Текст книги "Женатики"

Автор книги: Илиас Меркури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Мы почти закончили обсуждать успеваемость и поведение детей, но к вашей дочери у меня вопросов нет. Она учится на отлично, не отвлекается, в ней чувствуется стремление к знаниям. Чего нельзя сказать про вашу дочь, Майя Михайловна, – обратилась она к невероятной толстухе. – Она с каждым днем все хуже учится. Отстает по всем предметам. Думаю, нам с вами следует пообщаться отдельно после собрания.

Волосатая великанша мужественно выслушала все замечания преподавателя в полном молчании. Она иногда нервно шевелила верхушкой жирового айсберга, то есть головой, но не произносила ни слова.

– Теперь переходим к самому неприятному для меня и для школы вопросу. Как вы уже знаете, планируется замена окон до зимы. Вы, разумеется, можете отказаться, как это сделали родители одного из классов, но мое мнение остается прежним. Это просто необходимо. Зимой бывает очень холодно, и от сквозняков дети постоянно болеют. А также сегодня нужно еще внести 1200 рублей за май. Это – за уборку класса и на покупку туалетных принадлежностей. Деньги собирает Майя Михайловна как старшая в родительском совете.

– Так! Почти все заплатили за апрель, кроме Володиных, – объявила великанша важным голосом, будто не ее дочь только что назвали двоечницей и отстающей. Важнее было выполнить задание государственной важности по сбору средств на повышение качества преподавания.

– Насчет Володиных можно и повременить, Майя Михайловна. В семье все-таки четверо детей, и все учатся у нас.

– Нет уж! Какая разница, у кого сколько. Платить должны все. Они и так обедают по льготному тарифу, – возразила туша.

Пока решались вопросы классового характера, та самая Володина скрестила руки на коленях и судорожно двигала пальцами. На лице бисеринки пота, колени дрожат, но молчит, как Зоя Космодемьянская. Она старалась смотреть в сторону доски и, очевидно, из последних сил делала вид, что разговор ее не касается. Но Майя Михайловна не сдавалась. Видимо, перевозбудилась от успехов дочери и решила проявить себя как безупречный хозяйственник. Никто ей не отвечал, и примитивный монолог закомплексованной мамаши все продолжался. Я, конечно, не демагог, но могу уверенно заявить, что наличие четверых детей это – дорогая радость в наше время. В зале одни женщины. Все выглядело так, будто я по ошибке здесь оказался. Мне часто среди женщин намного комфортнее, но этих женщин я точно не устраивал как собеседник и сопереживатель. Разумеется, они уверены, что все мужики сволочи, и я всем своим видом – тому подтверждение.

Я встал, поправил пиджак, подошел к толстой бабе и положил три тысячи рублей на стол.

– Это за пару месяцев. Извините, дамы, но у меня нет никакого желания участвовать в классовой борьбе. До свидания…

Ушел, раздраженный до крайности. Мой первый поход в школу, считай, не удался. Как только Света может в этом курятнике появляться? Ради ребенка, конечно. За такой подвиг она достойна дорогого подарка и миллиона поцелуев, но только в другой раз.

Я спустился по лестнице. В одно мгновение вспомнил школьные годы. На таких же лестницах враги Стаса, и мои тоже, проверяли на прочность собственные кости. Сколько раз вызывали родичей в школу, не помню, но приходил всегда отец, это совершенно точно. Я не боялся ремня, страх вызывала только вечерняя промывка мозгов.

Возле машины стоял сотрудник ГИБДД. Не успел человек представиться, как мой телефон сломал весь ритуал.

– Почему ты устроил скандал на собрании? Я не понимаю! Если тебе в лом было идти, я бы и сама справилась. Как теперь Полина будет учиться? Ты о ней не думаешь? Мне звонила учительница и попросила завтра подойти к директору школы. Какой позор! Максим, о чем ты думал?

– Послушай, милая, если не знаешь, что случилось, не надо сразу меня обвинять. Не могу говорить сейчас, я тебе перезвоню.

– Не надо мне перезванивать! Я все поняла, тебе не стоит доверять ничего из жизни Полины. Сама пойду в школу извиняться.

– Света, еще раз повторяю, я не могу говорить. Все было с точностью до наоборот. Не веришь, не надо.

– Ты хочешь сказать, что слишком трудно было потерпеть полчаса ради дочери?

– Ну хватит, давай без истерик. Я наберу тебя скоро.

Положил трубку в карман и обратился к сотруднику ГИБДД:

– Простите, я опаздывал в школу на родительское собрание, ну и припарковался не совсем по правилам.

– Понимаю и на этот раз прощаю. Сам женат. Не нарушайте больше и счастливого пути.

Ну вот, вызвал жалость у старшего лейтенанта. Я сел в машину, пристегнул ремень, отъехал медленно, но через пятьдесят метров отстегнулся. Хотел было позвонить Анне, но вспомнил главное правило: «Звонит тот, кому надо». Набрал матери.

– Мама, это я. Извини, я, как всегда, заснул и не позвонил. Как дела?

– Все хорошо. Нам надо поговорить по поводу компании. Ты сегодня на работе будешь? Или приезжай ко мне вечером.

– Нет, не буду, лучше приеду, только не раньше восьми. И прошу, ничего не надо готовить.

– Хорошо-хорошо. Как Полина? Света?

– Они в порядке. Возможно, мы все вместе приедем.

– О нет, давай ты один. У меня к тебе серьезный разговор, да и ребенку нужно спать пораньше ложиться.

– Хорошо, мама, я понял.

Поехал в «Пушкин». Занял угловой столик в первом зале. Я не очень люблю этот ресторан, но он подходит для встреч такого рода. Я все-таки решился сказать этой Анне о том, что отца больше нет, и закончить весь спектакль. Полутемная атмосфера ресторана, по идее, должна соответствовать моему мрачному сообщению. Только подумал, с чего начать разговор, а она тут как тут, звонит.

– Максим, добрый день. Мы договаривались сегодня созвониться и, возможно, встретиться.

– Да, здравствуйте, Анна. Я готов встретиться. Вы можете приехать в ресторан «Пушкин»? Я на первом этаже, слева у окна, у меня была здесь встреча, только закончилась. Могу вас подождать.

– Я буду через сорок минут, спасибо.

Сразу последовал второй звонок, на этот раз от Олега.

– Ты зачем со мной так поступил? – выкрикнул Олег в трубку.

– Привет, Олег. Ты о чем?

– Ты сказал, что ОН у меня не встанет, ну и не встал. Доволен теперь?

– Ты чего гонишь? Я тебе не Ванга. Это была шутка, понимаешь? Шут-ка!

– Ты так больше не шути. Я тебе серьезно говорю! Ты где сейчас? Давай пересечемся.

– Не могу, у меня встреча. Давай завтра. Что тебе пожелать теперь, вместо извинения?

– Ничего, спасибо, а то как скажешь опять… Все, пока.

Влюбленный мужчина опасен для человечества. Как можно увязать свою эрекцию и фразу, которую я проронил, шутя? Оказывается, можно. Надо было ему пожелать геморроя, чтобы чаще сидел дома с женой и не бегал за своей Настей, как пудель. Нет, пудель – неправильно, Олег же большой и лысый. Тогда пусть у него проявится геморрой, чтобы он не бегал за Настей, как питбуль. Так лучше звучит. Пока ждал Анну, трое юных музыкантов успели помучить Моцарта и плавно перешли к Шопену, чтобы отбить всякую любовь к классической музыке. Сидя у окна, я мог наблюдать, кто на какой машине приехал, кто во что одет и какие нелепые движения делают телки, когда вокруг много мужчин. Кстати, заметил одну закономерность. Иностранцы приходят небольшими компаниями, но соотношение мужик-баба у них не соблюдается. Они и есть основные посетители «Пушкина», не считая пары знаменитостей советского периода. Впрочем, я тут как белая ворона. Так торопился в школу, что забыл надеть часы, и пришлось время проверять на мобильном телефоне. Кстати, пора его заменить на более продвинутый «iPhone». Он большой, как пульт от телевизора, но сейчас крайне модный. Выбор мобильного телефона – это не выбор женщины, все гораздо хуже. Баб красивых в Москве столько, сколько российских яхт в Монако, ну, возможно, чуть больше. И какие у меня варианты? Опять же «iPhone», объемный, как автомобильное зеркало, или «Vertu», тяжелый, как жизнь гастарбайтера. Вот Олег подарил и то и другое своей незаконной, а жене – «Samsung Duos». При этом он долго объяснял благоверной функциональность этого куска пластмассы, зато сэкономил на понты для Насти. У Стаса подход иной. Все – жене, а сам пользуется телефонами, годными только для полета в космос, судя по сложности в эксплуатации.

Она медленно прошла мимо моего окна. Волосы собраны в хвост. Светлая приталенная куртка поверх бледно-розового платья. Замшевые туфли в тон платью, сумочка от Yves Saint Laurent, хоть и прошлогодний тренд, но стоит пару тысяч евро – неплохо, неплохо для деловой встречи. Икры рельефные и удлиненные, походка легкая, как у олененка. Я быстро поправил прическу. Сделал два движения головой влево-вправо, якобы чтобы расслабить шею, а на самом деле – ненароком проверил свой запах. Оказалось, что помимо часов я забыл еще и подушиться. Быстро прошелся взглядом по своим пальцам и немного прокашлялся, чтобы голос не подвел.

Ее маршрут от входа до моего стола проходил через гардероб. Это заняло у нее ровно пять минут. Я успел обдумать схему беседы и принять задумчивую позу. Поза такая: в правой руке телефон, левой поддерживаю голову, так что пальцы закрывают пол-лица и пишу кому-то эсэмэс. Мне не мешало бы, между прочим, и в контору позвонить, ведь мать сегодня запилит, что я дела совсем забросил.

– Максим?

Она стояла возле меня, прижимая к себе свою прошлогоднюю сумочку из жестоко убитой рептилии, в платье, скрывавшем все, о чем я грезил, такая беззащитная, что я понял – в детстве надо было пить больше молока и играть в баскетбол.

– Добрый день, Анна. Прошу.

Собрался отодвинуть стул, но в этом ресторане официанты шустры, как сперматозоиды.

– Вы быстро доехали, я удивлен, – начал я беседу.

– Сама удивилась, как правило, дорога занимает больше времени.

Слегка облизнув губы, улыбнулась, обнажив ровные белые зубы, и эта несколько интимная улыбка вдруг открыла мне всю фальшь ее беззащитного облика. Вот ты какая! В голове рисовались разные картинки, как использовать эту привлекательную конструкцию лица в своих грязных целях, но, вспомнив отца, все-таки перешел к делу:

– Анна, не хочу вас обманывать. Я вам кое-что скажу, но прошу не паниковать, иначе мы ничего не добьемся от разговора. Согласны?

– Да, согласна. Вы с ним говорили? Все так плохо? Ну, говорите, не молчите?!

– Мой отец скончался от сердечного приступа примерно два месяца назад. Вызвали «скорую», но врачи только констатировали смерть. Я с этим смирился лишь недавно, и, несмотря на сложные с ним отношения, мне его не хватает. Мать никогда этого не переживет, это не тот случай, когда время поможет излечить душевные раны. Даже мы своему ребенку сказали не сразу – подбирали слова, жена советовалась с психологом. Вот такая правда. Простите, но когда вы появились, не смог поверить в эту историю. Да и сейчас, еще раз извините, не верится. Я навел справки через друзей. Будем считать, что все это правда. Поэтому давайте определимся с решением вопроса. Я не хочу вдаваться в детали ваших отношений с отцом. От вас прошу одного: не беспокоить мою мать, мою семью и возможных общих знакомых. Москва – это перенаселенная, но деревня. Я вам помогу с финансовым вопросом, но после того как с вами рассчитаюсь, мы больше не должны встречаться. Конечно, если что-то срочное, вы можете мне позвонить, но главное помнить, что мы с вами чужие люди.

У-ф-ф-ф… я все сказал…

Пока я говорил, смотрел на белую скатерть, избегая ее глаз, и только в конце своей речи понял, что она тоже смотрела куда-то не на меня. Руки держала под столом, лицо было обращено в сторону окна. В таком неподвижном положении она находилась несколько минут. Раньше я не видел подобного – как можно плакать с каменным лицом, не издавая ни малейшего звука? Даже не знаю, с чем можно сравнить это зрелище. Только с мраморным памятником во время ливня. Если подумать о любом монументе с человеческим лицом во время дождя, в памяти встает картинка, как между романтическими струями кислотной небесной жидкости по металлической или каменной физии известного человека текут птичьи экскременты. В наше время женщина может рыдать полдня, и лицо сохранит аккуратно нарисованную красоту. Но бывают дамы, в основном у Олега, которые подчеркивают ресницы довоенной тушью, и во время истерик или сексуальных игр, темно-серые жидкие линии придают всему происходящему предельный драматизм, короче, все к деньгам. Слава богу, Анна на косметике не экономит. Несколько любопытных персон уже деликатно посматривали в нашу сторону. Так же неловко чувствовал себя только в детстве, когда пукнул в лифте, и перед тем как закрылись двери, зашла наша соседка.

– Анна, с вами все в порядке? Хотите, мы уйдем? Можем пройтись по парку, поговорить или в машине посидеть; уже ясно, что лучше продолжить беседу не здесь.

– Да, хорошо, нам лучше выйти. Мне душно.

Вместо брачного кризиса я получил то, что пожелал Олегу, и без особого усилия. И что мне теперь с ней делать? Я все понимаю, телка получила травму. Да, с женской подвижной психикой я немного знаком, но все-таки нужно, чтобы она заговорила. Передам нужную сумму, и попрощаемся. Красивая баба, мне ее жалко. Хотел сказать еще про полное отсутствие братских чувств к ее ребенку, но подумал, это чересчур, – на столе, между прочим, холодное оружие. Я был готов находиться с ней, поджидая момент, когда она перестанет опустошать слезные железы и перейдет к моему кошельку. Попросил счет. Официант-сперматозоид принес быстро, но со сдачей не торопился.

– Можем идти? – спросила Анна.

– Через минуту. Вернут счет, и сразу уходим, – ответил я.

Короче, я не дал сперматозоиду разбогатеть за счет чужого горя и дождался своих денег. Оставил ему ровно десять процентов и коронную улыбку. Конечно, он меня проклинал, пока мы выходили на улицу, но мне было все равно; таких мимолетных людей в моей жизни множество, и Анну тоже планирую в таковую превратить. Она продолжала молчать. Я даже понял, почему она не вытирает слезы. Так красивее. Без слез лицо – всего лишь лоскут кожи с глазами-пуговицами. Женская слеза превращает это жалкое зрелище в шедевр эротического характера. Однажды я посоветовал Свете не вытирать слезы, потому что это меня возбуждает, и был послан туда, где мужикам при ударе очень больно, да еще и с криками. Насте, например, подруге Олега, этот фокус очень хорошо оплачивается – например, «Audi Q7» и двухкомнатной квартирой в «Алых парусах». Она рыдает, пока не образуется лужа размером с норковую шубу или просто нужная сумма, как в игровых автоматах.

Мы вышли на улицу. Дошли пешком почти до середины бульвара, а она все молчала. Держалась обеими руками за меня и медленно шагала, как малыш в памперсах. Каждый десятый шаг сопровождался движением головы в сторону неба и глубоким вдохом. Я позволил ей с полчаса изображать девушку, подавленную плохими вестями. На нас теперь смотрели все кому не лень. Слева лесбийские парочки, справа все остальные работоспособные граждане и гости столицы, для которых рабочий день – тот же выходной, пока родители живы. Нет, меня это не устраивало. Нельзя ходить с малоизвестной красавицей по центру Москвы, даже если уж очень не терпится заиметь неприятности. Пару дней назад думал – пора переместить свой брак на другой уровень. Только поднять или уронить, неясно. Из всех возможных вариантов я предложил Анне самый тупой. Не в моем стиле быть джентльменом тогда, когда не просят, и тем более сейчас. Стараюсь с юмором отнестись ко всей этой истории, не забывая о том, что вопрос нужно решать как можно скорее.

– Вам нехорошо, можем и завтра продолжить. Вы на машине или вас отвести?

– Я на машине, ключи у парковщиков ресторана. Не знаю, смогу ли сесть за руль.

– Я вас довезу на вашей машине до дома, и постараемся встретиться завтра. Обещайте позвонить!

Идеально было бы, если бы она просто испарилась из моей жизни. Но судя по московским реалиям, любовницы возвращаются к старым граблям и не всегда так же осторожно, как преступники на место преступления.

– Хорошо, спасибо большое, – ответила она.

Парковщики подогнали новую модель «BMW X5» темно-бордового цвета. Машина индивидуального заказа. Тут мне стало обидно. У моей матери не было своего автомобиля, так же, как и прав, но дело не в только этом. Некая проливающая горькие слезы особа разъезжает на «шедевре немецкой индустрии», и для меня совершенно очевидно, из какого салона машина получена. Тачка не успела ко мне приблизиться, как я сразу почувствовал, что она родная. Эх, отец, не мог ты ей подарить «Kia»? Было бы намного легче на душе в эту минуту. Женатый мужчина довольно часто тратит на любовницу гораздо больше, чем на собственную семью. Не один Олег такой злодей и неблагодарный муж.

Мы доехали до Красноармейской улицы. У дома 25 она попросила остановиться и села за руль.

– Спасибо еще раз, дальше я сама, подъезд за воротами. Спасибо огромное. Я обязательно позвоню завтра.

Толком не успел понять, что произошло, как остался стоять в одиночестве посреди улицы, где-то в районе метро «Аэропорт». Повернул на Ленинградку и подошел к первой палатке. Купил сигареты с ментолом. Не знаю как, может двадцать пятым кадром, но кто-то внедрил мне в мозг, что они менее вредны, чем обычные. Закурил. После первой затяжки у меня закружилась голова и начался сильный кашель. Я испугался увидеть свой желудок вылетающим через рот. Выбросил сигарету, пачку и зажигалку. Вот точно так же я бросал и год назад. Дыхание нормализовалось, извилины заработали. Мне хватило ума в час пик не останавливать такси, до центра добрался на метро. Не могу точно описать свой запах до спуска в метрополитен, но после выхода он точно напоминал запах горелого навоза. Я о себе был лучшего мнения. Сегодня сам себя разочаровал. При попытке сделать все «ровно» продлил эту историю на неопределенный срок. Ну а что я мог еще предпринять? Врезать, чтобы успокоилась, и поговорить об отступных? Черт с ней, придет в чувство и позвонит, тогда все исправлю. Вариант ее исчезновения я исключил, поскольку не слышал в Москве о женщинах, которые отказались бы от дополнительного дохода путем безобидного шантажа. Известно, что невинное начало: «Мне от вас ничего не надо» приводит чаще всего к угрозе: «Я вас уничтожу». Гадать не буду, но уверен: Анна позвонит очень скоро.

Поднимаясь из метро «Пушкинская», я подумал о короткой памяти у некоторых чиновников города. Ведь всего несколько лет назад на этом месте, проходя по которому я только что инстинктивно ускорил шаг, взорвалась бомба. Клочья человеческой плоти полетели по сторонам; кровь, стекла и обгоревшие фрагменты ларьков усеяли пол. Стон и крики жертв зафиксировались на этом месте навсегда. И вот, прошло немного времени, а тут опять кипит жизнь. Если произойдет взрыв, я не смогу решить проблему Анны, не успею купить подарок дочери, не увижу игру «Челси». Но сумею узнать у отца, как он умудрился так тщательно скрыть от нас свою «слабость».

Я заехал домой, Света встретила меня прохладно. Полина, как всегда, обняла, но быстро отошла от меня, внимательно наблюдая за реакцией матери. Собака тоже появилась на горизонте, подвигала задницей и спряталась в детской комнате.

– Почему не перезвонил? На работу, я так понимаю, ты не поехал?

Она прислонилась к стене и упертым взглядом сопровождала каждое мое движение. Хотел ей напомнить про неудачную стрижку, но, пожалев себя в первую очередь, передумал и сказал примирительно:

– Привет, любимая. Я скоро поеду к матери, приехал поиграть с Полиной. Мать очень просила приехать сегодня.

– Да ради бога! Ты мне только объясни подробно, что случилось в школе. Я уже успокоилась, но ведь мне нужно знать, как себя вести завтра у директора!

– Вот вернусь и все расскажу. Полине скоро спать.

– Нет, не скоро, а еще через час. – Это дочь напомнила о своих правах.

– Да, через час. Пошли читать про твоего очкарика Поттера.

– П-а-а-п-а-а, не говори так про Гарри! А ты мне расскажешь, как ты поругал всех мам в школе сегодня?

– Кто тебе такое сказал? Я никого не ругал. Это они ругались между собой. Мама все объяснит директору, не беспокойся.

Я поднял на руки ребенка и через ее плечи посмотрел на Свету. Движением головы потребовал от нее объяснений. В ответ – только пожимание плечами и недоуменная гримаса. Значит, у дочери свои источники информации или очень богатое воображение, если сложила по нескольким моим фразам всю суть произошедшего.

Полина заснула. И вот, как только я в коридоре собрался надеть ботинки, завибрировал мобильный в пиджаке.

– Але! – ответил я, не посмотрев на номер.

– Спасибо вам огромное! Отвезли меня до дома, не бросили. Вы можете говорить? – Голос Анны был нежным и тихим, что помогло мне спастись от нежелательных оправданий и фантазий, поскольку Света стояла возле меня в той же боевой позе, что и час назад.

– Ма, буду через сорок минут. Полина только что заснула. Перезвоню из машины. Все, пока.

– Что это ты так резко с матерью разговариваешь? Вы поссорились? Ты должен быть с ней нежнее. Какой ты все-таки бываешь грубый иногда.

– Света, не заводись. Нормально я поговорил, ну, возможно, резковато, но мне неудобно одеваться и болтать по телефону одновременно. Все, я поехал, приеду ближе к двенадцати. Если что, звони, хорошо?

– Ладно.

Жена подошла, поцеловала и погладила по щеке:

– Ты что, курил?

– Попытался, но не получилось. Впрочем, я человек некурящий, как показывает практика.

– Все, беги.

До матери мне ехать днем – минуты четыре, и около часа вечером. Высотка на Котельнической набережной когда-то считалась верхом роскоши. Квартира родителей была небольшой и уж явно недостаточно просторной для орды отцовских родственников, которые, как правило, приезжали без спроса, на неопределенный срок и когда им приходило в голову. С тех времен у меня осталось впечатление, что наихудшее, что может со мной произойти в пределах квартиры, это приезд гостей.

– Привет, Максим!

Мать всегда при встрече двумя руками крепко обхватывала мою голову и целовала в лоб, иногда со звуком «чмок». Недавно ей признался в том, что этот ритуал меня когда-то злил – с шестого класса по десятый, а вот до пятого и в институте было даже приятно. В первый период, наверное, был еще малышом, а во второй – малышом в юношеском теле.

– Мама, немного задержался, извини. Полина сегодня решила заставить меня прочесть конец книги, а потом уже с того места, где в прошлый раз остановились. Времени это заняло чуть больше, чем я предполагал. Но это моя вина, я пошутил, сказав, что Поттеру придет конец.

– Она еще маленькая, всему верит. Ты тоже любил знать, чем заканчивается история. Но тебе больше нравилась мифология. Сказки не любил никогда и довольно рано перешел на художественную литературу.

– Но, ма, честное слово, этот Гарри Поттер – аферист. Мне больше импонирует злодей. Только Полине не говори, ладно? Ты что хотела со мной обсудить?

Мы прошли на кухню. Без отца квартира стала похожа на брошеный корабль с последним верным моряком на борту, которого ждет неминуемая смерть в одиночестве. Время от времени я любил себя сознательно грузить всякими дурными мыслями, но на этот раз печальный образ возник в сознании самостоятельно. Грустно мне стало. Ну правда, грустно. Суицидальная тоска. Много раз за последние месяцы я убеждал мать переехать поближе к нам. Но она бы скорее бросилась в окно, чем ушла из этой квартиры. Наверное, боялась потерять при переезде часть воспоминаний. Вот я, например, с удовольствием забыл бы, как описался в третьем классе или как мне ставили лечебную свечку чуть раньше, по рецепту нашего друга врача. Константин Игоревич следил за здоровьем нашей семьи до кончины отца, фактически всю жизнь. Разумеется, я отказался от его услуг сразу после поступления в институт. Никак не мог забыть его склонность к быстрому лечению и кишечным процедурам. Ну его на фиг, что, врачей, что ли, мало? В этой стране докторов столько, сколько солдат, причем вооруженный до зубов спецназовец менее опасен, чем опытный дипломированный врач-садист. Короче, время от времени я его тоже вызывал, если честно.

– Помнишь, месяц назад ко мне приезжал Сергей Данилов? Владелец компании ACC.

– Да, помню. И что?

– Ну, он еще раз позвонил мне и подтвердил свою готовность купить нашу компанию. Ты тогда отказался даже обсуждать все это. Я теперь подумала, может быть, время пришло закрыть нашу лавочку?

– Как я мог с ним тогда согласиться или даже поговорить? Отца не успели похоронить, как какой-то мудила заявляет, что всю жизнь мечтал объединиться с нами, а потом нас послать сама знаешь куда. Пока папа был жив, его близко не было. Нет, мама. Пусть больше не лезет, надоел. Все?

– Максим, ты же не появляешься на работе! Бизнес существует сам по себе. Я иногда туда приезжаю, но поняла теперь, что не могу, не умею и не хочу все контролировать. Если уж не нравится, давай продадим. Откроешь то, что тебе по душе. Мне деньги не нужны, оставишь все себе. Так же нельзя. Ты не можешь позволить всему созданному твоим отцом рухнуть! Лучше продать. Подумай!

– Нет! Мама, бизнес функционирует как швейцарские часы. Единственное, что требуется время от времени – чморить персонал для профилактики. Не хочу продавать, и точка. Тем более когда все нормально. Отец всю жизнь создавал бизнес, а мы возьмем и продадим этому дебилу. Нет. Кстати, напомни мне, как часто папа ездил в Украину и по какому вопросу. Я так и не понял, какие партнеры у нас были в тех краях?

– Ну и вспомнил, он ездил туда лет восемь назад! Ничего толком и не получилось. Не помню, по какой причине, но твой отец не захотел открывать ничего в Киеве. Чего ты вдруг спросил? И вообще, что за настроение у тебя? Хорошо, уговорил. Временно забудем о продаже. Есть будешь?

– Даже не знаю. А что?

– Есть котлеты. Могу картошку с грибами и луком пожарить. Ну что?

– Тогда буду. Пойду, полежу в своей комнате. Ты меня позови.

– Хорошо, только не засыпай.

Зашел в пространство, где прожил более восемнадцати лет своей жизни. Ощущение, будто в этой комнате никто никогда не жил. Лег на кровать. Слева от меня однорукий мишка, справа старая подушка. Не помню, куда делась вторая рука, но, судя по рассказам матери, это была моя любимая игрушка. Замечал и у других детей – любимые игрушки страдают больше, чем все остальные. Как и в жизни: любимые остаются без рук, ног, глаз, головы – в переносном смысле, конечно – а у чужих, нелюбимых, все хорошо. Полки забиты моими старыми увлечениями, и если бы посторонний человек увидел, сделал бы вывод, что хозяин комнаты совершенно обычный малыш. А вот и не обычный! Никто не знает о том, что я всегда наводил порядок в комнате самостоятельно. Меня двойка в школе могла меньше расстроить, чем переставленные матерью машинки на полке. Я с удовольствием поспал бы прямо сейчас. Несмотря на то что я уже давно отец семейства, иногда хочется вернуться на двадцать пять лет назад и исправить какие-то вещи. Попросить нового медведя и перекрасить стены в белый цвет. Интересно, кому пришло в голову намазать всю комнату грязно-зеленым цветом, таким же, как в коридоре? Мне нанесли этой краской психологический удар, и с тех пор все, что в цвете «хаки», меня шокирует.

Я вернулся на кухню. Мать приготовила мне холестериновый нокаут! Запах напомнил праздничные дни при советской власти. Не хватало только отцовской болтовни и звука радиоприемника.

– Мама, день сегодня странный. Ты не хочешь к нам поближе переехать?

– Теперь я отвечу: нет. И не предлагай мне больше. Будешь в моем возрасте, поймешь почему.

– Ладно, я поехал. Если этот человек опять к тебе обратится, ты переключи его сразу на меня.

На пути домой я задумался над фразой: «Будешь в моем возрасте, поймешь почему». Если я уже сейчас боюсь изменить мою и так скучную жизнь, то через двадцать лет, уверен, меня уже ни на какие перемены тянуть не будет. Самое сложное мое занятие – это крутить баранку в машине. Я вошел в квартиру окончательно недовольный собой и убежденный в необходимости перемен. Хотя сегодня уже пересмотрел свой обычный график. Был в школе у ребенка, в ресторане с телкой, правда не своей, но тоже считается, побывал в метро, среди народа. В обычный для меня день я проснулся бы в двенадцать, поехал в офис, а возможно и нет, а вечером – тренажерный зал или выпивка с Олегом.

Как только отпала необходимость жить ради заработка, отпало и настроение жить. У меня явно рабский ген в организме. Как только я стал получать больше, чем мог тратить, и тем более ни от кого не зависеть, стал постепенно превращаться в овощ. Иногда ощущаю себя баклажаном. Это бывает, когда Стас собирается уехать в дикие страны, Олега выгоняет из дома жена, я без руля, и мы все вместе, как последние лохи, встречаем рассвет в обнимку с унитазом в каком-нибудь грязном пивняке на МКАДе. Кольцевая дорога – это слабость нашего комнатного олигарха Олега. Он любит нас тащить в такие места, где когда-то, будучи простым экспедитором, обедал. Ну клин у человека такой. Все должны понять, как он жил, когда выбирался из говна, и сразу же выразить поддержку, то есть бухнуть, за неблагодарных дам, в том числе и жен.

Я не доволен своей жизнью и точка. Нет никакого экстрима, все ровно. Даже у отца и то веселее получалось. Ближе к своему подъезду вспомнил о звонке Анны. Не буду перезванивать. Во-первых, уже поздно, во-вторых, не хочу. Я всего лишь недоволен своей гладкой, как жопа младенца, жизнью, но это отнюдь не означает, что мне нужны чужие проблемы. Наберу завтра, после того как решу, сколько денег ей дать, чтобы она могла с легкостью исчезнуть и при этом не считать меня щедрым и добрым кретином.

Дома все спали, кроме собаки. Она по ошибке решила меня встретить, и я вспомнил о нашем перемирии. Передумал пинать собаку ногой и направился в ванную. Во всем теле я ощущал какое-то раздражение, поэтому быстро разделся догола и встал под душ. Вода текла по телу, резко меняя температуру. Наш дом настолько крут, что когда сосед спускает воду в туалете, а вы принимаете душ, для вас это серьезное испытание. Самураи так же варили своих врагов. Но у нас слегка посовременнее. Если у соседа понос, а вы все еще в мыле, то получаете эффект, называемый контрастным душем, что, по утверждению киллера наивных старух лысого Монахова, вещь очень полезная. Он же учит ссать на полученные ожоги, но я делаю вид, что не знаком с таким таинством. В своем черном халате зашел в спальню. Жена заснула с книгой в руках и при включенном свете. Я выключил торшер, положил книгу на комод и лег почти бесшумно рядом.

4

Надо обладать железными нервами,

чтобы быть приветливым каждый день

с одним и тем же человеком.

Бенджамин Дизраэли

Если женщина страдает молча,

значит, рядом нет телефона.

Назад к карточке книги "Женатики"