Текст книги "Остановиться, оглянуться… (Поэтический дневник)"

Автор книги: Илья Ицков

Красный Рог

* * *

По Брянской дороге, что ведет в Белоруссию, неподалеку от Почепа есть местечко, где останавливаются все любящие и помнящие русскую историю и литературу люди. После указателя «Красный Рог» надо свернуть налево, где увидишь сельскую церквушку, рядом с которой – могила Алексея Константиновича Толстого и его жены. А поодаль – дом-музей поэта.

Он родился в Петербурге. Родители перевезли его в Малороссию: сначала в Погорельцы, а потом в Красный Рог. Учёба в Москве, путешествия, участие в Крымской войне, Петербург, служба при дворе и снова – Красный Рог. Уединение, любимое творчество, боготворимая жена.

 
И всюду звук, и всюду свет,
И всем мирам одно начало,
И ничего в природе нет,
Что бы любовью не дышало.
 

… Бескрайние поля, лесные массивы. Закрывая глаза, чувствуешь 19 век, такую далёкую и такую близкую историю России.

Красный Рог

 
Алексей Константинович, к Вам приезжаю не часто.
Деревенская церковь, часовня, порог;
Под ветвистыми липами – прошлого праздник,
И петляет, петляет начало дорог.
 
 
И возникнут в окошке родные деревни,
И огромное поле мелькнёт при луне;
И Россия подпустит и тут же отвергнет,
Чтобы чем-то особым почудиться мне.
 
 
И такие счастливые грянут минуты,
И негромкая осень пройдёт стороной;
И тот маленький храм оживает как будто,
И отчаянный ветер – за нашей спиной.
 
 
Алексей Константинович, – лес на пригорке,
И гарцующий конь, и печаль седока;
И рябиновый привкус, от времени горький;
И дорога легка. Как дорога легка…
 

2014

«Однажды Овстуг, так нечаянно…»

* * *

Ещё одно очень дорогое и памятное для меня место на Брянщине – это село Овстуг, где жил замечательный русский поэт Ф.И. Тютчев. В 90-е годы я проводил здесь поэтические фестивали, литературные встречи, Дни поэта. Сюда не раз я приезжал годы спустя.

* * *

 
Однажды Овстуг, так нечаянно —
Из тишины, из облаков,
И рвётся ниточка отчаянно
Твоих веков, моих веков.
 

* * *

 
Возле мельницы тютчевской
Снег заскрипел,
И дрова раскололись, как будто орехи;
Вот за храмом бежит несмышлёный пострел, —
И в картине сняты небольшие огрехи.
И опушки седые,
Со льдом берега,
И салазки свою колею выбирают,
И летят по России снега да снега
В этом тютчевском крае
До самого края.
 

2011

«Скользит расстоянье к эпохе конца…»

* * *

В деревне Ляличи (Суражский район Брянской области), бывшей усадьбе графа П.В. Завадовского, фаворита Екатерины Великой, я видел руины некогда прекрасного дворца – творения знаменитого Кваренги, который был разрушен во время революции.

* * *

 
Скользит расстоянье к эпохе конца,
Огромные сосны малы и никчемны.
Отыщется адрес забытой деревни —
И проповедь в церкви, и крики мальца.
 
 
Расшитый монистом, сей август грядёт;
И в дыры церквей, что ушли под амбары,
Нечаянный луч на икону падёт,
И грянет частушка на площади старой.
 
 
Руины. Кваренги всё кажется жив,
И парк выцветает до жёлтых сомнений.
И кто-то, тяжёлые ставни закрыв,
Придумает ночь, словно боль во спасенье.
 

1998

«На пределе возможного…»

* * *

 
На пределе возможного,
На обрывках времен,
Откровение прошлого,
Неприкаянный сон.
Ничего не оправдано,
И шаги далеки,
Не молитвой оплакано,
Не теченьем реки.
Роковая сумятица,
Где лишь окрик немой,
Что ушло,
Что останется
Между веком
И мной.
 

1997

«Юрьевский переулок…»

* * *

 
Юрьевский переулок,
Старый панельный дом,
Брошенный грязный окурок,
Ящик почтовый – навзлом;
Голос подавленный скрипки,
Бой не уснувших часов;
Память – ступенькою зыбкой,
Старый чердак – на засов;
Непроходящая полночь,
Кухонный табурет —
Века негромкая повесть,
Века, которого нет…
 

2018

«Что ни крест…»

* * *

 
Что ни крест —
То крест.
Что ни боль —
То боль.
Из далёких мест
Мы пришли с тобой.
В облаке ночном
Стихла суета.
Сотканы судьбой, —
Нет на нас креста.
 

1997

«Певчая птица…»

* * *

 
Певчая птица
И странник.
Месса и чопорный смех.
Дикое чистописание
Левой рукою, наспех.
Гончие, словно слепые,
Гонят добычу вперёд.
За поворотом – Россия,
На полустанках – Россия
Загнанным зверем ревёт.
 

1997

«Всё забывается…»

* * *

 
Всё забывается,
Всё исчезает,
Из многоточий —
Одна запятая.
Из постоянства —
Одни невозвраты.
Вечные мысли,
Круглые даты,
Долгие споры,
Горькие слезы.
Мчится нескорый,
Ливни и грозы.
Рельсовый скрежет,
Крик привокзальный,
Беглая нежность
Встречи случайной.
 

2015

Евгений Леонов

В городе Клинцы, где мы провели своё детство, всегда была потрясающая атмосфера праздника, когда приезжали артисты столичных театров или оркестр под управлением Эдди Рознера. Так однажды в одной программе в нашем небольшом городке встретились народный артист СССР Евгений Леонов и молодая, как теперь говорят, не раскрученная, Ирина Аллегрова. Это был творческий вечер Леонова, где она пела между номерами. До сих пор помню то розовое платье, которое было ей мало, равно как и программа, в которой ей было тесновато. Позднее, выступая в одной из моих программ в городе Брянске, она была уже узнаваемой и очень популярной.

А тогда, в конце 70-х, в Клинцах состоялся замечательный творческий вечер поистине народного артиста, после которого робко и неумело я взял первое в своей жизни интервью у настоящего мастера.

Когда я вошёл, постучав, к нему в гримёрку, он ел винегрет, и после первого же вопроса общался со мной так, как будто бы я спрашивал о чём-то самом главном, будто я должен был писать самую важную статью о его творчестве.

Всю последующую его биографию, его новые блистательные вершины в профессии я буду видеть через призму тех лет и дней, того незабываемого разговора. Вот самые памятные для меня слова, сказанные тогда великим актёром.

«Когда началась война, работал на заводе учеником токаря, учился в авиационном техникуме, и вроде внешне не предполагалось, что я когда-нибудь стану актёром. И всё-таки где-то там, в сердце, в душе, горел огонёк, росло неистребимое желание стать актёром, и я своего добился. Поступил в театральную студию и закончил её в 1947 году. Моими педагогами были прекрасные, талантливые люди: Андрей Александрович Гончаров, ныне народный артист СССР, главный режиссёр театра Маяковского, и народный артист СССР Михаил Михайлович Яншин. Яншин – сам прекрасный актёр, отдавая часть сердца своим ученикам, учил нас заглядывать вглубь той литературы, того характера, который ты пытаешься создать, а не просто пользоваться фактурой. Играешь доброго, – ищи, где он злой; играешь умного, – ищи, где он глупый. Перемешай все краски и, может быть, тогда ты и станешь хорошим актёром.

Попутно с театром у меня складывалась и какая-то судьба в кино. Всем казалось, что я актёр комедийный, но Яншин зародил во мне желание быть разным в каждой роли. Не только смешить, но и найти в характере грусть, драматичность. В театре уже были сыграны Лариосик в булгаковских «Днях Турбиных», царь Креонт в «Антигоне» Ануя. И так это перешло в кино, когда В. Фетин предложил мне, комедийному актёру, сыграть психологическую роль Якова Шебалка в фильме «Донская повесть» – глубокая, многогранная литература Михаила Шолохова. В кино это была для меня переломная роль, она перевела меня на другие рельсы и в драматическом театре.

Мне повезло с педагогами, с режиссёрами, повезло и с товарищами по искусству. В каждом фильме я обязательно встречался с каким-то крупным мастером. Встреча с Эрастом Петровичем Гариным в фильме «Джентльмены удачи» – это встреча с целой эпохой советского кино. Какой самобытный актёр, какая личность, какая индивидуальность. Я всегда примечал: чем талантливее человек, тем он щедрее, он всегда стремится как можно больше отдать молодому, ещё не опытному, поделиться своим талантом с другими.

Анатолий Смирнов – режиссёр фильма «Белорусский вокзал», очень интересный человек, сумел вокруг себя организовать всех актёров. Разбирая сценарий, он сумел призвать нас соединиться с этими людьми, прекрасными, необыкновенными людьми, прошагавшими через всю войну, сохранившими память о ней в своём сердце.

В этом фильме каждый из нас старался влить в главную тему сценария тему своей роли. Мой герой – вроде бы невзрачный, вроде и не герой даже, Ванька Приходько, слесаришко. Но это человек особой доброты и правды. В нём запас человеческой прочности огромен, а такой человек тебе всегда и поможет, и всё отдаст. Настоящий герой, настоящий русский человек. Это счастье, когда актёру попадается такая литература, талантливая и многогранная.

Актёру нет-нет, да и надо взглянуть в глаза тех, для кого он трудится, играет спектакли, снимается в кино. Каждая поездка актёра в другой город, к своим зрителям, – это всегда новое общение, новое впечатление. Клинчане любят искусство, видно, что они народ добрый, гостеприимный. Я уже успел побывать и в колхозе, и на заводе, успел подружиться, познакомиться со многими.

Самое главное – это радость встреч, это останется в моём сердце как память о Брянской земле, о её людях.

Мне хочется сказать спасибо за то, что вы такие сердечные, что вы так любите искусство, умеете своим приёмом всколыхнуть в актёре нечто такое, очень глубокое, что трудно выразить словами. После таких встреч хочется сыграть что-то совершенно особенное, чтобы приехать и увидеть, как люди смеются в зале от души и плачут от души. Я думаю, что такая возможность у меня представится: снова приехать к вам и снова сказать вам спасибо и поклониться вам за ваш труд, вам, прекрасным людям, вам, клинчанам».

Смоленский этюд

* * *

Смоленск – один из моих любимых городов. Потрясающий собор с остатками старинной крепостной стены в центре. В пригороде Талашкино, бывшем имении княгини Тенишевой, выдающегося деятеля культуры Серебряного века, – церковь Святого Духа, которая когда-то была украшена уникальными росписями и мозаикой Николая Рериха.

А в 80-е – 90-е годы на смоленском кладбище появилась целая аллея могил совсем молодых парней, погибших в так называемых бандитских разборках, – одна из печальных примет того времени.

Смоленский этюд

 
Выброшено кладбище на улицу,
Празднество пасхальное взахлёб.
Лишь трамвай испуганно сутулится,
Словно ношу тяжкую несёт.
 
 
По Руси, по звёздной отрешённости,
Как слепцы с надеждою прозреть,
Мертвые с живыми в обречённости
Продолжают, мучаясь, терпеть.
 

2001

«Послушницы мои…»

* * *

90-е годы. Коломна. Только-только стали восстанавливаться храмы. Духовная школа. Гул соседствующей железной дороги. Семинаристы живут по-спартански. Очень много знаковых встреч. В женском монастыре трепетный разговор с послушницами.

 
Послушницы мои,
Дороги беспокойные;
В дворах, как в закромах,
Полно иконных чуд.
Под куполами – снег
И тишина покойная,
Божественно светло
От боговых минут.
 
 
Послушницы мои,
Забвения минувшие;
Подстриженный погост
И непорочный сан.
И хлеба каравай,
И помыканье дружное,
И талая вода,
Что льётся через край.
 
 
Послушницы мои,
Печальные монахини;
От света до судьбы,
От боли до тревог —
Коломенской верстой
Прошедшее распахано,
Коломенским Кремлем
Отмеренный порог.
 

1989

«Николо-Сольбинская участь…»

Настоятельнице игумении Еротииде

* * *

Из останков мужского монастыря, бывшего мусоросборника, за 18 лет матушка Еротиида создала чудо Николо-Сольбинского женского монастыря – с послушницами, школой, театром, колледжем и надеждой быть услышанными Богом.

Монастырь в 50 километрах от Переславля-Залесского.

Ехать недалеко, но трудно. Дорога совсем разбита. Но чем тяжелее – тем ближе к Богу.

* * *

 
Николо-Сольбинская участь
Николо-Сольбинская честь,
Где от источника – живучесть,
Где от небес – благая весть.
 
 
Где по дороге, в прах разбитой,
Где по тропинке до конца
Вдруг открывается обитель,
Как лик знакомого лица.
 
 
Где глина на кругу гончарном,
Где времени твердеет бег,
Где у послушницы печальной
В руках такой забавный век.
 
 
Где детский голос колокольцем
Мольбу внезапно оборвёт,
Где матушка к тебе придет,
Где к вечеру заходит солнце.
 
 
Забытый лес, забытый сад,
И храмовое воскрешенье.
Николо-Сольбинский обряд,
Николо-Сольбино спасенье.
 
 
Когда на веру присягнём,
Когда от веры отречёмся,
Мы постучимся в этот дом —
И мы всегда ему придёмся.
 

2016

«Был рассвет. За окошком…»

* * *

 
Был рассвет. За окошком
Промчалась река.
Утро. Родина. Хата. Равнина.
И загадкой летели
В ночи облака.
Словно думы былого
С повинной.
 

1997

А. Галибин: Ростов. Дивеево

Несколько лет тому назад вместе с друзьями я посетил Иоанно-Богословский монастырь под Рязанью. Это место подарило мне удивительную встречу: там меня неожиданно остановил монах и предложил пройти вместе с ним к святым мощам. Он долго говорил со мной и оставил на память молитву Кресту Животворящему с изображением Креста в Дивееве. То была молитва-знак, молитва-благословение.

И вот наконец-то я еду в Дивеево. Путь лежит через Ростов Великий. Со мною рядом булгаковский Мастер – Саша Галибин. Народный артист России А. Галибин. Я, как человек театральный, постоянно слышал это имя. Десятки ролей в кино, режиссёрские работы в театре, телепроекты – яркие, запоминающиеся. Его персонаж Пашка-Америка из «Трактира на Пятницкой» стал культовым для целого поколения. Тогда, в конце 70-х, то был для нас обычный, «проходной» фильм А. Файнциммера, а сегодня ясно видишь, какая это по-настоящему добротная режиссёрская работа. Как рассказывал Саша, на трехминутный эпизод иногда уходило несколько дней. Жители Ростова Великого, где снимался этот фильм, до сих пор вспоминают те недавние, давние съёмки. Галибина сразу узнают, подходят к нему, благодарят.

С Сашей я познакомился у известного музыканта Ю. Розума. После этого мы встретились в гримёрке театра «Школа современной пьесы», где я попросил его прочитать на камеру мои стихи к 90-летию мамы моего друга, которая живет в Иерусалиме. Потом со студентами его ГИТИСовской мастерской я готовил вечер, посвящённый памяти Беллы Ахмадулиной, где он великолепно читал стихи поэтессы.

…Но вот Ростов остаётся позади. Там остаётся его сказочный древний Кремль, где сегодня можно снимать кино о России, о её жизни, о её правде, о её силе. Остались за спиной и люди, продающие у обочины грибы и ягоды, которые всё ещё помнят Пашку-Америку. И вот наконец поворот на Дивеево.

Чудный дивеевский храм, явление Креста Христова, записки для молитв за близких, и всюду нас сопровождает матушка Силуана – удивительной красоты женщина. Потом мы недолго трапезничали в маленьком домике, вокруг бегали детишки, была шумная гроза, весёлый дождь, и вдруг всё стихло. Мы шли счастливые, будто кто-то окликнул нас в толпе, и мы были вместе с матушкой, к которой всё время обращались за советом, за помощью и дети и взрослые.

…И снова километры бегут обратно. Но окружающий пейзаж для меня исчезает; перед глазами всё стоит Дивеевский Крест, а у порога обители матушка Силуана.

Август 2017

«Мы крещены одним рассветом…»

А. Галибину

* * *

 
Мы крещены одним рассветом,
Но разной осенью при этом,
Проселочною пылью лет.
И ямб забытого поэта
Настигнет дуновеньем ветра
В жару, где сил как будто нет.
 
 
Поддёрнутся литые ставни,
И новый день в миру представлен —
Его рассвет благословил.
Таким он в вечности оставлен,
Чуть-чуть художником исправлен,
Но это чудо – он ведь был.
 

2017

«Каруселит площадь…»

* * *

 
Каруселит площадь,
Завывает ветер,
Ничего нет проще —
Жить на белом свете.
 
 
Ничего сложнее —
Думать, что всё просто.
Ветер всё сильнее
Задувает вёсны.
 
 
Высыхают крыши,
От снегов сутулясь,
День проходит, слышу,
В вечности швартуясь.
 
 
А потом по небу
Дни придут дождями
И одарят хлебом,
И ещё – стихами.
 
 
Каруселит площадь,
Завывает ветер,
Ничего нет проще —
Жить на белом свете.
 

2015

«На Благовещенье – сегодня Благовещенск…»

Свете

* * *

 
На Благовещенье – сегодня Благовещенск.
Ветра метут и нет пока тепла.
И был наш мир
Надолго нам завещан,
Но календарь шепнул своё «пора».
То скроется, то воцарит ненастье,
До солнца час,
До праздника чуть-чуть,
И столько возникающих напраслин,
И где она, не найденная суть.
И грянет утро в стылом поднебесье,
Раскидывая вечные крыла;
Я прошепчу тебе: «Христос Воскресе». —
«Воистину» – чтоб ты произнесла.
 

1976, 2018

«Забреду за тишиной…»

* * *

 
Забреду за тишиной,
Или попросту – уеду.
Дом над тихою рекой,
Ни тропинки, ни соседа.
 
 
Покрывало паутин,
Воздух, как струна, натянут.
Я один, и мир один,
И вот-вот дожди нагрянут.
 
 
Окна ставням вопреки,
Аромат печного дыма,
И дыхание строки,
Что течёт неутомимо.
 
 
Старый город, дивный сад —
Всё из памяти тревожной.
Ливень столько дней подряд
Высыхает осторожно.
 
 
И дорога за спиной
Убывает, убывает…
Забреду за тишиной.
Ночь прошла. Уже светает.
 

2015

«30 июня 1985 года. Смотрю „Чужие письма“…»

* * *

30 июня 1985 года. Смотрю «Чужие письма» И. Авербаха. Пересматриваю, точно перечитываю. Для меня Ирина Купченко – прежде всего Лиза Калитина в фильме Андрона Михалкова-Кончаловского «Дворянское гнездо». Обаятельная, тургеневская, русская. Это одна из лучших её работ. И снова «Чужие письма». Дождь. Настроение. Любовь. Падающие книги, словно крушение Пизанской башни. Надрыв. Качнулись часы времени. И вот где-то рядом дворянское поместье: балкон, дождь, слёзы Лизы Калитиной. Вчера и сегодня. Вчера и сегодня. Бьют часы, быстро летит время. Чужие письма доктора Авербаха. Его «Мысли и сердце». Его «Монолог». Его врачевание временем.

«К Чудскому острову прильну…»

* * *

 
К Чудскому острову прильну.
Провинциальная привычка – всё помнить.
Катер мчит обычный.
Меняю долгую весну
на возвращенье и на встречу,
где я однажды был замечен
 у времени в плену.
 

1995

«В том колодце…»

Е.Д.

* * *

 
В том колодце, Где мало воды,
Отражение выпью до дна.
Мир замерзнёт до самой весны,
До однажды забытого сна.
И проснуться как будто хочу,
Обжигаясь водой ледяной,
И в тот самый колодец лечу,
И твоё отраженье – со мной.
 

«И правда, не остановить…»

* * *

 
И правда, не остановить
Ни дней, ни чисел.
Я так хотел тебя любить,
Но в утро вышел.
Сегодня так легко понять,
Вчера – так трудно.
Мне хочется тебе кричать
В то утро.
Но пристегну ремни,
Ведь жизнь по кругу мчится.
Ты в наше утро загляни —
Со мной проститься.
 

1985

«Издалека, далёко-далека…»

****

 
Издалека, далёко-далека,
Ко мне ты шла
Всего на три мгновенья,
Когда закат выхватывал поленья,
Когда рассвет не прекращал паренья
И на ночлег сходились облака.
Издалека, далёко-далека…
 

2016

«Вечерний храм…»

* * *

 
Вечерний храм, Вечерняя любовь…
И время это снова повторится,
Но встретятся, увы,
Другие лица
Других событий и других веков.
И не окликнут, и не позовут, —
Движенья губ останутся немыми.
Какие тайны встречи нам несут,
Любимым оставляя только имя.
И вензелем по краю облаков —
Вечерний храм,
Вечерняя любовь…
 

2015

«И ты была не ты…»

* * *

 
И ты была не ты,
И я – совсем не я;
И тихие цветы,
И пришлые друзья.
Тропических дождей
Едва не занесло;
И посреди путей —
Вагончик. Рассвело
Лениво. Впопыхах,
По следу, по судьбе
Гоняет музу страх
По прошлой по тебе.
И страх не оттого,
Что всё исчезло вмиг,
И душу так свело,
Что не услышу крик.
И страх не оттого,
Что птицам не взлететь;
Уйду за час всего, —
Чтобы сказать не сметь.
 

2016

«Хрупкие коридоры…»

* * *

 
Хрупкие коридоры
Наших встреч,
Долгие лабиринты
Наших дней,
Как непросто возле твоих
Плеч,
Как божественно возле твоих
 Дождей.
Хрупкое продолжение
Твоего дня.
Тихое повторение моих
Шагов.
Вот и не останется
В этой жизни меня,
Только появится молитва
Слов.
Молитвослов.
 

2016

«Белый музей посреди кисловодского лета…»

Т.Б.

* * *

 
Белый музей посреди кисловодского лета.
Вот ещё шаг до вершины,
Не боле.
Белый музей, словно птица
На воле.
Мне бы проснуться, да сил
Уже нету.
 
 
Гулкий засов, и мы подле
Удачи.
Подле сюжета, тогда ещё тайны.
Мы, одержимые встречей
Случайной.
Нам бы проснуться, да вышло
Иначе.
 
 
Вот мы летим от видений
По склонам.
Белым экраном застыла
Эпоха.
Месяц – какая невнятная кроха;
Ты уезжаешь в соседнем вагоне…
Белый музей посреди
Кисловодского
Лета.
 

1980

«Я хотел, чтобы дом, в котором живёшь…»

* * *

 
Я хотел, чтобы дом, в котором живёшь,
Был хотя бы немного моим.
Я придумал осенний негромкий дождь
И едва просыпался с ним.
Я хотел, чтобы ты спешила ко мне,
Провожая мой день и час.
Колокольчики, брошенные на окне,
Находили музыку в нас.
Находили неслышно, слегка теребя,
Оглушая до боли дней.
Я искал в этой музыке только тебя.
И, увы, затерялся в ней.
 

2013

«Твой гостиничный номер закрыт…»

* * *

 
Твой гостиничный номер закрыт.
Две зимы пробежало, три лета.
Прохожу – чья-то лампа горит,
И ещё далеко до рассвета.
 
 
Рифмы беглые ищут тайник,
Где оставлено главное что-то:
Фолианты прочитанных книг
И Сикстинской причудливый шёпот;
 
 
Наважденье кронштадтского дня,
Пруд Россетти, и тихая полночь,
И старинный фонарь без огня,
И бокала тосканского горечь.
 
 
Ничего не дано повторить,
Даже встречи понятную зависть.
Только штору едва приоткрыть
Да стихами себя позабавить.
 

2016

«Неслышно и легко…»

П.А.

* * *

 
Неслышно и легко
Повалит минский снег
Густою пеленой,
Прилипчивой капелью,
Неслышно и легко
Уже знакомый смех
Исчезнет во дворах
Под белою метелью.
 
 
А было ли вчера
В зашторенной мольбе,
Где суток странный миг,
Нелепо исчезая,
Всё возвращал к тебе
И исчезал в тебе,
Не дожидаясь слов,
Значенье повторяя.
 
 
Да, всё придумал я:
И улиц разворот,
И минский старый дом,
Твои шаги в подъезде;
Почти, как у Моне,
Кромешный снег идёт…
И беличьи следы
В заутренней надежде.
 

2018