Текст книги "Драконов бастард"

Автор книги: Илья Крымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

– Это не дело! Ждите, я все устрою! Лаухальганда! – Черный мячик с ушами неохотно заворочался в сумке. – Древесину и камни мне, живо! Я знаю, что ты ел!

Лаухальганда, немного заупрямившись, все же изрыгнул из себя поток древесных стволов, досок и камней. В пространственной аномалии, которая существовала за его пастью, помещался целый сырьевой склад, и не только.

Прошло три часа, прежде чем маг смог собрать из материалов широкий прочный мост, используя простейшие строительные заклинания. Он всегда питал интерес к строительной магии, хотя она и плохо ему давалась, теперь же этот его интерес оправдал себя. За те часы работы Тобиус сократил длительность перехода на несколько дней. К его удивлению, орому не высказали никаких соображений по поводу увиденного. Великаны восприняли его работу как должное, как если бы каждый день видели настоящих магов за работой. Это немного уязвило Тобиуса – все же магово честолюбие не совсем было ему чуждо.

Срок, отведенный на путешествие с учетом неожиданного сокращения, подходил к концу. Почти два месяца великаны по просьбе мадзидани вели чужака через всю Ору, наперекор бушующей стихии, преодолевая холода и прячась от чудовищ, парящих в небесной выси.

– Вон там плато. Самое высокое в этих местах. Мы взберемся на него, и будет видна Белая Стена.

– Если она действительно соединяет небо и землю, то она должна быть видна за много лиг!

– Стена ярит Ору, – ответил гигант. – От стены идут ужасные ветры. Рождаются вьюги, бураны. Они вечны. Затмевают небеса тяжелыми тучами. Вздымают снег. Здесь не видно еще. Но на плато будет достаточно близко.

– А что потом?

– Мы обратно уйдем. А ты пойдешь к Стене. Если не передумал. Видишь ветер? Он самый сильный на Оре, самый злой, а дальше он будет самым жестоким. Разорвет тебя на клочки. Никто не ходит у Белой Стены. Совсем никто.

В последний день путешествия орому взобрались на плато, и оттуда Тобиус впервые увидел то, что орийцы называли Белой Стеной. Называли зря, потому что он увидел не что иное, как хтонических размеров снежный смерч, который рос из земли чудовищной колонной и подпирал черное небо. Даже издали этот погодный катаклизм выглядел неописуемо ужасно.

– Это ураган! Ураган! Клянусь именем Джассара! Господь великий, это же ураган! Вся мощь стихии в одном месте! Никуда не идет! Ураган, который может стереть с лица земли небольшую провинцию! Почему в Академии о нем не знали?!

– Не знаю.

– Это риторич… забудь!

– Пора прощаться, человече. Вот Белая Стена. Орому исполнили просьбу мадзидани. Теперь мы пойдем обратно. Ты не поменял своего решения?

– Нет! Моя Путеводная Нить ведет меня туда!

– Ты умрешь, человече.

– Возможно, и так, но… я не могу бросить Нить! Не могу!

На прощание Тобиус подарил орому несколько больших свертков камаронтового мяса, чтобы великаны некоторое время не терзали бедного зверя. Он направился к Белой Стене, про себя думая о том, как же избаловало его путешествие в сумке бъерта, защищавшей от убийственного мороза, причиняющего боль при каждом вдохе. Сфера магического микроклимата, внутри которого кое-как сохранялось тепло, дрожала и прогибалась, будто тоненький мыльный пузырь под яростными ударами ветра, а чтобы поддерживать это простенькое заклинание, маг вынужден был тратить в пять раз больше сил, чем обычно. Высоченный слой снега приходилось вспарывать ударами телекинеза, но получавшиеся траншеи мгновенно заметало, ибо в воздухе летали сотни стоунов [46]46
  Один стоун равен 6 кг 350 г.


[Закрыть]снега, и он постоянно находился в движении. Волосы, в которые ветер запускал свои пальцы, покрылись льдом, как и брови с ресницами. Если бы у Тобиуса росла борода или усы, они бы тоже стремительно «поседели».

Гром небесный оглушил мага, и тот перестал слышать собственные мысли. Содрогаясь всем своим естеством, Тобиус поднял голову и увидел, как в плотном темно-сером море небес, словно громадный кит, плыл белесый силуэт. Раскинув «плавники», он издал новый рев, и Тобиус взвизгнул, падая на колени. Туша йормундара спустилась ниже уровня туч и продолжила медленный величественный полет. Такой громадный, такой тяжелый зверь – семьдесят тонн костей, мышц, чешуи и непробиваемых костяных пластин, с размахом крыльев около ста семидесяти пяти ярдов. Его рев вновь расколол мир.

– Господь великий и единый в Оружейных Чертогах и подле Небесного Горна, помилуй смиренного раба Твоего и огради… охрани… ог… огради…

Дракон развернулся на восток и пошел под углом, высматривая добычу. Плато было для него как один огромный поднос с несколькими движущимися закусками – орому не успевали спрятаться. Тобиус до сих пор мог видеть удаляющихся гигантов и ползущий за ними живой холм, а значит, видел и дракон, у которого зрение в тысячу раз лучше любого иного.

– О нет! Нет-нет-нет! Они же ползут, как раненые улитки! Нет! Джассар, за что?!

У мага появился шанс. Он был мелкой мошкой, которую и не приметить сразу, потому что чуть в стороне ползут шестеро жирных тараканов и большой эйхетский жук. Вот он, шанс спастись от дракона, пока тот будет занят более лакомой добычей. Сам Господь-Кузнец благословляет, и нужно, возблагодарив, использовать… и… Тобиус не смог.

Поступая наперекор всем своим инстинктам, он поднял посох над головой, и драгоценный астровис запылал в набалдашнике алым светом подобно крошечной звездочке. Попеременно нагнетая в посохе поток магической силы и ослабляя его, серый магистр заставил камень часто мигать. Драконы, по сути, были злобными животными, тупыми и дикими, они легко впадали в ярость, особенно если их специально злили. А злились они от внешних раздражителей, таких, к примеру, как громкие повторяющиеся звуки и яркие вспышки света, режущие их острое зрение.

Йормундар, начавший было разворачиваться для захода на добычу, вновь изменил направление полета. Дракон заметил мерзкую алую вспышку, которая с таким вызовом рассеивала холодную белизну его снегов. Вызов был принят.

– Я подохну в пасти дракона, потому что я самый дурной маг в мире…

Тобиус взвился в воздух и полетел на эфемерных Крыльях Орла. Он обоснованно боялся пользоваться этим способом перемещения прежде, потому что летающий волшебник ничем не лучше обычной птицы, отдавшей свою жизнь на милость ветру. Воздушные потоки мгновенно подхватили Тобиуса и закружили в столь нелюбимой им небесной выси. Волшебник всеми силами пытался не потерять направления, не упасть в обморок и не дать унести себя куда-нибудь в Седое море, но, по крайней мере, он двигался быстрее тяжелого дракона. Хаотично, на грани того, чтобы быть ударенным о землю и погибнуть, но вдали от зубастой пасти. Трижды рев чудовища раскалывал мир, и один раз, когда ветровые потоки свели летунов почти в одном и том же месте, Тобиус успел увидеть уродливую голову с кривыми рогами. Нечто огромное врезалось в него и швырнуло вниз. Падая, маг в последние мгновения успел смягчить удар заклинанием Перина, но ни оно, ни снег не помогли ему собрать костей после страшного удара о землю.

Волшебник валялся на камнях полумертвый, в объятиях впитывающего кровь снега, со сломанными ногами и сломанной левой рукой. Кровь сочилась из его рта, носа, ушей, были сломаны ребра и поврежден позвоночник. Пытаясь отринуть груз нечеловеческой боли, Тобиус размышлял о том, что попал под удар драконьего крыла. От такого кожаного паруса трудно увернуться. Земля вздрогнула – йормундар опустился. Этот дракон не умел охотиться в полете, как и все тяжелые. Слишком большой была его масса и слишком малой маневренность, зато он оставался необорим и достаточно проворен на земле. Драконья поступь знаменовала приближение смерти. Скосив глаза, Тобиус видел, как весь мир исчезает за белой громадиной, покрытой костяным панцирем со множеством шипов. Рогатая голова приблизилась к добыче и жадно втянула ноздрями запах теплой крови. Маг и дракон встретились взглядами, и Тобиус подумал, что ему повезло – принять смерть от дракона с самыми прекрасными глазами в мире. Они были огромными, желтыми, с голубой каймой и тонким вертикальным зрачком. Восхитительные глаза ужасающего монстра. Как странно, думал он, прожить жизнь, боясь самого упоминания о драконах, а на смертном одре отбросить страх и восхититься своим убийцей. Прежде Тобиус никогда не задумывался о такой смерти.

Желая выдержать взгляд дракона как можно дольше, умирающий волшебник почувствовал нечто.Нечто чужое… голод. Внезапно живот свело голодной судорогой, Тобиус никогда еще не был так голоден в своей жизни. Этот голод, казалось, мог бы сожрать его изнури, неистовый и неутолимый. Едва спасаясь от того, чтобы утонуть в этом страшном чувстве, волшебник лихорадочно соображал, что же это такое и откуда оно пришло, пока невероятная догадка не осветила его затухающий разум: голод был не его. Он вливался в Тобиуса из дракона, вливался тугим потоком из желто-голубых глаз в желтые глаза мага.

– Нет… нет…

Раскрылась пасть.

– Нет! Не ешь меня! – закричал Тобиус из последних сил, хрипя и кашляя кровью. Его крик смахивал на писк тонущего цыпленка, но этого хватило, чтобы зверь растерянно отдернул голову и тряхнул ею из стороны в сторону, словно после сильного удара.

Что бы ни сделал Тобиус, это не понравилось дракону, и тот взревел. Он взревел так, что вибрации прошили насквозь измочаленное тело, подбросили и отшвырнули его в сторону, причиняя еще больше страданий. Резко заболел и тут же ослеп от внутреннего кровотечения правый глаз, а через секунду лопнули барабанные перепонки. Раздражённый монстр тяжело дышал, но его дыхание не создавало пара, ибо внутри йормундаров не пылало раскаленное пламя, как у большинства других драконов, – только колючий ком смертельного мороза. Понимая, что это последние мгновения жизни, волшебник опустил единственную здоровую руку на холодные черные камни, мокрые от его крови, и подумал о том, как же ему хотелось жить. Сколько заклинаний он еще не выучил, сколько знаний он еще не обрел. Стал магистром так рано. Зачем? Ведь из-за этого он забрался так далеко. Как же сильно хотелось просто спрятаться от этого чудовища. Как в детстве, укрыться одеялом с головой и быть уверенным, что все невзгоды отныне не страшны. Укрыться бы прочным каменным одеялом…

Мир померк, и перед смертью маг почувствовал, что погружается во тьму и холод.

Мрак клубился вокруг, то подползая, то отступая, густой и черный, живой, хищный мрак, то и дело тянувший к магу свои колышущиеся щупальца. Шепчущий пришел вновь, как всегда выбирая моменты наивысшей слабости Тобиуса. Шепчущий приходил к нему во сне или беспамятстве – и нашептывал…

– Впусти меня в свою душу. Ну же. Впусти меня к себе, и я в долгу не останусь.

– Ни за что.

Тобиус был непоколебим, но Шепчущий не умолкал. Он требовал, уговаривал, изредка угрожал, но чаще сулил блага, могущество, до которого были алчны все волшебники.

– Со мной тебе не будет равных, ты уподобишься магам прошлого, я дам тебе такие знания, что весь мир окажется у твоих ног! Ну же, открой мне свое сердце! Стань моим проводником в Валемар!

– Ложь. Хочешь, чтобы я превратился в такое же чудовище, как Джакеримо? Ни за что. Эти врата закрыты для тебя, ищи другие.

– Ну посмотрим, посмотрим! Когда-нибудь, возможно, очень скоро, ты окажешься в такой беде, что лишь я смогу тебя спасти. Вот тогда и увидим. Увидим.

Очнувшись, Тобиус понял, что все еще жив. В этом ему помогла жуткая терзающая боль во всем теле. Она была столь мучительна, что на миг закралась трусливая мыслишка – лучше смерть. Какое-то время он пытался понять – не угодил ли в драконью утробу? Но в конце концов одернул себя. Хотя драконы и глотали такую мелочь, как люди, не разжевывая, выжить внутри них не представлялось возможным. Внутренний жар огнедышащих буквально запекал всю проглоченную пищу не хуже, чем на открытом огне, а внутренний мороз ледяных драконов мог превратить мясо в питательный кровяной снег.

– Свет…

Вспыхнул светящийся мотылек, и Тобиус оглядел стены маленького каменного мешка, в котором лежал. Именно так, он валялся внутри каменной темницы без окон и дверей, в которой едва хватало места для его измочаленного тела. Мимик плотно прижался к хозяину и нарастил густейший мех изнутри.

– Жив… Ха! Ха-ха! Ха… кх-кх-х-кх!

Судя по всему, отчаянное желание жить перед лицом неминуемой гибели сломало одну из бесчисленных внутренних перегородок в сером волшебнике, и он покорил земную стихию. Покорил и заставил землю укрыть его. То ли Джассар Ансафарус, то ли сам Господь-Кузнец защитил непутевого магистра. Как-то так он покорил огонь и воду в прошлом, оказавшись на грани жизни и смерти.

В первую очередь Тобиус озаботился вопросами дыхания, ибо воздуха в каменном мешке не могло быть так уж много. Медленно, неохотно, но камень и земля подчинились его воле – расступились, дав больше пространства. Новое ощущение казалось необычным. Если бы не общее ужасное состояние, возможно, его захлестнула бы эйфория от этих новых возможностей. Стараясь не обрушить своды убежища себе на голову, волшебник усилием разума проделал в камне, как в глине, отверстие, а потом провел далеко наверх шахту для доступа воздуха.

Пользуясь единственной здоровой рукой, он принялся чинить себя. Спустя множество стонов сквозь зубы и криков боли кости левой руки были правильно расположены, и несколько заклинаний быстро устранили травму. Тобиус не мог пользоваться обезболивающими заклинаниями, так как боль лучше всего указывала ему характер и расположение повреждений. Сильный организм волшебника успел и сам неплохо подлатать себя – пока он пребывал в забвении, восстановилась циркуляция нервных импульсов по позвоночнику, спина болела нестерпимо, но теперь, по крайней мере, Тобиус чувствовал боль в ногах. Пришлось править ребра, выводить из затылка громадную гематому, отхаркивать остатки крови из легких, проверять себя на наличие внутренних кровотечений. Ноги пришлось лечить долго – несколько часов кряду он только и делал, что укутывал свои несчастные конечности в кокон лечебных чар. Требовалось время. В последнюю очередь Тобиус занялся ушами и глазом. Так получилось, что он оказался глух и наполовину слеп, и просто так справиться с этими недугами не представлялось возможным, особенно с глазом.

Волшебник нуждался в скорейшем пополнении внутренних резервов, особенно пищевых. Он извлек из Лаухальганды покрытое Лаком Обновления мясо и, убрав внешнюю оболочку, впился в кровоточащую теплую плоть зубами. Выбор, жарить мясо или есть сырым, не стоял, ибо не хватало еще привлечь запахом дракона, если он все еще летал где-то там, наверху, на поверхности.

Помимо пищи волшебник очень нуждался в сне.

– Сторожи меня. Если ящер разроет землю – лай.

– Фрр-р!

– Ну тогда мяукай.

Подобно пугливому грызуну, Тобиус высунулся наружу, чтобы набрать горсть снега, и юркнул обратно в свою нору. Ему нужна была вода, чтобы постирать одежду, – оказалось, что, повредив спину тогда, Тобиус некоторым образом испачкал исподнее. Прежде он занялся более насущными проблемами, однако, выздоровев, маг ощутил жгучее желание избавиться от запаха.

Вопрос, как двигаться дальше, тоже больше не стоял. На поверхности продолжал бесноваться снежный ураган. Тогда Тобиус, пользуясь зачаточными приемами геомантии, прибег к простейшему направленному геокинезу и начал создавать тоннель. Пользуясь врожденным чувством направления, он легко устанавливал расположение сторон света в любом месте, а незримая Путеводная Нить продолжала тянуть его туда, в сердце воющего ненастья. Поэтому, прокладывая себе путь, медленно, но верно серый магистр двинулся под землей, шаг за шагом приближаясь к своей цели.

Волшебник раздвигал твердь перед собой, уплотнял и сращивал каменные своды тоннеля, чтобы они не обрушились, выращивал прямо из пола каменные столбы-опоры и двигался вперед. Через каждые сто шагов волшебник делал остановку, чтобы перевести дух, потому что новые для него манипуляции донельзя выматывали. Тобиус упорно шел вперед, шел и шел впотьмах, пока не обнаружил перед собой странную породу – черную и идеально гладкую, как стекло. Чем бы она ни являлась, это был не камень. Тогда он решил, что момент настал, и начал подъем.

Раздвинув последний слой земли и снега, маг осторожно высунул голову, думая про себя, что надо быть готовым провалиться обратно при любом признаке опасности, но первое, что он увидел, выбило все остальные мысли из головы.

А увидел он большой скальный массив, на котором стоял белый дворец с узорами из сверкающей лазурной плитки. Основная часть здания имела форму гигантского белоснежного куба с арочными окнами, внешними галереями и множеством тонких остроконечных башен, тянущихся из верхней грани. Их крыши покрывала синяя черепица, а сами башенки связывала сеть ажурных воздушных мостов.

Выбравшись из отверстия в земле, Тобиус вдохнул чистого морозного воздуха и выдохнул облачко пара. Снег доставал ему едва ли до щиколоток, а вместо ужасных ветров едва-едва ощущался прохладный бриз. Небо, такое непривычно ясное и голубое, показалось обманом после стольких недель пути под тяжелым и низким небосводом Оры, серым, мрачным, давящим. Вглядевшись в даль, волшебник увидел обратную сторону Белой Стены. Оказалось, что он пролез в око шторма. Собрав все мужество в кулак, Тобиус направился ко входу во дворец по идеально ровной поверхности, похожей на черное стекло. Материал не был ему известен, но Тобиус предположил, что в качестве основания для закладки здания маги юга некогда создали платформу из этого самого материала, а также по непонятным причинам вырастили из него же черную скалу, на которой, в свою очередь, возвели белый дворец.

– СТОЙ! – прогремел вдруг рокочущий глас. – НЕ ДАНО НИКОМУ ПОДСТУПИТЬ К СВЯЩЕННЫМ СТЕНАМ ОБИТЕЛИ ДРЕВНЕГО ЗНАНИЯ, ЕСЛИ ОН НЕДОСТОИН ТОГО! ПРОЙДИ СКВОЗЬ АРКУ И ДОКАЖИ СВОЕ ПРАВО ВСЕВЫСШИМ!

Упомянутая арка появилась тут же прямо из воздуха. Она была соткана из золотого свечения и излучала жар неизвестной магии.

– СТУПИ СКВОЗЬ АРКУ, МАГ, И ЕСЛИ ТЫ ДОСТОИН, ТО ПРОЙДЕШЬ К СТЕНАМ ШАНГРУНА!

Тобиус вздохнул, подумал немного и, обойдя арку стороной, направился к скале.

– СТОЙ! ТЫ ДОЛЖЕН ПРОЙТИ ЧЕРЕЗ АРКУ! ТЫ ДОЛЖЕН ДОКАЗАТЬ ВСЕВЫСШИМ, ЧТО ДОСТОИН!

– Я столько пережил, чтобы сюда попасть, что если недостоин я, то никто не достоин. К ахогу эту арку. И тебя к ахогу.

– СТОЙ!

– Останови меня, если сможешь.

С трудом преодолевая нетерпение, волшебник взошел по широкой дороге, проложенной в теле стеклянной скалы, и поднялся ко входу во дворец Шангрун. Над створками дверей сверкали новизной будто только вчера помещенные туда буквы, складывавшиеся в изречение:

«Un labora noskedus paliflamika senkrus».

– Лишь в знании сокрыта истинная сила, – прочитал волшебник. – Воистину.

Тобиус толкнул двери и оказался в просторном холле, уставленном статуями магов древности. Как только он вошел, их глаза открылись, их головы повернулись к нему, а в их руках и на концах их посохов зажглось синее пламя магии.

– Молви имя, – потребовали запечатленные в камне волшебники.

– Тобиус Моль!

– Рожденный в Гроганской империи, унаследовавший посох магистра и волю Джассара, войди под священный своды, волшебник!

Огни потухли, статуи сомкнули очи, и магия, бурлившая в них, утихла. Тобиус робко ступил по драгоценным паркетам, рассматривая магические узоры, покрывавшие стены вместо классических барельефов. Когда волшебники создавали что-то для себя, они предпочитали видеть естественную красоту магии, превращать элементы заклинаний и чар в узоры, которые только они, волшебники, и могли видеть. Порой, входя в обиталище мага, люди могли бы подивиться аскетизму голых стен, в то время как хозяин видел роскошь и разноцветье энергетических потоков. Для глаз простых смертных строители Шангруна тоже кое-что припасли – золотые узоры колонн, облицовка стен из пурпурно-синего мрамора и паркет бесценной древесины кадоракара, [47]47
  Красная ель, священное дерево лонтильских эльфов.


[Закрыть]за каждую дощечку которого лонтильские эльфы готовы были бы перебить тысячу человек. В некоторых местах на сверкающий красный пол были наложены чары, превращавшие его в аквариум, и Тобиусу казалось, что он ступает по стеклу, а под ногами его плавали яркие рыбы южных и восточных морей.

Посреди холла стояла десятиугольная стойка, за которой должен был бы ждать указаний работник книгохранилища, но его, работника, разумеется, не было. Над стойкой висела большая золотая люстра со множеством тонких изогнутых стебельков и стеклянными шарами, нанизанными на них. Когда маг приблизился, один из шаров сорвался со своего стебелька и рухнул, но вместо громкого звона разбитого стекла раздался мелодичный хрустальный звук, и над стойкой поднялся двойник Тобиуса, созданный будто из гибкой стеклянной массы.

– И теперь я должен с тобой драться? – насторожился Тобиус.

– Нежелательно. Архивариус Шангруна к вашим услугам, чар.

– Кто ты?

– Не «кто», а «что». Искусственно созданный с помощью магии алгоритм имитации поведения, имеющий в своем распоряжении полный перечень документов, хранящихся в анналах Шангрунского книгохранилища.

– Так ты… атторнак, управляющий Шангруном?

– Я и есть Шангрун. Вы желаете получить документ или же оставить документ на хранение?

– Получить! Получить документ!

– Наименование?

– Афивианские свитки!

– Данный документ присутствует в анналах Шангруна в количестве одного экземпляра. Следуйте за своей копией.

– Что? И ты отдашь мне свитки?

– Да.

– Так просто?

– Чар, архивариус Шангруна ограничен в способности обсуждения различных тем и может отказывать в корректной работе при использовании неточных формулировок. Пожалуйста, говорите точнее.

– Я хотел спросить, неужели процедура изъятия документов из анналов пройдет так просто?

– В случае Афивианских свитков – да. Этот документ изначально не являлся предназначенным для хранения в Шангруне и был добавлен позже без оформления каких-либо ритуалов привязывания. Так же просто он может быть изъят. Иных документов это не касается, выносить их за пределы Шангруна строжайше запрещено.

– Ах вот оно как! Тогда веди!

Первое, что Тобиус понял о Шангруне, – книгохранилище изнутри являлось чем-то совсем иным, нежели снаружи. Только-только выбравшись из-под земли, волшебник сразу поразился размерам белого дворца, но, попав внутрь, совершенно ясно понял, что создатели применяли технику четвертого пространственного измерения, а возможно, даже и пятого, сделав Шангрун практически безразмерным.

Стеклянный двойник вел его по нескончаемой анфиладе огромных квадратных залов, уставленных бесконечными полками с книгами, свитками, глиняными, каменными, деревянными дощечками, укутанными в стазисные поля либо покрытыми Лаком Обновления. Повсюду стояло множество столов и кресел для чтения, лестницы для подъема к высоким полкам, сотни и тысячи настольных освещальников. Из зала в зал, раз за разом перед Тобиусом представала одна и та же картина – шкафы, стеллажи, полки, столы, кресла и книги. Бесконечное море книг, фолиантов, гримуаров. Он бы точно решил, что его просто заманили в ловушку, работающую на принципе пространства, замкнутого на самом себе, если бы не приглядывался к разным корешкам, удостоверяясь, что нет, это все-таки разные книги и разные помещения.

Двойник ввел его в один большой многоярусный зал, в котором шкафы с книгами были выстроены в форме нехитрого лабиринта, затем по металлическим лестницам на восемь ярусов вверх, на огромную высоту, дальше длинными узкими коридорами, еще две лестницы и внезапная остановка у небольшой стенной ниши с белым пьедесталом. На пьедестале лежала подушка, а на ней покоился большой толстый свиток на деревянных основах с полированными рукоятками.

– Это они?

– Афивианские свитки, чар. Собрание работ по магии Призыва за авторством архимагистра Небезиала. Это они.

– И я могу их забрать?

– Если у вас есть такое желание, чар.

Тобиус осторожно взял свиток и развернул его, чтобы увидеть множество строчек непереводимого текста.

– Что-нибудь еще, чар?

– А… а что у вас есть?

– Не все, но очень многое. Труды по демонологии, адвомагии, сапиентомантии, некромантии, артефакторике и артефактологии, атласы бестиологические и ботанические, монографии, статьи, дневники, исследования. На оглашение полного списка требуется трое суток, восемь часов и двадцать две минуты. Начать?

– Нет, не стоит! Я хочу обратиться к архивам Шангруна! Мне все равно что читать, лишь бы было что!

– Вы получите все, что пожелаете. Также Шангрун может предложить вам набор словарей, которые помогут в работе с трактатами, составленными на мертвых языках.

– У вас есть еда?

– Шангрун не приспособлен для длительного проживания, это архив знаний.

– Хорошо, что я принес с собой.

– Соседство пищи или огня с хранящимися в Шангруне документами нежелательно.

– Я буду очень аккуратен!

Дни летели незаметно – ведь волшебник был занят. Он без устали носился по безразмерным залам, выискивая те или иные документы, чтобы сорвать их с полок и перетащить в свое импровизированное гнездо. Гнездом являлась куча уже позаимствованных документов, которыми волшебник обложился и которые штудировал со счастливым блеском в глазах, заполняя страницу за страницей своей собственной книги заклинаний. Все, что казалось ему интересным, немедленно попадало в нее, все, начиная с простейших словоформул и кончая длиннейшими описаниями самых сложных ритуалов. Полузабытые заклинания, такие как Равноправные Братья или способы призыва зверей Понгемониуса, [48]48
  Параллельное измерение, содержащее множество опасных разумных зверей, наделенных сверхспособностями. В том числе Аркодиллона.


[Закрыть]он жадно впитывал все. Одна иллюстрация за другой отправлялись на страницы его книги, подписываемые убористым почерком в сопровождении сложных формул и схем магического черчения. Со временем участились случаи головокружений и обмороков. Тобиусу казалось, что он тонет в море, которое пытается выпить. Шангрун таил столько знаний, что не хватило бы и десяти жизней для полного их постижения – даже десяти мажеских жизней.

– Архивариус! – позвал Тобиус.

– Чар?

– Я устал.

– С живыми существами такое часто случается.

– Мне нужен еще один труд по демонологии, записи Сашууры Аторинийской, а еще дополненное переиздание демонологических атласов, посвященных Пеклу и его порождениям. Мне нужно все, что есть о демонах высших эшелонов.

– Исчерпывающих сведений по вашему запросу не существует, чар. Все же вы говорите о вершине иерархии Пекла. О сущностях, которых никто и никогда не пытался призывать, так как, кроме самого Джассара Ансафаруса, никто не смог бы их удержать. Документов же, свидетельствовавших о том, что Маг Магов призывал кого-то из высших демонов Пекла, не существует.

– Да уж… зачем бы ему было их звать, когда он сам наверняка был ничуть не слабее любого из них…

– Записи Сашууры Аторинийской в данный момент отсутствуют на положенном месте. Ваш предшественник не соизволил вернуть их, а я не стал этого делать, ибо не знаю, намерен ли он сам возвращаться.

Тобиус резко вскочил на ноги.

– Архивариус, сколько я уже здесь?

– В этом зале или в Шангруне?

– В Шангруне!

– Шестьдесят восемь дней, тринадцать часов, сорок пять…

– И за все это время ты не сказал мне о… о ком?! Моем предшественнике? Когда он был здесь? Где он теперь?

– Чар Финель Шкура пришел в Шангрун два года назад и, пробыв здесь некоторое время, исчез.

– Что значит исчез?! Как это – исчез?!

– Это неизвестно. Я могу следить за всеми живыми существами в этих стенах, но исчезновение чара произошло слишком внезапно. Я обратил на него внимание сразу же, но чара больше не было в Шангруне, лишь некоторые его вещи и те документы, которые он взял на изучение, остались.

– Ты можешь проводить меня к месту, где он… где он провел последние минуты своего существования?

– Даже последние секунды. Следуйте за своей копией.

Маг заторопился, стараясь не отставать от стеклянного двойника. Тот вел его незнакомыми путями, из зала в зал, через коридоры, которыми Тобиус никогда не ходил, мимо нечитаных гримуаров, которые почти молили о том, чтобы он вкусил плоды их знаний.

Двойник провел его мимо одного примечательного места – больших выпуклых ворот из сверкающей меди. Волна мощнейшей магии заставила Тобиуса остановиться и взглянуть на них по-иному.

– Архивариус, стой.

– Чар?

– Что за этими воротами?

– Это очень важное место, чар. Внутри заточен один из сильнейших духов Шангруна, который является важной частью оборонительной сети книгохранилища.

– Вот как?

Тобиус уже знал, что маги, построившие Шангрун, позаботились об его изрядной защищенности и автономности. Они собрали в книгохранилище многих духов, мелких демонов, всех, кто не нуждался в постоянном уходе и материальной пище. Эти сущности, вживленные в белые стены, дремлющие в заветных артефактах, постоянно охраняли наследие волшебников прошлого. Их привязывали к Шангруну чары разной силы, и, судя по тому, какие чары были вплетены в пузатые медные створки, внутри томился как минимум небольшой божок.

– Если желаете посмотреть на обитателя этой камеры, мы можем подняться на этаж выше, чар. Это по пути.

– Веди.

Этажом выше прямо в полу посреди небольшой круглой залы располагался купол из блестящего стекла с металлическими рамами. Под куполом маг увидел другую залу, тоже круглую, все поверхности в которой были сработаны из разнообразных плит серого камня, и по всем этим плитам тянулись линии, сплетенные из тысяч мелких значков, горящих магическим светом. Сложнейшие ритуалы и могущественнейшие чары из области спиритуалистики были использованы там, – и все это чтобы только заточить одного-единственного духа. Довольно крупного духа, нужно отметить, хотя для сущностей вне рамок материи размеры редко что-то значили.

Это порождение нематериального мира не походило ни на одно обычное живое существо. Развевающаяся грива лазурных, бирюзовых и пурпурных цветов обрамляла его уродливую морду, отдаленно походящую на львиную, но с двумя зубастыми пастями вместо одной. Из гривы по кругу росло десять одинаковых рук-лап с кривыми когтями, а сзади из нее произрастало длинное и гибкое тело, похожее на змеиное, покрытое бирюзовой чешуей; на конце хвоста широким веером сверкали, словно перья райской птицы, золотые молнии.

– Я видел это уже. Видел в одной из книг Шангруна. Ответь мне, это же… хуракан?

– Так и есть, чар. Это хуракан, дух, а у некоторых народов Палташского бассейна даже бог ураганов. Один из сильнейших духов, известных миру.

– Это ведь он поддерживает ураганный ветер вокруг книгохранилища?

– Так и есть, чар. Создатели Шангруна сотворили отменную ловушку. Совместив в ней принципы узилища и генератора. В природе хураканы дремлют большую часть года, а когда просыпаются, некоторое время творят свои бесчинства и вновь засыпают. Камера этого духа не только держит его здесь, но и постоянно питает силой. Не в тех количествах, чтобы он вырвался, но ему постоянно приходится сбрасывать излишки этой силы. По этой причине ураган поддерживается постоянно.