Текст книги "Дни за гранью (СИ)"

Автор книги: Ильяс Найманов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

13. На выход

Турист и Дым остались вдвоем на одной скамье за столом для четырех человек. Вокруг ходили люди, стукали приборы, слышалась человеческая речь, иногда с характерным звуком щелкали застежки бронедвоек и экзоскелетов, уже привычно пахло едой, но Турист не слышал ничего этого. Он сидел ошарашено глядя сквозь стол куда-то вниз, пытаясь понять что же все-таки происходит или проснуться. Все что делалось вокруг, особенно в свете последнего разговора напоминало дурной сон, из которого до сих пор нет исхода, и не смотря на кратковременные улучшения, ситуация становилась все хуже и хуже. Зона засасывала его, поглощая шаг за шагом его мысли, его чувства и стараясь добраться до его памяти, чтобы навеки поселиться там и заставить забыть его о том, что его место не здесь, а совершенно в другом… в другом мире. Турист чувствовал себя обманутым, он же не собирался пропадать здесь, когда потихоньку отдалился от группы, он хотел всего лишь осмотреться, сделать несколько снимков на свой телефон и убраться подобру-поздорову, чтобы потом показывать диковинные снимки солдат в действующих экзоскелетах своим друзьям и подругам. «Но я же все еще могу сделать несколько снимков, пока в моем выключенном телефоне есть не села батарейка» – вдруг подумал он. Эта нелепая и в то же время простая мысль придала ему сил и какую-то осмысленность его удручающего положения. Она дала ему какое-то понимание того, что согласиться делать то что ему говорят не только воля монолитовцев, но и его собственное желание.

– У вас подзарядка для нокиа есть? – внезапно спросил он.

Несколько секунд Дым непонимающе глядел на него. Турист буквально видел как в его голубых глазах идет медленный процесс осознания такого простого, но совершенно дикого для этих мест вопроса.

– Модифицируем аккумулятор, не сядет пока в ты в Зоне. Хочешь?

– Да, – улыбнулся парень. – Ну давай Дым, рассказывай. Что делать будем? – чувствуя облегчение от хоть какого-то определенного будущего и пересаживаясь на скамью напротив спросил Турист.

Дым впервые внимательно оглядел его с ног до головы. Тощий, весом килограмм в шестьдесят, рост метр семьдесят с небольшим, сразу видно что городской. Здесь в Зоне такие, если выживают, быстро набирают вес за счет изменяющегося метаболизма под действием аномальных излучений да и ростом обычно добавляются, как и было заложено изначально на генном уровне у лучших предков. Кожа светлая, не местная, у всех кто больше полугода в Зоне, несмотря на частое отсутствие солнца и нахождение большую часть времени под броней кожа смуглее и имеет свой характерный для Зоны оттенок, опять же из за пронизывающего все и вся волн аномального излучения, не считывающихся никакими сенсорами, кроме той части человеческого мозга, которая отвечает за несознательное. «Это хорошо, что светлая», – подумал Дым, – «чище будет игра, по-другому Ходока не проведешь». Ладони узковатые, к нагрузке непривычные, пальцы тонкие с нежной кожей. Глаза карие близко посаженные, умные, нос чуть большеватый, губы узкие, волосы чуть длиннее чем надо, ничем не примечательная личность.

– Ты чем раньше занимался, Турист? – спросил Дым.

– Я и сейчас занимаюсь. Работаю в конструкторском отделе, черчу.

– Кульман, ватман, карандаш?

– Да нет, у нас сейчас все в программах, в компьютере, но ватманы тоже юзаем, – с готовностью ответил он.

– Понятно. Не пригодится. А теперь по заданию. Кратко, как есть. Здесь у нас сталкер объявился, для нас его имя Ходок, рвется к Исполнителю. Ты нам поможешь его остановить.

Парень удивленно поднял брови.

– Дело не сложное, – продолжил монолитовец. – Пройдешь за контрольную полосу, и походишь там пару часов, и так несколько раз, пока он тобой не заинтересуется.

– А сами почему не поймаете? – без особого энтузиазма и как будто набычившись спросил Турист.

– Бегает быстро, и прячется хорошо. Надо чтобы сам на тебя вышел. – ответил Дым. – В тебя он стрелять не будет, если все правильно сделаешь.

– А чего вы его к Исполнителю не пускаете? Пусть идет. Если этот ваш Исполнитель такой важный, с него не убудет. А может и мне к Исполнителю пойти? – оживился Турист, – он меня домой отправит, а?

– Про Исполнитель забудь. Тебе к нему не пройти. Там первую половину пути аномалии и радиация, без защиты придешь мертвым.

– Ну так вы дайте мне защиту, – легкомысленно сказал парень.

– Не положено, – отрезал монолитовец. – А впрочем, – он на секунду сделал паузу, разглядывая Туриста, – поймаешь Ходока, все что его – твое. У него больше чем достаточно, я сам видел. Лады? – предложил Дым, внимательно глядя на парня.

– Договорились, – радостно ответил Турист, – так то оно и побыстрее будет, чем через ваших Хозяев. А вторую половину пути, ну после аномалий и радиации что занимает? – безмятежно спросил парень.

Дым замолчал, на мгновенье неуловимо меняясь в лице, словно из него вдруг выпили жизнь, оставив пустую оболочку восседать напротив собеседника. От этой разительной перемены парень растерялся, впервые видя нечто подобное в человеческой природе.

– А дальше… дальше. Самое страшное место, для тех кто хочет дойти, – тихо и медленно сказал Дым. Сказал так, что у Туриста похолодело в животе, а между лопаток словно положили кусок льда.

– А что там? – так же тихо и впившись глазами в лицо монолитовцу, а руками сам того не замечая судорожно сжимая стол, спросил Турист.

– Там ты остаешься сам с собой. Там Монолит действует на тебя напрямую, там душа выворачивается наизнанку и просвечивается насквозь, и ты… и так не просто…

– Ты был там… – зачаровано прошептал Турист, во все глаза глядя на монолитовца – ты был там Дым…

Дым едва заметно кивнул головой, сдерживая вдруг поднявшиеся чувства.

– И что, и что было дальше, Дым, расскажи.

Дым вздохнул, и поднял глаза, по особому глядя на паренька. В глазах, потухших в нежелательно сильных воспоминаниях возник особый свет, одухотворенности и переживания красоты того, что можно только почувствовать, но не подобрать слова.

– Мы никому это не говорим, но тебе наверное можно. Ты другой, не здешний. Я не смог дойти до Монолита, больше половины из нас так и не дошли, хотя мы свято верили что мир нам должен нечто, что мы должны получить, – он усмехнулся. – Мне оказалось не с чем продолжать свой путь. Всю свою жизнь, я думал, что у меня есть мечта, но она оказалась такой мелкой и… нечестной, что я не смог. Я не смог. Я побоялся, – Дым, вздохнул, словно вспомнил что-то что не хотел вспоминать. – Наверное это странно звучит, но я понял, что я ничего не сделал в этой жизни, хотя мог очень многое, и тогда бы я сам получил то что хотел без Монолита, но я был не готов. Я даже не предполагал что во мне столько силы, чтобы воплотить в жизнь, то что мне казалось можно сделать только при помощи Исполнителя. Знаешь, хоть Монолит и машина, но она вытаскивает из тебя то самое ценное, что у тебя есть, очищает его и показывает тебе же, и тогда ты видишь, кем ты сейчас стал, по сравнению с тем кем бы ты мог стать, если бы у тебя хватало смелости на это. Не хочу показаться бабой, но от этого так горько и так… легко, что ты наконец знаешь кто ты есть. – Дым залпом выпил стакан воды.

Турист затаив дыхание следил за каждым его движением и только облизнул губы, моментально почувствовав жажду.

– Так вы все там были? – ошарашено спросил он.

– Да. Все мы ходили к Монолиту. Но больше половины вернулись, когда оставались десятки метров до него, и больше не было препятствий. Те кто дошел, получили свое, но как тебе сказать… большинство из прошедших последнюю сотню метров прошли только потому, что они просили не для себя. Наверное я только недавно понял, какие это люди. Это редкие люди, они всю жизнь прожили так… как знаешь, у классика: «Я славно пожил!.. Я знаю счастье!.. Я храбро бился!.. Я видел небо…»[7]7
  «Песня о соколе». М. Горький – прим. автора.


[Закрыть]. Лучше не скажешь, – Дым нахмурился и замолчал.

Турист, с трудом совладав с нахлынувшими вдруг на него эмоциями, схватил второй стакан Дыма с водой, и судорожными глотками осушил его. Слов у него не было, внезапно он понял с кем и с чем имеет дело. Монолитовец наверное впервые за все время поделился тем, с чем не мог поделиться с другими. У всех бойцов был свой Исполнитель, который занимал место в душе и сердце, и никто из них не хотел показывать себя. Но Турист был чужой, посторонний, не здешний, как случайный попутчик в поезде, которому вдруг была рассказана самая страшная тайна, только потому, что его скорее всего больше никогда не увидит открывший тайну.

– Так вы все остались, чтобы служить и охранять его? – спросил он через время, остывая и приходя в себя.

– Да, все кто хотел. Тех кто решил уйти на Большую Землю, чтобы завершить дела, мы не останавливаем. Это их решение, их личное дело. Но обычно они возвращаются. – ответил Дым, – второй раз прийти к Монолиту проще. Намного проще.

– Но зачем вы охраняете? Если Исполнитель такой мощный, пусть тот самый Ходок идет к нему. Зачем же сразу его ловить? Тебя то кто-нибудь ловил?

Монолитовец усмехнулся.

– Меня всю мою жизнь пытались поймать. К Исполнителю мы шли группой. Выбрали момент и прорвались через монолитовцев, тогда еще моих врагов. Товарищей моих положили, а я успел попасть в нужный тоннель. Там монолитовцы отстали.

– Почему? Почему отстали? – с жадностью спросил парень.

– Если хочешь, такие правила. Аномалии в тоннеле пройти можно, и если ты их прошел, то скорее всего ты в хорошей форме и физически сможешь дойти. А убивать или тяжело ранить сталкера на последнем пути к Исполнителю опасно. Опасно для всех. Никто не может предсказать, что именно сгенерирует мозг умирающего человека, а Монолит рядом. Машина… она примет любой бред в с нужной частотой волны за директиву и выполнит. Думаю человечество не устроит синхронно увидеть белый свет в конце тоннеля, из-за одного умирающего.

– Да… страшная вещь этот ваш… Исполнитель. Прям как то не по себе, – сказал Турист.

– Вот поэтому сталкеров – ходоков и останавливаем. Но суть не в том чтобы их убить, а в том чтобы спровоцировать на проявление. Изначально это должны делать контроллеры, на то они и контроллеры, но нынешние ходоки вполне могут убить контроллера, а это не хорошо, – продолжал рассказывать Дым.

– Это как… в смысле спровоцировать? – не унимался Турист.

– Видно что в Зоне ты ни дня не был, – заметил Дым, – здесь не только Зона убивает сталкера, но и сталкер сталкера, и сталкер сам себя, только ему это безразлично. Короче, – вздохнул он. – Если разрушительного в сталкера больше, он не живет долго в Зоне, если меньше, то вероятность его выживания увеличивается, как и шанс прохождения до Монолита возрастает, это в целом решает Зона. Но Ходоки это другое. Ходок может быть профессиональным убийцей, без черта и Бога в голове, полный отморозок, разрушающий, без понимания что он делает, и без желания создать что-то новое взамен разрушенного. Такие люди очень опасны, и наше дело не допустить их к Исполнителю, иначе быть беде.

– Так вы же и нормальных сталкеров, под этим делом убиваете, – оторопело сказал Турист.

– Цена нашей ошибки высока, поэтому мы стараемся вообще никого не пропускать. Но повторю, настоящего сталкера чувствует даже слепой. Здесь вообще иной слепой по зрячей зрячего, – отвлекшись усмехнулся Дым. – Короче Ходока, стреляющего по монолитовцам уничтожаем без права на переговоры. Ясно? – оборвал он.

– Куда уж ясней.

– Вот и ладно. Разболтался я с тобой, – как будто рассердился Дым, то ли на себя, то ли на такого впитывающего все слушателя, как Турист. Боец нахмурившись нервно постучал пальцем по столу. – Ты вроде как сыт? – спросил он, и дождавшись утвердительного кивка скомандовал: – Давай сюда свой телефон и пойдешь со мной.

Парень достал телефон, включил. Батарейка нокиа мужественно показывала последнюю полоску заряда на сенсорном экране. Дым подошел к полке, на которой покоился его шлем, одел и с десяток секунд стоял молча покручивая телефон в руке. Туристу показалось, что боец задумался или попросту завис, как только одел свой шлем, но только шутить или язвить по поводу ушедшего в себя монолитовца ему как-то не хотелось.

– Телефон заберешь через… как вернешься, пока за мной, для получения инструкций на местности, – глухо сказал Дым из-за забрала, и потрогав левое плечо рукой, наконец снял неуместный здесь шлем, – налегке пойдем до ближайшего поста. Ты там был.

У Туриста засосало под ложечкой от болезненного волнения. Странно, такое ощущение, будто перебрал кофе в придорожном кафе, и потряхивает и тревожно, и вроде как пот холодный шибает, словно натворил чего, что самому не по душе, да еще и мушки в глазах усилились. Парень нервно отпил из фляжки. Дым внимательно посмотрел на него, затем слегка кивнул каким-то своим мыслям и без предисловий двинулся к выходу, мгновенно превратившись из общительного и культурного человека, каким он был пару минут назад, снова в безликого монолитовца, разве что его спину закрывал не экзоскелет или бронекостюм, а легкая камуфляжная куртка.

Поднявшись на поверхность Дым сразу выбрал направление на пост Тропа. Раннее утро из серых сумерек, глушивших все тона и краски вдруг превратилось в тонкое, чувствительное покрывало, звонким, влажным и холодным воздухом проникшее и в разрушенные постройки и в кустарники. Даже та самая рукотворная тренировочная полоса препятствий, затуманенная едва заметной дымкой чутко слушала тишину. Турист, вдохнувший свежий, влажный воздух замедлил шаг.

– Погоди Дым, – тихо попросил он, – у вас всегда тут так? – спросил он заворожено оглядываясь. Разглядывая страшные прошлой ночью, а сейчас ставшими вдруг пушистыми и задумчивыми кусты сирени.

– Не всегда, но часто, – не громко ответил Дым. – В Зоне всегда красиво, где нет человека.

– Но мы то здесь, – возразил Турист.

Дым промолчал, но затем вздохнув махнул рукой, и одел шлем.

– Долго объяснять, – приглушенно сказал он, – пошли.

Турист замолк, и, поскрипывая песком под ногами двинул вслед за монолитовцем, разглядывая тонкие ветви отдельно стоящих деревьев, просвечивающих на фоне светлеющего неба. Все здесь ему казалось свежо и ново, несмотря на общее запустение, царившее вокруг. Казалось что каждый элемент, будь то проржавевший кусок железа, или расползшаяся куча кирпича жили своей уютной жизнью, и только прятались от его, постороннего взгляда, притворяясь мусором. В этом было что-то и страшное и любопытное. Он словно маленький ребенок, ведомый взрослым через совершенно новую, неизвестную и захватывающую сказку слушал и дышал каждым словом, произнесенным рассказчиком. И так не хотелось думать и даже предполагать, что у этой сказки рано или поздно должен быть конец, который как это ни странно зависит не от рассказчика. Едва заметный утренний туман, поднимающийся от земли просвечивался солнечными лучами, нет-нет проникающими и сквозь редкие прорехи облаков и сквозь листву. Турист постоянно чувствовал, что было что-то неуловимое в этом воздухе, не потревоженным пока ничем, ни лишним звуком, ни словом. Пару раз он ловил себя на мысли что кто-то подглядывает за ним и прячется, едва Турист почувствует этот взгляд. Это было и необычно и волнующе и пугающе. Дым, заметивший ерзания паренька остановился и снял шлем.

– Турист, у тебя как воображение, хорошо работает? – спокойно, но с нажимом спросил он.

– Да, обязательно. Я ведь чертежами занимаюсь, изометрия, пространственные конструкции на бумагу, на компьютере объемное проектирование и прочее. В моей работе без этого никуда.

– Ну так, вот… – монолитовец задумался, – ты давай сейчас без этого, без фантазий, лады? Ты же в самом центре Зоны. Исполнитель всю Зону покрывает, а ты со своими фантазиями себе же веселую жизнь устроить можешь. Не советую, – решительно сказал он.

– В смысле? – не понял Турист.

– Галлюцинации. Я серьезно, ты человек для Зоны не местный, потому и не знаешь, что здесь может происходить, чего бояться, на что и как реагировать. Это твое второе счастье, но совет запомни, – прямо глядя ему в глаза, словно внушая сказал Дым.

– Хорошо, – парень кивнул. – А что Исполнитель на галлюцинации влияет?

Дым вздохнул. Привычка и удобство обходиться пси-связью ограждало от подобных проблем, подыскивания слов и потери времени, чтобы довести информацию до получателя в максимально усвояемом виде, но решив что раз ему навязался полный ноль выживания в Зоне в виде Туриста, то придется потратить на него немного времени, чтобы ноль приобрел хотя бы единичку после запятой. В такие минуты раньше он предпочитал закурить, но после Монолита желание курить пропало само собой, поэтому сигарет он не носил. Автоматически хлопнув себя по нагрудному карману, в котором он еще в прошлой жизни имел обыкновение носить сигареты, Дым еще раз скорбно вздохнул и обыскав взглядом окрестности, указал на лежащий бетонный фонарный столб, серым пятном выступающий из низкой игловатой травы.

– Присядем.

Усевшись и вытянув ноги, монолитовец еще раз осмотрел парня и протянув руку попросил фляжку. Сделав несколько глотков он вернул фляжку.

– Хорошая фляжка, бывалая. Костя подарил? – спросил он.

– Не знаю, – смутился Турист, – на скамейке лежала. Контролер вроде забыл.

– Ага, забудет он как же, – усмехнулся Дым, – Костя никогда ничего не забывает. Контроллеры вообще ничего не забывают. Не тот склад ума, – еще раз усмехнулся он.

– Так его Костя зовут? – более чем удивился парень.

– Ну так бывает. Человеку – прозвище, мутанту – имя. Короче слушай сюда, – лениво и с явным нежеланием произнес он, – отвечаю на вопрос, Исполнитель, он же Монолит и галлюцинации. Сейчас ты находишься уже очень близко к Монолиту, он считывает тебя, тебя же считывает и Зона, считай ее программой по обеспечению защиты Монолита, Хозяев и вообще, этакий разумный контент всего происходящего [8]8
  См. кн. 1 «Страж Монолита» – прим. автора.


[Закрыть]. Понятно?

– Не очень… – виновато признался Турист.

– Ну и хрен, с тобой, – беззлобно прокомментировал Дым, – слушай дальше. Ты как человек в корне не местный, следов в Зоне не имеешь. Короче ты почти не считываешься еще ни для Монолита, ни для Зоны. Вот ты говорил мошки в глазах прыгают. Есть такое?

– Да, вот и сейчас, только я как будто привык, – сказал парень, покрутив глазами.

– Вот это и есть твое видение излучения Монолита. Другое дело, что если бы ты шел сюда от Периметра с Большой Земли, ты бы постепенно привык к местному излучению, и обошлось бы без мошек.

– Излучение… радиация что-ли? – встревожился парень.

– Нет не радиация, – успокоил его монолитовец. – Кроме радиации еще полно всякого рода излучений и фонов, если хочешь, даже формы жизни, которые не фиксируются приборами.

– Да ладно? – удивился Турист.

– Интересно? – усмехнулся Дым, – ваша наука про это что говорит?

– Да ничего такого… не знаю.

– Давай дальше. Излучение, можешь считать его аномальным, постоянно. Здесь в центре сильнее, там слабее. Связь у человека с Монолитом двухсторонняя, но с задержкой. Все что ты представляешь с эмоциями, для Исполнителя сигнал к действию. Он это все материализует, но с задержкой, так сказать отставленный эффект. Но чем ты ближе, тем скорость исполнения выше, а вплотную к Монолиту, желание исполняется моментально. Но тут конечно нужны сильные эмоции, чувства, в общем весь спектр, то что сопровождает самое сильное желание из имеющихся в человеке.

– А как материализует? Из воздуха? – растерянно спросил парень.

– Ага, из воздуха, – хохотнул Дым, – тебя же из воздуха сюда доставили. Вот и все остальное так же. Ну или наоборот, тебя закидывает туда, там где все условия соответствуют твоему желанию, ну или варианты с временной шкалой. В любом случае действительность для тебя начинает соответствовать твоему самому сильному, полному и насыщенному желанию. Улавливаешь?

– Ну… как бы да…

– Так вот, про галюны, – благодушно продолжил Дым. – Тебе главное не думать про белую обезьяну, если не хочешь увидеть ее хвост. Понятно? – вставая спросил Дым.

– Блин… а вы как сами? Как?! – растерянно и немного паникуя чуть не вскрикнул Турист.

– А мы сами люди бывалые, в сказки не верим, и вообще, специально для хороших людей специальный аппарат имеется, – облегченно закончил монолитовец, плотно нахлобучивая шлем на голову и приоткрывая забрало. – Не дрейфь, Сеня! Жизнь еще и не такое показывала! За мной, не отступать! – восторженно заорал он, и призывно махнув рукой, словно командир призывающий подняться в атаку бойцов, бодро зашагал по тропинке. А там вдалеке уже виднелись те самые снесенные гаражи с открытыми глотками полузатопленных погребов.