Текст книги "Человека преследует тень"

Автор книги: Илья Шульман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Было уже поздно, когда Павел зашел в столовую. Он купил папиросы, конфеты и постоял еще несколько минут, разглядывая небогатую витрину буфета. Он надеялся увидеть заведующего.

Но Ковача не было. Спрашивать о нем Павел не решился и, выйдя на улицу, стал прогуливаться возле столовой. С минуты на минуту столовая должна была закрыться, а Ковач не появлялся.

Ждать дальше не имело смысла, и Павел пошел через весь поселок к домику Степана Гудова. Еще издали он увидел, что в доме старателя нет света.

– Вот те на! – удивился Павел, – Неужто никого нет?

В самом деле на дверях гудовского дома висел большой замок.

Первым желанием Павла было бежать к Ильичеву. До районного центра недалеко... А вдруг Ковач следит за ним?

«Нельзя!» – твердо решил Павел и пошел в общежитие. Взяв книгу и поудобнее устроившись, стал читать. Спать не хотелось: давало знать нервное напряжение последних дней. Во втором часу ночи под окном послышались чьи-то шаги. Человек остановился и тотчас же стекло тоненько зазвенело от легкого стука.

– Кто там?

Молчание.

– Кто стучит?

Никакого ответа.

Павел распахнул дверь и вышел на крыльцо.

– Не шуми, свои, – услышал он чей-то шепот. – Кто у тебя в хате есть?

– Никого! Ребята сегодня на участке ночуют. Да кто это, никак не пойму?

Из темноты вышел Ковач. От него пахло спиртом, губы подергивались, дрожали.

«От волнения или от страха? – подумал Павел и с удовольствием решил: – От страха».

– Идем в дом. Свет потуши, – пробормотал Ковач. – Не застукали бы нас...

В комнате он тяжело опустился на кровать.

– Доигрались мы... Свеча пропал. Что, если взяли?

Готовый к этому, Павел ахнул:

– Как же он?

– Тебя нужно спросить. Вчера вы с ним куда-то ушли, с тех пор только я его и видел.

Обычно веселый, подвижной, Ковач был угрюм. Он тревожно глядел в темноту, дышал громко, с хрипом, говорил отрывистыми, короткими фразами.

– Ты что, домой не ходил? – спросил Павел.

– Нет. Нюрка к Гудову убежала. Поговорили мы с ней. Она как рехнулась.

– А она... знает?

– Кое-что знает. От Гудова два раза золото приносила. И про мою судимость ей известно. Может сгоряча дров наломать. Баба стихийная! Проболтается Гудову, что Свеча ее увезти хочет, тогда беда...

А Павел в этот момент думал:

«Уйдет сейчас Ковач, где его тогда искать? Как же я на глаза Романову появлюсь?»

Он зажег свет и спокойно сказал Ковачу:

– Зря мы с тобой паникуем и прячемся зря. Объел нас Свеча, деньги забрал и – ау!

– Пропади он с деньгами!

– Появился тут один покупатель. Не то из Ростова, не то из Одессы. Весь товар он у Свечи забрать хочет. Вот мы и поехали к нему вчера, да по дороге меня застава ссадила: паспорта не взял. Может, продал Свеча золото да и махнул на «материк».

Ковач повеселел.

– Тогда другой разговор! Лишь бы его не сцапали, а то и нас заложит.

– Разве такие, как Свеча, закладывают?

– Все хороши... Ну ладно, парень! Пойду в столовую. А то хватятся, что меня нет, шум поднимут.

Ковач ушел. Павел подошел к окну и увидел лицо Романова. Он весело «подмигнул и показал Павлу кулак с отогнутым большим пальцем.

Лицо и кулак Романова исчезли в темноте так же внезапно, как и появились.

«Теперь не уйдет Ковач, – облегченно подумал Алешкин. – Такая гниль в темноте светится!»

Он разобрал постель, умылся и лег спать.

А Романову и Ильичеву было не до сна. Проводив Ковача до дома Гудова и оставив для наблюдения одного из работников, они вернулись в отдел.

Их с нетерпением ожидал Доронов. Был он чем-то взволнован, и это не ускользнуло от зоркого взгляда Ильичева.

– В чем дело, Гриша?

– Степан Гудов пропал, товарищ капитан.

– Как?!

– Дома его нет.

– Так он же ночует на полигоне.

– Прошлую ночь ночевал, верно. И не один ночевал, а с женщиной. Это я точно установил.

– С сестрой Ковача?

– С ней. И пропали оба... Домой не приходили.

– Вот так дело! – протянул Ильичев. – Может, съездим на прииск? Здесь рядом.

– Надо ли?

– Надо!

Возле конторы прииска машина остановилась. Ильичев и Романов вышли из нее и постучались в закрытую изнутри дверь.

– Кому там понадобилось? – спросил вахтер.

– Откройте. Милиция!

– Открыть не могу. Идите к начальнику караула.

Пришлось доехать до помещения пожарной охраны, где находилась комната караула.

– Не будем тревожить вахтера конторы, – предложил Ильичев начальнику караула. – Вызовите сюда кассира золотоприемной кассы.

– Кассира?!

– Да, кассира. Только так, чтобы об этом знал только он один.

Прошло с полчаса, прежде чем в караульном помещении появился кассир.

– Кажется, Андрей Павлович? – спросил Ильичев.

– Верно! – удивился кассир. – Неужели помните?

– Помню.

– А меня, старика, простите: в лицо вас будто знаю, а так – запамятовал...

Ильичев показал свое удостоверение, извинился за ночное беспокойство.

– Ничего, поспать всегда успею, – словоохотливо отозвался кассир. – Работа у меня такая, приходится и ночью золото принимать, отправлять...

– У нас к вам, Андрей Павлович, вопрос. Только не для огласки. Вы Степана Гудова знаете?

– Гудова-то? Ну как же. Лет тридцать бок о бок прожили. И старались вместе, и на драге опять же рядом работали. Честный человек он, Степан. Жаль, все один да один. Неудачник...

– Так вот... пропал он!

– Гудов пропал? – переспросил кассир. Его высокий лоб мгновенно перепахали три глубокие морщины, густые брови тревожно шевельнулись, глаза стали стальными, недоверчивыми.

– Как же это? Ведь был он у меня вчера. Вот, как с вами, говорил с ним...

Ильичев и Романов переглянулись.

– Вчера?

– Ну да, вчера вечером, – подтвердил кассир. – В кассу ко мне заходил Степан.

– Зачем же он приходил?

– Известно зачем. Золото принес.

– И получил наличными?

– Нет, на свой счет записать велел.

Вопросы сыпались один за другим. Правда, спрашивал только Ильичев. Романов же молча делал в блокноте какие-то пометки. Так у них было заведено: если разговор вел один, другой в него не вмешивался. Он терпеливо ждал, пока кончит товарищ, и только тогда приступал к выяснению всего того, что, по его мнению, оставалось невыясненным.

– Та-ак!.. И ничего вы особенного в Гудове не заметили?

– Вроде бы нет. Хотя... постойте. Никогда прежде не приходил ко мне Степан с женщиной. А на этот раз ждала его на улице женщина.

– Кто же она? Вы ее знаете?

– А как же! Заведующего столовой сестра...

«Значит, прав был Доронов», – решил про себя Ильичев. Кассир продолжал:

– Вижу, торопится Степан. Не стал я его задерживать. Так и пошли они рядом.

– А куда пошли-то?

– Видел, что в поселковый Совет, а вот оттуда куда двинулись, не могу знать. Неужто беда стряслась какая...

– Вы уж не сердитесь на нас, что разбудили, – попросил Ильичев, – по важному делу побеспокоили. А о нашем разговоре никому ни слова.

– Знаю, знаю. Будьте покойны, надежду на меня имейте полную.

– Спокойной ночи, Андрей Павлович!

– Всего хорошего! – ответил кассир и вышел на улицу.

Лицо Романова оживилось, дрогнули в улыбке губы. Он уже хотел произнести обычное в подобных случаях: «Ну, что ты обо всем этом думаешь?», но Ильичев опередил его, решительно сказав:

– Придется будить товарищей из поселкового Совета. Они последними видели Гудова и Анну.

Председатель поселкового Совета явился быстро, будто заведомо ждал звонка из «караулки».

– Тебе чего не спится? – обратился он к начальнику караула, но сразу замолчал, увидев посторонних. – А-а, товарищ капитан, здравствуйте!

– Здравствуйте, мы вас на минутку.

– Пожалуйста! Сколько надо. У меня тоже есть к вам одно щекотливое дело...

Караульный начальник опять вышел.

– Случай у меня сегодня, товарищ капитан, совершенно необычный, – начал председатель поселкового Совета...

Рабочий день заканчивался. Хорошенькая, смешливая паспортистка уже взбивала перед маленьким зеркальцем свои и без того пышные волосы, а ее не по летам серьезная подруга – секретарь поселкового Совета – опечатывала сейф, как вдруг дверь комнаты широко распахнулась и на пороге появился Степан Гудов.

Прямой, высокий, с лысой головой, обрамленной лишь по краям жесткими волосами, он щурил глаза и не знал, куда деть свои большие мозолистые руки – то прятал их за спину, то выбрасывал перед собой.

– Вы ко мне, Степан Кузьмич? – спросил председатель.

– К вам, к вам!

– Что же у вас за дело?

Гудов помялся немного и, решившись, сказал:

– Записать нас надо. Женился я...

Председатель удивленно вскинул брови. Паспортистка оставила в покое свои волосы и с любопытством уставилась на посетителя.

– На ком же вы женитесь, Степан Кузьмич? – нарушил минутное молчание председатель поссовета. Гудов вместо ответа повернулся к двери, открыл ее и ввел в комнату невысокую женщину.

– Вот моя жена. Анной зовут..

Женщина, в которой председатель без труда узнал сестру заведующего столовой Ковача, поклонилась и звонким от волнения голосом произнесла:

– Хочу быть женою Степана Кузьмича перед всеми людьми. Перед богом я ему жена давно...

Председатель было принялся объяснять Степану и Анне, как полагается регистрировать браки по закону, но они так настойчиво упрашивали его «уважить и записать немедля», что он после некоторого колебания решил сделать исключение. «В конце концов, – рассудил председатель, – никто за такое не взыщет».

Молодоженов зарегистрировали, поздравили с законным браком, пожелали счастья. Паспортистка вновь поправила перед зеркалом прическу, и, весело кивнув Анне, девушки выпорхнули из комнаты.

Гудов попросил председателя поселкового Совета выслушать его по очень важному делу.

– Может, завтра, Степан Кузьмич, – предложил председатель. Но Гудов уперся: дело неотложное, медлить нельзя. Он встал, разгладил ладонью свои жесткие короткие усы и сказал:

– Прошу задержать нас как государственных преступников. Золото мы похитили.

Затем взял бумагу и медленно написал корявыми буквами: «Мы похитили золото. Просим наказать по закону, как заслужили». Расписался и передал ручку Анне...

– Как же вы поступили? – тревожно спросил Ильичев председателя поселкового Совета. – Задержали или отпустили?

– Вините меня, товарищ капитан, не решился задержать. Какой же из Степана Гудова вор, если он за тридцать лет крошки не взял? Не поверил я, но понять, хоть убейте, ничего не мог.

– Где же они сейчас?

– Дома у меня. К себе идти отказались. Вызывай, говорят, охрану. Вот я и решил их до утра оставить. Хорошо, что вы позвонили. А то хотел утром сам к вам ехать.

Ильичев, улыбаясь, посмотрел на Романова, потом повернулся к председателю поселкового Совета и ободряюще сказал:

– Поступили вы правильно. Все остальное мы выясним. Скажите Гудовым, пусть приедут в райотдел.

Облегченно вздохнув, председатель поссовета распрощался и заторопился домой. Вслед за ним покинули душное помещение караулки Ильичев и Романов.

Переступив порог кабинета начальника ОБХСС, Гудовы в нерешительности остановились у дверей. Анна мяла в руках цветастую косынку, а Степан Кузьмич теребил седые колючие усы.

– Да вы проходите, присаживайтесь, – пригласил Романов и совсем неожиданно поздравил Степана и Анну с законным браком.

Заметно оживившись, Анна тихо обронила:

– Знаете уже все...

– Нет, не все!

Романов говорил раздельно, обдумывая каждое слово.

– Вы очень виноваты перед Родиной. Вы отдали ее врагам золото. За это придется отвечать, хотя золото уже возвращено государству.

Анна и Кузьмич подняли головы.

– Да, мы нашли это золото. Оно находится в Государственном банке. Но мы должны еще найти всех людей, которые обкрадывают родину, скупают и перепродают золото и, возможно, имеют связь с заграницей.

Гудов возмущенно дернул головой.

– Вы этого можете и не знать, – продолжал Романов, – но нам-то известно, что часть скупленного или украденного золота переправляется за границу. Знаем мы также, что вы попали в эту историю случайно. Знаем и надеемся, что вы поможете нам найти самых главных преступников...

Внимательно слушал начальник ОБХСС исповедь Степана и Анны, Стараясь отыскать в их рассказах что-либо такое, что позволило бы нащупать связь Огаркина с «материком». Но было очевидно, что Гудовы знают очень мало.

Когда Анна со слезами рассказала про человека, по воле которого она оказалась на Севере, Романов достал из сейфа небольшую фотографию и показал ее женщине:

– Он?

– Он... – прошептала Анна побелевшими губами.

– Бояться его не надо. Он уже не причинит вам вреда...

– Ой, батюшки, наконец-то! – облегченно вздохнула Анна и нерешительно добавила: – И «братец» мой тоже с ним?

– Ковач пока на свободе. Он нам нужен... Но это к вам теперь отношения не имеет.

– Нет-нет, – заторопилась Анна. – Вы не подумайте...

– Напишите Ковачу записку, – предложил Романов. – Вы, Анна, напишите, что боитесь Огаркина и уезжаете с Гудовым на «материк». Сообщите, что зарегистрировались. А вы, Гудов, уведомьте Ковача, что еще приедете сюда, и попросите приглядеть за вещами.

– Вот и все, – довольно заметил Романов, когда записка была написана. – Придется пока вас задержать.

– Мы знаем...

– Нет, в тюрьму отправлять не будем. Это уж суд решит... Поживете пока тут. – И, уже обращаясь только к Анне, добавил: – На своего ребенка вы имеете все права. Никто не посмеет лишать ребенка матери.

Анне хотелось поблагодарить его, но она не решалась это сделать.

– Желаю, чтобы у вас все кончилось хорошо, – сказал в завершение разговора Романов. – Это правильно, что вы сами свою совесть очистили...

На этот раз Ковач сам разыскал Алешкина. Он пришел к нему на полигон и еще издали весело прокричал:

– Живем, Павел!

– Чему это ты радуешься? – удивился Павел, еще не забывший, каким жалким и испуганным был Ковач несколько дней назад.

– Нюрка с Гудовым уехала! Так лучше. Свеча вернется, с меня взятки гладки. Сбежала его невеста с возлюбленным. Ха-ха-ха-ха!..

– А от Свечи ничего?

– Ничего.

– Не врешь?

Ковач даже раскрыл рот от удивления:

– Никак тебе он нужен?..

– Нужен!

– Соскучился?

– По такому соскучишься... Век бы его не видеть. Но товар куда девать?

– Товар не пропадет! – убежденно, сказал Ковач. – Сам хозяин приедет или пришлет кого... Точно!

– Кто приедет?

– Это не наше дело. Береги товар, паря, купец найдется!

– Знаешь, а не говоришь, – обиделся Павел.

Ковач забожился:

– Не знаю, вот тебе... ей-ей!

– То-то.

– А ты, парень, не тужи. Нужны мы, и деньги у нас будут...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

– Попробуем подвести итоги, – предложил Романов Ильичеву. – Кое-что уже сделано.

– Да, с Огаркиным мы закончили. Свою вину он признал полностью, можно передавать дело в суд. Об остальных ни слова. Гудовы нам дать ничего не могут....

– Остаются Ковач и Серегин, – подсказал Романов.

– Ковач и Серегин, – задумчиво повторил Ильичев. – А не кажется ли тебе странным, что Лопаев до сего времени не встретился с Серегиным? Деньги-то Серегину прислал Лопаев, должен же он за ними явиться...

– По логике должен, но пока не сделал ни одного шага для встречи с Серегиным. Не думаю, чтобы ему удалось нас обмануть.

– А может, выжидает, пока мы перестанем обращать на него внимание. Не прилетел же он за десять тысяч километров, чтобы пожить здесь в гостинице...

Зазвонил телефон.

– Ильичев слушает. Телеграмма? Очень хорошо! Пришлите немедленно.

Капитан положил трубку.

– Вот он, Владимир, долгожданный приз за наше терпение.

– Телеграмма из Ленинграда? – высказал предположение Романов.

– Нет, не отгадал! Гораздо нужнее для нас в этот момент.

На пороге появился дежурный.

– Товарищ капитан, срочный пакет.

– Давайте!

Ильичев отпустил дежурного, раскрыл конверт.

– На, читай, Владимир! Читай вслух.

– «Поселок Угольщиков. До востребования. Александру Серегину. Приезжай за посылкой. Лопаев».

Романов присвистнул:

– Неужели еще деньги привез?

– Едва ли. Просто условная шифровка.

– Тогда они все сейчас зашевелятся.

– Нам это на руку. Считай, что у нас с тобой начался государственный экзамен.

– Выдержим.

– Ну, добро.

– Только бы Полюшко-поле там в Ленинграде ничего не почуял. Пока он живет открыто: рестораны, женщины, загородные прогулки...

В кабинет неслышно вошла миловидная сухонькая женщина – секретарь отдела. Она молча положила на стол свежую почту, взяла папку с подписанными бумагами и также неслышно удалилась.

Ильичев перелистал почту, отобрал самое важное и стал читать.

Романов хотел было пойти уже к себе, но громкий возглас удивления заставил его задержаться.

– Везет же нам сегодня!.. На, читай!

Да, сообщение действительно было важное. Значит, Полев ничего не заметил. В противном случае не стал бы он взамен проданного старенького «Москвича» покупать роскошную легковую машину «ЗИМ».

– Ну, как наш Полюшко-поле? – спросил Ильичев Романова, когда тот дочитал бумагу.

Романов пожал плечами:

– Непонятно!

– Я думаю, Владимир, надо тебе срочно лететь в Ленинград. В любой день Полев может почувствовать неладное и исчезнуть. Тогда будет трудно его искать.

– Может, кто другой полетит?

– Нет, полетишь ты. И наверное не один. Я поговорю об этом сегодня с комиссаром.

Романов встал.

– Будет приказ – полечу.

– А пока, Владимир, проверь, все ли у нас готово. Я тоже проскочу в соседний поселок, поинтересуюсь Ковачем...

Был час обеденного перерыва. То и дело раскрывались двери поселковой столовой, и в маленький зал вваливались все новые и новые группы посетителей. Строители, приисковые рабочие и заезжие шофера приносили с собою острые запахи свежеструганных досок, бензина и солярки. Смешиваясь с пряным ароматом борща и жаркого, эти запахи щекотали гортань.

Черненькая официантка, воспользовавшись передышкой, поправляла косынку, когда ее требовательно подозвал к своему столу пожилой мужчина с густой копной волос.

В отличие от других этот мужчина ел не спеша, со вкусом. Девушка заметила это еще в тот день, когда впервые обслужила незнакомого посетителя.

– Я вас слушаю...

Мужчина отложил в сторону вилку, вытер губы бумажной салфеткой и с упреком сказал:

– У вас не умеют готовить шашлык. Пригласите ко мне заведующего.

Девушка недовольно передернула плечами и отправилась за заведующим. Через минуту Ковач уже стоял возле требовательного посетителя и выслушивал его упреки. Мужчина, отрекомендовавшийся инженером Лопаевым, говорил со знанием дела, как истинный гурман.

– Условий нет. Тесно, жаровню некуда поставить, – пытался оправдаться Ковач.

Он казался растерянным рядом с самоуверенным, знающим себе цену инженером.

– Организуйте условия, – поучал Лопаев. – Никто за вас работать не будет. Исподволь и сырые дрова загораются...

Ковач вскинул голову и недоуменно уставился на посетителя:

– Простите, я вас не понял...

Инженер презрительно усмехнулся.

– Не мудрено, что работать не умеете, если понимать разучились...

Ильичев, с увлечением поглощавший блины, слышал только обрывки разговора, но Ковача он видел хорошо. От него не ускользнуло выражение растерянности на лице заведующего столовой.

Однако Ковач быстро овладел собой и пригласил посетителя посмотреть кухню и служебные помещения.

– Увидите, как нам трудно в таких условиях...

Лопаев, снисходительно улыбаясь, надел белый халат и вслед за заведующим пошел на кухню.

«Началось, – подумал Ильичев. – Эх, узнать бы, о чем они сейчас говорят!»

Капитан милиции быстро утратил интерес к блинам и вышел на улицу. Через минуту к нему подошел Доронов.

– Разрешите прикурить!

– Пожалуйста.

Подавая спички, Ильичев тихо приказал:

– Наблюдай за выходом из кухни. Инженера возьми на себя...

И они разошлись в разные стороны.

Лопаев вышел через кухню и, не оглядываясь, зашагал к остановке автобуса.

«До чего же самоуверен! – удивился Ильичев. – Даже не обернется! Ишь, как себя натренировал!»

Доронова не было видно, но. капитан знал, что и он сейчас не сводит глаз с высокой фигуры Лопаева.

Вскоре к остановке подкатил маленький приисковый автобус. Забрав пассажиров, он двинулся в путь. В ту же минуту Доронов покинул свой наблюдательный пункт и, перескакивая через валуны и редкий кустарник, кинулся вниз по склону к тому месту, где дорога тугой петлей охватывала каменистую грудь сопки.

Садиться в автобус на остановке Доронов не захотел, опасаясь привлечь внимание Лопаева.

«Сяду на петле, – решил он, – там, где садятся гидромониторщики...»

Вот и дорога! Доронов перешел на шаг, отдышался, присел на камень и закурил. Неподалеку гудел гидромонитор, ворчала речушка. Наконец за поворотом послышался шум мотора. Доронов повернул голову и увидел грузовую машину.

«Где же автобус? – беспокойно подумал он. – Неужели не успел?»

Водитель грузовика притормозил машину и высунулся из кабины:

– Тебе куда?

– До райцентра! Подбрось, пожалуйста, опоздал я на автобус.

Шофер заулыбался:

– Садись, подвезу. Только на автобус ты не опоздал. Стоит автобус за поворотом: баллон спустил.

– А-а, вот оно что! Ну, тогда обожду. Спасибо, товарищ! Извини, что остановил.

Через несколько минут подошел автобус. Доронов сразу заметил сидящего у раскрытого окна инженера и с залихватской веселостью спросил шофера:

– Сегодня не дешевле?

Потом протянул деньги.

– До аэропорта...

В аэродромной гостинице к Лопаеву подошел человек с рыхлым лицом.

– Серегин! – тихо представился он и протянул руку.

Лопаев пожал жесткую потную ладонь, взял ключ от номера и, сопровождаемый Серегиным, зашагал по узенькому коридорчику. Пропустив Серегина, он вошел в номер и дважды повернул ключ изнутри.

Из гостиницы мастер кирпичного завода вышел через час.

Явно довольный результатами визита, он церемонно раскланялся с дежурным администратором, подарил несколько любезностей киоскерше и вышел на улицу.

Домой Серегин возвратился не сразу. Прежде он завернул в ресторан и распил там несколько бутылок марочного коньяка с веселыми молодыми геологами. Он прочитал им «Незнакомку» Блока, расплатился и, небрежно кивнув своим новым знакомым, вышел из ресторана.

Попутная машина доставила Серегина почти до самого дома. Было уже поздно, но спать он не лег. Его фигура то появлялась в окне, то исчезала где-то в глубине комнаты.

«Нервничает», – решил Романов, устраиваясь поудобнее на месте, выбранном для наблюдения. Ему очень хотелось спать, сказывалось огромное напряжение последних дней, глаза устало слипались, голова тяжело клонилась на грудь. Романов уже несколько раз ополаскивал лицо холодной водой из ручья, но легче не становилось.

А Серегин все ходил и ходил по комнате.

Часов около четырех тишину ночи нарушил шум мотоцикла. Владимир насторожился, подобрался поближе к дороге.

Серегин подошел к окну и отдернул занавеску.

Треск мотоцикла внезапно оборвался. В ту же минуту в окнах серегинского дома погас свет, а сам Серегин появился на крыльце. Он вполголоса спросил о чем-то владельца мотоцикла и, не дожидаясь ответа, сел на заднее сидение.

Взревел мотор, и мотоцикл рывком двинулся с места, оставляя за собой шлейф пыли.

До почты, где имелся телефон и возле которой стояла оперативная машина, Романов долетел одним духом.

– Станция, дайте поселок дорожников... Срочно... Поселок? Седьмой... Здравствуйте, Романов. Сейчас к вам подойдет мотоцикл со стороны угольного разреза. У мотоцикла не освещен задний номер. Задерживать не надо, но запомните номер и заставьте мотоциклиста при вас наладить свет. После этого подробно доложите обо всем дежурному по райотделу. Да, да, по телефону...

Романов повесил трубку и выбежал к машине. Мягко загудел стартер, и «газик» плавно покатился вниз в ту сторону, где несколько минут назад исчез мотоцикл.

В поселке дорожников, возле дома участкового уполномоченного, машина затормозила. Не выходя из нее, Романов нетерпеливо бросил подбежавшему младшему лейтенанту:

– Ну, как?

– Мотоцикла не было.

– Как не было?!

– Не появлялся. Дежурю на дороге с тех пор, как вы позвонили, а мотоцикла не видел.

– Плохо...

– Извините, но я не виноват...

– Это я не вам, себе.

– Может, что нужно?

– Нет, ничего. Впрочем, какие проселки отходят от этой дороги?

– Больше пяти. Два на открытые разработки, один на лесосеку и два – на горную трассу. Плохой путь, но ездить в сухую погоду можно. Кроме того, одна дорога ведет на старую шахту...

Романов развернулся и медленно поехал обратно к поселку угольщиков.

Он оставил машину на старом месте возле почты и осторожно пробрался на свой укромный наблюдательный пост...

Серегин вернулся домой часов около восьми утра. Он занес со двора охапку дров и пошел на кирпичный завод.

Нужно было начинать поиски мотоциклиста.

«Трудное это дело, – рассуждал про себя начальник ОБХСС. – У нас в районе больше двухсот мотоциклов...»

Сразу же после ухода Серегина Лопаев обратился к дежурному администратору гостиницы с вопросом:

– Когда же я дождусь обещанного мне отдельного номера?

Дежурная заволновалась:

– Вы уж не серчайте, все время занят номер. То из райисполкома заказывали, а сегодня из Северска звонили. Начальство едет.

Лопаев нахмурился.

– Уже второй день пустует отдельный номер напротив комнаты, где я сейчас живу.

– Так это же люкс. С гостиной и ванной. Семьдесят пять рублей в сутки.

– Дайте мне от него ключ. Вот вам за неделю вперед. А вот ключ от комнаты, где я жил. Можете селить там разных пьяниц..

– Почему же пьяниц? У нас народ спокойный. А если выпьет кто, так ведь в отпуск едут. С кем не бывает?!

Но Лопаев уже не слушал. Он перенес чемодан, пальто и несколько маленьких пакетов в люкс и запер за собой дверь.

«Оберегает себя от посторонних глаз или что-то заметил?» – ломал голову Ильичев.

Переселение Лопаева в отдельный номер явно усложняло действия опергруппы. В том, что инженер является главным связующим звеном между шайкой Огаркина и Полевого, теперь уже никто не сомневался. Значит, золото доставят ему. «Кто: Серегин или Ковач? – размышлял Ильичев, – а может, появится новый человек?..»

А Лопаеву в эту ночь не спалось. Он несколько раз выходил на крыльцо гостиницы и подолгу курил, поглядывая на мерцающие вдали огоньки поселка.

Выйдя на улицу в четвертый или пятый раз, инженер не стал закуривать, а быстро пересек открытую площадку перед гостиницей, юркнул в кусты и торопливо зашагал к центральной трассе. Затем он остановился, прислушался и растворился в темноте.

Через час инженер возвратился. Когда он вошел в полосу света, отбрасываемую в темноту открытой дверью, Доронову показалось, что карманы лопаевского пиджака сильно оттянуты чем-то тяжелым...

– Ваши выводы? – обратился к оперативным работникам Ильичев после того, как Доронов рассказал о ночных наблюдениях.

– Лопаев получил золото, – уверенно заявил Романов. – Если не все, то, во всяком случае, часть золота уже у него. Ночью на прогулку по бездорожью не ходят...

– Лопаев готовится к отбытию, – подтвердил Доронов. – Он встретился с Ковачем и Серегиным. Серегин по его поручению ездил куда-то с неизвестным мотоциклистом... Я тоже уверен, что сегодня ночью Лопаев взял из тайника золото.

Такого же мнения были и другие.

– Нужно решать, когда брать Лопаева: сейчас с тем, что у него есть, или подождать, когда он будет садиться в самолет. Прошу высказать свои соображения, – предложил Ильичев.

– Нужно ждать! – заявил Романов. – Возьмем сразу всех. И золото...

– Возражения есть? – перебил Ильичев. – Стало быть, ждем, товарищи!

Последние дни Ковач явно нервничал. Он дважды уже прибегал в общежитие Павла, но повидать молодого старателя не удавалось: Павел находился на полигоне.

– Срочно привезти парня, – распорядился Ильичев, узнав об этом. – Нужно узнать, зачем он понадобился Ковачу.

К вечеру Павел был уже в поселке и, будто невзначай, заглянул в столовую.

Увидев его, Ковач оживился и знаками показал, что ждет его у себя.

Павел неторопливо поужинал, перебросился шуткой со знакомыми ребятами, вышел на улицу и нырнул в калитку.

Дверь ему открыл сам Ковач.

– Скорее, паря, – потянул он Алешкина в свою каморку. – Слушай, товар твой нужен... Сегодня, сейчас же, а то опоздаешь...

Павел сделал вид, что не понимает.

– Да что ты, обалдел? – рассердился Ковач. – Хочешь продать, тащи товар мне.

– В тайге у меня припрятано, далеко...

– Слетай живо! Больше такого случая не будет, уплывет твое счастье.

Павел задумался.

– Ладно, согласен. Только ночью идти по тайте как?

– Дойдешь, не новичок! Ради такого на коленях доползешь.

– Попытаю, коль так. Но верно говоришь-то?

– Ну... как тебе? Божиться, что ли? Беги, неси товар. Только до рассвета успевай. Успеешь, – постучи в окно и жди, пока выйду. Ох, повезло же тебе, паря! Деньги получишь и езжай себе куда глаза глядят.

– А ты?

– Я? Что я... Золота у меня нет. Что с чужого стола перепадет, тому и рад. Останусь я... Ну, прощай, паря. Спеши, не оглядывайся!

Он проводил Алешкина до калитки и долго смотрел ему вслед, на узенькую тропку, которая через перевал уходила в тайгу...