Текст книги "Наше вам с кисточкой, босс (СИ)"
Автор книги: Илона Броницкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 9. Коллекция неожиданностей
Скетчбук Василевской манил так, что приходилось себя по рукам бить. Вторжение в мир набросков художника – ещё хуже, чем вторжение в личную жизнь. Всем стыдно за корявые линии и почеркушки без идеи и цели. Их никому не показывают. То, что выкладывается в инстаграм или портфолио – по десятому разу прорисованный чистовик. А тут первые порывы трепетной души. И он туда со своим любопытством, как нацист в грязных сапогах.
“А если она идеи дизайнеров Арт-строя срисовывает и конкурентам продаёт?” – любезно подсказала паранойя.
– Тьфу на тебя, – вслух ответил ей Давыдов. – Такое если и делают, то блокнот потом из сумочки не вынимают.
Скетчбук скорее выглядел провокацией с алисовской “загляни в меня” и улыбкой чеширского кота.
“Ну одним глазком, – продолжал подбадривать внутренний голос, толкая на противные душе действия. – Что ты теряешь? Полистаешь и закроешь. Там, скорее всего, академические кувшины, наброски животных из зоопарка или архитектурные скетчи. Загляни”.
– Иуду так же уговаривали? – продолжал ломаться Сергей. – Где мои тридцать серебренников тогда?
“В скетч-бу-ке, – ласково пропел внутренний голос. – Не теряй время. Девушка скоро вернётся из туалета”.
И Давыдов сдался. Мир не рухнет, если он поймёт, настоящий ли художник Алина или только притворяется? Все её сумки, бохо-одежда и смелый креатив могли оказаться пустой показухой. Так легко ошибиться в человеке, если знаешь его несколько дней. А девушка уже манила и вызывала интерес. Сергей был готов с другом за неё ругаться, на ревность исходил. Что там на страницах блокнота?
Плотные листы крафтовой бумаги приятно шелестели. Давыдов открыл сборник набросков наугад и замер. Словно в зеркало смотрелся. Карандашные линии с поразительной точностью и экспрессией повторяли линию его бровей, носа, подчёркивали подбородок. А ведь он не позировал часами и фото таких в корпоративных журналах не помнил.
– Невозможно, – прошептал он.
Столько таланта он давно не видел. Плевать на технику и степень проработки, Алина в набросках угадывала суть. С души срисовывала, а не просто копировала внешность. За напускной строгостью видела боль потерянного в жизни человека. Его боль. Ученик художественной академии, бывший когда-то лучшим на курсе. Молодое дарование, подающее большие надежды и белая ворона в семье врачей. Отец ведь благословил его. “Делай, что считаешь нужным, сын. Иди своей дорогой, не оглядывайся на нас”.
А он струсил. После академии зарабатывал на живописи копейки и пошёл в дизайнерское бюро рисовать логотипы. Да, творческой свободы меньше, но зато гонорар выше. Можно позволить себе дорогие материалы и обучающие курсы у мастеров. Потом увлёкся архитектурой, получил второе образование. Параллельно зубрил ненавистный маркетинг, менеджмент и брал консультации у бизнес-тренеров. “Всё ради того, чтобы нормально выйти на рынок с картинами, – успокаивал себя. – Вот ещё немного заработаю и точно уйду в свободное плавание”.
Ушёл. Открыл своё архитектурное бюро и занялся дизайном. Пошло-поехало, как говорили. Тридцать три года теперь, возраст Христа, возраст переосмысления жизни. А он от своей мечты гораздо дальше, чем был в двадцать.
– Девочка, – прошептал Сергей, не в силах оторваться от рисунка. – Что ж ты натворила?
Молодая, талантливая и честная. Зачем она пошла в “Арт-Строй?” Похоронить здесь себя на грядках индийских огурцов, как сделал Давыдов?
Он стал листать дальше. Удивительно, но все портреты были его. Задумчивый взгляд в окно, строгий жест с плаката “А ты записался добровольцем?”, пиджак на плече, езда в лифте. Недоумение сменилось неловкостью, а потом стало приятно. Выходит, он всё время стоял у неё перед глазами? “Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты”.
“Мачо” значилось на одной из страниц. Потом стояла россыпь сердечек и несколько раз прописанное “мужчина мечты”. Ещё “красавчик” и “sexyboy”.
Давыдов расхохотался. Проклятье, со школы так не грело платоническое чувство. Искренняя симпатия. Про Павла Суворова можно забыть. Обломался полиграфист. Ни одного наброска с ним не было. Чувствуя себя победителем, Сергей перелистнул пару страниц и второй раз за вечер лишился дара речи. С рисунка на него смотрела мама. Сидела в кресле рядом с их камином.
– Чертовщина какая-то, – выругался директор Арт-Строя и захлопнул блокнот.
С маниакальным желанием рисовать Давыдова нужно было что-то делать. У меня руки чесались написать настоящий портрет. Расстегнуть пару пуговиц на рубашке, растрепать волосы и запечатлеть его таким – непривычно свободным. Слишком много шелухи налипло на Сергея Геннадьевича. Но беспокоило меня не состояние начальника, а моё отношение к нему. То краснела, то бледнела, то “залипала” на несколько минут. Нездоровая реакция, неправильная.
Нет, я ещё убеждала себя, что всё дело в типаже директора “Арт-Строя”. Тянет меня к необычным людям. Как художника, а не как девушку.
– Ну и попала ты, Алинка, – пробормотала я, глядя в зеркало.
Умылась, стараясь унять дрожь в пальцах. Нужно было спешить обратно за столик. Работать.
В зале играла тихая музыка, безмолвными тенями сновали туда сюда официанты, а гости улыбались, обсуждая что-то. Я заблудилась. Не запомнила, к какому окну нас проводили и, как дура, крутила головой. Помогать, естественно, никто не собирался. Мало ли почему молодая девушка столбом застыла возле двери в туалет?
– Однако, – раздалось за спиной. – Некоторых сотрудников так редко видишь, что случайно встретившись вне офиса, не узнаёшь.
А вот я её голос запомнила. Обернулась, готовая встретить насмешливый взгляд, и не ошиблась. Марина Зарецкая собственной персоной, расфуфыренная, как на приём у английской королевы, рассматривала меня в упор. Платье из какого-то бутика. На чёрном футляре висела сетка из сплетённых паутиной золотистых цепочек. Наверняке, гремела при ходьбе или хотя бы позвякивала. Волосы начальница моего отдела уложила крупными волнами, губы накрасила алой помадой, а на глазах нарисовала агрессивные стрелки. Приехала вживую познакомиться с каким-нибудь мужиком из Tinder-а? Роковая женщина вышла на тропу охоты? Правильно. “Часики-то тикают. Давно пора замуж и детей рожать. Даст бог зайку, даст и лужайку”. Уф, жаль, нельзя произнести этот абсурд вслух. Зарецкая взбесится так, что припомнит мне все существующие и несуществующие грехи.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, стараясь убрать сарказм из голоса. – Вы тут постоянный гость или сегодня какой-то особый повод?
– Просто ужин, – Зарецкая сквасилась, заметив мои вышитые сапожки. – Соскучилась по местной кухне. А ты какими судьбами?
Не помню, когда мы переходили на ты, но ящик Пандоры претензиями лучше не открывать. Я вообще здесь с Давыдовым. Как бы незаметно улизнуть к нему за столик и не попадаться больше на глаза рыжей мегере?
– Тоже проголодалась. Пойду, пожалуй, а то листья салата на тарелке завянут, веточка рукколы высохнет. Нельзя заставлять Цезаря ждать.
– Всё собрала, – усмехнулась офисная ведьма. – Рукколу в цезарь не добавляют. Что ж высокий покровитель не обучил свою протеже манерам? Или верно говорят, что можно вытащить девушку из деревни, но вытащить деревню из девушки никак нельзя?
И этот человек ещё запрещал мне хамить на работе? За подобные выпады в художественной академии холсты с курсовыми работами тушью заливали. А на районе, где я выросла, морду били.
– Приятного аппетита, – отрезала я и повернулась к ней спиной, твёрдо намереваясь не портить больше аппетит себе.
И тут Марина Эдуардовна увидела Давыдова. Её лицо от удивления вытянулось раза в два. Любая африканская ритуальная маска сдохла бы от зависти. Глаза округлились, рот приоткрылся в немом вопросе. Сергей Геннадьевич не захотел к нам подходить. Приветственно улыбнулся и помахал издалека рукой.
“Всё, – прозвучал у меня в ушах замогильный шёпот Паши Суворова. – Готовься, Василевская, скоро на тебя наденут деревянный макинтош, и в твоём доме будет играть музыка. Помнишь Катю из бухгалтерии? Нету больше Кати, кончилась. Потанцевала с Давыдовым на корпоративе. Эх, Алина, Алина, предупреждал я тебя”.
– Мы здесь работаем, – схватилась я за последний шанс выйти сухой из воды. – Проектом Царедворского занимаемся.
Марину Эдуардовну аж всю перекосило. Я промахнулась, да? Нужно было соврать, что дядя не только устроил меня на работу против воли начальника, но и сегодня заставил Давыдова ужинать со своей протеже? Ну чтобы её самолюбие не так сильно пострадало.
– Вижу, – припечатала Зарецкая. – Вижу, что русского языка ты не понимаешь. Без году неделя в Арт-Строе, а уже через голову руководителя своего отдела прыгаешь и мутные интриги плетёшь? Доиграешься, Василевская. Я обещала, что вылетишь с испытательного срока, так ты с него вылетишь.
Я промолчала. Оправдываться сейчас бесполезно. Марина своё мнение обо мне уже сформировала и менять его не собиралась.
– До встречи в офисе, – ответила я, развернулась и пошла прямо к Давыдову.
Если хочет – пусть дальше кричит и угрожает в спину. С моей стороны разговор закончен.
“Ох, Алина, Алина, – горестно вздохнул в моих мыслях Паша и тоже промолчал”.
Кислая рожа Зарецкой сейчас волновала меньше всего. Давыдов смотрел на скетчбук и всерьёз опасался, не сошёл ли он с ума? Или давно маму не видел, соскучился, вот она и мерещилась ему на каждом рисунке? Да нет, неделю назад в гости ездил. Вместе с братом мясо на гриле во дворе родительского дома жарили.
– Извините, Сергей Геннадьевич, – смущённо пробормотала Алина, усаживаясь за стол. – Мир тесен. Сотрудники Арт-строя дружно ходят в одно и то же кафе.
– Да, Марина Эдуардовна здесь с подругой, – Давыдов небрежно кивнул в середину зала. – Не думал, конечно, встретить её сегодня, но какая разница? Давайте займёмся проектом. Что вы знаете о комнатах для медитации?
– Впервые слышу, что для занятий медитациями нужна отдельная комната. Но подозреваю, что её не нужно загромождать мебелью. Сделаем пол с подогревом, постелим татами или коврики для йоги. Столик ещё нужен для благовоний, свечей и арома-диффузоров.
– А вы специалист, – поощрил полёт её фантазии директор Арт-Строя и потянулся за планшетом. – Размеры комнаты возьмём с поэтажного плана. Мне почему-то представляется мандала на стене. Но надо как-то хитро вписать её в интерьер и посмотреть, что у нас с освещённостью. Куда солнце падает?
Работа пошла. Василевская жадно вглядывалась в экран планшета, а потом начала делать наброски в скетчбуке. Открыла сразу на чистом месте, не давая Сергею ни единого шанса ещё раз увидеть рисунок с женщиной у камина. Что ж, в угадайку можно и не играть. Написать матери и прямо спросить.
– Надеюсь, помещение по фэн-шуй рассчитывать не придётся? – ворчала девушка, деловито перерисовывая план комнаты.
А Давыдов взял телефон и написал матери в Вотсап:
“Привет. Скажи, пожалуйста, ты случайно на днях не встречалась ни с одним художником?”
“Встречалась, – почти немедленно пришёл ответ. – Тебе Андрей рассказал?”
Брат тоже в курсе? Прекрасно. Что вообще происходит?
“Нет, впервые слышу, – отстучал он в окно чата. – А что за художник? Как ты на него вышла?”
– А что если деревянную решётку на потолке сделать? – спросила Алина. – Или бамбуком его выложить? Мне кажется, натуральные материалы будут в тему.
– Подушки не забудьте, – подсказал Давыдов. – На них удобнее сидеть, чем на коврике для йоги.
Девушка похорошела от улыбки и склонилась над блокнотом.
“Проклятье, Давыдов, – обругал он себя. – Ты её у Суворова отбивать собирался, а не в Шерлока Холмса играть”.
Но что поделать, раз такая ситуация? Он не уснёт сегодня, пока не узнает правду.
“В инстаграме нашла, – ответила мама. – Я давно за её аккаунтом слежу. Портреты на заказ сейчас многие пишут, но у Алины как-то особенно душевно получается”.
“Понятно, – давил пальцами на кнопки Сергей. – Ссылку на её инстаграм пришлёшь”.
Вслед за маминым “лови” пришла синяя строчка, подчёркнутая сплошной чертой. Теперь бы не спалиться. Давыдов подкинул работнице ещё пару идей, убрал телефон под стол и открыл аккаунт.
Непонятно, кого он там искал. Меркулова? Андрея возле маминого камина? Алина постила фотографии картин. На заказ работала редко, всё больше для себя писала. Если поверить в случайность, то мама действительно могла заинтересоваться её стилем. Не вычурный, но и не упрощённый до примитива. Как раз такой Сергей сам любил, когда учился. Воспоминания опять захлестнули с головой и он выключил телефон.
“Чудны твои игры. Вселенная. Ладно, посмотрим, что из этого выйдет”.
– Может, стену задрапировать? – спросила Алина.
– Может, – кивнул Давыдов и заставил себя погрузиться в работу.
Глава 10. “В моих неприятностях прошу винить Марину З.”
Утром я не могла отделаться от мысли, что что-то изменилось. Да, совместная работа всегда сближала. Мы с Давыдовым придумали идею дизайна, прикинули дальнейший план действий, и были довольны собой. Но не поэтому взгляд начальника стал другим. Я чувствовала, как он смотрел на меня, пока я зарисовывала будущую комнату для медитаций. Слышала, как смягчился голос. Строгое “Василевская” больше не звучало, Сергей называл меня Алиной, но не переходил границ вежливости. Обращался исключительно на “вы”, поэтому я сомневалась, не почудилось ли мне это потепление?
Ведь так легко заставить себя принимать желаемое за действительное. Убедить, что случайное прикосновение не было случайным, а предложение подвезти домой после позднего ужина – больше, чем проявление галантности. Я знала, что умею обманывать себя, потому отказалась. Попросила вызвать такси, позволила проводить до машины и попрощалась… рукопожатием. Потом всю дорогу домой ругала себя за глупость. Вот так мужчины и понимают, что им отказывают. Они ждут какого-то особенного взгляда, тёплой улыбки, чтобы понять: “Ухаживать можно!” А я ему: “До встречи в офисе, Сергей Геннадьевич”. Тьфу, пропасть! Я теми же словами попрощалась с Зарецкой, а ведь терпеть её не могла.
“Помрёшь старой девой, Василевская”, – издевательски пообещал внутренний голос.
Ой, ну какая же я дура!
Офис “Арт-строя” встретил нездоровой суетой. Архитекторы мотались по коридору с выражением бесконечного страдания на лицах. Роняли свёрнутые в трубу проекты, катали на стульях стопки из папок-регистраторов. С особой нежностью переносили кружки, покрытые “годовыми кольцами” остывшего чая.
– Что происходит? – спросила я в пустоту, но откликнулась девушка из отдела Зарецкой.
Коллега, между прочим, а я даже имени её не помнила.
– Переезд. Тебя разве не предупредили? Нас меняют кабинетом с архитекторами. Теперь для всех будет место.
И вот как после этого не восхищаться Давыдовым? Я вчера только пошутила про свой роскошный кабинет, а сегодня он уже решил проблему! Теперь понятно, почему стерва-Марина так вцепилась в нашего директора. Внимательный мужчина, талантливый, умный. Да ещё и хорош собой.
– Спасибо, – пробурчала я вслед девушке. Она унеслась, не дожидаясь новых вопросов. Сбежала переносить вещи, пока лучшие столы не заняли? Или их распределили? Эх, сидеть мне в углу за двумя шкафами. Я ж в бесконечной опале у Зарецкой – Здорово поболтали. Ты очень общительная!
Так, Зарецкая. Стоило подумать о начальнице, как в животе противно квакнуло и затошнило. Она ж теперь будет следить за мной каждую секунду! С Пашей больше чай не выпить, помощи у него не попросить, да и в телефон не залипнуть. Я мечтала о просторном кабинете, а получила тюрьму с надсмотрщиком. Блин!
Ладно, Давыдов ни в чём не виноват, он реально хотел как лучше. Сыграло классическое “бойтесь своих желаний, ибо они сбываются”. Буду искать плюсы. Хоть поучусь у опытных дизайнеров, наблюдая, как они работают. Мне сейчас в тему. Комнату для Царедворского хотелось сделать идеальной.
Собралась я мгновенно. Закрыла рот и пошла. Какие могут быть личные вещи у стажёрки на рабочем месте? Мой скетчбук всегда в сумочке и телефон там же. Компьютер всё равно без меня перенесут и заново подключат айтишники. Кстати, а вот и он! Моего допотопного динозавра деловито катил на стуле какой-то парень. Я поспешила за ним.
– Коллеги, не спим! – разоралась в кабинете Зарецкая. Встала под кондиционер и сквозняк трепал её рыжие волосы, как красную тряпку перед носом быка. Моим носом. – Подключаемся, загружаемся и работаем! Сроки из-за переезда ни на один день не продлю!
Коллеги молчали. Даже не смотрели на неё, а послушно раскладывали папки с документами по шкафам. И я решила не отсвечивать. Увидела, куда закатили моего динозавра и встала там у стены.
Взгляд полный ненависти всем телом чувствовала. Ничего, рабочий день всего восемь часов. Как-нибудь вытерплю непосредственную начальницу. Может, она сейчас наорётся на подчинённых и устанет? До меня руки не дойдут?
– Алина Василевская, вам нужно отдельное приглашение?
Не тут-то было...
Я перевела взгляд на ещё не подключенный компьютер и снова посмотрела на начальницу. Чего она ждала? Что я силой мысли заставлю технику работать? Или надеялась, что я один из легендарных русских хакеров, которых так боялись за рубежом? Зря. У меня и с инстой не с первого раза получилось разобраться.
“Интерфейс же интуитивно понятный,” – ворчала Анюта, показывая, куда тыкать.
– Торжественно клянусь начать сразу, как этого ветерана заставят работать, Марина Эдуардовна, – я приложила ладонь к сердцу.
Угу, и даже особое приглашение не понадобится. Просто мозг мне выносить не нужно, и я буду самой доброй и вежливой. Жаль только, что именно сейчас начальнице приспичило показать, кто тут главный. Поставить протеже Меркулова на место.
– Работать, Алина, и листать ленты соц.сетей – разные вещи. Антон, будь любезен, – обратилась она к айтишнику, – закрой на этом компьютере выход на внешние сайты. Стажёрам он не положен. Отвлекает.
А типа я тут в зомби-ферму при всех играю? Разверну монитор в лицо директору и играю.
– Как скажете, – пожала я плечами. – Ликвидируйте ещё и доступ к служебным программам. Зачем нужны современные технологии? Стажёры “Арт-строя” настолько суровы, что способны нарисовать дизайн помещения в скетчбуке. Заодно шум вентилятора на процессоре отвлекать не будет. Мышка перестанет громко клацать. Да здравствуют: тишина, предельная сосредоточенность и пятилетка за два года. Так победим!
Вопль “Хамишь!” почти сорвался с накрашенных губ Зарецкой, но тут в бывший кабинет архитекторов зашёл Давыдов.
По головам и телам коллег прошла дрожь. Кто-то вытянул спину, двое парней, наоборот, скукожились за мониторами, но абсолютно все почувствовали себя неуютно. И тут же принялись демонстрировать напряжённую работу мысли. Правильно говорилось в старой шутке, что ничто так не повышает квалификацию водителя, как следующая за ним машина ДПС. Рабочие показатели у коллег пошли на взлёт, KPI грозился обогнать запредельный KPI самого Давыдова. Ну образцовые дизайнеры стали. От каждого клика мышки рождались гениальные шедевры. А уж их муза, нимфа и грозная предводительница амазонок и вовсе расцвела.
– Сергей, доброе утро.
Заметьте! Никакого отчества. Это нам, плебеям, положено пресмыкаться, а начальство друг с другом на короткой ноге.
– Доброе, – отозвался Давыдов. – Переехали, устроились? Всем удобно?
– Да, кабинет замечательный, – промурлыкала Марина, – просторный...
– Ну и хорошо, – оборвал её директор и пошёл ко мне. – Алина, у меня тут ночью ещё пара идей появилась, хочу обсудить. Антон, компьютер готов?
– Грузится, Сергей Геннадьевич, – развёл руками молчаливый айтишник. – Еле-еле ядрами шевелит. Не знаю, в чём дело, забрать бы и посмотреть.
– Ты забыл главную заповедь? – улыбнулся своей сногсшибательной улыбкой Давыдов. – Работает?
– Не трогай, – подхватил айтишник. – Понял, отстал. Ну пять минут ещё подождёте, чтоб не вис?
– Тогда пойдём в переговорку, – цокнул языком Давыдов. – Алина, захвати скетчбук. В бездну занавески, давай нишу там сделаем. Круглую или шестиугольную. Как тебе?
– Шестиугольную, – через мгновение согласилась я. – Тогда с освещением можно поиграть.
Придётся половину эскиза переделать, но кого это волновало? Я загорелась идеей Сергея. Достала из сумки любимый блокнот и поспешила за начальником. И пусть Зарецкая хоть захлебнётся своим ядом. Когда мы закончим проект Царедворского, она уже не посмеет сказать, что я без покровительства дяди ничего не стою.
