Текст книги "Альфагенез (ЛП)"

Автор книги: Илона Эндрюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Должно быть хорошо, – прошептала Карина.

– Она так не думала. Ей захотелось получить мутирующий агент.

– Она этого захотела? Почему?

– Власть, – сказал Лукас. – Она думала, что она будет награждена чем-то большим донорства и станет свободной от меня. Ее отец был моим первым «донором». Она не предполагала, что останется одна, но он умер, и ей пришлось занять его место. Она думала, что я – животное. Она была убеждена, что как только я подпитаюсь, то она станет «потрошителем» и сможет использовать это как рычаг, чтобы освободиться от меня.

– И чем она стала?

– «Электриком». Она чувствует электрические потоки. Это обыкновенные подвиды. Из них вышли многие технари.

– У-ох, – Карина справилась. Ее губы сделались такими сухими, но тут не было воды: – Дай догадаюсь: это была твоя вина, правильно?

Он кивнул.

– Это была вина всех. Ей приходилось кричать и кидаться в припадках, а потом она захотела трахаться, и ей захотелось, чтобы я упрашивал ее об этом. Я был молодым и глупым. Она была старше, умнее и красивая.

Карина подняла свою руку и дотронулась до его изможденного лица.

– Ты любил ее.

– Да. И я был так ошеломлен, я думал, что этого было достаточно. Вот почему я позволил всему так далеко зайти. Однажды она сказала мне, что мы, дом, украли ее жизнь. Она хотела бродить по улицам Лондона, посещать «Тейт Модерн», ходить на концерты в «Альберт-холл». Я предложил взять ее туда. Она сказала, что это будет не то. Мое присутствие отравило бы для нее Лондон.

– Она звучит как прелесть, – совладала с собой Карина.

– Вот такой я, – сказал Лукас. – Без иллюзий. Жизнь со мною трудная, но она устроила персональный ад и для меня, и себя. Не я первый начинал заниматься сексом, но покончил с ним я. В течение четырех лет занимался этим, а когда мне стукнуло двадцать два, я решил, что хватит. Перешел на синтетику и сказал Артуру, чтобы он нашел ей какое-нибудь другое место. Он перевел ее команду по техническим работам. Она попыталась зарезать меня ножом, когда узнала об этом. Галатея никогда не любила держать руки в грязи. Через три месяца, во время атаки, она исчезла. Следующий раз, когда Генри почувствовал ее присутствие, был во время столкновения с «ординаторами».

– Она предала вас.

– Да, предала, – сказал Лукас, аккуратно пододвигая ее. – А теперь ты знаешь всю историю.

– Ты скучаешь за ней? – спросила она.

Он присмотрелся к ее лицу.

– Как ты узнала?

– Я скучаю по мужу, – прошептала она. – И знаешь, я не виню тебя.

– За что?

– За все. За мотель, за подпитку, за это, – Карина попыталась проглотить боль, но она осталась. Она бы сделала это. Она смогла бы почувствовать приседающую просто в двух футах от нее смерть: – Лукас, ты не плохой человек. Ты и понятия не имеешь, насколько ты страшен, но являешься добрым и терпеливым. Если бы все было по-другому… Все должно было начаться правильно… И мы так просто не можем, потому что я никогда не буду для тебя больше, чем рабыня, а ты всегда будешь мною владеть. Пожалуйста, позаботься об Эмили ради меня. Не позволяй никому ей делать больно. Она великолепный ребенок.

Он не отвечал. Он просто ее держал.

* * *

Карина медленно просыпалась. Боль внутри нее постепенно спадала, подобно отступающему потоку, который сражался за каждый шаг своего отступления.

Она открыла глаза и увидела шею Лукаса. Лицо Карины зарылось в ней.

Он сидел коленями на полу, глядя вверх. Его руки ее обнимали.

Ее голос задрожал:

– Почему ты меня держишь?

Лукас повернулся, чтобы посмотреть на нее. Его лицо было слишком близко возле ее лица.

– Я не хочу, чтобы ты умирала на полу в одиночестве.

Она наговорила. Всяких глупостей. Может быть, это был сон. Его глаза уверили ее, что это не было сном.

– Пожалуйста, опусти меня.

Он медленно выпустил ее. Карина выскользнула на колени и неуклюже села на полу. Ее ноги немножко тряслись. Она почувствовала себя легкой, такой легкой и холодной.

– Мое изменение закончилось?

– Да, – сказал он.

Она выжила.

– Я не чувствую никакой разницы.

– Изменения не всегда очевидные. Рано или поздно – что-нибудь перещелкнется.

Он опять смотрел вверх. Она тоже взглянула и увидела на потолке монитор. Он показывал пустой коридор.

Мужчина в черной одежде промчался по коридору, размахивая автоматом, и спрятался за стеной.

– На нас напали, – сказал Лукас. Его голос был спокойный, почти как обычно.

– Как такое стало возможным?

Эмили. Она у Генри. Если на них была произведена атака, то ее дочь может быть в опасности.

По экрану промелькнуло больше людей.

– Скорее всего, «потрошитель» является кротом «ординаторов», – сказал Лукас. – Мы должны были уйти на ранчо в Монтане – таков наш маршрут эвакуации с той базы. Вместо этого мы находимся в Детройте. Это здание почти заброшено, действуют только три нижних этажа и пять верхних – те, которые наши. Корпуса, находящиеся в радиусе одной мили вокруг него являются покинутыми. Мы сидим здесь на мушке.

– Почему Артур не эвакуирует нас?

– Я не знаю, – сказал Лукас. – «Ординаторы», похоже, заблокировали все выходы. Мы попали в ловушку, – его лицо было темным: – Самое лучшее для нас – оставаться тут.

Нет. Нет, ей надо было идти искать Эмили.

– Почему?

– Я на пределе. В нормальной ситуации я бы накачался препаратами и заснул бы на последующие два-три дня, до тех пор, пока мое тело не пришло бы к согласию с вырабатываемым мной ядом. Я едва могу держать тебя. По всей вероятности, Артур послал за подкреплением. Убежище прочное и должно открываться только изнутри. У них уйдет несколько часов на то, чтобы пройти через дверь, так что, похоже, они не будут заморачиваться с нами немедленно. За то время, пока они будут находиться вокруг да около, должно подойти подкрепление. Лучшая ставка для нас – оставаться здесь и выжидать. Вероятно, мы умрем все равно, но здесь у нас больше шансов. Особенно, если будем вести себя тихо.

– Тебе придется выпустить меня.

Он посмотрел на нее, очевидно, пытаясь решить, не сошла ли она с ума. Она должна была убедить его, что находится в своем уме.

– Эмили у Генри, – сказала Карина. – Она где-то там снаружи.

Снаружи, в заброшенном здании, полном людей со стволами и только богу известно с какого рода таинственными силами.

Лукас смотрел на нее в течение довольно-таки длительного момента времени.

– Лукас, я должна найти ее. Ты не обязан идти со мной. Все, о чем я прошу, чтобы ты мне помог открыть дверь, потому что я не знаю как. Я сама ее найду.

* * *

Лукас посмотрел на дверь. Если бы они открыли убежище, тогда он бы вышел из него мертвецом. Она стояла перед ним, с огромными глазами, наполненными тревогой. Она просто хотела свою маленькую девочку назад, и не понимала, как далеко его унесло или как много врагов они встретят лицом к лицу.

Все умирают, размышлял Лукас. Всю свою жизнь он был эгоистичным ублюдком. Если бы он вышел за эту дверь и погиб, помогая найти ее ребенка, то по крайней мере умер хотя бы за что-то стоящее, а не съежившись в убежище как собака, ожидающая, что ее пристрелят.

И ей нельзя выходить туда одной. Она будет мертвой через пару минут.

Он вздохнул, поднялся и подошел к стене. Карина стиснула руки. Она не могла по его лицу прочитать, что он задумал. Он коснулся стены и из нее выдвинулась секция, выявляя цифровую клавиатуру и небольшой спикер. Его пальцы заиграли по клавиатуре.

– Кузен? – мягко произнес Лукас.

Слабое статическое шипение раздалось из стены, затем прошел слабый голос Генри:

– Лукас. Красный, серый, семь, пришпилен.

Лукас скривился:

– Маленькая девочка с тобой?

– Да. Черный.

– На сколько плохо?

– Буду жить.

– Не двигайся. Я собираюсь до вас добраться.

– Это неразумно, – сказал Генри.

Лукас задвинул панель назад на свое место.

– Он двумя этажами ниже нас. Его подстрелили. С Эмили все в порядке; он поддерживает ее. Он не может передвигаться, потому что слишком опасно, и он прикрывается, чтобы его труднее было найти. Но рано или поздно они определят его местоположение. С того момента, как только ты и я покинем это убежище, мы должны будем бороться за выживание. Помнишь, как ты пыталась меня зарезать своим ножом?

– Да.

– Найди в себе эту женщину и будь ею.

Он не имел и понятия, как старательно она скрывала эту женщину, и с какой готовностью она бы выпустила ее.

– Не двигайся.

Лукас прошел к двери убежища, вбил комбинацию в маленькую цифровую панель и повернул колесо в центре двери. Что-то внутри двери лязгнуло. Лукас переместился вбок. С мягким шипением дверь распахнулась, и Карина вытаращилась прямо на мужчину с огнестрельным оружием.

– Руки вверх!

Она не двинулась. Ствол автомата сверкнул в ее сторону, черный и большой, подобный раскрытому рту пушки.

– Я сказал руки вверх!

Лукас кивнул ей. Карина подняла руки.

– Подвид? – потребовал мужчина.

– Я – «донор», – сказала она.

Глаза мужчины расширились.

– Встань и подойди ко мне.

Лукас затряс головой.

– Я не могу, – сказала Карина, сохраняя монотонность голоса. – Я больная. И не могу идти.

Мужчина двинулся в убежище, по шагу, осторожно, с направленным на нее оружием. Он сделал три шага внутрь. Лукас сделал выпад, так быстро, что Карина едва смогла заметить это. Его руки замкнулись на шее человека. Хрустнули позвонки, и мужчина безвольно обвис, опускаясь на пол.

Неделей раньше Карина бы закричала. Теперь же она просто поднялась и подбежала к телу.

Лукас шатался и, прислонившись к стене, подталкивал себя в вертикальное положение. Он не шутил. Он действительно был на пределе.

Карина присела возле тела и начала лазить по карманам мужчины.

– Я и сама могу это сделать.

– Да-да, – Лукас подобрал автомат мужчины и вручил ей. – Поосторожней тут, – он щелкнул маленьким переключателем, – наведи и спускай курок. Инстинкт будет говорить тебе – принять решение. Не надо. Считай в голове до трех и спускай курок. Короткими очередями.

Карина взяла оружие и взвела его. Оно было тяжелое, как цементный блок.

– Ты ведь понимаешь, что я могу тебя этим убить.

Она не хотела этого говорить. Оно само выскочило.

– Да, – сказал он, повернулся к ней спиной и вышел из убежища.

У двери лежали джинсы и толстовка. Лукас натянул одежду и пустился по коридору. Она последовала за ним. Он передвигался как кот, беззвучно на босых ногах.

Они пришли в конец коридора. Лукас прислонился к стене, выглянул за угол и посмотрел на нее:

– Наводишь и тянешь на себя курок, – прошептал он.

– Считаю до трех, – прошептала она в ответ.

Он кивнул.

В конце коридора были люди. Люди, которых ей надо было убить. «Мы или они», – пронеслось в голове. Убить или быть убитыми.

Карина сделала глубокий вдох, шагнула в коридор и нажала на курок. Оружие затрещало как гром. Пули пропороли четыре отдаленные тени. Она думала, что там будет море крови, но нет. Они только дернулись и с криками ушли вниз. На другом длинном дыхании она загнала пули в тела и пошла. Рядом с нею двигался Лукас.

Это была проверка, поняла она. Ему надо было знать, мог ли он положиться на нее. Ну, мог. Она бы всех поубивала, только чтобы добраться до Эмили.

– Что случилось с пропусканием «на счет три»?

– Их было там четверо, – сказала она. Фильмы и книги говорили ей, что теперь ее должно вырвать, но она не чувствовала тошноту. У нее во рту пересохло. Вероятно, она поразит ее позже, но сейчас имела значение только Эмили: – Я решила убрать две дополнительные секунды.

* * *

Карина следовала за Лукасом по темным проходам настолько быстро, насколько могла. Она выжимала все, что имелось в ее истощенном теле. Теперь, когда пронеслась первая вспышка адреналина, пришла усталость. Она не шла, а волочилась вперед, стреляла, когда стрелял Лукас, останавливалась, когда останавливался он. Только каждый последующий шаг имел значение, и она, скрипя зубами, справлялась вновь и вновь.

Так они добрались до небольшой двери. Лукас вбил код в замок, дверь с треском открылась и они прошли на бетонную площадку. Лукас что-то ввел в кодовый замок, и светящийся квадратик в его углу покраснел.

– Отдыхаем, – сказал он. – Две минуты.

Карина опустилась вниз на бетон, а он растянулся рядом с ней. Жесткий пол был похожим на небеса.

– Почему ты помогаешь мне?

Его голос был тихим рычанием:

– Потому что ты нравишься мне. И твоя маленькая девочка.

Она закрыла глаза, ощущая под щекой холодный бетон. Это было не так. Лукас заглаживал свои прошлые грехи, но все это было не то, также. Она знала правильный ответ. Она могла прочитать его на измученном лице. Он хотел спасти ее, потому что очень желал, чтобы она перестала вздрагивать, когда смотрела на него.

– Спасибо, – сказала она ему. – Спасибо за помощь.

– Пора вставать, – сказал он и поднялся.

Она вскрикнула, когда он потянул ее с пола, и последовала за ним вниз по ступенькам. Странное ощущение охватило ее, словно некий родник, который был зажат внутри нее, теперь просился на выход. Она споткнулась, и это ощущение исчезло.

Один этаж. Площадка. Они были на полпути к следующему пролету ступенек, когда внизу распахнулась дверь.

Какое-то ледяное присутствие сжало ее сознание жесткими тисками. Оно отключало ее, заманивая в ловушку. Она не могла двинуться, не могла говорить. Время медленно ползло.

Дверь продолжала открываться, все шире и шире. Она видела, что находится за ней; видела вооруженных людей, которые высыпались на площадку. Она знала, что нужно стрелять. Но вместо этого просто стояла тут, отсоединенная от своего тела.

А затем Лукас толкнул ее вниз и забрызгал площадку пулями.

То самое присутствие захватило ее сознание и сжало. Она не могла даже закричать.

Оранжевые искры вспыхнули на автомате Лукаса. Он сдох.

Через тела на площадку повалило еще больше людей. Лукас прыгнул на нападающих. Сокрушительным ударом он снес одного со своего пути, как орех раскалывая череп мужчины о бетон. Мужчина сполз вниз, оставляя ярко-красное пятно на стене. Лукас разорвал рукой горло женщины, отправляя ударом другого мужчину вниз по ступенькам, и вздрогнул, когда рявкнул пистолет. Красная струя выстрелила из бока Лукаса. Он сделал выпад вперед, сломал стрелка как прутик и нырнул в дверной проем.

Звуки постепенно исчезли. Теперь Карина была полностью отключена от своего тела. Работало только ее зрение.

Из-за двери появился Лукас, весь в крови, с бешенными глазами. Должно быть, он выдернул Карину, поскольку изменился ее кругозор, который внезапно оказался прямо над ней. Лукас рявкнул что-то, злое. Мир затрясло. Он нырнул вниз. Его губы замкнулись на ее губах. Она ничего не чувствовала. Он отдернулся вверх и закачался взад-вперед, продолжая кричать.

«Генри, – прочитала она крик его губ, – Генри».

Он поцеловал ее опять и закачался, его лицо дергалось вверх и вниз. Его руки давили ее грудь. Она видела мышцы его согнутых рук, но ничего не чувствовала. Красное пятно на его толстовке расширялось. Он делал искусственное дыхание? Она умирала?

«Генри», – повторился неслышный крик.

Лед треснул. Она услышала отдаленный женский крик, где-то невозможно далеко. Карину наводнило теплом. Что-то протолкнулось в ее сознание, и она увидела сияющий свет, яркий и великолепный.

«Сейчас она уйдет, – раздался голос Генри в ее сознании. – Она не будет тебя опять беспокоить. Ты свободна. Дыши, Карина. Дыши».

Мир обратно перещелкнуло на нормальную скорость, вдергивая Карину назад в ее тело. Она сразу же все почувствовала: боль, твердость ступеньки под спиной и ритмические толчки рук Лукаса на ее груди. Она задыхалась. Он потянул ее вверх, в свои руки.

– Атака «ломщика сознания», – сказал он ей. – Вверх. Продолжаем передвижение.

Запах нагретого металла, поднимающегося с Лукаса, был таким густым, что Карина почти задыхалась. Ему было не только больно. Он был близок к смерти. Если бы он умер, то она была бы свободной, но в данный момент времени ее не это волновало. Она лишь хотела, чтобы он выжил.

– Тебя подстрелили.

– Мы должны двигать, – сказал он Карине и потянул ее вверх на ноги. – Быстрее.

Он повел ее вниз по лестнице, через дверь и вдоль узкого коридора. Они промчались мимо ряда офисов. Лукас протаранил головой дверь, и они вломились в маленький конференц-зал. Генри лежал, свалившись в углу, его спина прижалась к стене, в которой зеркально отражалось все от пола до потолка. Его надтреснутые очки слегка искоса сидели на измазанном кровью лице. Эмили свернулась калачиком в изгибе его руки.

Карина проверила помещение и в отчаянном спринте упала на колени:

– Она в порядке?

– С ней все прекрасно, – мягко сказал Генри. – Она чуточку проснулась, когда мне пришлось вам помогать, но сейчас она опять спит.

Карина обняла ее и принялась убаюкивать маленькое тело. Наконец-то.

Лукас подтолкнул стол к двери и приземлился рядом с ними.

– Вижу кузен, ты истекаешь кровью тоже, – улыбнулся Генри. – Приятно, что вы присоединились ко мне.

– Где остальные? – прорычал Лукас.

– Не знаю. На нас напали через две минуты после того, как вы ушли в убежище. Это было концентрированное нападение. Они пришли хорошо подготовленными. Семнадцатый этаж пал за десять минут. Мы отступали, когда меня подрезали. Я почти немедленно ушел в прикрытие. Наверное, наши люди смогли эвакуироваться.

– Без нас? – Карина уставилась на них.

– Вероятно, Артур думал, что я подпитывался, – сказал Лукас. – Твоя кровь дала бы мне достаточный стимул для того, чтобы добраться до Генри и все прояснить, или чтобы скрыться.

– Они нас окружили, – сказал Генри. – Какой план?

– Идем: ты и я. Они – остаются, – сказал Лукас.

– Ах, – кивнул Генри. – Я так и думал.

– О чем это вы говорите? – спросила Карина, сбирая Эмили поближе к себе.

– Мы собираемся открыть эту дверь, – сказал Лукас. – Я выйду с Генри. Он убедится, что они сконцентрировались на нас, а я позабочусь о том, чтобы им было чем заняться. Они последуют за нами. Ты здесь подождешь где-то три минуты, а потом возьмешь Эмили, выйдешь в коридор и повернешь направо. Дойдешь до перекрестка. Снова повернешь направо. Так ты доберешься до лестницы. Стреляй во все, что увидишь. И тогда выберешься из этого ада. Если справишься с выходом из здания, то Артур не станет прямо сейчас же тебя искать, поскольку я буду мертв, и ему «донор» незамедлительно не понадобится. Не пользуйся кредитными карточками, не останавливайся в одном и том же…

– Они тебя убьют!

Нет, не должно было все таким образом произойти. Внутри нее задрожал сжимающийся родник напряжения.

– И речи нет о моем выживании, – сказал Лукас. – Я умер, когда мы открыли убежище.

– Он прав, – сказал Генри.

– Нет, – затрясла она головой, пытаясь прикрыть нарастающий гнев. – Мы вместе пойдем к лестнице и с боем прорвемся вниз. Вместе.

Лукас схватил ее, резко дернул к себе и сказал:

– Будешь делать то, что тебе приказано.

– Нет, – ответила она на его рычание. – Не буду. Мы пойдем вместе.

Внутри нее нарастало давление.

– Тут тебе не демократия!

– Лукас, я не могу в одно и то же время нести Эмили и стрелять. Я едва могу удержать обеими руками это дурацкое оружие. Ты думаешь, что я – Рэмбо? Это самоубийство, для меня, Эмили и… тебя.

– Она в чем-то права, – сказал Генри.

– Видишь? Они убьют меня, и будет зря твоя великая жертва. Я не хочу, чтобы ты умирал, ни за что ни про что. Я вообще не хочу, чтобы ты умирал.

– Почему бы и нет, черт возьми?

– Потому что мне не все равно – живой ты или мертвый. Боже мой, ты дебил! Вместе мы пробьемся к лестнице. Так у нас больше шансов.

Он затряс головой:

– Идиотка, я пытаюсь спасти твою дочь! Такое я делал много раз и говорю тебе, если мы выйдем туда, то все умрем.

– Он тоже в чем-то прав, – сказал Генри.

Карина сделала выдох. Все, что имело значение – это жизнь Эмили.

– Тогда пей мою кровь и вытаскивай Эмили отсюда.

– Я осушу тебя до самого дна. Я еле соображаю.

– Сделай это, – сказала ему взбешенная Карина. – Так у тебя будет самый лучший шанс выбраться отсюда с Эмили. Осуши меня.

– Нет! – прорычал он.

– Лукас, сделай это!

– Это, конечно, хорошо, – сказал Генри. – Но «ординаторы» на подходе.

– Осуши меня или мы идем на лестницу, – сказала Карина.

– Нет, будем делать – по-моему.

– По-твоему – я умру, умрешь ты, умрет Эмили!

– У нас нет времени, – спокойно сказал Генри. – Вы упустили вашу возможность. Все мы собираемся умереть. Не позволяйте им взять себя живыми. Об этом потом будете жалеть.

За их спинами содрогнулась стена конференц-зала. По дереву вкось и вкривь разошлись трещины. Она разбилась вдребезги и пролилась вниз в виде водопада крошечных щепок. За нею стояли люди, люди с автоматическим оружием и в темных шлемах, которые заслоняли лица. Впереди улыбался высокий мужчина с обесцвеченными и длинными до талии волосами. Он медленно опустил свою руку. Карина посмотрела в его лицо и увидела там собственную смерть.

Это сразило ее как удар кулаком. Эмили, она, Лукас и Генри – все вчетвером были на волосок от смерти.

Зря. Они умрут – ни за что ни про что.

Лукас вскочил на ноги, пытаясь ее заслонить.

Нет. Нет, так не пойдет. Она устала быть напуганной до усыкачки, и ее достало все это дерьмо.

Пошли они все на хуй.

Спираль находящегося внутри нее родника в одно мгновение освободилась. Огненная сила поднялась по ней великолепным каскадом. Пришло время поставить все на свое место.

С бледного лица «ординатора» ускользнула улыбка. У него открылся рот.

Двумя потоками вверх и над плечами из нее исходила сила.

Она посмотрела прямо ему в глаза и сказала:

– Умри!

Его лицо позеленело, словно от припудривания изумрудным порошком. Он скомкался и упал на пол. Она уставилась на мужчин, стоявших за ним – и они рухнули, как тряпичные куклы.

Двое других ворвались в поле зрения слева. Она повернулась и так посмотрела на них, что увидела, как они умирают на полушаге.

– Кто-нибудь еще? – позвала она. Ее голос прозвенел по всему зданию: – Кто-нибудь еще чего-то хочет? Потому что меня на всех хватит!

Никто не ответил. Она промаршировала в коридор, повернула за угол и увидела полный холл людей.

«Умрите», – пронеслось в голове.

Все, как один, рухнули.

Они хотели уничтожить человечество. Они объявили войну. Прекрасно. Если «ординаторам» хотелось войны, она предоставит ее им.

Карина повернулась. С открытым ртом на нее вытаращился Лукас. Рядом с ним стоял моргающий глазами Генри, словно надеялся, что однажды, когда он откроет глаза, то увидит что-нибудь другое.

Карина посмотрела выше них и увидела на зеркальной стене собственное отражение. Двойные потоки зеленого свечения распространялись из-за ее плеч в виде двух лучисто-зеленых крыльев. Которые были похожи на красные крылья Артура.

– «Испепелитель», – пролепетал Генри, все еще продолжая моргать. – Она – «испепелитель».

Воспоминание о горящих лицах пронеслось перед ней, и она отмела его в сторону. Прекрасно. Она была «испепелителем», и никто вокруг опять даже пальцем ее не коснется.

Лукас закрыл рот. Его пристальные глаза встретился с ее взглядом, и она увидела в них гордость и непокорство.

– Делай это, побыстрее, – сказал он.

Он ожидал, что она его убьет.

После всего того, что она сказала ему, он еще ожидал, что она его убьет.

Карина подошла к нему. Ее светящиеся крылья горели вокруг них.

– Не беспокойся, – сказала она ему. – Я самая большая, самая сильная, и я тебя защищу. А теперь, мы выходим отсюда.

Генри перестал моргать.

* * *

У них ушло сорок пять минут на то, чтобы спуститься вниз по лестнице. Карина вдыхала ночной воздух. У него был запах едкого дыма и гниющего мусора, но ее это не волновало.

Находящееся позади нее здание поднималось ввысь подобно зловещей башне. Теперь оно принадлежало мертвым. Она прошлась по каждому коридору и проверила каждое помещение, пока Генри с Лукасом сидели на ступеньках, дожидаясь и истекая кровью. Она и понятия не имела, сколько человек убила, но это должны были быть дюжины. Она проверяла их лица для того, чтобы убедиться в их смерти. Они все выглядели одинаково: впалые черты лица, изумрудный оттенок кожи.

И вот, наконец, все для нее было закончено.

Ее светящиеся крылья исчезли, ее силы исчерпались. Медленно возвращалась реальность, по кусочкам и частичкам.

Рядом с нею зашевелился Лукас:

– Если хочешь исчезнуть, то сейчас самое время. Ты убила их, потому что застала врасплох. С домом Дарьон такого не будет. Я не знаю, какой у тебя план, но уверен, как только Артур узнает, чем ты являешься, он сделает все возможное для того, чтобы держать тебя в пределах дома. Ты слишком могущественная для того, чтобы вырваться на свободу. Если ты откажешься, он тебя убьет, и я не знаю, смогу ли я остановить его.

– Он прав, – сказал Генри. – Аж тревогу вызывает то, как часто я это повторяю. У «испепелителя», подвид №21, имеется несколько типов. Вы относитесь к типу 4. Артур – к типу 7. Он более могущественный, и у него ж опыта больше. Даже изо всех сил вы не сможете его одолеть, и у вас уйдет много времени на перестройку накопительных резервов для того, чтобы опять сделать что-нибудь на масштабном уровне. Иногда на это уходят годы. Не говоря уже о том, что нам придется сражаться с вами, если вы попытаетесь убить Артура.

Карина посмотрела на Лукаса:

– Если я тебя оставлю, как ты будешь подпитываться?

– Синтетикой, – сказал он. – Это помогает, когда на грани.

Все его тело напряглось как слишком туго натянутая струна. Ему не хотелось, чтобы она уходила.

– Зачем? – спросила она.

– Вот чего ты хочешь, – сказал он, – свободу. День больше или может много дней. Но это твое. Бери.

Генри прочистил свое горло:

– «Ординаторы»…

Лукас посмотрел на него. Генри закрыл рот, клацая зубами.

Вглядываясь в лицо Лукаса, Карина спросила:

– А не ты ли мне обещал, что будешь искать меня, если я убегу?

– Да. Я обещаю тебе, что у меня реально много времени уйдет на то, чтобы найти тебя. Иди сейчас.

Карина заколебалась. В руках Лукаса зашевелилась просыпающаяся Эмили.

Лукас мог ее найти – она видела уверенность в его глазах. Если он мог найти, то с таким же успехом ее могли найти и «ординаторы», а они были бы гораздо больше мотивированы. И даже если она совершит побег, ей всегда придется жить в бегах, скрываясь от всех и боясь каждой тени. У нее не было сомнений, что Эмили была «донором». Она была в ответе за своего ребенка – ей нужно было научить ее, как защищаться, или же, когда они будут найдены, Эмили будет схвачена врасплох, в точности как это было с ней.

Карина окинула взглядом город. На этом пути лежала свобода. Даже двенадцатью часами ранее, Карина Такер мигом бы ее взяла. Но она уже была не той Кариной Такер. И такой уже никогда не будет. Была пропасть между Кариной прежней и Кариной новой, и она была наполнена телами «ординаторов». Слишком многое произошло. Это изменило ее, и не было назад пути.

Женщина, которая на днях везла четверых детей на школьную экскурсию, была мертва. Она была хорошей девочкой, доброй и немного наивной, потому что думала, точно знает, что такое трагедия. У этой женщины была маленькая, безопасная, уютная жизнь. Карина скучала за ней, и настало время оплакивать ее. Было больно отпускать ту жизнь. Так или иначе, она теряла ее, но не как бабочка, высвобождающаяся из своего кокона. Скорее как змея, оставляющая старую кожу. И эта новая Карина брала на себя все риски. Она была сильней, крепче и могущественней. Война продолжалась, и она примет участие в ней.

И даже если она испугается как цыпленок, и попытается уйти куда подальше, то воспоминание о Лукасе удержат ее от того, чтобы уйти слишком далеко. У нее было много общего с мужчиной, который превращался в монстра, чем с Джил и ее нескончаемым беспокойством из-за ремней безопасности. Сейчас она не могла оставить позади Лукаса, возвращающегося туда, где все его боялись, где Артур использовал его, не считаясь с его жизнью, где брат непрерывно пререкался и дрался с ним. У нее была Эмили. У Лукаса не было никого, и он очень сильно ее хотел. И она его хотела. Правильно или нет, ее это больше не волновало. Это было ее решение, и она сделала свой выбор.

– Решай, – сказал ей Лукас. – Нам нельзя оставаться тут на виду.

Оставался только один вопрос. Карина сделала глубокий вдох и сократила дистанцию между собой и Лукасом. Она подняла вверх лицо и, заглянув в зеленые глаза, поцеловала его.

На мгновение он постоял в неподвижности, а потом поцеловал ее в ответ жаждущим и изголодавшимся по ней ртом. Когда они прервались, Генри уставился на них:

– Я смущен, – сказал он.

– Ну, я не могу тебе позволить возвращаться самому, – сказала Карина. – Все избитые и печальные. Артур мог бы как-нибудь тебя убить, или Даниель разнесет дом, или у вас, Генри, получится отравить всех своей кулинарией.

Эмили открыла глаза:

– Мама!

– Привет, малышка.

– Где мы?

– В Детройте. Нам пришлось здесь остановиться на короткое время, но сейчас Лукас и Генри заберут нас с тобой домой.

Должны были быть слова, описывающие выражение лица Лукаса, но Карина не знала их. Весьма вероятно, также не знал их и Лукас. У него был такой вид, словно он не был уверен, что это: удивление, облегчение, счастье или безумие.

– Я полагаю, что в трех кварталах на север находится заведение фаст-фуда, – сказал Генри. – Мы можем пойти туда, воспользоваться их телефоном и пить кофе, пока будем ждать, что нас подберут. Мне бы не помешало немножко кофе.

– Ты справишься? – спросил Лукас.

– Если упаду в обморок, просто оставьте меня на улице.

Лукас проскользнул плечом под руку Генри.

– Спасибо.

И они пустились вниз по улице.

– Ты больше не мой владелец, – спокойно сказала Карина.

– Прекрасно, – сказал Лукас.

– И у меня будет собственная комната.

– Прекрасно.

– А если тебе надо будет подпитаться, то попросишь меня. По-хорошему.

Он остановился и сверкнул на нее глазами.

– По-хорошему, – повторила ему она.

– Прекрасно.

– Но, все шутки в сторону, вы ведь все еще будете готовить, правильно? – спросил Генри. – Вы обещали…

– Да. Определенно, я буду готовить.

– О, хорошо, – сказал Генри. – А то я боялся, что вы уйдете и нам придется есть стряпню Лукаса.

– Я прекрасно готовлю, – сказал Лукас.

Впереди, на углу, вырос хорошо знакомый знак желтого цвета на красном.

– Мама, мы идем туда?

– Да.

– А у нас есть деньги на мороженое?

– У меня есть двадцать долларов, – сказал Генри. – Немножко в крови, но они примут и такие.

– Примут, – жестко сказал Лукас.

Карина представила себе Лукаса, немного окровавленного и малость выжатого, который разламывал прилавок «Макдональдса» пополам. Надо надеяться, что до этого не дойдет.

– Не волнуйся, малышка. Нам дадут столько мороженого, сколько ты захочешь.

Карина глянула назад на шелуху небоскреба. На секунду она подумала, что увидела себя, махающую себе рукой на прощание. Ее новая Карина улыбалась в ответ. Люди, которые знали прежнюю Карину, будут ее осуждать, если узнают, но это не имело значения. Теперь она сделала собственный выбор.