Текст книги "Вирус смерти"

Автор книги: Илья Рясной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

– Отход! Факел! – крикнул я в рацию...

Повторять не надо. Ребята почувствовали опасность почти в тот же момент, что и я. И кинулись назад. Секунды... Сумрачный день раскололся от такого грохота, что показалось, будто небо рухнуло на землю...

Но мои ребята уже покинули территорию базы противника...

От грохота заложило уши. Я лежал в овраге, уткнувшись лицом в жидкую грязь, сжимая автомат и слыша буханье сыплющегося вокруг мусора – то, что осталось от логова...

Ох, не поскупились вражины на взрывчатку. Не завидую я окрестным жителям. Наверное, в радиусе десяти километров коровы доиться перестанут... Рассчитали, гады, что к ним скоро наведаются, и ушли, оставив прощальное послание. Установили механизм, который взорвется через минуту после проникновения группы в логово. Как раз бойцы расслабятся и решат, что опасаться нечего. И просчитались. Такие ловушки не для нас. Фауст дело свое знал. Он не вложил бы столько сил в людей, которые не выкарабкаются из такой ситуации...

Пленник очухался после "отмычки" и готов был к дальнейшей обработке. Получи дозу "нирваны". Это тебе не сыворотка правды. Штуковина хорошая, шаманы и экстрасенсы за нее все бы отдали. Препарат вводит человека в измененное состояние сознания, если, конечно, при сеансе присутствует оператор-гипнотизер. В руках Шамана "нирвана" была мощнейшим инструментом.

Работать с сознанием человека с наложенной фальшивой личностью все равно что на ощупь плутать в лабиринте. Или разгадывать сложнейшую головоломку. Недостаточно ума и профессионализма. Нужна интуиция. И еще что-то. Войти в резонанс с объектом, стать его частью, сделать его частью себя...

– Я твой друг, – вещал Шаман. – Я самый близкий человек на свете. Я часть тебя. У тебя нет никаких секретов. Я твоя последняя надежда. Как твое имя? Чтобы помочь тебе, я должен знать твое имя... Говори...

– Я Анатолий Мальцев...

Пока что Шаман вышел лишь на фальшивую личность...

В комнате царил полумрак, который и нужен для таких сеансов. Мы наблюдали за происходящим, затаив дыхание в креслах в углу помещения.

– Я с таким еще не сталкивался. Очень сильное воздействие. "Шлиман" и "Кауфман" по сравнению с этим – просто творение приготовишек...

Мы два раза имели дело с "наложниками" – так шутливо прозвали лиц с наложенной чужой личностью. Оба раза это были фокусы американцев. Они давно используют подобные технологии, применяли их для подготовки засылаемых в "банановые" республики наемных убийц, задачей которых было устранение политических лидеров и прочих заметных людей в зонах национальных интересов Штатов. Обычно эти затеи проваливались. Мозг человека не компьютер, он давал сбои. В последнее время янки шагнули далеко вперед. "Кауфмана" в Африке и "Шлимана" в Германии Шаман выпотрошил быстро и без особых забот. А ведь они были гордостью американцев, последним словом психологической науки... Тот, кто обрабатывал нашего пленника, пошел гораздо дальше...

– Курбин... Виктор... Из Фрунзе, – наконец выдавил пленник.

– Это настоящее имя, – выдохнул Шаман. Он осунулся за этот час, побледнел, кровь давно отлила от его лица. Ему было очень тяжело. Но он достиг своего.

– А не может быть еще одна подмененная личность? – спросил Горыныч.

– Может. В принципе. Но не в данном случае. Он действительно Курбин.

Шаман начал пласт за пластом вскрывать его прошлое. В измененном состоянии сознания человек может вспомнить все. Вплоть до того, сколько ступенек было на лестнице в Пушкинском музее, где он был последний раз десять лет назад...

Фрунзе, ныне Бишкек – столица Киргизии. Курбин жил там. И не одно поколение его предков жило там. Он вырос, закончил институт. Работал инженером на автобазе. Переживал с семьей гонения на русских. Выдержал. Остался в своем городе. До девяносто второго года. Дальше...

– Темнота, – поежился Курбин. – Холодно...

– Что в темноте?

– Я не знаю.

Последующие два года напрочь выпали из памяти Курбина. Точнее, не выпали из памяти человека не пропадает ничего. Просто воспоминания заблокированы так крепко, что вскрыть их Шаману не удавалось. Снова начал себя сознавать Курбин в конце девяносто четвертого. Он подробно описал взорванную сегодня базу боевиков, нескольких своих товарищей. Вспомнил акцию с Гурским – он сидел за рулем "скорой". Принимал участие еще в двух убийствах На кого работали боевики, зачем – он понятия не имел Мозги ему подчистили основательно. Зомби не зомби, но подчинение выработали полное, привили навыки пользования оружием, навыки рукопашного боя. Притом очень неплохие. До провала в черноту Курбин не умел ничего такого. Его формировали между девяносто вторым и девяносто четвертым. Кто? В каком учебном центре? Эх, если бы знать. Адресочек бы. Наведались бы туда. Или уронили случайно бомбу с пролетающего бомбардировщика. Но помощи тут от Курбина никакой. Ничего балбес не помнит. Удастся ли заставить вспомнить? На Шамана вся надежда. Сможет? Должен. Он же колдун. Давай, дорогой. Напрягись. И мы накроем их всех...

– Море... Сосны... Холодное море... Много сосен и море... Чернота, металлически шуршал Курбин.

– Кто в черноте? – спросил Шаман. – Вспомни. Он был для тебя всем. Кто он?

– Я не знаю. Боль. Слабость. Я боюсь... Не хочу!!! – Курбин выгнулся и застонал, потом расслабленно обмяк в кресле.

– Успокойся. Тебе хорошо. Тебе тепло... – Шаман вытер пот. – Очень сильная блокировка. Его надо как-то подтолкнуть.

– Покажи ему вот это, – я протянул Шаману две фотографии.

– Ты узнаешь этих людей? Смотри! Их не было в темноте?

Шаман прибавил света в настольной лампе и положил на стол фотографию начальника разведсектора Лукницкого.

– Нет.

На стол легла следующая фотография.

– А этот?

Курбин бросил лишь один взгляд на нее...

Инъекции, искусственное дыхание, электрошок. Курбина била дрожь, сердце выводило невероятный танец – то билось со скоростью автомата Калашникова, то замирало и проваливалось куда-то. Курбин извивался, и мы едва могли его держать. Наконец он замер. И ничто не в силах было возвратить его. Он уходил... Клиническая смерть... Три, четыре, пять минут... Даже если бы мы имели реанимационное оборудование, оно вряд ли бы смогло помочь.

– Смерть-программа, – сказал Шаман. – Вторая фотография включила ее. Только я не понимаю почему... Этого же не может быть.

– Я тоже так думал, – вздохнул я. Мне вдруг стало одиноко и тоскливо.

* * *

Проект "Лотос" родился в недрах Пентагона в середине семидесятых годов. Большинство генералов-янки считало идею совершенно бредовой. Но все-таки деньги были выделены.

В основу проекта был положен огромный опыт Востока по развитию человеческого духа и тела. Учение об энергии "ци", йога, энергетическое карате, многое другое, что так и не было осмыслено, востребовано западной цивилизацией. На Западе тоже имелись свои достижения в аналогичных областях, правда, гораздо более скромные и тоже не нашедшие применения. Почему бы все это не использовать при подготовке элитных подразделений? Обучить солдата растворяться во тьме и возникать из нее неожиданно для противника, как это делали ниндзя. Или убивать врага одним движением руки, а самому сносить любые удары, применяя технику "железной рубашки", как это могут делать специалисты у-шу. Обходиться долго не только без еды, но и без воздуха, как это получается у йогов. Выделять астрального двойника, способного проникнуть куда угодно и выведать самые скрытые тайны противника, – подобно по силам тибетским ламам. Создать специальную группу из таких боевиков – ей не будет преград, она будет способна выполнять любые диверсионные задачи...

Америкашки вбили в проект кучу долларов. Собрали большой информационный банк, свезли в США со всего мира множество мастеров в различных областях, большинство из которых были откровенными шарлатанами, а другие поражали своей дремучестью и некомпетентностью. Создать супермена так и не удалось. Кое-какие успехи, позволяющие говорить о существовании феноменов, были достигнуты. Но для боевой подготовки они не годились. Не заставишь же "зеленого берета" три года сидеть в позе лотоса и медитировать над проблемой вселенского логоса. Или восемь лет потратить на освоение первой ступени – ощущение движения "ци". "Зеленый берет-ниндзя" так и остался мечтой пентагоновских фантазеров.

В СССР все, что касалось психотроники, считалось идеологически вредной ересью и всячески отвергалось марксистско-ленинской наукой. Но в фирмах, которые привыкли на лету хватать самые безумные идеи, если есть хоть малейшая возможность с их помощью добиться превосходства над противником, исследования проводились. Программы "Титан", "Сирень" были весьма похожи на американский проект "Лотос". Результаты получались ненамного лучше, чем у янки... До тех пор, пока не появился Фауст...

Сегодня для газеты статья о колдуне или экстрасенсе так же обязательна, как раньше передовица о задачах КПСС на современном этапе. Тысячи экспериментов, серьезные исследования доказали реальность странного мира энергоинформационных взаимодействий. Людей, обладающих экстраординарными способностями, довольно много. Где-то процентов десять населения можно научить снимать пассами зубную боль. Один процент обладает ясновидческими способностями. Психотронные феномены трудновоспроизводимы, спонтанны. Истинных целителей, не снимающих симптомы, а лечащих людей, настоящих дальновидцев, считывающих на расстоянии информацию, бойцов, владеющих энергией "ци", очень мало. Но самая большая редкость – люди, способные пробуждать паранормальные способности у других. В мире их единицы. А сколько таких, как Фауст? Я не удивлюсь, если на всей Земле он был один-единственный.

Если бы пентагоновские генералы узнали, чего добился Фауст, они бы сломали свои фуражки и порвали бы с горя в клочья звездно-полосатый флаг. Такое подразделение, как группа "Тень", они не могли представить даже в самых страшных ночных кошмарах.

Фауст одно за другим открывал хранилища, где спрятаны бесконечные возможности космического и непостижимого существа, каковым является человек. Как это у него получалось? Мы не знали. И не знаем до сих пор. Он выпускал из бутылок джиннов – могущественных, пугающих. По каким критериям подбирал нас Фауст, известно было ему одному. По каким-то признакам он определял людей, которых легче "открыть", на кого можно положиться, кто органически не способен на предательство. И действительно, нельзя было представить ни одного из моих оперативников в роли предателя.

Наша база располагалась в Крыму. Что делал с нами Фауст? Вроде бы ничего особенного. Но через неделю мы стали видеть ауру человека, хотя по всем классическим методикам на раскрытие "третьего глаза" полагаются годы. Еще через месяц, напрягшись, я мог увидеть четырнадцать энергетических меридианов на теле, переливающиеся разным цветом акупунктурные точки. Позже мне уже не обязательно было их видеть. Я просто ощущал их.

С нами происходило что-то не укладывающееся ни в какие рамки. Рефлексы не просто усилились. Это был качественно иной уровень. Состояние замедления. Изредка его достигают в минуту смертельной опасности обычные люди. Все начинает прокручиваться, как в фильме, пущенном на медленной скорости. Твои движения тоже замедляются, но все-таки они быстрее, намного быстрее, чем у других. Ты превращаешься в молнию.

Нас учили выживать в условиях, в которых нормальные люди не выживут... Бултыхнуться в кипяток, полежать часок в ледяной воде, неделями обходиться без пищи и воды, нырять на двадцать минут. И еще нас учили убивать. Оружием всех видов – холодным, огнестрельным. Руками. Уроки рукопашного боя вообще были не похожи ни на что. Молниеносный смертельный спарринг с тремя противниками – при этом у тебя завязаны глаза. Чтобы плести рисунок боя, не обязательно видеть противников. Их нужно ощущать. Воспринимать и себя, и их как перетекающие энергетические линии и формы. Иные органы чувств. Иной мир... Мы овладели техникой отсроченной смерти, существование которой до сих пор отрицается. Удар в одну из точек энергетического меридиана – и человек через полгода умирает от рака или диабета. А может умереть через час от сердечного приступа. Ни один суд в мире не осудит за убийство...

После семи месяцев подготовки перед нами открылись линии смерти. Линии опасности. Весь мир перечерчен ими. Пересечешь ее – погибнешь. Воин не наткнется на нее. Он не ступит на мину. Не шагнет под пулю снайпера. Мы ощущали эти линии. Мы чувствовали опасность до ее наступления. Мы не шли ей навстречу, а обходили, чтобы выйти победителями. Это было главным искусством бойцов группы "Тень", ставящим ее вне конкуренции с другими спецподразделениями. Можно подготовить костоломов, снайперов Но научить ощущать линии смерти... У наиболее опытных солдат, прошедших войну, ощущение линий смерти появляется, но спонтанное, труднопроизводимое. У моих ребят же это обычный инструмент, как автомат, нож или кулак. За все годы мы потеряли всего двоих. Любая другая команда накрылась бы целиком в первой же такой операции.

Мы осваивали шпионское ремесло, самую современную спецтехнику, оружие. Учились вести наружное наблюдение и срисовывать филеров – вряд ли кто-то умел это делать лучше нас. Мы овладели тактикой спецопераций и ведения боевых действий в любых условиях. Искусство телохранителей, альпинистская подготовка, водолазное дело, дельтапланеризм, виртуозное вождение автомобиля и вертолета мало ли что может пригодиться оперативнику группы "Тень". И два иностранных языка ты должен изучить так, чтобы тебя приняли за своего в английской глубинке или в итальянском высшем свете... Сон четыре часа остальное работа. Нормальному человеку на усвоение этих премудростей понадобилось бы лет восемь – десять, да и то если крыша и не съехала набок, половину все равно бы позабыл. У нас открылась феноменальная память. Раз услышанное или прочитанное врезалось в нее, дожидалось своего часа. Основной курс мы прошли за полтора года. Затем – крещение Афганом. Потом – сумасшедшая жизнь. Операции одна за другой. Возвращение домой, новые тренировки. Никакого отдыха. Фауст не для красного словца говорил мне в нашу первую встречу, что я не буду принадлежать себе.

Один из последних уроков Фауста – астральные двойники. Послать свое сознание за неприступные стены, выяснить дислокацию сил противника... Правда, эффектно получался этот финт только у Шамана, и то не всегда, но две операции мы успешно провели лишь благодаря "двойникам".

Разработанные Фаустом программы подготовки ничего не стоили. Если настанет черный день и я решу подзаработать немного баксов, я без зазрения совести загоню их американцам. И они через месяц убедятся, что эти программы ни на что не годны. С их помощью мог учить только Фауст. Группа "Тень" была первой в своем роде... И последней. Впрочем, второе утверждение виделось мне все более сомнительным: появились основания считать, что заработала новая "школа монстров". Кто был ее "завучем"?.. Реакция пленника на предъявленную фотографию могла послужить ответом на этот вопрос.

Мои мысли вновь и вновь возвращались к последнему вечеру с Фаустом. На следующий день он исчезнет.

Садящееся за горизонт солнце. Шелест ветра в деревьях. Дачная благодать.

– "Кармен". Семь роз на ступенях Колизея, – произнес Фауст, будто на что-то решившись.

– Это вы о чем?

– А, ни о чем, – вдруг спохватился он. – Мне надо еще подумать. Пока не знаю, стоит ли...

– Что стоит?

– Потом.

Потом не было. Фауст ушел из моей жизни. Не успев сказать мне главного. Он так и не решил, может ли до конца доверять людям, в которых вложил несколько лет жизни и столько сил. Что же ты хотел мне сказать? Чего ты не успел, Фауст? Мне надо знать.

– Я не виноват ни в чем... Севастьянов подставил меня. Сдал, подонок, базу-дельта... Он отключил систему охраны... Я клянусь, хотя мои клятвы для вас не значат ничего. Он двойник. Он работает на врага вместе с "Тенью", неужели это до сих пор непонятно? – в голосе беглого начальника разведывательного сектора Лукницкого слышались нотки отчаяния. Голос человека, прижатого к прутьям клетки голодным африканским львом.

– Где ты находишься? – твердил "Эверест". – Ты должен немедленно появиться в "тресте".

– Я еще не полностью сошел с ума. Для меня это смерть. Сначала я постараюсь найти оправдание. Я еще хочу пожить. Адвоката вы мне вряд ли дадите...

Да уж, адвоката ему никто не даст. У нас для предателей судопроизводство несколько иное.

– Выводите "Тень" из игры. А еще лучше – перестреляйте их к чертовой прабабушке! – крикнул Лукницкий.

– Подожди, послушай...

– Я не буду ждать. Разберитесь с "Тенью", если хотите еще пожить...

"Эверест" выключил магнитофон.

– Он вышел на меня по резервной линии. Мы не смогли его взять.

– Решили пока не следовать его совету и не отстреливать нашу группу.

– Отстреливать вас будет затруднительно.

–Да.

– Но возможно, – усмехнулся Острогин.

– Не думаю, что вы решитесь проверить это на практике... С каких пор вы не доверяете нам?

– А ты? – возмутился Острогин. – Назначил встречу на нейтральной территории. Понаставил своих головорезов. Проверили меня на наличие микрофонов, маячков. С чего это?

– Я не понимаю, что делается в "тресте". Информация уходит от нас с такой же скоростью, как если бы ее печатали в "Вечерней Москве".

– Ну, это ты загнул, – хмыкнул Острогин.

– По скольким параметрам мы проверяем людей, когда принимаем в "трест"? Кто-то, не буду показывать на присутствующих, уверял – обеспечение нашей внутренней безопасности на две головы выше, чем в ФСК и СВР. И сегодня выясняется, что у нас кишат "двойники". Противнику сдают засекреченную базу где это видано? Что за притоном вы руководите?

– Да, нехорошо получилось, – улыбнулся Острогин. – К слову – у наших коллег из параллельных ведомств большие сомнения в целесообразности вашего существования. Считается, что вы окончательно выходите из-под контроля.

– И Лукницкого вам навязали, чтобы он разобрался с нами. Набрал на нас компру.

– Примерно так. Хотя это лишь одна из его задач.

– Герой-любовник, ха... Значит, комиссар. Крамолу в "тресте" искать пришел.

– Не совсем так. Все гораздо сложнее. Обычного комиссара я бы не подпустил на пушечный выстрел. Ни под каким предлогом. Тут игра более тонкая... Ну, хотя бы скажу тебе, что Лукницкий был один из немногих, кто работал с Фаустом еще до того, как он взялся за создание "Тени".

Я присвистнул. Вот это новость.

– Тебе не кажется, что почерк групп очень уж похож на почерк группы "Тень"? – с усмешкой посмотрел на меня Острогин.

– Похож. Даже слишком.

– То есть мы имеем теневую "Тень"?

– Не совсем. Подготовка классная. Пленник, которого мы взяли, хорош. Реакция, подвижность.

– Не трать попусту слова. Он был подвергнут инициации резервов?

Я помолчал. Потом кивнул.

– Был.

Ну вот. Сказано то, в чем мне не хотелось признаваться даже самому себе. И я, и "Эверест" знали, что инициацию мог провести только Фауст.

– Пленник погиб, увидев эту фотографию?.. Острогин положил на стол фото Фауста.

–Да.

– Теперь я скажу тебе то, чего не говорил. – Острогин по привычке крутил сигару. Она распотрошилась под напором его пальцев. Нервы у моего начальника разболтались... – Не так давно прошла достоверная информация, что Фауст появился вновь.

– Ничего себе.

– Никто не видел Фауста мертвым. Он просто исчез. И вот возник вновь.

– А когда пошли акции неизвестного противника, почерк которого походил на наш, вы решили, что продавшийся неизвестно кому Фауст по старой памяти привлек к своим черным делам "Тень".

– Признаюсь, такие мысли посещали нас.

– Когда расхлопали группу Симонова, вы решили подключить к расследованию нас. Ваши аналитики просчитали каждый наш шаг, чтобы убедиться: "Тень" работает на врага. Вы надеялись, что сумеете обыграть нас и выйти на нашего босса. Да?

– Все ты понимаешь. Мне даже необязательно напрягаться и что-то говорить.

– Законченное свинство!

– В нашей работе существует такой термин? Нет.

– Пока вы играли с нами в игрушки, другое подразделение "треста" работало по проекту "Зеркало Тролля". Не так ли?

– Откуда узнал? – насторожился Острогин.

– "Лобачевский" еще три дня назад понял, что ваши гении водят нас за нос. Скрывают информацию. Они должны были вычислить несколько носителей, на которые наткнулся "Лобачевский". Если не сообщили нам о них – значит, водите за нос.

– Молодцы.

– Что установила та группа?

– Ничего. Мы потеряли еще двоих оперативников. И не достигли ничего.

– Идиоты... В "тресте" все помешались.

– Идея затеять с вами игру принадлежала Лукницкому. И тем, кто стоит за ним. Я же вам верил...

– У нас нет такого термина – верить, – хмыкнул я.

– Издеваешься.

– Если бы вы с самого начала дали нам всю информацию, сколько бы людей остались живы. Мы бы уже раскрутили дело... Итак, доверие восстановлено. Правильно?

– Почти. Честно говоря, у меня нет другого выхода, как окончательно довериться тебе.

– Ладно. Надо работать.

Я ударил по столу, на котором лежала фотография Фауста.

– Откуда вообще взялся Фауст?

– Если бы знать, – отмахнулся Эверест. – В его личном деле понаписано много всякой чепухи и ни слова правды. Он появился неизвестно откуда. И ушел туда же. Вытащил его из неизвестности заместитель председателя КГБ Лапин. Ныне покойный. Так что даже у него не можем спросить.

– Неужели в КГБ мог проникнуть человек без прошлого?

– Как видишь. Мне Фауста дали в восемьдесят пятом, когда решено было создать "Тень". До этого он участвовал в акции ЛГУ за рубежом. По-моему, в Англии и Италии.

– Что за акции?

– Не знаю, – развел руками Острогин. – Вся информация о них уничтожена.

– Не может быть. Просто в СВР не хотят с нами делиться, несмотря на все правила.

– Я тоже так думал. Поэтому подключил еще кое-какие каналы. Информации об этих акциях в архивах нет.

Не доверять мнению Острогина нельзя. Он без труда проникает в такие кладовые госсекретов, куда не пустили бы и Президента России.

– Что делать-то дальше? – спросил Острогин. Он действительно не знал, что теперь предпринять.

– Мне нужна вся информация, которую вы от нас скрывали.

– Без вопросов.

– И нужно еще разок побеспокоить СВР. Был ли у них на связи агент Кармен.

– Сделаем...

"Московский комсомолец".

"БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА РЕКЛАМНЫХ ФРОНТАХ

Последние дни ознаменовались великим мором на деятелей видео– и рекламного бизнеса. Он унес пятнадцать человек. Главный менеджер фирмы "Камилла" господин Ваксберг выпал из окна собственной квартиры на Мосфильмовской. Директор агентства "Шарм" Людмила Корсакова попала в автокатастрофу. Один из деятелей видеобизнеса скончался от сердечной недостаточности. Еще пятеро были зарезаны, застрелены, задушены. Остальные просто исчезли, не оставив следов. Похоже, по опасности работа в рекламе приближается к труду летчика-испытателя или грузчика радиоактивных отходов. Если, конечно, это не происки лубочных патриотов и потомков Ильича, борющихся с "западнической заразой и развратом", то идет передел сфер влияния в рекламном бизнесе. К такому выводу склоняется милиция, как нам стало известно от одного из заслуживающих доверия источников в ГУВД Москвы. Милиция, как всегда, в раздумье. Сезон охоты открыт, закрывать наши доблестные правоохранительные органы его не собираются. Не ходите девки в модели!.."

Мы решили основательно тряхнуть рекламные фирмы. Отработать еще не отработанные "носители". И опоздали...

На моих глазах спланировал из окна кирпичного дома на Мосфильмовской господин Ваксберг. Отрезать отход убийцам нам не удалось. Одну длинноногую красавицу мы застали в ванной в задумчивой позе. Она была пришпилена к двери здоровенным тесаком незадолго до нашего прихода. Капли воды стекали с нее, перемешиваясь на голубом кафеле пола с кровью. Квадрат Инока засек убийц редактора предприятия "Логос", при огневом контакте они были уничтожены. Взять их живьем не удалось...

Тролль ликвидировал сеть. Ценных агентов он отзывал куда-то. Тех, кого не жалко, кто ненадежен или по каким-то причинам может представлять опасность, уничтожал. Меня занимал вопрос: было ли это отступление вызвано нашими активными действиями или противник просто выполнил первую часть какой-то загадочной программы и отутюживание мозгов моих сограждан было удачно завершено? Тогда что дальше?

Тролль проводил перегруппировку, обрубал все концы. А мы до сих пор понятия не имели, кто он, что представляет собой. Какие к нему остались тропинки? Лукницкий. И Фауст...

Что значила фигура Фауста? Мне не хотелось верить, что именно он – Тролль. Но, надо признаться, из всех мыслимых кандидатур на такую роль его выглядела самой подходящей.

Мор на рекламных деятелей минул. На связь вышел "Эверест" и сообщил, что у него есть нужная для меня информация. Встречу я назначил на нейтральной территории со всеми мерами предосторожности. Я окончательно решил не доверять никому, даже Острогину. Кто знает, не работает ли он на противника и не морочит ли нам голову. Во запугали нас – скоро, смотрясь в зеркало, будем терзаться подозрительностью – а не эта ли противная морда нас закладывает? Во мне заговорил голос моих предшественников по профессии – скромных тружеников ЧК и НКВД. Будь бдителен. Враг не дремлет. Острогин прав – в нашем деле не может быть места для сантиментов и доверчивости. Доверчивые живут счастливо, но недолго. Нужно не забывать ни на миг, что твой самый верный друг и коллега может оказаться сволочью, продать тебя и перейти на сторону врага. Это должно распространяться на любого... если, конечно, он не принадлежит к группе "Тень". Из моих ребят ни один не способен на предательство органически. Чувство долга, честь? Нет, тут что-то гораздо более глубокое, лежащее в самой основе личности. То, что гораздо дороже жизни.

Мы сидели в маленькой чистенькой комнате. Остроган осунулся, однако держался бодро и привычно жевал сигару. Он полностью расстался со всеми иллюзиями, и у него открылось второе дыхание.

– Итак, первые итоги программы "Зеркало Тролля", – бесстрастно сообщил он. – Основательный погром в рядах оперсостава Центра. Продавшийся руководитель разведывательного сектора. Вернувшийся из мира теней Фауст – Иваницкий. Впрочем, с последним еще ничего не понятно. Он или не он возник в Москве – пока неизвестно. У меня расплывчатые агентурные сообщения – и больше ничего.

– Это он, – вздохнул я. – Я ушел на дно после того, как меня кто-то срисовал у фирмы. Из толпы я ощутил взгляд. Подсознание послало сигнал опасности. Это был он. Фауст.

– Узнал внешне?

– Трудно сказать. Что-то неуловимое. Как мы узнаем знакомого человека? Глаз выхватил на миг. Недавно я разобрался со своими чувствами.

– Не прошло и года. Мог бы пораньше. Ну и что из этого следует?

– Если взять за рабочую версию, что в центре всех событий Фауст, – значит, он решил выйти на группу "Тень"... И уничтожить ее.

Ох, не хотелось мне этого говорить.

– Он получил информацию о ликвидации банды Каратиста, узнал наш почерк. Потом получил доступ к списку подозреваемых по делу, просто обошел их и узнал вашего покорного слугу.

– Не слишком сложно? – поморщился Острогин. – Не мог поискать других путей?

– Не мог... Нас двинули в бизнес уже после исчезновения Фауста. Он не знал, в каких сферах, под какими именами мы работаем. Даже внешность нам – и ту изменили.

– Как он тебя узнал с измененной внешностью?

– Он бы меня узнал, даже если бы меня загримировали под Аллу Пугачеву. Это нечто не укладывающееся в привычные рамки. Сверхчувствительность.

– Надоели вы мне, колдуны. Лет триста назад вас бы на кострах пожгли...

– Что узнали по моему запросу о Кармен?

– Кармен – агент ПГУ в Риме. Принимала активное участие в операциях "Зонт", "Ярмарка" и "Брама"...

– Что за операции?

– "Зонт" – ряд мероприятий, направленных на поддержку Итальянской компартии на выборах в парламент. Кампании в газетах, дискредитация политических противников, пара провокаций – все, как всегда... "Ярмарка" ликвидация перебежчика – сотрудника ПГУ в Бельгии Палеева. Он сдал агентурную сеть.

– Слышал. Жадная до денег мразь.

– Свое он получил.

– А операция "Брама"?

– Все материалы уничтожены. Что-то связанное или с научным шпионажем... или с идеологическим воздействием на население потенциального противника.

– Что-то вроде "Зеркала Тролля"?

Острогин не ответил, разжигая потухшую сигару.

– Как могли материалы быть уничтожены?

– Руководители Комитета были не заинтересованы, чтобы их наследники, которые еще неизвестно, на кого будут работать, получили эту информацию. Похоже, там было что-то действительно экстраординарное.

– И в СВР не пытались разобраться в этой истории?

– Им не до того. Бардак – он везде бардак.

– Как выйти на Кармен?

– Вот. Все, что нужно.

Он протянул мне дискету с кодированной информацией, расшифровать которую можно, только имея соответствующий допуск. Я постучал дискетой по столу.

– Что ты намерен делать? – осведомился Острогин.

– Отдохнуть в Италии.

– Кстати, наш беглый начальник разведсектора Лукницкий тоже был завязан в операции "Брама"...

Все дороги ведут в Рим. И моя дорога в который уже раз тоже привела меня в великий, вечный город. Приятная дрожь пробегала по телу при словах фонтан Треви, площадь Святого Петра, замок Сант-Анджело, Форум... Над городов до сих пор простирается тень Римской империи. Ее присутствие во всем – в древнем мраморе, в названиях улиц, в храмах, в какой-то иррациональной памяти великих предков, чьи души, кажется, до сих пор не покинули мостовые Рима. На городе лежит и немного одряхлевшая в последнее время длань католической церкви, отсюда ее влияние простирается на весь христианский мир. Стены Ватикана, самый главный, самый величественный и огромный католический храм – собор Святого Петра, где преклоняли колени все великие императоры Европы, огнем и мечом возносившие славу католической церкви, камни, помнящие первых христианских мучеников... Город веры, силы, идей, потрясавших планету не одно тысячелетие. Обитель папств и оплот многочисленных ересей, порой весьма странных и даже страшных.

Рим я знаю как свои пять пальцев. Его улицы, кварталы намертво впечатались в память. Изучал его вовсе не как праздношатающийся турист. Меня больше интересовали такие вещи, как пути отхода, дислокация полицейских постов, места, где легче раствориться, сбросить прилепившийся "хвост". От этих познаний зависела наша жизнь. Четыре года прошло с тех пор, как мы провели здесь акцию "Секта". Провели неплохо. Нам нужно было выявить некую неправительственную (скорее надправительственную), крайне суровую организацию, слишком интересующуюся Россией. Она была чересчур законспирирована и сильно заботилась о сохранении своих секретов. Ничего им не помогло. Мы их вычислили. Они не боялись сломленного, поставленного на колени государства, из которого можно вить веревки. И просчитались. Они могли причинить слишком много вреда. Теперь не причинят...