Текст книги "5000 храмов на берегу Иравади"
Автор книги: Игорь Можейко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
И. Можейко
5000 храмов на берегу Иравади
(Паганское царство)
Вступление
В самом центре Бирмы на берегу реки Иравади лежит мертвый город Паган. В течение двух с половиной веков (1044–1287 годы) Паган был столицей первого бирманского государства, одним из крупнейших городов средневекового мира. По имени его бирманская средневековая империя известна под названием Паганское царство.
Дорога к Пагану идет вдоль Иравади по плоской равнине среди невысоких крутых холмов, вершины которых украшены белыми пагодами. Равнина поросла кактусами, редким кустарником, и кое-где к самой дороге подступают рощи масличных пальм. Места здесь сухие, жаркие, воды мало, и потому крестьяне в основном выращивают не рис, как в южных областях страны, а арахис, перец и другие засухоустойчивые культуры. Неподалеку от города за холмами заканчивается сооружение большого ирригационного комплекса Чемоутау, водохранилище которого оросит многие тысячи акров пустующих земель. На горизонте возвышается синяя величественная гора – потухший вулкан Поупа, испокон века священная гора для бирманцев. За рекой холмы подымаются грядами и, постепенно повышаясь, переходят в Чинские горы.
Вот в этом краю и был основан тысячу лет назад бирманцами, а вернее их предшественниками – народом пью, город Паган. Город быстро рос – он был очень удачно расположен. Паган контролировал долину Иравади. Здесь сходились торговые пути с севера страны, с юга – от приморских городов, с востока – из долины рек Ситтана и Сальвина, с запада – с Чинских гор. В Пагане пересекались пути из других стран.
Хотя Бирма отделена от Индии, Китая и государств Индокитайского полуострова горами и лесами, издавна через ее северные районы проходили пути из Индии в Китай, существовали дороги, связывавшие ее с государством Наньчжао на северо-западе, с Лаосом и Камбоджей. С юга через Бенгальский залив и Андаманское море проникали купцы из Южной Индии, Малайского архипелага, Цейлона. И почти все эти пути так или иначе не могли миновать Паган.
Если сегодня подъезжаешь к древнему городу, то сначала на горизонте в мареве возникают голубые игрушечные силуэты храмов и пагод. Кажется, они плывут над землей, над высушенной травой, кактусами, серыми песчаными проплешинами. Их становится все больше и больше, этих голубых храмов, они охватывают горизонт полукругом, и раньше, чем почувствуешь их красоту и величие, ощущаешь удивление от многочисленности их.
Ближе, когда можно уже различить очертания храмов и пагод, удивляешься их разнообразию, богатству выдумки бирманских зодчих, подчиненной тем не менее строгим и благородным канонам. Паган, несмотря на множество храмов и пагод, – это один памятник, памятник-город. Время уничтожило деревянные части домов и дворцов, стерло краску со стен, осыпало кое-где штукатурку. Если можно привести не совсем точное сравнение – сегодня мы видим остов Пагана, но остов этот удивителен и прекрасен.
По сведениям бирманского Археологического управления, в Пагане около пяти тысяч храмов и пагод. Некоторые из них стоят такими же, какими были построены в XII веке, от других остались только кучки щебня. Но так случилось с немногими. Сухой климат долины сохранил паганское чудо.
Судьба Пагана сложилась счастливее, чем судьба его брата – Ангкора, столицы соседнего кхмерского государства, поглощенного джунглями и забытого людьми. Никто никогда в Бирме не забывал о Пагане. Последующие столицы (Паган был оставлен жителями примерно в 1300 году) строились неподалеку, на берегах той же Иравади, и корабли, поднимающиеся по реке, неизбежно целый день плыли мимо бесконечного ряда выбегающих к реке храмов. Не только жители тех деревень, что разместили свои поля и выпасы между каменных громад, но и жители всей Бирмы издавна поклоняются Пагану, и с ходом времени он превратился в город почти легендарный. Народная память сохранила имена царей и героев Пагана, перенесла их в сказки и легенды. Чанзитта и Анората, как арабский халиф Гарун аль-Рашид, перешли из истории в фольклор.
Однако подобная известность Пагана и его почитание не распространялись за пределы Бирмы. И хотя английские путешественники начала XIX века сообщали о существовании громадного мертвого города в малоизвестной Бирме, сообщения их не стали предметом широкой гласности. Нельзя сказать, что Паган тщательно исследовали и во время британского колониального владычества вплоть до достижения Бирмой независимости в 1948 году.
Рассказывая о Пагане, о значении его в истории Бирмы, в развитии бирманской культуры, никак нельзя забывать о том, что многолетняя борьба Бирмы за национальную независимость сопровождалась лозунгами возрождения национальной культуры, языка, изучения бирманской истории, и в свете этого бирманские революционеры особое внимание обращали на Паганское государство – символ могущества Бирмы. Ведь естественное развитие бирманского общества было нарушено британской колонизацией (1885–1948 годы). Бирме были навязаны выгодные для Великобритании пути экономического и политического развития, противоречившие бирманской действительности. В политическом отношении в течение многих лет Бирма была одной из провинций Индии. Экономика ее развивалась однобоко, уродливо, и страна превратилась в сырьевой придаток Британской империи.
В современной Бирме изучению Паганского государства уделяется большое внимание. В Пагане работают археологи и историки, студенты художественных училищ проходят там практику, копируя бесценные фрески, филологи и литературоведы расшифровывают древние надписи, разыскивают хроники, уходящие корнями в Паган-ский период, искусствоведы изучают многочисленные скульптуры, реставраторы трудятся в храмах, восстанавливая их прежний облик, спасая от разрушения.
Паган для бирманцев – не мертвое прошлое. Паган – символ бирманской государственности, источник бирманского фольклора, учебник для архитекторов и художников, предмет гордости каждого бирманца. Изучение Пагана, колыбели бирманской культуры и государственности, актуально не только потому, что открывает перед нами важную страницу истории человечества, но и потому, что способствует пониманию развития бирманского общества и национальной культуры, способствует дальнейшему сближению и культурному обогащению народов.
Значение Пагана трудно переоценить. Пять тысяч пагод и храмов, стоящих на берегу Иравади, представляют собой совершенно незабываемое зрелище и вызывают искреннее уважение к бирманскому народу, создавшему это «чудо света». Однако по сей день, несмотря на большое количество специальных статей, освещающих ту или иную сторону жизни Паганского государства, несмотря на существование монографий и учебников по истории Бирмы, нет еще ни одной работы, посвященной Паганскому государству, которая не ограничивалась бы политической историей его или описанием храмов и пагод. Попыткой дать общую картину Пагана и является эта книга.
Автору хотелось слить воедино то, что известно о Паганском государстве, начиная с записок путешественников и старинных хроник, кончая результатами археологических работ недавнего времени и данными расшифровки надписей, рассказать также и о государствах, которые предшествовали Пагану, – ведь он возник не на пустом месте, а родился на базе развитых, интереснейших и почти забытых цивилизаций монов и пью. Описывая храмы и пагоды, статуи и фрески Пагана, автор пользовался не только письменными источниками, но и собственными впечатлениями от посещений Пагана и других древних городов Бирмы.
Многое еще неизвестно о Паганском государстве – не все надписи найдены и прочитаны, не везде еще велись археологические раскопки, недостаточно знаем мы и об общественном строе государства, культуре его. Кое о чем приходится только догадываться. Но нельзя ждать, пока все встанет на свои места и все белые пятна будут заполнены.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Открытие Пагана
Две тысячи больших слонов. Город становится легендой. Что увидел Саймс. Патер Санджермано, миссионер. «Хроника Стеклянного дворца». «Паган нас поразил». Грабитель с шестью помощниками. Губернатор пишет книгу. Разгадка тайны пью. «Низко кланяемся Вам». Они работают сегодня. Город царицы Пейктано. Паган оживает.
Две тысячи больших слонов
«Забыл я рассказать о большой битве в царстве Вочиан, а рассказать о ней в этой книге следует, потому и опишем ее ясно, как она произошла.
…Царь Мяна и Бангалы был сильный: много у него было и земель, и богатства, и народа; великому хану он не подчинился… Узнал царь Мяна и Бангалы, что войско великого хана в Вочиане, и решил, что сможет идти на это множество людей, побьет их всех и великий хан вперед не захочет посылать туда войска…».
В камере генуэзской тюрьмы было двое. Пизанец Рустичелло записывал под диктовку неторопливый рассказ купца и путешественника Марко Поло о его долгих странствиях. Шел 1298 год.
«Стал этот царь делать вот какие великие приготовления: было у него, скажу вам по правде, две тысячи больших слонов; и на каждого слона приказал он приладить деревянный теремец, красивый и приспособленный к бою; в каждом теремце было по двенадцать воинов, в ином шестнадцать, а в ином и побольше; было у него шестьдесят конных, были и воины».
Переписчик Рустичелло скептически покачал головой. Марко Поло не знает удержу в своих рассказах. Ну где это видано, чтобы у царя было две тысячи слонов, да еще с теремцами на спинах? Но все равно – интересно узнать, чем же кончилась эта битва. И переписчик снова склоняется над листами пергамента.
В самом же деле венецианец рассказывал чистую правду. Чистую правду о последних днях восточного царства Паган (под названием Мянь оно было известно китайцам), о действительно происшедшей битве между китайцами и войсками паганского царя, известного в бирманских легендах под именем Тарукплюй, что значит «убежавший от китайцев».
Четыре маленькие главки в книге Марко Поло – это первые сведения в Европе о Паганском царстве. Еще не ушли из Пагана последние жители, не заросли травой и кактусами дорожки между храмами, не сгнили резные колонки царских дворцов, а читатели чудесной книги с удивлением и недоверием листали страницы с описанием страшной битвы.
Правда, никто, кроме самого Марко Поло, не мог бы точно указать путей к погибшему царству, и название его – Мянь – больше никогда не встретится в книгах. Поэтому в течение столетий никто не связывал царство Мянь с Бирмой. И только лет сто назад исследователи, старавшиеся проследить по карте путь Марко Поло, поняли, что он имел в виду, говоря о царстве Мянь.
Марко Поло сам вряд ли побывал в Пагане, но в походе китайцев против Мянь и в одной из битв, решивших судьбу царства, Марко Поло, вернее всего, участвовал. Он рассказывает о ней очень живо, точно, образно, и ни в чем его рассказ не противоречит тем данным, которыми сегодня располагают историки.
О Пагане Марко Поло знает только, что в нем было две башни – одна позолоченная, другая – посеребренная. В вышину они были десять шагов и столько же в окружности. Кругом были золоченые колокольчики; подует ветер – они позванивают. В Бирме и по сей день золотят пагоды и вершину их украшают звенящими колокольчиками. Серебряных, правда, пагод там не встречается.
Марко Поло присутствовал при агонии Паганского царства. К 1300 году последние жители покинули его и город умер. Остались только многочисленные пагоды и храмы, почитаемые жителями соседних деревень и изредка посещаемые паломниками. Долгий период смут, междоусобных войн, раздоров ослабил страну, и уж не только о Пагане, да и о самой Бирме до XVI века мало что было известно за ее пределами.
Город становится легендой
В XV веке европейские путешественники и миссионеры начали все чаще и чаще проникать в восточные государства, кто в поисках пряностей, кто стараясь найти легендарное христианское королевство Иоанна, кто пытаясь проповедовать христианство. Попадали они и в Бирму.
При дворах князей и царьков раздробленной Бирмы писались хроники. В них род правителя прослеживался к самому Будде, в них смешивались легенды и правда, и в них обязательно фигурировал Паган, также превращавшийся в легенду о славном прошлом, о времени, когда Бирма была едина и могуча.
Венецианский купец Николо де Конти, который провел в Азии двадцать пять лет, вернувшись домой в 1444 году, продиктовал свои воспоминания папскому секретарю. Он не только был в Бирме, но даже поднимался по Иравади до тогдашней столицы – Авы и неизбежно Должен был увидеть Паган. Но об оставленном жителями городе он не говорит ни слова. Не упоминает о Пагане ни русский путешественник Афанасий Никитин, посетивший Бирму вскоре после де Конти ( ошибка. Никитин в Бирме не был. – Прим. OCR), ни Иеронимо де Санто Стефано, проживший в монской столице Пегу полтора года, ни крупнейший путешественник и авантюрист XVI века Лодовико ди Вартема, оставивший интересное описание Пегу и Малаки. Это не удивительно. Путешественники тех времен были в первую очередь разведчиками, и причем разведчиками торговыми. Они описывали только те города, страны и места, которые могли бы представить интерес для купцов. Паган такого интереса ни для кого не представлял.
В самой же Бирме интерес к Пагану неуклонно рос. Вызывался он не только памятью о славном прошлом, но и проблемами настоящего: первоочередными становились задачи объединения страны, и Паган – пример того, что может достигнуть единая, сильная Бирма.
Десятки хроник, посвященных в большей части славному Пагану и ставящих его в пример современникам, появляются в течение XVII–XVIII веков. Авторы их уже не ограничиваются описанием сказочных подвигов паганских царей. Они изучают более древние хроники, обращают внимание и на надписи на камнях, сохранившихся почти у каждой бирманской деревни.
Крупнейшей из бирманских исторических хроник стала хроника У Кала. Если обычно авторами хроник были монахи, что и сказывалось на содержании их трудов, то У Кала был светским человеком. Отец его, богач, был приближенным бирманского царя, сам У Кала тоже много лет провел при дворе и был образованным, знающим и передовым человеком своего времени. Хроника У Кала не только крупнейшее историческое сочинение Бирмы XVIII века, но и очень важный памятник литературы, язык и стиль которого долго служили образцом для такого рода сочинений. У Кала, прежде чем написать свой труд, прочел почти все, что было написано до него, причем он критически сравнивал сведения, приводимые в старых хрониках, не все брал на веру, старался избавиться от неправдоподобных легенд, которыми монахи обильно украшали свои труды. За хроникой У Кала последовало множество подражаний, дополнений. Таким образом, уже двести лет назад история Пагана, хоть и не всегда достоверная и точная, но в общих чертах правильная, была создана в Бирме. Бирманцы о Пагане не забывали.
Тем временем к бирманским берегам все чаще приставали иноземные корабли. Уже захвачены голландцами Я'ва и Суматра, утратили независимость Филиппины, англичане покорили большую часть Индии. В течение XVII–XVIII веков европейцы неоднократно пытались укрепиться и в Бирме, но попытки их кончались неудачно.
Больше других удача сопутствовала португальскому авантюристу де Бриту, который сумел захватить южнобирманский порт Сириам, объявить себя королем и продержаться вместе с отрядом португальских наемников двенадцать лет, но и он в 1613 году потерпел поражение и был казнен бирманцами.
Во второй половине XVIII века, при короле Алаунпая, Бирма снова стала единым, сильным государством, и европейцы не могли уже играть на противоречиях между отдельными князьями и царями страны. Но на пороге Бирмы уже появился сильный, жестокий враг, с которым бороться было куда труднее, чем с отдельными авантюристами. Этим врагом была Великобритания, одно за другим покорявшая государства и княжества раздробленной Индии.
Что увидел Саймс
В 1795 году губернатор Индии послал к бирманскому двору миссию во главе с Майклом Саймсом. Англичан беспокоило, что их соперники – французы ремонтировали свои суда в бирманском порту Мергуи. Кроме того, англичанам хотелось получить разрешение бирманского правительства на то, чтобы в столице Бирмы жил английский торговый резидент.
Корабль, на котором поднимались по Иравади англичане, медленно плыл среди рисовых полей, лесистых холмов, увенчанных белыми пагодами, мимо деревень и небольших сонных городков.
Руководитель миссии был незаурядным человеком. Он отличался любознательностью, образованностью и доброжелательным отношением к бирманцам. Целыми днями Саймс не покидал палубы корабля, стараясь не пропустить чего-нибудь интересного. Ведь никто в Европе не знает ничего достоверного ни о культуре этой страны, ни о памятниках ее искусства, ни о нравах и обычаях. Ежедневно в дневниках Саймса появлялись новые записи, которые через гол лягут в основу первой действительно интересной и достоверной европейской книги о Бирме. Но вряд ли бы эта книга представляла для нас такой интерес, если бы Сайме не посетил Паган.
Чудо, увиденное английским офицером, оказалось неожиданным. Низкий левый берег реки был усеян странными постройками, пагодами, храмами, – ничего подобного не приходилось видеть ни Саймсу, ни его спутникам. На берегу Саймса ждали роскошно одетые бирманские вельможи. По приказанию царя Бирмы навстречу английской миссии был выслан разукрашенный и покрытый тонкой резьбой царский корабль, на котором Саймсу и предстояло продолжить путешествие. Царь Бирмы сознательно послал своих приближенных и корабль именно в Паган. Здесь, где остро ощущалось величие и древность Бирмы, встреча эта была особенно торжественна и внушительна.
Сайме поднялся на берег. Он медленно шел от храма к храму по узким тропинкам, и город открывался перед ним, огромный, таинственный и прекрасный. Сайме заходил в полутемные храмы, и в высоких коридорах его встречали загадочной улыбкой позолоченные статуи Будды. Из-под слоя вековой пыли проглядывали линии и краски фресок, покрывающих, как ковер, стены и потолки храмов. Сайме поднимался на верхние террасы храмов Годопалин и Ананда и видел, как до самого горизонта, до дальних холмов, тянутся бесконечные храмы. Английский офицер был покорен городом. Впоследствии в своей книге он посвятит ему одну из лучших глав.
Книга Саймса, вышедшая через год в Лондоне, вызвала большой интерес. В ней рассказывалось об экзотической стране, причем о стране, которая уже не так и далека от английских владений. С удивлением читали европейцы и описание Пагана. Но рисунков в книге было немного, и Саймс сумел передать в ней только самую малую часть действительной красоты и величия мертвого города. Отныне Европа знала о существовании Пагана, но он еще не был открыт. Ни Саймс, ни его спутники не смогли сказать ничего о том, кем и когда был основан город, почему он погиб. Саймс сообщил, что город был оставлен жителями по божественному предопределению. И все.
Последовавшие за Саймсом английские офицеры, чиновники и миссионеры, которые видели Паган, но предвзято относились к самим бирманцам, сделали из существования города весьма различные выводы. Некий Хавелок, участник англо-бирманской войны 1824–1825 годов, начисто отверг его ценность как памятника искусства. «Здесь есть мало того, чем можно было бы восторгаться, – писал он, – нечему поклоняться, нет ничего, что указывало бы на вкус или изобретательность народа, с которым путешественник уже столкнулся в Рангуне». Другой англичанин, Одхэм, уверяет в своих записках, что бирманцы, будучи народом невежественным, такого прекрасного города построить не могли. Это сделал за них кто-то другой. Кто? – этот вопрос Одхэм решить не смог.
Рассуждения Подобного рода никак не способствовали открытию Пагана. Их авторы о Пагане ровным счетом ничего не знали. Да и не могли знать, пока оставались непереведенными бирманские хроники.
Патер Санджермано, миссионер
Патер Санджермано, итальянец, католический миссионер, приехал в Бирму в 1783 году. Обосновался он в Рангуне, теперь столице Бирмы, а тогда небольшом городке в дельте Иравади. Санджермано повезло больше, чем другим миссионерам. Обычно они не приживались в буддийской стране, жители которой не проявляли никакой готовности сменить веру, и покидали Бирму, не приобретя лавров. Итальянский же патер прожил в Рангуне двадцать пять лет, хорошо изучил бирманский язык, завел полезные знакомства и сведений о Бирме собрал больше любого из своих предшественников.
Вернувшись в 1808 году в Ватикан, патер Санджермано представил начальству настолько интересный и обширный отчет о Бирме, что через несколько лет он был издан и немедленно переведен на многие языки, в первую очередь на английский.
«Бирманская империя» патера Санджермано стала настольной книгой для тех, кто намеревался эту империю покорить. В книге есть большая историческая часть. Патер приводит вначале известную в Бирме легенду о решете, которое выпало у нерадивой хозяйки, покатилось по улице и вызвало такой переполох, что Бирма разделилась на три царства. Затем он глубокомысленно утверждает, что бирманцы по происхождению – татары, пришедшие с китайско-монгольскими войсками во время войны Пагана с Китаем, той самой, очевидцем которой, как мы знаем, был Марко Поло. Сведения эти не выдерживают никакой критики и свидетельствуют об определенной ограниченности миссионера. Но помимо этих сведений в «Бирманской империи» Санджермано была еще одна глава, где патер не придумал ни строчки, глава эта – перевод одной из бирманских хроник о Пагане. Из нее читатели узнали о том, что существовало Паганское государство, столицей которого был город Паган, узнали имена его царей и названия крупнейших храмов.
