Текст книги "Стань моим(СИ)"
Автор книги: Игорь Волознев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Глава 6
Рано утром Аглая покинула гостеприимных хозяев и в сопровождении старшего мальчика, помогавшего ей нести рюкзак, спустилась к шоссе. До черноморской гостиницы она добралась только к вечеру, половину пути проехав на попутке, а половину – на автобусе. Она чувствовала себя смертельно уставшей. Первым делом она справилась у горничной, не хотел ли её кто-нибудь видеть. Вячеслав знал, где она остановилась, и если у него действительно были какие-то проблемы с яхтой, то он мог, по крайней мере, наведаться сюда, узнать, не вернулась ли она.
Горничная сообщила, что ею дважды интересовался господин из 311 номера. Он просил передать, когда она вернётся, что в семь вечера будет ждать её в ресторане. Аглая сразу поняла, о ком идёт речь. Она недовольно передёрнула плечами. Эрнстова для неё не существовало. Все её мысли были заняты только Вячеславом. Она всё ещё уверяла себя, что он не мог её бросить. Просто случилось что-нибудь непредвиденное. Какая-нибудь авария. Или поломка. Он мог утонуть, всё-таки это море, с которым не пошутишь! От этой мысли её бросило в дрожь. На миг её охватило острое чувство раскаяния. Она злится на него, ругает на чём свет стоит, а он, несчастный, лежит на морском дне...
Едва умывшись, Аглая вышла из гостиницы. Она чувствовала, что не успокоится, пока не узнает, что случилось с Вячеславом.
У причала по-прежнему качались моторные лодки и яхты. "Чайки" среди них не было.
Бледная, вне себя от волнения, она вошла в контору яхтклуба. Знакомая конторщица сидела за столом и пила нарзан. При появлении Аглаи её лицо расплылось в приветливой улыбке. Видно было, что она узнала посетительницу.
– Меня интересует "Чайка", – с порога выпалила Аглая.
– В настоящее время "Чайка" на ремонте, – сладким голосом ответила конторщица и улыбнулась ещё шире. – Но вы можете взять другую яхту. У нас сейчас большой выбор. Очень рекомендую "Мечту". Цена почти такая же, а...
– Мне не нужна яхта. "Чайка" меня интересует в связи с её капитаном, Вячеславом Ребровым. Где я могу его увидеть?
Улыбка сползла с лица конторщицы. Она вся как-то напряглась и замолчала, зачем-то принявшись перелистывать лежавшие перед ней конторские книги. Потом подозрительно посмотрела на Аглаю.
– А зачем он вам? Вы из какой-нибудь организации?
– Я по личному делу.
Снова молчание. Конторщица отодвинула книгу.
– "Чайка" и её экипаж вчера ушли на ремонт в Керчь, – сказала она и выжидательно уставилась на Аглаю.
– В Керчь? – растерялась Аглая.
Сказать, что ещё вчера они с Вячеславом купались в Орлиной бухте, было бы, наверное, неосмотрительно с её стороны. В душу Аглаи закралось подозрение, что конторщица что-то скрывает или о чём-то догадывается. Уж очень пристально она смотрит на неё своими маленькими глазками.
– Могу я с ним связаться по телефону?
– Я телефона его не знаю. По этому вопросу обратитесь к начальнику.
– А где он?
– Его сейчас нет.
– Когда он будет?
– На следующей неделе.
Аглая закусила губу. Она поняла, что здесь она вряд ли что-нибудь узнает.
Из конторы яхтклуба она направилась на Малую Парковую улицу. Этот адрес дал ей Вячеслав. Аглая почти не верила, что ей удастся найти его здесь, и всё же она цеплялась за эту последнюю возможность, как за соломинку.
Дверь в одноэтажном деревянном доме ей открыла строгой наружности высокая женщина лет шестидесяти. Приход Аглаи оторвал её от уборки: она опиралась на швабру.
– Здесь живёт Вячеслав Ребров?
– Он снимает здесь комнату. Но сейчас его нет.
– Вы не можете сказать, когда он будет?
– По-моему, этого никто не может сказать, даже он сам. Иногда он неделями сюда носа не кажет.
– Тогда скажите хотя бы, когда он появлялся здесь в последний раз.
Женщина пожала плечами.
– Дня три назад... А вы, собственно, кем ему доводитесь?
– Я... – Аглая смешалась. – В общем, он мне нужен по личному делу.
Женщина окинула её внимательным взглядом.
– Понятно.
Аглае стало неловко. Она вертела в руках сумочку.
– Могу я оставить ему записку?
– Отчего же, можете. Пройдите в его комнату и оставьте.
Комната Вячеслава была обставлена по-спартански. Даже телевизор отсутствовал. Видно было, что хозяин приходит сюда только ночевать.
В поисках какого-нибудь клочка бумаги Аглая разыскала в сумочке бесполезную квитанцию на аренду "Чайки", достала ручку и присела к столу. Перевернула квитанцию чистой стороной к себе, разгладила её.
Аглаю начал разбирать гнев. Что ей написать этому проходимцу, который бросил её в безлюдном месте среди скал? Конечно, она должна высказать всё, что о нём думает. И это человек, которого она так любила! Когда-то любила, добавила она мысленно. Глаза её наполнились слезами. Да, когда-то я его любила, повторила она мысленно.
Теперь она его ненавидела. Он заставил её страдать. И страдание – она-то уж это знала! – будет длиться не один год...
"Когда вы прочтёте это, меня уже не будет в Черноморске, – начала она писать крупным, неровным от волнения почерком. – Не пытайтесь разыскивать меня в Москве. Между нами всё кончено. Вы второй раз меня обманываете, и третьего раза не будет. Все ваши клятвы – это обман. Я верила вам, и теперь горько раскаиваюсь. Я не виню вас. Видно, такова ваша натура. Виню только себя, что доверчиво поддалась на ваши лживые ласки. – На бумагу упала крупная слеза и расплылась, слегка смазав запись. Аглая в сердцах выругала себя. Увидев эту каплю, он догадается, что она плакала, и, того и гляди, решит, что она ещё любит его! Слёзы – признак малодушия. Но другой бумаги не было, и Аглая продолжала писать. – Вам, наверно, это глубоко безразлично, но всё же не могу не сообщить, что вскоре после возвращения в Москву я выхожу замуж. Мой избранник человек порядочный, не чета вам".
Она сложила листок вчетверо. Прежде чем передать его хозяйке, раскрыла косметичку и привела в порядок лицо.
Хозяйка пообещала отдать записку Вячеславу, как только он вернётся.
Сидя у окна в гостиничном номере, Аглая попыталась сосредоточиться на чтении, но книга показалась ей невыносимо скучной, и она отбросила её. Она знала, что сегодня ей не удастся уснуть. Её всё раздражало в этой комнате, всё, даже цвет обоев. Завтра она съедет отсюда. И ни минуты лишней не останется в этом дрянном городишке!
В дверь постучали. На пороге стояла горничная с большим букетом левкоев.
– Это вам просил передать господин из 311 номера. И ещё он просил передать, что ждёт вас в ресторане.
– Спасибо, – сухо ответила Аглая, взяла цветы и захлопнула дверь.
Она опустилась в кресло. Букет с тихим шелестом посыпался на пол. Неужели Эрнстов – единственное, что ей остаётся?...
Прежде всего, ей надо успокоиться. Она долго лежала в ванне, нежась в тёплой воде. Потом тщательно уложила волосы и надела вечернее платье. Выйдя из номера, она спустилась на первый этаж, где находился ресторан.
В громадном зале, напоминавшем оранжерею, всё было расцвечено огнями и играл оркестр. Перед эстрадой танцевали пары. Аглая огляделась. Эрнстов махал ей рукой, приглашая присоединиться к нему. Когда она шла между столиками, мужчины оглядывались на неё. Аглая ловила на себе восхищённые взгляды.
При её приближении Эрнстов поспешно встал и выдвинул перед ней кресло.
– Спасибо за цветы, – сказала Аглая, садясь.
– Даже не ожидал, что этот пустячок будет вам приятен.
– Милые пустяки доставляют нам самое большое удовольствие в жизни, как сказал кто-то из знаменитых французов, – ответила она, и прибавила со вздохом: – Извините, я так устала сегодня.
– Здесь вы чудесно отдохнёте. Это лёгкое вино поднимет ваше настроение, – Эрнстов наполнил бокал Аглаи, потом свой.
Она выпила до дна. Её снова начали мучить сомнения. Не слишком ли жестоко она обошлась с Вячеславом, написав такую злую записку? А вдруг "Чайка" действительно на ремонте и он ни в чём не виноват? Всё равно, он не имел права так поступать с ней!
– Вы эти дни, насколько мне известно, занимались подводным плаванием? – услышала она голос Эрнстова и вздрогнула, возвращаясь в реальность.
– Да. Это моё хобби.
– Чудесное хобби. Завидую вам, – Альфред Осипович принялся резать мясо. – Правда, не понимаю, какое здесь может быть подводное плавание. Вода мутная, да ещё промышленные стоки... нет, как хотите, а я предпочитаю купаться в более чистых водах – в Анталии, к примеру, или в Красном море... Доводилось ли вам бывать на Красном море?
– Ни разу.
– Вода чистейшая, – Эрнстов начал жевать с мечтательным видом, – на дне разноцветные кораллы, как, знаете, подводные дворцы, а золотые рыбки кормятся прямо из рук... Аглая, – он подался к ней корпусом, – будьте ко мне благосклонны, не терзайте моё сердце.
– Я всё ещё думаю над вашим предложением, Альфред Осипович.
– Можете называть меня просто Фредди.
– Но это не совсем удобно...
– Почему? Дружеский тон только сблизит нас.
Аглая откинулась в кресле. Есть ей не хотелось, а вина бы она ещё выпила.
"Ребров – предатель, подлый предатель! Скорее забыть его!" – с этой мыслью она залпом осушила бокал.
– Попробуйте это рагу, – Эрнстов снял крышку с кастрюльки, из которой повалил пар. – Тут готовят его неплохо, а я знаю толк в таких вещах. Самое вкусное мясо я ел в одном небольшом ресторанчике в Турции...
Голос Эрнстова стал далёким и утонул в грохоте оркестра и общем гуле.
Прощаясь у двери её номера, он поцеловал ей руку. Аглая позволила это сделать и даже улыбнулась ему. А оставшись одна, она с беззвучным воплем: "Что я делаю, господи! Эрнстов!" – схватилась за голову и упала на кровать. Самое смешное, что она почти ничего не помнила из того, о чём они говорили в ресторане. У неё разболелась голова.
Минуты шли. Она не спала, но и не бодрствовала. Давно наступила ночь, уличные фонари за окном слабо подсвечивали тёмную комнату. Разрозненные видения сменялись одно другим, и среди них чаще всего возникал Вячеслав. Слёзы текли из глаз. Подушка стала мокрой, она перевернула её, а слёзы всё текли и текли. Лишь под утро Аглая провалилась в глубокий, беспросветно чёрный сон.
Глава 7
Её разбудил телефон. Звонки прекратились в тот самый момент, когда Аглая, вырвавшись из омута сна, протянула руку, чтобы снять трубку.
Некоторое время она лежала в оцепенении, невидящими глазами уставившись в потолок. Телефон снова зазвонил.
– Аглая?... Аглая?... Кто это? – услышала она.
Сначала она ничего не могла понять, лишь прислушивалась к далёкому голосу. И вдруг её словно ударило током. Рука её, держащая трубку, дрогнула.
– Это Аглая?... Почему ты молчишь?...
Она шумно выдохнула.
– Да, это я...
– Аглая, мне передали твоё письмо. Я понимаю тебя. Я виноват...
Она проснулась окончательно и все подозрения, обиды и злость нахлынули на неё с новой, неожиданной силой.
– Я очень рада, что ты не потонул вместе со своей чёртовой "Чайкой"! – почти прокричала она в трубку. – А то я боялась, что вы наскочили на скалы! Кстати, большое тебе спасибо за приключения, которые я пережила в тот день. Тащила в горы два тяжеленных рюкзака, пёрлась с ними до деревни два часа. Хорошо хоть, люди добрые нашлись, пустили переночевать.
– Аглая, моей вины тут нет. Так сложились обстоятельства.
– Понимаю. Теперь я окончательно понимаю, что я для тебя ничего не значу. Я для тебя кукла, которой можно поиграть и бросить в любой момент. Ты, конечно, уверен, что эта кукла снова побежит за тобой, стоит лишь поманить пальцем... Ну нет! Мной нельзя вертеть, и в третий раз я тебе не поверю! Прощай! И не надо выдумывать оправданий!
Долго сдерживаемые слёзы потоком хлынули из глаз. Аглая, чтобы он не слышал её плача, быстро положила трубку.
Почти сразу телефон зазвонил вновь. Пусть звонит. Аглая упивалась этими настойчивыми звонками. Вячеслав будет оправдываться, умолять о прощении, вновь добиваться её любви, но на этот раз ему не удастся её обмануть.
Она вытерла слёзы, прокашлялась, осмотрела себя в маленьком зеркальце, и только когда почувствовала, что вполне способна владеть своим голосом, снова взяла трубку.
– Да? – сказала она нарочито холодно.
– Аглая, только не клади трубку, прошу тебя!
– Это опять вы?
– Я люблю тебя!
– Это я уже слышала много раз, – продолжала она тем же тоном. – Что ещё вы хотите мне сказать?
– Аглая, как у тебя изменился голос. Да ты ли это?
– У меня нет времени разговаривать с вами.
– Аглая... Погоди минуточку... Дай отдышаться... В тот день я попал в крупную передрягу. Мы так спешили, что столкнулись с другим кораблём. Во время столкновения меня здорово помяло... "Чайка" чудом осталась на плаву...
– Почему мне об этом не сказали в конторе яхтклуба?
– Да там никогда не говорят о таких вещах, чтобы не отпугнуть клиентов!
Аглая промолчала, закусив губу. Наверно, опять врёт. Но сердцу так хотелось верить в его слова!
– Аглая, я чувствую, ты мне не веришь... Тогда, если сможешь, приезжай в больницу. Надеждинская улица, дом пять. Я в двадцать второй палате на втором этаже. Звоню тебе прямо из палаты.
– Из палаты?... – Аглая растерялась. – Так ты... в самом деле ранен?
Она услышала, как он вздохнул.
– Больше всего я жалею, что повинен в твоём приключении. А письмо меня чуть не доконало...
Аглая с телефонной трубкой в руке рухнула на подушку. Только сейчас до неё дошло, как сурово она поступила с Вячеславом. А ведь ей приходила мысль о возможности несчастного случая, и не раз! Почему же она не прислушалась к себе, не доверилась своей любви, а вместо этого действовала как последняя эгоистка, возомнив Бог весть что?
– Ты не должна на меня сердиться, – звучало в трубке. – Сейчас я чувствую, что люблю тебя даже больше, чем прежде. Да и ты меня любишь. Ведь любишь! Любишь!
Аглая уже не в силах была сдерживаться.
– Люблю! – крикнула она сквозь слёзы. – Я еду к тебе! Сейчас же еду!
Больница оказалась довольно длинным двухэтажным зданием, окружённом оградой и садом. По саду неспешно прогуливались больные. Аглая вошла в вестибюль, оглянулась на конторку у гардероба. Интересно, надо ли здесь выписывать пропуск или брать какое-нибудь разрешение на посещение больного?
– Мне надо пройти в двадцать вторую палату, – сказала она, заглянув в окошечко.
Молодая женщина в белом халате записала её имя и фамилию, и объяснила, как пройти.
Аглая поднялась на второй этаж, нашла дверь в конце коридора. С минуту она не решалась раскрыть её. Сердце гулко стучало в груди. Наконец, отдышавшись, она толкнула дверь и вошла.
В палате было чисто и белым-бело. Большое окно было наполовину закрыто занавеской, чтобы больному не мешал солнечный свет. Вячеслав лежал в палате один. Аглае бросилось в глаза, как бледно его лицо. Оно было почти таким же, как простыня и потолок.
Она приблизилась, сгорая от смущения.
– Аглая... – глаза Вячеслава потеплели. – Присядь...
Она села на табурет возле него, почти машинально поправила простыню.
– Что с тобой? – спросила она.
Ею вдруг овладело беспокойство. Может, с ним случилось что-то серьёзное? При этой мысли сердце её сжалось.
– Врачи сказали, что сломано ребро. Это чепуха, – он улыбнулся. – Я сегодня даже вставал, хотя мне это не разрешено.
– Конечно, ты должен лежать!
– Думаю, меня выпишут через пару-тройку дней.
Не переставая улыбаться, он выпростал из-под простыни руку и дотянулся до руки Аглаи. Рука его была тёплая и влажная. Аглая сжала её в ладонях, как птенца.
– Ну, как ты пережила тот день? Всё ведь кончилось хорошо?
– Ты знаешь, я почему-то не волновалась за тебя. Море было спокойным и я не ожидала, что может что-то случиться с яхтой...
– Понимаю, – на лице Вячеслава мелькнула горечь. – Ты решила, что я бросил тебя...
– Давай не будем об этом. И забудь, пожалуйста, о моей глупой записке. Она написана сгоряча. Теперь, когда всё выяснилось, мы ведь не расстанемся больше?
Он не ответил, только посмотрел на неё долгим задумчивым взглядом. Выпростал из-под простыни вторую руку, обнял её за талию и притянул к себе. Аглая наклонилась над ним. Её длинные волосы рассыпались по подушке, лицо приблизилось к его лицу. Он приоткрыл рот и вытянул ей навстречу губы. Она коснулась их губами, и вдруг вся вздрогнула, словно по её телу пробежала электрическая искра.
– Вячеслав... – простонала она, порывисто обхватила его голову и впилась губами в его рот.
В уголках её глаз заблестели слёзы. Она забыла обо всём на свете, целуя этот милый рот, небритые щёки и подбородок. А увидев бинты на его теле, она мысленно выругала себя за своё бесчувствие. Как он, должно быть, страдал, лёжа тут в бинтах и гипсе, из-за того, что оставил её одну на пустынном берегу! И какой удар ему нанесла её жестокая записка! А её разговор с ним по телефону? Как сухо, зло она отвечала ему, сыпля соль на его душевные, да и физические раны!
– Прости меня, – шептала она сквозь слёзы. – Я ведь ничего не знала, Бог знает что думала...
– Это я должен просить у тебя прощения. Я вижу по твоему лицу, что ты мучилась.
– Тебе тоже пришлось несладко. Но всё кончилось. Мы вместе... – Она выпрямилась, нежно глядя на него. – Мы любим друг друга...
Он поднёс её руку к губам и, шепча её имя, перецеловал пальцы.
– Ты ведь не уедешь из Черноморска? – спросил он. – Хотя бы сейчас, когда я болен?
– У меня ещё три недели отпуска и каждый день я буду здесь, с тобой. А если понадобится – созвонюсь с Москвой и возьму отгулы. Пока ты будешь болеть, я не отойду от тебя.
Вячеслав засмеялся.
– Три недели – это слишком. Я встану через три дня. Если, конечно, всё это время ты будешь рядом.
– Глупый, – она поцеловала его в губы. – Куда же я денусь? Ты самое дорогое, что у меня есть. Ты должен беречь себя.
– Аглая, мне хочется взять тебя на руки и зацеловать всю – от мизинцев на ногах до кончиков волос.
– Вячеслав... – Аглая упала лицом ему на грудь, чтобы он не видел слёз, хлынувших из её глаз.
Это были слёзы счастья.
Глава 8
Вячеслав ошибся ненамного: на поправку ему потребовалось пять дней. Все эти дни с утра до позднего вечера Аглая проводила в его палате, следила за его кормлением, поила соками, водила гулять в больничный сад. В первые два дня он передвигался в пределах палаты, опираясь одной рукой на палку, а другой – на её плечо. На третий день он ходил уже только с палкой. К вечеру пятого дня с него сняли гипс и Аглая проводила его домой.
Она навела чистоту в его холостяцкой комнате, накупила еды. Попутно она ближе сошлась с женщиной, у которой Вячеслав снимал комнату. Её звали Марья Тарасовна. Муж её умер пять лет назад, оставив ей дом с просторным подвалом и чердаком. Одну из комнат она сдавала приезжим, которые каждое лето во множестве появляются в Черноморске. Вячеслав снимал у неё комнату с зимы, но, по её словам, бывал здесь нечасто. "Наверно, так и должно быть, – подумала Аглая, – ведь он почти всё время проводит на яхте".
Как-то вечером, готовя Вячеславу ужин в маленькой кухне, она поинтересовалась у Марьи Тарасовны:
– Помните, я была здесь несколько дней назад и оставила записку для Вячеслава?
– Отлично помню, – сказала Марья Тарасовна, занятая чисткой картошки. – А что, разве её не отнесли ему?
– Отнесли, и даже быстрее, чем я ожидала.
Аглая оторвалась от овощей, которые резала для салата, и посмотрела на хозяйку.
– Значит, не вы её отнесли?
– После вас зашёл один человек, который сказал мне, что Вячеслав в больнице. Я было подумала Бог знает что, но он сказал, что ничего серьёзного. Я ведь сначала хотела сама навестить его, заодно отдать вашу записку, но потом вспомнила, что надо ещё провожать родственников из Таганрога, и отдала записку этому человеку. Он обещал отнести.
Аглая молчала, механически работая ножом. Марья Тарасовна искоса посматривала на неё. В глазах хозяйки читался немой вопрос. Аглае пришло в голову, что Марья Тарасовна могла прочитать записку, и неприятный холодок разлился по её спине. Ей стало неловко. Аглая терпеть не могла, когда интересуются её личными делами.
– Не слышали прогноз, долго ещё продержится жара? – спросила она как можно непринуждённее.
– Говорят, до конца месяца.
– Может, это и к лучшему.
– Для меня – уж точно к лучшему, а то как дождь, так у меня сразу мигрень. Чуть тучки соберутся, и уже заранее начинаю пить таблетки...
На следующее утро, когда Аглая ещё находилась в гостинице, собираясь поехать к Вячеславу, ей позвонила Марианна.
– Сегодня суббота! Ты не забыла, что вечером – бал в Доме Офицеров? Ты должна прийти. Для молодых девушек вход свободный, для остальных – строго по пригласительным билетам. Все девчонки будут там!
Аглая растерялась. Она бы не прочь пойти, но ещё больше хотелось провести этот день в объятиях любимого.
– Не знаю, смогу ли я... – начала она.
– Ты что! – закричала Марианна. – Офицеры! И все такие красавчики! И все неженатые! Такого случая тебе больше никогда не представится!
– А если я приду с одним знакомым, нас пустят?
– У тебя появился знакомый? Почему ты мне не сказала? Нехорошо скрывать такие вещи от лучшей подруги!
– Я с ним недолго знакома...
– Он кто хоть? Местный или приезжий?
– Местный.
– Местным верить нельзя, я знаю это по собственному опыту. Все они бабники. Во время пляжного сезона так и ищут какую-нибудь смазливенькую приезжую, чтобы трахнуть её и смыться.
– Нет, мой производит совсем другое впечатление.
– Покажешь его? Хотя бы издали? Можешь даже познакомить, гарантию даю, что перебивать не стану.
Аглая рассмеялась.
– Показать можно... Вот, хотя бы, на этом балу.
– Если у него не будет пригласительного билета, то его могут не пустить. Тебя пустят, а его нет.
– В самом деле?
– Точно не знаю, но, кажется, так.
Аглая огорчилась. Всё-таки ей очень хотелось побывать на бале, и лучше – вдвоём с Вячеславом.
– Ладно, приводи его. Что-нибудь придумаем. Попробуем билетёров уговорить, – Марианна захихикала. – В крайнем случае – перелезет через ограду.
Вячеслав, услышав о желании Аглаи пойти на бал, обнял её и посмотрел в глаза.
– Билеты туда я достану без проблем, но вот в чём загвоздка. Я сейчас должен уехать по делам. Это на целый день.
– Но почему? – На её лице выразилось такое разочарование, что Вячеслав снова притянул её к себе и поцеловал. – Почему именно сегодня ты должен идти по каким-то делам? – продолжала она недовольно. – Ты же больной. Тебе что, бюллетеня не дали?
Вячеслав смутился.
– Хорошо, – сказал он. – Давай договоримся так: ты одна пойдёшь на бал. Для девушек, насколько я знаю, вход свободный. А я подойду попозже, если успею... И мы встретимся там.
– Ну, ладно, – согласилась Аглая. – Только ты уж постарайся успеть. Кстати, моя подружка интересуется тобой. Я сказала ей, что у меня есть парень, и она ужасно хочет на тебя посмотреть. Мне не придётся ревновать, если я тебя с ней познакомлю?
Вячеслав рассмеялся.
– Обещаю, что нет.
– Ты, вообще-то, должен её помнить. Она была со мной в ту ночь, когда на нас напали бандиты.
– Да, припоминаю. Кажется, её звали... Мария?
– Марианна... И всё же постарайся прийти, – Аглая прильнула к его груди. – Я надену платье, которое привезла из Москвы. Здесь я его ещё ни разу не надевала.
– Коли такое дело, то постараюсь.
Их губы снова слились. У Аглаи закипела кровь, когда он сжал её в объятиях. Она бурно задышала, голова её запрокинулась. Сходные чувства испытывал и Вячеслав. Он стремительно поднял её – так, что она ахнула, и опустил на кровать.
– Я хочу тебя, Аглая... Только тебя... Тебя одну...
Аглая стояла в своём номере у зеркала, оглядывая себя в лёгком серебристо-сером платье. Время от времени она раскрывала косметичку и наносила на лицо последние штрихи. С Марианной они договорились встретиться у входа в Дом Офицеров в пять вечера. Оставалось полчаса.
В дверь постучали.
– Да-да, войдите.
На пороге появилась горничная с букетом роз.
– От господина из 311 номера? – спросила Аглая.
Горничная засмеялась.
– А от кого же? Сколько лет здесь работаю, а такое в первый раз, чтоб передавали в номер цветы!
– Положите их на стол. Большое спасибо.
– Он здесь стоит... – сообщила горничная заговорщицким шёпотом и, оставив цветы, выскользнула из номера.
Аглая досадливо вздохнула. Её ждёт Марианна, а тут опять этот Эрнстов. Принесла нелёгкая!
Альфред Осипович, дожидаясь её, прохаживался по коридору. При виде Аглаи в новом платье он отступил на шаг и восхищённо оглядел её.
– Вы сегодня великолепно выглядите, Аглая Степановна! С вами можно хоть на дипломатический раут отправляться. У меня, знаете, грандиозный план на сегодняшний вечер: прогулка в городском саду и ужин в "Аркадии" с шампанским и цыганами.
– Увы, мы с подругой идём на бал в Дом Офицеров.
Брови Эрнстова удивлённо взлетели.
– О, это ещё грандиозней! В таком случае, разрешите составить вам компанию.
– Но у вас нет пригласительного билета.
– А их разве не будут продавать при входе?
– Не знаю. Но из мужчин туда, кажется, будут пропускать только военных.
– Я потолкую с билетёрами и меня пропустят.
Он подмигнул: дескать, и не туда проходили!
Аглая посмотрела на ручные часики. Оставалось пятнадцать минут. Конечно, можно и опоздать, с Марианной ничего не случится, подождёт... Но что она скажет, увидев Эрнстова? Того и гляди, примет его за аглаиного жениха...
На её губах заиграла лукавая улыбка. А что если, и правда, вместо Вячеслава предъявить ей Эрнстова? В шутку?
– Ну хорошо, пойдёмте. Только вопрос с билетом вам придётся решать самим.
– Не беспокойтесь, Аглая Степановна, – они зашагали по коридору. – Позвольте предложить вам руку.
И он подставил локоток.
– Не сейчас. Идёмте скорее.
