Текст книги "Игры в чужой песочнице"

Автор книги: Илья Шумей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Я вот что спросить хотел, – заговорил Содос, указав рукой на темнеющий в долине лес, и возвышающиеся над ним зеленые колонны, – эти громилы – это что за издевательство над здравым смыслом?

– Сугубо местное явление. Pinus Moharra, – парень очень старательно выговаривал слова, стараясь, чтобы они звучали как можно более научно, – а по-нашему просто: пинус.

– «Сосна… Мохаррская», – перевел Содос, – верно?

– А кто его знает! Я в латыни не силен.

– Но почему они такие… огромные?

– Ха! Там, в центре оазиса земля настолько сочная, что любой так вымахает, только дай волю.

Навстречу им проехал грузовичок, в кузове которого громоздились желтые шары.

– Это тыквы повезли? – спросил Содос.

– Где? Это? – Серж бросил взгляд назад, – да нет, это дыни.

– Дыни!? – Содос до хруста позвонков повернул голову, провожая взглядом скрывшийся в пыли грузовик, – но они же размером с тыкву!

– А я что говорю! Видел бы ты, до какого размера может тут распухнуть тыква, если ее вовремя не остановить! – хохотнул Серж и хлопнул его по плечу, – чуть зазеваешься и пиши пропало. Не погонишь же на грядки подъемный кран!

– Здесь все так мощно прет?

– Почти. Горох размером с вишню, вишня – со сливу, слива – как персик и так далее. Фруктово-овощной рай! Причем, без каких-либо удобрений.

– Так-то оно так, – Содос покачал головой, – но я бы не сказал, что местная публика живет по-райски. Почему так получается? Я вот беру и умножаю все то, что я вижу, на его конечную стоимость, за которую оно продается в магазинах. Получается астрономическая сумма. С учетом накладных расходов ее можно поделить, скажем, на пять, пусть даже на десять – все равно выходит очень и очень много. Отчего же здесь царит такая, не побоюсь этого слова, нищета.

– «На десять»! Ты смеешься!? А на сто не хочешь? А на тысячу?

– Но это же абсурд!

– Это, как ты сам выразился, се ля ви.

– И у кого же хватает наглости предлагать такие условия?

– У перекупщиков, у кого же еще?

– Но… почему вы не найдете кого-нибудь другого?

– Нереально. Абсолютно нереально, – Серж с кислой миной уставился на бегущий за окном зеленый пейзаж, – думаешь, мы не пробовали?

– Не понимаю! Ведь таких фирм полно! Где же конкуренция, в конце концов!?

– А кто ее знает! Во всяком случае, здесь ею и не пахнет.

– Как же так получается?

– Понимаешь, есть мелкие перекупщики, и есть крупные оптовые фирмы, – со вздохом начал объяснять Серж, но вскоре Содос понял, что и это печальное повествование также являлось неотъемлемой частью его «экскурсии», просто на данном этапе требовалось нагнать необходимый драматизм. В парне определенно пропадал великий лицедей, – и у тех, и у других все схвачено, внутривидовая конкуренция, если так можно выразиться, отсутствует начисто. В дела друг друга они не лезут. Тут свои расценки, там – свои, и никуда от этого не денешься.

– А с крупными фирмами не лучше работать?

– Лучше, конечно. Ненамного, но, все же, лучше.

– Тогда почему же вы не?…

– Кишка тонка. Для того чтобы они согласились сотрудничать, нужно иметь определенные объемы производства, начиная с которых это сотрудничество имеет для них смысл. Мы до таких объемов еще не доросли. Пока не доросли.

– Даже так? – Содос окинул взглядом тянущуюся за левым окном бесконечную полосу полей, – сколько же вам нужно еще расти?

– Немного.

– За чем же дело стало?

Вместо ответа Серж свернул на обочину и остановился на вершине очередного холма.

Выйдя из машины, они встали у обочины, облокотившись на шаткую изгородь и любуясь расстилающейся перед ними панорамой. В ноздри ударил аромат яблоневого сада настолько сильный, что казалось, будто при каждом вздохе всасываешь в себя свежевыжатый яблочный сок. На заднем плане подпевал запах вишни, вкупе с еще не до конца выветрившимся воспоминанием об апельсинах и что-то еще.

– Красота! – восхищенно выдохнул Содос и снова набрал полную грудь пропитанного фруктовыми ароматами воздуха.

– Пф! Скажешь тоже! – Серж брезгливо сморщился.

– Почему так? – Содос недоуменно вскинул брови.

– У всех, кто здесь живет и работает, этот лес не вызывает ничего, кроме глухой злобы и раздражения.

– Как-то странно получается. Этот оазис вас кормит и одевает, а вы на него серчаете?

– За все, что он дает, лес берет слишком высокую цену. Каждый собранный урожай приходится обильно поливать потом и кровью.

– В чем же трудности?

– Начать можно с того, что плодородная земля здесь буквально на вес золота, – Серж указал пальцем себе за спину, – на той стороне дороги начинается голая выжженная пустыня, тянущаяся на сотни километров. А на этой, где мы стоим, уже можно выращивать некоторые, не особенно требовательные к воде культуры. Чем ближе к лесу, тем лучше условия.

– Что-то я пока не вижу особых проблем…

– Подожди, это только присказка. Мало того, что весь плодородный пояс составляет максимум пару сотен метров в ширину, так самые лучшие результаты получаются на узенькой полоске, отвоеванной, не побоюсь этого слова, у оазиса. Вон, гляди, – он вытянул руку вперед, – возле самых деревьев, видишь? Настоящее «зеленое золото» растет только там. Оно-то и приносит основную прибыль. Все остальные поля – для собственного пропитания. Так что с наращиванием объемов поставок есть некоторые затруднения.

– Что же мешает Вам эту полоску расширить?

– Лес. Местная флора тоже не дура и не собирается отдавать без боя плодородные почвы. Пока расчистишь от нее один квадратный метр – семь потов сойдет. Да и после этого, стоит только зазеваться, как она тут же захапает его обратно. «Пограничные» посадки нужно пропалывать чуть ли не круглосуточно.

– А гербициды какие-нибудь пробовали?

– Какие? Это же не Земля! Здесь все другое, известные химикаты не подходят, а на исследования и разработку новых нужны деньги, которых у нас нет.

– Заколдованный круг получается? – Содос попытался обобщить услышанное, – чтобы вырваться из кабалы мелких перекупщиков и расплатиться с долгами, необходимо увеличить объемы поставок. Нужно расширять посевные площади, но на это не хватает сил, ресурсов и денег. Так?

Его чутье говорило о том, что в повествовании Сержа оставались некоторые провалы. Из всего, что он рассказал, складывалась вполне цельная и законченная мозаика местной жизни, в которой, однако, никак не находилось места для странного груза, заказанного Густавом. Должно быть что-то еще, что бы объяснило тот странный заказ. И Содос не ошибся.

– Ах, если бы дело ограничивалось только этим! – горестно вздохнул парень, – с растительностью бороться сложно, но можно. Скажем, высадить вдоль кромки леса земные сорняки. Эти ребята на здешних почвах способны задать жару кому угодно. А когда они оттеснят местных, применить против них какую-нибудь уже известную отраву – и земля очищена. Есть и другие способы. Терпение и труд, как говорится, любому шею свернут. Но помимо флоры существует еще и фауна.

– О! Какая же?

– Вообще-то, она довольно многочисленна и разнообразна, но главную проблему представляет только один ее представитель – Hyaena Moharra, по-простому «хайенна». Переведешь?

– «Гиена Мохаррская», это несложно, – отозвался Содос, глядя на переливающийся в раскаленном воздухе лес, – кажется тот, кто раздавал эти названия, испытывал серьезные проблемы с фантазией.

– На все новые миры и их обитателей никакой фантазии не хватит.

– Ну да ладно, а в чем проблема с ними?

– Они тоже очень высоко ценят вкусовые качества нашего «зеленого золота». И не дураки хорошо покушать.

– И как, сильно гадят?

– Не то слово! – Серж снова поморщился, – а что не съедят – то потопчут. За один ночной набег могут изничтожить несколько гектаров, а у нас каждый квадратный метр на счету!

– Возможно, мой следующий вопрос прозвучит глупо, но есть же старые проверенные способы: забор, капканы, собаки, сторож с ружьем, наконец. В чем загвоздка?

– Такого забора, которого бы они не преодолели, еще не придумали, засеять капканами все поля напропалую тоже нереально, а что касается собак и сторожей… Лучше я тебе покажу.

– Что?

– Сегодня утром Дэн подстрелил одну тварь на винограднике, она должна еще там валяться, – парень шагнул к машине, – поехали! Посмотришь сам, а потом скажешь все, что ты об этом думаешь.

Дорога вновь заметалась вверх-вниз по поросшим мелкими колючими кустиками грядам. На очередном подъеме Серж свернул на узкую колею, тянущуюся по самому гребню между виноградников, сбегающих вниз ровными рядами.

– Приехали, – затормозив, он выбрался из кабины и покрутил головой по сторонам, – это должно быть где-то здесь.

Пройдя вперед еще несколько метров, он взмахнул рукой, подзывая Содоса.

– Вон там, внизу, видишь? – указал он ему пальцем в ярко-зеленую, будто исполосованную гигантскими граблями лощину.

Содос поднял к глазам ладонь, закрываясь от солнца. Там, куда указывал Серж, между кустами виднелось серое пятнышко – то ли хвост, то ли лапа, высунувшаяся в проход. Он молча кивнул.

– Можешь пойти и взглянуть, если не боишься.

– А чего там бояться? – обеспокоено спросил Содос, – ее товарок?

– Нет, они только по ночам шастают. Днем – ни-ни.

– Чего же тогда?

– Да просто… А, забудь! – отмахнулся Серж, – не обращай внимания.

– Ты пойдешь?

– Чего я там не видел? Я тебя лучше здесь подожду, – мальчуган сунул руки в карманы и, поддевая ботинками дорожную пыль, побрел к машине.

Посмотрев ему вслед, Содос пожал плечами и начал спускаться с холма, срывая по пути сочные виноградины и отправляя их в рот. Густо переплетающиеся вокруг лозы скрыли от него серое пятнышко, но он запомнил направление и решил, что, пожалуй, сможет найти нужное место и так. Тем более что идти недалеко. Обернувшись, Содос увидел Сержа, который, облокотившись на капот, раскуривал сигарету и, казалось, с интересом наблюдал за ним. Помахав ему рукой, он углубился в зеленые заросли.

Он все рассчитал правильно.

Он вышел точно туда, куда нужно.

Завернув за очередной ряд, он увидел, услышал, почувствовал… это.

Содос словно налетел с разбегу на бетонную стену. Воздух наполнился гудением поднявшейся с трупа тучи мух, но казалось, что гудят его закипающие мозги. Он хотел закрыть глаза, зажмуриться, чтобы не видеть открывшейся перед ним картины, но время остановилось, и веки двигались с медлительностью дрейфующих айсбергов, заставляя его смотреть против своей воли.

Оскаленная в предсмертной судороге пасть с несколькими рядами мелких зубов, густой мех, колышущийся под порывами легкого ветерка и меняющий при этом цвет с темно-серого на грязно-зеленый и обратно, лапы разной длины, выгнувшиеся под дикими углами, напоминая скрюченный бамбук. Все это словно выжигалось у Содоса на сетчатке, причиняя буквально физическую боль.

Он, наконец, смог зажмуриться и судорожно вздохнул. В нос ударил резкий запах металла, смешанный с чем-то сладким, вроде патоки. Желудок свело яростной судорогой. Содос сложился пополам, одной рукой схватившись за живот, а другой цепляясь за кусты. В ушах гулко бухало бешено колотящееся сердце. Ветви жалобно затрещали, когда он покачнулся, потеряв равновесие. Оттолкнувшись, Содос развернулся и попытался подняться, но вместо этого повалился в другую сторону. Он открыл глаза, но не увидел ничего, кроме красного тумана, который темнел с каждым мгновением. Руки судорожно искали хоть какую-то опору, но ловили лишь воздух.

Он упал на четвереньки и его стошнило. Все вокруг поглотила темнота.

– Даже и не знаю, что это вдруг на меня нашло? – кряхтя и отдуваясь, Содос преодолел последние метры подъема и привалился рядом с Сержем к раскалившейся на солнце машине, – я вроде бы никогда особой впечатлительностью не отличался.

Выглядел он неважно. Шляпа потерялась где-то среди виноградников, брюки на коленях перепачкались в земле, на пиджаке виднелись мокрые пятна. Попытавшись пригладить растрепанные волосы, Содос извлек из них пару запутавшихся листьев.

– В первый раз такое со всеми случается, – успокаивающе сказал Серж и протянул ему плоскую металлическую флягу, – на, хлебни, может, полегчает.

Нельзя сказать, чтобы от обжегшей рот и горло пронзительно пахнущей жидкости Содосу стало сильно лучше, но, по крайней мере, он на какое-то время забыл о других проблемах.

– Уф! Что это за термояд? – только и смог, наконец, выдавить он, когда чуть отдышался.

– Лекарство от стрессов, – Серж убрал флягу во внутренний карман, – помогло?

– Надеюсь, это твое лекарство меня не убьет? Не хотелось бы помереть раньше времени от такого интенсивного курса психотерапии.

– Не должно, стопроцентно натуральный продукт.

– Ладно, увидим, – Содос снял испачкавшиеся очки и принялся протирать их платком, – так все же, что со мной случилось, отчего меня так развезло? Я даже на пару секунд вырубился. Эти хайенны, они, часом, не ядовитые?

– Абсолютно безвредные, – Серж отрицательно помотал головой, – это естественная реакция твоего организма. Реакция отторжения.

– Отторжения чего?

– Всего чужеродного.

– Слушай, не томи! – Содос нацепил очки и укоризненно посмотрел на своего экскурсовода, – скажу сразу: я понятия не имею, о чем ты толкуешь. Мне чертовски не нравится, когда ни с того, ни с сего меня вдруг выворачивает наизнанку, и я хочу понять, почему это произошло. Если у тебя уже заготовлена лекция и на эту тему, то давай, выкладывай, я с удовольствием послушаю.

– Ладно, ладно, – Серж вздохнул, – никакого секрета тут нет. В целях самосохранения, человеческий организм, его иммунная система отторгает все инородные тела, будь то заноза или пересаженный донорский орган.

– Я в курсе, но при чем здесь это? Я к той твари даже близко подойти не успел! Что отторгать-то? Запах? Его я почувствовал позже, когда меня уже скрутило.

– Твой организм не приемлет самого факта существования хайенны.

– Это что еще за бред?

– Это не бред, это факт. У тебя в командировках случались проблемы с пищеварением от незнакомой кухни?

– Бывало, и что?

– Что такое «акклиматизация», знаешь?

– Естественно!

– А «апланетизация»?

– Хм, кажется, начинаю догадываться. То же самое, только малость покруче.

– Слишком мягко сказано, – Серж усмехнулся, – некоторые люди в чужой биосфере вообще находиться не могут, хотя никаких объективных причин для этого нет – ни опасных бактерий, ни вредной атмосферы, ничего. Знаешь, почему в городах на других планетах нет ни грамма зелени, а если и есть, то только земная в кадках и клумбах?

– Никогда не обращал внимания, – Содоса неожиданно заинтриговало то, о чем говорил Серж, – я-то все больше с техникой и с людьми работаю.

– Я однажды видел женщину, которая поехала на экскурсию за город. Здесь, в столице. Так вот, когда автобус подъезжал к оазису, с ней случился припадок. Колотило ее по страшному! Пена у рта, судороги и все такое… А один мужик, сообразивший, в чем причина, завязал ей глаза, чтобы она не видела леса, и все закончилось. Ее прямо так, с завязанными глазами, посадили на попутку и отправили обратно, в город. Вот. Впрочем, столь сильная реакция встречается нечасто.

– Не знаю, не знаю, на меня ваш лес что-то никакого негативного эффекта не оказал, – Содос указал на темнеющую невдалеке зеленую стену, – смотрю вот и не жалуюсь.

– Да? Ты так считаешь? А ты попробуй познакомиться с ним поближе!

– В смысле?

– Сейчас продемонстрирую, – Серж наклонился, высматривая что-то на обочине, – ага, вот!

Он сорвал какую-то травинку и протянул ее Содосу.

– На, держи. Этот местный сорняк растет буквально повсюду, никакого спасу от него нет. Да ты не бойся, – подбодрил он, видя, что тот колеблется, – он совершенно безобидный!

Протянув руку, Содос осторожно взял травинку двумя пальцами и поднес к глазам, чтобы рассмотреть повнимательнее. «Совершенно безобидный», сказал Серж, но почему-то рука, покрывшись мурашками, так и норовила отбросить тонкую зеленую с лиловатыми прожилками веточку. Он почти физически ощущал, как от нее по вспотевшим пальцам расползается невидимая грязь.

Содос выронил травинку и машинально вытер ладонь о брюки. Его передернуло.

– То-то же! – удовлетворенно констатировал Серж, – а вздумай ты поковыряться ею в зубах, то промывание желудка тебе гарантировано.

– Я уже промыл, – буркнул Содос.

– И знаешь, почему так получается?

– Ну?

– Они чужие! И эта травинка, и лес, и хайенна, даром, что дохлая. Человеческий организм с ними просто несовместим. Собачий, как выясняется, тоже. Самые свирепые ротвейлеры даже носа за пределы поселка не высовывают, а когда их вывозишь на машине, забиваются под сиденье и скулят как щенки малые, так что о собаках можно забыть.

– А сами почему не охраняете, пусть даже без собак?

– Ты что, совсем дурной? – Серж даже возмутился, – вот ты сам согласился бы пойти ночью сторожить поле, зная, что тебе светит встретить живую хайенну? Причем, взрослую, а не щенка, которого ты видел. Да что там! У тебя вот хватит духу прямо сейчас сходить и посмотреть на эту тушку еще разок, поближе? А?

– Спасибо, что-то не хочется, – при воспоминании об увиденном, Содоса снова передернуло, – а ты сам видел… живую?

– Да, пару раз, – кивнул Серж, – хотя, правильнее будет сказать не «видел», а «слышал».

– Почему?

– Оказавшись совсем рядом с затаившейся взрослой хайенной, ты ее не увидишь, но поймешь, что она рядом потому, что неожиданно оглохнешь. Я не знаю, как они это делают, будто впитывают в себя все окружающие звуки и все тут. Возможно, это помогает им подкрадываться незамеченными к своей добыче, я не знаю. Ощущение кошмарное. Тебя просто парализует – не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой, бежать невозможно, не говоря уже о том, чтобы вертеть головой по сторонам, пытаясь углядеть эту тварь. Увидишь – будет только хуже.

– Почему?

– Тебя от дохлой-то чуть наизнанку не вывернуло, а при виде этого отродья вживую, иногда колбасит так, что свистать начинает изо всех отверстий сразу. Со временем ко всему привыкаешь, острота впечатлений несколько притупляется, но все равно, пробирает до самой селезенки. Единственное, что остается – это зажмуриться и, не двигаясь, ждать, когда она уйдет сама.

– И она уйдет?

– Да, хайенны людей тоже не очень-то жалуют. Чуть шевельнется воздух, пахнет железом, и все станет как обычно. Только штаны поменять – и порядок!

– М-да, похоже, что я еще легко отделался, – Содоса снова передернуло, – как же тогда вы с ними управляетесь?

– А никак! Засеваем вытоптанные поля по новой и надеемся, что на этот раз нам повезет больше.

– Какая-то безрадостная картина получается. Чем дальше в лес, тем больше… хайенн? Так?

– Угу.

– Так у вас не один, а целых два заколдованных круга. Один в другом, – Содос отвернулся и поскреб щеку, упорно стараясь не смотреть в сторону виноградника, чтобы случайно не увидеть то самое серое пятнышко, – вы не можете собирать больший урожай, пока не разберетесь с этими мохнатыми тварями, верно?

– Верно.

– И что, никакого просвета?

– Отчего же? Надежда есть всегда, – Серж оттолкнулся от машины и, с наслаждением потянувшись, открыл дверцу, собираясь забраться в кабину, – поздно уже, поехали обратно.

– И на что же вы возлагаете свои чаяния? – полюбопытствовал Содос, усаживаясь на сиденье, – если это не является каким-то шибко секретным ноу-хау конечно.

– Ты завтра улетаешь?

– Нет еще, хочу, пока есть такая возможность, наесться мохаррских вкусностей за казенный счет.

– И это правильно, – кивнул Серж, – в таком случае, я думаю, завтра ты получишь ответ на свой вопрос. Поехали!

Колымага, по-старчески брюзжа и ноя, неспешно переползала с холма на холм, выныривая из стремительно затопляемых ночной чернотой лощин на песчаные гребни, окрашенные заходящим солнцем в разные оттенки кровавого цвета. Серж молчал, глядя в окно и выставив наружу руку с зажженной самокруткой, за которой тянулась бледная ниточка дыма. Содос тоже не предпринимал попыток возобновить разговор.

Он уже получил ответ на главный мучивший его вопрос. Для составления целостной картины происходящего и увязывания в единую цепь всех событий даже не потребовалось решать заумную головоломку. В самом деле, нельзя же всерьез считать головоломкой мозаику, состоящую всего из двух частей. Один плюс один дает два, и здесь вряд ли возможны какие-либо разночтения.

Попрощавшись с Сержем, Содос нырнул в освещенную дверь бара. Машина к этому времени уже растворилась в темноте. Поневоле начнешь дорожить каждой минутой сна, когда вставать приходится уже через пять часов после отбоя. Содос пока еще не перестроился на местный ритм жизни и сомневался, что сможет быстро заснуть, тем более, после такого количества приключений, умудрившихся втиснуться в один день. Подумать только, еще сегодня утром он сидел в мягком кожаном кресле дальнего лайнера, вынырнувшего из подпространства неподалеку от Мохарры.

Бар пустовал, если не считать Костыля, прикорнувшего на скамейке у дверей. Из-за стойки поблескивала лысина Бочара, смотревшего телевизор и, одновременно, что-то потягивавшего из алюминиевой кружки. Услышав, как скрипнула входная дверь, он вытянул шею, бросив на Содоса взгляд сквозь строй расставленных на стойке стаканов.

– Добрый вечер, господин Содос! – поздоровался он, – а я уже начал подумывать, не съесть ли мне Ваш ужин.

– Если не возражаете, то я сам, – Содос сел за столик у стены так, чтобы видеть экран подвешенного под потолком старенького телевизора. После прогулки по плантациям и знакомства с мертвой хайенной он полагал, что сможет не даже смотреть на еду, но, когда Бочар поставил перед ним поднос, Содос понял, насколько он голоден и буквально набросился на салат.

Бармен тем временем вернулся на свой наблюдательный пост на табуретке за стойкой и возобновил просмотр новостей, ассортимент которых изо дня в день не претерпевал практически никаких изменений.

Официальные встречи с натянутыми на лица дежурными улыбками, безуспешно пытающимися скрыть разочарование от провала переговоров, очередное безнадежное судебное разбирательство, направленное против крупной транснациональной корпорации, светская хроника… обычный глянцевый фасад. А сквозь эту ширму, как через щели в заборе, проглядывали редкие скупые факты о реальном положении дел на заднем дворе: взрывы, беспорядки, непрерывный рост цен на все, что только можно и т. п.

– Что Вы находите такого интересного в Галактических новостях? – поинтересовался Содос с набитым ртом, – какой от них прок в Вашей, извините, глуши?

– Надо быть в курсе того, что происходит в мире.

– Да ну, бросьте! Что бы там ни случилось, здесь же все останется по-прежнему. Пустая трата времени.

– Для меня новости – что-то вроде бесконечного сериала. Мыльная опера с тысячами серий, каждая из которых построена по строгим канонам жанра.

– И каковы, по-Вашему, эти каноны?

– Завязка – официальная хроника, кульминация – вовремя подогнанный сенсационный материал и развязка с обязательным хэппи эндом – прогноз погоды. Вот в чем, в чем, а в счастливом конце можно не сомневаться – погода у нас круглый год одна и та же.

– Это же скучно!

– Есть такое, – согласился Бочар, – но, если не занимать мозги хотя бы подобной манной кашей, то они начнут думать о чем-нибудь другом, а ничего такого, о чем стоило бы подумать, вокруг нет. Тут и умом тронуться недолго.

– Сочувствую.

– Не стоит беспокойства, я уже привык.

Какое-то время единственными звуками, раздававшимися в зале, оставались полусонное бормотание диктора и звонкий хруст сочных огурцов.

– М-да, – подвел итог Бочар, когда выпуск новостей закончился, – кульминация сегодня малость подкачала.

– Отчего же, – не согласился Содос, – угон пассажирского лайнера – неплохое развлечение. Для зрителей, я имею в виду.

– Всего лишь попытка, да и та неудачная. Не-ет, так дела не делаются. Подобными вещами должны заниматься профессионалы, а не зеленые балбесы.

– По-моему, это верно для любого рода занятий.

– Порой мне кажется, что телекомпании сами и оплачивают такие «дерзкие преступления», чтобы показать в новостях горяченький материал.

– Ну, это Вы загнули!

– Да почему? За этот год еще не было ни одного эксцесса, который бы завершился успешно для злоумышленника и повлек бы за собой человеческие жертвы. Закон всегда торжествует. Все получается как-то… сахарно, что ли. Сплошная профанация! То ли дело раньше! – Бочар мечтательно поднял глаза к засиженному мухами потолку, – раньше не мелочились, груженые танкеры угоняли! Бесследно!

– Да-да, припоминаю, – оживился Содос, – года три или четыре назад, да? Никаких концов так и не нашли, если я не ошибаюсь?

– Я же говорю Вам, раньше все делалось солидно, внушительно и чисто! Никаких следов!

– Только я так и не понял, кому и зачем это понадобилось. Космотанкер так просто ведь не продашь, да и нефть с него в подворотне не сольешь. Темное дело.

– Пф-ф-ф! А Вы помните, как подскочили после этого цены на топливо!? Так с тех пор и не опустились! Эта, как ее, «Кросстар петролеум» только на этом скомпенсировала потерю своего танкера раз десять, как минимум. Так что, дело не только темное, но и грязное!

– Да ну Вас в болото! – Содос раздраженно отмахнулся, – то чисто, то грязно… У Вас кругом сплошные заговоры получаются.

– Я ничего не придумываю, такова жизнь.

– Ладно, Вы как хотите, а я пойду спать, – Содос поднялся из-за стола, – спасибо за ужин!

– На здоровье!

– Вы сами-то спите хоть иногда? А то создается впечатление, будто Вы сидите тут за стойкой круглые сутки.

– Собственно, это недалеко от истины. Я сплю тогда, когда есть такая возможность. Часок там, часок тут… – Бочар выключил телевизор, и посмотрел на часы, – я тоже пойду, пожалуй, а то завтра суматошный день.

– А что будет завтра?

– Сами увидите, если будете вести себя тихо и не станете задавать лишних вопросов.

– Вы меня заинтриговали, – Содос нахмурился, – да и Серж на нечто интересное намекал. Что, еще один заговор?

– Разумеется! – хохотнул бармен так громко, что проснувшийся Костыль заворочался на лавке и пробормотал что-то недовольное, – я же Вас предупреждал!

– Да ну Вас в болото! – повторил Содос, – спокойной ночи!

– Спокойной ночи!