Текст книги "Жемчужины бесед"

Автор книги: Имад ан-Наари

Бывалые люди рассказывают, что один старый осел заболел грыжей, его одолели и другие недуги, так что хозяин прогнал его прочь из города. Осел, оказавшись на прекрасных лужайках и привольных степях, стал пастись, щипать свежую траву и сочную листву, так что отдохнул, поправился и раздобрел. Однако кишка его, оттого что он надорвал жилу, выпадала и свисала из живота, словно ослиное ухо, раскачиваясь из стороны в сторону.

Тут шакал, подстерегавший в засаде сусликов, вдруг заметил этого несчастного. В шакале заговорила алчность, и он подумал, что рано или поздно осел сдохнет, и стал ждать этого случая. Он решил неотступно следовать за ослом, чтобы не упустить лакомый кусок, и сказал шакалихе:

– Ты видишь, под брюхом осла целый шматок мяса болтается из стороны в сторону? В скором времени совсем отвалится. Давай поспешим за ним и наедимся вволю.

Самка ответила шакалу:

– Неразумно покидать насиженные места в надежде на то, что оторвется ослиная грыжа. Ведь она может и не оторваться, возможно, что становая жила еще крепко держит ее. А мы упустим своих сусликов! Да еще, не дай бог, явится другой зверь и захватит наши угодья. Тогда и дармового мяса нам не достанется, и своих охотничьих мест мы лишимся. Надо довольствоваться малым и не покидать своего места.

Но шакал стал возражать в таких выражениях:

– Довольствуются малым только низменные существа и глупцы, лентяи и несчастные твари, только собаку удовлетворяют две лепешки, а лев охотится на живую дичь!

С этими словами шакал двинулся за ослом, стал заискивать перед ним и служить ему. В таких надеждах он провел пятнадцать лет, лелея мечту поживиться.

Пятнадцать лет миновало с тех пор, как шакал неотступно следовал за ослом, словно хвост за собакой, но ему достались в удел лишь огорчения и разочарования, и он вернулся назад, стыдясь своей супруги. Вместо жирной требухи пищей ему были лишь горе, отчаяние и разочарование.

– Смысл этой басни таков, – закончил Зарир, – если даже богатые люди, как осел из рассказа, не раскошелятся ни на грош, люди, словно тот шакал, станут чтить и уважать их, будут подчиняться им и считать себя обязанными им.

 
Тот, кто богат, будь даже он гебр,[314]314
  Гебр – название, которым иранские мусульмане обозначали своих соотечественников-зороастрийцев, т. е. последователей доисламской религии Ирана (в устах мусульманина это слово имеет бранное значение).


[Закрыть]
В глазах народа очень уважаем.
Если же у правоверного и набожного мужа
Нет золота, то его не ценят.
 

И моя мечта в мире – только богатство, моя цель – только золото.

– Коли ты хотел, – сказали ему те двое, – только из-за богатства покончить с собой, то не делай этого. Живут в одном городе два брата. Старший из них богат, но он не может даже динара потратить, не может дать никому ни гроша. Младший же беден и нищ, и нет у него ни одного дирхема про запас. Все, что заработает, он тратит в тот же день. Отправляйся в тот город и посмотри, как они живут. Выбери себе такой образ жизни, который тебе понравится, впредь ты будешь жить точно так же.

Зарир, словно ветер, поспешил в город, который указывали двое мужей, и спустя несколько дней прибыл туда. Сначала он направил свои стопы в дом старшего брата. Он увидел человека в рубище, руки которого почернели от того, что он беспрерывно пересчитывал монеты. Он развязывал один кошелек, завязывал другой, одному давал в долг, у другого принимал данное взаймы.

Ткач целый день наблюдал за ним. А купец в суете дел мирских не сумел даже чашку воды испить, из-за непрерывных трудов не съел даже кусочка хлеба. Когда приблизились отряды ночи, когда небо от блеска динаров и дирхемов звезд уподобилось лавке менялы, от блистания жемчужин-планет стало словно дом ювелира, гостю расстелили постель, а хозяину дома принесли ячменную лепешку. Хозяин велел жене подать гостю угощение, и та сварила горсть риса, из которого и хозяину досталось несколько ложек в честь пришельца.

Когда Зарир погрузился в сон, к нему явились те самые два мужа, и один из них сказал другому:

– Чего ради купец позволил себе лишнее?

И в тот же миг у купца заболел живот, и его вырвало тем рисом, что он проглотил вместе с кусками ячменной лепешки.

Когда появился светлый полк дня, когда завеса утра, словно сердце благородных мужей и роза в саду, раскрылась, то купец из-за ночного приступа весь день отказывался от еды, а расходы, которые он прошлой ночью сделал на рис, он вычел из довольствия следующего дня.

Зарир, видя все это, подумал: «Воистину, этот муж – лишь страж своих сокровищ, и ничего более. Он только наживает лишнюю заботу, охраняя богатство. Когда же ему пользоваться им?»

И он отправился в дом младшего брата. Это был человек с улыбающимся лицом, ясным челом. Он был щедр на угощение, велик в раздаче даров и милостей. В доме у него – сладкоголосые певцы, в объятиях – прекрасные девы, словом, полное блаженство и ликование. Врата отдохновения были открыты, средства веселья приготовлены. Зарир целый день наблюдал за всем этим и пил с хозяином чашу радостей.

Когда локоны ночи стали ниспадать на лицо дня, когда зубы планет в улыбке открылись, словно десница щедрых мужей, когда Млечный Путь протянулся, будто рука дающего, для Зарира после столь обильного угощения и приема расстелили постель. Когда все в доме погрузились в сон, жена сказала мужу:

– Господин мой! У нас не осталось ни гроша. Все, что было у нас, кончилось. Как нам жить завтра?

Муж на это ответил:

– Не тужи. Господь, даровавший нам жизнь, дарует и хлеб насущный, как об этом сказал Пророк – да будет мир над ним: «Тот, кто разверз мне рот, дарует мне и пропитание». А в народе говорят: «Будет день – будет и пища». Или: «Вода, михраб и хлеб насущный – от Аллаха».

 
Не тужи сегодня о завтрашнем дне, —
Быть может, ты не доживешь до завтра.
Трать то, что у тебя есть сегодня,
Ибо завтра тебе достанется новая доля.
Когда ешь свое дневное пропитание, не загадывай на завтра,
Ибо это непочтение к богу.
Если есть у тебя достаток, почему ты мало тратишь?
Если есть кого одарить, о чем тужить?
 

Когда белизна утра появилась из-за лиловой завесы ночи, когда небо, словно лавка разорившегося, опустело от наличности звезд, когда мир от золотых опилок солнца наполнился динарами и дирхемами, словно кошелек богачей, всевышний бог в воздаяние за чистые помыслы и праведность купца, за его истинную веру и преданность даровал ему еще больше, и он по-прежнему угощал людей чашей сладостного вина и бряцал цепью наслаждения. Он продолжал вести тот же образ жизни, не оставлял в кармане ни одного дирхема про запас и непрестанно чертил на страницах сердца письмена веселья.

Зариру понравились повадки и образ жизни младшего брата, и он избрал себе этот самый путь, которому следуют мудрые и разумные мужи.[315]315
  В рукописи и в издании текста лакуна на два листа (т. е. четыре страницы), выпали конец двадцать шестой ночи, вся двадцать седьмая ночь и начало двадцать восьмой ночи


[Закрыть]

– Я, твой нижайший раб, – говорил попугай, – весьма доволен тем, что ты уходишь, благодаря твоему снисхождению и доброжелательству, в силу моей искренности и преданности, и я ни в коей мере не стану препятствовать и перечить этому. Однако, памятуя о моей верной службе и добром отношении к тебе, я хотел бы наказать, что покуда открыты глаза неба и закрыты врата безопасности, если случится какая-нибудь беда по воле низменной судьбы или же по произволу коварного мира возникнет какая-нибудь трудность, то, коли сможешь, пусти в ход хитрость, как рысь, которая уловками и изворотливостью уберегла себя и своих детенышей от льва, или же как женщина, которая ласковым обращением спасла себя и детей от барса, и прибегни ко мне, твоему верному другу, дабы я помог тебе советами и указаниями. Ступай же и будь гостем красоты своего возлюбленного.

Мах-Шакар стала расспрашивать попугая об этих рассказах, а потом завершила просьбы так:

– Сначала услади мой слух рассказом о рыси, а потом уж расскажи о женщине и барсе.

Попугай некоторое время водил поводьями рассказа направо и налево, чтобы вызвать у Мах-Шакар больший интерес к повести, так что прошла треть ночи, а потом он начал.

В книгах преданий рассказывается, что в стране Йемен была долина, а в ней множество всяких зверей, несметное количество птиц, словно звезд на небе. Были там и заросли тростника, густые, словно толпы верующих, была роща, полная деревьев, словно писчий пенал – перьев. В том краю обитал свирепый лев под высоким и ветвистым, могучим деревом. «Корни его – в земле, а ветви – на небе».[316]316
  Коран, XIV, 24


[Закрыть] Ветви дерева вздымались выше созвездия Девы, его корни впивались в спину Быку земли. Было в том краю и много свежих родников, изобилие плодовых деревьев. На одном дереве жила обезьяна, которая была льву названым братом и искренним другом. Узы дружбы и основы братства у них были крепки и прочны, так что обезьяна по большей части спускалась с ветвей и под их сенью вела со львом дружеские беседы, улыбаясь его словам. А лев отдавал ей объедки со своего стола. Завидев обезьяну, лев расплывался в улыбке.

Так коротали они жизнь и проводили время в мирских радостях и горестях. В любой трудности они приходили друг другу на помощь и во всем поддерживали друг друга. То лев жаловался на жало забот, то обезьяна сетовала на сеть невзгод, то лев повествовал о коварстве людей и о том, что они завладели всем на свете, то обезьяна рассказывала, что дети бросают в нее камнями. Иногда лев просил у обезьяны зелья против дурного запаха из пасти, иногда обезьяна спрашивала у льва лекарства против запора.

И они так подружились, что ни один другой зверь не мог приблизиться ко льву, ни одна божья тварь не могла даже близко подойти к той лужайке.

 
Если два несчастливца объединятся и сблизятся,
То в доме, вне сомнения, поселится несчастье.
 

Все животные от зависти к обезьяне покинули те места и отправились на другие луга, так что льву не удавалось поймать ни газель, ни иную добычу. И вот однажды сильно изголодавшийся лев говорит обезьяне:

– О любезный брат! О сострадательный друг! В этой степи не осталось ни одного животного, чтобы мне утолить голод, а ведь я только и делаю, что рыскаю за добычей. От голода жизнь мне так опостылела, что я готов сожрать собственную шерсть и бросить последнюю кость на игральной доске смерти. Я пойду поохотиться в других краях и вскоре вернусь. А лужайку эту я поручаю тебе. Тебе надлежит как следует присматривать за всем, убирать и подметать.

Обезьяна покорно выслушала царя зверей, телом и душой восприняла его наказ. Когда они прощались, обезьяна пролила море слез, а дым от ее вздохов затмил все небо. А лев, прощаясь со своим другом, лил слезы скорби, выжимал кровь сердца, так что уста судьбы сложили о них такие стихи:

 
Если бы не было слез и не лились они,
То жар сердца спалил бы землю, где они прощаются.
 

Они простились, и лев направился в новые угодья, а обезьяна осталась там сторожем дома льва, привратником его дворца и всем своим существованием выполняла наказ любезного друга.

Но вот в один прекрасный день из других краев прибыла рысь со всем своим семейством. Она увидела, что логово льва пустует, и выбрала лужайку для себя, превратив ее в свою усадьбу. Как обезьяна ни старалась прогнать их, как ни увещевала и ни твердила: «Это логово льва, обитель храбрости», – рысь и ухом не вела и продолжала стоять на своем, приговаривая:

– Этот уголок принадлежит мне, он достался мне от отцов и дедов. А если выражаться яснее, то довод в пользу владения – сила когтей.

Тогда обезьяна решила прибегнуть к хитрости, козням и уловкам. Поскольку ей никак не удавалось прогнать рысь, она поневоле умолкла и стала терпеливо дожидаться возвращения льва, наблюдать за восхождением звезды царя зверей. Рысь-самец нашел место приятным, безопасным и сказал самке:

– Мы набрели на прекрасные охотничьи угодья. Возможно, что они не принадлежат льву. Или может случиться, что лев не вернется. Но если все же вернется, то ведь умом и хитростью можно уберечь себя от смертельной опасности и вернуть льву его имение.

На это самка отвечала:

– Оставь эти речи и не хвастай, ибо такие дела не решаются хитростью и коварством. У тебя нет могущества и силы, чтобы противостоять льву. Великие мужи сказали: «Много есть хитростей, которые оборачиваются против самого хитреца, много коварных уловок, которые оборачиваются против применившего их». Так и было, когда волк захватил нору шакала, но коварство обернулось против него самого. Поэты по этому случаю просверлили жемчужины мыслей и сложили такие стихи:

 
Будь добрым и не помышляй о зле,
Не твори зла, а не то пожнешь зло.
 

– А как это было? – спросил самец, и самка стала рассказывать.

Рассказчики историй и преданий сообщают, что однажды волк поселился в норе шакала, дабы прибегнуть к коварству и хитрости. Он рассчитывал хватать каждое животное, которое входило туда, чтобы тем самым обеспечить себе дневное пропитание.

Шакал пришел к своей норе и увидел следы зверя, ведущие в его жилье. Он остановился у входа с бьющимся сердцем и подумал: «Конечно, в нору проник опасный зверь и сидит в засаде. Безусловно, глупо лезть в нору без проверки и предосторожности».

Шакал решил схитрить, повернуть коварство волка против него самого и подал громкий голос. Волк безмолвствовал и ждал, когда шакал войдет в нору. Не услышав ответа, шакал сказал громко:

– О нора моя! Ведь ты всегда отвечала на мой зов. Не услышав отклика, я никогда не входил внутрь. Что же случилось сегодня, что мне нет ответа? Ведь ты создана из камней и скал. Разве не долг твой отвечать вопрошающему и давать ответ взывающему? Ведь сказали:

 
Гора, что состоит из камней, говорит мало,
Но если приветствовать ее, даже она ответит.
Тот, кто не отвечает на привет,
Хуже камня на пути истины.
 

Быть может, сегодня кто-нибудь забрался внутрь и ты из-за этого наложила на уста печать молчания? Быть может, ты боишься и потому безмолвствуешь? Что ж, я покину тебя и поселюсь в другой норе.

Волк подумал, что, вероятно, нора обладает свойством отвечать голосом на призыв, но теперь молчит от страха. Опасаясь, как бы шакал не ушел совсем и он не лишился бы своей добычи, волк закричал:

– Служу тебе, о, шакал!

Он произнес это таким голосом, что по всей степи прокатился отзвук. Ведь говорят: «Лай собаки звучит только миг. Волчий же рык отдается воем».

Шакалу все стало ясно, он побежал назад и встретил пастуха, с которым водил дружбу. Шакал рассказал ему обо всем. А пастух уже давно был зол на волка и решил не терять такой удобный случай. Он взял большой камень и завалил им вход в нору. Спустя несколько дней волк околел там от голода и жажды. Выражение «Каждая душа – заложник того, что сотворила» подтвердилось этой притчей.

– Цель этой притчи такова, чтобы тебе не оказаться в таком же положении, – заключила самка.

Самец-рысь в ответ рассмеялся и сказал:

– Это ведь рассказ о волке. А мы с ним различаемся во всем, с головы до пят, от ушей до хвоста. Ведь известно, сколько ума в голове волка. Если бы он был умен, то знал бы, что камни и комья земли не могут разговаривать.

Самец и самка продолжали еще пререкаться, когда взошла звезда появления царя зверей и над степью поднялась пыль. Обезьяна, веселая и радостная, вышла навстречу и рассказала о том, как рысь захватила его логово. Лев струсил и сказал:

– У рыси не может быть столько храбрости и дерзости. Быть может, это какой-нибудь зверь посмелее и пострашнее меня, который дерзнул на такой поступок и подобное безрассудство. Ведь и в Коране сказано: «Над каждым знающим есть более знающий».[317]317
  Коран, LXXIV, 38


[Закрыть] Среди тварей на каждого слабого приходится сильный, на каждую мягкую лапку – могучий коготь. И мудрецы по этому поводу сказали: «Хотя камень и кажется очень твердым, сталь дробит его на части. Хоть сталь и крепка, но огонь размягчает ее, словно воск. Если огонь вознесется слишком высоко, то вода гасит его. Если вода станет слишком играть и важничать, то земля поглощает ее. Если же земля потеряет скромность, то ветер подымает ее в воздух, а потом низвергает вниз». Как бы то ни было, надо принять меры предосторожности.

И лев стал осматриваться. А самка-рысь тем временем сказала самцу:

– Нам надо поскорее удирать, ибо показался лев, он идет, словно ярый слон, мощный и грозный.

– Эй, самка, замолчи! – отвечал самец. – Что смыслишь ты в этом? Ведь нередко войско в страхе и ужасе терпит поражение и пускается в бегство, не обнажив даже меча, не притронувшись к сабле, не вытащив стрелы из колчана. Хотя на стороне льва – мощь и сила, грозность и устрашение, как об этом сказали: «Если у исполняющего дело сердце льва, то иголка творит то, что и меч[318]318
  Коран, XII, 76.


[Закрыть]», – однако же, когда лев приблизится, заставь детенышей вопить и визжать, а сама скажи: «Эти детеныши привыкли к мясу льва и постоянно требуют его. Ни за что не желают отведать мяса других зверей, что у меня заготовлено».

Лев подошел к логову, оглядываясь по сторонам, в страхе и ужасе озираясь направо и налево. А рысь со всем семейством скрылись в логове и смотрели оттуда.

Самка, как ей было велено самцом, заставила детенышей поднять крик и визг. Тогда самец закричал на самку:

– Эй, подлая! У нас столько добра, такая власть и сила, так что же ты заставляешь детей плакать и жаловаться?

Самка отвечала:

– Эти паршивцы так избаловались, что ничего не желают. Подавай им мяса льва, да и только!

Самец опять заговорил:

– Только вчера я принес мясо льва, слона и пантеры. Должно же было что-нибудь остаться. Дай им, пусть насытятся и перестанут скулить.

– Благодаря твоему счастью и могуществу у нас много всякого мяса. Но они не хотят копченого или вяленого, просят свежего мяса с кровью. Мало того, они желают сами поохотиться, чтобы насладиться живой добычей.

– Потерпите немного, – проворчал самец, – и помолитесь богу, чтобы вернулся хозяин этого логова, которого я уже давно поджидаю. Быть может, на ваше счастье он скоро воротится. Во всяком случае, на первое время мяса хватит. А там и другие звери, которые верно служат нам, позаботятся.

Лев, слыша такие речи, сильно испугался, ему стало страшно, и он со всей поспешностью пустился наутек, не успев даже оглянуться. Он стал сильно упрекать обезьяну:

– О брат мой! Разве не говорил я тебе, что это опасный и грозный зверь. Потому-то он так осмелел и без страха решился разграбить мое логово. У меня нет другого выхода, как бежать прочь и оставить ему жилище.

– Пусть царь зверей не боится и не страшится, – сказала обезьяна. – Это всего-навсего слабый зверь. Тебя напугали его пустые речи и бахвальство. Из-за хвастливых слов не следует покидать насиженное место, из-за его наглости не следует бросать старинные угодья. Ведь говорят индусы: «Слону не следует покидать место от страха перед комаром, дервишу из-за вшей не следует выбрасывать свое рубище».

Короче говоря, обезьяна вселила в сердце льва смелость, и он вернулся, подавляя дрожь от страха.

Самка рыси увидела, что лев вернулся, и стала упрекать самца. Самец же понял, что лев повернул по наущению обезьяны. Когда лев подошел ближе, самец велел самке повторить то, что она говорила в первый раз. Когда детеныши завизжали и завопили, самка молвила:

– Дети мои! Пусть терпение будет вашим украшением. Моя названая сестра, обезьяна, очень хитра и коварна. Я отправила ее, чтобы она во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило, употребив все колдовские чары, вернула назад льва.

Лев, поверив словам рыси и убедившись в коварстве обезьяны, которая якобы нарочно заманила его к логову, не нашел лучшего выхода, как бежать, счел это своим спасением. Он посмотрел на обезьяну, осыпая ее упреками. Обезьяна не на шутку испугалась, стала божиться, клясться, так что она оправдалась и выгородила себя, снова повторила, что захватчик логова – всего-навсего рысь, которая не такой уж крупный зверь. Лев ответил на это:

– Конечно, ты не боишься его! Я стану биться с ним, ты влезешь на дерево, а он настигнет меня одним прыжком.

Обезьяна забралась льву на шею и сказала:

– Если, упаси боже, возникнет опасность, пусть я стану пленником беды и напасти, пусть то, что случится, в первую очередь постигнет меня.

Лев осмелел немного и опять вернулся к логову. Самка стала повторять те же слова, заставив детенышей пищать и визжать. Рыси изнутри видели льва и обезьяну, оставаясь невидимыми для них. И самка говорила:

– Детки мои! Потерпите еще один денек, как бы это вам ни было трудно. На этот раз моя сестра обезьяна вернется с победой. На случай, если лев будет мешкать с приходом или же испугается чего-нибудь, я велела ей повиснуть на его шее, чтобы ему стало тяжело и он забыл бы об опасениях.

Лев, слыша такие речи, перестал верить обезьяне, еще больше испугался и пустился бежать. Лев совершал такие прыжки, что побил обезьяну о камни. Как ни молила она его, как ни заклинала, подозрения льва все больше росли. Наконец обезьяна околела и вручила душу богу.

Итак, рысь-самец благодаря сообразительности и уму стал хозяином логова льва, спасся от его когтей.

Когда попугай закончил повесть о льве и рыси, Мах-Шакар попросила рассказать о женщине, ее детях и барсе. Попугай собрался приняться за эту повесть, но в тот же миг лев утра из клетки востока выскочил в степь запада, а дети-планеты от блистания солнца скрыли свои яркие лица под покрывалами.