Текст книги "Черная армада"

Автор книги: Илья Стальнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

МОСКВА. 9 ИЮЛЯ 2136 ГОДА

Приняв душ, пройдя акупунктурную инфраобработку, побывав в мягких и сильных лапах кибер-массажера, я, вроде, пришел в себя и утром вышел от Вадика посвежевшим, с самочувствием, близким к норме. Да, встряска оказалась крепкой, прежней расслабленности и благостности как ни бывало. Я снова входил в рабочую форму и готов был действовать в привычном режиме. Не сковывали меня и ощущения безысходности, отчаяния, подавленности. Они абсолютно бесплодны и способны только парализовать сопротивление жизненным невзгодам. Я же должен что-то предпринять. Мне отведен месяц. С запасом. Голубоглазый позволил себе широкий жест. Ничего, еще побьемся. Пока человек жив, можно обнаружить выход из любой, даже самой тупиковой ситуации. Только смерть ставит крест на всех надеждах.

Я рассчитывал застать дома Лику, но ее не было. «Домовой» известил, что она и не появлялась… Боже ты мой, что там голубоглазый говорил о гарантиях?! Ее вполне могли уже взять заложницей. Исчезновение человека в компьютеризованном мире, конечно, событие чрезвычайное, но не настолько уж и редкое, чтобы они не рискнули пойти на это. Кроме того, последние события заставляют относиться к возможностям противника со всей серьезностью. Хотя бы то, что они могли достать С-технологию, с помощью которой вложили в меня мину замедленного действия, факт сам по себе невероятный. Ну да ладно, Германия, исследовательский центр их спецслужб – это еще полбеды, это проблемы больше немецкие. Но то, что Большой Клан владеет информацией грифа «С-6» по ТЭФ-зоне, – это просто не лезет ни в какие ворота. Это означает, что у них имеется высокопоставленный источник информации в нашем министерстве. «С-6» – это значит, что сведениями обладают десять-пятнадцать человек. Может, чуть больше с учетом технарей, создававших низковибрационный блокиратор. Ну а еще – информация об оперативнике класса "А", мои координаты, связи… Ох, что же это делается? Это все равно, что заниматься любовью со своей единственной и неповторимой женщиной, а наутро обнаружить, что все происходило в стеклянном аквариуме и за этим наблюдали сотни похотливых зрителей.

Кто источник? Наше управление? Об операции по Новосибирской ТЭФ-зоне знает только Ким. Было бы обидно. Старый мой друг, впервые я увидел его, еще будучи курсантом академии МОБС. Но такая уж это работа. Однажды можешь выяснить – лучший твой друг по совместительству является и главным твоим врагом. Надо подумать… Нет, маловероятно, что это Ким. Он, пожалуй, лучший руководитель конторы на моей памяти. Конечно, это закон – чтобы не засыпаться, источник должен прилежно выполнять свои рабочие обязанности. Те, кто его завербовал, могут даже где-то помогать ему, тем самым, с одной стороны, даже подыгрывая противнику, но, с другой, приобретая гораздо больше. Но это не тот случай. Никогда еще управление не работало так успешно, никогда еще Большие Кланы не прижимали так сильно, притом все без исключения. Имелась информация о том, что Кланы даже обсуждали вопрос о ликвидации Кима, но это обошлось бы очень дорого, кроме того, это было технически сложно осуществимо.

Может, Веденеев? Невозможно. Ему незачем затевать такую кутерьму, он и так будет обладать всей информацией по ТЭФ-зоне… Стоп, тут что-то есть. Источник обладал достаточными возможностями, чтобы узнать и о полковнике Аргунове, и об операции, но их, несомненно, недостаточно, чтобы ознакомиться с отчетом о ТЭФ-зоне. Значит, он имеет отношение к подготовке мероприятия, но потом по кругу своих обязанностей отойдет в сторону. Хоть какая-то зацепка.

Ну дожили, агенты Большого Клана в верхушке МОБС – это же надо докатиться до такого! Пройти детекторы лжи, в принципе, возможно. Пройти десятки проверок – по идее, тоже. Но это невероятно трудно. Да, дрянь дело. Как теперь поступить? Просить помощи в конторе? Нет, пока не стоит. Может подняться шум, истерики – только испортят все. Кроме того, пока вражеский источник неизвестен, на коллег надежда слабая. Самому что-то предпринять? Что? Самое дрянное – у голубоглазого есть активизатор, и ему не надо даже целиться в меня из пистолета, чтобы убить. На расстоянии километра он простым нажатием кнопки спровадит меня на тот свет.

Главное сейчас – Лика… От предположений, что с ней случилось худшее, мне становилось дурно. Где же она? Смешно, но я даже не знал, как ее найти. Индивидуальный коммуникатор она с собой принципиально не носила. Надо дозвониться в отель Центра перспективных линий развития.

– Лика Михайлова из Петрограда где проживает?

– Корпус "Д", номер 1672. Сейчас ее нет дома, – ровным, равнодушным голосом сообщил компьютер отеля.

– Когда она ушла?

– Информация конфиденциального характера.

– Офицер Министерства полиции Личный код С678/428 – Я приложил карточку к идентификатору. Секунда – сверка проведена.

– Проверено. Проживающая ушла вчера в девять двадцать. После в номере не появлялась. Сообщений не оставляла.

– Номер СТ-фона на рабочем месте?

– Нет информации.

– Все, отбой.

Руки дрожали. Ну, голубоглазый выродок, не повезет же тебе, если мне представится шанс посчитаться. Пожалеешь, земноводное, что на свет родился

Я с размаху врезал кулаком по журнальному столику, и деревянная крышка пошла трещинами.

– Вот дьявол!

Что дальше? Разыскивать ее на работе? Я даже не знал, в какой она сейчас лаборатории. Кроме того, чувствовал – бесполезно Голубоглазый не дурак и наверняка уже сделал этот многообещающий ход – заполучил Лику.

– Ты не в настроении, дорогой?

Я обернулся и увидел стоящую в дверях Лику. Как она вошла?.. А, совсем я сдурел. Сам же закодировал в «домового» ее свободный допуск в квартиру. Не заметить, не почувствовать человека за спиной, – еще немного, и я стану совсем ни на что не годен.

– Ох, Лика… Где же ты была?

Я вскочил, обнял, прижал ее к себе. Все, никогда и никуда не отпущу ее.

– На Подольском полигоне. Ночью началась первая серия экспериментов. Все прошло удачно.

– Я тут на стенку лезу, чуть не сошел с ума. Еще немного, и ты навещала бы меня в психушке.

– Тебе это не грозит. У тебя другая судьба.

– Ну да, сгореть заживо в пробитом метеоритом космолете или… – Мне хотелось отшутиться, но я вдруг увидел, что Лика совершенно серьезна и собранна. – Не могу без тебя, Лика. Я тебя люблю.

– Я тоже… Если бы любовь могла что-то изменить!

– Любовь берет города и сметает царства с лица земли, – усмехнулся я невесело.

– Этот миф чем-то притягателен. – Она провела по моему лицу теплой ладонью, и казалось, что рука ее наэлектризована. А потом…

Потом снова потекли минуты, растянувшиеся в года и столетия. Обитель блаженства и забвения Казалось, что это первый раз в жизни. Затем она сидела в кресле, а я на ковре, обняв ее ноги. Хотелось, чтобы, так было всегда, чтобы мы навеки замерли во времени.

– У тебя что-то случилось. – Она не спрашивала – она знала. Мне иногда казалось, что она видит меня насквозь и знает обо мне такое, что я и сам не знаю Моя же проницательность в общении с ней оставляла желать лучшего. Лика оставалась для меня загадкой.

– Случилось.

– Расскажи.

– Не могу. Не имею права.

– Знаешь, бывают моменты, когда эти соображения не имеют никакого значения. Может, я помогу тебе.

– Вряд ли, – вздохнул я.

Мне захотелось рассказать ей все – от начала до конца. Даже выложить информацию под грифом «С-6». Но это просто невозможно. Хотя что-то сказать все равно придется. Лика невольно оказалась вовлеченной в смертельную карусель.

– Похоже, ты в опасности. Не могу сообщить подробности, но… Я увяз в игре, где ты можешь стать козырной картой

– Что это значит?

– Например, тебя могут похитить, чтобы шантажировать меня. Или могут искалечить, чтобы предупредить меня. Могут в конце концов убить, чтобы наказать меня. Хуже всего, что в этой игре все встало с ног на голову. Они знают обо мне гораздо больше, чем я о них. Позиция исходно для меня проигрышная.

– Ты боишься за меня? – В ее улыбке сквозила неуместная ирония. Всего ничего, чуть-чуть иронии, но я почувствовал Боже, она как ребенок! Да и неудивительно. Откуда ей знать о смертельных играх, ставших для меня жизнью!

– Конечно, боюсь!

– Мне никто ничего не сделает. Хотя бы потому… – Она запнулась.

– Почему?

– Потому… Потому что я ухожу от тебя.

– Как?! – Меня будто окатили ушатом холодной воды. «Ухожу». Я уже не мог представить себе жизни без нее. Это невозможно!

– Подожди. – Я прикурил дрожащими руками сигарету, втянул дым поглубже, задержал дыхание, унял дрожь. – Почему?

– Я должна Ты не поймешь. Не надо лишних слов…

– Так. Ну хорошо, ты уходишь. Но ведь они при желании найдут тебя и на краю света.

– Я не знаю, кто эти «они». Но это исключено.

– Лика, этот вопрос слишком серьезен, а ты слишком легкомысленна. Кроме того, я… Я просто не смогу без тебя. Ты просто убиваешь меня!

– Все предопределено. Мы не в силах ничего изменить. – Она говорила каким-то странным, безжизненным голосом. Что-то неземное, не от мира сего, сквозило в ней сейчас.

– Ух! – Я встал и прошелся по комнате. – Давай выпьем.

Я прошел на кухню, отыскал бутылку легкого вина, лимон, пачку сушеных скрубжек и вернулся в комнату.

– За бокалом доброго ви… – начал я и запнулся.

Лики в комнате не было. В кабинете, спальной, на балконе тоже. Что такое? Она не могла пройти незамеченной, я бы увидел ее. Она не выходила из квартиры – это точно. Она просто-напросто исчезла. Растворилась, как фея.

Чувствуя себя полным дураком, я заглянул в шкафы, под диван и, естественно, никого не нашел. Запросил кибер-вахтер а, не выходила ли Лика зарегистрированная под номером 1477, из здания Не выходила. Вообще за последний час из здание выходила только одна женщина – девяностовосьмилетняя соседка Наина Иордановна, но ее с Ли кой никак не спутаешь… Наваждение!

Лика исчезла, и след простыл. Она сегодня была какая-то странная. Опять говорила странные слова. Что теперь делать? Где ее искать?

Часа полтора я просто тупо смотрел в стену, не в силах ничем заняться. Потом все же окончательно решил для себя – что-то здесь нечисто. Уселся перед СТ-фоном. Первое соединение с академиком Новицким. Он оказался сухоньким старичком с огромными, будто наклеенными бровями.

– Министерство полиции, розыскной отдел, подполковник Сергеев.

Запищал индикатор – сверка проведена.

– Чем могу быть полезен, уважаемый подполковник?

– Пара вопросов. Я не задержу вас, Николай Иванович, больше чем на три минуты.

– Помощь полиции – долг каждого гражданина перед обществом – несколько назидательным тоном произнес академик.

– Лика Михайлова, старший аналитик Петроградского института бионики. Как можно ее найти? Она прикомандирована к вашему проекту.

– У меня в проекте две тысячи шестьсот человек. Всех не упомнишь. Сейчас сделаю запрос.

На запросы, переговоры, выяснения времени ушло немного. Академик «обрадовал» меня:

– Сотрудников из Петроградского института бионики с такой фамилией и такой внешностью у меня нет.

– Компьютер отеля докладывал, что она зарегистрирована в корпусе "Д", номер 1672. Снова запросы.

– Это ошибка. Номер пустует уже три недели. Раньше в нем проживал профессор Мсепе из Мозамбика.

Чертовщина!

– У вас, молодой человек, расстроенный вид. Это плохие новости? – с сочувствием осведомился академик Новицкий.

– Хуже некуда.

Так, личный код ее я не знаю, адреса тоже. Даже настоящее имя, как выяснилось, мне неизвестно. История с Институтом бионики наверняка «липа». Что делать? Стоп, есть выход. Данные, проверенные через компьютерные банки, должны быть в участке, куда нас доставили после памятного сражения в парке. Я позвонил в участок. Знакомый дежурный помощник пристава оказался на месте. Он запросил информацию.

– Пожалуйста. Лика Владимировна Михайлова, Петроград, Западный сектор, улица Проклова, 8, квартира 1196, СТ-фон – 33344812, личный код 8899972Х/3.

Я подключился к компьютерной сети. Имея полицейский допуск номер один, можно затребовать любую информацию. И вот я уже получил ответ. По экрану поползли буквы, дублируемые голосом:

– Лика Владимировна Михайлова, 2112 года рождения, образование высшее, Петроградский университет, специализация – сверхсложные системы, место работы – Институт бионики, должность – старший аналитик сектора 47.

– Местонахождение?

Изображение дрогнуло, поплыло, буквы заметались по экрану в хаосе, голос компьютера захлебнулся. Потом снова пошла информация:

– Под идентификационным личным кодом 8899972Х/3 никого не значится.

– Как это? Только что значилось.

– Ячейка заполнена посторонней информацией. Уточните код.

Я снова назвал Ликины данные.

– Объекта с указанными данными в банке нет, по указанному адресу квартира не занята.

– Дайте информацию, которая в ячейке. По экрану поползли крупные буквы. Дыхание у меня перехватило.

– "До свидания, дорогой".

Снова помехи, треск, после чего компьютер произнес:

– Ячейка пуста.

– Отбой, – вздохнул я.

Фокус с компьютером – это еще похлеще исчезновения Лики. Я всегда считал, что постороннему влезть в регистрационный компьютерный банк Миграционного управления невозможно. А уж в наглую, прямо на глазах стереть информацию – это вообще абсурд. Да еще послать игривую записку… Лика, милая, кто же ты такая?

Все сразу встало с ног на голову, слетело с катушек, и я безудержно катился куда-то под откос. Итак, внутри у меня тикает адская машина, в ближайшее время ждет командировка в ад, а любимая женщина оказалась привидением, запросто играющим с Большим Федеральным компьютером.

Бутылку вина, приготовленную для нас с Ликой, я осушил один. За ней последовала еще одна. Не подействовало – не было даже намека на опьянение. Пришлось взять еще одну, покрепче. Сегодня просто необходимо напиться.

Звонок СТ-фона прозвучал около одиннадцати вечера.

– Дома! – крикнул я, надеясь в глубине души, что

увижу Лику. Но это был Ким.

– Привет, Саша.

– Добрый вечер.

– Завтра в четырнадцать часов ты должен быть на Дмитровской базе.

– Есть.

– Ну что, Саша, тряхнем стариной?

– Еще как тряхнем, – подтвердил я без всякого энтузиазма.

НОВОСИБИРСК. 10 ИЮЛЯ 2136 ГОДА

Заместитель начальника Технического управления Министерства общественной стабильности был невысок, полноват и вызывающе лыс. В наше время, когда облысение давно уже не мировая проблема, такие лысины носят те, кто бросает вызов обществу и из кожи вон лезет, чтобы выглядеть оригинальным, да еще те, кому на все и на всех наплевать. Атаманенко удивительным образом сочетал и то, и другое. Его, с одной стороны, совершенно не интересовало ничего, кроме техники, и уж меньше всего общественное мнение. Вместе с тем он считал своим долгом выставиться так, чтобы у всех глаза на лоб полезли. Своими экстравагантными выходками он прославился не меньше, чем блестящими техническими решениями. Сейчас он вырядился в кошмарно безвкусный комбинезон, который время от времени вспыхивал и переливался всеми цветами радуги. Одежда, вполне подходящая для «левитантов» и «параллелыциков», но не для человека, занимающего солидный пост в солидном ведомстве. Хотя во что одеваются и как выглядят сотрудники – это у нас мало кого интересовало. Прощается и экстравагантность, чудаковатость в поведении, лишь бы человек был предан, полезен для дела. Угрюмые вояки из Министерства обороны при упоминании о нашем ведомстве брезгливо поджимают губы и цедят настолько презрительно, насколько возможно: «А, эти клоуны из МОБС! Карнавальные пугала. И какой дурак додумался присваивать им звания! Позор для военной формы».

Мы сидели в просторном помещении Восточной базы технического наблюдения МОБС в тридцати километрах от Новосибирска. Только что мы вышли из гиперзвуковой «Камбалы», покрывшей расстояние от Москвы за пятьдесят восемь минут.

Я и Ким устроились в креслах-пузырях. Мой начальник курил настоящую здоровенную сигару и пепел стряхивал в кадку с сине-желтой мини-пальмой. Я же, нацепив на лицо маску скучающего аристократа, пораженного сплином, слушал профессора, который мерил шагами комнату. Речь Атаманенко лилась мягко, плавно, и немалую ее часть составляли сентенции по поводу удручающего невежества оперсостава. Я по мере сил огрызался.

– Итак, коллеги, перед вами результат поистине титанических усилий наших лучших специалистов, хотя, к сожалению, его мало кто может оценить по достоинству. Обычно все розы достаются оперативникам, а все шипы нам.

– Мысль верна, – кивнул я, и профессор с подозрением посмотрел на меня. – Все правильно. Почти правильно. Вот только шипы достаются нам. А розы – это по вашей части.

– Да хватит трепаться! – сказал Ким. – К делу.

– Эта карта, – Атаманенко нажал на кнопку, и во всю стену появилось изображение Новосибирской ТЭФ-зоны, – результат полутора лет исследований.

Он щелкнул пальцами – изображение изменилось, стало разноцветным, пошло сетками и концентрическими фрагментами.

– Чтобы понять все, одной полицейской школы явно недостаточно, но я попытаюсь объяснить. Полтора года проводилось радиозондирование, эфирное сканирование, были использованы многие другие методы, в подробности которых вдаваться излишне. Для обработки данных привлекался Большой Федеральный компьютер. Но задача оказалась чрезвычайно сложна, достигли мы в итоге не так уж и многого.

– Понятно. – Я демонстративно зевнул.

– Вас клонит в сон? Прискорбно. Невежество – не лучший спутник молодежи. А в вашем случае невежество не просто неприлично, но и опасно для жизни. Вообще, как вы можете надеяться на что-то, если даже не сумеете отличить К-генератор от инфрафазового трансформатора!

– Ну почему же, пожалуй, отличу. К выпадам Атаманенко я давно привык, взаимные уколы стали уже традицией.

– Это обнадеживает, Александр. Вернусь к нашим баранам. Трудности оказались очень большими. Внешне в зоне ничего особенного не происходит. В лесах биоактивность выше нормы, но это свойственно для зон ТЭФ-поражения. Технологическая активность на первый взгляд нулевая, не считая барьера. Анализ низковибрационного барьера показывает, что он скорее всего создается одиннадцатью генераторами и они расположены так.

На карте зажглось ожерелье синих огоньков.

– Точность – плюс-минус два километра.

– Это все?

– Нетерпение тоже не принадлежит к числу достоинств, Александр. Нет, это не все.

Внутри ТЭФ-зоны замигало пятно площадью приблизительно в пятнадцать квадратных километров.

– Здесь происходит что-то странное. Оптические данные, эфиросканирование, инфраконтроль дают смещение относительно эталонных характеристик в полпроцента. Это выходит за рамки допустимого в тридцать восемь раз!

– Абракадабра, – поморщился я. – Ничего не понятно.

– Оно и неудивительно, ваш образовательный уровень оставляет желать много лучшего. Есть основания считать, что дремучий лес в этом месте – мираж. Фикция.

Я присвистнул.

– Н-да… А что там в действительности?

– Об этом я хотел бы узнать от вас, когда вы вернетесь. То есть если вы вернетесь.

– Типун тебе на язык! – нахмурился Ким.

– Ладно, ладно, не смотрите на меня голодными волками. Я же шучу.

– Ну да, – усмехнулся Ким. – Шутников в последнее время развелось немало. Пора начинать сокращать поголовье.

– Не с меня ли? – всплеснул пухлыми руками профессор. – Вот уж не думал, Ким, что ты вынашиваешь такие черные замыслы. А я ведь знал тебя совсем крошкой. Как же ты можешь? Ты поразил меня в самое сердце.

Атаманенко с мокрым шлепком плюхнулся в кресло-пузырь и схватился за сердце.

– Одиннадцать вечера! – взорвался Ким. – Всю ночь нам твою болтовню слушать?

– Продолжим симпозиум. Больше ничем не порадую – наука здесь бессильна. – Ехидная улыбка, которая, казалось, навсегда прилипла к лицу Атаманенко, исчезла. – Кто бы ни были те умельцы, которые устроились там, в технике они толк знают. Соображают так, как никто другой на этом шарике.

– Кто это может быть? – спросил я. – Инопланетяне? Союз мудрецов? Гильдия сумасшедших изобретателей? Ангелы, сошедшие с небес? Кто?

– Самым лучшим специалистом в этом вопросе будете вы, мой дремучий друг. Если вернетесь.

– Я же говорю, – вздохнул устало Ким, – типун тебе на язык.

Я тоже устал. Мне хотелось спать. И еще хотелось послать это мероприятие куда подальше. Но, конечно, ничего никуда я не послал. Атаманенко в который раз потащил меня разбираться со снаряжением.

– Не волнуйтесь, Саша, повторение – мать учения.

– А хороший сон – отец здоровья, – буркнул я.

– Над этим прибором работали лучшие ТЭФ-физики Федерации. Изложи характеристики.

– Блокиратор «Гвоздь-3» служит для преодоления низковибрационного ТЭФ-барьера. Вес – одиннадцать килограммов. На панели управления имеются два тумблера активизации и синхронизации. Прерывистый звуковой сигнал означает частотное совпадение с барьером и готовность к работе. Непрерывный сигнал – синхронизация не произведена, и тогда кидаться на барьер можно, только если хочешь свести счеты с жизнью. Прочность по шкале Гольбаха семь единиц. То есть можно спокойно ронять с высоты пятиэтажного дома.

Атаманенко задал несколько вопросов, после чего удовлетворенно кивнул:

– Для оперативника нормально, большего требовать – грех. Дальше.

Дальше шел универсальный комбез «Хамелеон», использующийся для исследовательских экспедиций в труднодоступные места, а также для спецподразделений. Водонепроницаемый, с автоматической регулировкой теплообмена, нож и некоторые пули его не берут, автоматически принимает цвет окружающей среды. Бинокль – одновременно и прибор ночного видения, УФ-облучатель и видеокамера. Разрядник «Саламандра-74» – чудо военной техники, одним ударом может спалить мобиль. Плохо, что каждый заряд весит килограмм, так что много с собой не унесешь. Пистолет «Тигр-ЭМ» и автомат «Кобра-ЭМ». В ЭМ-оружии пули разгоняются не пороховыми газами, а электромагнитным полем, поэтому в пистолете шестьдесят пуль, в автомате – восемьсот. Вибромачете – с его помощью легко пробираться через заросли. Продовольственные запасы состояли из пластинок пищеэнергана – живот не набьешь, но калорий достаточно, и места пластинки занимают немного. Навигационная система «Компас» умещалась на запястье, как и коммуникатор. В «Компас» заложено все, что известно о ТЭФ-зоне. «Фотон-нить» – мощный лазерный передатчик, образец космической техники, используется в дальнем космосе.

– Находишь открытое место, – долбил свое Атаманенко, – наговариваешь сообщение, в течение тридцати секунд происходит наведение на находящийся над тобой спутник связи. Сообщение дублируется радиоволнами, но это просто для порядка. Из этого мрачного места не пройдет ни один радиосигнал.

– Знаю. – Я взвесил маяк. Еще три килограмма. Груз набирается приличный, тащиться с ним по лесу – радость небольшая. Да еще по какому лесу. В ТЭФ-зоне он похуже джунглей…

* * *

Проснулся я рано утром. От вчерашних упаднических настроений не осталось и следа, хотя все мои проблемы остались при мне – тикающие в моем теле часы ОС (но это проблема будущего), история с Ли-кой, здесь я так и не пришел ни к какому выводу, хотя построил немало изящных версий (но это проблема прошлого). В настоящем же одно – работа. Да еще какая! Чувство азарта, как перед хорошей дракой, когда сталкиваешься с противником лоб в лоб и только честное единоборство решит, кто сильней. До сих пор всегда выходил победителем я. А сейчас – посмотрим. Судьбу не переиграешь – в этом Лика права, но развлечение предстоит знатное.

Едва я успел позавтракать, как в меня вцепились медики. С час они колдовали надо мной, прогнали через диагност «Гиппократ», пропустили через различные стимуляторы, начиная от инфракрасных точечных «уколов» и кончая слабым эфирным воздействием. Обычно так обрабатывают космонавтов перед важными испытательными полетами. «Белые халаты» дело свое знали, благодаря их стараниям я почувствовал себя так, будто мне восемнадцать и я в отличной форме.

– Ну что, собираем вещи, – вздохнул Ким.

Мы вышли из куполообразного здания технического корпуса. Я полной грудью вдохнул утренний воздух. На небе сегодня – ни облачка, в тайге за забором верещат птицы. Идиллия!

База состояла из куполов, кубов и ломаных структур – это служебные корпуса. Персонал жил в островерхих двухэтажных коттеджах в жилом секторе. Справа от меня в километре отсюда возвышалась улитка ТЭФ-генератора, рядом с ней торчали штыри установки «Буря», раскинулась сеть систем связи и контроля безопасности. Сюда стекалась информация с половины восточной границы Федерации. База являлась чисто войсковым подразделением, поэтому сотрудники ходили в синей форме с погонами и знаками различия.

Я кинул рюкзак на сиденье приземистого бронированного «гепарда», стоявшего у порога.

– Мы вас ждем, Саша, – Атаманенко похлопал меня по спине. – Ни пуха!

– К черту!

– Я готов прослезиться, если хотите.

– Не стоит.

Ким устроился на сиденье водителя, я рядом с ним.

– Поехали, – сказал он, захлопнул дверь и нажал кнопку «автопилота». Теперь до цели «гепард» доберется без помощи водителя. Мобиль медленно покатил к воротам. На пульте мигала лампочка и слышалось пиликанье – это одну за другой мы проходили зоны контроля. База осталась позади, и мобиль вырулил на прямое как стрела, уходящее за горизонт пустое шоссе.

Все выглядело донельзя буднично. Решили не создавать ажиотажа. Кортеж нам ни к чему. Лететь на вертолете к ТЭФ-зоне – велика вероятность, что хозяева ее засекут нас и сделают определенные выводы.

«Гепард» вырулил на Корейскую трассу. Здесь, шумел приличный поток машин. Гигантские грузовики-автоматы занимали восемь из десяти полос и двигались совершенно синхронно, будто единое живое существо. Легковые машины попадались редко. По обе стороны дороги шла тайга, изредка мелькали поселки, дома, проехали аэропорт. После того, как сельское хозяйство окончательно скончалось, огромные части суши приобрели дикий, нежилой вид.

Шестьдесят восьмой километр секции 6Д, над уходящей вправо узкой дорогой – оранжевый запрещающий знак. Здесь же пункт электронного контроля и стена, перегораживающая шоссе. Писк – опознание проведено, допуск есть. Стена ушла вниз, открывая путь.

По дороге давно никто не ездил, она была неухожена, занесена прошлогодними листьями и мусором. Место пользовалось дурной славой, но иногда находились дураки, лезшие к ТЭФ-зоне. Сколько их угробилось – никому не известно.

– Боишься? – спросил Ким.

– Нет. Уже отбоялся свое.

– Правильно.

– Хочешь, сообщу интересную новость.

– Какую? – насторожился Ким.

– На уровне «С-6» – утечка.

Ким раскрыл рот, резко вздохнул, потом почти спокойно произнес:

– Рассказывай.

Я рассказал ему все. Почти все. Насчет Лики язык не повернулся.

– Ясно. – Ким стал мрачен как туча. – Ты молодец. Приберег новость на последний момент. Чего, спрашивается, раньше молчал?

Ким покачал головой. Он был прав. За такие вещи снимают башку с плеч.

– Ладно, чего теперь! – махнул рукой Ким. – Отменяем операцию.

– Поздно. Не забывай, мне остался месяц. После этого ОС подействует.

– Мы сочиним легенду, утопим твоего голубоглазого в дезинформации. Пообещаем сотрудничество. Затеем игру.

– Думаю, дезинформацию всучить им не удастся. Они знают о зоне что-то такое, чего не знаем мы.

«Гепард», шурша шинами, начал тормозить и остановился.

– Мне надо идти.

– Надо, – вздохнув, согласился Ким. – Найду этого шалуна, который продает информацию, и собственноручно прибью гвоздями к дверям министерства.

– Я тебе помогу.

Я вылез из машины, взвалил на плечи ранец с оборудованием.

– До скорого, Саша.

– Если только вернусь.

– Типун тебе на язык! Тьфу, чего это мы заладили одно и то же! Давай!

Шоссе осталось за спиной. Теперь во всем мире я один. Первый бросок шестнадцать километров. Именно столько до границы зоны.

Я не любитель пеших прогулок, особенно по неухоженным лесам. Да еще когда за спиной ранец более чем в двадцать килограммов весом. На дорогу я убил больше пяти часов. Лишь изредка останавливался передохнуть. Благодаря «белым халатам», накачавшим меня с утра стимуляторами, чувствовал я себя вполне сносно…

Просека была метров триста шириной. Взрыхленная почерневшая земля – полоса отчуждения. Из космоса Новосибирская ТЭФ-зона представляла собой ровный круг радиусом двести километров. Просека – результат работы низковибрационного барьера. За просекой темнела стена леса. Не обычная тайга, а ядовито-зеленая масса буйной растительности. Выжженная здесь сто лет назад жизнь теперь брала реванш.

Над просекой переливалась радуга, будто только что прошел дождь. Но никакого дождя уже три дня не было. А был низковибрационный ТЭФ-барьер.

В голове гудело, на виски давила тяжесть. Не отпускало ясное ощущение – это место опасно, человеку здесь делать нечего. Я подошел к просеке, чувство дискомфорта, неуверенности приближалось уже к тому, чтобы перерасти в панику… Так, успокоиться, собраться. Несколько пассов, вдох, концентрация хай-тог. Головная боль отступила, сознание прояснилось.

Я скинул рюкзак, открыл панель «Гвоздя», щелкнул тумблерами. Тик-тик – прерывистый звук, синхронизация произведена. Теперь рюкзак на плечо – и можно идти напролом. Посмотрим, на что годны «головастики». Чего бояться? В крайнем случае ТЭФ-экран – это моментальная смерть, о которой человек, подвергнутый обработке ОС, может только мечтать.

Я ступил на почерневшую землю, затаив дыхание. Ничего не произошло. Посмотрел на «Компас» на руке – граница экрана в тридцати метрах. Вперед.

С каждым шагом я приближался к роковой черте. Снова боль в висках и затылке, какой-то первобытный, немотивированный страх навалился на меня. Десять метров до границы Восемь… Пять Каждый следующий шаг давался тяжелее, чем предыдущий. На уши давило, да и движения стали вязкими, как если бы я шел под водой. Смогу ли я преодолеть оставшееся расстояние? Я собрал остатки воли в кулак Только бы не упасть. Тогда я уже никогда не встану. До границы осталось три шага. Два… Перед глазами ярко брызнула радуга и рассыпалась на кусочки. Фейерверк на похоронах… Один шаг. Сознание покидало меня. Я больше не мог бороться. И я упал.

Это была смерть. Я падал целую вечность. Мои руки коснулись каменистой земли, колено пронзила острая боль. Я ничего не видел, перед глазами лишь плыли красные круги… Но длилось это, оказывается, лишь секунду

Сознания я так и не потерял. Голова прояснилась В ушах звенело Я пересек барьер и был в зоне ТЭФ-поражения. Рубикон перейден

Я с усилием встал, сделал несколько шагов. Обернулся.

Новосибирск, Москва, весь земной шар – это все в другом мире, к которому, может, я не буду принадлежать уже никогда…