Текст книги "Стань моим(СИ)"
Автор книги: Игорь Волознев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 4
– Аглая! Это ты! – Его голубые глаза изумлённо расширились. – Когда Пётр сказал мне, что яхту арендовала какая-то женщина, которая хочет заняться подводным плаванием, я сразу подумал о тебе. Но мне почему-то и в голову не могло прийти, что этой женщиной окажешься ты...
– А мне странно видеть тебя в роли капитана... – пробормотала Аглая, всё ещё не в силах оправиться от шока.
– Да, как видишь, командую... Чем только не приходится заниматься... – Он улыбался, не сводя с неё глаз. – Аглая! – Он шагнул ей навстречу.
Она отступила.
Он остановился в замешательстве.
– Ну, как ты прожила этот год? Я бы написал тебе, если бы знал твой московский адрес... Помнишь, ты мне всё обещала дать его, да так и не дала.
– А как я могла успеть его дать, когда ты так быстро удрал?
Он смутился, отвёл взгляд.
– Ускакал, как трусливый заяц, услышав о ребёнке, – продолжала Аглая с горечью.
– Что? – Вячеслав вздрогнул, порывисто приблизился к ней и заглянул ей в глаза. – Ребёнке? Что ты имеешь в виду?
Аглая отвернулась с негодующей усмешкой.
– Ты исчез сразу после того, как я намекнула, что у меня может быть ребёнок!
– Разве?...
– Только не делай вид, что ты всё забыл! – Она посмотрела на него. В её взгляде кипела ненависть. – Так вот, могу тебя успокоить: не было никакого ребёнка. Я это в шутку тогда сказала. Понимаешь? В шутку!
Она снова отвернулась и застыла, обеими руками держась за поручень. Вячеслав встал рядом.
Некоторое время они молчали.
– Хоть убей, не помню, чтобы ты говорила про ребёнка, – наконец тихо вымолвил он.
Что-то в его голосе было такое, что заставило Аглаю задуматься. А может, действительно, дело тут не в её неосторожных словах о ребёнке, а в чём-то другом? Может быть, она слишком строго судит его?
– Почему ты исчез тогда?
– Я вынужден был срочно уехать... – Он замялся.
– Среди ночи? Ничего мне не сказав – и это после всего, что было между нами?
Вячеслав промолчал. Она почувствовала на себе его взгляд.
– Аглая, я виноват, – проговорил он так тихо, что она его едва расслышала.
– Можешь не оправдываться. Не надо.
– Аглая, я знаю, ты мне всё равно не поверишь...
Она горестно кивнула.
– Всё к лучшему. Даже хорошо, что это случилось так скоро. Теперь, по крайней мере, мы оба знаем, что нам нужно друг от друга... – Она посмотрела на него. В её глазах стояли слёзы. – А я-то, дура, думала, что это была любовь!
– Аглая! Не надо!
Его лицо исказила гримаса страдания. Он испустил стон, пальцы его с силой сжали поручень. Он резко обернулся к Петру:
– Ступай в свою каюту и не высовывайся! Нечего тут слушать!
Матрос, не говоря ни слова, скрылся в маленькой рубке на носу.
Вячеслав подошёл к Аглае, попытался коснуться её руки, но она отступила.
– И как же мы будем дальше? – сделав над собой усилие, спросила она официальным тоном. – Яхта арендована на двое суток.
– Но это же прекрасно! Будем нырять как прежде, а жить или здесь, или в палатке на берегу.
– Как прежде не получится.
– Но почему, Аглая, почему?
– Не получится, – она повернулась и ушла в каюту.
Один Бог знает, скольких усилий стоило ей это "не получится". Она была на грани обморока. При взгляде на его голубые глаза, на его губы, шею, грудь, её бросало в дрожь. Ей казалось, что она не удержится. В любую секунду она могла со слезами, с криком кинуться ему на шею. Она рухнула на койку и зарылась лицом в подушку. Её сотрясали рыдания.
Она слышала, как Вячеслав забарабанил кулаком по крыше рубки:
– Петька! Готовь завтрак! Паразит! Пол не мыт, картошка не чищена, на судне бардак! Что тебе здесь, курорт?
После лёгкого завтрака, состоявшего из жареной рыбы с картошкой и кофе, Аглая переоделась для ныряния. От помощи Вячеслава она категорически отказалась. Отказалась она и от того, чтобы он сопровождал её в подводных прогулках. По её требованию он остался на яхте.
Она отплыла вместе с Петром на маленькой весельной шлюпке, и когда шлюпка остановилась посреди бухты, спрыгнула в воду. Вокруг неё сомкнулся зеленоватый туман. В пронизанном солнцем подводном мире мелькали стайки рыб, покачивались медузы, по дну среди колеблющихся водорослей ползали рачки. Тёмным овалом маячило над головой днище шлюпки. По временам Аглая всплывала и отдыхала в ней на расстеленной парусине, болтая с Петром. В эти минуты она намеренно не глядела в сторону яхты. Боковым зрением она видела на палубе Вячеслава. В своей белой рубашке, расстёгнутой на груди, он стоял, опершись о поручень, и не сводил с шлюпки глаз.
Беседуя с Петром, Аглая иногда пыталась перевести разговор на капитана, но Пётр всячески уходил от этой темы. Только однажды он сказал, хитро прищурившись:
– А вы, я вижу, были знакомы с ним раньше?
– Да, к сожалению.
– Почему – к сожалению?
– Долго объяснять.
– Понятно... – Пётр разлёгся рядом с ней, опустив ноги в воду. – А то мне показалось, что он неравнодушен к вам.
– Это только показалось.
– Да и вы любите его!
– С чего ты взял?
– Не знаю... – Пётр поболтал в воде ногами. – Может быть, мне это тоже кажется, но только скоро вы будете мужем и женой.
Щёки Аглаи запылали. Она торопливо натянула на себя маску, готовясь уйти под воду. Она ненавидела себя за слабость, за неумение скрыть свои чувства. Даже этот молодой матрос догадался о её любви! Стиснув зубы, Аглая нырнула. Здесь, на глубине, ей стало легче. Под водой царили безмолвие и покой, целительным бальзамом действовавшие на её душу.
Она плавала до самого вечера, и потом, после ужина, ныряла с борта яхты в ночную воду. С тускло озарённого дна были видны звёзды – дрожащие, как капельки живой ртути.
На другой день всё повторилось. С Вячеславом она едва перекинулась двумя словами. На этот раз Пётр на шлюпке довёз её до берега, и Аглая прошлась по тому месту, где в прошлом году стояла их палатка. Какие чудные, полные любви ночи провела она в ней с Вячеславом! Трудно было смириться с мыслью, что те ночи прошли и больше не вернутся. Но приходилось сдерживать себя. Лучше перетерпеть, переболеть этой жестокой болезнью, чем снова оказаться преданной и брошенной.
Подходил к концу вечер второго дня. Закат догорел среди скал. На безоблачном небе сказочно рассыпались звёзды. Аглая вышла на палубу подышать воздухом перед сном, села на скамеечку и задумалась. Она думала о Вячеславе. Мысленно она уже в сотый раз целовала его в губы, ласкала его волосы и прижималась к его груди. Невыносимее всего было сознавать, что он здесь, рядом, а она не может даже взглянуть на него, иначе она не удержит себя и бросится на шею этому предателю. Он только этого и ждёт. Но этого не будет. Не будет.
Она услышала сзади осторожные шаги. Только не надо оборачиваться!
– Аглая, – позвал Вячеслав.
Она сидела не дыша.
– Как я могу искупить вину перед тобой? По-моему, ты не можешь меня ненавидеть... Мы ведь так любили друг друга...
Аглая вдруг зарыдала, уронив голову на руки. Он подошёл к ней, с силой взял за плечи и развернул лицом к себе. Она безвольно покорилась ему. Голова её запрокинулась, её обнажённая шея белела при свете звёзд.
– Аглая... – послышался жаркий шёпот. – Я люблю тебя... Люблю... Люблю...
Его губы коснулись её шеи, ещё, и ещё раз, заскользили по её подбородку, потом он дёрнул её на себя и она оказалась в его объятиях. Сама не зная, что делает, она отвечала на его поцелуи, покрывая ими его лицо. Слёзы ручьями текли из её глаз. Она больше не сопротивлялась своему чувству, и ей сладостно и ужасно было сознавать, как её любовь к Вячеславу стремительно перерастает во всепоглощающую страсть. Она задыхалась.
– Мой! Мой! Стань моим, Вячеслав! Только моим! Я хочу тебя!
Они опустились на пол. Жар его губ кружил Аглае голову. Она расстёгивала на нём рубашку, оголяя его плечи и покрывая их бессчётными поцелуями...
Аглая проснулась в каюте. В иллюминаторы било солнце, и она поневоле зажмурилась. Рядом лежал Вячеслав. Приподнявшись на локте, он смотрел на неё. Аглая с удивлением заметила, что её койка каким-то образом сделалась двухместной.
Вячеслав словно читал её мысли.
– Это раздвижная койка, – объяснил он с улыбкой. – Тебе не тесно со мной?
Аглая рассмеялась.
– Не тесно, но ты недостоин прощения, обманщик!
Вячеслав зажал ей рот поцелуем.
Они вышли из каюты далеко за полдень, и, пока Пётр сервировал на корме столик на двоих, успели пару раз нырнуть в тёплую прозрачную воду.
– Не хочется уезжать отсюда, – призналась Аглая, сидя с Вячеславом за столом, на котором стояли кофейник, чашечки и блюда с тостами. – Я бы осталась тут на весь отпуск. Тут так хорошо.
Вячеслав вздохнул.
– Но мы сегодня должны вернуться в город. Мне надо отметиться в конторе... – Задумавшись, он откинулся на стуле. – Знаешь, что? – Он оживился. – Я могу устроить так, что мы проведём здесь неделю. А то и две. Тебе это не будет стоить ни копейки... Вообще, если бы я был владельцем "Чайки", то вопросов не было бы. Но яхта не моя, поэтому приходится придумывать. Например, ремонт дней на десять... А что? Яхте и правда требуется ремонт, – он с улыбкой посмотрел на Аглаю. – Что скажешь?
Она смеялась.
– И как же это у тебя получится?
– Ничего, найду способ. Ведь я здесь капитан!
Он наклонился вперёд и притянул её к себе. Они так и поцеловались – над столиком.
– Мы больше не расстанемся, – прошептал Вячеслав. – Дай мне прямо сейчас свой московский адрес и телефон. Я больше не хочу терять тебя. Ты моя. Моя навсегда.
Следующий поцелуй был намного продолжительней первого. Солнце уже перевалило зенит, когда мотор "Чайки" затарахтел и она начала разворачиваться, покидая уютную бухту среди скал.
Расставаясь с Аглаей на городском причале, Вячеслав пообещал утрясти вопрос с «Чайкой» к завтрашнему вечеру. Ночь Аглая провела в гостинице.
Утром её разбудил телефонный звонок. Зевая и протирая сонные глаза, она дотянулась до трубки.
– Аглая? – услышала она заливистый голосок Марианны. – Наконец-то я тебя поймала! Ты всё ныряешь? Не надоело? А у нас сегодня снова выезд на пикник. Приходи. Будет обалденно.
– Не знаю, смогу ли. Всё зависит от того, как решится вопрос с яхтой...
– Какой яхтой?
– Тут я думаю арендовать яхту ещё дней на пять... – Аглая быстро соображала, говорить ли подруге о своём сближении с Вячеславом. Решила, что пока не стоит.
– Здорово! – взвизгнула Марианна. – Пожалуй, это не хуже, чем пикник!
– Но с яхтой пока ничего не известно, так что, может быть, я ещё и приду.
– Ты сказала – на пять дней? Значит, к субботе вернёшься?
– Не знаю. Наверно, вернусь.
– В субботу в Доме Офицеров будет большой бал. Это что-то потрясающее! Съедется столько молоденьких офицеров – и сухопутных, и морских, и все неженатые!... – В трубке слышно было, как Марианна тоненько смеётся. – Будет иллюминация, фейерверк, и, конечно, танцы под оркестр. Танцы до утра!
Ради одной ночи с Вячеславом Аглая готова была пожертвовать какими угодно балами.
– Обязательно приду, – пообещала она, чтобы не разочаровывать подругу.
– Я к этому балу шью себе новое платье! Жаль, что ты уплываешь, а то бы я познакомила тебя со своей портнихой.
– Ничего, ещё успеешь.
– Да, тут у нас очередное событие! Ночью банк ограбили!
– Что ты говоришь!
– Сама стрельбу слышала. Двух ментов, говорят, застрелили.
– Поймали воров?
– Куда там. Смылись, и мешки с деньгами прихватили. Сейчас милиция с солдатами стоят на всех выездах из города, документы проверяют...
– Ну и городок!
Поболтав ещё немного, Аглая положила трубку. Потом она приняла ванну и переоделась.
Выйдя в коридор, первым, кого она встретила, был Альфред Осипович Эрнстов, собственной персоной. В широких белых штанах, белом пиджаке, панаме и с пляжным полотенцем на шее, он, как и Аглая, направлялся к лестнице.
– Аглая Степановна! Какая встреча! – воскликнул он, весь расплывшись в улыбке и приподняв панаму. – Тоже спускаетесь к завтраку? В таком случае, надеюсь, позволите составить вам компанию?
– Доброе утро, Альфред Осипович. Не ожидала вас увидеть здесь, – она засмеялась. – А вы ведь, кажется, собирались в Египет?
Они зашагали вниз по лестнице.
– Я переменил решение. Зоя Васильевна сказали мне, что вы поехали в Черноморск. Что ж, я подумал: отчего бы и мне не отдохнуть там недельку-другую? Тем более, мне представится шанс снова увидеть вас... Поверьте, уже одно это дорогого стоит...
Старомодные комплименты Альфреда Осиповича были приятны Аглае. Она не помнила, чтобы кто-нибудь разговаривал с ней в таком стиле, а при его назойливых попытках поцеловать ей руку Аглая едва удерживалась от смеха.
В ресторане он галантно отодвинул от столика стул, приглашая её сесть, после чего сам уселся напротив неё и сразу заявил, что платить будет он. Аглая отказывалась. Он настаивал. Официантка ухмылялась, слушая их перепалку.
В конце концов Аглая настояла на своём.
Когда они приступили к еде, Эрнстов заговорил:
– Позвольте мне, Аглая Степановна, вернуться к нашему московскому разговору. Как вы помните, на моё предложение оформить наши отношения вы обещали подумать...
Аглая вздохнула и устремила глаза на окно, за которым, дробя остриями солнечный свет, качалась агава...
Глава 5
Рассекая волны, «Чайка» шла вдоль гористого берега. Море нестерпимо сверкало в лучах заката. Аглая и Вячеслав стояли на носу яхты, подставив лица упругому тёплому ветру; Пётр на корме держал штурвал, ведя судно к Орлиной бухте.
– Аглая... – Вячеслав расправлял и гладил её развевающиеся на ветру волосы. – У нас ещё целая неделя. Подумать только, я выбил у них "Чайку" на целую неделю!
– Семь дней блаженства! – отвечала она, утопая в синеве его глаз. – Даже не верится...
Он вдруг поднял её на руки и прижал к себе. Она обвила руками его шею.
– Вячеслав, я люблю тебя, люблю... Это счастье... Нет, это больше, чем счастье...
В её глазах сверкнули слёзы. Она не договорила, потому что Вячеслав приник губами к её рту. Аглая теснее прижалась к любимому. Вячеслав пошатнулся. Она вскрикнула в испуге: ей показалось, что он выронит её за борт. Вячеслав рассмеялся, подбросил её и, закружив на месте, отнёс в каюту. Они упали на койку...
Яхта достигла бухты незадолго до наступления темноты. Вячеслав и Аглая перебрались в шлюпке на берег и поставили палатку на том месте, где она стояла в прошлом году. Пётр остался на яхте. Вячеслав время от времени переговаривался с ним по портативной рации, давая указания, что нужно сделать и что приготовить к завтрашнему дню.
Когда высыпали звёзды, всё вокруг посветлело. Море засеребрилось. Оно заглядывало в палатку через откинутый полог, и на его фоне вдалеке виден был чёрный силуэт покачивающейся на волнах яхты.
– Не покидай меня больше, – шептала Аглая, целуя плечи и грудь Вячеслава. – Я никогда не была так счастлива, как сейчас...
– Я рад, что ты довольна.
– Я хочу, чтобы ты любил меня всегда.
– Это зависит от тебя.
– И от тебя. Ты будешь меня любить?
– Буду. Для меня ты самая прекрасная женщина на земле. Я теряю голову, когда ты рядом.
– Любимый... Мне почему-то хочется говорить одно и то же, одно и то же. Я люблю тебя. Люблю. Люблю. Люблю...
Он обнял её и прервал её шёпот поцелуем. Их тела снова сплелись...
Утром они плавали с аквалангами. Их силуэты темнели в зеленоватом мареве подводного мира. Чаще они плавали, взявшись за руки, но иногда расходились. Вячеслав всплывал к яхте и переговаривался о чём-то с Петром. Аглая искала крупные раковины на дне или подплывала к заросшему мхом подножию скал. Здесь попадались гроты и подводные пещеры. Аглая боялась туда заплывать, только подсвечивала их фонариком.
Оглядев очередной грот, она обернулась и увидела, что Вячеслав машет ей рукой. Она быстро подплыла к нему. Они вынырнули возле яхты. Вячеслав снял с себя маску.
– Аглая, мне сейчас нужно уехать. – Лицо у него было озабоченное.
– Как – уехать? Что случилось?
– Только что на связь с "Чайкой" вышла наша контора. Им срочно понадобилась яхта. Это займёт часов десять, не больше. Ты подождёшь нас в палатке.
– Я поеду с тобой!
– Нельзя.
– Почему? – В сердце Аглаи шевельнулись прежние сомнения.
– Если тебя обнаружат на борту, то меня ожидают неприятности. Попрут с работы, и тогда прощай, "Чайка"!
– Но почему так срочно? – Аглая не могла скрыть разочарования. Она надеялась провести этот чудесный день с Вячеславом.
– Если честно, мне самому это не нравится, – он привлёк её к себе, поцеловал в щёку и в губы. – Жди меня примерно в семь вечера. Может, чуть позже. Но, во всяком случае, я вернусь засветло.
Шлюпка, подгоняемая энергичными взмахами вёсел, летела к берегу стрелой. На берегу Вячеслав наскоро поцеловал Аглаю, и, повторив, что вернётся к семи, отправился назад, к яхте.
Загородив ладонью глаза от солнца, Аглая смотрела, как стремительно несётся шлюпка. Вячеслав работал вёслами изо всех сил, словно финишировал в гонке. Не дожидаясь, когда шлюпка пристанет к яхте, Пётр завёл мотор. Видно было, они с Вячеславом очень торопятся. Вячеслав запрыгнул на судно, когда оно уже тронулось.
"Чайка" пошла в море, набирая скорость. Аглая следила за ней, пока она не скрылась за скалистым мысом. Она зашла в палатку и бросилась на одеяло, обхватив руками подушку, на которой ещё сегодня утром лежала голова Вячеслава. Нырять ей расхотелось. На душе было смутно и тревожно. Овладевшее ею нетерпение вскоре сменилось какой-то отупляющей ленью. Хотелось лежать и ни о чём не думать.
Когда часовая стрелка подползла к семи, Аглаю охватило беспокойство. В душе зашевелились недобрые предчувствия.
Она сидела у воды, обхватив руками колени, и смотрела на море – туда, где должна была показаться яхта.
Время перевалило за восемь, потом за девять. "Чайка" не появлялась. Аглая успокаивала себя, мысленно повторяя, что с яхтой вряд ли могло что-нибудь случиться. Море спокойное, Пётр с Вячеславом прекрасно знают, как обращаться с судном. Наверное, их задержало начальство яхтклуба. Или у них кончилось горючее. Такое ведь тоже бывает? И они застряли на полдороге...
В десятом часу, когда с гор в маленькую долину, где стояла палатка, поползли сумерки, Аглая стала утверждаться в мысли, что Вячеслав бросил её. Может быть, это и не так, но он однажды уже сбегал, так что как знать!
Уже сгустилась темнота, когда Аглая, всхлипывая, принялась сворачивать палатку. Её щёки пылали. Разумеется, он бросил её. А все эти переговоры по рации и спешка – только для отвода глаз. И как она могла поверить ему? Надо же, стоило ему лишь слегка поманить – и она, как глупая девчонка, кинулась ему на шею!
Глотая слёзы, она втиснула свёрнутую палатку в рюкзак, в другой рюкзак сунула акваланг. Нагруженная двумя рюкзаками, она побрела вверх по узкой тропе, которую ей ещё прошлым летом показал Вячеслав. Тропа долго виляла между скал и привела её наконец к маленькой татарской деревушке в пять домов.
Четыре дома были темны, но в окнах пятого теплился свет. Залаяли собаки. В окнах показались стриженые наголо ребячьи головы. На порог вышла женщина в пёстром национальном халате. Сгорая от стыда, Аглая объяснила ей, что осталась одна на берегу, моторная яхта, которая должна была прийти за ней, так и не пришла, и теперь она пытается добраться до какого-нибудь населённого пункта, где ходят автобусы, или до шоссе, где можно остановить попутку.
Женщина ответила, что до шоссе надо долго идти через горы, и лучше ей переночевать у них в доме. Вышел и хозяин, который немало удивился, увидев Аглаю с её рюкзаками, но гостеприимно предложил войти. Аглая едва не плакала от смущения и обиды. По её просьбе ей устроили скромную постель в сенях, для чего пригодились её надувной матрац и подушка.
Она лежала у раскрытого окна. Ближе к полуночи её внимание привлёк гул, доносившийся с неба. Гул то усиливался, то затихал, удаляясь. Хозяйские дети выбежали во двор. Аглае спать не хотелось, и она тоже вышла из дома. Иногда гул приближался настолько, что начинало казаться, будто дрожит воздух. В гуле тонули крики детей, показывавших пальцами вверх. Теперь уже и Аглая разглядела большой вертолёт, нырявший между уступами гор.
Рядом с ней остановился хозяин дома, задумчиво посасывая чёрную трубочку.
– Это, наверное, пограничники? – предположила Аглая.
Татарин некоторое время молчал, прищуренными глазами глядя на вертолёт. Потом вынул изо рта трубку.
– Нет, это не пограничники. У них вертолёты поменьше...
К отцу обернулся старший из мальчуганов.
– Такой же вертолёт летал, когда парашютиста искали!
– Какого парашютиста? – не поняла Аглая.
– Говорили, парашютист какой-то спрыгнул с самолёта, и его потом искали!
Отец кивнул.
– Правильно, это вертолёт не пограничный. Это вертолёт милиции. Опять кого-то ищут...
Вертолёт медленно удалялся туда, откуда прилетел – в сторону Орлиной бухты.
