Текст книги "Игры в чужой песочнице"

Автор книги: Илья Шумей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Да уж, если Густаву она подобные головомойки регулярно устраивает, то бедному мэру можно только посочувствовать.

Содос заглянул в свой стакан, вытирая обрызганную щеку. На его дне, покачиваясь, лежали два маленьких черных шарика.

– Что это? – он показал стакан бармену.

– Дэн подранил сегодня утром одну хайенну, – со вздохом отозвался тот, – я думаю, эти дробинки Маша вынула из нее.

Неожиданно вспомнив свои вчерашние впечатления от знакомства с местной фауной, Содос поспешно поставил стакан на стол и отодвинул его от себя подальше. При мысли о том, в чьем теле эти кусочки свинца находились еще недавно, к горлу снова подкатила тошнота.

– Не берите в голову, Юра, – примирительно сказал Бочар, – Маша – девочка неплохая, только чересчур эмоциональная. Я не знаю, что она в этих тварях нашла, но очень переживает за них, оттого и дергается.

– Да уж, дергается, так дергается, – согласился Содос, поправляя съехавшие на самый кончик носа очки. Он никак не мог решить, померещилось ему, или в глубине глаз Марии и в самом деле таился непонятный страх. Страх, который она изо всех сил старалась скрыть за маской развязности и агрессивности.

На его лицо упала чья-то тень.

– За счет заведения, – сказал Бочар, протягивая новый стакан сока.

Заслышав донесшийся с улицы утробный рык мощных моторов, Содос вскочил из-за стола и, торопливо поблагодарив Бочара за вкусный обед, метнулся к лестнице на второй этаж. Он совсем не горел желанием пересекаться с фермерами. Послышавшиеся чуть погодя громкие возбужденные голоса и топот, от которого затряслось все здание, только утвердили его в решимости безвылазно просидеть в своем номере до самого утра.

Увы, не вышло.

Впрочем, Содос особо и не надеялся, что ему удастся так легко отделаться от жизнерадостного любопытства аборигенов. То, что среди них крутился Серж, практически гарантировало, что рано или поздно в дверь его номера кто-нибудь да постучит. Этот молодой человек категорически не мог удержать в себе хотя бы один маломальский секрет. Уже при беглом взгляде на выражение его физиономии сразу становилось ясно, что он ждет, не дождется, когда же кто-нибудь припрет его к стенке и, наконец, вытрясет из него эту тайну. Его буквально распирало от желания поделиться со всем миром крупицами знания, оказавшегося в его распоряжении. Располагать сведениями, неведомыми никому другому и купаться в лучах внимания окружающих – это так здорово!

В общем, отбрыкаться от участия в попойке вряд ли получится, а потому Содос, дабы должным образом подготовиться к грядущим испытаниям, закинул в рот голубоватую пилюлю «Алкобора». Кому-кому, а вот ему-то уж точно следовало в этой ситуации следить за языком и сохранять полный самоконтроль.

Стук раздался примерно через полчаса.

На пороге стоял, правда, не особо устойчиво, сам Серж. Судя по его раскрасневшемуся лицу и блестящим глазам, посетителям бара пришлось изрядно раскошелиться, чтобы вытрясти (а точнее, вымыть) из парня требуемую информацию.

– Ты с-с-сильно занят? – заикаясь, поинтересовался он.

– Да нет, не особенно, – Содос сделал вид, будто не догадывается, куда дует ветер, – а в чем дело?

– Там, внизу… – Серж махнул рукой в сторону лестницы, – я… мы… в общем, народ приглашает тебя присоединиться! У нас весело!

– А что за повод?

– Ты это, – он сдвинул брови, пытаясь изобразить на лице крайнюю степень свирепости, – кончай дурочку валять! Все уже все знают, пошли!

– Знают что? – Содосу стало интересно, как Серж будет вести себя дальше, – я-то этого не знаю!

– Короче! – парень схватил его за рукав и потащил за собой в коридор, – если ты не с нами, то ты против нас, понял!? – он наклонился и зашептал Содосу прямо в ухо, – Бочар угощает!

– Ну, ежели так, то я, пожалуй, и спущусь ненадолго.

– Я т-те дам, ненадолго! – Серж снова икнул, – легко не отделаешься! Что-что, а уж это я тебе г-г-гарантирую! Пошли, кому говорят!

Веселье и вправду было в разгаре. Выпивка лилась рекой. Столы сдвинули в середину зала, и все присутствующие расселись вокруг. На почетном месте в самом центре импровизированного помоста возлежал тяжелый пулемет, тускло поблескивающий в неверном свете желтоватых лампочек.

Завидев Содоса, народ не то чтобы оживился, поскольку вечер и так протекал живее некуда, но с радостью приветствовал внеочередной повод наполнить стаканы. Его усадили, втиснув между Сержем и еще одним, весьма объемистым фермером, сунули в руку полный стакан, и кто-то громко воскликнул:

– За наше успешное будущее!

Публика отозвалась торжествующим ревом, зазвенело стекло. К пулемету потянулись руки, норовя чокнуться и с его вороненой сталью. Общее возбуждение подхватило Содоса и закружило, понесло по волнам непрерывных тостов и крепких мужских объятий.

Воспоминания о последующих событиях начинали распадаться на отдельные, никак друг с другом не связанные и даже абсурдные эпизоды.

В какой-то момент он обнаружил, что ему на голову надели шляпу. Когда он ее снял, то увидел, что это его собственная, та самая, которую он потерял вчера на винограднике. Видимо, кто-то нашел ее, а Серж рассказал, откуда она там взялась. Немедленно последовало предложение отметить сие счастливое воссоединение, и он не заставил себя долго уговаривать. В конце концов, эта шляпа обошлась ему в целую сотню!

Вот Пузан, здоровяк, что сидел справа от Содоса, популярно объясняет всем, кто еще способен его слушать, как обращаться с пулеметом.

– Вот здесь дергаешь, упираешься, как следует, и жмешь на гашетку: Та-та-та-та! Понятно?

– У-у-у-у! Здорово! Та-та-та-та! Наливай!

Вот Аня, оглушительно лязгая своими бесчисленными браслетами, выплясывает на столе, причем ее худые ноги мелькают в опасной близости от носа Содоса.

Вот он яростно препирается с Сержем, требуя, чтобы он, да и остальные немедленно прекратили курить в помещении, поскольку из-за скопившегося дыма все погрузилось в туман.

Кто-то громко выкрикивает, что все это чушь собачья! Содос не понял, что именно имелось в виду, но на всякий случай обиделся и заявил, что уходит. Где же эта проклятая дверь!?

– Стакан оставь!

– Ой, извините…

Вывалившись на улицу, Содос обхватил руками столб, подпирающий навес над крыльцом, и уткнулся в него лбом. Окружающий мир кружился и постоянно собирался рухнуть то вправо, то влево, но в последний момент за что-то цеплялся и чудом продолжал удерживаться на плаву.

Он был пьян в стельку. И снова потерял свою шляпу. Он всегда так гордился своей способностью контролировать процесс опьянения, сохраняя ясность мысли и позволяя вместо себя накачиваться своим собеседникам, и вдруг такой конфуз. Сколько же рюмок он успел опрокинуть? Пять? Шесть? Да не то это количество, чтобы так мутить мозги! Небось, подмешали туда дрянь какую-нибудь местную. Даже «Алкобор» не помог. Точно, без жульничества не обошлось!

Он несколько раз глубоко вдохнул, до отказа наполняя легкие прохладным ночным воздухом. Голова потихоньку прояснялась. Решившись, наконец, расстаться со своей опорой, Содос сделал шаг в сторону и тут же споткнулся обо что-то большое и мягкое, с грохотом растянувшись на досках.

– М-м-м-м, – донеслось откуда-то снизу.

– Из… извините, – прошептал он, словно боясь кого разбудить, – я Вас не заметил.

В ответ послышалось невнятное сонное бормотание. Да уж, гулянка получилась что надо!

Хватаясь руками за стену, Содос поднялся и поковылял за дом, направляясь к заднему входу. Голова его вроде бы соображала более-менее нормально, но вот тело подняло бунт и упорно отказывалось подчиняться командам мозга.

Здесь, за домом, он сделал еще одну передышку, прислонившись спиной к стене и глядя в бездонное небо пустыни, усеянное бесчисленными звездами, напоминавшими сахарный песок, рассыпавшийся по черному мрамору с белесыми прожилками туманностей. Как он ни старался, но так и не смог отыскать среди них ни одного знакомого созвездия, тем более, что перед глазами все плыло и плясало.

– Фу, черт! Как же они тут ориентируются-то? – адресовал он вопрос к безмолвному небосводу, – бедняги! Хм, самому бы не заплутать!

Содос отклеился от стены и шагнул к двери. Ему предстояло еще пройти через полную посуды кухню, и подняться по лестнице на второй этаж. Если принять в расчет заартачившиеся и выписывающие замысловатые кренделя ноги, то задача представлялась не из простых, но в конечном итоге он с ней справился.

К тому моменту, как Содос добрался до своей комнаты, его сознание окончательно отделилось от тела и, словно глядя на него со стороны, подробно и терпеливо разъясняло восставшим конечностям, что от них требуется.

Запереть дверь. На два оборота. Хорошо, теперь в ванную. Осторожно, стул! Вот так, теперь плеснуть в лицо холодной водой. Нет, не из-под крана, из ведра. Молодец! Теперь энергично потереть ладонями уши, но осторожно, чтобы не касаться щек! Вот, уже лучше, верно? Все, давай на боковую.

Двигаясь как лунатик, Содос вышел из ванной и выволок из-под кровати свою сумку. Он выкатил на ладонь еще один голубоватый шарик и закинул его в рот. Запивать его пришлось, черпая ладонью желтоватую воду из того же ведра. Сегодняшняя вечеринка влетит ему в хор-рошую копеечку, да и печень будет протестовать против двойной дозы, но это все потом, лишь бы снадобье подействовало. Завтра он обязательно должен быть в форме.

Больше у Содоса в голове не раздавалось никаких приказов. Оставшееся без управления тело подрубленным деревом рухнуло на кровать, и он поспешил отключиться, поскольку чувствовал, как пламя «Алкобора» разгорается у него в венах.

– Не знаю, как вам, а вот мне от того, что я буду сидеть в большой и громко рычащей машине, даже держась за пулемет, спокойней не будет.

– Ты что, боишься!?

– Можно подумать, будто ты, Дэн, никогда в штаны не делал при виде хайенн.

– Теперь все это в прошлом, времена изменились! Посмотрим, кто из нас будет отныне сильнее пугаться при встрече!

– Ради Бога! Но только без меня, увольте.

– Да успокойся ты, Михалыч! Никто тебя насильно в дозор посылать не будет! И без тебя в желающих недостатка не будет, верно?

Собравшиеся вокруг стола люди одобрительно загудели. После того, как часть фермеров разбрелась по домам, а некоторые решили прикорнуть на потертом диванчике, а то и прямо на полу, в относительно бодрствующем состоянии осталось человек десять. Все они являлись завсегдатаями сего заведения, прожженными и прокуренными волками пустыни, для которых заложить за воротник пяток стаканчиков – вполне обычное дело.

– Завтра составим график дежурств, и уж тогда-то!.. – Дэн довольно потер руки, – вот уж повеселимся на славу!

– А почему завтра? – угрюмо пробубнил сидящий рядом с ним мужчина, чья шляпа висела на веревочке у него за спиной. За прошедший вечер он уже несколько раз принимался ее искать вокруг себя, но, не найдя, махал рукой и возвращался к очередной наполненной рюмке, – почему не сегодня?

– Что?

– Сегодняшняя ночь может стоить нам еще несколько гектаров загубленных посадок. Почему мы не составили этот треклятый график заранее, чтобы выехать на патрулирование уже сейчас?

– Потому, Куцый, что… э-э-э… ну…

– Потому, что из вас никто не умеет с пулеметом обращаться, – неожиданно подал голос Пузан, – скорее друг друга перестреляете, чем попадете хотя бы в одну мечущуюся хайенну. Вот проведем завтра «курс молодого бойца», посмотрим, на что вы способны, тогда и решим, кто и когда поедет «в ночное».

– Мы-то ладно, – не унимался Куцый, – а вот ты? Судя по байкам, что ты постоянно травишь, ты у нас бывалый вояка и все знаешь и умеешь. Да и по одному взгляду на твой необъятный живот это сразу становится ясно. Почему ты здесь с нами истребляешь алкоголь, вместо того, чтобы с оружием в руках, – он указал на лежащий перед Пузаном пулемет, – оберегать от посягательств гадких прожорливых тварей наши общие богатства? А?

– Сказано завтра – значит завтра, – отрезал тот.

– А вот мне почему-то кажется, что на самом деле ты ни черта не шаришь в реальных боевых действиях, и перспектива в таковых поучаствовать тебя просто-напросто пугает. Ты всю войну сражался с картошкой на кухне, и твоя воинственность – туфта. Я не прав?

– Да мне плевать, что там тебе кажется, Куц, это твои проблемы.

– Ты – обычная штабная крыса, и ни в каких серьезных заварушках не участвовал! Вот!

– Участвовал, и не раз!

– Тогда почему ты не идешь и не сражаешься с подлыми и гнусными пожирателями нашей собственности?

– Завтра.

– Ты просто боишься!

– Ничего я не боюсь!

– Да все вы трясетесь от страха от одной только мысли о выходе на поле посреди ночи! – Куцый обвел своих собеседников покачивающимся указательным пальцем, – и ты, Пузан, и ты, Дэн, все! Лишь Михалыч не побоялся в этом признаться, а вы только щеки раздувать умеете! Ни черта у нас с ночным патрулированием не выгорит, мы все боимся аки дети малые!

– Слушай, Куц, – раздраженно огрызнулся Дэн, – мне лучше знать, боюсь я или нет. Я могу хоть сейчас сесть в машину и поехать на огороды, вы только меня с пушкой обращаться научите, и патронов дайте побольше.

– Не жульничай! – погрозил ему Пузан, – ты же прекрасно знаешь, что никто тебя сейчас учить стрелять не будет, и патронов никто тебе не даст.

– Тогда давай ты будешь на курок нажимать, а я поведу машину.

Здоровяк задумался.

– Мы тебя к стойке привяжем, чтобы не упал – и стреляй, сколько влезет! – Дэна все больше увлекала его собственная идея, – может, и вправду, разгоним нахлебников!

– Незачем меня привязывать, я и так не упаду, – обиделся Пузан, – вот только за руль я бы посадил кого-нибудь другого. Где Серж? Серега!

– Его мать домой уволокла, – довольно сообщил Дэн, – а чем я тебе не угодил?

– Ты пьян в дым!

– Можно подумать, будто Серж был трезв как стекло, когда его под белы рученьки выводили на улицу. Не волнуйся, я педали не перепутаю, не впервой!

– Хорошо, только ехать будешь осторожно, как с беременной женой, понял?

– Слышь, Пузо, – Дэн озорно ткнул его пальцем в живот, – мне кажется, ты несколько заблуждаешься, это у тебя не то, что ты думаешь!

– Ты меня понял или нет?

– Да понял я все прекрасно! Не волнуйся, из тебя ничего не выплеснется.

– А как вы докажете, что ездили на поля, – снова забубнил Куцый, – покатаетесь немного вокруг поселка, а потом скажете, будто доехали до самых бананов, но никого не встретили.

– Это же элементарно, Куц! – Дэн перегнулся через стол и хлопнул его по плечу, – ты поедешь вместе с нами!

Выражение растерянности на лице Куцого вызвало взрыв общего хохота.

– Но… я… – промямлил он.

– Разделим обязанности следующим образом, – Дэн попытался принять серьезный вид, – я веду машину, Пузан стреляет, а ты сидишь и дрожишь от страха, идет?

Лицо Куцого стало красным как помидор.

– Посмотрим еще, у кого штаны раньше намокнут! – процедил он, поднимаясь из-за стола, – если уж решили ехать, то не тяните, а то скоро уже рассветет. Никто не видел мою шляпу?

– Посмотри сзади!

– Что? Где? – Куцый закрутился на месте, – о! Вот как! Действительно… Спасибо! Вот теперь я готов! – он натянул шляпу на голову и, пошатываясь, вышел на улицу.

Под смех и одобрительное гудение Пузан взял в руки пулемет и тоже шагнул к двери. За ним, чтобы посмотреть на отъезд смельчаков, потянулись и остальные.

– Вы это что, серьезно? – воскликнул Михалыч, обнаружив вдруг, что остался в одиночестве, – да вы рехнулись! Прекратите эту клоунаду!

Но его уже никто не слышал.

Коротко скрипнув тормозами, джип замер на вершине дюны. Два ярко-белых языка света от фар легли на склон, контрастными черными штрихами обозначая каждый камушек. Высвеченные ветви скрытых в темноте деревьев словно повисли в воздухе безо всякой опоры. Невесть откуда немедленно налетели мошки и серебристыми снежинками замелькали на свету.

– Почему ты остановился? – Куцый обеспокоено завертел головой, – что случилось? Что-то не так?

– Красота-то какая! – протянул Дэн, до хруста позвонков откинувшись на сиденье, – дыши глубже, пока есть возможность. Когда ты в последний раз гулял ночью под звездами?

– Здесь, на Мохарре? Никогда! Это вы меня зачем-то сюда вытащили, только, похоже, уже и сами забыли, зачем.

– Не беспокойся, мы все прекрасно помним, – сзади донеслось бряцанье пулеметной ленты, – просто не торопимся.

– Я же говорил, что вы боитесь!

– Куц, ты зануда! Если кто из нас и трясется от страха, то это как раз ты, – протянул Дэн. В темноте что-то негромко булькнуло, – на, лучше, выпей для храбрости.

– Ты где ее взял?

– Хм, тебе не все ли равно? Схватил, что под руку попало, не хочешь – не пей.

– Эй, Дэн, – оживился Пузан, – ты что, цельный пузырь стянул?

– Да нет, уже початый, – Куцый взял бутылку и попытался рассмотреть этикетку в красноватом свете, отбрасываемом приборной панелью, – никак не разберу, что это.

– Слушай, я же сказал уже: не нравится – не пей, нам больше останется.

– Нравится, не нравится… – Куцый запрокинул голову, отчего шляпа снова свалилась и повисла за спиной. Послышались громкие глотки.

– Эй, не усердствуй так! – Дэн протянул руку и отобрал у него бутылку, – тут не тебе одному!

– Вы же, кажется, не боитесь? – фыркнул тот, вытирая облитую шею, – зачем вам лекарство от страха?

– Для профилактики, – Дэн также основательно приложился к горлышку.

– Но-но, полегче, ты все-таки за рулем, – в проходе между сиденьями появилась здоровая рука Пузана, – давай сюда!

– А ты за пулеметом, что еще хуже.

Тем не менее, полупустая бутылка отправилась назад.

– Ну что, двинули дальше, а то некоторые тут от страха уже вспотели, – мотор вновь взревел, и машина сорвалась с места, – прокатимся по быстрому и на боковую.

Некоторое время сквозь шум мотора доносилось кряхтение и раздраженные междометия Пузана, но, в конце концов, он не выдержал и взмолился:

– Дэн, притормози на минутку!

– В чем дело?

– У меня так только перевод продукта получается. Ты так несешься, что я никак в рот попасть не могу, все мимо проливается. Останови машину!

– Какой же ты неуклюжий, – сокрушенно заметил Дэн, затормаживая джип, – тебе нельзя пить, у тебя руки и так уже трясутся.

– …ага, от страха, – буркнул Куцый.

– Заткнитесь, вы, оба! Дайте лучше природу послушать.

– Не вопрос! – Дэн заглушил мотор, – слушай на здоровье.

Освободившись от утробного рычания двигателя, воздух наполнился жужжанием цикад, отрывистым писком летучих мышей, шорохами, доносящимися из высокой травы и прочими ночными звуками. В такт им на заднем сиденье сопел и отдувался Пузан, который несколько не рассчитал свои силы и поперхнулся.

– Тсс! – шикнул вдруг на него Куцый.

– В чем дело? – Дэн оторвался от созерцания звездного неба.

– Тихо! Слышишь?

– Что?

– Вон там, слева, – еле различимая во тьме рука указала в сторону леса, – будто хрустит что-то.

– Куц, вечно тебе мерещится всякое! – Пузан, наконец, совладал с собой и перестал давиться выпитым, – я ничего не слышу.

– Не удивительно, звуки, издаваемые твоим животом, способны заглушить что угодно!

– Слушай, надоел уже! Чем Вам мой живот не угодил!? Завидно, что ли!?

– Вот еще! Я…

– Да заткнитесь вы, черт подери! – зашипел теперь уже Дэн, – дайте послушать!

Все умолкли, только тихонько потрескивал остывающий мотор, да пищеварительная система Пузана упорно игнорировала просьбы окружающих.

– Действительно, там что-то шуршит, – прошептал чуть погодя Дэн, – кто-нибудь знает, что у нас там растет?

– Капуста, – шепотом же ответил ему Куцый.

– Хайенны любят капусту…

Последовало еще несколько минут напряженного вслушивания в загадочные шорохи и хрусты. Беспокойство и стремительно холодеющий ночной пустынный воздух постепенно выветривали из голов пары алкоголя.

– Ну что, пойдем, посмотрим?

– Ты что у меня-то спрашиваешь!? – возмутился Куцый чуть подрагивающим голосом. Красный свет приборов блестел на его покрывшемся испариной лбу, – это ваше приключение, вы и разбирайтесь!

– Пуз, идеи есть?

– Идеи? Нет. Есть только вот это, – сиденье скрипнуло, и, со свистом рассекая воздух, в сторону леса, кувыркаясь, полетел какой-то блестящий предмет.

– Эй! Там же оставалось еще…

– …уже нет, – успокоил Пузан.

Через пару секунд из темноты донесся глухой удар, за которым последовал целый аккорд визга.

– Ага!

– Хайенны! Точно!

– Дэн, дуй отсюда!

– Зачем? – Пузан вскочил на ноги, скрипнула разворачиваемая турель, – их-то нам и надо! Кто не спрятался – я не виноват!

С громким щелчком вспыхнул спаренный с пулеметом прожектор, ударив по огороду тугим снопом ослепительного белого света. В глазах заплясали желтые зайчики, но даже сквозь них было видно, как среди светло-зеленой рассады мечутся комья серого меха.

– Ох, черт, сколько же их там! – ужаснулся Куцый, – десятка два, как минимум!

– Как тараканы ночью на кухне, – согласился Дэн.

– Какая разница! Чем больше, тем лучше! – весело крикнул Пузан и лязгнул затвором, – сегодня праздник на нашей улице! Подходите, не стесняйтесь!

От грохота пулеметной очереди Куцый подпрыгнул и зажал уши руками. Он не ожидал, что это будет настолько громко. По грядкам заплясали фонтанчики взрываемой пулями земли и клочьев капусты. Словно завороженный он следил за перемещениями круга света и тем, как неожиданно дергаются и кувыркаются хайенны, оказывающиеся в его центре. Воздух наполнился криками, визгом и звоном падающих в кузов гильз. Порыв ветра бросил в лицо едкий запах пороховой гари.

– …как нашу капусту жрать! – вырвался из внезапно оборвавшегося пулеметного грохота конец выкрика Дэна.

– Ну как? – поинтересовался Пузан, из стороны в сторону поводя прожектором по опустевшему полю. В его луче плясала поднятая пыль вперемежку с опадающими обрывками капустных листьев.

– Вроде бы разбежались, – с удовлетворением отметил Дэн, – будут знать!

– Штуки три-четыре я подстрелил, это точно, так что разбежаться смогли не все.

– Эй, постойте, прислушайтесь! – обеспокоено зашептал Куцый.

– Пойдем, посмотрим? – Дэн не обратил на него внимания, – может добить кого надо.

– Да ну их! Пусть валяются в назидание остальным.

– Вы слышите? – не унимался Куцый, – они еще здесь!

– Да уж, теперь они не скоро захотят капусткой похрустеть… Что ты там бормочешь?

– Глухие вы что ли? Хайенны… они возвращаются!

– С чего ты взя… – Дэн умолк на полуслове, поскольку и сам услышал странный, отрывистый шум, который словно прорывался сквозь завесу ночной тишины подобно тому, как солнечный свет пробивается сквозь листву деревьев. Он доносился со стороны леса и постепенно растекался в стороны, норовя окружить машину с находящимися в ней людьми.

– Пуз, посвети-ка, – попросил он чуть дрогнувшим голосом.

Прожектор крутнулся на турели, устремив свой луч на ближайшие деревья.

– Дэн… – с трудом разлепив ставшие вдруг непослушными губы, просипел Пузан, – Дэ-эн!

Тот никак не отреагировал, широко распахнутыми глазами глядя на открывшуюся картину.

– О, Боже! – выдохнул Куцый, – О, БОЖЕ!!!

– ДЭЭЭН!!! – словно сорвавшись с цепи, заорал Пузан и навалился на пулемет. Джип затрясся от грохота новой очереди, – ДЭН! УХОДИМ!!!

Очнувшись от оцепенения, тот торопливо повернул ключ и, схватившись за руль, до упора вдавил в пол педаль акселератора. Взвыв как пикирующий истребитель, машина сорвалась с места, виляя кормой, и выпуская из-под бешено вращающихся колес фонтаны песка.

От толчка Пузан покачнулся, и луч прожектора, описав размашистую загогулину, устремился в звездное небо. Но перед глазами у Куцого, обеими руками вцепившегося в спинку своего сиденья, продолжала стоять кошмарная картина шевелящегося, словно плавящегося леса, истекающего сплошной рекой из сотен серых чудовищ.

Рев мотора задергался, закашлялся, когда первые тени замелькали в лучах фар. Дэн глухо чертыхнулся сквозь зубы и только крепче сжал руль.

– Пуз! Они спереди!

– Да они повсюду, черт бы их побрал! – проорал в ответ Пузан, не переставая поливать свинцом ночную темноту.

Куцый почувствовал, что его мутит, и в последний миг успел высунуться за борт, чтобы не наблевать самому себе на штаны. Несколько секунд он пытался перевести дыхание, отрешенно глядя на проносящуюся под колесами землю, но на очередной кочке дверца больно ударила его по подбородку, отшвырнув назад в кабину. Вцепившись в поручень, он крепче вжался в сиденье и посмотрел вперед.

Лучи фар метались из стороны в сторону, словно нагайкой нахлестывая извилистую ленту дороги. Дэн гнал машину так, будто в затылок ему дышал сам Дьявол. Яблони, растущие вдоль обочины, слились в один сплошной зеленый забор. Каждый новый поворот казался последним, но джип, отчаянно цепляясь за колею всеми четырьмя колесами, пролетал его, задевая задним бампером придорожные кусты, и мчался дальше. Не в силах смотреть на это никак не заканчивающееся самоубийство, Куцый снова повернулся назад.

Широкая спина Пузана, черным силуэтом заслоняла собой уносящуюся назад яблоневую аллею. Он раскачивался вправо-влево, отправляя в поднятый машиной шлейф пыли одну очередь за другой. Вокруг стоял непрекращающийся шум… точнее не шум, а некая клочковатая смесь из обрывков шелеста ветвей, криков и тишины. Хайенны находились буквально в нескольких метрах от них, но как Пузан не крутил прожектором, ему никак не удавалось засечь хотя бы одну. Животные перемещались с каким-то фантастическим проворством, и только на границе светового конуса изредка мелькала когтистая лапа или пушистый хвост.

– Спереди!!! – неожиданно крикнул Дэн.

– Где!? – турель взвизгнула, когда Пузан резко развернул ее на 180 градусов, – ох!

Раздался глухой удар. Куцый успел увидеть лишь хлестнувшую по лобовому стеклу тонкую лапу. Его лицо обдало резким запахом металла. Из кузова донесся грохот и звон.

– Пуз, что с тобой? Ты цел? – Куцый повернулся назад, и почти перед самым своим носом увидел медленно тускнеющий красный волосок разбитой лампы прожектора.

– Я-то цел, но вот наш фонарик…

– Вижу. Что будем делать?

– Не знаю, – послышалось кряхтенье, и Пузан, цепляясь за турель, снова поднялся на ноги, – я теперь ни черта не вижу!

Несколько секунд тишину нарушал только надрывный рев мотора, а потом… потом он исчез. Джип продолжал мчаться по извилистой дороге, пассажиров на каждой кочке подбрасывало и нещадно швыряло из стороны в сторону, но все происходило в полной, абсолютной тишине. Будто Вы смотрели кино с выключенным звуком. Осталось только ощущение тупого давления на уши, какое случается во взлетающем самолете.

Хайенны были совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки.

– Пуз, стреляй!!! – крикнул Куцый, но не услышал даже собственного голоса.

И вот тут ему стало по-настоящему страшно. Холодный, иррациональный ужас ледяным душем окатил его, скручивая в морской узел все внутренности. Он из всех сил таращил глаза в чернильную тьму вокруг только потому, что боялся закрыть их и остаться один на один с собственным воображением, которое услужливо рисовало тянущиеся из черноты острые когти и оскаленные, истекающие слюной пасти за самой его спиной. Ноги сами собой задергались, будучи не в силах более выносить эту пытку неизвестностью.

– СТРЕЛЯЯЯЯЙ!!! – голос Куцого сорвался на визг, он чувствовал, как по его штанам растекается что-то теплое.

Словно услышав его, Пузан навалился на пулемет и нажал гашетку. Вспышки выстрелов дьявольским стробоскопом разорвали ночную тьму, отсекая от реальности тонкие, застывшие ломтики. Время остановилось, осталась лишь последовательность жутких черно-белых кадров, безумных графических вариаций на тему «Искушения святого Антония» Сальвадора Дали.

Хайенны окружили их со всех сторон. Они были сзади, справа, слева, сверху! Звери буквально нависали над машиной, застыв в воздухе на неестественно длинных и тонких лапах, переплетение которых образовывало нечто вроде паутины, летящей вслед за ними. С каждым выстрелом рисунок этой паутины менялся, одни хайенны падали, сраженные пулями, оставляя в воздухе облачка красного тумана и сверкающие рубины капель крови, но их место тут же занимали другие, и все это сюрреалистическое действо неуклонно приближалось, охватывая мчащийся джип со всех сторон. А особую жуть происходящему придавало то обстоятельство, что все происходило в полнейшей тишине. Даже выстрелы доносились как еле слышная далекая канонада.

Куцый почувствовал резь в горле и понял, что кричит. Кричит от страха, изо всех сил, не пытаясь уже что-то сказать, а просто потому, что сотрясаемое спазмами ужаса тело исторгает из себя воздух, да и вообще, все, что только можно, словно пытаясь откупиться от неуклонно надвигающегося кошмара.

Что-то ударило его по спине, машину тряхнуло, и тут же пулемет захлебнулся. Неожиданно перед собой он увидел дергающийся ботинок Пузана. В память впился болтающийся развязавшийся шнурок. Дорога вылетела на открытое пространство, и в свете звезд Куцый увидел, что пулеметчик упал навзничь, наполовину свесившись через задний борт. Его тело оплели тонкие лапы, впившись когтями глубоко в грудь. По разорванной куртке расплывались влажно блестящие пятна. Пузан, как вытащенная из воды рыба, безмолвно разевал рот и отчаянно размахивал руками, пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться, но волочащаяся за машиной в облаке пыли, возможно, уже мертвая хайенна, неуклонно тянула его за собой.

Джип подпрыгнул на очередной кочке и ноги Пузана подлетели вверх, чуть не заехав Куцому по лицу. Несколько долгих мгновений он балансировал на краю, хватаясь за запасное колесо, но после еще одного толчка перевалился через борт и исчез в пыли.

– Пуз!!! – Куцый рванулся вперед, хотя понимал, что не успеет ничего сделать.

Вокруг катящихся по дороге двух сцепившихся тел схлестнулась живая стена, и даже сквозь завесу плотной, почти осязаемой тишины прорвался полный невыносимой боли крик.

– ПУ-У-У-У-З!!!

– Что с ним? – обернулся назад Дэн.

Это стало его последней ошибкой в жизни. На долю секунды оставленный без присмотра джип тут же вылетел на обочину и запрыгал по кустам. Дэн яростно закрутил рулем, стараясь вернуть машину на дорогу, но было уже поздно.

Точно закусив удила, железный конь пару раз лихо подпрыгнул, проигнорировал поворот и, в щепки разнеся дощатый забор и дико завывая работающим вхолостую мотором, полетел вниз с насыпи.

Миг невесомости… Удар! Еще удар! Короткий скрежет металла, звон стекла… Куда подевались звезды? Удар.

Первым ощущением Куцого стала кровь, текущая из разбитого носа прямо в рот. Он хотел сплюнуть, но побоялся, так как не знал, где верх, а где низ… Что-то больно впивалось в спину. Пошарив вокруг себя, он выяснил, что это чьи-то ноги, а сам он лежит под перевернувшейся машиной и, судя по всему, все еще жив.

– Дэн! – шепотом позвал он, – Дэн, ты меня слышишь?

Ответа не последовало. Вместо этого послышалось шуршание, сопение и на Куцого вновь накатила волна глухоты. Машина затряслась от запрыгивающих на нее хайенн. Он затаил дыхание, пытаясь определить, сколько их здесь и что они делают. Еще оставалась призрачная надежда на то, что под машиной их не найдут.