Текст книги "Спартак vs ЦСКА. Великое противостояние"

Автор книги: Илья Макаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Сектор С
Образование фанатского движения «Спартака»

 
Звон стекла, домов руины,
Кровь течет по мостовой.
Наш спартаковский фанатик
Возвращается домой.
 

Травля болельщиков «Спартака» в советской прессе.

Раньше, в эпоху Союза, на футбол ходили компаниями. Компанией однокурсников, например, или дворовой компанией. Это была предтеча мобов, хотя и не столь агрессивно настроенная. После 1972 года и появления на трибуне первого болельщика в красно-белом шарфе, наступило время для консолидации.

Поворотным стал 1977 год, когда был организован, то есть по-настоящему организован, специализированный выезд в Минск. В люберецкой автоколонне «спартачи» договорились арендовать «Икарус», заплатив за это шестьсот рублей.

Причем договаривающемуся никто бы просто так автобус не предоставил, поэтому ему пришлось придумать трогательную и душещипательную историю о гипотетической женитьбе и необходимости забрать на этом самом автобусе невесту с родственниками.

Таким образом, в июле 1977 года сорок пять спартаковских болельщиков, приняв для храбрости, отправились в путь перед глазами изумленных, ничего не понимающих милиционеров. Провожающих было не менее двухсот человек. В Минске, само собой, местное население было шокировано приездом московских болельщиков, которые заряжали: «В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака»!» Никаких столкновений не было, зато днем «мясо» купалось в Комсомольском озере, а ночью была предпринята тайная вылазка на стадион. С минских ворот срезали сетку – на память о событии, которое вскоре станет обыденным для всех фанатов. Но быть первыми всегда тяжелее всего.

Интересно, что выезд был поддержан на официальном уровне. Газета «Вечерняя Москва» похвалила спартаковских болельщиков, а после игры пообщаться с «выездюками» пожаловал сам Николай Петрович Старостин, сказав, что они делают важное дело. Встреча со Старостиным проходила не менее получаса, так как у москвичей было к нему множество вопросов.

В тот же год был пробит выезд в Ленинград, и, таким образом, данная практика получила повсеместное распространение.

Но первыми были именно спартаковские саппортеры.

Профессор со страниц фанзина «Gladiators Firm’96» рассказывает о культовой поездке в литовский Вильнюс:

«Вильнюс – только, пожалуй, ещё два названия для старых фанатов звучат так же сладко – Киев и Днепр. Сам по себе городишко – жутчайшая пердь. Но естественно не красота архитектуры в первую очередь интересовала хулиганов. Предчувствие чего-то «весёлого» охватило народ после окончания чемпионата 1982 года в Первой лиге. Почему-то все были уверены, что в Прибалтике настоящий националистический угар мразей, не любящих нашу великую Родину. В принципе, всё оказалось так, как и предполагалось, но и совсем не так. Парадокс. Каждый нашёл там то, что искал. Итак, 2 июля 1983 года – первый выезд в Вильнюс. Для многих это был двойник (9 июля – Минск).

Двинулись! В дороге всё было, как всегда. Для тех, кто ездит постоянно, ничего интересного – простой обыватель не поймёт.

Основная масса местных колхозников и не думала против нас ничего мутить, вся надежда была на молодёжь. Но и здесь оказался облом. Выезд как-то не задался с самого начала. Не считать же мелкие стычки с аборигенами по пьянке. Народ был явно разочарован. Правда, ближе к матчу напряжение стало нарастать. Естественно, приезд трёх сотен спартачей не стал незаметным для местных. Стайки местных «фашистов», как их сразу окрестили, начали рыскать вокруг. «Лабусы» прилепилось позже. Постепенно народ начал стекаться к стадиону. Радовало обилие «цветов». В Москве в конце 1981 г. начался «серый террор». Забирали даже при наличии значка на куртке. Молодёжи этого, к счастью, не понять. Прикольный эпизод случился днём. Андрей Баев (умерший меньше чем через месяц) привёз с собой знамя Великобритании 2 на 3 метра. Развернули его и стали фотографироваться. Местное население, не любящее Советскую власть, тут же этой власти стукануло на «антисоветчиков». Моментально центр наводнился серыми. Этим «нелюбителям англичан» пытались зачистить приезжую молодежь. Добрались и до Бая. Прикинулись шлангами. Мол, не мы. Мент вытаскивает из сумки кусок флага. Задаёт тупой вопрос, мол, что это? Андрей с честным лицом утверждает – это моя майка. Пронесло. Могли бы и антисоветчину пришить.

К стадиону стекались мелкими группами. Прошёл слух о столкновениях, но толком никто ничего объяснить не мог. Нервировало. Тут ещё свой глубокий ум показали менты. По мере накопления народу они настойчиво предлагали проследовать на стадион. Всё было бы ничего, если бы нас не разделили. Одна часть, примерно сто спартачей, была усажена на сектор. Каково же было наше удивление, когда большую часть в двести «щщей» усадили не к нам, а фактически напротив, на другой трибуне. Постепенно националистический угар вокруг нашего (меньшего) сектора возрастал. Хамство местных недоумков начинало переходить все разумные пределы. Для молодых надо сказать, что в то время фаллоимитаторов (палок) у ментов ещё не было. Мелкие стычки один на один постоянно возникали на границе секторов. Игра уже не так завораживала, околофутбольное пересиливало. Лабусы все, как на подбор, почти двухметровые. Но, наверное, все резервы организма ушли в рост, а на мозг не осталось. И тут количество стычек переросло в качество. Бой пошёл по периметру всего сектора. Описывать в подробностях махач – это неблагодарное занятие. Естественно, ты видишь только то, что творится вокруг тебя. А охватить всё просто нереально. Поэтому человек описывающий больше говорит о своих ощущениях, а не «геройствует», как многие думают. Сначала мы сдерживались, а потом пошли в наступление. Лабусы (как это в дальнейшем подтвердилось) здоровые лоси, но стоит поднажать, совершенно рыхлые, даже гнилые. Народом-воином с таким характером им никогда не стать. Избиение местных предотвратили, естественно, менты.

В то время поднять руку на представителей власти было из ряда вон выходящим (не то, что сейчас), могли и посадить. Во время махача наши братья с другого гостевого сектора ломанулись на прорыв к нам на помощь, но глобального ничего не получилось. Но и за это спасибо, отвлекли часть сил на себя. Все думали, что после махача начнутся репрессии, но пронесло. После нормальных люлей поубавилось и пыла у местных. И кроме выкриков (куда же без них), они себе ничего не позволяли. Тумаки отрезвляют. «Спартак», к сожалению, не поддержал порыв своих верных фанатов и бездарно слил. И всё бы ничего, но гол нам забил человек, с совершенно неприличной фамилией. Это как надо ненавидеть своего ребёнка, чтобы дать ему фамилию БАРАНАУСКАС.

В общем, выезд запомнился. А на карте страны появилась ещё одна «горячая» точка.

Осенью этого года (22.10.1983 г.) я «удачно» загремел в Советскую армию, и ближайшие два выезда в Вильнюс пропустил».

Организовать движ в то время было гораздо сложнее, чем сейчас. Потому что, как читатель понимает, тогда не было ни Интернета, ни сотовой связи, да и обычные телефонные стационарные аппараты имелись далеко не у всех. То есть договаривались в основном «на местах».

Чем больше было выездов, тем больше было столкновений, и власть, наконец, поняла, что перед ней находится грозная сила. Вот что пишет об этом наш старый знакомый:

«Первый террор в Москве официально начался 11 октября на матче со СКА Ростов. Это было какое-то безумие. Началась травля фанатов в прессе. Нас постоянно ошельмовывали, придумывали небылицы о якобы повешенных где-то на шарфах в парках.

Настраивали общественное мнение, что, мол, не может молодой строитель коммунизма вместо того, чтобы стройными рядами шагать к «светлому будущему», строить БАМ, окучивать огород ветерану войны, поднимать целину. А они, мол, отщепенцы размахивают флагами, хулиганют и орут: «Спартак» – чемпион!» А не наймиты ли они Запада?

Сейчас это воспринимается как паранойя, а тогда это было не смешно. Такой ярлык мог разрушить всю жизнь. К этой травле приложил руку комсомол, профсоюзные организации, трудовые коллективы.

Начиналась так называемая «перепись населения». Молодежь задерживалась в метро, переписывалась и отпускалась, но стоило пару раз попасться, и на работу (учебу и т. д.) посылалась «телега» – мол, он чуть ли не террорист, неоднократно задерживался сотрудниками органов внутренних дел. Срочно повлиять на него. Забирались люди просто даже за значок, я не говорю уже про шарф. За переделанный пионерский галстук (отрезалась половина и дошивалась белая) шили антикоммунизм. Со стадионов начали выводить рядами.

Раньше ездили по направлениям. Самое крупное объединение это Казанский вокзал (знаменитая Ждань (Ждановская), второе по численности и по значимости Павелок (Павелецкая ветка), дальше Ярославка, Ленинградка и т. д. и т. п. Расскажу про Павелок. Промежуточные сборы были в Михнево, Ступино, Кашире, Домодедово и Бирюлево Товарное, а окончательный сбор на Коломенской (м. «Варшавская»). Туда же подтягивалась сама Варшавка, все Чертаново и окрестные районы. Примерно за 2 часа 30 минут до матча подчаливали все. Выбиралась собака (Электричка) и заряжалась песня «Старуха занята».

«Мешочники» все на ветке были отдрессированы – услышав этот заряд, несколько хвостовых вагонов моментально освобождались, и начинался праздник. Машинисты сигналили по-спартаковски и за это не бились стекла, по рога электрички засыпались серпантином (очень красиво). Открывались окна, и море флагов развевалось по ветру. В вагонах постоянно пели и заряжали во славу Великого. В общем, сказка. Менты сказали, что на «Кайзерслаутерне» уехало около 7 собак, примерно 3500 фанатов. Дальше метро, все то же самое, но уже поскромнее.

Кстати, знаменитые «любера» – это отколовшиеся после каких-то недоразумений с основным общаком направления. Они начали ездить отдельно, а потом уже приезжать в Москву.

Даже был такой заряд: в честь победы «Спартака» мы пройдем без пятака (5 копеек проезд столько стоил). Свой бесчеловечный план по палкам (задержание) в эти дни менты выполняли с лихвой. Так, теряя бойцов, но не войско, продвигались к стадиону, да и обратно было не менее весело».

Главная опасность действительно заключалась в давлении официальной власти. В те суровые времена многие покинули движение, чтобы не рисковать работой, учебой, семьей и карьерой.

Редко, но были случаи, когда болельщикам «шили» антисоветчину и антикоммунизм – а это реальные статьи с реальным небом в реальную клеточку. В спартаковских болельщиках видели силу, не подконтрольную ни милиции, ни кому-либо еще. Их начали зажимать в 1981 году. Движение не зачахло, но существенно поредело – такая ситуация продолжалась до «оттепели» 1986 года. Интересно, что саппортеров ЦСКА и московского «Динамо» особенно не трогали – сказывался авторитет ведомств, курирующих эти организации. Ну и, конечно, были свои особенности. Например, силы правопорядка никогда не нажимали на «динамиков», а солдаты на стадионах всегда, по крайней мере в большинстве случаев, защищали «коней».

«Спартак» ни к какому силовому ведомству не относился, поэтому получал по полной. В результате в 1981–1983 годах, пока «спартачи» теряли боевые единицы, фан-движ «Динамо» и ЦСКА разрастался, чувствуя ослабление общего врага. Лафа, правда, продолжалась недолго: в 1983 году взялись и за «динамиков» с «конями». Армейцы выстояли и к концу десятилетия сформировали движение, с которым должен был считаться каждый. Впрочем, об этом мы поговорим в следующей главе.

Демонический образ фаната (в основном – спартаковского, как самого известного) растиражировала и советская пресса. Злые статьи появлялись в каждой центральной газете, «Правда» призывала москвичей по вечерам быть поаккуратнее, чтобы не столкнуться с «антикоммунистическими элементами, футбольными фанатиками, которые несут с собой тлетворное влияние загнивающего капиталистического Запада». «Крокодил» опубликовал злую карикатуру на саппорт.

Прессовали со всех сторон. На работе, если узнавали, что человек болеет за «Спартак», гоняет на выезды и – о, ужас! – носит красно-белый шарф или значок, моментально созывалось партийное собрание, где «провинившегося» песочили по нескольку часов. О карьерной лестнице, ведущей наверх, он мог забыть отныне и навсегда. Могли поставить, как тогда говорили «на вид», могли сделать запись в личном деле (а это – несмываемое пятно позора). Наиболее прокоммунистически настроенные руководители предприятий доходили до того, что обращались к парторгу. А ведь изъятие партийного билета – это самый чудовищный кошмар, в который только может попасть советский человек.

«Спартачи» вынужденно шифровались, говорили о своих клубных пристрастиях только между собой и старались не выдавать на работе и учебе сам факт саппорта.

При ментовских облавах до задержания «мясные» срывали с себя шарфы и выкидывали значки. Значки в ту пору являлись дефицитом, достать их считалось делом неимоверно тяжелым, но выбор был слишком невелик и очевиден – либо сломанная жизнь, либо похеренный значок.

Третьего не дано.

Пять лет без права перемаха, конечно, сильнейшим образом повлияли на движение московского «Спартака». Слабые и неверные идеям отчислились, остались те, кто не сдался. Именно оставшимся силам предстояло через год предпринять героическое путешествие в Киев, которое до сих пор считается исторической страницей гордости для всех российских фанатов.

В то же время на внутренней, московской арене позиция «спартачей» не то чтобы пошатнулась, но теперь от них не бежали в ужасе. «Мариновка» «красно-белых», продолжающаяся пять лет (1981–1986), позволила болельщикам других столичных клубов успокоиться, передохнуть и, трезво содрогнувшись, здраво оценить собственные силы. Движения саппортеров, причем достаточно боевые, появились у всех московских команд – у кого-то более мощные, у кого-то менее воинственные. Движ ЦСКА подрос и, играя мускулами, смотрел в сторону «спартачей». «Мясо» по-прежнему было первым во всех постановах, но теперь уже не с явным преимуществом. Славные спартаковские парни, стоявшие у истоков в семидесятых, подрастали, обзаводились работой и семьями и становились старой гвардией. Наступила смена поколений – процесс всегда в какой-то мере болезненный. Неофитам, конечно, повезло. Во-первых, за их спинами стояли все понимающие ветераны, а во-вторых… время стало другим, менялась страна, менялись ценности. На шарфы и значки перестали обращать внимание, с трибун можно было кричать все, что угодно. Один из авторов этой книги присутствовал в конце восьмидесятых в Одессе на матче «Черноморец» – «Арарат». Так вот, с трибун кричали все, что угодно, в том числе и в сторону Коммунистической партии, а лузгающие семечки, расслабленные менты не обращали на эти выкрики абсолютно никакого внимания. И до, и после игры близ стадиона можно было купить море значков – как советских, так и зарубежных клубов. Продавали и страшный дефицит – плакаты зарубежных команд. Конечно, никакие это были не плакаты, а просто постеры, выдранные из зарубежных журналов, Одесса все-таки портовый город, там всякого добра навалом.

Новое поколение спартаковских болельщиков теперь широко открытыми глазами смотрело в сторону Запада – поднялся «железный занавес», и стало можно многое из того, что раньше было нельзя. Появлялись видеокассеты с фильмами о футбольных хулиганах Европы – правда, без перевода, но это как раз тот случай, когда основное можно понять без лишних слов.

Примерно в то же время началась дружба москвичей с фанатами «Спартака» в других городах СССР – Ленинграде, допустим. Соратники в других городах представлялись важным преимуществом: они встретят, покажут город, решат насущные проблемы бытового характера, и, если что, к ним можно будет вписаться.

Знакомство происходило в основном следующим образом. На выездах «спартачи» занимали гостевую трибуну. Туда же подсаживались и местные, которые саппортили «Спартаку». Во время игры завязывалась дружба, и отныне местные представители знали, кто их приютит в Москве, и сами были готовы оказывать максимальную поддержку столичным саппортерам при их следующем прибытии в свой город.

При этом старая гвардия по-прежнему продолжала ездить и «мутить». Про еще один, предпоследний выезд в Вильнюс в 1988 году повествует уже известный вам участник событий:

«03.11.1988 г. матч перенесли, а народ, успевший затариться билетами на обратный поезд, стал их срочно сдавать. В итоге туда добрались все, а обратных билетов не было. Но кого это останавливало?

Получив пизды в прошлом году в открытом столкновении, местные перешли к тактике партизанской войны. Нападения на мелкие группки продолжались весь день. Но почти во всех стычках побеждали наши. За исключением кратного превосходства противника.

У меня в тот год родился первый ребёнок, а в Москве с детским трикотажем была напряжёнка. И вот мы с Ореховским Котом двинулись покупать ребёнку маечки и т. п. Идём от стадиона через мост в город и видим, стоит Десант с сосками из Минска. Надо заметить, минчане без нас в Вильнюс тогда не ездили, боялись. Зато с нами отрывались. Спрашиваем Десанта – чего он здесь трётся? Он показывает вперёд и говорит: «Лабусы». Десант стоял с колом. Я тогда боевые окуляры постоянно не носил. Выхватываю древко от флага и несусь в том направлении. За мной Кот и Десант. Бегу, и тут зрение открывает такую картину: стоят 13 лабусов, вооружённые цепями, камнями, ремнями и палками. Думаю на скаку – не дох*уя ли их? Мысли скачут. Думаю – навалю кому-нибудь и свалю. Тут они, видать, подумали – нас 13, их 3, наверное, ебан*тые. Надо сваливать! И начинают прямо у нас на глазах отчисляться в разных направлениях. Кого успели догнать – завалили, остальные – сдриснули. Остался один. Зажали его с трёх сторон, а там каскадом фонтаны, так этот придурок, как лось, сиганул в него и форсировал его на наших глазах, и это в ноябре! Подумали – до чего же доводит жажда жизни. Пошли и купили маек дочке.

На вокзале в Москве увидели Марио с костылём. Этот костыль сыграл в его судьбе определённую роль. С разбега накатил лабусу по башке в одной из стычек и получил за это 3,5 года химии… когда лабуса привезли на опознание, у него было забинтовано всё, кроме глаз и рта.

Группа наших ехала в троллейбусе (Сара, Самсон. Всего, в общем, 5 человек), все не выше меня ростом. В этом транспорте оказалось 6 местных богатырей, решивших напасть на москвичей. В общем, в завязавшемся махаче наши «малыши» одержали звериную победу. Пятеро убежало, а вот шестому не повезло. Когда приехала «Скорая», говорят, у него не было пульса.

Но до этого двинулись колонной к стадиону. Я спереди шёл с флагом (с орденом). Лабусы появились на другом берегу реки. Почавкали и ушли. На предложение форсировать реку и уничтожить зажравшихся хамов (мне – первому) отмазываюсь, что, мол, знаменосец. Пока препирались, Эльдар с флагом Спартака в майке-безрукавке под британский флаг прорвался к кассам и успел испугать 150 лабусов, разбежавшихся по окрестностям после нашего появления.

За 2 часа до матча собрались у вокзала. В поезде и по радио в самом Вильнюсе объявили о нашествии московских хулиганов. Предупредили местное население об осторожности на улицах города. Боятся – значит, уважают. Устроили шествие через весь город со знамёнами и баннером (полосатиком) 8 на 12 метров. Те, кто ссыт в уши про зенитовские шествия и, мол, это их ноу-хау, – п*здоболы. Сравните, господа, даты. Как-никак это 1988 год! Всё, сп*зжено у нас. Всё, что вы сейчас придумываете, мы удачно когда-то забыли.

Запомнился ещё один случай. Одного из наших повязали, мы его потом отмазали. Коррупция. Чтоб ему на работу не прислали телегу, стали задабривать секретаршу, предлагая ей баснословные по тем временам деньги (25 рублей). Но она – ни в какую. Привезите, говорит, мне канарейку. Поехали в зоомагазин. Едем обратно – 9 человек с клеткой, а местная публика смотрит на нас и думает, что мы птицу сейчас живьём съедим. В общем, уже тогда нас демонизировали.

До встречи все были предупреждены о возможных провокациях, поэтому мы собрались сразу все вместе. Манчестер с друзьями подъехали на такси к стадиону и, остановившись у касс, стали вылазить из машины, одетые в цвета. Саше прямо в голову накатили колом. Выхватив кол у нападающего, они четверо прыгнули на всю скопившуюся толпу, но тут же были повязаны серыми. Вязка мотивировалась нападением на мирных граждан.

Вот так вот весело проходил день.

После матча, в связи с отсутствием обратных билетов, к каунасскому поезду были подогнаны два дополнительных вагона, которые оказались неотапливаемые. Холод жуткий! Набились, как селезни. По вагону с важным видом фланировал майор. И тут Зибер его спрашивает:

– Жандарм, когда топить будешь?

Мент сначала начал дерзить, мол, я не жандарм. Но когда с него начали снимать шинель и приговором было – мёрзнуть вместе с нами, серый клятвенно пообещал что-нибудь сделать и пропал с концами. Вместо обещания он закрыл наши два вагона от остальных, но у трети наших были ключи от вагонов.

На Белорусском вокзале нас встречали как героев. Спецназ в полной амуниции со щитами и в касках. Дикость для тех времён, когда и палок, и ментов толком не было. Запомнилось как из привокзальных динамиков (колонок) начитывали текст: спартаковские болельщики: проход на вокзал запрещён! Просьба спускаться в метро!

Поймали скаутов на вокзале. Добрый Феликс потом сказал:

– Пытаюсь накатить, но кругом наши.

Я его потом пивом напоил. Добрая душа».

На этой доброжелательной ноте мы и закончим эту главу. Дальше будет другой «Спартак», другая страна и… совсем другие герои.