Текст книги "Зона контакта (СИ)"

Автор книги: Илья Твиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Вертолет пролетел над самым центром города, зашел на второй круг. По плану он должен был облететь населенней пункт по широкой дуге, а потом продолжить движение в указанном Мезенцевым направлении. Но Григорий уже успел понять, что искомая цель если и посещала Гороховец, то не оставила в нем никаких следов.

Ситуация принимала самую паршивую форму, и псионик решил поскорее об этом доложить:

– Ничего не вижу. Вообще. Либо его тут отродясь не бывало, либо он пробежал мимо и никого не потревожил.

Кондратьев почесал затылок, хотел было сплюнуть на пол, но вовремя остановил себя, вспомнив, где находится.

– Любишь ты с утра кормить людей позитивными новостями, – проворчал он.

Склонившись над электронной картой, он в течении нескольких секунд разработал новый маршрут поиска и дал целеуказания пилотам.

– Короче, план такой: летим к Таламшаново, проходим по часовой стрелке над Смолино, Володарском, Щелканово и Ильиногорском, после чего смещаемся в сторону Дзержинска, Богородска и потом чешем вдоль сто двадцать пятой вплоть до Поздняково.

Мезенцев изучил предложенный суперсолдатом маршрут, медленно кивнул, соглашаясь сим.

– А если и это никаких результатов не даст? Что тогда?

Михаил ответил как ни в чем не бывало:

– Пойдем заправимся и будем крутиться над лесами между сто двадцать пятой и семьдесят второй. В конце концов, мы делаем все, что от нас зависит, чтобы его выследить, но мы не боги. Командование должно это понимать. Где-нибудь наш клиент все равно всплывет, засветится, и тогда мы с тобой его накроем.

– Мне бы твою уверенность, – пробурчал Григорий, но план друга принял.

Спустя минуту МИ-8 лег на новый курс, а псионик вновь принялся ощупывать окружающее пространство своим парачувствительным локатором. Под брюхом летящей машины проносились деревья, дороги, тянулись деревенские дома, вереница автомобилей. Мезенцев изо всех сил пытался услышать, почувствовать необычную ауру, которая обязательно должна была присутствовать у человека, наделенного столь мощными способностями. Сейчас псионик был сосредоточен, наверное, как никогда в жизни. Он просеивал сквозь себя мощнейший поток информации и был столь собран, что от его взгляда, казалось, ничто не могло ускользнуть.

Облет окрестностей Таламшаново, однако, результатов не дал, и МИ-8 устремился в сторону Дзержинска. Несмотря на то, что этот город был наводнен полицией, армией и спецслужбами всех мастей, Кондратьев все же решился его проверить. Для галочки и спокойного сердца, как он выразился. Что ж, сердце суперсолдата могло спать спокойно. Минут через пять выяснилось, что Григорий не обнаружил в городе ничего подозрительного, и вертолет вновь, в который уже раз, сменил курс.

– Что-то меня начинают утомлять эти поиски, – неожиданно зло процедил Михаил. – Ты как? Держишься?

– Да вроде бы, – неопределенно пожал плечами парень, разминая шею.

– А я запарился, – отрывисто сказал Кондратьев, словно пролаял. – В лес хочу.

Резкая перемена в настроении боевого товарища заставила Мезенцева насторожиться. Суперсолдат недаром носил приставку "супер". Михаил почти никогда не жаловался на трудности службы, и перепадами настроения тоже не страдал, несмотря на жесткий график и опасную работу. Что же заставило друга занервничать? Мезенцев порылся в своей памяти, припоминая прошлые случаи, совместные операции, но ничего похожего не нашел. Странно. Надо взять на заметку, ведь все это не просто так.

Тем временем, вертолет лег на курс вдоль автомобильной дороги Р125, и Григорий, мало-помалу отвлекшись от тягостных дум, принялся ощупывать своими парафизическими чувствами лесной массив.

Тот казался настоящим царствованием природного спокойствия и величия. Лес стал пристанищем животным и птицам, и его насквозь пронизывали специфические потоки энергий, по-особому светившихся в ментальном, психическом и энергетическом диапазонах. Кто считает, что у животного мира нет разума, сильно заблуждается. Григорий, способный взаимодействовать с ментальной сферой практически любой сложности, мог легко доказать обратное. Любой зверек или птица имели не просто набор повелительных инстинктов, но особый разум, который многократно усиливался в присутствии нескольких особей одного и того же вида. Стая волков, птичья стая, колония насекомых являлись по сути своей коллективными разумными системами, причем достаточно мощными и очень специфическими, но именно что разумными – в этом Мезенцев не сомневался. Лес буквально искрил всевозможными яркими психо-ментальными цветами, и приходилось сильно напрягаться, чтобы разобраться в их хитросплетениях.

И все же разум животного или коллективной разумной системы и человеческий разум – это не одно и тоже. Вдобавок, людская психика светится подобно яркой звезде на безоблачном ночном небе. Совокупность психо-энергетических тел искомого человека сияла и вовсе сродни Луне, поэтому Григорий очень скоро смог ее обнаружить.

– Кажется, я кое-что отыскал, – прошептал он, стараясь как можно более аккуратно следить за незнакомцем.

– Уверен? – угрюмым голосом спросил Кондратьев.

– На сто процентов, – кивнул псионик.

На принятие решения ушли какие-то доли секунды.

– Как далеко мы от него? – поинтересовался суперсолдат.

– Три с половиной километра по прямой, – немедленно отозвался Мезенцев.

На то, чтобы отдать соответствующие приказы пилотам, ушло несколько секунд.

– Спустимся ему на голову? – предположил Григорий.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Кондратьев. – Вертушка совершит несколько обманных маневров, на втором мы произведем десантирование километрах в пяти от цели, после чего начнем преследовать его на своих двоих. – Он взглянул на Григория необычайно серьезно. – Ты хорошо его чуешь?

Парень молча кивнул.

– Надеюсь, мы его не потерям. Очень уж не хочется бродить по лесу вслепую.

И они действительно не потеряли свою цель. Вертушка несколько раз зашла на посадку, имитируя ложное десантирование, после чего ушла вдоль трассы по прежнему маршруту, а Кондратьев с Мезенцевым устремились вглубь чащи, словно два мотылька на сияющий в ночи источник света.

– Сигнал? – коротко спросил Михаил.

– Горит, – ответил Мезенцев. – Движется споро, но мы его нагоним.

Ничего не говоря, Михаил припустился вперед, что есть мочи. Несмотря на внушительный вес оружия и амуниции, суперсолдат двигался стремительно и плавно, словно бесшумная, легкая тень. Пару лет назад Мезенцев ни за что бы не угнался за своим боевым товарищем, но теперь его физические кондиции изрядно подросли, и это позволило псионику практически не отставать.

– Он тебя не видит? – поинтересовался Кондратьев.

По правде сказать, Григория и самого этот вопрос очень сильно интересовал. Однозначного ответа дать он не мог, поэтому ответил как есть.

– Вроде бы нет. Если он меня и чует, то виду не подает.

– Хреново, – пробурчал Михаил.

Некоторое время ребята двигались в молчании, сосредоточенно преодолевали буераки, канавы, ямы да ухабы, кустистый подлесок, который норовил выдать всем желающим их местоположение, затем Кондратьев отдал приказ:

– Переходим на мысленную связь.

"Всегда готов, – ответил ему псионик. – Меня слышно?"

"Отчетливо, – отозвался Михаил. – Как далеко до цели?"

"Километра три, не больше."

Их пара сразу взяла бешенный темп, поэтому расстояние между ними и преследуемым человеком сокращалось неумолимо.

"Силы у него заканчиваются что ли?"

Григорий ответил не сразу. Вопрос о функциональной готовности цели его так же очень сильно заботил.

"Вроде бы да, но его состояние какое-то переменчивое."

"Что это значит?" – мгновенно заинтересовался суперсолдат.

Мезенцеву понадобилось какое-то время, чтобы правильно сформулировать ответ.

"Он... словно бы спит, но в то же время бодрствует. Не знаю, как объяснить. У него... словно бы несколько состояний, которые он меняет в зависимости от ситуации."

"Как одежду в шкафу?" – предположил Кондратьев.

Псионик согласно закивал.

"В точку. Сейчас ему не нужно сражаться, и он не стремится убивать, поэтому расходует энергию чрезвычайно экономно, но я уверен, что если его вынудить, он, как ты выразился, переоденется, и засияет совершенно по-другому."

– Боевой режим, – прошептал себе под нос Кондратьев.

"Да чем-то это напоминает твой боевой режим, – согласился с напарником Мезенцев. – Правда, рассматривая его, я пришел к выводу, что у него таких режимов или форм, не знаю как лучше сказать, довольно много. Он способен адаптироваться под очень широкий спектр различных ситуаций."

"И актер, и дипломат, и воин," – задумчиво произнес суперсолдат.

"Как-то так. Для того, чтобы лучше понять его суть, мне необходимо больше времени."

"Боюсь, у нас его попросту нет."

Мезенцев это прекрасно понимал, поэтому спорить со старшим товарищем не стал. Еще минут пятнадцать они двигались в прежнем темпе, а потом Михаил резко сбавил шаг и словно разом преобразился. Глядя на него, Григорий пришел к выводу, что суперсолдат тоже, своего рода, имел целый шкаф одежды, которую надевал в зависимости от складывающейся ситуации. Сейчас Кондратьеву было выгодно стать тише воды ниже травы, стать бесплотным, и он справился с поставленной самому себе задачей блестяще. Мезенцев как мог пытался ему подражать, но с тем же успехом воробей мог залаять, а собака полететь. В конце концов, псионик бросил сие глупое занятие и сосредоточился на парапсихической разведке.

"Мы близко," – сказал он, отчетливо видя цель на своем ментальном радаре.

"Он нас не видит? – спросил Кондратьев. – Мы можем продолжать движение?"

Если Мезенцев и хотел что-то на это ответить, то он попросту не успел, поскольку в следующее мгновение аура человека-беглеца резко потускнела, а потом и вовсе бесследно исчезла.

"Черт, – выругался псионик, – он испарился. Кажется он..."

Мощнейший психоволевой рапорт обрушился на голову Григория. Молодому человеку почудилось, что на него откуда не возьмись свалился целый горный массив, затем на это все неизвестные сбросили пару десятков "Царь-бомб" и, в довершении ко всему, то, что после этого осталось от тела Григория, разрезали на тысячу мелких частей и развеяли по ветру. За всю свою жизнь Мезенцев ни единожды отправлял людей в псионический нокаут, при этом, по понятным причинам, ни разу в нем не побывав. Парень не знал, что чувствует человек, оказавшийся под мощным психо-энергетическим ударом, поэтому с точки зрения собственных ощущений атака неизвестного пси-оператора выглядела в высшей степени жестокой. Да, конечно, во время операции в таежной глуши Мезенцеву приходилось пробиваться сквозь взбаламученное пси-поле, и тогда ему серьезно досталось. Помнится, он даже терял сознание, а потом чувствовал себя пропущенным сквозь жернова куском мяса. Но рядом с "Изумрудным городом" его не собирались атаковать. Пси-поле пребывало в хаосе, и Григория попросту захлестнули пси-волны. Теперь же его целенаправленно атаковали, и делал это очень могущественный пси-оператор.

Однако могущественность и всемогущество – вещи разные. Григорий крепко знал свое дело, хорошо изучил границы собственных возможностей и на инстинктах сделал все, чтобы сохранить себе жизнь, рассудок и более-менее боеспособное состояние. Удар противника был страшен. Его мощь – ошеломляла, и, пожалуй, грубой силой, ей было бесполезно противостоять. Но мастер всегда отличался от новичка тем, что владел искусством боя, не просто голой силой, а знанием и умением применять эту самую силу. Недаром боевое искусство – это именно искусство, не важно какое оно и какие обличия принимает. Если человек прыгнет с десяти метров в воду и при этом плохо сгруппируется, такой прыжок наверняка причинит ему массу травм. Если боксер весь раунд станет принимать тяжелые удары на свою голову, он сильно рискует отправиться прямо с ринга в больницу, где ему никто не даст гарантий полного выздоровления. С пси-защитой дела обстояли точно так же. Можно было встретить атаку противника с шашкой наголо, бесшабашно, голой грудью и, скорее всего, на всю жизнь остаться овощем, человеком, не отличающим реальность от сна, но инстинкты Григория подсказали ему иной выход из ситуации. Прием, которым воспользовался Мезенцев, позволил псионику частично отклонить психо-волевой выпад, а частично поглотить его. В мгновение ока он стал тем самым прыгуном в воду. Он вытянулся в струну, придав своему телу идеальную с точки зрения гидродинамики поверхность, и вошел в воду без особых последствий.

Атака прошла мима, сквозь Мезенцева, не причинив псионику критического вреда. Пожалуй, сейчас он мог выстоять против неизвестного противника и непросто выстоять, но и попытаться нанести тому ущерб. Вот только его оппонент владел куда большими возможностями, и не захотел соревноваться с Григорием мощью своих психо-энергетических атак. Поняв, что ему противостоят не рядовые загонщики, а кое-кто позначительнее, бывший "Объект 1" попытался применить свой жуткий паракинез, и если бы он изначально не стал тратить время на первую психо-энергетическую атаку, ему бы удалось уничтожить и Кондратьева, и Мезенцева. Ни суперсолдат, ни псионик не имели защиты против психокинеза, тем более настолько сильного и изощренного, но каждый из них был истинным специалистом в своем деле. Если Григорий хоть и на подсознательном уровне, но отразил первую атаку противника, то Михаил Кондратьев в считанные мгновения разобрался в ситуации и поступил так, как подсказывала ему его интуиция. Суперсолдат переключился на боевой режим и, нещадно эксплуатируя свой организм, сблизился с преследуемым человеком на минимально возможное расстояние. Сам собой в руки прыгнул пулемет, и пространство леса разорвал стрекот пулеметной очереди. Шквальный огонь из Печенега пресек психо-кинетическую атаку противника и спас Кондратьеву жизнь. Выпущенные кучно пули прошли в считанных сантиметрах от тела беглеца, заставив того в срочном порядке менять местоположение.

Он метнулся в одну сторону, затем в другую, но пулеметный огонь велся столь искусно и фантастически метко, что преследуемый ни на секунду не мог отвлечься от защитных действий и переключиться на атаку. Похоже пулеметом владел сам дьявол. Только он мог перемещаться по лесу настолько быстро и так точно вести огонь с приличной дистанции, да еще и по цели, которую обыкновенным зрением видеть никак не мог.

Не забыл про боевого товарища и Григорий Мезенцев, который, хоть и не сумел до конца оправиться от единственной пока атаки противника, все же сподобился на несколько точных, хлестких пси-пощечин. Они не могли нанести серьезного вреда человеку, обладавшему столь существенным психо-энергетическим потенциалом, но осложнили тому жизнь до предела. Чувствительные оплеухи мешали как следует концентрироваться, отвлекали на себя внимание, и давали Кондратьеву необходимые мгновения на то, чтобы скорректировать свой огонь и подобраться к противнику ближе.

Суперсолдат пользовался предоставленной ему помощью на всю катушку. Сейчас он походил на бультерьера, мертвой хваткой вцепившегося в свою добычу. Он походил на машину, да он и был машиной, сущим биороботом, запрограммированным на выполнение определенного рода задач. Медленно, но верно он сокращал дистанцию, подбирался к беглецу все ближе и ближе.

Двести метров, сто пятьдесят, сто.

Чем дольше Михаил держал своего противника в напряжении, тем быстрее приходил в себя Мезенцев, и оказывал суперсолдату посильную помощь. Схватка трех "не совсем людей" чем-то напоминала ситуацию с мухой, попавшей в паутину. Жирная, полная сил муха залетала в липкую, отвратную ловчую сеть, начинала из кожи вон лезть, чтобы вырваться, покинуть смертельную западню, но с каждой секундой лишь тратила драгоценные силы, запутываясь все основательней и основательней. "Объект 1", безусловно мухой не был (он, скорее, походил на осу или шершня), да и Мезенцев с Кондратьевым не сильно-то напоминали пауков, но в некотором смысле приведенная аналогия имела место быть. Чем дольше проходила схватка, тем лучше чувствовали себя боевые товарищи, чего нельзя было сказать о преследуемом человеке. Он еще не почувствовал усталость, его не начали покидать силы, он все еще оставался смертельно опасным, но впервые с момента побега из секретной лаборатории он почувствовал дискомфорт. Он почувствовал, что его загоняют в ловушку, в западню, и его сила впервые не может предоставить ему гарантии свободы.

Беглец попытался было провести атаку наугад, но кроме расщепленных на части десятка другого деревьев ему больше не удалось ничего добиться. Без сфокусированного, прицельного удара, он не мог поразить цель, а бесконечно наносить атаки вслепую, он не мог – даже его силы имели предел.

И как только беглец это осознал, он решился воплотить в жизнь отчаянный и рискованный план. Его противники, кем бы они ни были, не оставили ему другого выбора. Он уже понял, что они не отстанут от него и, если он хочет выжить, то ему непременно стоит убить их, даже ценой некоторых жертв.

Требовалось совсем немного времени, чтобы сосредоточиться, прицелиться и атаковать очень мощного, ловкого и искусного пси-оператора, который осыпал преследуемого жестокими, короткими оплеухами, однако дьявол с пулеметом, подобравшийся уже на непозволительно близкое расстояние, не давал беглецу этих нескольких мгновений. Пси-солдат не просто действовал на нервы. Его атаки были на удивление точны и болезненны, в связи с чем требовались изрядные силы, чтобы блокировать их и устранять негативные последствия. Это отнимало драгоценное время, а присутствие пулеметчика осложняло жизнь до предела.

И все же он не был бы самим собой, если б не нашел выход из той западни, в которую его довольно профессионально загоняли. Сразу чувствовалось, что эта парочка давно работала вместе, и знала, что такое команда. Что ж, настала пора, показать им, что в мире была сила пострашнее их двоих.

Пулеметная очередь прошлась над самой головой, в считанных сантиметрах над макушкой беглеца, аккуратно срезав ветку близлежащей осины. В глазах потемнело, в виски словно кто-то пытался запихнуть ржавый гвоздь. Пси-оператор не дремал и бил точно, по цели. Преследуемый сосредоточился и волевым усилием очистил себя от психо-энергетических воздействий атаки противника. И как только он был готов нанести свой собственный удар, вновь заговорил пулемет.

И все бы повторилось вновь, если бы беглец в этот раз не совершил настоящее безумие. Он не стал убегать, не стал уходить от пулеметной очереди. Вместо этого он продолжил ментальное прицеливание, фокусируя свой кинетический удар на пси-операторе.

Кондратьев нажал на спуск. Загнанный в ловушку человек сподобился применить нацеленную психо-кинетическую атаку тремя десятыми секундами позже. Безжалостные металлические осы, не знавшие пощады, вгрызлись в мягкие ткани такого хрупкого человеческого тела. В это же самое время незримая волна энергии накрыла окружающее Григория Мезенцева пространство с головой.

Пулеметные пули отшвырнули беглеца, как следует приложив того об полуразвалившийся, поросший мхом пень. Титанической силы кинетический фронт, в считанные мгновения сформировавшийся перед псиоником, смел тело Григория подобно волне цунами. Парень потерял сознание от болевого шока и многочисленных травм еще в воздухе.

Он уже не видел, как Михаил вплотную подошел к раненому, но все еще опасному, противнику, как прислонил к его лысой голове раскалившийся ствол пулемета, как его палец, готовый вдавить спусковую скобу Печенега, застыл в незавершенном движении, а губы и рот суперсолдата свело судорогой. Кондратьев застыл перед лежащим на мягкой лесной траве человеком, не веря своим глазам. Он был готов встретить здесь кого угодно, но только не его. Воистину огромный мир, порой, казался меньше крохотной комнатки в коммуналке.

Под его ногами лежал человек, правой рукой державшийся за раненое, истекавшее кровью плечо. Под его ногами лежал тот, кого он некогда знал под позывным Удав.

Глава 7

Последствия.

Капельки воды ударились о зеленую поверхность листа, скатились по его желобку, столкнулись друг с другом и, спустя мгновение, вместо двух сверкающих в лучах солнца хрустальных крох, образовалась одна, чуть больше и красивее. Прошло несколько секунд, и лист колыхнулся от легкого прикосновения ветра. Капелька, уютно примостившая в желобке листа, сорвалась с места и под действием силы всемирного тяготения полетела вниз. Довольно споро она набрала приличную скорость, вытянулась от трения о воздух и со всего размаху шмякнулась об лоб лежащего под деревом человека.

Только что прошел сильный ливень. Облака спешили убраться восвояси, освободив густое, синее небо из своего свинцово-серого плена. Выглянуло приветливое июньское солнце, осмотрелось по сторонам и начало потихонечку-полегонечку пригревать зеленое царство. Пространство постепенно заполнялось всевозможными звуками, характерными для приходящего в себя после сильного дождя леса. Раздались первые птичьи трели; раскидистые кроны зеленых исполинов сбрасывали со своих могучих плеч небесные слезы. Замеревшая на некоторое время жизнь постепенно приходила в норму.

Лежащий на мокрой траве человек едва заметно пошевелился. Веки его закрытых глаз слегка дернулись; по лбу пролегли морщины. Из разбитого носа тонкой струйкой потекла кровь.

Несколько капель сорвались с дерева и упали человеку на разбитые в пух и прах губы. Его лицо свела судорога. Веки медленно, с трудом приоткрылись, и на мир взглянули приятные серо-голубые глаза.

Мезенцев сделал слабый вздох, затем другой, третий. Грудь моментально отозвалась болезненными ощущениями, справа в боку закололо; остро и неожиданно ударило по вискам. Спустя минуту пришло ощущение, что его тело представляло собой одну большую гематому. Саднило плечи, спину, позвоночник, давило в груди, ломило ключицу, в боку сильно жгло, ныли бедра. Его тело представляло собой сплошной клубок травм, где сломанные ребра соседствовали с порванными мышцами и связками, а руки и ноги покрывали ушибы и ссадины. Во рту господствовал металлический привкус крови. Псионик вяло пошевелил распухшим языком, ощупал полость рта. Так и есть, нескольких зубов сверху и снизу не хватало, десна были разбиты и сильно кровоточили.

Он приоткрыл рот, высунул наружу язык, провел им по губам. Печальное зрелище. Хорошо, что его не видит Оксана. С такими-то губами только и целоваться. Да и вообще в таком состоянии Ломановой лучше не показываться – с ума сойдет.

Григорий криво усмехнулся. Тут же голову пронзила резкая боль. При мыслях о девушке голова немного прояснилась. Захотелось даже подняться, но Мезенцев не был уверен, что его кости находились в приличном состоянии.

Проклятый психо-кинетик. Ему все же удалось попасть по псионику, правда, подозревал Мезенцев, в последний момент Кондратьев сумел-таки помешать тому нанеси удар еще более точно. И все равно, атака психо-кинетика удалась на славу. Григорий чувствовал себя попавшим под КамАЗ, летящий на полной скорости. И как при этом ему удалось сохранить в относительном благополучие свои уши? Григорий вполне прилично слышал, но никакие посторонние звуки не нарушали привычную лесную суету.

Выстрелов не было слышно, а это могло означать лишь, что Михаил Кондратьев в настоящий момент по каким-то причинам не вел бой с противником.

Мезенцев поморщился как от зубной боли. Психо-кинетик – идиотское название, но именно этот термин возник в его голове, едва парень пришел в себя и вспомнил, что с ним приключилось. Если он сам владел пси-полями и называл себя псиоником, то человек, способный пользоваться психо-кинезом, имел право называться психо-кинетиком. И все-таки от этого слова коробило. При случае, стоило задуматься над более точным и адекватном термином. А еще, более коротким. Может быть, просто "кинетик", подойдет?

Григорий зло усмехнулся. Из полураскрытого рта молодого парня потекла красная слюна. О каком удобном случае могла идти речь, если он не мог ни встать, ни пошевелиться? Знатно его отделали, ничего не скажешь. Он даже не мог позвать на помощь, да что там позвать..., он дышал-то с трудом. И как это ему посчастливилось прийти в себя после всего случившегося? Хотя посчастливилось ли – еще большой вопрос. Уж лучше закрыть глаза и отдать концы в тишине и покое, чем лежать в сознании, все прекрасно понимать, помнить, что с ним произошло, и не иметь сил ничего исправить.

Мезенцев закрыл глаза, надсадно вздохнул. Воздух протискивался в легкие неохотно, словно преодолевая на своем пути изрядные преграды. В голове вдруг вспыхнула поистине безумная мысль: если он все прекрасно помнит, если он в сознании, способен адекватно мыслить, более или менее способен ощущать свое израненное тело, может быть, ничего по-настоящему серьезного с ним и не произошло? Да уж, и до чего только способен додуматься воспаленный мозг, чтобы скрасить оставшиеся человеку часы и минуты его жизни? Надо ж было такое учудить. О каком спасении могла идти речь, если от удара его тело пронесло по воздуху метров десять и тряпнуло о ствол дерева? Это ж какую силищу надо иметь, чтобы отправить восемьдесят пять килограмм человеческого мяса и костей в такой полет?

Пожалуй, несущийся на полной скорости КамАЗ – самая точная ассоциация. КамАЗ, да еще груженый, и водитель у него непременно пьяный в дребодан, да еще к тому же с ярко выраженными дефектами ума. Одним словом, дебил, то есть, простите, альтернативно-одаренный человек, хотя это уже вроде как не одно слово получается.

Парень вновь усмехнулся. Бурная, кипучая и, в тоже время, бессмысленная работа мозга как нельзя лучше свидетельствовала о том, что у Григория в данный момент с головой были явные проблемы. Мозг старался скрасить умирающему последние часы его жизни, отсюда и надежды на спасение, и те бредовые мысли, которыми голова забита под завязку. А ведь он еще мог послужить своей стране, оказаться полезным родным, близким, Родине, государству. С его талантами он мог и должен был сделать этот мир чуточку безопасней.

Эх, как жаль умирать молодым, жаль умирать не в свое время, когда знаешь, что еще можешь оказаться полезным этой планете.

Мезенцев сделал медленный достаточно глубокий вдох, скосил взгляд на левую руку. Пальцы выглядели неважно, впрочем, как и вся рука. Григорий некоторое время смотрел на нее, затем попытался сжать кулак и с удивлением обнаружил, что ему это удалось. Невероятно, но пальцы слушались, и даже двигались более-мене плавно.

Решив в конец обнаглеть, Григорий попытался поднять руку, согнуть ее в локте. Это причинило ему новую боль, но рука охотно подчинилась командам человеческого мозга. Она довольно сносно вращалась в локте, в плече и в кисти, гнулась так, как было положено ей гнуться по правилам биомеханики, что означало отсутствие переломов и критических повреждений суставов.

Здорово, конечно, но что это меняет? Одна конечность, находящаяся в боле-менее рабочем состоянии, это еще не весь организм.

Григорий оставил руку в покое, переключился на ноги. Пальцев ног он не чувствовал, но ему показалось, что они тоже двигаются. Плод больного воображения или реальность? Полное заключение о его здоровье могло дать лишь добротное медицинское обследование, провести которое мешали объективные причины. Поэтому все его предположения – гадание на кофейной гуще, да и только.

Оставив в покое ноги, Мезенцев осмотрел свою правую руку. С первого взгляда стало понятно, что ей досталось куда серьезней, чем левой. Мизинец и безымянный пальцы не двигались, находясь при этом в неестественном вывернутом состоянии. Сломаны? Возможно. К тому же попытка сжать пальцы в кулак вызвала резкую, острую боль. Она, казалось, возникла сразу везде, стремительно ударила в висок. На глаза вновь упала кроваво-красная пелена, в ушах зашумело, послышались звуковые галлюцинации, словно где-то впереди раздалась человеческая речь.

Григорий попытался расслабиться, закрыл глаза, попытался дышать медленно и осторожно. Звуки доносившихся слов никуда не исчезли. Напротив сделались четче и громче.

Псионик вновь открыл глаза, посмотрел прямо перед собой и вдруг заметил две человеческие фигуры, мирно бредущие по лесу прямо к нему. Мезенцев изо всех сил вгляделся в силуэты людей и в какой-то момент осознал, что одна из фигур принадлежит Кондратьеву. А человек рядом с ним, стало быть, тот таинственный незнакомец, на кого была объявлена охота?

Михаил аккуратно поддерживал полураздетого лысого серьезно исхудавшего человека. Глаза суперсолдата взирали на мир с необычайной настороженностью. Кондратьев напоминал опытного война, почувствовавшего западню.

– Вот он, наш герой, – сухо произнес суперсолдат присаживаясь перед Мезенцевым на корточки.

Лысый парень (выглядел он не старше Михаила) еле заметно кивнул. Его глаза устало закрылись, и человек позволил себе облокотиться на ближайшее дерево.

– Ххерой, – прошамкал Григорий, сплевывая кровь.

Кондратьев внимательнейшим образом осмотрел боевого товарища. Его пальцы скользнули по рукам молодого парня, по его плечам, и голове.

– Плоххо... выххляжу? – спросил Мезенцев.

– Могло быть и лучше, – суровым тоном сказал суперсолдат. – Впрочем, хуже тоже могло быть. Помолчи, мне нужно...

Договорить он не успел. В следующее мгновение воздух вокруг утоп в белоснежной вспышке нестерпимого жестокого огня.

***

Пелена застилала глаза; в ушах звенело, а в голову словно кто-то вонзил длинный, ржавый гвоздь, который дергал каждую секунду, причиняя Григорию беспощадную боль. Мир вспыхнул, сгорел и перевернулся, и если жизнь после смерти существовала, то где же он очутился?

Как ни странно Григорий прекрасно все помнил, осознавал себя тем, кем он, по сути своей, являлся. Так и должно было быть? Интересно, почему в аду не лишают памяти? Может быть, это такая распространенная в здешних местах пытка, изощренная и изуверская? Эх, не у кого спросить. Потусторонний мир – это место, где нельзя воспользоваться чужим опытом, хотя..., если верить всяким байкам и шарлатанам-экстрасенсам, и тут, как говорится, возможны варианты.

А, кстати, почему сразу ад? Почему Мезенцев ни на секунду не допускал того, что ему досталось уютное место в раю, где на кисейных берегах винных рек сидели обнаженные нимфы с внешностью самых роскошных супермоделей современного мира, и каждая из них готова была услужить вновь прибывшему праведнику буквально во всем? Все очень просто: во-первых, Григорий никогда не считал себя праведником, а его самокритичность говорила о том, что молодому человеку еще очень и очень далеко до небесных врат; во-вторых, выжженная земля и раскаленный, готовый обжечь легкие, воздух в небесных чертогах попросту не могли существовать. Так что вокруг царил ад, бесспорно.