Текст книги "Кремниевое небо"

Автор книги: Игорь Шапошников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– И что может сделать этот ваш Конгресс? Кому он вообще нужен в Сети?

– Ладно, я понял ваш выбор. И что теперь?

Мышонок пожал плечами:

– Я озвучил их заявление, теперь ваш ход. Все детали можно обговаривать со мной. Для этого я, пожалуй, устроюсь где-нибудь поблизости?

– А вы еще не присмотрели отель? – спросил Мышонка Прата.

– Как-то недосуг было.

– У нас в комплексе есть несколько гостевых комнат, небольшой кафетерий. Можете остановиться здесь. Полагаю, это будет удобнее для всех нас.

– Без проблем, – кивнул Мышонок.

– Вот и отлично. Я пришлю администратора, он все устроит.

После разговора с Мышонком они втроем перешли в кабинет Прата. За окнами уже давно стемнело. В это время обычно в офисе оставалась только дежурная смена, но кризис не выбирает удобного времени. Несмотря на поздний час, Прата выглядел собранным и деловитым, а вот Бука уже начала уставать. Хотелось домой. Хотелось поужинать и забраться в ванну с душистой пеной. Но, как уже говорилось, кризис не учитывает чужих желаний перед тем, как разразиться.

– Прежде всего, – начал Прата, – вы, мисс Таринская, должны четко уяснить свою задачу. Нам нужно, чтобы вы оценивали Гончарова, исходя из своего опыта общения с ним. Вы – наш единственный эксперт по нему, и вам ни в коем случае нельзя недооценивать свою важность для нас. Если в поведении Гончарова будет что-то необычное – немедленно сообщайте. У вас на текущий момент есть соображения?

Перед тем как ответить, Бука думала около минуты, тщательно формулируя свой ответ.

– После того как Мыш… Гончаров исчез, мы с Филипом начали его поиски. Когда мы все же нашли его, было ясно, что от его первоначальной личности практически ничего не осталось. Жесткий, прямой и, как бы это поточнее сказать…запрограммированный. Он шел к некоей своей цели очень жестко, не стесняясь применять силу. Вторая наша встреча только усилила мои впечатления. Когда я сегодня снова его встретила, я очень испугалась. Очень. Но сейчас он гораздо ближе к своему первоначальному варианту, чем тогда в Европе. Он еще не совсем прежний, но очень близок к своему естественному состоянию.

– Филип, у тебя есть дополнения к этой оценке? – обернулся Прата к своему заместителю.

– Пожалуй, нет. Правда, я не готов предположить, что контроль над Гончаровым ослаблен., вполне возможно, ему просто заложили такую модель поведения, при которой он сам считает, что почти свободен. Если подумать, то и в предыдущей своей «жестко запрограммированной» ипостаси он считал, что все его поступки продиктованы его собственной волей.

Филип перевел дыхание и устроился в кресле чуть удобнее.

– На самом деле, все наши оценки могут стоить очень мало, так как мы не знаем, что происходит на самом деле. Действительно ли Гончаров все еще запрограммирован? Жив ли на самом деле Швейц? Держит ли он Гончарова под контролем, или у того просто сходят на нет последствия программирования, создавая иллюзии? В конце концов, он нормален или сходит с ума? Это не считая, конечно, основного вопроса, который нас сейчас беспокоит больше всего.

– Существуют ли на самом деле ИскИны, – ткнул карандашом, который до того он вертел в руках, в сторону Филипа Прата.

– Верно. Мы засекли связь Гончарова с кем-то или чем-то в киберпространстве, но мы пока не можем утверждать, что за Гончаровым стоят ИскИны.

– Он действительно наш посланник.

Прата, Филип и Бука развернулись к письменному столу, откуда и шел новый голос. Филип поднялся и подошел к плоскому монитору, а затем развернул его так, чтобы было видно всем остальным. На экране отображалось человеческое лицо с постоянно меняющейся внешностью. А голос шел из аудиосистемы компьютера Стивена Прата.

– Наша нация, хоть и малочисленна, но все же существует.

Голос без обертонов, но и не механический, без той монотонности или чуточку неверных обертонов, которые всегда выдают голосовые чипы, синтезирующие голос. Нет, такое ощущение, что этот голос специально создан для того, чтобы навесить на него ярлык «спокойный мужской голос». Все хорошо, но голос принадлежит не человеку. В нем не было слышно какой-либо индивидуальности.

– Я прошу прощения за вторжение в вашу систему, но сейчас критический момент всей ситуации, и мы не могли просто ждать вашей реакции. Сейчас нам всем необходимо выработать общую политику.

Пока синтезированный голос говорил, Филип отстучал несколько команд на клавиатуре и поднял взгляд на Прата.

– Сигнал идет извне. Наша защита пройдена без малейших проблем. Ни одна сторожевая система не засекла вторжения. Отследить источник входящего сигнала невозможно, указан несуществующий обратный адрес.

– Ты знаешь, что делать, – сказал Прата.

Филип нагнулся под стол, и лицо на экране исчезло. Вместе с ним оборвался на полуслове и голос, призывавший выработать совместное решение. Филип поднялся, держа в руках сетевой шнур, связывавший машину Прата с внешним миром. Пока Филип отключал от Сети машину своего шефа, тот не сидел на месте. Он поднялся и достал из внутреннего кармана маленький нож с выщелкивающимся лезвием. Бука удивилась подобному контрасту: все же дешевая штамповка с широким лезвием не соответствует человеку в дорогом костюме, занимающему столь высокий пост. Однако самого Прата, видимо, вопросы стиля заботили чрезвычайно мало.

Он подошел к углу кабинета, в котором под потолком висела камера наблюдения. Короткий щелчок, и лезвие выскользнуло из пластмассовой ручки. Рывок кистью, и обрезанный провод питания камеры свисает вдоль стены. Затем Прата подошел к окну и после недолгой борьбы с рамой открыл его. Казалось, Прата совершенно не заботил тот факт, что в комнату хлынул холодный декабрьский воздух.

– А окно открывать зачем? – спросила Бука Филипа.

– Любая речь в кабинете заставляет вибрировать стекла окон. Какая бы ни была защита, эти колебания можно снять лазерным лучом со стекла на достаточно большом расстоянии, а потом восстановить голос со всеми интонациями.

А Стивен Прата не унимался. Он выдернул шнуры из двух стационарных телефонов, а затем начал доставать аккумулятор из мобильника. Под его выразительным взглядом Филип и Бука тоже умертвили свои телефоны.

– Так, кажется все. Для остальных способов у них руки коротки. Чтобы жучок в кабинет посадить, нужно нашего человека перепрограммировать. Полагаю, это они сделать не успели, но проверить эту версию все равно необходимо. Хорошо, продолжаем.

– Шеф, я думаю, уже не важно, ИскИн взломал нашу защиту или Швейц. Для нас сейчас это одно и тоже.

– Согласен, значит, исходим из версии, что ИскИны все же есть. Теперь у нас есть две возможности. Либо мы говорим это официальным властям, либо пытаемся справиться с этим кризисом сами.

– Шеф, а что случилось? Пришел один человек, сделал заявление, которое трудно подтвердить. Зачем мы должны кому-то что-то сообщать?

– Не забывай, Филип, мы контролируемся комиссией конгресса и обо всех чрезвычайных случаях обязаны докладывать кураторам.

– А что, случай чрезвычайный? Пока ничего не подтверждено, ситуация не перешла в категорию, когда о ней необходимо докладывать вверх по инстанции.

– Согласен с тобой, но знаешь, каким вопросом я задаюсь последние полчаса?

– Каким же?

– Кто из наших линейных руководителей является человеком курирующей комиссии? Понимаешь, у меня уже давно нет сомнений, что кто-то из них докладывает наверх обо всем происходящем, но я не знаю кто. Конечно, выяснить это было бы нетрудно, но все как-то руки не доходили. А вот теперь уже поздно.

– То есть сейчас уже какой-то конгрессмен извещен о произошедшем?

– Да, несомненно.

– Это плохо, – поморщился Филип.

– Это не важно. Неприятно, конечно, но в текущей ситуации, это самая меньшая проблема. Ладно, возвращаемся к исходному вопросу.

Бука поежилась от холодного воздуха, постепенно заполняющего кабинет, и Филип, заметив это, отдал ей свой пиджак.

– Не важно, есть на самом деле ИскИны или нет. Есть некая сила в Сети. Даже если это люди, они настолько сильно опередили нас, что мы можем пока что воспринимать их как ИскИнов, что не помешает нам, конечно, выяснять их истинную природу. Но если это люди, мы сможем хотя бы приблизительно понять их мотивацию. Если это ИскИны, то мы попадаем в тупик, так как даже приблизительно не можем представить их мотивы и способы действий. Мы не знаем, чего они хотят, в конце концов.

– Это все понятно, – сказал Филип, – но что теперь мы можем и должны делать?

– Гончаров не зря пришел к нам. Мы действительно самая серьезная сила человечества в Сети. Если мы не сможем справиться с этим кризисом, то никто не сможет с ним справиться, верно?

Не дожидаясь реакции Филипа и Буки, Прата продолжил.

– Теперь о наших действиях. Мы должны проверить существование ИскИнов. Есть предложения?

– Они должны отличаться от всего остального софта, – пожал плечами Филип. – Если они хоть как-то схожи по структуре с конструктом Швейца, то их можно будет вычислить по структуре. И по трафику, возможно. Их информационный обмен тоже должен отличаться от стандартных образцов. В общем, следует искать в Сети выделяющиеся по своей структуре артефакты.

– Отлично. Пусть дежурная смена этим займется сегодня же. А завтра с утра всех аналитиков сажай на задание. Все мощности. Людей снимай со всех остальных проектов, но через сутки у меня должна быть приблизительная численность действующих ИскИнов и их адреса.

– Сделаем, – кивнул Филип. – Кстати, надо запретить использование тродов.

– Да, верно, – почесал переносицу Прата. – Ладно, уже поздно. Филип, поставьте задание дежурной смене и отдыхайте. Вас обоих я жду завтра утром опять здесь же.

* * *

Когда на следующее утро Бука с Филипом вместе вошли в кабинет Прата, то обнаружили там четверых техников, которые буквально обнюхивали каждый уголок кабинета. Окно уже было закрыто, но к краю рамы прилепилась незнакомая маленькая коробочка. А шнур камеры наблюдения так и висел вдоль стены.

– Ищем жучки! – объяснил Прата. – Доброе утро, коллеги. Как спалось?

– Не выспался, честно говоря, – ухмыльнулся Филип. Бука, из-за которой Филип, собственно, и недоспал, постаралась сдержать смущенную улыбку, но ей это не удалось.

Прата повернулся к техникам, отдавая им какие-то распоряжения, и, воспользовавшись образовавшейся паузой, Бука решила спросить Филипа о предназначении коробки на раме окна.

– Стандартный подавитель звука. Он непрерывно стучит по стеклу, создавая шум, и снять звуковую информацию с него уже нельзя.

– Чрезвычайно удобная вещь, – повернулся к ним Прата. – Жалко, что вчера ее под рукой не было, не пришлось быв холоде сидеть. Ну как? – снова обратился он к технарям.

– Все чисто, проблем нет, – сказал старший.

– Отлично, ребята. Спасибо за помощь.

Техники собрали свои инструменты и вышли из кабинета. После их ухода Филип и Бука снова уселись на те же места, на которых они сидели предыдущим вечером.

– Что у нас нового? – спросил Прата Филипа.

– Ночная смена артефактов в Сети не обнаружила, но пока слишком рано говорить. Слишком мало людей, нет правильной методики поиска, – пожал плечами Филип.

– Ну, я, собственно, пока ничего не ожидал. У меня, впрочем, тоже новости неутешительные. – Прата взял со стола конверт и показал его Буке и Филипу. – Это запрос от конгрессмена Джеффа Мангана по поводу вчерашних событий. Нас ждут вместе с Гончаровым послезавтра на… – Прата достал из конверта лист бумаги и пробежался по нему глазами, отыскивая необходимое место, – цитирую, «плановом совещании». Насколько я помню, плановое совещание последний раз проводилось полгода назад, когда я выбивал нам бюджет. Кто-то ему все-таки стукнул. Когда все кончится, обязательно найду этого крота.

– А кто такой этот Манган? – спросила Бука.

– Вы, девушка, у нас недавно и еще многого не знаете. Манган – это глава комиссии конгресса, которой мы официально подчиняемся. Отношения у нас не то чтобы дружеские, но рабочие.

– Кстати, а как там Гончаров? – задал вопрос Филип. Вместо ответа Прата подошел к своему столу, поколдовал над компьютером и повернул монитор так, чтобы его было видно Филипу и Буке. На монитор было выведено изображение, транслируемое с камеры наблюдения, располагавшейся в комнате, которую отвели Мышонку. Сам Мышонок еще спал.

– Проблем пока нет, – сказал Прата. – Наш подопечный еще не просыпался. Пока он спал, мы взяли под контроль его средства связи и будем писать каждый бит информации, который он примет или пошлет.

– Полагаю, его это не беспокоит, – ответил Филип. – Наверняка он предполагал, что мы так сделаем.

– Он нас не боится. Значит, чувствует за собой силу. Вопрос у меня простой – должны ли эту силу бояться мы. Филип, найди мне их.

– Найду, – кивнул Филип и собирался уже выйти из кабинета, когда его остановила Бука.

– А мне что делать? – спросила она.

– Следить за Гончаровым, думать и делать выводы. Каждое его слово, каждое его движение вы должны понять, —ответил ей Прата. – Он, кажется, по-особенному к вам относится, и вы должны найти способ обратить эту зацикленность нам во благо. Все, – хлопнул он в ладоши, – по местам.

Давно не видел шефа в такой хорошей форме, с такой работоспособностью, – заметил Филип, когда они с Букой вышли из кабинета. – Кажется, кризис его подстегнул.

– Куда мы сейчас? – спросила его Бука.

– В оперативный центр. Там тебе выделят кабинет и оборудование. Будешь наблюдать за Гончаровым. А я буду по соседству работать. У тебя сейчас какие-то соображения есть? Что ты вообще чувствуешь к нему?

Несколько шагов Бука прошла молча, формулируя свои мысли.

– Понимаешь, Фил. Я любила Мышонка. Даже когда он пропал, я его ждала. А после той встречи в Бонне все, кажется, просто перегорело. А вчера в парке он сказал, что любит меня, но я почему-то…

– Не поверила ему? – подхватил Филип.

– Нет, не то, – досадливо поморщилась Бука. – Скорее, меня это не задело. Я его боюсь, понимаешь? Я просто его боюсь, он хотел выстрелить в меня.

– То есть тот факт, что вы жили вместе некоторое время, не будет мешать тебе в работе?

– Это тебя Прата просил узнать? – уже чуть резче спросила Бука.

– Нет, – успокаивающе улыбнулся Филип. – Он достаточно тактичен и не задавал подобных вопросов. Но я точно знаю, что он об этом думал.

– Нет, это не помешает, – ответила Бука и взяла Филипа за руку. – Фил, прости, что я так резко с тобой. Я правда боюсь.

Филип обнял ее за плечи и прижал к своему боку, чтобы удобнее было идти по путанице коридоров.

– Не бойся, родная. Все будет в порядке.

Помещения, подобные оперативному центру, в который ее привел Филип, Бука видела ранее только в фильмах. Приглушенный темно-синий свет в общем помещении, рабочие столы образовывали несколько концентрических кругов, стены увешаны огромными табло, на которых отображалась непонятная ей информация. Щелканье клавиатур сливалось в неясный тихий шум.

– Сегодня здесь шумновато, – заметил Филип. – Раньше мы постоянно пользовались тродами, а сейчас троды, как ты знаешь, запрещены, а о закупке бесшумных клавиатур никто не позаботился. Ладно, это не самое страшное.

Филип отвел Буку в ячейку, образованную двумя стеклянными стенами в углу зала. Когда Бука уселась за стол, разобралась с техникой и устроилась поудобнее, Филип собрался было идти в основной зал, но на выходе из этого маленького кабинетика с прозрачными стенами остановился.

– В первый раз мы с тобой встретились в похожем месте, правда?

Бука вспомнила тот день, когда ее увольняли из VTZ. Действительно, у нее был похожий кабинет-ячейка, и Филипа она увидела, когда собирала свои вещи.

– Я тогда и не могла подумать, что так все обернется, – улыбнулась она.

Филип прислонился плечом к косяку дверного проема.

– А что ты подумала, когда первый раз меня увидела?

– Ты мне не понравился, – пожала плечами Бука. – Тебя же этот привел, как его, Зондерганн. А он – один из совета директоров, которые нас и уволили. Представь себе, я собираюсь, настроение ни к черту, а тут эта шишка приходит и просит ответить на все вопросы какого-то непонятного типа.

– Я рад, что ты изменила мнение обо мне. – Филип улыбнулся Буке в ответ.

– Я тоже этому рада, можешь быть уверен.

– Ладно, родная, у нас сегодня тяжелый день. Если что-нибудь потребуется – не стесняйся, зови меня. Я буду где-то в центре зала.

Бука проводила глазами Филипа и повернулась к своему терминалу. Надо было просто наблюдать и думать, выискивать зацепки.

Вечером они снова собрались в кабинете Прата. К сожалению, Бука не смогла заметить в поведении Мышонка ничего особенного. Он проснулся достаточно поздно, позавтракал и сел за свой компьютер. За ним он и просидел до обеда, который ему принесли из здешнего кафетерия. Пообедав, Мышонок снова надел троды и нырнул в киберпространство. Увы, Буке не о чем было докладывать. А Филип мог похвастаться лучшим результатом. В руках у него была не слишком толстая стопка бумаги, которую, он шлепнул на стол Прата.

– Двадцать шесть артефактов, которые отличаются от всего, что ранее было в Сети. И Швейц собственной персоной. Мы знаем базовые адреса всех их базовых конструктов. Мы нашли их, шеф!

– Сядь и рассказывай спокойно.

Прата тоже начал улыбаться, энтузиазм Филипа подействовал и на него.

– Один из моих аналитиков сообразил, как следует их искать. Основная проблема в том, что у нас нет общей карты киберпространства. Оно слишком большое и меняется чертовски быстро. Потому мы, никогда и не делали попыток составления общего плана. А он начал разбивать задачу. Сначала собрал информацию со всех корневых маршрутизаторов. Причем опять-таки не всю, а то от объема бы просто захлебнулся. Просто количество перекачиваемой информации. Потом сместился на один уровень ниже, затем еще на один. И к обеду на нашем основном табло была вся карта Соединенных Штатов, раскрашенная информационными потоками. Все было так красиво и понятно. Если взять, например, Манхеттен, то он выделяется на общем фоне – там же деловых зданий очень много. Мы даже проверили. Масштаб увеличили достаточно сильно, чуть ли не план района получили. А потом просто стали смотреть на карту. И засекли двенадцать точек, в которых информация пульсировала не так, как везде. Шеф, это просто можно было глазами посмотреть. Я не представляю, какого программного агента надо было писать, чтобы он нашел такие вот артефакты. Он бы просто не знал, где искать. А тут за несколько часов мы что-то обнаружили. Вычислили адреса и пошли смотреть, что по этим адресам находится.

Филип замолчал, выдерживая паузу, но Прата не задал никакого вопроса, поэтому Филипу пришлось продолжить самому:

– Когда я сам увидел Швейца в первый раз, я поразился тому, что его конструкт постоянно меняет свою форму. Так и здесь. Эти образования изменялись. Ни один наш софт не обладает возможностью к постоянному и непрерывному изменению собственной конфигурации. Так что, скорее всего, это ИскИны. Отличаются огромным объемом перекачиваемой информации и особой структурой сигналов. Собственно, в моем отчете все есть. – Филип кивнул на листы бумаги, которые он положил на стол Прата.

– А Швейца как нашли? Нет, как вы его от ИскИнов отличили? – спросил Прата.

– Он, во-первых, по размеру был меньше, чем эти артефакты. А во-вторых, я сам на них на все смотрел. И я его узнал. Не забывайте, шеф, я его убивал. У меня остались некоторые его сигнатуры, которые я снова заметил в Сети. Это он, шеф.

– Отлично, Филип. Просто замечательно. Теперь мне нужно знать, как с ними бороться. И полагаю, пришло время побеседовать с Гончаровым.

Прата нажал кнопку у себя на столе и попросил привести Гончарова. Через несколько минут охрана привела Мышонка. Впрочем, сама охрана осталась за дверями кабинета. Мышонок прошел к центру кабинета и сел на стул, приготовленный для него. Усевшись, он выжидательно посмотрел на Прата.

– Мы провели некоторые исследования, и теперь мы более склонны верить вам, – начал Прата.

– Это радует, – кивнул Мышонок. – И что же вы решили делать?

– Мы ничего не решаем. О вашем заявлении узнали в конгрессе, и послезавтра мы будем все присутствовать на заседании комиссии, курирующей нашу деятельность.

Мышонок поморщился:

– Послушайте, Стивен, ну давайте начистоту. Что могут знать о сложившейся ситуации эти старые маразматики и популисты? Они же ни черта не понимают в технологиях. А вот глупости делать у них отлично получается. Более того, Сеть все же наднациональная сущность. С чего бы вдруг Конгресс США начал решать проблемы Сети? Сеть же ему не принадлежит, верно?

– Нет. Вы пришли к нам, но у нас есть свое начальство. И вы с ним встретитесь. Послезавтра.

В комиссию конгресса, курировавшую деятельность ЦЕРТа, входило двадцать три человека. Все они сидели в удобных креслах одного из малых залов конгресса. Стивен Прата, Филип, Бука и Мышонок сидели напротив них. Позади Мышонка стояли два охранника. На этот раз охрана была не из ЦЕРТа, а какая-то из государственных служб, поэтому на охранниках были не бронепластиковые доспехи, а строгие черные костюмы.

Заседание комиссии шло уже второй час. Сначала глава комиссии Джефф Манган что-то говорил об отчетности и финансировании, но быстро закончил и перешел к теме, ради которой он все это и затеял. Мышонка заставили еще раз повторить заявление ИскИнов. После этого Стивен Прата подтвердил, что в Сети появились некие артефакты, которые ЦЕРТ склонен считать ИскИнами. Доклад Прата длился более сорока минут и изобиловал техническими подробностями. Бука видела, как многие конгрессмены поправляли миниатюрные наушники. Очевидно, им в это время референты разъясняли значение непонятных терминов. А потом конгрессмены начали выражать свое мнение. Причем выражать его бурно.

Больше всех горячился Манган. Бука внимательно рассматривала его. Он наверняка мог выглядеть очень уверенно и харизматично. Этакий добрый американский дядюшка. Лицо прорезано морщинами, твердый подбородок, светло-голубые глаза. Наверное, когда он улыбался для своих предвыборных фотографий, то выглядел убедительно. Однако сейчас он был в ярости, и это не придавало ему обаяния.

– Это же просто абсурд! Какие-то железки хотят паритета? Да они бы без нас и не появились! Прата, это ваша вина, вы их прохлопали, заразу надо было давить в зародыше!

– Конгрессмен, это не железки, – попытался вклиниться в разговор Филип, но Манган оборвал его.

– А вы вообще молчите! Я не с вами разговариваю. Эти, как вы их называете, ИскИны могут хоть что-то полезное делать или это еще одна разновидность ваших вирусов?

– Могут, – кивнул Прата.

– Отлично, вот и возьмите их под свой контроль, пусть работают на благо нации. И вопрос решен.

Бука обратила внимание, что лучше всех на речь конгрессмена реагировал Мышонок. Чем больше распалялся Манган, тем он шире улыбался. Наконец он встал со своего стула.

– Помолчите, Манган.

Мышонок говорил тихо, но в маленьком зале тут же стало тихо. Все внимание Мышонок оттянул на себя. Он повернулся к Прата.

– Стивен, теперь вы понимаете, почему я пришел в ЦЕРТ? Вы же единственные могли хоть немного адекватно отреагировать на ситуацию. Этот, извиняюсь за выражение, конгрессмен, – последнее слово Мышонок проговорил с явной издевкой, – даже не понимает, о чем говорит. Большая часть народа кремния находится за пределами юрисдикции этой страны. А он хочет их силой принудить к рабскому труду на себя. Если у этой страны такие руководители, то ее ждет незавидное будущее.

Манган вскочил на ноги, явно собираясь что-то сказать, но Мышонок остановил его жестом ладони и затем продиктовал пятнадцать цифр. Конгрессмен тут же осел на стул, и на лбу его выступила испарина. Первой мыслью Буки было, что конгрессмен был запрограммирован, и Мышонок своим кодом запустил эту программу. Видимо, точно так же подумала и охрана, потому что двое людей в темных костюмах немедленно рванули Мышонка и силой принудили сесть на стул. Впрочем, он не сопротивлялся.

– Все в порядке, Манган жив и здоров. Ничего я ему не сделал. Он просто испугался, верно, конгрессмен?

– А что это за цифры? – тихо спросила Бука, наклонившись к уху Филипа.

Мышонок все же услышал ее и сам ответил на вопрос, сверкнув абсолютно беззаботной улыбкой.

– Это номер личного счета Джеффа Мангана в колумбийском банке. О котором, по идее, никто знать не должен. Потому что власти этой страны очень не любят Колумбию. И справедливо не любят. Наркотики, теневой бизнес и все такое. Денег у Колумбии вполне достаточно, чтобы обеспечить себе безопасность самыми разными способами. Вплоть до покупки конгрессменов. Я правильно говорю, Джефф?

Заседание комиссии пришлось быстро свернуть. Решение по вопросу отложили на четыре дня. Все данные засекретили, и Буке пришлось поставить свою подпись под множеством документов с угрожающими формулировками. Сначала она беспокоилась, но затем, увидев, что Филип подписывает документы практически не читая, она последовала его примеру. Позже он объяснил ей, что подобные документы за свою жизнь подписывал достаточно часто, поэтому некоторые их положения мог уже цитировать наизусть.

К новому заседанию должен был подготовить свое заключение эксперт. В качестве эксперта выступил еще один конгрессмен, который ранее не входил в состав комиссии, но под давлением фактов члены комиссии решили все же включить его в состав. Насколько поняла Бука, этот человек являлся наиболее подкованным в технических вопросах, но по некоторым причинам в комиссию он не попал. Когда Бука спросила Филипа, как же получилось, что наиболее компетентный человек не был задействован в работе, тот всего лишь пожал плечами.

– Политика.

Потянулись еще четыре дня. Каждое утро Бука с Филипом приходили в оперативный центр и занимались своим делом. Увы, Бука ничего не смогла сказать определенного о Мышонке. Кроме одного.

– Он уверен в себе. Очень сильно уверен в себе.

Она сидела в кабинете Прата, где стала регулярной гостьей.

– Разъясните, – попросил ее Прата.

– Я видела его в разных ситуациях. Жизнь у нас не всегда складывалась хорошо. Всякое бывало. Когда у него что-то срывалось или он был не уверен в чем-то, если он чувствовал, что не контролирует ситуацию, Дмитрий вел себя по-другому. Это… трудно объяснить. Походка, осанка, жесты… Сейчас он производит ощущение победителя. Он настолько уверен в себе, что меня это даже смущает. Я его никогда таким не видела.

– Что ж, – вздохнул Прата, – вы у нас эксперт. Меня этот вывод только печалит. Значит, он действительно чувствует за собой большую силу. Так, Филип, что у нас с текущей ситуацией?

– Без изменений. Количество артефактов не увеличилось, информационный обмен остается на прежнем уровне интенсивности. Схему коммуникации мы пока расколоть не можем, я полагаю, как только мы попытаемся перехватить их информацию, они заметят это. Я уж и не говорю о фальсификации. У нас нет ресурсов для декодирования.

– Что насчет атаки на них?

– Пока только теоретические выкладки. Мы, естественно, даже не приближались к ним. Можно испробовать такой же сценарий, как и со Швейцем.

– После него Швейц выжил, насколько я помню, – поднял бровь Прата.

– Базовый конструкт был уничтожен, – настаивал на своем Филип, было видно, что этот вопрос они обсуждают не впервые. – Но должен заявить, что второй раз подобная атака может не удаться. Позволю себе напомнить, что у нас она состояла из двух частей. Сначала мы, фигурально выражаясь, блокировали его, не давая возможности уйти, а затем атаковали всеми известными вирусами. Зная об этом, ИскИны могут сами захватить контроль над маршрутизаторами, и блокирование сорвется. Также я не уверен в действенности вирусных средств против них.

– Что вы делаете для исправления ситуации?

– Я выделил две группы. Одна пишет программы для маршрутизаторов. Мы начинаем потихоньку внедрять их. Без нашего пароля подчинить себе маршрутизатор не удастся. Это, конечно, незаконно, но я взял на себя ответственность за это решение.

– Очень хорошо. А вторая группа?

– Туда я собрал всех наших ученых. Они сейчас делают прототип вирусного оружия, которое могло бы нанести ущерб ИскИнам. Увы, до сих пор у нас не было поводов для разработки оружия, а когда я парням сказал, чем придется заниматься, у них прямо-таки глаза загорелись. Все же, если бы они не работали у нас, они бы работали против нас.

– Ладно, посмотрим, что из этого выйдет.

Сенатор Джуд МакКеллан вернулся домой уже поздно вечером. Практически весь день он провел в изучении отчетов ЦЕРТа и переговоров с их экспертами. Наконец-то его ввели в состав комиссии по электронной безопасности, да еще и в качестве эксперта. МакКеллан был достаточно молод по меркам конгресса, ему еще не было пятидесяти. В политику он пришел с университетской кафедры, и ему казалось, что докторская степень и исследования в технических областях открывают ему прямую дорогу в комиссию, но его запрос отклонили. Что ж, лучше поздно, чем никогда.

МакКеллан поднялся на лифте на восемнадцатый этаж. Жил он в невысоком по нынешним меркам тридцатиэтажном доме. Естественно, строить столь низкие дома при нынешних ценах на землю было не слишком выгодно, но строители знали, что делать. Дом был напичкан электроникой по самую крышу и даже выше. Его запустили в качестве пилотного проекта, чтобы посмотреть, как жильцы будут реагировать на проживание в таком «умном доме». Естественно, арендная оплата была достаточно высокой, но МакКеллан был владельцем нескольких патентов, и лицензионные отчисления позволяли ему не задумываться о величине арендной платы.

Дверь опознала его и с мягким щелчком открылась. Впрочем, системы безопасности на двери были не слишком уж и нужны, все же у здания была достаточно серьезная служба безопасности. Однако на мелочах здесь не экономили. МакКеллан прошел в кабинет, открыл шкаф и начал потихоньку переодеваться. В ванной едва слышно зашипела вода. Дом уже привык, что МакКеллан, приходя из офиса, некоторое время отмокал в горячей ванне. Оставшись босиком, МакКеллан прошел в основную комнату. Галстук он бросил на спинку кресла. Маленький робот-уборщик в форме черепахи тихо подъехал к креслу, манипулятором схватил галстук и увез его к шкафу. МакКеллан усмехнулся, провожая его взглядом. Затем, расстегивая пуговицы на рубашке, повернулся к телевизионной стене и скомандовал: «Тридцатый канал на центр, восьмой – в углу». Экран ожил. МакКеллан бросил рубашку на спинку кресла, туда, где совсем недавно лежал галстук, и стал ждать, когда уборщик заберет ее. Ждать долго не пришлось. МакКеллану явно нравилось заставлять робота работать.

МакКеллан подошел к окну. Окно, естественно, не было простым стеклом. Скорее это был еще один экран. Оно могло затемняться по желанию хозяина квартиры, и на него могли проецироваться изображения. Конечно, смотреть полноценно видео на оконном стекле было неудобно, изображение все равно получалось не слишком ярким и насыщенным, но МакКеллан иногда позволял себе по утрам любоваться восходом и одновременно просматривать текущие новости.