Текст книги "Россия. Погружение в бездну"

Автор книги: Игорь Фроянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

«Андропов в упор не замечал Горбачева. Более того, тот ему нравился»

Там же. С. 71

Такова, по – видимому, личная версия Анатолия Андреевича Громыко, к которой его отец, А. А. Громыко не причастен. Во всяком случае, излагая её, сын на отца не ссылается. Но как бы там ни было, с ней согласиться трудно.

Не исключено, что М. А. Суслов протежировал Горбачева. Действительно, Суслов в 1939―1944 годы являлся первым секретарем Ставропольского крайкома ВКП(б) и потому мог симпатизировать первому секретарю крайкома КПСС Горбачеву, хотя этот довод сугубо предположителен, поскольку до указанного срока Суслов был зав. отделом, а затем и секретарем Ростовского обкома ВКП(б). По логике Анат. А. Громыко, Суслов должен был быть расположенным и к ростовским партийным руководителям. Правда, Громыко вспоминает один эпизод, который, по его мнению, стал в отношении Суслова к Горбачеву решающим:

«Суслов, отправляясь на отдых, порой наведывался в Ставрополь. И однажды, во время очередного визита, как рассказывают, местное партийное руководство, в том числе и Горбачев, пригласили и показали ему… музей жизни и деятельности Михаила Андреевича Суслова. Старец дал слабину, растрогался и отплатил Горбачеву добром»

Там же С. 70

Слухи, которыми в данном случае воспользовался младший Громыко, несколько преувеличены. В Ставрополе, насколько нам известно, не было «музея жизни и деятельности Михаила Андреевича Суслова». Случилось нечто другое. В 1974 году Суслов приезжал на открытие Невинномысского канала, которому было присвоено его имя. Как рассказывает бывший директор Ставропольского исторического музея В. В. Госданкер, в главном корпусе администрации канала предполагалось открыть музей Суслова. Была подготовлена соответствующая документация, но дальше дело не пошло. Идея, следовательно, оказалась нереализованной. Конечно, и одна она могла греть душу «старца». Однако имели место более важные, так сказать, знаковые события, свидетельствующие о расположении Суслова к Горбачеву. Суслов, если нам не изменяет память, «ставил» Горбачёва на должность первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС. В 1978 году именно он вручал краевому центру орден Октябрьской Революции. Детали существенные, говорящие об особом отношении «серого кардинала» к Ставропольской партийной организации и к её руководителю. Впрочем, Анатолий Громыко считает, что взлет Горбачёва не в меньшей мере (если не в большей) состоялся благодаря сильной поддержке,

«оказанной ему другим политическим деятелем, в прошлом также секретарем Ставропольского обкома (?!) партии, Федором Кулаковым»

Так ли это?

Горбачев, как и многие другие ему подобные функционеры, начинал восхождение на вершины власти с комсомола. Здесь он вышел на первые роли. Весной 1958 года его избрали вторым секретарем Ставропольского крайкома комсомола. Ф. Д. Кулакова в Ставрополе тогда не было. Краевую партийную организацию в ту пору возглавлял И. К. Лебедев. Следовательно, на этом этапе продвижения Горбачева по комсомольской лестнице Кулаков не играл никакой роли. Но в марте 1961 года, когда Кулаков был уже первым секретарем Ставропольского крайкома партии, Горбачев становится первым секретарем Ставропольского крайкома комсомола, т. е. не без участия Кулакова.

Но это не значит, что Кулаков безоглядно «возлюбил» Горбачева. Временами он обращался с ним довольно жестоко. Приведем лишь один пример. В январе 1962 года состоялась краевая комсомольская отчетно – выборная конференция, на которой с докладом о проделанной работе выступил Горбачев. Когда же на трибуну поднялся Кулаков и стал говорить, зал замер. Вот выдержки из его речи:

«В свое время мы договорились с крайкомом ВЛКСМ, с районными комсомольскими организациями, что кукуруза будет комсомольской культурой. Все согласились, но на деле даже не хватило пороха для хорошего выстрела. Получили с каждого молодежного гектара только по 19,6 центнера сухого зерна и по 173 центнера зеленой массы. Это, товарищи, очень плохо. Причина ― низкий уровень организаторской работы первичных комсомольских организаций. Многие, если скажут три слова, то надо иметь в виду, что сдержат только одно… В отчетном докладе было сказано, что за два года в важнейшую отрасль сельского хозяйства было направлено 18 тысяч юношей и девушек. Кажется, что сделана большая работа, но на самом деле этой работы не видно, так как уволились за это же время с ферм 16 тысяч молодых людей. Главная причина текучести кадров, товарищ Горбачёв, в бездумном отношении крайкома комсомола к созданию элементарных культурно – бытовых условий для работающей молодежи, запущенность массово – политической работы на фермах… Не уделяется должного внимания организации социалистического соревнования. Много формализма. В результате чего в крае не получило широкого размаха движение за присвоение звания коллектива и ударника коммунистического труда. На соревнование крайком ВЛКСМ обращает внимание лишь тогда, когда надо подводить итоги… Видимо, лучше было бы, товарищ Горбачев, поступить более честно, по – партийному ― обсудить один вопрос: «О неудовлетворительной работе бюро крайкома ВЛКСМ по руководству социалистическим соревнованием».

Цит. по: Кучмаев Б.Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 49–50

В конце речи Кулаков, как говорится, «подсластил пилюлю». Он сказал:

«Друзья! Зачем критиковать того, от кого не будет толка? Это пустая трата времени, которого у нас нет. Мы критикуем товарища Горбачёва, товарища Василенко (В. Г. Василенко был вторым секретарем крайкома ВЛКСМ.― И. Ф.), поскольку убеждены в том, что они сделают правильные выводы. Мы критикуем их потому, что знаем: они умеют работать и способны повести краевую комсомольскую организацию на большие боевые дела»

Кучмаев Б.Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 50

Но повести комсомольцев Ставрополья на «большие боевые дела» Горбачёву было не суждено. Кулаков перевел его на другую работу.

Бюро крайкома КПСС утвердило Горбачева в качестве парторга крайкома КПСС по Ставропольскому территориальному производственному колхозно – совхозному управлению. Произошло это в марте 1962 года. Но вскоре ему снова «досталось» от Кулакова. На бюро крайкома обсуждался вопрос о работе с Обращением ЦК КПСС и Совета Министров СССР к труженикам сельского хозяйства. В своем постановлении бюро обратило внимание парторга т. Горбачёва на проявленную безответственность в работе с Обращением (Там же С. 57).

Горбачева настолько задел этот случай, что он очень долго помнил о нем и даже воспроизвел его с ощущением только что пережитой минуты в своих мемуарах, где читаем:

«Новое дело (работа парторга.― И. Ф.) захватило меня полностью. Целыми днями, часто прихватывая и ночи, я колесил по хозяйствам и трудился над созданием новых структур управления, веря в то, что ставка на профессионалов обязательно даст свои плоды. Оставаясь кандидатом в члены бюро крайкома, я довольно часто встречался с Кулаковым, и он, как прежде, давал мне различного рода задания, приглашал в поездки по краю. Тем неожиданней был эпизод, произошедший летом 1962 года. На бюро крайкома обсуждался вопрос об Обращении ЦК КПСС и Совета Министров СССР к труженикам сельского хозяйства. Таких обращений было тогда бесчисленное множество. Со стороны заведующего отделом пропаганды и агитации И. К. Лихоты… на меня вдруг посыпались упреки в недооценке соцсоревнования и других подобных грехах. Я возразил ― возникла перепалка. Кулаков предложил создать комиссию по проверке моей работы, а на состоявшемся 7 августа собрании краевого партийного актива Кулаков «выдал мне» сполна. Говорил о «безответственности в работе с Обращением ЦК», высказывался несправедливо, резко, грубо»

Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 100

После этого эпизода некоторые коллеги Горбачева стали посматривать на него

«как на конченного человека»

Там же

Но ему помог случай.

Н. С. Хрущев в очередном припадке реформаторства разделил крайкомы и обкомы на сельские и промышленные. В Ставрополе, как и в других краевых и областных центрах, приступили к формированию сельских и промышленных комитетов КПСС. Обострилась проблема с кадрами. Горбачев получил предложение возглавить отдел партийных органов в сельском крайкоме. Для многих это было неожиданностью, даже для самого Горбачева.

«Кулаков,

― рассказывает он,―

пригласил меня к себе и ― как гром среди ясного неба ― предложил перейти на работу в аппарат формировавшегося сельского крайкома заведующим отделом партийных органов. С 1 января 1963 года я приступил к новым обязанностям»

Там же. С. 101

Если верить Горбачеву, работа в отделе партийных органов сблизила его с Кулаковым, но в октябре 1964 года тот был переведен на работу в ЦК КПСС в качестве заведующего сельскохозяйственным отделом (О близости Горбачева к Кулакову следует говорить, не забывая о некоторых существенных обстоятельствах. По свидетельству одного из руководителей краевого масштаба, находившегося много лет рядом с Ефремовым, Горбачёв проработал с Кулаковым

«очень недолго. Сделал Фёдор Давыдович его первым секретарем крайкома ВЛКСМ. Но от комсомольского вожака до первого секретаря крайкома КПСС дистанция огромного размера. Волны доходили уже приглушенные. Так что сказать, что Михаил Сергеевич тогда что – то брал от Кулакова непосредственно, нельзя. Когда Горбачёв стал парторгом крайкома, больше приблизился к Федору Давыдовичу. Но парторг есть парторг. Если что и получал, так трепака. Конечно, это тоже наука, но весьма своеобразная. Вот когда Михаил Сергеевич выдвинулся в заворги, то тут его Кулаков мог насыщать, как губку. Но длилось это недолго, какой – то год»

(Кучмаев Б. Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 64))

«Мы расстались друзьями и сохранили близкие отношения все последующие годы»,

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 106

― говорит Горбачёв. И все же не столько Кулакову, сколько Л. Н. Ефремову Горбачёв обязан своим дальнейшим продвижением в партийной иерархии.

Л. Н. Ефремов был первым заместителем председателя бюро ЦК КПСС по РСФСР и слыл человеком, преданным Хрущеву. Он, естественно, не участвовал в отстранении своего патрона от власти и потому был отправлен в Ставрополь на освободившееся после отъезда в Москву Кулакова место. В декабре 1964 года Ефремова избрали первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Вторым секретарем стал Н. В. Босенко, бывший первый секретарь промышленного крайкома. Горбачёва же избрали членом бюро краевого комитета партии и утвердили в должности заведующего отделом партийных органов. Началась совместная работа Горбачёва с Ефремовым, длившаяся шесть лет.

«Первые два года работы с Ефремовым,

― вспоминает Горбачев,―

стали периодом нашего взаимного узнавания, «притирки», и я бы даже сказал ― сближения. От своего предшественника Ефремов отличался широтой политического кругозора, эрудицией, общей образованностью и культурой. Личностью он был, несомненно, крупной и в то же время ― рафинированный продукт системы, яркий представитель аппаратной школы КПСС. В этом годы работы с ним были для меня поучительными»

Там же. С. 108

Горбачев работал с Ефремовым, по рассказу знающих ставропольцев,

«душа в душу»

Кучмаев Б.Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 68

Именно при Ефремове и с его помощью он поднялся так высоко, что мог дотянуться рукой до Старой площади в Москве.

В сентябре 1966 года на пленуме Ставропольского горкома КПСС Горбачев был избран первым секретарем, т. е. достиг ступени, непосредственно предшествующей высшим должностям в краевом комитете партии. Ефремов, следовательно, подвел его вплотную к этим должностям. Правда,

«чем – то особенным Ставропольский горком при Горбачёве не блистал. Шел в фарватере, который прокладывал крайком КПСС, на мель не садился, бакены не сшибал, шлепал постановлениями, как плицами, и двигался вперед»

Там же С. 61

Горбачёв знал, что делал, когда следовал в «фарватере» крайкома. И вот уже летом 1968 года он занимает кресло второго секретаря Ставропольского крайкома КПСС. Горбачев изображает дело так, будто это новое повышение состоялось вразрез с его собственными планами и против желания Ефремова, уступившего настояниям из Москвы (Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 112―113). «Свежо предание, да верится с трудом». Впрочем, есть другая, более правдоподобная, на наш взгляд, версия, согласно которой Ефремов посадил Горбачёва

«рядом с собой ― вторым секретарем комитета КПСС. Уверяют, что для Михаила Сергеевича это было большой удачей. И не потому, что такая должность подвернулась, а потому, что попал в хорошие руки»

Кучмаев Б.Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 63

От себя «приложим»: то была большая удача для Горбачёва и потому, что такая должность подвернулась. Но впереди его ожидала еще большая удача.

Весной 1970 года Л. Н. Ефремова вернули в Москву на должность первого заместителя председателя Государственного Комитета Совета Министров СССР по науке и технике (ГКНТ). Неожиданно для многих местных «чинов» первым секретарем Ставропольского крайкома сделали Горбачева.

«Дело в том, что на роль руководителя краевой партийной организации с гораздо большим основанием мог претендовать Николай Васильевич Босенко. У него и возраст был серьезнее, не каких – то 39 лет, как у Горбачева. И послужной список посолиднее: еще в конце пятидесятых и начале шестидесятых годов он был вторым секретарем «нормального» крайкома, потом первым секретарем промышленного и вот уже шесть лет председательствовал в крайисполкоме. Люди ценили Николая Васильевича за спокойный нрав, рассудительность, доброе отношение к человеку. По всему этому, будь на пленуме крайкома выборы, еще бы посмотрели, кого куда. Но требовалось лишь ритуальное поднятие рук»

КучмаевБ.Г. Коммунист с божьей отметиной… С. 87

Вот так был «избран» Горбачев.

Далеко не последнюю роль здесь сыграл Ефремов, который рекомендовал Л. И. Брежневу в качестве своего преемника в Ставропольском крайкоме М. С. Горбачева. Об этом автор настоящих строк узнал от своего брата В. Я. Фроянова, который в 60–е годы работал на Ставрополье в разных должностях: парторга и председателя колхоза в Большой Джалге Ипатовского района, председателя Ипатовского райисполкома, первого секретаря Петровского райкома партии, начальника Ипатовского территориально – производственного управления.

Владимиру по работе приходилось общаться с Ф. Д. Кулаковым и Л. Н. Ефремовым, а также с М. С. Горбачевым. Отношения у него с Кулаковым и Ефремовым были хорошие, отчасти доверительные. И вот однажды во время встречи с Ефремовым, происходившей уже в Москве в ту пору, когда тот был первым заместителем председателя ГКНТ, Владимир спросил Леонида Николаевича, как могло случиться, что Горбачев стал первым секретарем Ставропольского крайкома, несмотря на более достойного и сильного претендента Н. В. Босенко. Ефремов ответил, что это он, беседуя с Брежневым, назвал Горбачёва как наиболее подходящего своего преемника и пояснил, почему он остановил свой выбор на Горбачёве: «Мне показалось, что в нем есть политическая жилка». Тем не менее Владимир не изменил своего настороженного отношения к Горбачеву, которое перешло в недоверие, когда началась «перестройка». «Я этому человеку не верю; он плохо кончит»,― говорил он, как только речь заходила о Горбачёве.

Таким образом, первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС Горбачёв стал благодаря поддержке Ефремова, что, конечно, не исключает протежирования со стороны Суслова и Кулакова. Перед ним открывался путь на Старую площадь. Чтобы пройти этот путь, надо было сметливо воспользоваться некоторыми обстоятельствами, как объективного, так и субъективного свойства.

Хорошей стартовой площадкой для перелета в Москву служил Ставропольский край, являвшийся в системе краев и областей России одним из самых заметных и значимых в сфере сельскохозяйственного производства, легкой и пищевой промышленности, а также по части курортного обслуживания. Поэтому Ставропольский крайком в служебной карьере его первых секретарей был нередко своего рода трамплином в ЦК КПСС и другие высшие столичные инстанции. Например, И. П. Бойцов перешел на руководящую должность в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, а Ф. Д. Кулаков ― на должность заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК. Своеобразием Ставропольского края объясняется, по – видимому, появление в Ставрополе попавших в немилость партийных и государственных сановников: Н. А. Булганина, Н. И. Беляева, Л. Н. Ефремова. Значит, ранг первого секретаря Ставропольского крайкома партии сам по себе давал значительный шанс на продвижение в Москву. Необходимо было лишь умело использовать этот шанс.

М. С. Горбачёв благодаря своей эластичности и обходительности в отношениях с людьми сумел создать расположение к себе в ЦК КПСС. Так, в частности, позволяет думать случай, описанный в мемуарах А.А. Громыко, где читаем:

«Помню 1978 год. Дня за три до очередного Пленума ЦК КПСС позвонил мне Леонид Ильич Брежнев и сказал: «Хотел бы узнать твое мнение по одному вопросу. Что, если предложить пополнить секретариат ЦК товарищем Горбачевым? Он сейчас первый секретарь Ставропольского крайкома партии. Как ты думаешь?» Мой ответ был таким: «Лично я вместе с Горбачевым не работал, и мне трудно высказаться конкретно со ссылкой на свой опыт. Но в разное время я разговаривал с членами и кандидатами в члены Политбюро, с секретарями ЦК. От них, да и от других я слышал о первом секретаре Ставропольского крайкома много хорошего. Это коммунист, прямой, честный, очень подготовленный». А потом я подчеркнул: «Если у тебя такие же сведения, то, по – моему, на предстоящем Пленуме ЦК следует внести на рассмотрение его кандидатуру». И в заключение добавил: «Уверен, что Пленум с этим согласится». Леонид Ильич мне сказал: «Непосредственно по работе с Горбачёвым я тоже не сталкивался, но я много слышал о нем хорошего. Так что, пожалуй, внесу это предложение на рассмотрение ЦК». Он так и сделал»

Громыко А. А. Памятное. М.,1990. Кн. 2. С. 533―534

Если верить этому рассказу А. А. Громыко, у членов и кандидатов в члены Политбюро, секретарей ЦК о Горбачёве сложилось хорошее мнение, что, конечно, способствовало его приходу на Старую площадь. Но кто из членов Политбюро играл здесь главную роль? Если учесть особенности ситуации, сложившейся в Кремле и на Старой площади, то менее всего просматривается в этой роли Ф. Д. Кулаков. Почему?

Кулаков, «перетаскивая» Горбачева из Ставропольского крайкома партии в ЦК КПСС, когда генсеком являлся Брежнев, должен был понимать, что это могло сказаться неблагоприятным образом на его собственной карьере. Ведь Горбачёв в любой, так сказать, подходящий момент мог составить ему конкуренцию, поскольку они оба выдвинулись в руководство сельским хозяйством. Это, конечно,― чисто логическое соображение и не в нем суть. Дело в том, что Горбачева перевели в Москву в декабре 1978 года, уже после смерти Кулакова, последовавшей в июле того же года. Стало быть, вопрос о переводе Горбачёва продвигал не Кулаков, но кто – то другой. Да и с самим Кулаковым не все ясно. Похоже, к лету 1978 года над ним стали сгущаться тучи. Показательно, что при подготовке июльского 1978 года Пленума ЦК, посвященного проблемам сельского хозяйства, председателем комиссии был назначен А. Н. Косыгин, а не Ф. Д. Кулаков, который, будучи членом Политбюро и секретарем ЦК, непосредственно отвечал за сельскохозяйственный сектор экономики страны. Казалось, ему и карты в руки. Но его не ввели даже в состав комиссии, готовившей Пленум. И с докладом выступил не он, а Л. И. Брежнев.

Удивительно то, что Кулаков даже не участвовал в прениях по докладу (Правда, 1978, 4 июля; 5 июля,― Попутно заметим, что Горбачёв в прениях по докладу выступил (Правда. 1978, 5 июля)). Сказать, что он болел ― нельзя, поскольку 5 июля открылась 9 сессия Верховного Совета СССР девятого созыва и Кулаков присутствовал на совместном заседании Совета Союза и Совета национальностей (Правда. 1978, 6 июля). Вечером того же дня чета Кулаковых на загородной даче отмечала 40–летие своей свадьбы (Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 153).

То, что произошло с Кулаковым на июльском Пленуме ЦК,― лишь видимая постороннему наблюдателю сторона переживаемых им служебных неприятностей. Их, по – видимому, накопилось столько, что он не выдержал и через две недели после Пленума скоропостижно скончался. На похоронах Ф. Д. Кулакова, члена Политбюро и секретаря ЦК КПСС, отсутствовали Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин, М. А. Суслов и В. В. Гришин (Правда. 1978, 19 июля; 20 июля). Факт, безусловно, показательный. М. С. Горбачёв, смягчая его, пишет:

«Кулаков ушел из жизни, когда ему исполнилось 60 лет. Это была большая утрата. Тем удивительнее решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск для прощания с коллегой. Тогда я, может быть, впервые понял, как невероятно далеки друг от друга эти люди, которых судьба свела на вершине власти»

Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 153

Полагаем, тут нечто большее, чем просто

«решение Брежнева и других членов Политбюро не прерывать отпуск».

Есть еще одна деталь, заслуживающая быть упомянутой,― это место, где проходила церемония прощания с Кулаковым. Прощались с ним в Краснознаменном зале Центрального дома Советской Армии (Правда. 1978, 19 июля), тогда как подобные церемонии, если умирал член Политбюро ЦК КПСС, проводили в Колонном зале Дома союзов. Именно в Колонном зале состоялось прощание с М. А. Сусловым (Правда. 1982, 29 янв.) и Д.Ф. Устиновым (Правда. 1984, 23 дек.), которые ненамного пережили Ф. Д. Кулакова. А вот смещенного с должности Председателя Совета Министров СССР и умершего вслед за тем А. Н. Косыгина, как и Ф. Д. Кулакова, поместили для прощания в Краснознаменный зал Центрального дома Советской Армии (Правда. 1980, 23 дек.). По – видимому, и Косыгин, и Кулаков уже отличались от остальных членов Политбюро тем, что их положение пошатнулось, и они перешли в состояние падения с кремлевского Олимпа (По свидетельству А. И. Лукьянова,

«отношения Косыгина с Брежневым и особенно с его ближайшим окружением были, мягко говоря, натянутые»

(Лукьянов А. И. Переворот мнимый и настоящий. С. 173)).

(Е. И. Чазов в своей книге воспоминаний приводит слова Андропова:

«Брежнев очень боится Косыгина, признанного народом, талантливого организатора»

(Чазов Е. Здоровье и власть… С. 122))

На наш взгляд, смерть Кулакова ― скорее всего следствие борьбы в кремлевском руководстве за влияние и власть, в которой он, по всей видимости, проиграл. Возможно, уже тогда искали ему замену (Ср.: Горбачёв М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 21).

Не случайно некоторые исследователи высказывают догадку о физическом его устранении. Все это, на наш взгляд, говорит о том, что Кулаков потерял расположение кремлевской верхушки в лице Брежнева, Косыгина и Суслова. А это означает невозможность прохождения Горбачёва наверх как человека, которого протежировал Кулаков. Поэтому необходимо было искать другого покровителя. И тут мы опять выходим на Андропова ― «ближайшего друга и доверенного» Брежнева (Черняев А. С. Моя жизнь и мое время. М., 1995. С. 317.

«Андропов был одним из самых преданных Брежневу членом Политбюро. Могу сказать твердо, что и Брежнев не просто хорошо относился к Андропову, но по – своему любил своего «Юру», как он обычно его называл»

(Чазов Е. Здоровье и власть… С. 80))

И нет оснований обходить стороной признание самого Горбачева:

«Думаю, Андропов «приложил руку» к моему выдвижению, хотя мне не сделал и намека»

Горбачёв М.С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 23

Выдвиженцем Андропова считает Горбачева Бурлацкий.― См.: Бурлацкий Ф. Глоток свободы. В 2–х кн. М., 1997. Кн. II. С. 10

Ю. В. Андропов не только продвигал Горбачева в Секретариат ЦК, но и прокладывал ему путь в генсеки. И эта версия нам, в отличие от Анат. А. Громыко, не кажется надуманной (Громыко Анатолий. Андрей Громыко. В лабиринтах Кремля… С. 88). Горбачёв, так сказать, вышел из Андропова. Поэтому, вероятно, он, как свидетельствует А. И. Лукьянов (Лукьянов А.И. Переворот мнимый и настоящий. С. 174), ревниво относился к деятельности своего патрона: уязвленный поистине геростратовым тщеславием Горбачёв не хотел делиться ни с кем сладостью славы «творца» «перестройки», раскачавшей и опрокинувшей величайшую в мире страну.