варианты параноидного синдрома.

Проявления «ипохондрической шизофрении» подробно проанализированы в монографии Г. А. Ротштейна [110], мы отметим лишь то, что в этих случаях доминируют ипохондрические мысли, тесно связанные с сенестопатиями (если таковые имеются, что не всегда обязательно).

Больной П., 36 лет, болеет на протяжении 15 лет. Во время службы в армии стал испытывать боли и неприятные ощущения в области живота. Неоднократно обследовался в госпитале, где сначала был признан симулянтом, потом ему была сделана аппендэктомия, но, так как состояние не улучшилось, больной был комиссован.

Свое болезненное состояние пациент объяснял плохим питанием и образовавшейся вследствие этого язвой желудка. Живет мыслями о здоровье, безразличен к происходящим событиям, к семье. Около 3 месяцев не работал, только отдыхал и усиленно питался. Прибавил в весе, но под ребром постоянно «как будто нож торчит». Стал работать шофером, по вечерам приходил домой, ложился. Не хотелось ни есть, ни пить, ни курить, и начинались долгие раздумья о болезни. Чувствовал, что «пупок не на месте, тянет левый бок и скрипит в спине».

Прошел курс гипноза, обращался к знахарке, но ничто не помогало – около пупка появился будто шарик, «укреплял» его ремнем к животу. Однажды после поднятия тяжести почувствовал, что «шарик отрывается и застревает около позвоночника». Состояние не улучшалось, и больной был стационирован в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

Считает, что он психически здоров и его заболевание связано с изменением пупка. Уверен в наличии тяжелого соматического заболевания, и все его мысли сосредоточены на состоянии здоровья. Считает, что нужно «фиксировать пупок литровой банкой» или оперировать, чтобы «разрезали и поставили пупок на место». Если это не поможет, то он, наверное, умрет и при вскрытии обнаружится рак, «ведь другого заболевания быть не может». Разубеждению не поддается.

Таким образом, можно сделать вывод, что при непрерывном течении болезни в рамках параноидной формы шизофрении с сенестопатиями сенестопатии в клинической картине болезни играют второстепенную роль по сравнению с ранее рассмотренными случаями вяло протекающей и приступообразно-прогредиентной шизофрении, где они нередко доминируют. Бредовая шизофрения, затрагивающая более глубокие уровни поражения, в целом определяется ими; сенестопатии, как и другие невротические расстройства, являются лишь составной частью сложного синдрома.

Сенестопатии в рамках шизофрении на органически измененном фоне

Мы считаем целесообразным выделить в отдельную группу 8 больных, у которых сочетались шизофрения и ярко выраженная соматическая (неврологическая) патология. Соматические поражения у больных с сенестопатиями довольно часты, но в данных случаях они были слабо выраженными, меняющимися («мерцающими») и в них нельзя усматривать причину сенестопатий. Больные данной группы имеют верифицированную органическую патологию, и дифференциальный диагноз у них был затруднен тем, что выявлялись такие особенности сенестопатий, которые привнесены «патологически измененной почвой» [47].

Особенностью течения процесса у больных данной группы является также то, что это как бы переходный вариант между шизофренией и органическими заболеваниями ЦНС.

Наблюдение 4. Больной С, 1934 г. рождения (история болезни № 4446/74).

Анамнез. Отец больного нервный, грубый, требовал беспрекословного подчинения. Часто ссорился с матерью и сыном. Мать всегда тяжело переживала, если в семье кто-то болел или не приходил вовремя домой, не спала по ночам. Это с возрастом (ей более 80 лет) усилилось. Два брата и две сестры здоровы.

Больной родился в Белоруссии. В детстве был непослушным, часто затевал ссоры и драки со сверстниками. Дети его сторонились и боялись. Переболел детскими инфекционными болезнями, в 10-летнем возрасте – брюшным тифом в тяжелой форме. Во время болезни терял сознание и «бредил».

В 15-летнем возрасте он стал более спокойным, повзрослел, прекратились конфликты со сверстниками и в семье с отцом.

В 1952–1954 гг. (18–20 лет) каждую зиму 2–3 дня, неделю болел. Температура поднималась до 37–38°, обе ноги выше колен опухали, кожа становилась красной, и распухшие места болели. Сыпи на теле не было, суставы не болели, состояние улучшалось без особого лечения.

В 1955 г. (21 год) около полугода ощущал боли в крестце, которые усиливались при наклоне. Температуры не было, и боли без особого лечения прекратились.

В 1956–1961 гг. (22–27 лет) работал в колхозе на полевых работах, зимой выполнял тяжелую физическую работу в лесу, чувствовал себя нормально. Только однажды при чрезмерной физической нагрузке (один тащил по дороге сельскохозяйственную машину) возникло ускоренное сердцебиение.

В 1962 г. (28 лет) переехал в Латвию. При устройстве на работу должен был пройти медицинскую комиссию. На комиссии впервые был установлен диагноз – порок сердца (сужение аортального отверстия), о чем было сказано пациенту. С тех пор больной, который раньше сердце «вообще не чувствовал» и у которого не было никаких жалоб по поводу здоровья, стал постоянно думать о своем здоровье и утомление или самое незначительное недомогание связывал с пороком сердца.

Алкоголь употребляет с 17-летнего возраста. Может один выпить пол-литра водки, но на другой день даже после незначительных доз алкоголя всегда чувствует себя плохо. Рано начал опохмеляться. Пьет регулярно на праздники и в выходные дни. После 1962 г. (28 лет) стал выпивать чаще, так как считал, что все равно жить будет недолго и нечего себя щадить. Продолжал курить.

Холост. Не испытывает потребности в половой жизни, считает, что ему нельзя создавать семью, так как он долго не проживет.

В 1964 г. (30 лет) заболел с высокой температурой (до 38°), и врач, учитывая, вероятно, перенесенный ревматизм, профилактически назначил курс бициллина. Больной же считает, что лучше себя чувствовал тогда, когда по каким-либо причинам бициллин не принимал. В 1965 г. (31 год) болел радикулитом.

Состояние ухудшилось в 1968 г. (34 года) летом. Ежедневно, примерно через 0,5–1 час после еды, испытывал давящие боли в области сердца и одышку. Стал раздражительным, не переносил шума, стука, звона посуды, его очень беспокоили мелкие ссоры на работе.

Обратился в поликлинику, терапевт жалобы пациента объяснил пороком сердца и предложил сделать операцию. Больной согласился, но операция не состоялась, так как в это время у него была повышенная температура.

В октябре и декабре 1968 г. (34 года), а также в январе 1969 г. было три похожих по своим проявлениям приступа, которые отличались длительностью и интенсивностью. Первый из них длился 3–4 часа, а последний – около 10 часов. Первый приступ начался после нескольких дней запоя. Утром почувствовал сильную слабость, легкую тошноту, неприятные ощущения в области сердца, которые не может описать, говорит о них весьма неопределенно, не способен более точно охарактеризовать («как будто ноет, как будто отравлено, все плохо»). В это время трудно дышать, как будто комок стоит в горле. Ускоренные сердцебиения бывают только в начале приступа, потом проходят. Истинных болей в области сердца не наблюдалось.

Вызывал скорую помощь, принимал сердечные средства, но они не помогали. На протяжении двух недель после первого приступа чувствовал себя плохо («как будто отравлено»), но более подробно рассказать о своем состоянии не способен, даже после дополнительных вопросов не может передать особенности своих переживаний. Иногда были небольшие головокружения, легкая тошнота. Хуже себя чувствовал по вечерам. Мысли все время были ясными.

Два следующих приступа были более интенсивными. После последнего сам «чувствовал», что они «на нервной почве», обратился к невропатологу, а затем к психиатру и был направлен в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

Психическое состояние во время первого поступления (35 лет). О своем состоянии рассказывает охотно. Словарный запас ограничен, интересы примитивные, речь бедная. Жалуется на плохое самочувствие. Болезненное состояние особенно усиливается после еды: присоединяются чувство тяжести в области сердца, затруднение дыхания. Беспокоят неприятные ощущения, но болей нет.

Настроение понижено, ничто не интересует, ничего не хочется делать, постоянно возникают тоскливые мысли.

Быстро утомляется, но часто чувство усталости возникает уже утром, сразу после пробуждения. Раздражителен, его беспокоят яркий свет, шум в отделении, звон посуды.

Соматическое состояние. Одышки и отеков нет. Суставы не изменены. Тоны сердца глухие, ритмичные. На аорте грубый систолический шум, который иррадиирует на остальные клапаны. АД 110/70 мм рт. ст. Пульс 90 уд./мин.

Заключение: стеноз аортального отверстия (возможно, ревматической этиологии).

Заключение невропатолога: очаговых поражений ЦНС не обнаружено.

РЭГ – отмечается нерегулярность пульсовых колебаний, значительное снижение амплитуды, закругленные и аркообразные вершины. Проба с гипервентиляцией не дает улучшения пульсовых колебаний, а с нитроглицерином улучшает их незначительно.

Заключение: выраженное снижение упругих свойств исследуемых сосудов – церебральный васкулит.

ЭЭГ – признаки перегрузки левого желудочка на фоне диффузных изменений в миокарде.

Анализы: реакция сиаловой кислоты в крови – 230, в остальном без патологии.

Назначен элениум (до 40 мг в сутки). Состояние улучшилось, настроение хорошее, жалоб не предъявляет, изредка бывает ускоренное сердцебиение. В отделении малозаметен, с другими больными почти не общается, большую часть времени ходит по коридору или сидит у окна. Ничем не интересуется.

После выписки из больницы ощущения оставались, хотя интенсивность их снизилась. Начал работать, но после того как прекратил принимать элениум (боялся «стать наркоманом»), состояние вновь ухудшилось и больной был повторно направлен в нашу больницу.

Психическое состояние во время второго поступления (35 лет). Контакт с больным хороший, но больной плохо понимает вопросы и с трудом описывает свои ощущения. Не способен передать особенности своего состояния. В речи употребляет своеобразные сравнения, которые можно объяснить тем, что у больного небольшой запас слов, а также необычностью ощущений. Жалуется на «обмороки и головокружения», но объясняет эти состояния по-своему. «Обмороки» проявляются в том, что больной, почувствовав себя плохо, должен остановиться, за что-то держаться, и тогда состояние улучшается. Во время «обморока» больной никогда не терял сознания, не терял равновесия и не падал. «Головокружения» проявляются в том, что перед глазами темнеет, но предметы не меняют своих очертаний и не кружатся. Ноги «деревенеют», а под кожей головы пульсируют кровеносные сосуды, которые создают «ощущение давления в голове». Такие состояния длятся примерно 5 минут, потом проходят.

Легко раздражается, на работе быстро устает. Даже во время отпуска из-за слабости и утомляемости почти все время находился в постели. Настроение пониженное, несколько улучшается к вечеру. Появляются тоскливые мысли, вспоминаются неприятные события, события прошедшего дня, что мешает заснуть. Аппетит хороший.

Соматическое и неврологическое состояния без изменений.

Лечение: элениум (до 30 мг в сутки), мелипрамин (25 мг утром), седуксен (по 5 мг 3 раза в день). В результате проведенного лечения состояние постепенно улучшилось, и больной был выписан на поддерживающее лечение теми же средствами.

После выхода из больницы настроение несколько подавленное, изредка приступы повторялись. Была слабость, работал с трудом, даже после небольшой нагрузки появлялась одышка. Временами бывают состояния, которые трудно описать: «плохо, как будто невозможно дышать, болит голова, как будто теряется сознание», хотя окружающее больной воспринимает правильно.

С конца ноября 1969 г. состояние ухудшилось, и больной поступил в стационар.

Во время третьего поступления (35 лет) у больного подавленное настроение, говорит, что не видит выхода из создавшегося положения, так как терапевты считают его порок сердца компенсированным, от работы не освобождают, невропатологи посылают к психиатру, а врачи в диспансере, в свою очередь, направляют к терапевту.

В отделении больной спокоен, много лежит в постели или сидит в коридоре. В больничной обстановке состояние постепенно улучшается, но даже при небольшой физической нагрузке наступают ускоренное сердцебиение и одышка.

Соматическое состояние без значительной динамики.

Заключение: ревматизм в неактивной фазе. Церебральный васкулит. Стеноз аорты (клинически).

Неврологически – без значительной динамики.

РЭГ – отмечаются закругленные и трапециевидные вершины основного зубца с высокой дикротической волной и достаточно высокой амплитудой. Имеется некоторая асимметрия формы воли вертебральных и височных артерий и асимметрия по амплитуде FM-отведений (слева, ниже). Проба с гипервентиляцией несколько улучшает форму пульсовых колебаний, с нитроглицерином улучшает в большей степени, но не нормализует.

Заключение: снижение упругих свойств исследуемых сосудов и повышение их тонуса. Форма пульсовых колебаний подобна той, которая наблюдается при гипертонической болезни. Можно предполагать, что пациент в настоящее время болеет или в прошлом перенес церебральный васкулит.

Анализы, в том числе ревмотесты, без патологии.

Рентгеноскопия грудной клетки: сердце расширено в поперечном направлении за счет левого желудочка, имеет подчеркнутую талию. Пульсация средней частоты амплитуды и силы.

Заключение кардиохирурга: у больного аортальный порок сердца ревматического генезиса. Показано оперативное лечение.

Назначен элениум по 10 мг 3 раза в день, в результате состояние постепенно улучшилось и больной был выписан.

После выписки работал с трудом, настроение оставалось пониженным, наблюдалась слабость.

Осенью 1970 г. (36 лет) поехал в Белоруссию, где лечился по поводу сердца, была оформлена 2-я группа инвалидности и больной около полугода вообще не работал. В декабре этого же года в Минске был оперирован – сделана аортальная комиссуротомия, после которой значительного улучшения состояния не произошло.

В начале 1971 г. (37 лет) после регулярного ежедневного приема седуксена ему стало лучше. Как только больной прекращал принимать седуксен, возобновлялись перебои сердечной деятельности, «головокружения», появлялся беспричинный страх, страх «стать сумасшедшим». Иногда бывали неприятные ощущения в области сердца, затруднение дыхания, плохой сон, запоры, вздутие живота.

Летом 1971 г. настроение улучшилось, чувствовал себя хорошо, но с августа наступило новое ухудшение и больной поступил в терапевтическое отделение Рижской городской клинической больницы № 1, откуда был переведен в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

При поступлении жаловался на плохое настроение, пониженную трудоспособность. Иногда возникают опасения, что может упасть с кресла или кровати. Быстрая утомляемость, ускоренное сердцебиение. Объясняет свое состояние «плохим кровообращением или утомлением нервной системы». Кошмарные сновидения, по утрам часто просыпается в тревоге.

Соматическое состояние. Отеков нет, одышки нет. АД 90/60 мм рт. ст. Пульс ритмичный, удовлетворительного наполнения, 84 уд./мин. Систолический шум на всех клапанах. Тоны глухие, ритмичные. Печень не увеличена.

Заключение: ревматизм в неактивной фазе. Состояние после аортальной комиссуротомии.

Состояние значительно улучшилось при лечении следующими лекарствами: сонапакс (10 мг на ночь), галоперидол (0,5 мг утром и днем), седуксен (5 мг днем и вечером), трифтазин (2,5 мг 3 раза в день), циклодол (2 мг вечером), пипольфен (25 мг вечером).

При выписке самочувствие хорошее, головокружений нет, неприятные ощущения прошли. Сон хороший, если и просыпается, то быстро снова засыпает. Исчезли ускоренное сердцебиение, приступы тахикардии. Была оформлена 2-я группа инвалидности.

Поскольку у больного в Риге нет жилплощади, по предложению родных переехал жить в Минск к родственникам.

В Белоруссии жил у родных, не работал. Регулярно принимал назначенные медикаменты в качестве поддерживающего лечения. Чувствовал себя удовлетворительно, хотя иногда бывали «головокружения», головные боли, беспокойство. Ухудшился сон.

В начале сентября 1973 г. (39 лет) приехал обратно в Латвию и устроился работать швейцаром в кафе. Работать было трудно, из-за головных болей порой не мог усидеть, трудно было ходить. В ноябре ухудшился сон и больной был повторно стационирован в Рижскую республиканскую психиатрическую больницу.

В отделении (с 30 ноября 1973 г. по 16 сентября 1974 г., 39 лет) амимичен, медлителен, неуверен в себе. Говорит медленно, монотонно. Жалуется на чувство слабости, вялости, колющие боли и неприятные ощущения в сердце и груди, чувство давления в голове, как будто «тяжесть в затылке». Плохо спит. Испытывает немотивированную нетерпеливость, нигде не может найти покоя. По-прежнему живет в общежитии, все его раздражает и все ему мешает. Просит его «капитально» лечить.

После лечения галоперидолом (до 6 мг в сутки), сонапаксом (37,5 мг в сутки), трифтазином (5 мг в сутки), аминазином (50 мг в сутки), циклодолом (6 мг в сутки) постепенно стал несколько живее, но по-прежнему остается вялым, монотонным, неуверенным в себе, сознает, что болен «нервами, а не сердцем». Об ощущениях рассказывает мало, однообразно – они настолько необычны, что не может найти слов, чтобы их передать. Выписан с улучшением состояния.

После выписки сначала принимал назначенные лекарства, работал, но постепенно состояние ухудшилось, и больной вновь был стационирован.

В отделении (с 29 июля по 6 сентября 1974 г., 40 лет) периодически испытывает немотивированные страхи, головную боль, жалуется на неприятные ощущения. Настроение несколько понижено. Пассивен.

После проведенного лечения: пролонгированные химические (френолоновые) шоки, френолон по 150 мг в сутки 4 раза по три дня – постепенно состояние несколько улучшилось. Настроение повысилось, стал меньше думать о своих ощущениях и о своем здоровье, но по-прежнему несколько подавлен, монотонен, безынициативен, эмоционально однообразен.

Соматическое и неврологическое состояния без значительных изменений.

Выписан на поддерживающее лечение френолоном до 60 мг в сутки.

Отец больного с психопатическими чертами характера эксплозивного круга. Мать тревожно-мнительная.