Текст книги "Избранное"
Автор книги: Ихара Сайкаку
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
К утру осталось три моммэ пять фун
Известная в Сакусю жена-ревнивица
Богач Дзого – владелец девяти складов
Если гороскоп в календаре скажет правду – люди удивляются, обманет – смеются. Но нынче, заключая браки, пренебрегают знаками рождения. Та девушка хороша, у которой знак денег прилагается. Таков обычай на свете. Оттого и сваты сперва разведают о приданом, потом спрашивают: «А девушка не калека?» Не то что встарь, от жадности у людей все желания переменились. Верховье реки Цуяма, что изменчива, как река любви, – то омуты в ней, то мели, – в селении Кумэ-но Сараяма, жил богач по имени Банъя, людям был не особенно известен, а по богатству был вторым после знаменитого в той провинции Дзого; род его был новый, капитал нажил в последние годы. За одно поколение целая гора серебра скопилась, даже по ночам оно позванивало, да только до ушей бедняков не доходило. Однако же хозяин был некичлив, крышу дома поднял не выше, чем у людей, и даже на Новый год надевал все те же льняные хакама, что сшил себе на свадьбу, когда еще вступал зятем в дом. С тех пор они сорок лет служили как парадные. Равнодушен был к тому, какой цвет, да какие полосы в моде. Кимоно всегда темно-синее, в узор из семи желтых звездочек, герб – «куромоти», то есть гладкий черный круг, ни персикового цвета, ни сиреневого не знал, сколько раз так Новый год проводил. При доме Дзого было девять складов, дом – ладный и богатый, всей провинции украшение. А Банъя жил скромно. Был у него один сын – Ёситаро. Когда тому минуло тринадцать лет, родитель увидал у сына дорогую туалетную бумагу косуги и тут же объявил, что лишает наследства. В Эбоси провинции Харима у него жила тетка, так он отправил туда сына, сказавши: «Вот поучись у тамошнего богача Набая». Так и бросил родное дитя, а на его место взял сына младшей сестры, до двадцати пяти лет заставлял его работать наравне с приказчиками. Племянник так был скуп, что истоптанные соломенные сандалии подбирал и отсылал в деревню – пригодятся, мол, на удобрение для тыквенной рассады. Это хозяину было по душе. Сделал племянника приемным сыном, передал ему все хозяйство и стал искать для него подходящую невесту, но оговорил необычное условие: «В невестки хочу самую ревнивую женщину». Свет велик! Нашлась и такая, сыграли свадьбу. Хозяин с женой отошли от дел, передали все до копейки приемному сыну. Новый хозяин, как деньги заполучил, взял немного, попытался было завести связи с женщинами, пожелал развлечься с молодыми актерами. Но молодая, как и ожидал от нее старый хозяин, приревновала мужа, подняла громкий крик, тогда он устыдился молвы и бросил любовные похождения. Только разве вина выпьет и с вечера спать завалится. А раз хозяин не выходит из дома, приказчики, понятно, тоже сидят при свете лампы, для развлечения перелистывают счетные книги, молодые учатся со счетами обращаться. В доме порядок. Вначале люди посмеивались над ревностью молодой, а оказалось, от этого толк есть.
Что ни говори, а коли родители детей балуют, жди разорения дома. Бывает, что отец очень строг, зато почти всегда мать заодно с детьми, помогает им избежать отцовского гнева, а они ее же в грош не ставят. Жесткость вашему же ребенку на пользу, мягкость – вред. Когда старики Банъя скончались, молодая отправилась на богомолье в храмы Исэ; на обратном пути, наглядевшись на изящные манеры разных бездельников из Киото и Осака, стала сперва внешне подражать им, затем и сердце туда же устремилось, теперь она воздерживалась от сцен ревности – это, мол, невоспитанность. Тут супруг и решил: «Наконец-то пришел мой час!» Стал погуливать, потом притворился больным, а лечиться в провинции не пожелал, отправился в Киото, там пустился по обоим путям любви, всякий день сыпал деньгами. Понемногу от излишеств в любви и здоровье пошатнулось, а деньги – что иголки, в кладовой долго не держатся! В конце концов и золото, которое так прижилось в доме, хозяина возненавидело, и бог счастья, живший в домашней кладовой, покинул ее. Тогда только хозяин очнулся, испугался, развернул большую торговлю, с помпой открыл меняльную лавку, без счету набрал чужих денег на хранение, на все стороны дела делал, казалось, к Новому году все прежнее состояние вернет. Но ведь торговля – это как накрахмаленная материя, вид один.
В последний вечер двенадцатого месяца года у дома столько людей с фонарями столпилось – за своими деньгами пришли, – даже страшно. «Ничего, лишь бы эта ночь прошла, завтра легче будет», – решил он, до копейки рассчитался, занес выплаты в книги, подвел итоги. Как раз когда прозвонил утренний четырехчасовой колокол, он увидел – ни гроша у него не осталось. Уж заранее позван был продавец, торгующий изображениями Эбису – бога счастья, так пришлось отговориться, дескать, купил бы, если бы Эбису был без шляпы, будто когда-нибудь Эбису без шляпы рисуют. Тут вдруг постучали в ворота, некто по имени Хёгоя пришел со слугой, несшим кожаный кошель: «Вот тут золотых кобанов на полторы тысячи рё; хочу отдать на год на хранение». Затем вытаскивает деньги из кармана: «Да вот еще… Получил я вчера проценты, да одна монета в три моммэ один фун оказалась нехорошего серебра. Замените, пожалуйста». А хозяину и заменить-то нечем. Так и открылось его положение.
Палочка для заглаживания мерки с цифрой 88, которой измеряют смекалку
Как поздравляли известного в столице Саммёто
Ведь как подумаешь – до чего широк мир! Уже сорок пять лет, как и я и другие все жалуемся, что, дескать, никакой торговли нет, что кругом застой, а тем временем многие с пустыми руками принялись за дела и преуспевают. Ведь даже когда коку риса стоит лишь всего четырнадцать моммэ пять фун, и тогда найдутся голодные. А другие, смотришь, – обзаводятся всякой утварью и вообще теперь на свете больше добра, чем в старину было. Некоторые, конечно, разоряются, но все же тех, у которых дела в порядке, больше. Примеров этому и в столице без счету, а в Эдо и Осака даже пустыри и луга на окраинах нынче так застраиваются, нигде свободного местечка не найдешь, все дома тянутся. Чем человек живет, неизвестно, тем не менее пятерых или троих детей на Новый год наряжает в новые платья на вате, делает и летние кимоно для хороводов на праздник Бон, и завязывающиеся сзади пояса с рисунком олененка на концах, приятно и посмотреть. Муж – поденщик или вьет веревки для колодезных ведер, а то делает игрушечные ветряные мельницы детям на потеху, всего-то за день выручка тридцать восемь или сорок пять мон, в общем, наработает до пятидесяти мон или нет, а на эти деньги несколько ртов живут, и никто не мерзнет! Все, понятно, материнские заботы! А другим на те же пять ртов нужно в день три моммэ пять фун, а то и шесть моммэ. В каждом доме домашнее хозяйство ведут по-своему. И люди живут по-разному. Бывает, что мужик с женой вдвоем работают, а еле на жизнь хватает, а бывает, на заработок одного живет большая семья, но такая удача и у горожан дело редкое, разве что человек особенно умен и изобретателен. Всем даны и глаза и нос, руки и ноги у всех одинаковы. Но одно дело – знать, или живописцы, или актеры, а простой купец может прославить свое имя в мире только силой денег. Невольно пожалеешь, что не работал с молодых лет и не оставил в мире памяти о своем богатстве. Ведь ни происхождение, ни кровь не имеют значения, только деньги есть и род и генеалогия горожанина. Да будь он хоть из рода Фудзивара, но, если живет в городе и беден, такой человек хуже того, кто в праздник обезьяну водит, людей потешает. Главное – стремиться к удаче, искать богатство.
Чтобы богатство нажить, самое первое – сердце должно быть большое, с гору, да приказчиков надо иметь хороших. В Осака есть роды, которые разбогатели на выделке сакэ для Эдо, другие взялись за медные рудники и быстро нажились. Некоторые, торгуя лаком из Ёсино, большие сбережения имеют. Люди не знают имен тех, кто первый стал строить быстроходные суда «Кохая», теперь-то такие дельцы стали посредниками по найму судов; кто разбогател на ссудах под заклад домов, кто взял подряды на разработку железных рудников – и богатеют потихоньку. Все это скороспелые богачи, что начали дела лет тридцать назад. И жилища их самые великолепные в тех трех больших городах, где они живут. В провинции тоже много крупных состояний, но большинство не выставляет их напоказ. А столичные богачи, кроме золота и серебра, передают по наследству драгоценную утварь – прямо сокровища мира. За одну чайницу дом Камэя заплатил заведению Итоя триста кан серебра. Есть менялы, что годовыми взносами выплачивают остаток вклада в двести тысяч рё. Но такой размах только в столице и может быть. Старые богатые дома уступают место новым, и роскошь все пышней. Но если кто сам здоров и в доме его согласие да живет по деньгам, тот любого богача заткнет за пояс. Часто случается – заведение процветает, да наследника нет, или супруги расходятся, во всем несогласие. А в селении Китаяма около Киото жил человек по прозвищу Саммёто, все его знали и завидовали ему. Во-первых, отец и мать живы-здоровы, сына женили, и внук тоже уже взрослый, взял жену, так в одном доме три пары. К тому же каждый взял девушку, к которой с молодых лет был привязан, беспримерное счастье! Деду восемьдесят восемь лет, супруге восемьдесят один год, его сыну пятьдесят семь, жене – сорок девять, а внуку двадцать шесть, его супруге – восемнадцать. За всю жизнь никакой болезни никто не знал, все друг с другом обходительны. Сверх того, и состояние такое, что крестьянин только желать может: и заливные поля, и сухие, и быки, и лошади, и слуги, и служанки. Постройки – конек к коньку, что жали, то ели, по оброку ничего не давали, жили, как хотели, молились богам, от всего сердца верили в Будду. Так счастье само валило. Когда старику исполнилось восемьдесят восемь лет, в начале года кто-то попросил его вырезать палочку для заглаживания меры с рисом, и скоро все киотоские купцы пожелали иметь такую – счастье, мол, приносит. И вот целый лес высокого бамбука извели на это дело. Эти палочки все больше славились, так их и называли – палочки Саммёто, ими мерили все, что в кули насыпают, людям так и валила удача. Говорят, один киотоский богач такой палочкой уравнивал меры серебра, когда делил его на своих троих детей.
Итак, я собрал предания о домах, где водятся деньги, записал в книгу о японских богачах и составил «Вечную сокровищницу Японии», считая, что она сможет долго служить на пользу тем, кто прочтет ее. В то время в нашей стране царил мир.
