Текст книги "Маска (СИ)"

Автор книги: Илья Крымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

– О, я бы предпочёл сейчас быть за сотни километров отсюда, но, боюсь, долг диктует иное. Я останусь на земле и прослежу за эвакуацией.

Если даже грозный вид ощетинившейся пушками "Остроги" не пресечёт потенциальную панику, то останусь только я со своим Голосом.

Посадка на дирижабли пошла спокойнее, когда одного из воздухоплавателей отвели в сторону и расстреляли за попытку незаметно выманить у пассажиров деньги, якобы в обмен а более комфортные условия путешествия. Людей, люпсов, найтингеров, сальвинго и немногих других разумных поднимали к воздушных кораблям на лифтах швартовочных башен, и при этом бросалось в глаза то, что среди них почти не было авиаков. Пернатые смылись при первой возможности, пользуясь данными природой крыльями и оставив за собой лишь старых и больных сородичей. Вообще-то они не любили летать в непогоду, одежда и крылья намокали, сковывали, тянули к земле, а уж если кто забыл избавиться от металлических предметов, то удар молнии являлся вопросом времени. Но страх перед творившимся безобразием пересилил естественную осторожность. Я поминутно прибегал к помощи Голоса, чтобы управлять чувствами взятых под опеку подданных, заставляя смотреть вперёд и слушаться дававших направление солдат. Не смотреть на взбесившееся небо, не видеть того, что ревело и грохотало там.

– Митан, можно ли обратиться?

– Докладывайте, агент.

Крюгер была обеспокоена, хотя дотоле ей удавалось хорошо держать себя в руках.

– Я взяла на себя смелость выставить нескольких наблюдателей на городских крышах в радиусе километра вокруг аэровокзала. Они вернулись в назначенное время и доложили, что к нам движутся большие массы горожан.

– Не инфицированных.

– Так точно.

– Ратлинги поняли, наконец, что пересидеть катастрофу в подвалах, не получится и теперь ринулись сюда. Думаю, часть отсеется, попытается найти другой транспорт и убраться посуху, но основная масса, если их скоординируют, попытаются взять штурмом аэровокзал и захватить дирижабли. Опыт подсказывает, что управлять ими будет небольшой, но агрессивный процент уголовников.

Я подтвердил её собственные невысказанные гипотезы.

– Ваши указания, митан?

– Посадка почти закончилась, и хотя пассажиры будут на дирижаблях как сельди в бочке, места, слава Луне, хватит. Отправляйтесь в диспетчерскую вышку, передайте оттуда Капельромауту, чтобы он развернул "Острогу" и приготовился стрелять по обезумевшей толпе. Спасти их мы не сможем, а вот они нас смогут погубить, так что никакой пощады.

Отдавая те распоряжения, я всё ещё надеялся, что мы успеем улететь, успеем спастись от двух рвущих друг друга чудовищ, и даже не придётся воевать с подданными собственной страны. Как бывало немало раз до того, судьба посмеялась над моими лучшими чаяниями, и вскоре из здания аэровокзала на швартовочное поле выметнулось грязными ручьями многоголовое стадо. Его подход я ощутил по особенно мощной волне ужаса и гнева, которая катилась впереди самих смертных. "Острога" дала фееричный залп.

Дирижабль Капельромаута относился к ещё довольно-таки новому классу под общим названием "Сатрап" – золотой середине между быстрыми и лёгкими "Вождями" и линдирами (линейные дирижабли, хорошо бронированные и вооружённые, но менее подвижные) класса "Диктатор". "Сатрапы" имели достаточно неплохое вооружение, сравнительно неплохую броню и очень хорошие показатели скорости и манёвренности. Из пушек они несли устрашающие стодвадцатимиллиметровые орудия "Читар", скорострельные восьмидесятипятимиллиметровые "Онзай" и паромёты системы "Цайгенхорн", которые по своей огневой мощи могли составить конкуренцию многим видам артиллерии. Именно паромёты, принявшиеся чертить по бетонному полю борозды, сопровождавшиеся фонтанами осколков, остановили живую лавину прежде чем она успела подобраться к подножьям швартовочных башен. Капитан не пожелал самолично уничтожать гражданских, и его можно было понять, хотя я знал, что в будущем он пожалеет о своём решении. Им бы повезло умереть от молниеносного свинца в тот час, нежели дожить до уготованного мной конца.

Сквозь тёмные тучи с небес опустились три длинных хищных силуэта – линдир "Румата", являвшийся флагманом Четвёртой эскадры Нелгалии и два сопровождавших его воздушных крейсера: "Хиор" и "Ярость Арабеллы". Пока охранники методично отгоняли обезумевший народ паромётными очередями, "Румата" пришвартовался к тринадцатой башне и я вместе со всеми выжившими подчинёнными, а также эвакуировавшимися в последний момент служащими аэровокзала, поднялся на борт. Вскоре, меня ввели на капитанский мостик, также именовавшийся командной рубкой – обширную залу в передней части гондолы, где располагался главный нервный узел военного дирижабля и где ожидал адмирал л'Голнорэ. Тэнкрис с волосами цвета корки спелого апельсина и глубокими сиреневыми глазами поприветствовал почтительным кивком, хотя внутри у него пылала инстинктивная неприязнь.

– Как вовремя, спаситель мой, я уж и не чаял, что смогу выбраться оттуда живым!

– О вашей способности выживать ходят легенды, тан Великий Дознаватель. Не потрудитесь разъяснить, что, поглоти нас всех Темнота, творится?

– Не поминайте её имя, тан адмирал, – резко предупредил я, – не сейчас и не при этих обстоятельствах. Сначала я желаю связаться со всеми кораблями эскадры. Прямо сейчас. Это приказ.

Он не привык получать приказаний в такой резкой форме, но я был в своём праве и вскоре бортовой маг просунул руку под ткань глубокого капюшона, где скрывалось моё лицо, и прикоснулся ко лбу.

– Говорит Бриан л'Мориа, Великий Дознаватель Мескийской Империи. Властью данной мне Императором, я помещаю эскадру под своё командование и свою ответственность. Дирижаблям надлежит немедленно распределиться по периметру городской застройки, подготовить орудия к стрельбе зарядами маркировки M-Z-H-M и ждать дальнейших распоряжений. Внимание, категорически запрещаю открывать огонь без команды или приближаться к тем аномалиям, которые разрушают город. Приступайте к исполнению.

Получив подтверждения от всех дирижаблей, я вернул на место маску и приблизился к стене из прочного алхимического стекла, сквозь которую открывался захватывающий дух вид на разрушаемый Кэлмонар. Поединок Гоханраталу и Беххерида затянулся и бравшую верх сторону выявить пока что не удавалось. В пору было бы улыбнуться с облегчением – эти твари достаточно долго отвлекались друг на дружку, чтобы я сумел спастись и даже забрать с собой некоторое количество гражданских. Но улыбка не шла ведь самое трудное ждало впереди.

– Ваши приказы вселяют сильную тревогу.

– Не тревожьтесь понапрасну, адмирал, я принимаю решения и несу ответственность, одно неотделимо от другого, верно?

– Там наши подданные…

– Сколько-то тысяч, да. Если приглядитесь, то увидите огни, метающиеся по улицам. Паника и мародёрство. Они думают, что начался Конец Света.

Они были чертовски правы.

– Каждый делает то, что должен, тан адмирал, а вы сейчас должны молчать и повиноваться.

Пока дирижабли выходили на позиции, я медленно сужал проход, соединявший мир под Луной и Внешние Пустоши. Всё-таки знание – сила и с его помощью можно одержать победу над кем угодно, даже над такими великанами как Беххерид. Одно было точно для всех без исключения детей Темноты, как великих, так и ничтожных – все они принадлежали своей матери от рождения и до смерти, всех она держала в подчинении с помощью незримой пуповины, которая питала их. Я открыл проход и сквозь него Беххерид проник в мой мир, однако пуповина его тянулась обратно, к Тёмной Матери, а власти над проходом я не утратил. По моей воле он начал сужаться. Перетягивая питающую нить, сдавливая и ограничивая поток немыслимой мощи перводемона. На глазах Червь Глубин стал побеждать и скрежещущий рёв Ока-Взирающего-Во-Тьме с каждым разом становился всё отчаяннее и тоскливее. В нём звучали проклятье и бессилие. Почувствовав слабину, измученный долгим противостоянием Гоханраталу собрал все силы чтобы добить перводемона и тысячи мерзких миног косяками устремлялись к развалинам собора Все-Отца и Святых Наставников.

Я приказал вновь связать меня с эскадрой.

– Сыны Мескии, настал тёмный час и Кэлмонар превратился в рассадник смертельной заразы. Во имя спасения империи и её народа сегодня мы принесём жертву. Властью данной мне Императором я выношу Кэлмонару приговор: Диэкзистус. Отныне он не имеет права на существование и подлежит полному уничтожению. Сосредоточить огонь по центру города, главный ориентир – развалины собора Все-Отца и Святых Наставников. Огонь по готовности.

Долгие секунды на поиск цели, произведение вертикальной и горизонтальной наводки, расчёт траектории полёта снаряда и решающий момент перед самым выстрелом – вот что происходило на всех дирижаблях. Для меня это было апогеем многолетнего труда по возрождению сил внутренней безопасности государства, по превращению Имперры в структуру, способную сражаться не только своими силами, но и всеми силами империи. Можно держать подданных в страхе, можно контролировать их поступки по средствам силового принуждения, но в итоге ценна лишь свободная воля и понимание необходимости. Я не смогу вечно стоять над всеми с заряженным револьвером в руке, а потому мне необходимо, чтобы они повиновались из чувства солидарности и во имя высшего блага.

Первым огонь открыл "Огненная утроба", громадный дирижабль класса "Тиран" – тяжёлый, медлительный и неповоротливый артиллерийский погреб, несущий целую батарею числом в восемнадцать орудий. Его одного было достаточно, чтобы уничтожить небольшой городок, и теперь вся эта мощь обрушилась на Кэлмонар, разрывая низкие небеса грохотом орудийных залпов. "Серый Тоби", "Дракон Теней", "Ветер Ариканы", "Асадэт-Кунтха", "Обречённый Тиль" и прочие один за другим вторили залпам "Утробы" и отправляли снаряды M-Z-H-M навстречу с Гоханраталу. Мир озарился светом серебристого алхимического пламени, которое после ужасающей мощи взрывов разливалось по Кэлмонару, пожирая камень и металл, сочась в самые укромные уголки, проникая в любые укрытия.

Гвидо Мозенхайм умер не больше года назад, и до самых последних дней этот гениальный алхимик жил и работал в своей лаборатории. "Лунное пламя", новый тип алхимической начинки для снарядов потрясающей разрушительной мощи – его последнее гениальное детище. Оно же стало и его последним проклятьем этому мирозданию. Всю жизнь Мозенхайм трудился, желая помочь людям, но в мире, созданном тэнкрисами, первейшую ценность имела военная наука и самыми востребованными изобретениями Мозенхайма стали те, что служили смерти. Это причиняло гению страдания. Под конец, мне кажется, он полностью разочаровался во всём, но прежде чем уйти в забвение, оставил нам это, "Лунное пламя", оружие, которое вскоре изменит лицо войны. Благодарные трудяги военного министерства из лучших побуждений решили назвать новый тип снарядов в честь Мозенхайма, так и родилась маркировка M-Z-H-M. Бедняга, наверняка, вращается в гробу как та ещё динамо-машина.

Когда центр города стал превращаться в настоящую преисподнюю, некоторая часть миног попыталась спастись бегством и выпорхнуть из-под огня, однако лёгкие крейсеры, вооружённые паромётами, встречали тварей шквалом свинца, а боевые маги преградили путь силовыми полями. Твари, поняв, что город окружён со всех сторон, рванули к земле дабы спрятаться там, среди мечущихся в ужасе смертных. Возможно, Гоханраталу надеялся переждать, вновь расплодиться и восстановить утраченные силы. Он надеялся зря. Начальная фаза Диэкзистуса подошла к концу, плотный огонь прекратился и крейсеры выдвинулись вперёд. По их разведданным наносились точечные артиллерийские удары по скоплениям живых существ, а следом в дело вступали "Наместники" – дирижабли-бомбардировщики с огромным запасом бомб в грузовых гондолах.

Когда мы закончили, весь Кэлмонар стал озером лавы, на поверхности которого бесновался серебряный огонь. Диэкзистус был завершён, Четвёртая эскадра Нелгалии взяла курс на Нархарот.

– Сотни тысяч погибших и инфраструктура ценой в десятки миллионов империалов.

– Так точно.

– Оно того стоило, Бриан?

– Безусловно, владыка. Война с богами требует огромных усилий, а если ты оказался не готов – то и огромных жертв. Оно распространялось как болезнь, пожирая души разумных существ, необходимо было локализовать очаг поражения и уничтожить та всё, попутно лишив это потенциальной кормовой базы. Я убил бога, который намеревался паразитировать на теле страны и пожирать души.

– Там погибли наши подданные.

– Большинство из них на момент вынесения приговора уже стали горами падали, завалившими улицы, владыка.

– Мировой общественности этого не докажешь, особенно, учитывая, необходимость сокрытия в тайне истории с проснувшимся богом.

Император отошёл от окна, из которого любил наблюдать за столицей своей державы, и вернулся за стол.

– Значит, гулял по миру в Темноте?

– Да, владыка. Это было познавательно.

– Значит, встречался с самой Темнотой?

– Да, владыка. Это было неприятно.

– Значит, – Император прикрыл глаза и наморщил лоб, – множество миров?

– Да, владыка. Это было познавательно.

Он тяжело вздохнул.

– Грядёт переломный момент в истории. Очередной. Не проявим достаточной гибкости и изворотливости – нас сломают пополам.

– Я понимаю, владыка.

– Меския превыше всего, в том числе и всех прочих мирозданий, какие ни есть. Мы тэнкрисы, у нас есть наша страна и о ней мы обязаны думать прежде всего.

– У нас есть не только наша страна, владыка, но и наш мир. Вы абсолютно правы. Посему я взял на себя смелость набросать план, призванный подготовить нас.

На стол легла папка с лишь двумя словами, выведенными на обложке: "Mundi unum". Император без слов открыл её и углубился в чтение. Обычно он читал по триста-четыреста страниц документов за рабочий день, разбавляя их научной и классической литературой в редкие перерывы, так что довольно пухлую папку правитель одолел в мгновение ока.

– Из того, что я тут вижу, следует, что ты неплохо постарался. Общая сырость бросается в глаза, некоторые моменты непродуманны, часть задач и решений выглядит фактически невозможной для исполнения, а в необходимости другой части ты, как будто, не уверен, Бриан. В дополнение к вышесказанному, не могу не отметить затянутость плана.

– Вы как всегда правы, владыка. Но я уверен, что я… что мы справимся. Я доработаю этот план и приведу его в исполнение.

– Допустим. Зная тебя, я могу представить, что ты сделаешь это. Но жертвы, Бриан, жертвы буду огромны. И это будут не только жертвы нашей страны, но и твои личные. Чем ты готов пожертвовать ради воплощения смутных возможностей, описанных на этих листочках?

– Всем, – ответил я.

– Не буду уточнять на счёт власти и богатства, известно, что они для тебя ничего не значат, но есть друзья, которые тебе дороги и жена, которую ты боготворишь. Этим ты тоже пожертвуешь?

Мне потребовалось набраться храбрости, чтобы ответить.

– Простите мне мою дерзость, владыка, но у вас тоже есть жена, которую вы боготворите. Ради воплощения этих возможностей вы ею бы не пожертвовали?

Густые белые брови придвинулись к переносице, лик Императора омрачился тенью гнева, он громко вдохнул и выдохнул, не сводя с меня серебристых зрачков, а потом медленно "провалился" вглубь кресла.

– Ты знаешь ответ.

– Знаю. Поэтому и служу вам, владыка.

– Документы уничтожь.

– Всенепременно. С уничтожением этой папки в природе не останется материальных доказательств существования плана "Mundi unum".

– Ступай.

Я поднялся и успел дойти до двери, когда был окликнут. Такое случалось довольно часто, когда Император вспоминал о чём-то важном в последний момент.

– Бриан, а что сталось с той дрянью, которую ты вытащил в наш мир? Она подохла или вернулась восвояси?

– Нет, владыка, Беххерид остался здесь. Когда лавовое озеро остыло, превратившись в голую пустошь, я вернулся туда с отрядом преданных агентов. Мы произвели небольшие раскопки и извлекли демона наружу. Он был настолько обессилен, что мне удалось заключить его в специально приготовленный для этого саркофаг и запечатать внутри самым надёжным образом. С вашего позволения, я бы сказал, что в будущем это чудовище можешь пригодиться.

– Всё, что породила Тёмная Мать враждебно этому миру, Бриан. Надеюсь, ты не заиграешься в повелителя демонов и не потеряешь бдительность.

– Я всё держу под контролем и нисколько не сомневаюсь в своей правоте, владыка. В конце концов, всё праведно, что делается во имя Мескии, ибо Меския превыше всего.