Текст книги "Палитра и шпага (СИ)"

Автор книги: Илья Пенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Пенский Илья Викторович
Палитра и шпага

Палитра и шпага.

Приключенческий роман.

Глава первая

Городок Коста-Брава расположился в живописном местечке на склонах гор и берегу моря. Он утопал в зелени садов и выглядел очень опрятным и процветающим. Белые домики с черепичными крышами, горшки с цветами, стоящие у порогов, ясно говорили о достатке и благополучии местных простолюдинов. Когда у местного старожила спрашивали при каком правителе им жилось лучше, то старожил лишь пожимал плечами и говорил, что им всегда жилось хорошо. Земля была плодородной и растила всё что сажали, урожаи тоже радовали. В тихой гавани расположился порт. Заморская торговля шла бойко, шторма обходили город стороной. Казалось если и есть в Испании счастье, то оно в Коста-Брава

В трактире "Золотой лев" не было никаких львов, правда иные постояльцы из заезжих идальго и пытались напустить на себя вид или войти в львиный образ. Они воинственно крутили усы, бросали по сторонам грозные взгляды и старались рыкать во время разговора. Выглядело это и страшно и смешно одновременно. О том что смешно сказать боялись. Поди пойми, что у придурков на уме, а бесплатные неприятности никому и даром не нужны.

Себастиан Картахена сидел за столом здесь уже полчаса. Перед ним стояли кувшин местного вина и тарелка с бараньим окороком. Себастиан утолял голод и осматривал постояльцев. Он по привычке выискивал какое-нибудь незаурядное лицо, что бы быстро нарисовать его на листе бумаги и использовать в будущей картине. К тому же это могло стать и дополнительным заработком. Нередко обладатель лица выражал желание приобрести портрет, а лишние монеты никогда не были лишними в кошельке художника.

Итак синьоры, позвольте представить вам героя сего произведения. Себастиан Санчес по прозвищу Картахена. Из прозвища ясно, что Картахена родина героя. Фамилия Санчес слишком банальна и невыразительна и по сему Себастиан предпочитал прозвище. Он не использовал приставку "де", поскольку не был дворянином и вопреки обычаям того времени очень гордился своим не дворянством. Ещё у него был мул по кличке Сатрап на котором художник путешествовал по родной Испании. А во время путешествий случались разные приключения, куда же без них, тем более, что на боку шпага, а вокруг столько навязчиво любопытных, желающих узнать: так ли хорошо владеет живописец шпагой как кистью или карандашом и не страшно ли ему её носить.

Приключения случались часто и времени занимали много. Это и послужило главной причиной того почему Себастиан, несмотря на незаурядный талант, так и не стал известным художником. Была и ещё одна причина: отсутствие влиятельного покровителя. Но Себастиан старался избегать любого на себя влияния и избегал влиятельных покровителей. Наверняка некоторые его работы и даже полотна сохранились до наших дней, но известны они такому узкому кругу специалистов, что не известны практически никому. Ещё несколько его картин ошибочно приписывают кисти других, более именитых авторов, но я никогда не буду спорить с искусствоведами.

Не желая утомлять читателя полной биографией героя (не желаю утомлять читателя в принципе, поскольку книга развлекательная и я как автор не хочу прослыть занудой) я прерываюсь.

Итак, Себастиан сидел в трактире, утолял голод и высматривал интересное лицо. Интересных лиц он не находил. Он уже совсем потерял надежду и собрался вернуться к поглощению пищи, как с верхнего этажа в зал спустилась по лестнице стройная черноволосая девушка. Вместе с ней спустились четверо гитаристов-молодых черноволосых, похожих друг на друга парней. Наверное братья, подумал Себастиан, запивая баранину вином. Гитаристы встали у стены и ударили по струнам. Девушка вышла в центр зала и запела:

Окутал Севилью полуночный мрак,

Весь город заснул, спит под сенью веков,

Но где-то раздастся звон яростный шпаг

Иль возгласы стражи и шум их шагов.

Порою синьоры, бродя по ночам,

Зайдут ненароком под чей-то балкон

И там предаются нескромным речам,

Забыв, что легко так нарушить закон.

К ним выйдут на встречу иль выгонят прочь,

На помощь позвав своих преданных слуг,

Не знают они чем закончится ночь

И встретят ли там, на балконах подруг.

Себастиан смотрел на её лицо. Боже, какое лицо. Нечто ни с чем не сравнимое и сказочно прекрасное. Он чуть не подавился и быстро отложив еду в сторону, достал из тубуса лист бумаги, карандаш и начал рисовать. Девушка заметила художника, она повернулась в его сторону и начала петь казалось только для него. Она спела ещё пару песен и подошла к столу Себастиана. Портрет был почти готов.

– Ого, сеньор, как у вас хорошо получается. Вы мне подарите рисунок?-спросила она.

У Себастиана учащённо забилось сердце. Он был рад общению с красавицей и желал, что бы оно продолжалось.

–Конечно же я подарю тебе портрет милая, если ты позволишь мне нарисовать ещё один. Сядь напротив, я нарисую, а после ты выберешь себе тот что больше понравится.

На стол легла золотая монета. Дублон. Себастиан раньше почувствовал, чем увидел присутствие третьего. Приятный аромат дорогих духов. Даже цветы так приятно не пахнут. Он повернулся в сторону аромата. Перед ним стоял греческий бог в испанском камзоле. Стройный, высокий, благоухающий, с тонкими чертами лица и тонкими усиками. Безупречно элегантный, с мерцающими драгоценными камнями в оправе перстней. Он положил перед художником золотой дублон и смотрел снисходительно сверху.

– Я покупаю у вас этот портрет,-сказал красавец,-и следующий тоже куплю. Вам не нужно дарить его синьорите. Я сам подарю. Постарайтесь, что бы он получился не хуже первого. Если мне понравится я закажу ещё один: в красках и на холсте. Надеюсь, вы не считаете меня скупым,– на стол лёг второй золотой.

У Себастиана возникло чувство падения с высокой горы в грязную лужу. Впервые в жизни он не был рад золоту. Он понимал, что не может соперничать с богатством и великолепием незнакомца. Но неужели всё в жизни можно купить за золото? Он посмотрел на девушку и увидел алчный блеск в её глазах. Она обрадовалась вниманию молодого красивого богача и не скрывала этого. Если так то отказываться от денег глупо, но почему так мерзко и противно на душе. Его унизили. Унизили его чувства. Он не сделал богачу ничего плохого, а тот его унизил, да так изящно и утончённо,щедро заплатив при этом. Себастиан почувствовал себя оскорблённым и глупым. Он, с самым небрежным видом, сгрёб деньги и ответил:

–Как вам будет угодно.

Не добавив при этом "синьор", но незнакомец не заметил его дерзости. Он и девушка смотрели друг на друга жадными взорами. Себастиан решил, что сам он не так красив, как этот богач. Не так высок, строен, нос не такой тонкий, взгляд не орлиный. Единственное, что рисовать лучше умеет, всё прочее хуже. Ну-да ладно, каков уродился-таков и уродился. Родители любят. Он конечно очень даже не урод и никогда на внешность не жаловался, но незнакомцу он проигрывал как рыбацкая лодка гружённому золотом галеону на ярмарке в порту.

Он начал рисовать второй портрет, стараясь что бы тот получился не хуже первого. Девушка улыбалась широко и красиво. Она явно старалась подать себя в выгодном свете. Себастиан рисовал, пытаясь не думать о молодом вельможе, а только о том как сделать портрет прекраснее.

–Браво,-сказал незнакомец,– надеюсь, что красками у вас получится так же великолепно. Мне нравится ваш стиль. Вам удаётся передать нечто не передаваемое и неуловимое. Портрет словно живой. Смотрю и жду когда заговорит.

–Извините меня синьор,-сказал Себастиан,-но я не смогу принять ваше щедрое предложение. Я и так задержался в этом городе. Мне пора в путь.

Он не желал иметь дел с этим красавцем. Не всё в мире продаётся. Душевный покой дороже золота. Оставаться здесь дальше он не хотел.

–В этом городе вы час и уже бежите отсюда? Похоже у вас действительно срочные дела. Не стану задерживать. Счастливой дороги. А вас, моя дорогая,– незнакомец обратился к девушке,-мне бы хотелось угостить чем-то необычным и необычайно вкусным. В этом трактире вы всё попробовали, но на моём корабле повара из Италии и Турции. Обещаю вам ужин как у султана.

На Себастиана он не смотрел, словно того здесь уже не было.

–Но отец не отпустит меня к вам на корабль,-возразила девушка.

–Как я его понимаю. Но не о чем беспокоиться. Блюда принесут сюда, я закажу отдельный кабинет. К вашим гитаристам добавим моих скрипачей и лакеев. Вечер будет незабываемым.

Себастиан встал из-за стола, взял тубус с бумагой и направился к выходу. Он не хотел ничего слушать о незабываемом вечере. Он вывел из конюшни осёдланного мула и направился прочь из города.

Когда он отъехал миль пять от Коста-Брава, стало смеркаться и Себастиан услышал за спиной лошадиный топот. Похоже его преследовали. Себастиан развернул мула. Навстречу скакали трое идальго, из тех что были в трактире.

–Далеко собрались, сеньор рисовальщик?-крикнул один из них.

–Не дальше дороги,-ответил художник.

–А дальше и не получится. Здесь останетесь.

–Вы меня здесь оставите?

–Оставим в гордом одиночестве и без денег.

–Деньги я не отдам.

–Как будто мы просим.

Идальго извлекли шпаги и не спеша двинулись на Себастиана. Художник извлёк свою. Идальго старались наехать одновременно с трёх сторон. Себастиан направил мула к ближайшему, к тому что справа и нанёс удар. Противник парировал. Двое других налетели одновременно спереди и слева. Себастиан успел отбить их удары, но понял, что проигрывает. Он сражался гораздо лучше стоя на земле, чем верхом.

–Может сойдём на землю, синьоры,и там сразимся за мой кошелёк,-предложил он.

–Мы кавалерия, а не пехота,-рассмеялся один из нападающих.

Себастиан быстро оказался в центре треугольника, при чём двое из нападающих были у него за спиной. Тогда он направил мула влево и выехал из треугольника, но враги знали своё дело и снова окружили его. Стало понятно, что это схема использовалась ими многократно. Себастиан как мог крутился в седле, отбивая и нанося удары. Он никого не достал, но и сам не получил ни царапины. Долго так продолжаться не могло. Рубящий удар слева, из-за спины сбил с его головы шляпу, тут же спереди ударили шпагой в живот. Жилет из толстой кожи выдержал, но сзади последовал второй рубящий удар по незащищённой голове.

Очнулся Себастиан только утром. Солнце светило прямо в глаза. Он с трудом встал на ноги и потрогал слипшиеся от крови волосы. Череп выдержал, кость оказалась крепкой. Удар был дозированный, убивать его не хотели, но кошелёк забрали.

Впрочем ничего кроме кошелька не взяли. Сатрап пасся в сторонке, шляпа и шпага лежали рядом, но денег не было. Ни одной, самой мелкой монеты.

–Чёртовы кавалеристы. Увидели, как тот щёголь сорил дублонами, вот и погнались за мной. Канальи. Но ничего. Земля круглая, Бог даст свидимся при других обстоятельствах. Пешими и поодиночке.

Себастиан был уверен, что по одиночке он бы расправился с каждым из троих грабителей. Фехтовальщик он был от Бога, даже лучший чем живописец. Об этом ему постоянно твердил его дядя Алонзо Санчес.

Дядя Алонзо поседел и облысел в войнах с французами. Своей семьи он не завёл, зачем семья солдату, но всегда помогал семье своего старшего брата Диего -отцу Себастиана. Возвращаясь после каждой кампании он приносил в семью деньги и снабжал ими брата-торговца кожей. Денег было немало. Дядя Алонзо был удачливым мародёром, но однажды он сказал себе: хватит. Довольно испытывать судьбу, мало кому из тех кто ушёл на войну в юности удалось дожить до седины и лысины. И Алонзо вернулся в родной дом, в Картахену, в семью брата. Сразу по возвращении он пошёл знакомиться с окрестными вдовами и дегустировать местные вина. У брата было трое сыновей и в перерывах между пьянками Алонзо обучал их фехтованию. Его приёмы отличались от дуэльных, поскольку на войне главное выжить. Благородные доны так не дерутся, но Алонзо и не был благородным доном, а был обычным головорезом-пехотинцем и приёмы его были грязные. Часть из них Алонзо придумал сам, он оказался весьма изобретательным бойцом, а часть показали товарищи по оружию. У каждого ветерана найдётся два-три личных приёма, которыми они владеют особенно хорошо. Всеми своими знаниями Алонзо делился с племянниками. Себастиан оказался лучшим из его учеников и овладев всеми приёмами дяди стал придумывать свои. Со временем он стал сражаться гораздо лучше Алонзо, которого в начале считал непобедимым. И даже старый вояка признал, что ему самому есть чему поучиться у племянника. Но главным увлечением Себастиана была живопись. А твёрдая рука и хороший глазомер одинаково пригодились и в рисовании, и в фехтовании.

Себастиан подобрал шпагу и шляпу и подошёл к мулу. На дороге появились первые повозки. Крестьяне везли продукты в Коста-Брава. Художник провожал их взглядом. Оставаться без денег не хотелось. Можно вернуться в город и разыскать того богатого вельможу. Объяснить, что обстоятельства изменились и он готов выполнить заказ и чёрт с ней, с гордостью. Гордость не накормит. Будет ещё гордым, даже высокомерным. Когда-нибудь. Он отряхнулся от пыли, сел на Сатрапа и поехал в Коста-Брава.

Глава вторая

В трактире «Золотой лев» Себастиан к своему огромному удивлению повстречал ограбивших его идальго. Те, как ни в чём не бывало, сидели за столом и ни в чём себе не отказывали. Стол был заставлен. Увидев Себастиана они ни мало не смутились и на его взгляд ответили взглядами трёх невинных ангелочков.

–Синьоры, не займёте ли пару монет? Пообедать не на что,-обратился он к идальго.

–Мы не банк, что бы снабжать синьоров деньгами,-ответил один.

–Спросите возле храма, на паперти. Обычно там спрашивают,-добавил второй.

–Как можно просить взаймы у незнакомых людей,-усмехнулся третий.

"Всё ясно,-решил художник,-свидетелей не было. Ничего не докажешь, тем более слово одного приезжего художника против слов трёх дворян. Ну ладно, хоть искать господ не пришлось, похоже здесь проживают."

По залу повеяло ароматом жарящегося на вертеле кабанчика. Он был щедро приправлен чесноком и пряностями.Повар обрызгивал тушу молодым вином. С кухни донёсся запах свежего хлеба. У Себастиана подступил комок к горлу. Он вспомнил, что ничего не ел со вчерашнего дня, да и вчера толком не пообедал, а быстро ушёл не доев и не допив оплаченную трапезу. Нужно найти какой-нибудь местный монастырь. Монахи войдут в положение ограбленного живописца и хотя бы накормят и приютят на ночь. А может и дадут небольшой заказ. Подновить фрески или ещё что-нибудь.

Он уже собрался развернуться и выйти, но увидел спускавшегося вниз по лестнице вчерашнего вельможу. Тот тоже заметил Себастиана, но шёл молча и ничего не предлагал. "Чёрт с ним,-подумал Себастиан,-прекрасный вечер перешёл в прекрасное утро и никаких портретов синьору больше не нужно. Поедем поищем монастырь и христианское милосердие." Себастиан повернул к выходу.

–Синьор художник,-окликнул его вельможа,-вы вернулись. Решили принять моё предложение?

–Да синьор, если есть ещё, что принимать.

–Дон Карлос. Зовите меня дон Карлос или просто командор. Прочие мои титулы узнаете позже. Предложение в силе. Так вы согласны?

–Согласен.

–Превосходно.

–Когда начинать?

–Немедленно.

Они шли друг-другу навстречу и скоро оказались лицом к лицу.

–А вчера вы лучше выглядели, синьор художник. Что случилось?

–Так пустяки. Дорожные неприятности.

–Мой врач осмотрит ваши раны.

–Я бы предпочёл обед осмотру, а раны сами заживут.

–Обед? Ну разумеется. После нашего вчерашнего ужина осталось много превосходных нетронутых блюд. Жалко выбрасывать, они очень хороши, здесь такие не подают. Поднимитесь наверх и отобедайте в моих покоях, пока лакеи всё не растащили.

Блюда и в самом деле оказались превосходными, даже холодные. Себастиан никогда так вкусно не ел. "Чёрт побери. Какое вкусное унижение. Доешьте мой вчерашний ужин. Блюда превосходные. Пока лакеи не растащили. А может он и не стремится меня унизить? Может он по другому и не умеет? Дворянское воспитание. У него на лице написано, что он гранд. Все прочие для него мусор не стоящий внимания. И он же не предложил мне объедки. Блюда в самом деле не тронутые. Так чего же я возмущаюсь? Грех выбрасывать такое. Куда как благороднее накормить голодного художника. Он хороший парень этот гранд. Накормил голодного живописца и сытую девицу. Мне бы не удалось её так накормить. Нет у меня таких поваров и взять их негде."-так размышлял Себастиан наслаждаясь пищей. Он заметил, что лакеи смотрят на него с ненавистью и предлагают кушанья с издёвкой в голосе. Конечно, явился тут бродяга-гость графа и пожирает их законную добычу.

–Всё не съем. Вам оставлю,-засмеялся Себастиан,-жирные лакеи никакому гранду не понравятся.

После обеда Себастиан зашёл к графу в соседнюю комнату. Ещё у двери он услышал звон шпаг, войдя же увидел дона Карлоса в обществе трёх идальго. Дон Карлос фехтовал сразу с тремя. Увидев Себастиана он приветливо кивнул.

–Синьоры любезно согласились побыть моими партнёрами на день. Сражаться с лакеями чертовски скучно. Я знаю все их уловки, а здесь что-то новенькое. Кстати, синьор художник, у вас есть шпага. Присоединяйтесь.

–На вашей стороне?

–Разумеется нет. Я с тремя неплохо справляюсь. Будете четвёртым.

–Нет не буду. Я не так плох, что бы вчетвером нападать на одного. Один на один в самый раз.

–Хотите удивить меня снова? На этот раз как фехтовальщик. Как рисовальщик уже удивили.

–Я не фехтую как дуэлянт. Я сражаюсь как солдат.

–Вы служили в армии? Участвовали в сражениях?-дон Карлос двигался с тигриной грацией. Идальго не могли пробить его защиту, но сами получили по несколько уколов. Впрочем противник не бил на поражение, а лишь обозначал удары.

–Нет, я не служил, но обучал меня солдат.

–Какие-нибудь грязные трюки? Чему ещё могут научить простолюдины?

–Много грязных трюков. Простолюдины не придерживаются этикета,-согласился Себастиан.

–Любопытно,-граф взмахнул рукой, давая понять, что бой окончен,-может покажите что-нибудь.

–Охотно, если синьоры согласятся.

–Мы согласны,-хором ответили идальго,-выбирайте противника, синьор.

–Синьоры!-сказал дон Карлос,-я прошу помнить, что бой учебный и не нужно никого калечить, а паче убивать. Синьор художник мне нужен живой и здоровый.

–Конечно, конечно ваше сиятельство,-закивали головами идальго,-слегка проучим за дерзость, но здоровье сохраним. Выбирайте партнёра, синьор художник.

–Вы мне все одинаково симпатичны,-сказал Себастиан,-а первым пусть будет самый смелый из вас.

Идальго засмеялись, переглянулись. Один из них вышел вперёд:

–Надеюсь друзья простят меня за выход, если я и храбрее, то лишь самую малость.

–Прощаем, уговорил. Но не ощипывай все перышки с этого петушка. Оставь и нам на потеху.

Противники приняли боевую стойку. Идальго широко и нагло улыбался. Себастиан секунду смотрел ему в глаза, затем отвёл своим клинком клинок идальго в сторону влево, сделал подшаг левой ногой к правой пятке и тут же носком правой ноги ударил противника в живот. Идальго согнулся пополам. Картахена ударил его правым локтем в голову с ещё одним коротким подшагом. Противник упал на пол. Шпага художника упёрлась ему в горло.

–Это ещё не самый грязный трюк,-усмехнулся Себастиан,-кто следующий?

Вышел второй идальго. Он не улыбался. Напротив, его взгляд был серьёзен и сосредоточен. Себастиан позволил ему немного пофехтовать, потом поймал на выпаде. Идальго слишком далеко выдался вперёд и художник, парировал удар его шпаги, сам сделал шаг навстречу и левой рукой ударил противника в челюсть. Идальго зашатался, но устоял. Но Себастиан всё же свалил его следующим ударом. Идальго поднялся с пола. Его правая рука, сжимающая шпагу, была опущена. Он показывал, что бой окончен. Левой рукой идальго держался за челюсть и двигал её вправо-влево, пытаясь поставить на место.

–Мой лекарь поможет вам, дон Руфио,-сказал граф,-синьор художник, вы перестарались. На этом остановимся. Впрочем, если вы обойдётесь без мордобоя и ударов ногами, то дон Хенаро будет рад скрестить с вами шпагу. Попробуйте сражаться как дворянин на дуэли. Только фехтование. Интересно посмотреть на народную школу. Покажите на что способны народные умельцы.

–Как угодно,-согласился Себастиан,-прошу вас дон Хенаро. Кстати, приятно познакомиться.

Себастиан усмехнулся, ведь именно дон Хенаро сообщил ему, что нельзя просить взаймы у незнакомых людей.

Противники скрестили шпаги. Дон Хенаро был очень осторожен и фехтовал весьма умело, но до Себастиана ему было далеко. Картахена понял, что легко справится с ним и без трюков. Он просто упражнялся в защите. Скоро это поняли все присутствующие.

–Благодарю вас. Довольно,-сказал граф,-вы умеете удивлять синьор. Кстати, как ваше имя? Я считаю, что оно стоит того, что бы я его знал.

Вот оно признание. Гордый и надменный вельможа, говоривший прежде так снисходительно и неинтересовавшийся его именем, вдруг зауважал. Ведь даже этих никчёмных идальго он знал по именам, а имени Себастиана не спросил. Важные господа не интересуются именами плебеев.

–Себастиан Санчес. Живописец.

–И кто обучал вас живописи?-спросил граф.

–Хусепе Рибера.

–Опасные у мастера Риберы ученики,-улыбнулся дон Карлос.

Идальго мрачно смотрели на Себастиана. Взглянув на них он понял, что при следующей встрече на дороге его, не пощадят. А встреча неизбежна. Идальго увидели, что пешие они ему не соперники, но конные на андалузских жеребцах, втроём против одного на муле... Художник проиграет. Они победили один раз, победят снова.

Глава третья

Лусинда-невероятно красивая дочь трактирщика -проснулась в постели графа. Она никогда прежде не спала в шелках и на такой мягкой перине. Шёлк приятно нежил её и без того нежную кожу, а постель благоухала приятными и дорогими духами. Почему дорогими? Да потому что у этого мужчины всё самое лучшее и дорогое. Он никогда не купит что-нибудь скромное и заурядное. Его всегда окружает роскошь и роскошь следует за ним повсюду. Даже эти снятые для него комнаты в трактире её отца. Слуги графа перевезли в них мебель с его корабля, застелили полы дорогими коврами, натянули на стены превосходные обои, а на окна повесили шёлковые портьеры. Обстановка стала как во дворце. Когда она спросила его: к чему все эти хлопоты, ведь он остановился всего лишь на несколько дней. Он ответил:

–Нельзя привыкать к бедности. Бедность как болезнь, а я хочу всегда быть здоровым.

Она смотрела на него спящего. Статный, красивый, мускулистый, мышцы играли под его кожей, когда он переворачивался на бок или ложился на спину. Таким и должен быть истинный аристократ. Никогда прежде не встречала она подобного мужчину. Все прочие: и дворяне, и простолюдины выглядели перед ним как безродные мерины перед чистокровным жеребцом.

Сначала ей понравился приезжий художник. Нравилось как он смотрел на неё. Так смотрит ребёнок впервые пришедший в храм: с немым восторгом. Но тогда она ещё не видела графа. Как только граф появился, художник сразу словно перестал существовать. Конечно он хорошо рисовал её портреты, но граф прекраснее любой картины.

Он проснулся и ласково её обнял:

– С добрым утром.

– С добрым утром, ваше сиятельство.

– Сейчас я просто Карлос. Ты прекрасна. Хочу получить твой портрет.

– Но художник ушёл вчера.

– Ещё вернётся. От моих предложений не отказываются. Ему некуда идти.

Художник появился в тот же день. Он старался не смотреть ей в глаза, не замечал её улыбок и только поинтересовался:

– Когда синьорита соблаговолит позировать для портрета?

– Да в любой день,-ответила девушка.

– Я бы хотел обсудить с вами сюжет картины,– сказал граф,– вы же понимаете, что я не могу повесить на стене в своём дворце в Мадриде портрет дочери трактирщика. Нужно придумать для Лусинды образ. Что-то из библии или греко-римское.

– Кающаяся Магдалина,-предложил Себастиан.

– Не паясничайте. Я не дам повода раскаиваться из-за встречи со мной.

– Тогда дева Мария.

– С моим бастардом на руках. Не богохульствуйте.

– Юдифь?

– С моей отрубленной головой. Чем я не Олоферн. К чёрту библию. Давайте греко-римское.

– Венера.

– Нет. Она красива как Венера, но Венеру всегда изображают обнажённой, а я ревностный католик и не могу повесить в своём дворце картину с голой красавицей. Моя семья меня не поймёт. Давайте Диану-Артемиду в короткой тунике и с одной обнажённой грудью.

– Левой или правой?

– На ваш выбор. Они обе великолепные.

– Будь по вашему,– Себастиан подошёл к Лусинде,– синьорита, мне нужно увидеть ваши голые груди. Я должен выбрать.

Девушка покраснела.

– Не смущайтесь, мой дорогая,-сказал граф, – художники как врачи. Их не нужно стесняться. Ну же.

Лусинда покорно оголилась. Себастиан внимательно осмотрел ей. Слева направо, справа налево, обошёл вокруг и сообщил:

– Я выбираю левую.

– Превосходно, – одобрил граф,– хотя и правая ничуть не хуже.

– На левую свет будет лучше падать.

– Синьоры,– сказала Лусинда,– мне нужно одеться и идти вниз, петь для посетителей.

– Конечно, конечно,– согласился дон Карлос,-идите. Мы вслед за вами спустимся с нашего Олимпа, что бы там внизу наслаждаться вашим голосом и созерцанием вашей красоты.

"Умеют же эти гранды с дамами разговаривать, -подумал Себастиан,– он эти фразы сам придумывает или же наизусть выучил из какого-нибудь романа?" Но вслух сказал совершенно иное:

– Ваше сиятельство. Из-за дорожной неприятности я остался совершенно без денег, а сидя за столом в трактире нужно, что-то заказывать.

–Понимаю, вам необходим аванс, синьор Санчес. Не имею ничего против. Вам его выдадут. Но теперь вы в моей свите. Голодать не придётся и без крыши не останетесь.

Сегодняшнее выступление Лусинды выгодно отличалось от вчерашнего и собрало гораздо больше зрителей. К квартету гитаристов граф добавил своих великолепных скрипачей. Окрестные обыватели набежали толпой послушать их музыку и посмотреть на столичного вельможу. За столами не осталось свободных мест. Трактирщик светился от счастья и подсчитывал выручку.

Себастиан снова достал бумагу, карандаш и начал рисовать. Пусть его отношение к девушке изменилось и он больше не видел в ней ангела, но она по прежнему оставалась невероятной красавицей. Лусинда пела грустную песню:

Соловей поёт о розе,

Трель разлилась без конца,

Гроб из дворика выносят

Слёзы на глазах отца.

Был сынок хорош на диво,

Был лицом как ангел мил

И с Луизою красиво

О любви заговорил.

Но маркизу та Луиза

Приглянулась как на зло,

А маркиз свои капризы

Исполнял и затрясло,

Затрясло его от гнева,

Что другой Луизе мил.

Взял кинжал рукою левой

И соперника убил.

Умер юноша прекрасный,

Спор его напрасный труд,

Спорить с знатными опасно,

Гроб на кладбище несут.

Дон Карлос смотрел за работой художника, за тем с каким увлечением он ей предаётся и вымолвил:

– Согласитесь, она вам нравится,– и указал взглядом на Лусинду.

– Нравится,-согласился Себастиан,– но я трезво оцениваю свои шансы.

– И что же говорит вам ваша трезвая оценка?-поинтересовался граф.

– Что у меня вообще нет никаких шансов.

– Но почему же.

Себастиан удивлённо взглянул на графа.

– Женитесь на ней,– предложил дон Карлос,– я дам ей приданное, куплю вам уютный дом в Мадриде, найму служанку, обставлю дом хорошей мебелью. Картины для стен напишите сами. У вас для этого будет превосходная натурщица. Вторая такая красавица появится в Испании лет через восемь, не раньше, когда красота Лусинды слегка увянет. Среди самых ярких красавиц королевского двора ей нет равных. Она бы там выглядела бриллиантом среди булыжников. Картины с её изображением будут хорошо раскупаться. Вы прославитесь и разбогатеете. Я сам куплю две-три картины, в добавок к тому портрету что заказал.

– Она не выйдет за меня.

– Выйдет. Она сделает всё, что я скажу. Она мне полностью покорна.

– Не жаль вам средств на её свадьбу. Судя по вашим планам расходы предстоят не малые.

– Удовлетворение прихотей-вот истинный смысл моей жизни. А средств Господь дал предостаточно. У меня есть золотой и серебряный рудники в Новом Свете. Моя казна вряд ли уступает королевской, к тому же мне не нужно тратиться на содержание двора, министров, армии и флота. В такой степени как это делает его величество. У меня есть три галеона, но согласитесь, это же не великая армада. И на войну я выступаю с собственным полком тяжёлой кавалерии и собственной артиллерийской батареей. Так что затраты на вас с Лусиндой меня не обременят.

– И вы оставите нас в покое?

– Разумеется нет. Я буду для вас, как говорят французы, друг семьи. Un ami une famille. Буду навещать её, всегда с подарками. Вам не придётся тратиться на драгоценности для жены. Я сделаю это за вас. Но она по прежнему будет одаривать меня своим теплом и лаской. Впрочем, вам достанется гораздо больше её времени и внимания, ведь я не смогу быть у вас постоянно. У меня уже есть жена и есть дворец. Так что не упускайте свой шанс.

– Шанс стать рогоносцем?

– Шанс стать мужем первой красавицы в Испании и шанс стать другом самого богатого и знатного гранда в Испании. Глупо отказываться от такого выгодного предложения.

– Вы бы согласились?

– На вашем месте даже не задумывался. Но я не вы. Я в родстве с самыми влиятельными королевскими домами Европы. Все мои предки были аристократы. У меня в роду и римские патриции, и Меровинги, и этрусски, и даже князья из далёкой Тартарии. Даже римские боги: Юпитер с Венерой, прости Господи,-дон Карлос перекрестился,– Вы же простолюдин. Кто ваш отец?

– Торговец кожей.

– Вот видите. И вы ещё раздумываете. Да я же добрый волшебник для вас. Никто не сделает большего.

– Вы правы. Никто.

– Будем считать, что вы согласны,-заявил граф, – от счастья и удачи не отказываются.

– Один всё же отказался. Иисус.

– И его распяли. Сравниваете меня Сатаной, а себя с сыном божьим? Ваше высокомерие поражает. Я разговариваю с вами, с безродным плебеем, как с равным себе синьором, вы же задираете свой нос как святая инквизиция перед грешником. Так ли вы святы и безгрешны синьор Санчес? Где ваш нимб?

– Извините. Сболтнул не подумав. Вы совершенно правы, ваше сиятельство.

– Так вы согласны?

– Всё очень неожиданно. Мне надо немного подумать.

– Внезапно обрушившееся счастье сильно ударило вас по голове и вы утратили способность мыслить? Временное сумасшествие? Будем считать, что временное и вы уже излечились. Я жду ответа. От моих предложений не отказываются.

– Тогда я согласен. Вы не оставляете мне выбора.

– Выбор у вас есть, правда небольшой. Большое, по вашим меркам, богатство или большая бедность. Моя дружба и покровительство либо моё презрение и невнимание.

– Я вас понял. Я согласен.

– Иного я и не ожидал,-улыбнулся дон Карлос,– любой, у кого есть хоть капля разума, согласится. Отметим наше соглашение сегодня за ужином. Закажем ужин на троих. Ведь мы почти семья. Нам надо привыкать быть вместе.