Текст книги "Бестелесный (СИ)"
Автор книги: Ilya / Илья Orlov / Орлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Джулия подошла к ванне, наполнила ее более или менее теплой водой и легла, закрыв глаза. Она чувствовала, как вода уносит все ее проблемы. И она начала вспоминать события, которые привели к ее побегу из дома.
« – Детка, это не больно, тебе понравится
– Отец нашел твой дневник...
– Грязная шлюха, я не считаю тебя своей дочерью»
Джулию передернуло от всех этих слов. Она сначала затряслась от хохота, а затем зарыдала. Подобные истерики у нее бывали крайне редко, и она, конечно, совсем не хотела бы, чтобы кто-то об этом узнал, чтобы кто-то увидел ее такой. Тем более в ванной.
В отличии от всех остальных нынешних «обитателей» этого дома, эта девушка была чуть более предусмотрительной в плане самообороны. В детстве она была той, которую звали пацанкой, она училась драться и все такое. А еще у нее было то, о чем никто из присутствующих не догадывался, и сейчас догадаться не мог. Никак. У Джулии был пистолет. Да, она держала его под подушкой на всякий случай, но она никак не могла предположить, что ей придется вспомнить о нем в заброшенном доме. И она не предполагала об этом ровно до тех пор, пока лежа в ванной, она не услышала шорох из-за чуть приоткрытой двери в коридор.
Джулия открыла глаза, прислушалась, и поняла, что не ошиблась. Затем, не закрывая крана, она осторожно вышла из ванной, запахнулась в свое длинное полотенце, приподняла подушку и достала оттуда оружие. Затем, ступая максимально медленно, осторожно и тихо, она направилась к двери, держа пистолет наготове. Шаг... шаг... еще шаг. Из шагов состояла вечность.
Когда она дошла до двери, она взялась за ручку, и резко открыла ее. В эту секунду ее взору предстало испуганное лицо невысокого Марка, который стоял у двери, пригнувшись. Вспышка ярости овладела разумом девушки. Он подглядывал за ней.
– Я... – испуганно начал парень. – А ну катись отсюда! – прошипела Джулия, потрясая своим оружием. – Я... – Пошел вон!
И тут что-то произошло. Джулия увидела, что за спиной у Марка вырос монстр. Монстр, напоминавший человека, но имевший и ряд отличий. Это было существо с длинными когтями и черным лицом. На лице не было ни рта, ни глаз, ни носа. Оно было пустым. Он схватил голову Марка, и монстр повалил его на землю, резко утаскивая в сторону. Джулия выскочила в коридор, и увидела, как существо быстро тащит кричащего юношу через весь коридор, побежала за ними, и выстрелила в его большую распухшую голову. Тот упал и выпустил Марка, который уже был готов расплакаться.
Джулия ногой развернула к себе ту тварь, которую она уничтожила, и поняла, что не хочет смотреть на нее. Девушка выдохнула, сосчитала до десяти, чтобы понять, кажется ей все это или нет. Но ей не казалось. Монстр существовал.
– Это что, типа такое раннее взросление? – с укором посмотрела она на Марка, и тот потупил взгляд. – Вот что, извращенец, ТЫ потащишь в библиотеку этого гада.
– И что это за тварь такая? – опешил Билл наравне с остальными, когда увидел человека-осьминога воочию. – Меня спрашиваешь?
В библиотеке был назначен общий сбор. Здесь были все, кроме двух, и все присутствовавшие смотрели на монстра с опаской. Его тело билось в конвульсиях даже после смерти.
– Здесь все, кроме двух, – сказал Гордон. – Нет Фрэнка, он сказал, что останется на кухне. И нет Хелен. Но я ее не видел? Кто-нибудь ее видел?
Сначала никто ничего не ответил, а затем Кристен прокашлялась и неожиданно заявила:
– Я слышала ее крик час назад.
Все посмотрели на нее.
– И не сказала нам?! – рассердился Гордон. – Нет. Зачем?
Сарита посмотрела на Гордона и поняла, что он закипает, поэтому поспешила остудить его:
– Нам нужно найти ее. Быстрее, на поиски. – А с этим гадом-то что делать? – спросила Кристен.
Билл подумал и ответил:
– Оставим здесь. Все равно он никуда не денется.
Всей компанией они спустились на нижний этаж, искать для начала Фрэнка. Но когда они зашли на кухню, то увидели еще более мрачное зрелище.
Фрэнк сидел за столом, и глядел в потолок.
Он глядел так, словно больше ничего вокруг не было, и наверное он в чем-то был даже прав. Это выглядело слишком страшно. Медленно, но уверенно и плавно люди подняли вверх свои головы, и на этот раз вскрикнули уже все.
На потолке был крюк для люстры, но вместо нее на нем висела металлическая крепкая цепь, а на цепи вверх ногами висела Хелен. Хелен была мертва. – Полчаса вас уже жду, – мрачно сказал Фрэнк. – Бедная девушка. Кто бы ее не убил, он за это поплатится.
В этот раз шок у людей был не настолько сильным, и они оправились немного быстрее, но избегали смотреть вверх.
– Он поплатился, – наконец сказала Джулия после пятиминутного молчания.
Но когда семерка поднялась наверх, чтобы продемонстрировать Фрэнку тело мертвого темного монстра, все поняли, что монстра на полу нет.
Он ушел.
====== Глава 4 “Третья ночь” ======
Глава 4 «Третья ночь»
– Он был здесь, – уверенно и утвердительно сказала Сарита. – Маньяк? – спросил Фрэнк. – Монстр! – громко заявила Сарита, – он был здесь, точно! Я видела.
Фрэнк оглядел толпу скептическим взглядом, который ничего, кроме скепсиса, и не выражал.
– Мы все видели, – подтвердил Гордон.
Фрэнк просто продолжал стоять, и пялиться на всех остальных так, словно его предали. Он им не верил. Он верил только в то, что видел и слышал. В то, до чего мог дотронуться. А сейчас он много до чего мог дотронуться. Но не до якобы существовавшего монстра, который набросился на этого Марка.
– Да он выдумал его! Посмотрите на этого педика, – указал он на Марка, – он всех водит нас за нос.
Марк посерел, а затем сглотнул и тихо сказал:
– Я не педик. – Фрэнк, существо заметила я, – сказала подошедшая Джулия. – Поверь двум людям. Поверь всем нам, этот дом проклят! Нам всем грозит опасность! – ХВАТИТ! – заорал парень, резко расставив в стороны руки. Он отстранился от всех остальных, развернулся и направился к двери, – я больше не желаю слушать весь этот ВЗДОР! Я иду вниз, ломаю эти чертовы двери, и вызываю полицию. – Гениально. Но двери закрыты. Они не ломаются, – напомнил Гордон. – Связи нет. И кто-то определенно пытается нас убить! Три человека погибло за двое неполных суток!
Тот развернулся опять и грозно направился к Гордону.
– А знаешь, меня вдруг посетила очень интересная мысль, – по-грозному заговорщески произнес он, мельком поглядывая на Джулию, – что, если это она их прикончила?
Джулия моргнула несколько раз.
– Что..? – выдохнула блондинка. – А то, что это могла быть она. Посмотрите-ка – у нее есть пистолет! А какое еще у нее есть оружие в комнате, ммм? Она убила их, она – монстр. И теперь она подводит базу, ведь так, детка? – сверкал глазами байкер. – Ты поехавший безумный кретин! – выдала она резко. – Зло хочет вырваться на свободу... – начал Горди, но Фрэнк не дал ему договорить, потому что подался вперед и неожиданно ударил парня кулаком в челюсть, от чего тот с выдохом свалился на землю, ударился головой и потерял сознание.
Действие, совершенное Фрэнком, ничуть не прояснило его рассудок, и он с каким-то звериным рыком вышел из комнаты.
– Он безумец! – сказала Сарита, – безумец!
Никто не стал спорить с ней, а Биллу показалось, что он снова неправильно выбрал приятеля. Он всегда за собой знал, что не умеет разбираться в людях, но каждый раз было очень обидно осознавать, что ты снова ошибся. Впрочем, поведение Фрэнка можно было списать на шок. Он слишком долго смотрел на ее труп...
Билл вздохнул, оглядел всех присутствующих и понял, что они разбиты. Эта группа людей на грани сумасшествия. Если не мобилизовать их сейчас, то они просто погибнут. И он попытался это проделать:
– Я знаю одно: существо, которое напало на Марка, ушло, хотя Джулия застрелила его. И у нас нет этому объяснения. В этом доме происходит какая-то очень странная херня, и единственное, что мы можем сделать – быть предельно осторожными... И искать выход.
Вопреки смелым надеждам, его слов не произвели должного впечатления. Пара человек успокоилась, но вот в основном...
И Билл понял еще одну важную вещь. Что бы ни происходило, оно означало, что была запущена вычислительная машина. Раз... два... три.
Когда Сарита готовила завтрак, к ней подошел Марк и задал несвойственный ему вопрос. Несвойственным скорее было даже то, что он вообще го задал:
– Как вы тут оказались? – Не уверена, что хочу об этом говорить, Марк, – был ответ.
Марк выпрямился, проморгал, и почти взмолился:
– Пожалуйста...
Сарита не посмотрела на него, но в голове ее очень ясно проскользнула сцена, которая послужила причиной ее пребывания в этом доме.
Она прекрасно помнила свой новый, большой белый дом, в котором прожила почти три года с...
Сарита не хотела об этом вспоминать. Но из-за вопроса, заданного этим Марком, воспоминания сами плыли у нее перед глазами.
Она прекрасно помнила свой новый, большой белый дом, в котором прожила почти три года с Крисом. Крисом Бенеттом, с которым она планировала свадьбу. Этот мужчина был не единственным в ее жизни, но иногда ей именно так и казалось, потому что именно с ним она понимала, что она способна быть счастливой женщиной. В ее двадцать восемь Сарита прекрасно осознавала, что такое любовь. Или она так думала.
Она сидела на диване в гостиной перед камином, что давно уже не зажигали, и вспоминала свой родной дом, семью. Она делала это очень, очень редко, особенно в последнее время. Ее прежняя жизнь забывалась вместе с Крисом.
Сарита совсем не хотела вспоминать то, что произошло. Но она вспоминала.
Она вспоминала, как держала в своих руках письмо от старого друга, помеченное как письмо для Сариты Гвейнтон от Лоренса Роквелла. Она вспоминала, каким письмо было на ощупь, какой шероховатой и чуть прохладной была бумага конверта, какой запах старых историй шел от него на всею комнату, и она знала, что только она способна почуять его. Потому что только она его знала. И еще она почти наверняка знала, что таит внутри этот конверт от человека, с которым она уже тысячи лет не поддерживает связь.
Ей действительно не нужно было его открывать, чтобы понять, что там. Письмо содержало признание в любви. Она знала это, потому что прекрасно помнила Лоренса. Парня, который был моложе ее на год. Парня, которому она отказала в семнадцать лет, а он бродил ночью под ее окнами и пел песни. И обещал, что когда-нибудь найдет ее снова, куда бы она ни уехала. Обещал он, а она смеялась. Смеялась не потому, что он казался ей смешным, и вообще не было смешно в тот момент. Она скрывала таким образом свои подступающие слезы от того, что в последний момент поняла: она все пропустила. Но уже уезжала в другой город с родителями. К новой жизни, подальше от мирских забот, преследовавших ее в детстве, подальше от самого детства, подальше от Лоренса... Лори, как она шутливо его называла.
И вот она держит в руках это письмо, слезы текут по ее щекам, она забывает от Крисе и рвет несчастный конверт... И она читает эти строки, написанные уже не юношей, но мужчиной, уже не мальцом, а взрослым человеком, и она готова идти к нему, она готова, но письмо падает на пол, а поднимает его уже Крис...
– Так вот значит, по кому ты рыдаешь ночью? Вот, значит, кто твоя настоящая любовь, так?
Она молчала, а слезы текли и текли...
– Ты молчишь? Сарита? Ответь мне, Сарита. Почему ты молчишь? – Я не хочу это обсуждать, Крис! – крикнула девушка, закрыв глаза. – Меня зовут Марк, – поправил ее юноша.
...............
Сарита открыла глаза и поняла, что вновь отдалась себе. Это было отвратительно.
– Марк! Марк! – Я здесь. – Сходи в кладовку... – выдохнула Сарита, поставив руки на стол, – будь другом, принеси колбасы. – В кладовку? На пятый этаж? В жизни ни пойду. – Убийства происходят по ночам, Марк. Тебе ничего не угрожает.
Пожав плечами, странный юноша вышел из кухни, а Сарита закрыла лицо руками. И лишь минуту спустя оторвала их, сообразив, что опять плачет.
Зевнув, Билл потянулся и лег на старый диван. Затем поглядел в сторону Фрэнка.
– Вот я все хочу спросить... как ты думаешь, насколько глубокой должна быть трагедия человека, чтобы он решил, что переночевать в заброшке – хорошая идея? – сказал он. – Мы все – американцы. Это все, что тебе нужно о нас знать, – буркнул его угрюмый, неразговорчивый собеседник, час от часу становившийся все более злым.
Билл пожал плечами, полежал какое-то время, пытаясь не думать о Хелен. И для того, чтобы это лучше у него получалось, он решил пойти на риск и продолжить с ним разговор:
– Готов поспорить, что все мы здесь немного больные. Нормальные люди не захотели бы тут ночевать. Я вот тяжело переживаю распад бенда. Да. Да, я сентиментальный американец, ты абсолютно прав, салага. – Мне все равно.
Мимо прошел Марк, взглянув на двух парней дрожащим взглядом. Он посмотрел на них быстро, а затем ускорил свой шаг.
– Вот взять хотя бы этого... – прошептал Билл. – Заткнись! – заорал Фрэнк, подскочив со своего места.
В комнату вошла Кристен. Она упорно пыталась сделать что-то со своим телефоном, но по ее недовольному лицу было понятно, что ей это не удавалось.
– Если бы здесь была сеть... – сказала она, – а... впрочем... мне нравится эта психушка. Я здесь, похоже, единственная получаю от происходящего удовольствие. Не пытайтесь меня понять. Даже не пытайтесь.
Билл посмотрел на нее, как на настоящую душевнобольную и удивленно спросил:
– Тебе нравится смотреть, как кто-то умирает? – Ты ничего не понимаешь, – ответила готка, – смерть – это очень красиво. Некоторые из нас думают, что ее и вовсе нет, что это лишь переход в иную реальность, а я ничего о ней не думаю. Я только знаю, что даже если здесь есть кто-то... или что-то, что пытается нас убить, и оно может выбрать меня своей следующей жертвой, то я не буду особо сопротивляться. Это очень красиво. – ДА? Так почему бы не вскрыть свои вены прямо сейчас, на месте? – Ну-ну, милый. Доверимся профессионалу в этом вопросе. Как говорится: хочешь помочь мастеру – отойди и не мешай. – Джулия – монстр, – упорно стоял на своем рассвирепевший Фрэнк. – О, нет, нет, не думаю. Не думаю, что это кто-то из нас, – невозмутимо ответила Кристен, качая ногой. – Тогда кто? – Бестелесный.
Двое вопросительно посмотрели на девушку.
– О, я знаю, что вы меня не поняли. Я имела в виду то, какими способами пользуется убийца. Это не мог быть один из нас. Более того, это не мог быть человек. Я зову его Бестелесный, потому что это красиво. И главное – такое название дает всему происходящему... объяснение. Хоть какое.
Теперь три человека смотрели только на старинные часы, одновременно зная и не зная, чего они ожидают.
Марк держал в руках большой красный блокнот. Он держал его в руках открытым и смотрел на страницы, содержавшие всякую разную информацию, но больше всего его интересовало то, что касалось найденной информации о строителе и первом владельце этого дома – Джордже Мэйсоне.
Пока складывалась следующая картина:
После долгих лет спокойной семейной жизни и рождения второго ребенка глава семейства начал убивать. Начал он с собственной жены, затем набросился на дочь, которую, однако убил не сразу, а для начала очень долго пытал. С младшим ребенком – мальчиком по-имени Питер все было вообще непонятно – он просто исчез. Когда Мэйсона поймали, он не отрицал того, что он все это сделал. Но полиции он не сдавался, убил трех ее служащих, прежде чем его скрутили и отправили в сумасшедший дом, где признали невменяемым. Но Джордж Мэйсон сбежал оттуда ночью, оставив записку. Записка гласила: «Вы совершаете ужасную ошибку».
В этой истории было бесчисленное количество белых пятен. Марку было интересно узнать ее полностью, но его очень пугал тот факт, что промокшую насквозь сумку Хелен с ее красным блокнотом и прочими вещами он обнаружил в кладовке на пятом этаже, где она... где она никак не могла бы сама оказаться...
Он посмотрел на свои часы и увидел, что уже половина девятого. Вздохнув, он решил этой ночью запереть все замки и не вставать с той кровати, на которой он сейчас сидел с блокнотом в руках. Он перевернул страницу. Еще одну. Еще одну...
Они все были пустыми...
Марк перевернул еще одну страницу.
И взору его представился искореженный, искалеченный переплет. Из блокнота было вырвано много страниц, а на тех, что следовали дальше, было разлито что-то красное... Потрясенный, Марк не мог оторвать глаз от красного блокнота, как вдруг услышал нечто, отдаленно напоминавшее женский смех. Этот звук исходил от двери в коридор. Он повернул голову и понял, что в проеме лежит один из желтых листов красного блокнота Хелен.
Вопреки всем своим обещаниям, чувствам и убеждениям, Марк все-таки встал с постели и подобрал его. На листе было крупным и корявым почерком выведено: «Сделай шаг».
Написано было кровью. Словно в трансе Марк перестал думать об этом. Он мог только следовать это инструкции. Он вышел в коридор, посмотрел направо и зоркими глазами отметил, что к краю стены прикреплен еще один лист. Бледнея, но не в силах сдержать свое любопытство, он прошел эти полкоридора, оторвал и его и прочел: «Следуй дальше, за мной».
Марк посмотрел вниз и увидел, что к перилам лестницы, ведущей вниз, был приклеен следующий вырванный лист, на котором была изображена стрелка, указывающая в том же направлении. Он прошел мимо нее вниз, не обратив внимания на сидевших в гостиной Джулию и Сариту, пока не увидел следующий лист. На нем были нарисованы уже три стрелки, указывавшие вниз. Марк спускался, спускался, и спускался.
Спускался вниз, пока загадочный гид-блокнот не привел его в подвал, где вырванных листов стало совсем много. Они выстлались сплошной непрерывающейся линией на полу, и вели вглубь подвального помещения. Очередное послание гласило: «Будь вежлив, закрой за собой дверь».
И Марк подчинился. Он закрыл дверь.
И тогда включился свет...
И юноша увидел в конце помещения железный стул, на неестественно высоко расположенных ручках которого располагались странные железные зажимы. На спине стула был лист с надписью: «Здесь удобно».
Ноги Марка стали совсем ватными, но он шагал, подчиняясь немому зову кукловода. Который его сюда заманил. Марк сел в кресло и разместил свои руки высоко. Так, как и полагалось сидеть на этом стуле.
И тут зажимы защелкнулись, намертво сковав Марка. Прямо перед его носом опустилась пила на цепи, к которой было прикреплено последнее послание: «Теперь я отрежу тебе твою руку».
На глазах Марка надпись исчезла, но вместо нее появилась другая: «О, но ты можешь выбрать, какую». Марк истошно завопил, и понял, что его крик слышат. Он слышал топот нескольких пар ног, но... они были словно далеко. Слишком далеко.
Надпись на пиле вновь изменилась. Теперь на листке было написано: «Я бы тоже выбрал правую». Пила изменила свое положение так, словно кто-то невидимый взял ее. Она приблизилась к правой руке Марка, расположилась над предплечьем и резко опустилась, вонзив острые, как бритва, зубья прямо в кожу подростка, заставив его поперхнуться слюной и начать кричать от боли. Секундой позже пила начала движение, разрывая и разрубая ткани... Боль от этого стала чудовищной, от нее тело Марка забилось в конвульсиях, а сам он издал совершенно нечеловеческий крик, от которого холодеют черствейшие сердца. На секунду в его горящий от ужаса разум закралась мысль, что он сейчас потеряет сознание, но он его не терял. Наоборот, вопреки всякой логике, он мыслил ясно. Пила двигалась, и уже начала пилить кость, а Марк захлебывался слюной и вопил, переживая сотни агоний, когда в запертую дверь начали колотить.
Вскоре дверь выломали и в комнату ворвались Гордон, Билл, Кристен и Джулия.
– Господи... – произнес Гордон.
Следующие события произошли за какие-то несколько секунд. Отделившаяся от тела Марка рука сама сжалась в кулак, Джулия закричала, а освободившаяся пила, словно кто-то меткий бросил ее, полетела прямо в грудь Билла. И после этого Марк, наконец, отключился...
«О, Господи, твою мать! Жгут! Жгут! Дай мне ремень, Кристен! Господь всемогущий, он МЕРТВ».
====== Глава 5 “Четвертая ночь” ======
Глава 5 «Четвертая ночь»
14:53. День.
Марк кричит. Он просыпается после восемнадцатичасовой отключки, и кричит от боли и ужаса. И у него нет правой руки. То, что от нее осталось, перетянуто чем-то кожаным и черным. И на него страшно смотреть...
Марк просыпается. Но не в особняке Мэйсона, а в своей квартире. Мать готовит ему завтрак с ее обычным выражением лица, которое ничего не выказывает, и словно не замечает, что у парня нет правой руки. Вообще.
Он проходит на кухню, и понимает, что мать не хочет с ним говорить, как всегда. И, наконец, он говорит этой женщине:
– Мама! Посмотри!
Она раздраженно поднимает на него свои заспанные глаза, но ничего не замечает, а лишь пожимает плечами, замечая с присущей ей злобой:
– Что, решил, что мне так хочется на тебя смотреть? Ох, ну если бы ты был хоть чуть красивым... – Мама, у меня нет руки, посмотри! – Нет руки?
Она бросает нож, подбегает к нему и дает звонкую затрещину. Затем ухмыляется и продолжает заниматься своим делом.
– Нет руки у него, говорит. Ну и хорошо, дрочить по ночам больше не сможешь. Нам с отцом надоело слушать такое, а здесь тонкие стены, запомни это, маленький урод!
................
Марк просыпается... На этот раз – просыпается окончательно. На своей постели. В особняке Мэйсона. И рядом с его кроватью сидит Гордон. Он что-то читал, но, увидев задвигавшегося Марка, отложил это в сторону и коснулся ладонью его груди.
– Мы сидим с тобой по-очереди. Все, кроме Фрэнка, – сочувствующим тоном говорил он, – очень больно?
Тут Марк понял, что руки-то действительно нет, и почувствовал фантомную боль. Сильно застонал.
– Ты потерял много крови. Ты должен лежать здесь и не вставать, тебе это ясно?
Став еще бледнее, Марк кивнул. В комнату вошла Сарита с тарелкой. На тарелке было несколько бутербродов.
– Мэйсон не оснастил нас микроволновой печью, так что холодные, извини. Ешь, – она улыбнулась и помогла Марку этим заняться.
Пока Марк ел, Гордон и Сарита задавали ему вопросы. Сначала спросила Сарита:
– Слушай, Марк, нам удалось остановить кровотечение, но мы так практически ничего и не поняли. Поняли только то, что Бестелесный отрубил твою руку, но как? Слушай, зачем ты вообще пошел вниз?
Марк заметно дернулся при упоминании про отрубленную руку, но об этом ничего не сказал. Он вытер пот со лба левой и заговорил, медленно произнося слова, словно обдумывая каждое по отдельности:
– Я не знаю, я просто... – на этом моменте Марк уже решил, что если он скажет то, что хочет, Гордон с Саритой его примут за сумасшедшего, но, вспомнив все события минувших дней, он продолжил, – просто... со мной разговаривал блокнот. Гордон поднял с пола то, что он читал. – Этот?
Марк закашлял и вновь испытал сильнейшую фантомную боль, отчего Сарита принялась его успокаивать, однако парень все же сумел произнести одно слово: «да».
Гордон стал листать блокнот Хелен и все увидели вырванные страницы. Посмотрев на них, Гордон испытал легкий ужас. Их вырвали одновременно. Тот, кто это сделал, обладал очень большой силой. Покачав головой, парень стал рассказывать Марку следующее:
– Пока ты спал, я с Джулией ходил по спальням членов первой семьи. И мы нашли еще кое-что интересное. Посмотреть хочешь?
Марк не был в этом уверен сначала, но его прояснявшийся разум сказал ему, что это и впрямь может быть интересным. Хотя теперь он знал, что ему будет очень нелегко это слушать – это никак не могло отвлечь его от его руки.
Марк кивнул головой, и Гордон вытащил из кармана комок бумаги, оказавшийся несколькими вырезками из старых газет. Медленно, одну за другой он давал эти вырезки Марку и те надписи, которые можно было на них разобрать, повергали в шок.
«После побега из психиатрической лечебницы Мэйсон был найден в саду своего дома. Псих покончил с собой, завершив убийство своей семьи»
«1944-й год. Некогда известный особняк Мэйсона вновь повергает в ужас. Около дома найдены тела четырех человек, а зайдя внутрь, два полицейских так и не вернулись».
«1968-й год. Отчаянная команда из семи молодых людей проникла в особняк Мэйсона. Через десять дней полиция отправилась искать их, а зайдя в дом, нашла лишь шесть трупов людей, убитых различными способами. Найти еще одну девушку не удалось».
«1980-й год. Мужчина и женщина, одержимые старой загадкой, не взирая на отговоры, решила войти в дом Ужаса. Через три дня мужчина вернулся один, сказав, что отныне он хочет быть на свободе».
«1981-й год. Пропал молодой парень, по слухам, ездивший в леса неподалеку от особняка».
«1985-й год. Ребенок, много лет рисовавший особняк Мэйсона, не зная о нем, бесследно исчез. Родители уверяют, что он говорил во сне, и много раз из его уст выходили слова «Тина», «Питер», «Дьявол». Власти приняли решение закрыть все дела, связанные с особняком Мэйсона и настоятельно рекомендуют всем, кому дорога жизнь, держаться подальше от этого места».
– Это только те, что попали в газеты. А сколько на самом деле их было? – прошептал Гордон.
Сарита что-то достала из своей набедренной сумки и показала Марку:
– Вот, что мы еще нашли. – Что это? – Объяснение тому, почему мы не можем выйти.
На ладони девушки лежала странная металлическая конструкция, чем-то знакомая Марку. Он уже явно где-то ее видел. Наконец он вспомнил ее, и сказал Сарите:
– Это нам показывали на уроках труда. Такая штука вставляется в дверные замки. Если ее вставить, то дверь будет открываться свободно только в одну сторону, а чтобы выйти, нужно будет использовать ключ... – Знакомая картина, правда? – Но почему тогда их нельзя выломать? И почему стекла не бьются? – Насчет стекол не знаю, но посмотри, – Сарита перевернула железную вставку и все увидели на нижней ее стороне маленький череп, под которым была едва заметная надпись «1800».
Они поняли, что эта вещь сделана очень давно. Как и остальные. Как будто все это готовилось специально для них. Как будто еда наверху была приготовлена специально для них. Именно так.
Марк поразмыслил над этим, чтобы вобрать в себя весь смысл этой гипотезы. И только потом вспомнил про еще одну немаловажную деталь:
– А где Билл? Он же не...
Сарита запнулась, но потом все же ответила:
– Та пила... Марк, Билл умер.
17:11. Вечер.
Джулия устроила обыск в собственной комнате. За последние дни она еще ни разу этим не занималась, потому что ее останавливало... уважение к старости. Но сейчас это уважение исчезло. Ей было все равно. Единственное, чего она теперь хотела – это выжить. Выжить! Выжить любой ценой. И она очень надеялась, что в ящиках и комодах этой комнаты найдется хоть что-нибудь, что поможет ей разобраться, что происходит. Конечно, она с Гордоном уже обошла спальни. Но в эту спальню – спальню Дженнифер, она его не пустила. Сказала, что обыщет ее сама, а Гордон, наверное, так и не смог найти этому объяснения.
Находки Гордона и Сариты мало подсказали ей. Ничего конкретного. Конкретно она сообразила лишь о том, что отсюда надо выбираться как можно скорее. Но как?
Девушка открыла комод, который до этого еще вообще не трогала. Два ящика были пустыми, как и большинство в этом доме, но третий – самый нижний, был забит одеждой той девушки, что давно уже не живет в этой комнате. Одежда была старая, от нее пахло пылью. Но платья, которые здесь лежали, все равно выглядели интересно. Примерно такие платья продавали на аукционах, которые она смотрела в детстве по телевизору вместе с отцом.
«О, да я теперь богата!» – мысленно улыбнулась Джулия, но тут же вновь вспомнила об отце, и сердце ее сжалось. Гоня эти мысли, она продолжила рыться в одежде, тая надежды, что где-то под ней скрывается что-то еще. Неожиданно ее пальцы наткнулись на что-то твердое. Джулия достала из-под платьев большой и старый альбом с коричневой обложкой. Открыв его, она поняла, что здесь Дженнифер рисовала.
Рисунков было очень много. Большинство было выполнено серым карандашом или тонкой перьевой ручкой. Дженнифер рисовала все – дом, сад, свою семью, себя, животных, интерьер комнаты. Рисунки были очень красивыми и удачными, наверняка девушка стала бы очень хорошей художницей. Джулия листала их один за другим, забыв о своих страхах. Ей крайне редко удавалось увидеть нечто подобное. Рисунки прекрасно сохранились. Если на них был изображен человек, то рисунок не только превосходно передавал его внешность, но и настроение, выражение лица, манеру общения, характер. Последний рисунок в альбоме являл собой изображение Дженнифер в обнимку со своим отцом. Оба были такими счастливыми, что нельзя было предположить, что между ними есть какая-то неприязнь. «I love you, daddy» – так был подписан это рисунок. На секунду Джулия даже подумала, что все то, о чем они прочитали в газетах, не имеет к реальности отношения. Не могло иметь. Нет.
Она положила закрытый альбом художницы на колени и провела по нему пальцем.
– Что же здесь случилось... – произнесла Джулия вслух.
Тут с ее кровати что-то упало. Она повернула голову и поняла, что это упала ее кофта. Поднимая ее, она увидела на ней записку: «Может, ты узнаешь». Когда девушка подняла записку в воздух, она сгорела.
Кристен открыла шкаф в комнате для прислуги. В шкафу стояла маленькая статуэтка суккуба. Разглядывая ее, она не заметила, как к ней подкрался Фрэнк. Когда она обернулась, он уже стоял за ее спиной. Кристен не испугалась Фрэнка. Она практически никогда не пугалась. Несмотря на то, что с каждой новой смертью Фрэнк вел себя все более странно. Сейчас он напоминал раненого быка. Раненого бешеного быка. Он тяжело дышал через нос, а его глаза словно ничего вокруг не видели.
– Что ты здесь... забыла?! – наконец прорычал он, хватая девушку за руку.
Невозмутимая, как всегда, Кристен посмотрела в его глаза и спокойно ответила, поднимая свободную руку:
– Рассматриваю это. Это суккуб – демон любви женского пола. К ней должна быть пара в виде инкуба – мужчины. Согласно легендам, они приходили к одиноким людям по ночам и помогали им. Помогали... дети суккубов становились инкубами либо суккубами, дети инкубов рождались уродами и калеками. Забавно, что инкубы чаще всего предпочитали монахинь. Ну, естественно, бедные женщины... Зачем тебе?
Фрэнк отпустил ее руку, взял статуэтку и разбил ее, поранившись, но не заметив этого. Затем закусил губу и вышел из комнаты. Ушел, как всегда, в непонятном направлении. Он уже всех подозревал.
Проводив безумца глазами, Кристен села на корточки и стала подбирать осколки, словно надеясь снова сделать из них статуэтку, но быстро забросила это занятие. Она вышла в коридор, поняла, что свет не горит, но решила все же пройти по нему. Готка шла вперед, пока не оказалась у поворота. Она бы и ушла по нему, если бы краем уха не услышала, как кто-то звал ее по-имени:
