Текст книги "Выпуск 1. Петербургские авторы конца тысячеления"

Автор книги: Игорь Шприц

Александр Образцов
«ДВЕ ВСТРЕЧИ С ДЬЯВОЛОМ»

Я никогда не верил рассказам о потустороннем. И до сих пор отношусь к ним с иронией. Хотя два случая, которые произошли со мной двенадцать и шесть лет назад, я объяснить не могу.

В 1983 году я работал шкипером на лихтере в СЗРП. В моем распоряжении было судно длиной шестьдесят и шириной двенадцать метров. То есть его размеры повторяли размеры флагманского корабля адмирала Нельсона во время битвы на Трафальгаре. С той разницей, что корабль Нельсона был набит пушками и сотнями моряков, а мой лихтер грузился кабелем в Гавани, и его капитаном и командой был один я. Лихтер был построен в Финляндии фирмой «Раума-Репола» в 1956 году. Он был предметом зависти многих многочисленных буксиров и сухогрузов в акватории Маркизовой лужи. У меня были три каюты, обшитые желтой лоснящейся фанерой. У меня был камбуз с замечательными финскими удобствами. Наконец, у меня была настоящая финская баня. В рубке, наверху, я во время буксировки под мостами крутил штурвал, от которого не отказался бы и сам Нельсон. Но самое главное – в ахтерпике вялилась купленная у рыбаков плотва и корюшка, а под рядами ее мирно плескалась во время качки жидкость в стеклянной бутыли емкостью в тридцать литров, – чистейший самогон. Нетрудно догадаться, что уважение и почти подобострастие капитанов буксирных катеров по отношению ко мне и моему сменщику питались именно из этой бутыли.

В те далекие времена жить было хорошо. Любой человек, который говорил – «я пишу» – пользовался уважением у окружающих, любовью у девушек и боязливой ненавистью у начальства. Ему давали место у печки, колченогий стол и возможность пользоваться чаем номер «33».

Но чего-то не хватало мыслящим людям в то далекое время. Рука не поднималась создать что-либо великое. А ведь казалось бы – полстраны вечерами, после телевизора ( заканчивался в одиннадцатом часу) садилось к столу, придвигало тетрадку за две копейки и выводило слово «рассказ». И больше ничего. Полстраны через пятнадцать минут пыхтенья и зубовного скрежета отодвигало тетрадку на завтра и лезло под женский бок. Как правильно поступал этот народ! Потому что остальные, немногие, кто преодолевал эти пятнадцать минут, наутро вставали из-за стола зеленые от чефира и папирос, а в остальном результат был примерно тот же. За исключением упомянутого выше женского бока, который не был столь же неприступен, как чистая бумага.

Каюсь, я принадлежал к недостойной части моего народа. Поэтому лихтер с его четырьмя столами для сочинения рассказов ( две каюты, камбуз, рубка) был наводнен тетрадками, бумагами и шариковыми ручками.

Я смотрел в сторону залива, небо темнело с востока, на западе розовела Швеция. Туда мне было не попасть во веки веков. Поэтому запад для меня был просто стороной света и ничем иным. С востока меня подпирала моя страна, которая уже спала. Для кого мне оставалось писать? Для своей сестры, которая уже мало верила в мою удачу? Или для диспетчера СЗРП, который каждую смену отмечал мое местонахождение?

В тот сентябрьский вечер я решился не писать. Это было трудное решение, потому что постоянное самоедство составляет основу профессии. Каждое мгновение нужно быть готовым к тому, что э т о вдруг пойдет. Нельзя было э т о упустить, ни в коем случае! Потому что следующего раза могло не быть. Так что лежа под ночником с книжкой на груди ( полезной книжкой! Или это Флобер, или Платон, или, на крайний случай, том «Истории дипломатии») и поглядывая иногда в иллюминатор на белеющий шпиль Морского пассажирского порта, я знал, что совершаю преступление. Но очень уютно было в постели, в чистых простынях! Так уютно, так хорошо. В декабре поеду на семинар драматургов в Рузу, там будет отдельный номер в Доме творчества, может быть, пьесу купят… или поставит какой-нибудь недоумок…

Я засыпал.

Поэтому я положил книгу на столик, поднял руку и щелкнул выключателем.

И в тот же самый момент я содрогнулся от страха.

Слева от двери, чернее темноты, был ОН.

В те короткие секунды, когда я с ужасом соображал, что мне делать, Он не сделал ни одного движения. Я до сих пор отчетливо помню ЕГО позу: в черноте угла ОН был сгущением черноты, в своей неподвижности напоминая сидящего на корточках зэка, но именно легкость ЕГО проявления и одновременная тяжесть структуры ( как будто из земного ядра) создавали невыносимое сочетание невесомости и придавленности – он парил в абсолютно неудобной для человека позе полуприседа с расставленными крыльями, руками?.. Были рога.

Не знаю, как я проскочил мимо НЕГО.

Сидя в рубке в одних трусах, дрожа от холода, я очумело смотрел на черную в рыбешках огней воду, на Морской пассажирский порт, на темные цеха завода «Севкабель», на морские суда, стоящие у стенки…

Через час, продрогший, не только от холода, я осторожно спустился по трапу, зажег свет в камбузе… Затем осветил коридор… Просунул руку в каюту, включил верхХний свет…

Никого.

История имела продолжение.

Мой сменщик тоже писал. Когда-то он написал сценарий, оставленный им на «Ленфильме». А через год-два этот сценарий показали в новогоднюю ночь по всей стране в виде двухсерийного фильма. Страна полюбила этот фильм. Мой сменщик был в ярости. Хотя, мне кажется, украденный сценарий или рассказ, которые так широко пошли, должны примирить человека с потерей.

Моего сменщика любили актрисы. Он замечательно играл на балалайке весь репертуар Луи Армстронга.

Когда я менял его на рейде Кронштадта и произошло продолжение истории с дьяволом.

Мы мирно беседовали со сменщиком на камбузе, пропустив по рюмочке. Буксир, который должен был захватить сменщика на берег, уже пару раз рявкнул. Но мы имели право на какое-то время для сдачи смены, поэтому не обратили на буксир особого внимания. К тому же мы прекрасно понимали, что нетерпение буксира объясняется только тем, что его капитан догадывается, что происходит у нас на камбузе.

И здесь вошла актриса, одна из тех, кто любит слушать Армстронга в исполнении на балалайке.

– Это он! – закричала она. – Он!!

Выяснилось, что я ( или дьявол, принявший мой облик) встретился ей в одну из ночей, когда она шла по коридору в гальюн.

На меня никогда в жизни не смотрели со страхом. Это лестно, но неприятно.

В дальнейшем сменщик рассказал мне, что этот лихтер напичкан всякой чертовщиной. Он рассказал мне несколько историй.

На следующий год я получил другой лихтер. Там было потише.

В 1989 году в начале мая мы решили снять дачу. Знакомый художник предложил мне Вырицу. Там у него были друзья, которые сдавали третий этаж замысловатого теремка, у церкви.

Жене и сыну место очень понравилось. Жена тут же вскопала полоску земли. Сын весь день играл в бадминтон с детьми хозяев. Мы сходили на речку – там было замечательное место с лодками, с дощатой купальней.

Мы привезли с собой два рюкзака и сумки с посудой, постельным бельем, продуктами. У нас был отдельный вход по винтовой лестнице. Две комнаты, где нам предстояло жить, были светлые и господствовали над деревянной Вырицей и ее деревьями.

Мы легли спать рано, около одиннадцати. Жена с сыном в дальней комнате, а я справа от окна, выходящего на церковь. Занавесок на окнах не было. Не было и дверей между комнатами. Это, кажется, помогло мне на этот раз.

Снова был момент засыпания.

Неправду говорят, что мгновение остановить невозможно.

В этот миг засыпания – кратчайший миг! – когда я недовольно подумал о том, что все лето, в белые ночи, придется спать при свете, я увидел, как ОН уже летит ко мне от Южной Америки! Я понял, что ЕМУ хватит полмига для того, чтобы быть здесь, в Вырице! Что эти полмига необходимы ЕМУ только для того, чтобы я закрыл глаза. Но я их не закрыл. Я вспомнил ЕГО, я видел его руки-крылья, которые он раскрывает там, южнее Бразилии, чтобы приземлиться у моего изголовья.

Я изо всех сил старался не закрытьглаза, я таращился в белое окно. Я старался позвать жену, но язык отказывался служить мне. Тогда я начал неистово ворочаться, я знал, что жена засыпает не скоро. Наконец, мне удалось сказать, вернее, промычать:

– Т… а… н… я…

И я клянусь, когда она прибежала и как быразбудила меня, я не спал: я был в том состоянии полумига от сна, в котором пригвоздил меня дьявол.

Наутро мы отказались от дачи. Хозяева не поверили рассказу. Но мне это было и неважно.

Мы бежали из Вырицы с рюкзаками и сумками так же, как Мопассан бежал от Орли.

В этом году ровно шесть лет от истории в Вырице и двенадцать от истории на лихтере.

Честно говоря, я сам не рад тому, что проговорился.

Аннотации

Наталия Бортко

Сочинять пьесы меня учил прекрасный педагог Игнатий Моисеевич Дворецкий в созданной им «Мастерской драматурга».

Можно научить грамотно писать, но невозможно объяснить, что есть человек, каков он. А ведь именно это интересует литератора больше всего. И если иногда удается пусть не разгадать эту загадку, а хотя бы приоткрыть завесу тайны, – это уже большая удача. Но как редко такое случается в нашем деле! Часто приходится довольствоваться тем, что видят и понимают все. А как хочется подсмотреть жизнь, невидимую простым глазом, заставить героя проговориться, поставить его в такую ситуацию, чтобы он вынужден был раскрыться. Часто человек не признается даже себе, чего он в действительности хочет, а я обязана это узнать.

За десять лет я написала шесть пьес. Меня упрекали в том, что я не пишу о «насущных проблемах современности». Единственная пьеса, где я не пренебрегла «насущными проблемами» – «Высокие потолки» – вызвала интерес у режиссеров, была поставлена в нашем учебном театре при «Мастерской драматурга» студентами ЛГИТМиКа. Однако эти «насущные проблемы» так быстро теряют свою актуальность, что писать о них можно только в газетах. Они, по-моему, могут быть лишь фоном, обрамлением основной идеи пьесы.

Я старалась писать так, как будто я впервые столкнулась с жизнью и удивлена тем, как ведут себя люди в ситуации, которую я для них придумала, ибо, если не буду удивлена я, кто же тогда удивится моему сочинению?

А если не удивится, то, стало быть, и открытия не произошло. А в искусстве, как и в науке, нет ничего более ценного, чем открытие. Пусть крохотное, но открытие. Ради этого я пишу.

Я написала несколько сценариев для кино: «Собачье сердце» ( Экранизация повести М. Булгакова), «Без семьи» ( экранизация повести Г. Мало), а также комедию «Удачи вам, господа!» ( в соавторстве с мужем – режиссером В. Бортко).

Graduated from the Theatrical Academy in Kiev.

Script writer of TV films «Without family» ( after the novel by Malo), «Dog’s heart» ( after the novel by Bulgakov).

Together with her husband V. Bortko she wrote the script for full-length film «Good luck, gentlemen!»

Started to write plays in 1984.

The play «Barbara» was written in 1994. Restless, unrealizable wishes, yearing for ideal make heroes act extraordinarily. Barbara is an unacknowledged actress. Marina is a student. Their meeting and original friendship help them to meet their wishes. Love helps creative work and creative work brings new feelings into love.

The third hero Anton thought that truth was very far from everyday life. But suddenly he understood that he was mistaken.

Language of the heroes sometimes very ordinary, sometimes very pompous reflects conditions of their souls that live in the irrational world.

Олег Ернев, Автобиография

 
Родился в знойном Ашхабаде.
Жил там до двадцати трех лет.
Тогда же, развлеченья ради
окончил университет.
Скитаясь долго, в Петербурге
я оказался. В нем застрял.
Рабле Великий, ты в Панурге
клянусь, меня нарисовал!
Царивший в Питере накал
духовный только в драматурге
мог воплотиться. Я им стал.
С тех пор пишу. Меня листают.
Написаны десятки пьес.
Какие-то театры ставят,
обходятся иные – без.
Я член профкома драматургов,
СП, ТД и ЛТП.
Поддержкой пользуюсь у турков,
японцев, немцев и т. п.
Страны, в которой я родился,
давно уж нет. И я другой.
Был колобок и докатился
до ручки вместе со страной.
В башках одни лишь мани-мани.
Заместо слова – револьвер,
Но все ж людей театр наш манит,
и зритель требует премьер.
Пока смеюсь, пока грущу,
пока фантазии игривы,
Друзья, Отчизне посвящу
души болящие нарывы!
 

This novel is a philosophical-art parable.

After the carcrash, two heroes found themselves in some other reality. They can’t go away. Some strange strong power of a boatman stops them for indeterminate time. Strange life after deathstarted. And again, as in former life, the main hero has to go through fear, despair, hesitation, love. Loss of love and wife makes him act. He chose freedom. He killed a boat-man.

But his freedom becomes dependance. He has to take place of the boat-man. He has to transport people’s souls across the river.

Андрей Зинчук

Сменил несколько профессий. Работал разнорабочим, репортером «Последних известий» ленинградского радио, техником, инженером, редактором. В 1986 году закончил сценарный факультет Всесоюзного государственного института кинематографии, после чего в течение двух лет стажировался на киностудии «Ленфильм» в качестве сценариста. За это время написал несколько полнометражных сценариев и около десятка короткометражек. По трем из них были сняты кинофильмы. Один – «Бойтесь рыжих с усами!» – широко шел в прокате. В связи с тем, что «Ленфильм» в известном смысле прекратил свое существование ( вместе со всей страной), учредил вместе с коллегами издательство «Борей» ( Литейный пр., 58).

Как прозаик, в основном занимался фантастической и детской литературой. Сказки и повести публиковались в журналах «Колобок», «Фантакрим-Мега», «Измерение Ф», в газетах. А также в сборниках «День свершений», «Часы с вариантами», «Магический треугольник» и др.

В театре с 1976 года ( в Петрозаводском театре кукол спектакль «Песнь о Сампо»). Широко известна пьеса для детей «Вперед, Котенок!», написанная в 1979 году и с тех пор не сходящая со сцены театров разных городов России и ближнего зарубежья. А также пьесы: «Перед началом сеанса», «Безымянный проспект», «Возвращение Надежды» и другие – более десятка названий.

Changed several professions. Worked as an odd-job man, reporter of «The Latest News» on Leningrad Radio, technician, engineer, editor.

Graduated from the State Academy of Cinematography in 1986 as a script writer. Together with friends established «BOREAS» publishing house.

The action of the play «The 31 of December» takes place in a small town. The only season there is winter. Every day all town people have to celebrate «New Year». Because New Year has no end. Nobody knows who did that, nobody knows how long it lasts…

The main heroes of the play try to find the «Master». The «Master» really did all that and he can’t understand, why people don’t like their life.

Of course the story has the happy end. Moral of this fairy-tale is:

– life can’t be everlasting holiday, even if this is holiday;

– life can’t be fat and satiated;

– life must be free.

Сергей Носов

Родился в 1957 году. Автор двух прозаических книг, изданных в Петербурге «Внизу, под звездами» ( 1990) и «Памятник Во Всем Виноватому» ( 1994). Участник поэтической антологии «Поздние петербуржцы». Из семи пьес четыре поставлены на «Радио России».

Считает себя постабсурдистом.

«Berendey» is an original comedy about the adventure of two young avanturists from Russia in one of the European countries.

The main hero got political acylum posed as berendeypeople, that extincted as long ago as XIII century. He has just met his friend, whom he invited into that country, promissing unbelievable things. Having no money for fare, he nevertheless tries to take his friend from one town to another. Two friends have to get out of the train on every other station. The action of the play takes place on the platforms of those stations. The play is written in the genre of «strange comedy».

Sergey Nosov was born in 1957. Two books of novels and short stories written by Nosov were published in St. Petersburg «Below, under the stars» ( 1990) and «Monument to the one, who is guilty of everything» ( 1994).

Participated in the poetical anthology «Late poets of St. Petersburg». Four plays from seven written by Nosov were staged on «Radio Russia».

Nosov considers himself a postabsurdist.

Александр Образцов

Я не люблю бывать в театре, потому что там слишком часто попадаешь в ситуацию мучительную: мучают актеров, зрителей… Уйти, к сожалению, удается только в антракте.

Бывают, разумеется, счастливые исключения. Но искать эти исключения в хаосе современной информационной безвкусицы – занятие довольно хлопотное и неблагодарное.

Что остается делать в таком случае драматургу?

Можно поменять профессию. Поздно.

Можно ждать лучших времен. Но можно и не дождаться.

Надо все-таки искать счастливые исключения и пытаться в меру своих сил расширить их пределы.

Мне представляется, что сегодня появились первые просветы в глухой и тусклой облачности. Уставшие от насилия люди находят в себе силы помолчать, прислушаться, присмотреться. Это мое личное ощущение. Может быть, оно ложное.

Но апатии и презрения к современности уже меньше. Это хорошо.

Yunona, an excited young woman in a light-blue wedding-dress has just left her hair-dresser and is walking towards Moscowsky Prospekt to get a taxi. Her bridegroom, the giant of bodybuilding Pirogov, her family and numerous guests are already waiting for her in the Wedding Palace.

Daniel, an intelectual with an indefinite profession, very kind-hearted and responsible and due to this most unlucky is going from the bakery home to his wife Vera a sarcastic clever and nice-looking woman.

They stop. When Yunona tries to run to Moscowsky Prospekt she falls down in three meters from Danielan invisible resilient wall stops her. The same happens to Daniel. They are in the ring of «magnetic fields». «Magnetic fields» can be interpreted as a metaphor, the nature’s promtor literallyas a joke of Supreme Powers. Nevertheless, Yunona and Daniel can not leave each other.

We meet Yunona and Daniel in a month after the wedding in her flat. They are still inseparable. Pirogov sleeps in the next room. He is not a bridegroom already but not a husband yet.

The playwright Alexander Obraztsov is the author of more than 50 plays. 20 of them were staged and published in Moscow, St. Petersburg, Tbilisi, Zurich, Bratislava and other cities. Twice he was awarded with the first prize in All-Russia radio plays competitions.

Игорь Шприц

Шприц Игорь однажды в отрочестве прогулял школу. Вдвоем с подружкой он пошел на новый фильм «Девять дней одного года». Поступок этот через длинную цепь привычек и характеров породил судьбу.

Юноша вполне осознанно решил всю дальнейшую жизнь посвятить проблеме управляемого термоядерного синтеза, олицетворявшего в те черно-белые времена человеческое счастье. К сожалению, основная трагедия в фильме – полная импотенция героя после получения полностью ионизованной плазмы – прошла мимо его сознания. Закончив среднюю школу, закончил и Политехнический институт, уже тогда рефлекторно ощущая сомнения в правильности выбранного пути и, вообще, в правильности всякого пути.

Армия развеяла эти сомнения. Прослужив два года лейтенантом в самых храбрых войсках ПВО страны, после демобилизации Шприц полностью отдался науке. Наука приняла эту жертву, как, впрочем, она приемлет все. Наука, знаете ли, бесконечна. Долгие двадцать лет промелькнули, как девять дней одного года. И остепенившийся физик, поняв, что нельзя всю оставшуюся жизнь изучать трансформатор, стал думать над вечными истинами. Подумав, он решил писать пьесы.

Подведем итоги. Совмещая приятное с полезным – драматургию с наукой – Игорь Шприц к сегодняшнему дню написал восемь пьес – четыре комедии и четыре не комедии. Три пьесы были поставлены, а две напечатаны. Оставшиеся покорно ждут своей участи. О чем может писать такой автор? О простых вещах. Счастье, где ты? Возможна ли дружба между мужем и женой? Где и когда кончается человек? Есть ли жизнь на Марсе? А если есть, то кому это надо? Вопросов скопилось очень много. Их выяснению Шприц Игорь и собирается посвятить непредсказуемый, к счастью, остаток дней.

Предлагаемая читателю пьеса стала лауреатом Всероссийского конкурса драматургов 1995 года.