Текст книги "Воскрешение (СИ)"
Автор книги: Игорь Тихоненко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– А, это ты, нахал. Ты победил, поздравляю.
Король закрыл глаза и умер.
Люцифус отрубил голову Фридриху и насадил её на кончик своего меча. Затем Вольдас поднял вверх меч с головой короля Фридриха и закричал:
– Германцы, ваш король мёртв. Сопротивление бесполезно, сдавайтесь.
По полю пронёсся ропот. Это варвары передавали слова Вольдаса друг другу. Затем, некоторые из них начали бросать оружие и сдаваться на милость победителя. Другие продолжали драться. Но сопротивление их было бессмысленно, и их быстро уничтожили.
Солнце ещё не успело усесться на верхушки деревьев леса, как сражение было закончено полной победой римлян.
Понтий Пилат подошёл к Люцифусу и сказал:
– Ты спас мне жизнь. Я этого никогда не забуду. Считай, что я твой должник.
– Ну, что же, если ты так хочешь, то можешь быть моим должником,– согласился Вольдас, улыбаясь.– А, вообще-то, это было не трудно. Подумаешь, какой-то там варварский король.
Пилат и Люцифус дружески хлопнули друг друга по плечу и рассмеялись.
К полю бывшего сражения слетались вороны и рассаживались на деревьях, ожидая, когда наступит возможность, чтобы они могли насладиться мертвечиной. Подъехавший к Пилату Цинтерий приказал:
– Труппы собрать и сжечь. Видишь, вороньё уже слетается.
Погибших уложили на штабеля из дров и подожгли. Сладковатый и приторный запах заполнил всю долину.
– Сколько раз слышу этот запах,– сказал Понтий Пилат, обращаясь к Цинтерию,– а никак не могу привыкнуть. Горящие человеческие тела ужасно воняют.
– Нет ничего лучше для солдата, как нюхать эту вонь,– проговорил Марк Цинтерий.– Так, как это означает, что ты жив, а это гораздо лучше, чем самому гореть на костре и уже не слышать никаких запахов.
Вороньё поднялось над лесом и улетело прочь, поняв, что им здесь не дадут поживиться.
23. Спаситель Рима.
Улицы Рима, ведущие к Капитолию, были заполнены народом. Люди собрались с самого утра и терпеливо ожидали радостного для всех римских граждан события. В этот день должно было состояться торжественное шествие итальянской армии, разгромившей в несколько раз превосходивших её по численности варваров.
– Говорят, что самого главного варварского вождя поймали,– сказал парень, стоявший в толпе, обращаясь к старику, находившемуся рядом с ним.
– Не поймали,– вмешалась в разговор женщина очень внушительных размеров,– а убили. Люди рассказывают, что кавалерийский офицер Люцифус лично отрубил ему голову и ещё двадцати варварам. Поговаривают, что он незаконно рожденный сын самого Юпитера. А ещё говорят, что он теперь её всё время с собой носит.
– Как носит?– спросил мужчина из толпы.– Под мышкой, что ли?
– Сам ты под мышкой,– возмутилась женщина.– Привязал верёвкой к себе вот и всё.
В этот момент в конце улицы показались всадники. Толпа взорвалась радостными криками, приветствуя кавалеристов. Кричали всё: взрослые и дети, молодые и старые, даже грудной младенец на руках у женщины, тоже присоединился к всеобщему ликованию своим хныкающим голосом.
Впереди всей колонны на чёрном, как смоль коне, ехал командующий армией в Италии Марк Цинтерий. Его позолоченные доспехи блестели и сверкали на солнце. Мужественное лицо выражало каменное спокойствие. За ним следовали два старших офицера: Понтий Пилат и Вольдас Люцифус. Пилат держал в правой руке штандарт с серебряным орлом Рейнского легиона. Люцифус крепко сжимал копьё с насаженной на него головой Фридриха Хмурого. Вид у мёртвой головы был ужасный. Кожа на лице стала тёмно-синего цвета, густые брови опустились так низко, что закрыли глаза полностью. Из-за этого казалось, что веки покрыты чёрными волосами. Нижняя челюсть отвисла, и изо рта вывалился синий язык. Невозможно было и представить, что эта голова некогда принадлежала человеку, который вершил судьбы многих людей. Как это ни странно, но толпа, увидев это кошмарное зрелище, ещё сильнее разразилась восторженными криками.
За командирами двигались конники, следом шла пехота. Последними гнали пленных, подталкивая копьями. Из толпы в германцев стали бросать камни, плевать, оскорблять их, посылая всевозможные проклятья.
Тем временем военная колонна вышла на площадь перед Капитолием и остановилась возле ступенек, ведущих к главному входу в здание. Там их встречал император Гай Актиний, сенаторы и патриции. Марк Цинтерий слез с коня и поднялся по ступенькам Капитолия. К нему подошёл император и надел Марку на голову лавровый венок. После этого над площадью раздался такой невообразимой силы крик, что можно было оглохнуть. Голуби и воробьи, жившие на крышах Капитолия и окружающих площадь домов до того перепугались, что взлетели высоко в небо. Они принялись кружить над городом, совершенно не понимая, как им поступать дальше. Птицам было совершенно невозможно находиться посреди такого сумасшествия и оглушительного шума.
Император, выждав некоторое время, в течение, которого толпа вдоволь смогла насладиться своим собственным безумством, поднял правую руку, призывая людей угомониться. Крики постепенно стихли.
– Мы присваиваем командующему Марку Цинтерию,– торжественно произнёс Гай Актиний,– титул Спасителя Рима.
Толпа вновь взорвалась радостными криками, переходящими в душераздирающие вопли. Бедные птицы, до этого уже немного успокоившиеся и спустившиеся на свои родные крыши, снова стремительно взлетели высоко в небо. Казалось, что, если люди ещё раз устроят такое сумасшествие, то птицы вообще насовсем могут покинуть Рим. Единственно, чем могли несчастные голуби и воробьи отомстить, издевающейся над ними толпе, так это капать на головы людям продуктами своей жизнедеятельности. Что они, собственно говоря, и делали.
Голову короля Фридриха водрузили над северными городскими воротами, чтобы все варвары, прибывающие в Рим, видели, как цивилизованные римские граждане поступают с теми, кто пытается их завоевать. Весь день и всю ночь в городе продолжалось веселье, которое заключалось в основном в том, что люди напивались до полусмерти, орали песни, дрались друг с другом и придавались плотским утехам.
Спустя несколько дней после того, как стихли празднования, во дворце в рабочем кабинете императора состоялась тайная встреча. Гай Актиний на неё пригласил сенатора Полония Вераста. Это был человек старше средних лет, с круглой формой тела, включая и совершенно лысую голову, и считался сторонником императора. Он сидел в кресле напротив Актиния, рассматривал свои перстни на пальцах и при этом с ледяным спокойствием говорил, обращаясь к императору:
– Необходимо срочно что-то предпринять. Популярность этого Цинтерия растёт среди плебеев с каждым днём. Кроме этого, мы начли терять свои лидерские позиции в сенате. И зачем Вы только провозгласили его Спасителем Рима?
– Если бы я этого не сделал, то это сделали бы наши противники. Уж они бы не упустили момента настроить против меня чернь в городе. Они на каждом углу бы кричали, что я зажимаю и не почитаю истинных спасителей Отечества. Тогда бы в городе точно начались волнения среди плебеев. А так у нас, по крайней мере, есть время, чтобы что-то предпринять, пока ситуация не вышла из-под нашего контроля. Юпитер свидетель, не хотел я этой войны. Не в нашу пользу расклад получается. С одной стороны варваров разбили, спасли Рим и римских граждан. А с другой – это сделал не я. Зачем спрашивается Риму теперь такой император, который не может его спасти? Вот, и выходит, что для меня было бы лучше, если бы варвары Рим захватили. Я бы отсиделся где-нибудь в провинции, дождался прихода армии с Востока и, возглавив её, освободил бы Рим. Вот тогда бы меня приветствовала толпа, а не этого Цинтерия.
– Это всё было бы так, если бы у нас в сенате не было противников,– возразил императору Полоний.– Думаете, что вам позволили бы просто так покинуть Рим? Как бы ни так. Да, Вас сразу бы объявили трусом и изменником. Так, что выходит, поступили Вы правильно, начав эту войну. И слава Юпитеру, что Вы сделали это вопреки Вашим истинным мыслям. Иначе, был бы полный крах. Сейчас положение тяжелое, не скрою. Кто-то активно подкупает сенаторов. Кто это делает, пока, не известно. Ходят слухи, что цель этих подкупов – получить большинство голосов, чтобы выразить недоверие императору, то есть Вам. А это уже попахивает угрозой для правящей династии. Тем более, что сейчас есть кандидат на Ваш трон – Спаситель Рима Цинтерий. Да, и не только он один.
– А кто же ещё?– удивился Гай Актиний.
– По Риму ходят легенды,– начал рассказывать Полоний,– о каком-то кавалерийском офицере из Рейнского легиона Люцифусе. Говорят, что это он убил во время сражения короля варваров Фридриха. Рассказывают, что он лично несколько десятков германцев в бою зарубил. Но это, конечно, могут быть и сказки, плот народной фантазии, так сказать. А вот то, что его мать является основной поставщицей пшеницы в Италии, так это истинная правда. Деньги для подкупа нужны не малые. А у неё их столько, что хватит десять сенатов купить. Я, конечно, сделаю всё, чтобы узнать, кто стоит за этими подкупами. Но, вот если бы этого Цинтерия как-то убрать.
– Убрать, говоришь,– задумчиво произнёс Актиний.– А, что это мысль. Это очень хорошая мысль. Раз он Спаситель Рима, вот пусть и продолжает его спасать. Я отправлю его вместе с Рейнским легионом и этим героем Люцифусом на Восток. Там ведь идёт война. И по моим сведениям не очень успешная для Римской империи. Пусть он и проявит свой полководческий гений там, подальше от Рима. А заодно вернём в Рим преданные нам войска и избавимся от солдат сторонников наших противников. А ещё лучше, назначу его наместником всех восточных провинций Римской империи. Тогда он не скоро в Рим возвратится. Чего-чего, а проблем на Востоке надолго хватит. Лично мне кажется, что они там вообще никогда не кончатся. Вот пусть он ими и занимается.
– Отличная мысль,– восторженно проговорил Полоний.– Воистину, Вы – Великий император. Вам всегда удаётся найти выход из самого сложного положения. И главное, что решение, казалось бы, безвыходной задачи у Вас получается простое и лёгко осуществимое. А когда Вы сообщите свою волю Цинтерию?
– Я сообщу?– удивился Гай Актиний.– Ещё чего? Слишком много чести для него. Я составлю приказ по армии, а сенат завтра же огласит его главнокомандующему. Не думаю, что Цинтерий не подчинится ему. Ведь тогда он станет бунтарём.
– Разрешите мне лично объявить Цинтерию Ваш приказ,– попросил Полоний.– Доставьте мне такое удовольствие. Уж очень хочется посмотреть на физиономию этого вояки, когда он услышит о своём изгнании из Рима и Италии в награду за его доблестные заслуги на пользу государства.
Император и сенатор ехидно засмеялись после этих слов.
24. Новый план.
Командир Рейнского легиона Марк Цинтерий и два старших офицера Понтий Пилат и Вольдас Люцифус прибыли по вызову сената на утреннее заседание в Капитолий. Зал для совещаний и диспутов был построен в виде небольшого амфитеатра и занимал центральное положение внутри Капитолия. Все места в зале были заполнены сенаторами. Офицеры стояли внизу посреди площадки и чувствовали себя неуютно под пристальными взглядами государственных мужей, а попросту говоря – чиновников. Только считалось, что их выбирают граждане Рима, а на самом деле всё решали деньги так, как место в сенате можно было купить.
– Зачем нас сюда вызвали?– спросил Вольдас, обращаясь к Пилату.– Стоишь здесь на всеобщем обозрении и чувствуешь себя, как голый в бане.
– Сейчас узнаем зачем,– ответил ему Понтий.– Командир ничего мне не объяснил.
На площадку вышел сенатор Полоний Вераст с манускриптом в руке. Он надменно взглянул на офицеров, развернул свиток и начал читать:
– По моей воле, императора Гая Актиния, а так же, римского сената и всего римского народа, мы решили наградить прославленного воина и полководца Марка Цинтерия и присвоить ему ещё один титул: пожизненного наместника Восточных провинций Римской империи.
После этих слов сенатор Полоний взглянул на Марка Цинтерия и ехидно ухмыльнулся. Командир Рейнского легиона опустил голову и крепко сжал кулаки.
– Вот так награда для Марка,– сочувственно проговорил Пилат.– Наш Великий император считает, что изгнание это почётный титул.
Тем временем Полоний, насладившись результатом пакостного сообщения императора, которое он прочитал, продолжил:
– Приказываем всему Рейнскому легиону, в полном составе и его командиру наместнику Восточных провинций Римской империи в срочном порядке отбыть в Египет и приступить к своим обязанностям. Находящийся там легион Преторианцев вместе с их командиром Валерием Торием незамедлительно отправить в Рим на тех же кораблях, на которых прибудет Рейнский легион.
За всё время чтения с лица сенатора Полония не сходила нахальная улыбка. Казалось, что он сейчас рассмеётся.
– Вот толстая жаба,– тихо выругался Вольдас.– Он ещё и ухмыляется. Наверное, испытывает наслаждение от того, что сообщает эти пакости. Чтобы язык у него распух.
Как только Люцифус произнёс эти слова, к сенатору тут же подлетела здоровенная оса. Едва Полоний открыл рот, чтобы огласить дату, написанную в конце текста, насекомое влетело ему в рот и ужалило сенатора в язык. Полоний дико закричал, бросил манускрипт и начал неистово плеваться. Его язык распух до такой степени, что уже не помещался во рту. Сенатор бегал по площадке и дико выл. Все, находившиеся в помещении чиновники в полном недоумении смотрели на происходящее событие.
– Что это с ним?– спросил Пилат, обращаясь к Вольдасу.
– Как это что?– удивился вопросу Люцифус.– Оса укусила. Кто-то же должен был закрыть этот помойный рот.
Марк Цинтерий поднял с пола манускрипт, на котором был написан приказ и сказал:
– Похоже, от него мы больше ничего не услышим. Пойдём отсюда, ребята.
И офицеры удалились из зала заседаний. Когда они вышли из Капитолия, Марк Цинтерий, обращаясь к Понтию Пилату и Вольдасу Люцифусу, сказал:
– Как бы там ни было, а приказ есть приказ. Но он в первую очередь касается меня лично. И, если вы решите ехать со мной в эту ссылку, то делайте это по доброй воле и обдумано. Особенно ты, Вольдас. Ты ещё очень молод. Может, лучше тебе остаться в Риме? Ведь все карьеры делаются здесь, в столице. Провинция есть провинция.
– Я подумаю над твоими словами, командир,– задумчиво проговорил Люцифус,– и завтра дам ответ.
– Ну, а мне и думать нечего,– уверенно сказал Понтий Пилат.– Я еду с тобой Марк Цинтерий. Подумаешь, Рим. Есть на свете и другие красивые города. Говорят, что Александрия гораздо лучше. Да и ребята в нашем легионе мне, как родные стали.
– Ладно,– произнёс Цинтерий,– не затягивай с ответом Люцифус. Если согласишься ехать, то я буду только рад. А мы уже завтра начнём готовить легион к походу.
Офицеры попрощались и разошлись в разные стороны. Цинтерий и Пилат отправились в казармы Рейнского легиона, а Люцифус – домой.
– Это всё, просто таки, разрушает мой план,– думал Вольдас по дороге на виллу.– Я рассчитывал на военную поддержку со стороны Цинтерия, если бы в этом возникла необходимость. Теперь надо крепко подумать перед тем, как действовать дальше. Хитрая лиса этот Гай Актиний. Учуял неладное, вот и придумал эту ссылку для Цинтерия и всего Рейнского легиона. Ну, ничего. Это ещё не конец игры. Всё равно будет, по-моему. Я стану императором даже, если мне придётся сжечь весь Рим, купить всех этих продажных сенаторов и убить самого Гая Актиния. Почему только им позволено грабить народ Италии, чем я хуже их. Мне тоже хочется управлять всей империей. Никто не сможет остановить меня на пути к трону.
Вольдас пришёл домой и сразу отправился к себе в спальню. Там он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать, заложил руки под голову и стал смотреть в потолок. Мысли у него в голове путались, никак не получалось выстроить идеальный план. Как будто что-то мешало Люцифусу.
– Что это со мной?– размышлял Вольдас.– Почему не получается ничего путного придумать? Может, я думаю ни о том, о чём надо?
Парень удивился такой парадоксальной мысли и глубоко вздохнул. За окном уже погасли краски дня, и темнота заполнила сад и внутренний двор виллы. Осенний прохладный вечерний ветерок приятно ласкал кожу на лице Вольдаса, охлаждая разгорячённые мысли в голове. Люцифус продолжал неотрывно смотреть вверх. Вдруг, ему показалось, что ветер из окна стал по-особенному холодным. Вольдас взглянул на колышущиеся шторы и увидел, что в комнату проникла странная тень. Она проползла по полу, приблизилась к его кровати и начала подниматься, приобретая форму человеческого тела. Люцифус сел на постели, и когда тень стала походить по виду на одетого в чёрный плащ человека с капюшоном на голове, парень спросил:
– Папа, это ты?
– Я сынок. Надеюсь, я тебя не напугал?– проговорила тень.
– Нет, хотя ты всегда появляешься неожиданно. Что-то случилось? Зачем ты здесь?
– А просто так повидать своего сына, я уже не могу?
Может, я соскучился по тебе.
– Папа, перестань,– улыбаясь, проговорил Вольдас.– Ты соскучился! Да разве ты на такое способен? Ладно, говори, зачем пришёл?
– Совсем ты не любишь своего папу,– с сожалением сказал Далюс.– Хотя, конечно, ты прав. Я не знаю, что такое любовь. Иначе, я служил бы у Бога каким-нибудь ангелом.
– Папа, хватит лирики,– прервал его Люцифус.– А то меня сейчас стошнит.
– Ладно. Хватит, так хватит,– согласился дьявол.– А вообще-то хорошо, что ты такой же, как и я получился: бездушный, жестокий и коварный. Молодец. А дело в том, что твои планы, насчёт императора, пока откладываются.
– Как это откладываются?– возмутился Вольдас.– И кто же мне может в этом помешать?
– Я,– спокойно проговорил Далюс.
– Ты?– удивился Люцифус.– Но почему? У меня уже, почти, всё готово. Есть, правда, небольшие трудности. Ну, а у кого их нет? Я их улажу в ближайшее время.
– Да, дело не в трудностях,– возразил дьявол.– Всё, что ты здесь затеял – это лишь обычная земная суета: империи, императоры, войны. Всё это чепуха. Сегодня они есть, а завтра – нет. Ты думаешь, эти императоры что-нибудь решают в этом мире? Ровным счётом ничего. Сегодня он управляет государством, а завтра простудился и умер, или нечаянно споткнулся и бух головой о тумбочку. Глядишь, а уже и нет императора-повелителя. А вот, если я выиграю спор с Богом, тогда мы с тобой по-настоящему будем этим Миром управлять и решать его судьбы. Как пожелаем, так всё и повернём.
– Что-то я тебя не понимаю, папа,– прервал дьявола Вольдас.– Говори яснее, что случилось? Что ты от меня хочешь? Хватит крутить.
– Грубиян,– ласковым голосом произнёс Далюс.– Ладно, слушай. В ближайшее время на Востоке должен объявиться сын Бога. Мне точно неизвестно где и когда. Я и так случайно это узнал. Притворился тенью от дерева в райском саду, а два ангела легли под ним отдыхать. Вот, я и подслушал их разговор. Так вот, ты должен сделать так, чтобы люди убили сына Бога. Понимаешь, не ты должен его убить, а именно люди. Это очень важно. А ты можешь даже притвориться, что пытаешься ему помочь, или сделать вид, что хочешь спасти его. Тебе ясно, о чём я говорю?
– Ясно,– подтвердил Вольдас.– Тебе надо, чтобы я людскими руками убил сына Бога, а сам при этом сделал вид, что очень огорчён этим.
– Вот именно,– обрадовался дьявол.– Молодец сынок. Ты всё правильно понял. Если тебе это удастся, вот тогда я посмотрю, что скажет Бог на то, что его любимые создания – люди укокошили его сынка. Вот, тогда и посмотрим, кто в нашем с ним споре сверху будет.
– А что я лично со всего этого буду иметь?– поинтересовался Люцифус.
– А что бы ты хотел?– спросил дьявол.
– Я хочу иметь власть над людской молодостью,– заявил Вольдас.– Сделай так, чтобы я мог возвращать или забирать у людей молодость.
– Интересное желание,– удивился Далюс.– Зачем это тебе нужно?
– Ну, я же не спрашиваю, зачем тебе с Богом нужен ваш спор,– ответил ему Люцифус.
– Ладно, только учти, что за возвращение молодости, человек должен отдавать свою душу,– поставил условие дьявол.– Это необходимое условие, иначе нельзя.
– Я понял тебя,– проговорил Вольдас.– Пусть отдают, мне то что. Это же их душа.
– Я сделаю то, о чём ты просишь,– сказал Далюс.– А ты сделаешь то, о чём я прошу?
– Да, сделаю. Это, пожалуй, будет поинтереснее, чем становиться императором,– согласился Люцифус.– А, что будет, если Бог меня раскроет, если Он поймёт, что это я организовал убийство его сына?
– Лучше тебе об этом не знать,– посоветовал ему дьявол.– А то ты сильно расстроишься. Лучше сделай так, чтобы Бог этого не понял. Зачем о плохом думать. Ты думай о хорошем и приятном. Ну, например, о том, что ты со своей мамой повидаться сможешь. Вы ведь в Египет должны ехать, не так ли?
– Так ли, так ли,– подтвердил Вольдас.
– Ну, вот, передавай ей привет от меня,– попросил Далюс, но, тут же, передумал,– ой, что это я говорю. Наоборот, не вздумай ей рассказать, кто твой папа, а то ей, чего доброго, ещё плохо станет. И потом, сынок, я ведь пошутил, когда сказал, что прошу тебя исполнить мою просьбу. Никакого твоего согласия не надо. Я уже сам всё решил, и ты сделаешь так, как я велю. Иначе, не Бог, а я сделаю тебе плохо. Не зли папу, не надо.
– Ладно,– нахмурив брови, проговорил Вольдас,– хватит меня пугать. Лучше объясни, как моя мать сможет узнать, что я её сын? Мало ли кому захочется назваться царским сыном. Почему она должна мне поверить?
– Возьмёшь у Сирени медальон,– сказал дьявол,– который тебе надела Изида, когда ты родился. Вот по нему она тебя и узнает. Да, там есть один астролог. Зовут его Месхет. Это он хотел тебя убить. Мне он тоже не мало крови попил. Правда, у меня нет никакой крови. Это люди так выражаются. Вот, я у них и нахватался всякой ерунды. Ничего не поделаешь, с кем поведёшься – от того и наберёшься. Ты с ним поосторожнее, его охраняет слуга Бога кошка Люсия. Ну, всё, мне пора уходить. Утренний ветер уже шепчет мне, что скоро рассвет.
Тень Далюса растворилась в воздухе. Вольдас плюнул на пол и выругался:
– Вот дьявольский папа. Чёрт его принёс на мою голову.
– Я сам и есть чёрт,– раздался голос в комнате,– так, что никто меня не принёс, я сам явился.
– Папа, ты ещё здесь?– стараясь делать голос как можно ласковей, спросил Люцифус.
– Нет, теперь уже ушёл,– последовал ответ дьявола.
25. Возвращение в Египет.
Бездонное бирюзовое небо касалось горизонта и пряталось за краем земли. Полное отсутствие облаков на нем, делало его больше похожим на водную, чем на воздушную бесконечность. По долине, покрытой зелёным травяным ковром, под ярким осенним солнцем двигалась воинская колонна, держа направление на юг Италии. Рейнский легион следовал в торговый порт Палеро, где его уже поджидала целая флотилия военных кораблей, на которых подразделение должно было отправиться в Египет. Высоко в небесном просторе парил ястреб, внимательно осматривая свои охотничьи угодья. Птица издала характерный для неё клацающее – стонущий звук, очевидно, выражая своё недовольство тем, что люди распугали всю добычу, вынуждая её, остаться без ужина.
Один из всадников, едущий впереди колонны поднял голову и посмотрел вверх. Ястреб сделал ещё один круг и улетел прочь. Свежий осенний ветерок дул навстречу колонне.
– Скоро море,– проговорил Вольдас, устремляя свой взгляд вперёд в сторону горизонта.
– Что-то не видно никаких признаков этого,– возразил Понтий Пилат, ехавший рядом с ним.– Откуда ты знаешь?
– Губы солёные стали,– пояснил Люцифус.– По всему видать, ветер с моря, даже соль с собой принёс, не успел растерять.
– Ты говоришь, как заправский моряк,– вмешался в разговор Цинтерий, возглавляющий колонну.– Откуда знаешь про соленый ветер? Ты же всю жизнь прожил в Риме.
– С самого рождения,– грустно ответил Вольдас.– Не знаю, как, но мне кажется, что еще, будучи совсем маленьким, я плыл по морю с матерью. А соленый ветер дул мне в лицо.
– Ну, ты прямо лирик какой-то,– улыбаясь, произнёс Пилат.– Стихи писать не пробовал? Это же надо такое придумать: соленый ветер в детстве.
– Писал,– ответил Люцифус.– Могу прочесть.
Ветер с моря тоску разгоняет,
В небе ястреб надо мной кружит.
Зачем жизнь дана мне, я не знаю.
Знаю только, что мне интересно жить.
– Ну, ты прямо поэт,– засмеялся Понтий.
– Смейся, смейся,– не обижаясь, проговорил Люцифус.– Вот увидишь, за теми холмами точно будет море.
Как только миновали возвышенность, о которой говорил Вольдас, перед солдатами открылся захватывающий пейзаж. Бескрайнее бирюзовое море переливалось и блестело миллионами отражённых солнечных зайчиков. И, если бы не влага, освежающая пыльные лица всадников, то можно было бы подумать, что это небо легло на землю, так цвет моря походил на цвет воздушного океана.
– Ну, вот,– обрадовался Люцифус,– а я, что говорил?
Ниже на побережье раскинулся большой город. На рейде расположилось огромное количество кораблей. Среди них выделялись схожими формами несколько десятков военных галер.
– Нас уже ждут,– произнёс Цинтерий.– Всей колонне следовать в Палеро. Погрузку на корабли начнём сегодня же.
Жители торгового города останавливались и с интересом смотрели, как по улицам их мирного селения движется колонна солдат. Такое зрелище они, очевидно, никогда в жизни не видели. Легион вышел к порту. Все, прилегающие кварталы были заполнены праздными зеваками. Люди перешёптывались между собой.
– У нас, что война с кем-то?– спросил один грузчик у своего приятеля.
– Не знаю,– ответил ему товарищ, наморщив лоб.– Может, это какие-то учения у них?
– Какие там учения,– возразил старик со шрамом через всю щёку, очевидно, бывший солдат.– Уже несколько дней галеры в порту стоят. Ясное дело – легион следует для военных действий. Наверное, в Африку поплывут.
К Цинтерию подбежал начальник порта и спросил:
– Будут ли какие-нибудь указания?
– Будут,– лаконично ответил Марк.– Все маломерные суда прислать сюда для погрузки моего легиона. Перевозку товаров временно прекратить. До ночи все мои люди должны быть на галерах. Если кто-то откажется по-хорошему предоставить нам свои лодки, скажешь, что мы их заберём силой. Понял?
– Всё понял,– подтвердил начальник порта.– Всё сделаю, как Вы велели.
Как только начался вечерний прилив, все галеры снялись с якорей и вышли в открытое море. Вольдас стоял на корме, удаляющегося от береговой черты корабля, и смотрел на исчезающие в ночной темноте огни Палеро.
– Интересно,– думал Люцифус,– как скоро я вновь увижу Италию?
Через несколько дней на внешнем рейде Александрии выстроилась флотилия итальянских военных кораблей. Флагманская галера вошла во внутреннюю бухту, расположенную перед фараонским дворцом.
– Пилат и Люцифус, поедете со мной к царице Изиде,– приказал Цинтерий.– Надо познакомиться с Её Величеством самим. И познакомить Её Величество с новым римским наместником на Востоке, то есть, со мной.
После этих слов Марк засмеялся и зашагал к спущенной на воду лодке, которая отчалила от борта, как только офицеры в неё сели. На берегу их уже поджидали. От причала к главному входу во дворец вели мраморные ступеньки. Командиру Преторианского легиона доложили, что на Александрийском рейде расположилась эскадра римских военных галер. Он лично вышел смотреть, кто же это прибыл в Египет? Валерий Ториан служил не только командиром легиона, но и наместником Римской империи на Востоке. Это был молодой мужчина тридцати двух лет, высокого роста, атлетического телосложения с чёрными волнистыми волосами и тёмно-карими глазами. К сожалению, привлекательные внешние данные являлись единственным его достоинством. Интеллектуальные способности этого человека оставляли желать лучшего. Зато, он был весёлым, кампанейским парнем и очень нравился женщинам. Возможно, военные и политические дела Рима на Востоке, потому, и шли из рук вон плохо, что Валерий имел гораздо больше побед на любовном фронте, чем на ратном. Такое положение вполне устраивало царицу Египта. Изида имела возможность самостоятельно управлять своей страной, да, ещё при необходимости, пользоваться римскими войсками. Дело в том, что Ториан ни в чём не мог отказать царице потому, что и она никогда не отказывала наместнику ни в каких его слабостях, касающихся увеселительных развлечений. После смерти фараона Исхата шестого, собственная армия Египта находилась в плачевном состоянии. Но это не мешало царице держать власть в своих руках в государстве.
Лодка причалила к пирсу. Из неё на берег сошли три римских офицера и начали подниматься по ступенькам, ведущим к главному входу во дворец. Приблизившись к ожидавшим их воинам, Цинтерий поднял правую руку и сказал:
– Я новый наместник Римской империи на Востоке Марк Цинтерий, приветствую вас.
– Я Валерий Ториан,– произнёс высокий офицер.– Я командир Преторианского легиона и наместник Римской империи на Востоке.
– Бывший,– поправил его Цинтерий и протянул ему манускрипт, скреплённый синей печатью императора Гая Актиния.
– Да, бывший,– грустно согласился с Марком Валерий, закончив читать приказ императора.
– Тебе и всему Преторианскому легиону,– продолжил Цинтерий, забрав манускрипт у Ториана,– предписано, сегодня же, по приказу императора, погрузиться на эти галеры и отбыть в Рим. Начинайте погрузку сейчас же. А я пойду, познакомлюсь с царицей.
– Но царица Изида в это время дня купается в бассейне и никого не принимает,– поспешно сообщил Валерий.
– Ничего,– успокоил его Цинтерий,– если, что мы тоже можем искупаться в бассейне, пока царица освободится. А потом, поговорим с ней.
Офицеры направились во дворец. Стражники на дверях попытались преградить им дорогу.
– Люцифус,– приказал Цинтерий,– разберись с ними.
Вольдас подошёл к охранникам, взял их за запястья рук, которыми они держали свои копья, и сжал с такой силой, что стражники застонали от боли и выронили оружие. После этого солдаты отошли в сторону, растирая повреждённые руки.
Марк Цинтерий, Понтий Пилат и Вольдас Люцифус уверенно шли по дворцу, направляясь к покоям царицы. Перед огромными дверьми, украшенными золотой инкрустацией, стояли две девушки – охранницы. Римляне приблизились к ним, и Цинтерий сказал:
– Доложите Вашей царице, что новый наместник Римской империи на Востоке Марк Цинтерий желает видеть её.
