Текст книги "Планета под контролем"

Автор книги: Илья Новак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

«Зачем мне отв’чать тебе %».

Динас окинул взглядом неказистый корпус, узкие гусеницы, морщины на органических фрагментах тела и еле уловимый налет ржавчины на металле, заклеенный «рот» – Аким выглядел жалко.

– Я что-то могу сделать для тебя? – спросил он.

«Вр’дли».

– И все-таки… – Монитор протянул руки к крышке электронной приставки, видневшейся между экраном и грудью.

Киборг отпрянул, ткнувшись задней частью в стену, но потом словно устыдился своего испуга – лишь фотоэлементы двигались, кося вниз, и сужались темные «зрачки» по мере того, как руки Динаса приближались к экрану. Форте отщелкнул фиксатор, наклонился, разглядывая внутренности приставки.

Он с удовлетворением понял, что это знакомая ему сигнальная система, разработанная в свое время максвелонитами для безатмосферных планет, на которых электрические бури заглушали или искажали радиосигналы. Когда-то вовсю использовавшаяся исследовательскими экспедициями первого Роя земной эмиграции, она уже давно морально устарела. Но, постигая свою теперешнюю профессию, Динас с обычной дотошностью изучал историю разнообразных сигнальных систем. Теперь его пальцы уверенно погрузились в приставку, отсоединяя клеммы и переставляя тонкие проводки на панели буквенного реестра.

– «О», «е» и «я» между некоторыми согласными, – сказал Динас. – Это просто: здесь нарушена изоляция и потому реле выбрасывает нейтральный значок. Что еще не в порядке?

«%, – высветил киборг, затем, после паузы, пояснил: – Л’бой вопрос. Что делать % Как жить % Куда пойти учиться % «%», но не «%». А должно быть «%», но не «%». %, %, %!!!»

Его манипулятор взметнулся и патетически потряс губкой перед носом Форте. Казалось, киборг стыдится своей неполноценности.

– Нет значка вопроса? – догадался Динас. – Вместо него выскакивают проценты. Я понял… Так, а «л’бой»… Ага, значит, еще и «ю»… Понимаешь, приставка выведена прямо на речевой центр твоего мозга. Ты, наверное, воспринимаешь все это как сильное заикание. Или электронный вариант дислексии. Паршивые ощущения, а? – Пока он говорил, пальцы продолжали копаться в тончайших проводках, щелкали клеммами и легко прикасались к миниатюрным пластинкам орфографического каталога.

С громким клацаньем он вернул крышку на место, сделал шаг назад и приказал:

– Теперь говори.

«Три вещи есть…» – на пробу высветил киборг. Потом затараторил, причем цвет букв стал меняться:

 
«Три вещи есть, они не знают горя,
Пока судьба их вместе не свела.
Но некий день их настигает в сборе,
И в этот день им не уйти от зла».
 

Он чуть ли не подпрыгнул на своих гусеницах, манипулятор сжался, грязная жижа потекла из губки на поднос.

«Что? – вопросил киборг ярко-зелеными буквами. – Как?! Где?!?!»

Потом добавил, увеличив размер букв:

«Быть или не быть?????????????»

– Точно, – сказал Динас Форте. – Я подключил гамму. Цвета соответствуют эмоциям. Если ты говоришь со смехом, радостью – это синий и голубой, если в гневе – тогда алый и красный, с удивлением – зеленый и так далее. Потом встанешь перед зеркалом, попробуешь поговорить и сам во всем разберешься. Почему никто не помог тебе раньше?

«Никому нет дела до Акима. Коренной землянин, максвелонит, два мальта. Халганин».

Динас, не сразу сообразивший, что киборг отвечает на вопрос, с которого началась их беседа, переспросил:

– Халганин? Властный или низший?

«С ланолином на лице. Ел очень осторожно, вроде как боялся повредить кожу и губы».

– Он был здесь пару часов назад?

«Время! – высветил киборг с легким оттенком красного. – Я не слежу за временем. Здесь всегда одно и то же, только клиенты меняются. Халганин был здесь сегодня. Сегодня, но я не знаю когда».

– Он с кем-то разговаривал? Что-то было у него в руках?

«Нет. Нет? НЕТ-НЕТ-НЕТ! – с чувством высветил киборг. Видно было, что никак не нарадуется новым возможностям. – Он был один, к нему никто не подходил. Это все».

– Я понял, – сказал Динас разочарованно, коря себя за то, что сам очутился в той же ловушке стереотипов, в которую попал халганский оператор дронов. Тот не заметил ничего странного в том, что монитор полез за астеритами, не сняв форменную одежду… А ему трудно было представить себе, что властный халганин самого влиятельного домена Халге может посетить убогий пункт питания. Если бы не его сверхдотошность, Форте отправился бы восвояси, так и не поговорив с киборгом.

– Когда точно он ушел, ты тоже не помнишь? – на всякий случай спросил монитор, поворачиваясь к двери.

На экране после паузы всплыли какие-то буквы, но монитор заметил их лишь краем глаза, уже шагая к выходу. Манипулятор потянул его за форменную куртку.

– Да ладно, – сказал Форте. – Неважно…

Его дернули, монитор раздраженно повернулся и увидел:

«Он не уходил».

Буквы были густо-фиолетовые, Динас покопался в своей памяти и сообразил, что в стандартной максвелонитской системе это означает удивление.

Он спросил:

– И что это значит?

Фиолетовые буквы – но уже не такие насыщенные, означавшие, что официант постепенно справляется с удивлением и начинает анализировать произошедшее, – побежали по экрану, сменяя друг друга:

«Я не смотрю за клиентами. У нас нет выбора блюд. Нечего заказывать. Они появляются, я приношу порцию, потом стою здесь… – Гибкий манипулятор ткнул в панель автокухни. – Они едят, они уходят. Когда слышен звон двери, я еду к столу, собираю посуду, бросаю в утилизатор. Часто с той же едой. Я забрал тарелку халганина, когда увидел, что его нет за столом. Но теперь я подумал: ведь дверь не подавала сигнала. Он не выходил».

– Подожди, но это значит… – Монитор огляделся и заметил в дальнем углу помещения кабинку внутренней связи.

«Его там нет, – отреагировал официант. – Я убирал там. Его нет. Не понимаю этого!» – Буквы вновь налились фиолетовым.

Динас пересек помещение и заглянул в кабинку. Экран, универсальная панель, откидное сиденье у стены… Он прикрыл дверь, похлопал по стене ладонью…

Киборг увидел, как космополовец пробежал мимо него и выскочил наружу. Должно быть, решил во что бы то ни стало отыскать пропавшего халганина, встретиться с ним. Аким высветил на своем экране, все еще забавляясь новыми возможностями:

 
«ПОМОЛИМСЯ, ДРУЖОК, ОБ ИЗБЕЖАНИИ
УЧАСТИЯ В ИХ РОКОВОМ СВИДАНИИ!»
 

Снаружи Динас Форте еще раз внимательно осмотрел пространство перед пунктом питания, выходы кольцевого периметра слева и справа от себя, глухую переборку…

Он, по сути дела, стоял на стене Шлема, но радиальная гравитация превращала эту стену в пол, – ну а Перья находились слева и тянулись в сторону, хотя это еще как посмотреть… Динас зажмурился, пытаясь разобраться в хитросплетениях гравитационной топологии. Точка зрения очень важна. Потому что, с другой точки зрения, Перья были не слева, а под ним. Не сбоку, а внизу.

Киборг вновь проводил взглядом чудака, который пробежал мимо и скрылся в кабинке связи. Динас, усевшись на откидное сиденье, взглянул на потолок, на пол и похлопал по стене, где находился экран с универсальной панелью.

За этой стеной – под этой стеной – начинались стержни.

Властный хан Виши зашел сюда. И обратно вроде бы не вышел.

Но спустя какое-то время Динас увидел его на остановке магнитного вагона.

Значит, все-таки вышел, естественно, не мог не выйти… другим путем.

В этом была своя логика. Если бы вдруг у кого-то закралось подозрение, что халгане, интригуя, скрывают на «Плюмаже» нечто запретное, в первую очередь стали бы обыскивать флора-заповедник. Что может быть более подозрительным, чем три квадратные мили зарослей и топкой почвы, где не живет никто разумный, где разумные вообще предпочитают не появляться? Обыск заповедника отнимет много сил, займет много времени, отвлечет внимание от другого… и что в результате? Комната с оператором, наверняка еще – система визуального наблюдения, раскинутая в ветвях по всему заповеднику. Но им ведь надо защищать вход в свой сектор, Виши – декларант Халге на платформе, ему положена охрана. Несколько дронов, пусть даже запрещенных конвенцией МО?.. Плевали халгане на это, вон вокруг «Эгибо» крутятся их дроны, и куда более мощные, чем те, которые наблюдали за Динасом в заповеднике, – и что с того? Конвенции для того и принимаются, чтобы сильные миров сих могли их нарушать.

Динас вышел из кабинки и невидящим взглядом уставился на официанта. Потом спросил отрешенным голосом:

– Аким, у тебя есть мечта?

На памяти киборга впервые за множество лет к нему обратились по имени. А с подобным вопросом к нему вообще никогда не обращались. Коммуникационный экран в растерянности мигнул, почти погас и вновь налился зеленым светом.

«Говорить, – высветил киборг густо-синими буквами. – Говорить вслух. Петь. Ругаться. Громко. Тихо. Шепотом. Орать. ОРАТЬ НА КЛИЕНТОВ. Ради этого готов на все».

– Даже на смерть? Может быть, я смогу когда-нибудь помочь тебе, – Монитор медленно вышел в наружный коридор, все еще размышляя.

«Я понял тебя, властный хан Виши, – думал он. – Даже насаждение многоярусных лесов, которое привело к разбалансировке экосистемы, теперь можно воспринять как тонкий ход, загодя осуществленный для того, чтобы очистить заповедник от посторонних. Тот, кто заподозрит халган, решит, что еще несколько лет назад они предвидели надобность в тайнике и тогда же организовали растительный хаос. И все это будет верным, за исключением того, что на самом деле этот тайник находится в другом месте».

«Очень интересно!» – подумал он.

Так что ты прячешь в Перьях, хан?

* * *

Переворачиваясь на другой бок, он старался, чтобы гнилая солома не касалась розовых ранок, усеявших бока и ноги. Руки, все еще связанные за спиной, затекли, Ушастый теперь не ощущал их.

Скоро в ноге начнется гангрена, решил он. Да и ранки станут гноиться уже к утру – глифаны могут сопротивляться этому дольше, а мой организм, хотя физически я куда здоровее их, не обладает иммунитетом.

Когда он перевернулся, взгляду открылась повозка и сидящий на ней бывший живец Архуда, шея которого была привязана к одному из прутов клетки короткой толстой веревкой. Позади, на дальнем конце телеги, лежал атаман Гира, вокруг на земле вповалку спали глифаны. Лишь трое мужчин сидели на корточках на одинаковом удалении слева, справа и впереди, спинами к повозке.

Палец ноги, почти отсеченный ударом, они обмотали куском грязной ткани, предварительно смазав его каким-то травяным настоем. Ранки тоже были смазаны – Заан ощущал неприятный, кислый дух, – но для них материю пожалели.

Он думал, что Архуда спит, но старик вдруг пошевелился. Блестящие полубезумные глаза сначала взглянули на дзена, затем уставились в серое небо.

– Эй, живец… – очень тихо позвал Заан.

Старик лег на спину, широко раскинув руки, прошамкал:

– Теперь живец ты.

– Но ненадолго.

– Тебе не дадут убежать, Каанца… – Из горла Архуды донесся сдавленный хрип. Покрытая бугорками и пятнами лишая безволосая грудь содрогнулась, он выгнулся и закашлялся так, что изо рта полетели брызги.

Ушастый приник лицом к деревянным прутьям, наблюдая за ним.

Когда приступ прошел, Архуда произнес слабым голосом:

– Полцикла… может быть, треть цикла… Нет, Гира убьет меня еще раньше.

– Я слышал, что в слабых таборах случается каннибализм, – произнес Заан. – Не понимаешь? Тебя съедят, живец?

Старик захихикал, тараща глаза.

– Живцов не едят! Мои внутренности – сплошной яд. Пиявок сначала засаливают, чтобы убить отраву, которая есть в них, но я слишком большой. А соль добыть трудно. Меня бросят в топь и не дадут выбраться, пока не захлебнусь. И потом долго будут сидеть на одном месте, потому что пиявки там расплодятся.

– Где вы берете соль, живец?

– Из корней, – сказал Архуда и погрозил Ушастому немощным кулаком. – Не называй меня живцом, Каанца! Живец – ты.

Заан, снисходительно покачав головой, заглянул в блеклые, полубезумные глаза старика.

– Глупости, – сказал он, стараясь, чтобы в голосе были жалость и презрение. – Завтра днем ты вновь станешь живцом. Каанца… почему ты так называешь меня?

Его взгляд заставил старика сначала съежиться, а потом рывком подтянуть тело поближе к клетке.

– Врешь, Каанца! Ты врешь мне, да? Ну скажи, что ты врешь! – запричитал он. – О чем ты говоришь? Другие властные прилетят и заберут тебя? Но это неправда, как они смогут тебя найти? Мы ушли далеко от места, где ты упал. Хотя даже если они найдут нас, то отомстят всему табору, никого не останется, а тогда мне уже будет все равно!

Заан поморщился, словно не желая слушать бессмысленный лепет, и отвернулся.

– Почему ты называешь меня Каанца? – повторил он, глядя в небо.

– Так звали одного из Арка Вега. Ты очень похож на него. Лицо точно такое же, только ты гораздо выше. Я опять стану живцом? – Архуда заплакал – дзен услышал всхлипывания, звучащие мерзко и жалко, потому что издавал их медленно умирающий, беззубый, вечно голодный, грязный старик. Ушастый не пошевелился, продолжая смотреть вверх сквозь прутья.

Архуда приник к клетке и протянул руки, теребя его за волосы, до которых смог дотянуться дрожащими пальцами.

– Скажи, что соврал, властный. Ведь ты соврал, да?

– Нет, я не вру, – возразил дзен.

– Ты не убежишь отсюда.

– Я и не рассчитываю убежать. Но я вскоре умру. Очень быстро все это убьет меня, и тогда у них не останется выбора, ты опять станешь живцом.

Вновь раздалось полубессвязное шамканье:

– Почему ты должен умереть? Я жил так долгие циклы… и я жив до сих пор!

– Ты местный. Твой организм знает все эти болезни и способен долго сопротивляться им. А я вообще не привык болеть. Ни разу ничем не болел, разве что в детстве. Прививки, вакцины, искусственные антитела и сделали меня здоровым там, в космосе, но от местных болезней я скончаюсь быстро. Архуда, ты вспомнишь мои слова очень скоро, когда увидишь, как мое тело бросают в топь… но не привязанное веревкой.

За спиной вцепившегося в прутья старика атаман Гира, не просыпаясь, перевернулся на другой бок.

– Не веришь? – спросил Заан. – Тогда ответь, почему они все же привязали тебя к клетке?

– Они знают, что я не дам тебе убежать.

– Но ты мог бы охранять меня и непривязанный. Они боятся, что ты убежишь еще до того, как я умру, увидев, что происходит.

– Нет, ты не умрешь! – запротестовал Архуда, слабо тряся прутья. – Не умрешь, не должен! Не можешь умереть! Как же быть? – стал причитать он. – Как сделать, чтобы ты остался жив?

– Вылечи меня, – сказал Ушастый.

– Я не могу вылечить тебя, Каанца. Потом, когда все проснутся, я попрошу, чтобы укусы пиявок тоже замотали.

– Будет поздно. Уже сейчас поздно. Эти ваши мази, они ведь предназначены для ваших организмов. Для ваших тел, понимаешь? На меня они не действуют. Но есть другое средство.

– Какое? – Морщинистое лицо, все в розовых пятнах лишая, прижалось к прутьям. Узкие глаза были полны слез и страха.

– В моем рюкзаке есть паук-лекарь. Дай мне его, чтобы… – Ушастый замолчал, видя, что старик не понимает. После паузы он пояснил: – В моей котомке лежит одна вещь, которую ты должен дать мне. Она вылечит меня и…

Старик перебил, быстро оглядываясь на спящего Гира:

– Нет-нет, там много непонятных вещей. Ты сможешь убежать.

– Это всего лишь паук. Здесь ведь есть пауки?.. – Архуда быстро закивал, и дзен продолжил: – Это тоже паук, только он большой, размером с ладонь, и неживой. Это такая… такая машина, понимаешь? Ну, как телега. Внутри него есть лекарства, которые он вколет мне. Всякие… настойки, мази – вроде тех, что вы делаете из трав и кореньев, только предназначенные для меня. И я выздоровею. Я не хочу умирать.

Старик вновь оглянулся на Гира и мелко затряс головой:

– Врешь, снова врешь. Зачем тебе выздоравливать? Такая жизнь для тебя хуже, чем смерть. Этот паук, наверное, убьет тебя. Вот чего ты хочешь!

– Я не хочу умирать, – раздельно повторил Заан. – Ты не знаешь силы тех, на кого я работаю. Неважно, как далеко ушел табор от места моего падения. Они все равно найдут меня, где бы я ни был на поверхности планеты. Единственное, чего я боюсь, так это того, что для меня уже будет поздно. Но всем вам – и тебе, живец, будет лучше, если они найдут меня живого. Потому что тогда они не тронут вас. А иначе… вы умрете мучительной смертью, потому что они захотят отомстить. Ты понял меня, старик?.. – Заан говорил, размышляя при этом, есть ли хоть доля правды в его словах. Слишком много разных сил сосредоточено сейчас вокруг Глифа, все они следят друг за другом, каждый сомневается в остальных, и потому о формировании поисковой экспедиции не может идти и речи. Каждая сторона будет подозревать другую в каком-нибудь мошенничестве. На его розыски могла отправиться разве что патрульная фаланга, но пара «мурен» не способна отыскать одного-единственного гуманоида, затерявшегося в болотах планеты.

Вдруг дзен почувствовал, как воздух превратился в горячий комок, который застыл в горле и не дает ему вздохнуть.

Он прохрипел, глядя в глаза Архуды:

– Найди паука… – и потом широко раскрыл рот.

В ноздрях защекотало, он наморщил нос, равнодушно наблюдая за новым цветом, постепенно наполнявшим клетку. На дно ее легли густые, почти черные тени от прутьев. Заан поднял голову.

Тучи медленно расходились, обнажая глубокую синеву неба; они клубились, постепенно опускаясь к земле, растворяясь в воздухе… Что-то захлюпало слева от него, Ушастый посмотрел и увидел, как над поверхностью топи, возле которой остановился табор, поднялась голова – гладкая, блестящая, иссиня-черная. Вместо глаз были два темных провала, вместо рта – короткий хоботок, в котором то сжимались, то разжимались мясистые розовые гребни. Заан перевел вопросительный взгляд на живца. Старик что-то говорит ему, одновременно копаясь в рюкзаке, – для этого Архуде пришлось перегнуться через Гира, который все еще не просыпался или делал вид, что спит.

Облака исчезали, синий свет густел, столбы его падали сверху, постепенно сливаясь в один поток света. Все вокруг стало синим, трава, чахлые заросли, кроны карликовых деревьев и фигуры встающих кочевников напитались этим цветом. Ушастый понял, что все в таборе уже проснулись и стоят, глядя вверх. Черное существо в болоте оказалось безруким и безногим, одна лоснящаяся туша, тощая, покрытая обвисшими складками шкуры. Извиваясь, оно выползло из топи и приникло хоботком к ноге глифана-подростка. Тот, продолжая глядеть на небо, погладил безглазую голову, не обращая внимания на кровь, что потекла по щиколотке.

Королева пиявок стала медленно увеличиваться. Кожа ее разглаживалась, туго обтягивая плоть, распухающую от крови. В телеге проснулся Гира. Он не набросился на Архуду, уже доставшего из рюкзака паука-лекаря, а, шевеля губами, уставился вверх, на синеющее небо. Живец тем временем подполз к клетке, и тут земля вокруг повозки бесшумно провалилась вниз.

Повозка сильно накренилась, атаман и старик покатились с нее. Клетка дрогнула, прутья рассыпались во все стороны. Ушастый поднялся на колени и увидел, что атаман провалился в темную бездну. Оттуда торчала конусовидная гора, на вершине которой находился дзен. Архуда повис, одной рукой вцепившись в край повозки, другой удерживая паука. На дне бездны видны были лишь серые клубы тумана, они перекатывались, словно водяные валы, синий цвет обнажившегося неба постепенно напитывал их. Ушастый поманил старика, тот начал подтягиваться, немощные мускулы его рук напряглись, и тут возле повозки показалась королева пиявок. Мясистая розовая воронка вытянулась из хоботка и приникла к ступне Архуды, уже почти взобравшегося на телегу. Заан шагнул к нему, пытаясь дотянуться до паука, но королева пиявок уже втягивала живца в себя, постепенно поглощая тело. Сначала ноги, затем торс и грудь исчезли в невероятно расширившемся хоботке. Ушастый видел лишь запрокинутую голову, сморщенное лицо и поднятую руку Архуды. Она сжимала тельце паука с бахромой покрытых присосками ножек. Старик исчезал в пиявке, а Заан тянулся изо всех сил. Его пальцы уже почти касались круглой пластиковой крышечки, под которой находились емкости с лекарствами и микросхема анализатора. В носу защекотало, он сморщился, чихнул и заморгал.

– Что с тобой? – произнес Архуда, сквозь прутья решетки протягивая ему паука-лекаря.

Ушастый, выгнувшись, осторожно сдавил металлическое тельце зубами. Пальцы старика разжались, дзен перекатился на спину, нагнул голову и опустил паука себе на грудь.

– У тебя было такое лицо… – прошамкал живец. – Будто ты умер.

– Галлюцинации, – ответил дзен, в то время как паук закопошился на его груди. – Вы забрали мои носовые фильтры… – Он попытался расслабиться, чувствуя, как сенсоры под брюхом паука щекочут кожу. – Не очень-то и страшно. Я думал, будет хуже…

Заан ощутил короткий болезненный укол, затем холод, медленно распространявшийся от груди. Паук опустился к паху и сделал еще один укол. Затем стал перемещаться зигзагами, от одной ранки к другой, оставляя позади себя аккуратные нашлепки липучек бактерицидной пластиплоти.

– Он лечит тебя? – спросил Архуда.

Дождавшись, когда паук достигнет ребер, Ушастый осторожно перевернулся на бок, так, чтобы машинка могла добраться до его спины и рук.

– Да, он лечит меня, – подтвердил дзен.

– И теперь ты будешь жить?

– Молчи! – приказал Заан, увидев, как за спиной живца атаман Гира пошевелился во сне.

Архуда испуганно замер, тараща глаза. Ушастый отчетливо видел, что в глазах этих нет зрачков и белков, что это лишь два кровавых сгустка и от угла одного по щеке сползает красная слеза. Паук, перебравшись на спину раненого, остановился там. Заан точно знал, что эта модификация механического лекаря снабжена парой тонких лезвий, которые могли действовать наподобие ножниц. Ими паук по мере надобности взрезал одежду над обнаруженными анализатором ранами и способен был проводить простейшие хирургические операции.

«Проверь их, – беззвучно шептал Ушастый. – Посмотри, они затекли. Ты должен понять, что мешает крови циркулировать. Должен установить причину и справиться с ней…»

Левый глаз Архуды широко раскрылся, в густом кровяном желе что-то шевельнулось, и наружу показалась подрагивающая голова пиявки. Она выползала из глаза, но старик не замечал этого.

На спине Заана паук пошевелился и стал сползать к ягодицам.

«Не туда! – взмолился дзен, переворачиваясь на живот. – Не туда, нет! Займись руками, там пережаты вены, скоро ткани начнут мертветь, ты же должен воспрепятствовать этому!»

Пиявка выползала наружу; по мере того как длинное черное тело обвивалось вокруг шеи старика, голова того увеличивалась, словно череп набухал от внутреннего давления.

Обезболивающее уже подействовало. Заан лежал на животе, уткнувшись подбородком в дно клетки, прислушиваясь к тому, как присоски паука щекочут ягодицы, ощущая уколы и пощипывание дезинфицирующего порошка. Все эти процедуры помогут ему прожить подольше, но дзен понял, что из его затеи ничего не вышло. Хотя паук мог лечить онемевшие руки, его анализатор не был рассчитан на то, чтобы устранить физические причины онемения.

Пиявка, обмотавшая шею старика, продолжала сжиматься. Череп Архуды распухал, кожа на нем натягивалась, так что теперь стало невозможно разглядеть черты лица: губы, брови, щеки – все размазалось бледными полосами и пятнами, растянулось, как оболочка наполнявшегося газом воздушного шарика.

Ушастый начал заваливаться на бок, так, чтобы оказаться спиной к Архуде, череп которого, не выдержав давления, разорвался.

В том плече Заана, что оказалось наверху после того, как он перевернулся, тихо щелкнул сустав. Не обращая на это внимания, дзен завороженно глядел на голову живца, раскрывшуюся лепестками. Из-под них вспухала красная пена, там копошился клубок черных тел. Спазм тошноты сжал горло Заана, он согнулся и увидел перед собой…

Прутья клетки, дрогнув, чуть сместились, один на мгновение скрыл расколотую голову живца, и это был единственный намек на смену галлюцинации реальностью: когда голова вновь стала видна, она уже была цела, и Заан видел узкие, полубезумные, но не залитые кровью глаза.

Ушастый лежал, не отводя взгляда, удивляясь тому, как безо всякого перехода, минуя границу, которую он мог бы выделить и осознать, начинались и заканчивались видения. Он заметил лишь то, что с началом очередного приступа пропадали все звуки, – но во время галлюцинации это не казалось ему удивительным.

Хотя взгляд Архуды все равно был необычен. Дзен проследил за направлением этого взгляда, потому что теперь старик смотрел на…

Не может быть, решил он. Неужели?..

Страшась того, что ошибся, Заан опустил голову – и увидел свою руку, согнутую в локтевом суставе так, что кисть свесилась ко дну клетки. На запястье осталась веревка, аккуратно перерезанная в нескольких местах.

Дзен почувствовал боль от восстанавливающегося кровообращения. Паук все-таки справился с этим. Перебравшись на спину, он сразу же срезал веревки, но онемение зашло так далеко, что в тот момент Ушастый ничего не ощутил.

Несколько секунд они с живцом лежали неподвижно, каждый ожидал реакции другого. Когда Архуда справился с оцепенением и начал поворачиваться, чтобы разбудить атамана, дзен выбросил руку сквозь прутья решетки, ухватился за веревку на шее живца и дернул его к себе.

Архуда скулой ударился в прутья, петля сжала его шею, крик, готовый сорваться с губ, захлебнулся. Продолжая прижимать живца к клетке, Заан второй рукой потянулся к пауку, перебравшемуся уже на его икры. Не обращая внимания на иглу, выдернутую из кожи, он схватил паука и бросил на пол перед своим лицом, чтобы видеть металлическое тельце с пластиковой крышечкой. Старик пыхтел, слабыми пальцами вцепившись в запястье Ушастого, пытаясь вывернуться. Заан видел, как вытянутыми ногами он толкает в плечо спящего атамана, а тот во сне шевелится и рефлекторно отодвигается подальше.

Дзен ногтем подцепил крышку, щелчком сбил ее и увидел сердцевину, состоящую из микросхемы, датчика с сенсорными кружками, из множества квадратных ячеек, накрытых силиконовой пластиной. В ячейках находились лекарства. Рядом поблескивали соединенные винтом два миниатюрных зазубренных лезвия. Заан, продолжая душить живца, вцепился в лезвия и оторвал от пластин. Сжимая их большим и указательным пальцами, полоснул лезвиями по веревочной петле, обматывающей соединение прутов, затем по другой.

Живец тихо хрипел и дергал ногами, каждый раз несильно ударяя пятками по плечу атамана Гира. Ушастый, одной рукой продолжая натягивать петлю на его шее, локтем другой врезал по прутьям и сместил их, расширив отверстие в том месте, где веревки уже были перерезаны. Он просунул в это отверстие голову, начал извиваться, плечами расширяя его и постепенно выползая наружу. Голова и шея живца оказались перед его лицом, Заан ощутил смрадный запах, дернулся, наваливаясь на старика и перелезая через него.

Он смотрел на атамана, который, не открывая глаз, поднял руку и стал остервенело чесать безволосую грудь. Тело под Зааном было холодным и скользким. Дзен лежал на королеве пиявок, и хоботок, края которого были вывернуты, обнажая розовую воронку, подрагивающую, спазматично сокращавшуюся, уже почти прикасался к его животу.

Он яростно натянул петлю, захлестывающую черное тело. Хоботок выгнулся, ударяя его по животу, – и превратился в немощный кулак, покрытый сухой старческой кожей.

Живец широко раскрывал рот. Ушастый сел ему на спину, одну руку отведя назад, а вторую протягивая к соническому ножу, лежавшему под боком атамана.

Возглас донесся откуда-то слева. Быстро глянув туда, Заан увидел, что к телеге бежит глифан, один из троих часовых, стерегущих табор.

Выпустив веревку, он перевернулся на четвереньки. Атаман Гира проснулся и схватил нож.

Лезвие ударило Заана в плечо, но Гира не успел включить сонический привод, и оно лишь прорезало кожу. Дзен оттолкнул атамана, тот кубарем покатился с повозки и упал на землю, под ноги часовому, раскручивающему пращу.

Ушастый пригнулся, камень просвистел над головой. Архуда, бормоча что-то бессвязное, набросился сзади. Дзен стряхнул его, потом развернулся, поднялся во весь рост, держа легкое тело на вытянутых руках, и швырнул в глифанов, вспрыгивающих на телегу.

Он упал на колени, лихорадочно вытаскивая из рюкзака плазменный генератор, и на несколько мгновений прибор захватил все его внимание. Когда дзен поднял голову, кочевники исчезли – все, кроме живца Архуды. Теперь к повозке, извиваясь и приподнимая над мхом безглазые головы, со всех сторон ползли черные пиявки.

Генератор плазмы разрядился, дзен выключил его. Исчез густой полог, со всех сторон накрывавший тело Заана, стихло гудение, и он, скинув с плеча лямку рюкзака, огляделся.

Место, где встал табор, осталось далеко позади. Топей видно не было, лишь покрытая мхом земля и редкие заросли. Ушастый присел на корточки рядом с живцом, который все это время тащился за ним, не переставая причитать и плакать. Заан окинул взглядом свои руки, покрытые коркой грязи и подсохшей крови. Омерзение и ужас, вызванные тем, что он сделал, поднимались в нем по мере того, как организм адаптировался к галлюциногенному газу, и видения покидали сознание дзентанца.

– Я не хотел, – произнес он, обращаясь к Архуде. Тот лежал рядом, с суеверным ужасом глядя на руки Заана. – Не хотел такого.

Глаза старика были безумными. Он прошептал с благоговением:

– Ты убил их всех, Каанца! Весь табор Гира мертв!

– Мне казалось, что это пиявки! – заорал на него Заан, пытаясь вытереть ладони о мох. – Вы сами виноваты, надо было хотя бы оставить мои носовые фильтры! Я не понимал, что делаю! – Ушастый замахал руками перед носом старика, пытаясь подавить воспоминания, но зная, что теперь они никогда не оставят его, – как он, не способный понять, кого именно убивает, прыгал между черными телами и кромсал их включенным соником, как разлетались во все стороны ошметки плоти.

Хорошо, что он успел покинуть табор до того, как галлюцинация прекратилась. Если бы глаза увидели эту картину прежде, чем спасительная пелена видения спала с них…

Дзентанец сгреб старика за плечи, рывком притянул к себе и тихо сказал:

– Мы должны вернуться и помочь тем, кто остался жив. Может быть, я смогу починить паука.

Это предложение вызвало у Архуды такой ужас, что старик захныкал, пытаясь отстраниться:

– Я не вернусь туда, Каанца! У тебя опять было такое лицо, словно ты умер. Поэтому ты не видел, что там… но ты зарезал всех! Некого спасать, я не вернусь, лучше зарежь и меня! – Он вдруг скользнул вниз, обхватил ноги дзена и завопил: – Теперь я понял! Ты – Властный, присланный сюда из-за неба! Ты убил табор, восставший на тебя, этих еретиков, но ты спасешь всех остальных! Весь наш народ, все таборы! Спаситель, ты – спаситель!! Я помогу тебе. Ты…

Оттолкнув его, Заан встал. Изменить произошедшее невозможно, ему предстояло смириться с воспоминаниями… Самое плохое, что дзен даже не видел подлинной картины: лишь то, как резал пиявок. Интересно, сможет психокорректор его родного универсала справиться с подобным – не с конкретным воспоминанием, которое следует изгнать из сознания, а с галлюцинацией, камуфлировавшей это воспоминание?