Текст книги "Ермак. Война: Война. Интервенция. Революция"

Автор книги: Игорь Валериев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 62 страниц) [доступный отрывок для чтения: 23 страниц]

Глава 16. Эскадра

– Ваше превосходительство, по вашему приказанию прибыл.

– Проходите, Тимофей Васильевич, садитесь. Пока еще не установили, что за корабли идут к нам, я приказал, чтобы вы прибыли сюда. Не дай бог, если японцы опять пожаловали, то вам лучше вместе со мной в укрытии для штаба находиться. В прошлый раз потерь хоть и было немного от их стрельбы, но они были. И в город пять снарядов прилетело. Шесть убитых, девять раненых, поэтому, как говорится, береженого Бог бережет, – Стессель перекрестился, да и я вслед за ним.

Действительно, зачем глупо рисковать, если есть возможность во время вероятного артиллерийского обстрела быть в надежном укрытии. Кто его знает, куда какой снаряд прилетит. Своего-то и не услышишь.

– Пока ехал сюда, увидел, что много народа из города в сторону сопок потянулось, – произнес я.

– А что простым жителям делать?! Защитные укрытия только на позициях да для офицеров штаба укрепрайона и крепости сделаны. Увидев, что можно погибнуть, теперь большинство точно будет исполнять инструкцию – покидать город на время его обстрела, – Стессель усмехнулся. – Когда японцы в первый раз открыли огонь по батареям, порту, народ вышел на улицу, кто-то даже на крыши залез, чтобы лучше видеть. Для них это было как представление. А вот когда в город пара двенадцатидюймовых снарядов прилетела да люди погибли, тогда-то и побежали из города. Хорошо, что основную массу населения эвакуировали. Остались только те, кто необходим для обороны крепости, и торговцы. Эти за выгоду готовы рисковать собственными жизнями.

– Кому война, а кому мать родна, – также улыбнувшись, произнес я.

– Это точно! Купчишки, что наши интенданты, про которых Суворов говорил, что всякого интенданта через три года исполнения должности можно расстреливать без суда. Всегда есть за что! Правда, с введением новых статей в уложение эти тыловые крысы побаиваться стали. У нас доставка в крепость всего необходимого идет даже с опережением графика.

В это время в кабинет, постучав, зашел адъютант генерала.

– Ваше превосходительство, получена радиотелеграмма от адмирала Скрыдлова: «Возвращаемся с победой. Встречайте», – радостно произнес он.

– Слава богу! Спасибо тебе, Господи! – генерал, встав, развернулся в красный угол, где располагался небольшой иконостас, и несколько раз перекрестился. – С нами Бог, и мы победили!

Мы с адъютантом с радостью также несколько раз осенили себя крестом.

– Подробности известны?! – повернувшись, с каким-то жадным интересом спросил Стессель.

– Никак нет, ваше превосходительство. Только три слова. Но с наблюдательных постов сообщили, что корабли, судя по дымам, идут медленно, не больше пяти узлов, и их значительно меньше, чем было в эскадре, когда она уходила в поход, – последние слова адъютант произнес виноватым тоном.

– Когда мы узнаем состав эскадры?!

– Часа через два при таком ходе уже можно будет понять, какие корабли возвращаются.

– Что же, будем ждать! – тяжело вздохнул генерал. – Если у вас есть какие-то дела, Тимофей Васильевич, то я вас больше не задерживаю.

– Спасибо, ваше превосходительство, дел действительно много. Разрешите идти?

– Идите, но чтобы вас везде сопровождали казаки. Никаких тайных игр у меня в крепости! – строгим тоном, но улыбаясь, скомандовал Анатолий Михайлович.

«Никаких, значит никаких», – подумал я, выходя из кабинета. Тем более для агентов через портье я передал о переносе встречи на восемь вечера. Поэтому направился в сопровождении казаков в порт, где стоял «Рион», готовясь к рейдерской деятельности в Красном море.

Колчака я не застал. Как оказалось, он с отрядом катеров проследовал с эскадренными миноносцами «Бдительным», «Бесстрашным» и «Лейтенантом Бураковым» навстречу нашей эскадре. Правда, о том, что это наша эскадра, когда выходили в море, они еще не знали.

Судя по докладу адъютанта, потрепали наших изрядно, хотя перевес сил в нашу сторону, на первый взгляд, был подавляющий. Как же, десять русских эскадренных броненосцев против шести у японцев! Только вот было несколько нюансов, о которых мне подробно рассказал великий князь Александр Михайлович.

Формально Россия имела на Дальнем Востоке по броненосцам перевес на четыре единицы, но в реальности у Японии это были шесть сильнейших в мире кораблей и к тому же современной постройки, которым «Сисой Великий» и «Наварин» проигрывали три узла скорости и по весу бортового залпа уступали.

В следующую по возрасту серию броненосцев типа «Полтава» кроме головной «Полтавы» вошли «Петропавловск» и «Севастополь»; ни по вооружению, ни по бронированию они практически не уступали более крупным «Фудзи» и «Ясиме». Да и новейшие японские броненосцы, разумеется, уже достаточно ощутимо выигрывая в бронировании, имели в бортовом залпе лишь на одну шестидюймовку больше. Но вот по скорости и эта серия проигрывала один-два узла японцам.

Еще три русских броненосца принадлежали к классу «Пересвет», а именно «Пересвет», «Ослябя» и «Победа». По водоизмещению это были самые крупные броненосцы Тихоокеанской эскадры. Они имели весьма внушительный вид, но, к сожалению, идея, легшая в основу проекта этих броненосцев, была сформулирована до обострения отношений с Японией и предусматривала в качестве наиболее вероятного противника Англию.

В силу этого обстоятельства они являлись не броненосцами в чистом виде, а броненосцами-крейсерами, то есть кораблями, способными в случае необходимости отделиться от главных сил и вести борьбу на морских коммуникациях. Такие операции требовали хорошей мореходности и большой дальности плавания. Достичь их можно было, лишь чем-то пожертвовав. И этим «чем-то» стало вооружение и бронирование.

Вместо стандартных для броненосцев того времени двенадцатидюймовых орудий главного калибра эти три корабля имели десятидюймовки. Их броневой пояс, хотя и достаточно толстый, имел меньшую, чем на японских броненосцах, площадь. Причем оконечности корабля вообще не имели вертикальной броневой защиты.

Требование высокой мореходности означало высокий борт, а автономности – значительные внутренние объемы, чтобы принять большой запас угля.

Помню, великий князь Александр Михайлович показывал мне картинку, на которой в масштабе было исполнено контурное изображение «Пересвета» и наложенный на него силуэт «Микасы» – самого крупного японского броненосца. Так вот, по размерам у «Пересвета» значительно больше высота надводного борта в носовой части, что делает его прекрасной мишенью, при этом вес его брони около двадцати процентов от нормального водоизмещения, тогда как у «Микасы» этот показатель более двадцати пяти, а у «Хацусэ» достигает тридцати двух процентов!

Такая же ситуация и с бортовым залпом: у «Пересвета» этот показатель равен 1107 килограммов, если принимать в расчет шестидюймовые орудия и выше, а у «Микасы» – 1862 килограмма.

При этом сказанное не означает, что «Пересветы» плохие корабли. Отнюдь нет! Англичане для противодействия им были вынуждены построить шесть броненосцев класса «Дункан», несущих броневой пояс лишь в сто семьдесят восемь миллиметров. Это тоньше, чем на самих «Пересветах», и примерно соответствует толщине пояса на японских броненосных крейсерах. Зато «Дунканы» развивали ход в девятнадцать узлов!

Можно сказать, что «Пересветы» просто попали не на тот театр военных действий, для которого их создавали. И хотя мы относим их к эскадренным броненосцам, необходимо понимать, что по факту они наполовину броненосцы, наполовину броненосные крейсера.

Оставшиеся «Цесаревич» и «Ретвизан» пусть были на одну-две тысячи тонн легче, чем четверка новейших японских броненосцев, но по остальным характеристикам они практически ничем им не уступали.

Вот так обстояли дела с броненосцами. Как бы и преимущество в четыре корабля, но при этом эскадра идет со скоростью самого медленного корабля, а «Наварин» и «Сисой Великий» больше пятнадцати узлов не могли дать, и это нивелировало наше превосходство над японскими броненосцами.

А если взять шесть японских броненосных крейсеров, у которых наиболее выраженно преобладали эскадренные качества и которые не столь уж и значительно уступали нашим броненосцам-крейсерам типа «Пересвет», то наше превосходство сжималось как шагреневая кожа. Тем более наши броненосные крейсера по приказу адмирала Алексеева были сведены во Владивостокский отряд и в бою с эскадрой адмирала Того участвовать не могли.

Поэтому прихода эскадры вся крепость ждала с нетерпением и в то же время с каким-то страхом. Потери были – про «Сисоя Великого», «Владимира Мономаха», «Адмирала Корнилова», «Варяга» и «Боярина» уже было известно. А это почти две с половиной тысячи погибших, из которых больше ста офицеров. И теперь оставалось гадать, кто еще погиб! Кому не повезло!

Через четыре часа я вместе с командиром «Риона» кап-два Трояном и другими офицерами корабля стоял на мостике и смотрел, как в порт с помощью буксиров затаскивают «Петропавловск», над которым развевался штандарт начальника эскадры Тихого океана вице-адмирала Скрыдлова.

На корабль я перебрался вместе с Петром Аркадьевичем еще час назад. На нем, используя дальномеры, можно было рассмотреть корабли возвращающейся эскадры куда раньше и лучше, чем через бинокли с берега. Вот и не выдержали этой пытки незнанием. Когда обсудили все с Трояном в адмиралтействе, отправились к нему на корабль.

Вид «Петропавловска» был ужасен. Передняя башня главного калибра была перекошена, ствол одной из двенадцатидюймовок упирался в палубу. Две открытые шестидюймовки Канэ правого борта, который мы видели, были искорежены. Одна из башен на две пушки Канэ имела несколько пробоин, на второй также были видны повреждения. И везде следы пожаров, искореженного металла, да и сидел броненосец в воде куда ниже ватерлинии.

– Досталось «Петропавловску» как флагману. Как назад-то дошел! Чудом каким-то?! Спасибо тебе, Господи! – Петр Аркадьевич снял фуражку и перекрестился.

Вслед за своим командиром, сняв головные уборы, наложили на себя крест остальные офицеры, к которым присоединился и я.

Честно говоря, глядя на флагман, я вообще не понимал, как избитый до такого состояния корабль еще держится на плаву и на нем кто-то остался в живых. Все-таки я сухопутный человек и предпочитаю для боевых действий надежную сушу. Поэтому все то время, когда «Петропавловск» протаскивали мимо «Риона», чувствовал, как все волосы на моем теле шевелятся.

Примерно в таком же состоянии были «Полтава», «Севастополь» и «Пересвет». Остальные эскадренные броненосцы были в относительной целости по сравнению с этими четырьмя кораблями. Кроме уже известных потерь еще недоставало броненосца «Наварин», крейсеров «Дмитрий Донской», «Паллада», «Диана», а также трех из пяти эскадренных миноносцев типа «Форель» и двух из шести типа «Сокол».

Теперь оставалось только узнать, какие потери понесла японская эскадра, чтобы выяснить для себя, что же Николай Илларионович назвал победой.

Минут через двадцать «Петропавловск» отдал якоря, и к нему направился адмиральский катер. Заспешил на берег и я. Надо было все узнать из первых уст.

Через полтора часа все собрались в зале для совещаний, и вице-адмирал Скрыдлов с перебинтованными головой и рукой начал доклад.

* * *

Эскадра, разделенная на две колонны, с учетом ночного времени шла пятиузловым ходом по курсу зюйд-ост 70°, направляясь к Чемульпо. Шли двумя кильватерными колоннами, ориентируясь по кормовым огням. Первую из десяти эскадренных броненосцев возглавлял «Петропавловск» с начальником эскадры Тихого океана вице-адмиралом Скрыдловым на борту.

Вторую колонну из семи крейсеров возглавлял «Владимир Мономах» под флагом вице-адмирала Старка. Оскар Викторович, будучи младшим флагманом и начальником отряда крейсеров Тихоокеанской эскадры, поднял флаг на «Мономахе» по старой памяти. Чуть больше десяти лет назад он два года командовал этим кораблем.

Впереди колонн клином двигались крейсер-разведчик «Боярин» во главе и шесть эскадренных миноносцев типа «Сокол» по три на каждом крыле. Пять эсминцев типа «Форель» веером замыкали две колонны кораблей русской эскадры.

– Ваше превосходительство, с «Боярина» передают, что отчетливо слышат переговоры большого количества японских кораблей, – произнес командир «Петропавловска» капитан первого ранга Яковлев, подойдя к Скрыдлову.

На этом крейсере, который должен был использоваться и уже использовался как разведчик и корабль связи, так же как и на «Новике», стоял усовершенствованный беспроволочный телеграф, способный принимать и отправлять телеграммы на расстояние до семисот миль. С помощью такого аппарата также можно было заглушить переговоры японских кораблей.

– Это замечательно, Николай Михайлович! Значит, не зря идем к Чемульпо. Теперь бы узнать, кто там находится, – адмирал на несколько секунд задумался, а потом продолжил: – Передайте Владимиру Федоровичу, чтобы он вместе с «Соколами» шел к Чемульпо на полных парах. Боевая задача – установить силы противника и при возможности атаковать миноносцами. Без надобности не рисковать! Сведения важнее!

Отдав приказ, Скрыдлов обвел глазами помещение боевой рубки. После переделки она стала больше и, наверное, более защищенной.

Полтора года назад воспитанник Морского инженерного училища Костенко Владимир Полиевктович подал на имя великого князя Александра Михайловича доклад о недостатках защищенности боевых рубок эскадренных броненосцев Российского императорского флота, обосновывая это теоретическими расчетами и выкладками. Как ни странно, но этот доклад нашел благожелательный отклик у зятя императора, и на «Петропавловске», который в это время находился на ремонте машин, произвели изменения боевой рубки. Такие же переделки были сделаны на «Ретвизане» и «Цесаревиче» еще во время их строительства.

Толщину броневых плит и крыши увеличили до двенадцати дюймов, связав их в единую монолитную конструкцию. Грибовидную форму крыши изменили на полусферу, убрав просвет под сводом крыши, исключив попадание осколков.

Прорези для наблюдения за обстановкой прикрыли бронещитками. Вход в рубку, который был без дверей, а против него на расстоянии одного шага стояла толстая броневая плита прямоугольной формы, оснастили полноценной броневой дверью.

Это сильно раздражало Николая Илларионовича. Если раньше можно было спокойно выйти из помещения, то теперь надо было отвлекать кого-нибудь из нижних чинов или младших офицеров, чтобы те открыли тяжелую дверь.

Как считал Скрыдлов, такое укрепление боевой рубки было излишним, даже каким-то оскорбительным для морских офицеров. Хотя, если сравнить корабль с телом, то боевая рубка – это голова, попадание в которую может привести если не к гибели корабля, то к потере управления телом. В этом было отличие морского боя от сухопутного сражения.

На суше командующий не видит самого боя, а имеет о нем представление лишь по донесениям младших начальников. Здесь же все происходит у него на виду, он непосредственно наблюдает за боевыми действиями и руководит ими. На суше начальник, чем выше занимает положение, тем меньше подвергается опасности, командуя военными силами из глубокого тыла. Здесь же, на корабле, во время сражения все, без различия звания и занимаемого положения, подвергаются одинаковой опасности.

Флагманский корабль рискует еще больше: на его мачтах развевается адмиральский флаг, как будто нарочно для того, чтобы привлечь огонь противника. При гибели корабля, когда нельзя будет спустить шлюпки и когда каждый человек, спасаясь, должен будет рассчитывать исключительно на свою ловкость, физическую силу и на умение плавать, молодой матрос имеет больше шансов остаться живым, чем престарелый командир корабля или адмирал.

Скрыдлов тяжело вздохнул и посмотрел на люк броневой трубы, которая ведет от рубки до самого днища корабля. По ней, пользуясь скобяным трапом, можно спуститься в центральный пост – ту же боевую рубку, но только на несколько этажей ниже. В нем имеются те же приборы, и также он соединен посредством телефона и переговорных труб со всеми частями корабля. Если на мостике все будет разрушено, то управление корабля переносится в центральный пост.

Там сейчас находились флагманские офицеры и специалисты – минер, артиллерист, штурман и два личных ординарца для исполнения поручений командующего. В рубке же были командир корабля, старший артиллерист, старший штурман, ревизор и вахтенный начальник. На рулевом штурвале стояли двое рулевых, у телефонов и переговорных труб, ожидая приказания, вытянулись нижние чины, к левому дальномеру прильнул глазами дальномерщик, а в проходе застыли сигнальщики и посыльные командира.

Скрыдлов вновь вздохнул. Изменения, происходящие в стране и на флоте в последнее время, воспринимались пятидесятидевятилетним адмиралом тяжело. Но пример начальника Главного начальника флота и морского ведомства великого князя Алексея Александровича, начальника Главного управления кораблестроения и снабжения вице-адмирала Верховского, некоторых других адмиралов, не говоря уж о судьбе великого князя Владимира Александровича, его детей и всех участвовавших в заговоре, заставлял исполнять все эти нововведения. Тут не столько на должности остаться бы, под статью бы не попасть. Так что приходилось выполнять все, что предписано, не жалея живота своего.

Еще десятого августа от адмирала Алексеева пришел приказ перевести эскадру Тихого океана в повышенную готовность и быть готовым к боевому походу. Четырнадцатого августа шифрованная телеграмма предписала ознакомиться с содержимым пакета номер один и дальше действовать по утвержденному плану. Вскрытие этого пакета означало начало войны с Японией.

Пятнадцатого августа поздним вечером эскадра, снявшись с якорей, вышла с внутреннего рейда и в ночь ушла к Чемульпо. Днем шестнадцатого было получено сообщение об атаке японским флотом Порт-Артура и их потерях в виде нескольких миноносцев и крейсера «Нанива», который на удивление всем, потопили подводные лодки. Война началась!

Как ни хотелось Николаю Илларионовичу развернуть эскадру и попытаться встретиться с адмиралом Того в честном морском бою, но приказ был идти на Чемульпо. Не известно, какими данными руководствовался адмирал Алексеев или кто-то выше, но информация о том, что шестнадцатого-семнадцатого августа японцы осуществят высадку своих войск в этом порту с целью дальше захватить Сеул, подтвердилась.

– Передайте на «Цесаревич» адмиралу Моласу: отряду в составе его корабля, броненосцев «Ретвизан», «Ослябя» и «Победа» увеличить ход до восемнадцати узлов, выйти из колонны и самостоятельно идти к Чемульпо. Боевая задача – атаковать корабли противника, поддержав атаку эсминцев капитана первого ранга Матусевича, – Скрыдлов задумался, а потом обратился к старшему штурману «Петропавловска» подполковнику корпуса флотских штурманов Коробицыну: – Александр Александрович, через какое время отряд адмирала Моласа-второго на восемнадцати узлах подойдет к острову Енъю?

Старший штурман склонился над картой и начал расчеты. Меньше чем через минуту он произнес:

– Через час десять, в пять сорок по местному времени. Мы на пятнадцати узлах прибудем через тринадцать-пятнадцать минут. Уже начнет светать.

– Удачно! Пойдем четырьмя волнами. Первая – «Боярин» и «Соколы», вторая – «Форели», третья – отряд адмирала Моласа, а мы с крейсерами адмирала Старка будем завершать бой.

– Ваше превосходительство, в бухту заходить будем? – задал вопрос командир «Петропавловска».

– Нет, Николай Михайлович! Там много мелких островов, мелей, о которых мы практически ничего не знаем. Закупорим проход между островами Енъю, Чаволь и Енхын. Там глубины позволяют совершать циркуляцию свободно. Посмотрим, как наши комендоры стреляют с предельных дистанций. В общем, действуем по плану, который отрабатывали на последних играх.

Капитан первого ранга Яковлев согласно склонил голову, а за ним одобрительно заулыбались остальные офицеры и нижние чины, находящиеся в рубке.

– Итак, передайте адмиралам Моласу, Старку и капитану первого ранга Матусевичу, что действуем по плану атаки четырьмя отрядами. С Богом, господа!

Отдав приказ, Скрыдлов мысленно выдохнул про себя. Дальнейшее развитие событий теперь зависело не от него. Попросив одного из посыльных открыть дверь, Николай Илларионович вышел наружу и полной грудью вдохнул прохладный морской воздух. В рубке было душновато.

Через сорок минут пришло сообщение с «Боярина»: в порту Чемульпо на внутреннем и внешнем рейдах удалось рассмотреть броненосный крейсер «Асама» и крейсера второго ранга «Такачихо», «Акаси», «Есино», «Такасаго», «Касаги» и «Читосе», а также торпедные крейсера «Исудзу», «Сакито» и «Нобэ». У причалов стояли военные транспорты «Сарохито-Мару», «Хэдзи-Мару», еще три транспорта и около десятка миноносцев.

«Разящий» под командованием капитана второго ранга Симонова при поддержке огнем «Боярина» повел «Соколов» в атаку. По переданным с крейсера данным были попадания самоходных мин в «Асаму», «Акаси» и «Читосе». Рассмотреть точно не удалось из-за плохой видимости, да и после атаки «Боярин» и эсминцы на всех парах ушли к острову Енхын, спасаясь от неприятельского ответного огня. В этой атаке мы потеряли «Расторопного» под командованием капитана второго ранга Сакса.

«Матусевичу с его „Форелями“ будет еще тяжелее! Уже начало светать, да и японцы теперь настороже», – подумал Николай Илларионович. Кому, если не ему, было знать, насколько тяжело атаковать вражеские корабли днем!

Во время русско-турецкой войны утром восьмого июня одна тысяча восемьсот семьдесят седьмого года на Дунае катер «Шутка» под командованием тогда еще лейтенанта Скрыдлова атаковал турецкий вооруженный колесный пароход «Эреюш», мешавший постановке русских минных заграждений. На полном ходу катер вышел из засады в зарослях камыша, подошел к правому борту парохода и ударил его шестовой миной позади гребного колеса. Из-за повреждения взрыватель не сработал, а сильное течение прижало катер к вражескому борту так, что минный шест сломался. Опомнившиеся турки стали в упор расстреливать «Шутку» из ручного оружия и ранили Скрыдлова и одного из матросов. Несмотря на стрельбу с борта парохода, русские моряки смогли, упершись руками в борт парохода, оттолкнуть катер и дать задний ход. Напуганные атакой турки срочно увели корабль в Рущук.

«Дай Бог Николаю Александровичу побольше удачи», – помолился про себя адмирал за успех «Форелей» и начальника первого отряда миноносцев, держась за поручни и вглядываясь в рассеивающийся сумрак.

Через несколько минут впереди загрохотал главный калибр русских броненосцев отряда адмирала Моласа.

– Ваше превосходительство, зайдите в рубку, – к Николаю Илларионовичу подошел Яковлев. – Михаил Павлович передал, что миноносцы Матусевича провели атаку японских крейсеров, есть попадания самоходных мин. Броненосцы открыли огонь по кораблям противника, прикрывая отход наших «Форелей». Оставшиеся целыми японские корабли пытаются покинуть рейд. Просит наш отряд увеличить ход.

– Мы идем на пределе наших старичков «Сисоя» и «Наварина». Разрывать отряд не будем. Вырвутся японцы, значит, их счастье. «Акаси», «Есино», «Такасаго», «Касаги» и «Читосе» дают больше двадцати узлов. Мы им ничего не можем противопоставить кроме «Боярина» и «Аскольда», – произнес Скрыдлов, направляясь в рубку.